Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 70 страниц)

Глава 37. Отношения

На следующее утро Гарри проснулся раньше обычного. Ему отчаянно хотелось снова завалиться спать, и, чтобы перебить желание, он быстро оделся и собрался идти на завтрак.

– Гарри? – невнятно пробормотал Рон с соседней кровати.

– Привет.

– Ты только что пришел?

– Нет, я только что проснулся.

– А. Тогда поговорим позже, – Рон широко зевнул и снова задремал.

Когда Гарри ночью входил в спальню, Рон уже спал. Вчерашний разговор с отцом затянулся, и Снейп, заметив, что отбой давно уже был, настоял, что проводит Гарри до башни и избавит его от возможных неприятностей. Гарри никак не мог решить – то ли отец был необычайно благодушно настроен, то ли просто хотел проследить за ним. Ситуацию, однако, прояснил сам Снейп.

– Зная тебя, – насмешливо сказал он, – могу поручиться, что ты обязательно наткнешься на какую-нибудь никем не замеченную мантикору и пробудишь ее от тысячелетней спячки. После того как несколько студентов серьезно пострадают, вся школа несколько месяцев будет трястись от ужаса, а самому замку нанесут ущерб на сумму в несметные тысячи галлеонов, ты геройски победишь ее и Гриффиндор выиграет Кубок школы. Лучше уж я тебя провожу. Я как раз в это время выхожу ловить нарушителей. Коридор возле Гриффиндорской башни – подходящее место для начала обхода.

Гарри плеснул в лицо несколько пригоршней воды и спустился на завтрак. Остановившись у гриффиндорского стола, он оглядел сидящих студентов. Не было никого из тех, в чьей компании он привык завтракать. «Должно быть, это ранние пташки», – подумал он.

Соседи по столу не выказали особого желания разговаривать, поэтому на зелья Гарри опять пришел одним из первых. Малфой уже сидел на своем месте. Гарри почувствовал, как лицо его расплылось в улыбке.

– Доброе утро, Драко, – бросил он, проходя мимо. Малфой дернулся. Гарри улыбнулся про себя: «Ну что, назовешь меня Гарри в ответ?»

Малфой подошел как раз тогда, когда Гарри вытаскивал из сумки школьные принадлежности.

– Хамишь, Поттер?

Гарри с невинным видом моргнул:

– Ну, ты же назвал меня Гарри в понедельник, помнишь? – и, улыбнувшись, прибавил: – Доставил мне кучу хлопот. Рон до сих пор на меня злится.

– Удивляюсь твоему поведению, Поттер, – усмехнулся Малфой. – Нежели ты жалеешь?

Гарри сразу понял, что имеет в виду Малфой: не жалеет ли Гарри, что выбрал в свое время в друзья Рона, и медленно начал вытаскивать из сумки перо, чернильницу и пергамент, чтобы дать себе время подумать.

– Я не жалею, что мы с Роном друзья, – наконец ответил он совершенно серьезно. – Он отличный друг… почти всегда. Просто жаль, что мы с тобой стали врагами. Такой побочный эффект вряд ли был нужен кому-то. Если бы хоть один из нас проявил тогда хоть немного тактичности… – Гарри дал предложению повиснуть в воздухе. Малфой фыркнул.

– Нам было по одиннадцать лет. Что бы мы делали с тактичностью? – он оглядел Гарри изучающим взглядом, потом нахмурился. – Но теперь уже глупо что-нибудь менять, Поттер. Ты засадил моего отца в Азкабан, и я не питаю к тебе особенно добрых чувств. Пожалуйста, продолжай обращаться ко мне по фамилии.

После этого довольно вежливого предложения Малфой быстро повернулся и вернулся на свое место. В первую секунду Гарри просто потерял дар речи от гнева, захлестнувшего его. Он лишь стоял и молча смотрел на слизеринца. Потом, неожиданно для себя, подскочил к парте Малфоя, наклонился к тому и яростно зашептал: – Я засадил? Я?! А ведь это хозяин твоего отца заманил меня ложным видением и отправил своих прихлебателей устроить для меня ловушку. И я виноват, что он недооценил моих защитников – опять? Я только пытался выжить! И меня даже не было там, когда твоего отца схватили, – я гонялся за Лестранж.

– Тебе легко говорить, – выплюнул Малфой в ответ, его обычно бледные щеки пошли красными пятнами. – Во что бы ты ни вляпывался, ты всегда умудряешься выкрутиться. Всегда!

– Мой крестный погиб в той схватке, Драко! И это моя вина. А я любил его! И ничто не вернет его мне – ни побег, ни подкуп, ни помилование!

Гарри смолк, тяжело дыша. До него вдруг дошло, что он снова сказал «Драко».

– Извини, Малфой.

Малфой смотрел на него, высоко подняв брови:

– В той схватке не погиб ни один человек.

– Мы были в Отделе Тайн. Там не остается трупов.

– А почему никто не заметил, что он пропал? Почему его никто не разыскивает, твоего таинственного крестного?

– Это Сириус Блэк, – Гарри хотел бы чувствовать себя получше, чтобы иметь возможность насладиться шоком на лице Малфоя. – Его давно уже разыскивают.

– Ты общался с Блэком? – глаза Малфоя чуть не вылезли из орбит, когда Гарри чуть кивнул головой. – Убийцей магглов? Но он же предал твоих родителей!

– Он никого не предавал! – Гарри остановился, пытаясь перевести дух. Как же рассказать Малфою о Сириусе, не упоминая ни Дамблдора, ни Ремуса?

В отдалении послышались шаги, и над ним нависла черная туча. Повернувшись, Гарри увидел стоявшего у него за спиной учителя зельеварения.

– Мистер Поттер, – резко заметил тот, – когда я вхожу в класс, вы должны сидеть за столом, а не беспокоить студентов, которые успевают лучше вашего. Десять баллов с Гриффиндора.

Гарри поспешно занял свое место. К счастью, все его вещи уже лежали на парте, и Снейп не смог снять баллы еще и за то, что он не готов к уроку. Минуту спустя Гарри волновался лишь о том, чтобы не обжечься ядом струйного пескожила.

Малфой снова остановил Гарри по пути на ЗОТИ.

– Задержись на секунду, Поттер.

Гарри замедлил шаг и дал одноклассникам обогнать себя. Малфой шел рядом.

– Так ты знал Сириуса Блэка?

– Немного. Мы встретились в тот год, когда он сбежал. И прошлой зимой я провел с ним несколько недель.

– Где?

– В его доме. Я не знаю, где это. Туда мы добирались через порт-ключ, а выходить он мне не позволял из-за соображений безопасности.

– И почему же ты так убежден в его невиновности? То, что он не убил тебя, еще не доказательство – у него могли быть свои причины поступить так.

– Ты о Хвосте когда-нибудь слышал?

Малфой помолчал. Гарри решил, что слизеринец старается ответить как можно осторожнее.

– Я слыхал о ком-то с таким именем.

– Его я и имею в виду. Настоящее его имя – Питер Петтигрю, тот самый волшебник, которого Сириус якобы убил. Питер устроил взрыв и убил всех тех магглов, чтобы удрать от Сириуса, и именно он, Питер то есть, предал моих родителей.

Они медленно шли к лестницам. Гарри взглянул на неуверенное лицо Малфоя и фыркнул:

– Ну и ну! Родители что, вообще ничего тебе не рассказывают? Ведь именно твой отец узнал, что Сириус вернулся, а твоя мать придумала, как использовать его, чтобы заманить меня в ловушку, – Гарри почувствовал, как гнев вновь вскипает в его жилах при мысли об этом, и постарался сдержаться. – Если честно, – сказал он, – я ненавижу твоих родителей – их обоих. Они испоганили мою жизнь – лично мою, и я никогда не прощу твоего отца за то, что он сделал с Джинни.

Малфой стиснул челюсти, но, по крайней мере, не начал кричать. Гарри решил, что могло бы быть и хуже.

– Я не виню тебя в их поступках, – прибавил он. – Я даже не сужу тебя за то, что ты переживаешь за них, – это же твоя семья, в конце концов. Но я все равно счастлив, что твоего отца посадили.

– Поттер, продолжай в том же духе, и я тебя по стенке размажу.

– Я уже закончил.

– Вот и хорошо, – Малфой ускорил шаг. Гарри остановился, чтобы дать ему уйти подальше, и снова пошел вперед. Похоже, сегодня не самый подходящий день для спарринга с Малфоем на ЗОТИ.

Гермиона вздохнула и снова взглянула на записку Рона.

Гермиона,

Погуляем после уроков? Буду ждать тебя в трофейном зале.

Рон

Они воспользовались вчерашним отсутствием Гарри, как ни неприятно оно им было, чтобы начать работу над картой. Для работы требовалось зелье, но самое простое, и Гермиона приготовила его минут за сорок из запасов, найденных в школьной кладовке. Она искренне порадовалась, что ингредиенты для зелья так легко достать, особенно если учесть, сколько их требовалось.

Сама процедура (Гермиона разработала ее, соединив заклятья из двух полученных книг) была несложной, но требовала много времени. Нужно было прийти в помещение, которое они хотели нанести на карту, добавить в зелье немного натертого зверобоя и подождать несколько минут, пока не появится ароматный дымок. Дымок был важен для определения размеров помещения, и Гермиона предположила, что в большие залы им придется заходить несколько раз. Трофейный зал был как раз подходящим местом для проверки ее предположения. Пока один из топографов тащил зелье, другой нес пергамент и, когда помещение было готово, заклятьем наносил его очертания на карту. Потом один произносил имя другого, вносил в карту и ждал, пока карта не начнет определять местонахождение. Подобную вещь нужно было периодически повторять. Одним словом, для изготовления карты требовалось много больше, чем просто Топографическое заклятье.

Они испробовали зелье и заклятье в той комнате, где Гермиона варила зелье, и убедились, что выходит правильно. Потом нанесли на карту ближайшие комнаты, оставили место для других, и взяли еще несколько свитков пергамента – по одному на этаж. Позже они использовали заклятье из третьей книги, чтобы соединить все свитки в один и другое заклятье, оттуда же, чтобы сделать карту невидимой.

Когда они, прямо перед отбоем, вернулись в гриффиндорскую общую комнату, Гарри еще не было. Два часа прошли в пустом ожидании, и наконец они решили разойтись по спальням. Гермиона объявила, что пожалуется Макгонагалл, но Рон в ответ многозначительно потряс пергаментом.

– Давай лучше сами разберемся, – сказал он шепотом.

«Привычка человека, выросшего в большой семье, – подумала Гермиона. – Как ни смешно, именно это мне больше всего нравится в Роне – если нужно разобраться в чем-то, он разбирается только с теми, кто непосредственно в этом замешан, а если сердится на кого-то, то говорит об этом человеку прямо в лицо. Мы с ним – удачная команда, хоть Рон и смотрит сквозь пальцы на многие вещи».

И действительно, Рон вступал в игру, когда проблему нужно было решить, не вмешивая никого третьего, а на долю Гермионы оставалось оповещение Макгонагалл или директора, если чье-то поведение требовало таких мер. Попросив Джинни, корпевшую над домашним заданием по древним рунам, разбудить ее, если Гарри не вернется вечером, Гермиона пошла спать.

Через двадцать минут после конца занятий, когда Гермиона уже подумывала, не забыл ли Рон о своем предложении или не ждет ли он ее во втором Трофейном зале, наконец появился Рон.

– Прости, что задержался. Мне нужно было кое-что передать Эндрю, и я никак не мог его найти.

– Ладно, пара часов у нас есть. Начнем отсюда?

– Я думал, что начать стоит с основных классных комнат, библиотеки и кабинета Дамблдора, если мы сможем туда пробраться.

– Об этом я уже подумала. Интересно, если мы напустим в комнату дыма из-за двери, сможем ли мы зарисовать ее снаружи?

– Можно попробовать. Начнем?

Чулан для метел они нанесли на карту без труда, но когда попробовали с большей комнатой, то выяснилось, что дым способен проникать из-за двери лишь на ограниченное расстояние, какие бы чары Гермиона ни накладывала на него.

– И как им удалось всюду пролезть? – поинтересовалась она вслух. – Даже будь с нами Гарри, мы бы не смогли.

– Питер, – внезапно сказал Рон. – Вот зачем им был нужен Питер.

Гермиона на секунду нахмурилась, потом широко раскрыла глаза:

– Ну конечно же. Крыса!

Но теперь засомневался Рон:

– Но каким образом у него получалось? Крыса ведь не может накладывать заклятья.

– Значит, он протаскивал пергамент внутрь, перекидывался в человека и произносил заклятье. Скорее всего, это те самые участки на карте, где идентификационное заклятье не работает, потому что второго человека не было поблизости.

Они зашли во все классные комнаты, даже в неиспользуемые. Рон окуривал комнату зельем, а Гермиона произносила заклятье. Работа была монотонной, но они радовались, видя, как заполняется карта. Рон прыгал от счастья, когда в первый раз заметил на карте движущуюся точку: – Смотри, смотри! Люпин зашел в свой кабинет, – его лицо погасло. – Как же мы проберемся в его комнаты?

– Меня больше беспокоит библиотека. Мы не сможем принести туда зелье с таким резким запахом.

– Нам стоит прийти в библиотеку сразу следом за Лавандой. После ее духов.

Гермиона хихикнула и спросила: – Может, удастся использовать мантию-невидимку?

– Нет, пока Гарри не с нами. Если Гарри уходит куда-то, то мантия у него, а если нет, то я не могу взять ее и исчезнуть на несколько часов.

– Может , мы все же посвятим его в наши планы? – неуверенно спросила Гермиона. – А то как-то стыдно, что мы делаем карту, а он ничего не знает.

– Нет! Если он узнает про карту, он будет забирать ее каждый раз, когда пропадает, и мы так и не узнаем, где он.

– А что мы ему скажем, когда он узнает об этом?

Рон покачал головой и пожал плечами: – Хоть убей, не знаю. Наверно, Джинни попросим. Она у нас мастер просить прощения – уж получше, чем близнецы.

Когда они пришли на ужин, сидящий за столом Гарри одарил их сердитым взглядом. Гермиона уже открыла рот, собираясь сказать, что он не имеет права обижаться, как Гарри рявкнул: – Рон, ты пропустил тренировку!

– Я… – Рон хлопнул себя по лбу. – Черт, напрочь забыл!

– Уж пожалуйста, не забудь про вечер пятницы. Сегодняшняя тренировка была короткой, но я хотел, чтобы игроки попривыкли друг к другу, – он перевел взгляд на Гермиону и нахмурился. – Где вы были? Каждый раз, когда я вас ищу, вы куда-то исчезаете.

– А ты исчезаешь каждый раз, когда мы тебя ищем, – парировал Рон.

– Не так уж часто я исчезаю! Я только дважды пришел после отбоя.

– Ага, дважды за полторы недели. Где ты был вчера вечером?

– Ну… Я тренировался в Комнате Необходимости, и в меня срикошетило Сонное заклятье. Больше не буду пробовать такие вещи в одиночку, – Гарри виновато улыбнулся Гермионе: – Может, позанимаемся сегодня вместе? Мне нужно кое-что отыскать в библиотеке…

– Я – за, – немедленно откликнулась Гермиона. – Мне как раз нужно дополнить работу по чарам.

– Идите вдвоем, – весело предложил Рон. – Я лучше позанимаюсь в общей комнате, заодно и развлекусь. Встретимся, когда вы вернетесь.

Гермиона благодарно улыбнулась ему. Рон уже не в первый раз менял свои планы, давая ей возможность остаться наедине с Гарри. Рыжик посмотрел на нее, кивнул и прикусил губу. «Развлекайтесь»,– произнес он беззвучно.

«Может быть, совместные занятия – не самый романтический способ провести вечер, – думал Гарри, – но и в них есть своя прелесть». Они оба были погружены в свои книги, но все же было очень здорово поднять голову и видеть, что Гермиона сидит рядом и лихорадочно перелистывает страницы или задумчиво покусывает перо. От ее близости на душе было тепло и приятно. Гарри приобнял Гермиону одной рукой и принялся делать выписки из свода законов, выпущенного в 1981-м году и запрещающего определенные вещи как «тесно связанные» с Темными Искусствами.

– Гарри?

– М-м? – отозвался Гарри.

– Мы встречаемся?

Гарри посмотрел на нее. Он и сам пока не решил для себя этот вопрос. Правда, все вокруг были уверены в этом… кроме него самого, и последняя неделя ничего не прояснила. Он притянул Гермиону поближе и спросил: – А ты хочешь?

– Ну, это зависит, – Гермиона покраснела, но ее голос не дрогнул, – от того, с кем ты проводишь время, когда исчезаешь.

Гарри немедленно разозлился – да что же это, в самом деле! – и пробормотал: – Гермиона… Когда я ухожу… Я не с девушкой, понимаешь?

– Прекрасно. И с кем же ты проводишь время?

– В этом нет ничего романтического, и тебя это не касается.

– Ну и замечательно, – пожала плечами Гермиона. – Знаешь, пожалуй, я не хочу с тобой встречаться.

На Гарри вдруг нахлынуло то самое чувство, которое заставило его поцеловать Гермиону в Косом переулке. – Гермиона, ну пожалуйста, – взмолился он. Мадам Пинс метнула на него возмущенный взгляд, и он понизил голос до шепота: – Ну честное слово, тут ничего романтического.

– Смотри, я согласна с тобой – нельзя запрещать партнеру дружить с тем, с кем ему хочется. Но ты имеешь право знать, кто его друзья. Судя по твоему ответу, ты не проводишь время в одиночестве, и я не собираюсь встречаться с человеком, не желающим рассказывать мне, с кем еще он видится.

«Все пошло наперекосяк. Мне не стоило так часто уходить. Мне нужно было запастись алиби на время отсутствия. Я мог лучше все продумать, но кто же ожидал, что они будут настолько подозрительны?» Гарри глубоко вздохнул и осторожно начал: – Тебе не кажется, что ты придаешь слишком большое значение двум вечерам, когда…

– Трем. Я не верю, что ты вчера просто уснул.

– Да почему это тебя так тревожит?

– Потому что ты ни за что не признаешься, что у тебя неприятности!

Гарри прикрыл лицо руками. «Только не нужно снова упоминать этих недоделанных Дурслей!»

– Гермиона, – сказал он очень серьезно, – я люблю тебя.

Ее лицо исказилось от гнева:

– Мы говорим совершенно не об этом!

– Ты-то, может и не об этом, но уж если ты спрашиваешь меня, встречаемся ли мы, думаю, что я могу об этом говорить!

– Ты просто пытаешься увести разговор от тех вечеров. Что, не так?

– Я НЕ МОГУ! – заорал Гарри в полный голос и осекся. Он смущенно посмотрел на мадам Пинс и развел руки в извиняющемся жесте. – Ладно, ты права, – прошептал он. – Я тут встречался кое с кем пару раз. Ничего дурного в этом нет, и я рассказал бы тебе, но это может быть небезопасно для другого человека. Это не моя тайна, я пообещал не раскрывать ее и я не могу тебе ничего рассказать, понимаешь? Не могу!

– Гарри, я понимаю, что ты не можешь рассказать мне, – примирительно ответила Гермиона. – И я не сержусь. Но встречаться с тобой при таком раскладе я не буду.

– Ну и великолепно! – разозлился Гарри и снова повторил, чтобы звучало правдоподобнее. – Великолепно. Не встречайся. Но я все равно тебя люблю.

Гермиона положила свою руку, необычайно теплую для такой холодной комнаты, поверх его собственной.

– Я тоже тебя люблю, – буднично ответила она и снова уткнулась в книгу. А Гарри долго еще смотрел на страницу, прежде чем то, что там написано, стало доходить до него.

Из библиотеки они ушли перед самым закрытием. Гермиона шла очень близко к Гарри, но не касалась его. Ему до смерти хотелось обнять ее за талию, но он подумал, что это будет выглядеть странно, учитывая ее последнее заявление о том, что они не встречаются.

– Гарри, – негромко сказала она.

– Что? – это, к его смятению, прозвучало довольно зло, и Гарри постарался успокоиться.

– Я беспокоюсь за тебя.

– Со мной все в порядке.

– Ты теперь все время мрачный. Ну, не все время, но ты постоянно напряжен и почти всегда угрюм. И пропадаешь неизвестно куда.

– Слушай, а ты не думала о том, что у меня было довольно напряженное лето? И не все проблемы разрешились с тех пор.

– А когда это у тебя не было проблем? – рявкнула она. – Гарри, я знаю, ты скажешь, что не можешь мне ничего объяснить, но… Ты тревожишь меня.

– Почему? Да что такого происходит, что за меня надо тревожиться?

– Сам посуди… Эти твои незаконные зелья, и книги по Темным Искусствам, и вечная твоя отстраненность…

– У меня нет никаких запрещенных зелий, я никогда не использовал Темные Искусства, – Гарри осекся и продолжил: – за исключением неудачной попытки наложить Круциатус прошлой весной…

– Что?!

– …на Лестранж. Но ничего не вышло. Оказывается, чтобы суметь наложить его, нужно уметь наслаждаться болью. А я, видимо, слишком хороший, ну или что-то в этом роде, – Гарри лукаво улыбнулся. – Так что, как видишь, я никак не смогу убежать и присоединиться к Пожирателям Смерти.

Гермиона рассмеялась. Гарри, смущенный собственными словами, задумчиво пробормотал: – Хотел бы я знать, на что это похоже. Я бы спросил…

Гермиона резко поглядела на него:

– Кого бы спросил? Ты знаешь кого-то, кто мог бы рассказать тебе об этом?

Гарри фыркнул.

– Ну, я мог бы спросить профессора Снейпа: – «Простите, профессор, а каково это – быть Пожирателем Смерти? У вас когда-нибудь были друзья, которым вы не могли рассказать об этом?» – он постарался, чтобы голос его звучал как у Колина Криви, быстро и возбужденно. – «Вы объясняли им когда-нибудь, куда идете? Они спрашивали у вас, почему вы всегда носите рубашки с длинным рукавом, или все и так знали, что это означает?» – Гарри с невинным видом посмотрел на Гермиону, прикусившую губу, – видимо, для того, чтобы не улыбнуться.

– Ох, Гарри, только не это. Он тебя убьет. И Гриффиндор потеряет столько баллов, что ты не сможешь их восполнить, даже если в одиночку победишь Волдеморта на глазах у всей школы.

– Темный Лорд не захочет нападать на меня перед всей школой, – улыбнулся Гарри. – Он предпочтет не рисковать.

– Что ты сказал? – Гермиона остановилась и резко обернулась к нему. Гарри изумленно посмотрел на нее: – Темн… – и вздрогнул. – Э-э… Том предпочтет не рисковать, – он медленно повернулся. Гермиона стояла подбоченясь, лицо ее было хмурым, но пока она была скорее напугана, чем рассержена.

– И давно ты именуешь Волдеморта этим титулом, Гарри? – спросила она, и каждое следующее ее слово звучало более гневно, чем предыдущее.

– Я не… Я ничего плохого не имел в виду. «Черт, как же у меня вырвалось такое? Я что, и раньше так говорил?»

– Скажи «Волдеморт».

Гарри быстро прикрыл глаза и прошептал:

– Мне сейчас не разрешают, – и, открыв глаза, нервно взглянул на нее.

– Не разрешают?

– Снейп пошел к Дамблдору и сказал ему, что пока я не продвинусь достаточно в окклюменции, я не должен произносить его имя – это может дать ему возможность проникнуть в мой мозг, – Гарри прикусил губу. – И Дамблдор согласился, а ведь ты знаешь, что он думает об этом! Правда, теперь у меня с окклюменцией порядок, так что я могу спросить директора, можно ли…

– Но «Лорд»?! – вскипела Гермиона. – Почему из всех его имен ты выбрал именно это?

– Я просто привык… – Гарри осадил себя на полуслове и залился краской. «Просто потрясающе, Гарри. Очень убедительно».

– С кем ты сейчас дружишь? – холодно спросила она.

– Большей частью с тобой и Роном.

– С кем ты шляешься, когда уходишь?

Гарри промолчал.

– Скажи «Волдеморт».

Гарри прикусил губу.

– Скажи!

– Я спрошу, можно ли…

– Спокойной ночи, Гарри, – Гермиона развернулась и побежала. Гарри смотрел, как она поднимается по лестнице – шаг торопливый, спина напряжена. «Ах ты, глупость какая!..»

– Волдеморт, – крикнул он ей вслед, громко, но быстро, чтобы произнесенное имя не успело отразиться в сознании.

Гермиона обернулась. Даже в свете факелов было видно, насколько у нее бледное, напряженное лицо.

– Спасибо, Гарри, – сказала она. Голос ее звучал мягче, но она не вернулась. – Спокойной ночи.

Гермионе не хотелось ни с кем общаться, поэтому, пройдя через общую комнату, она сразу поднялась в свою спальню, не обратив внимания ни на Рона, явно собиравшегося что-то спросить, ни на Джинни, рисовавшую своих одноклассников.

Гарри сказал «Темный Лорд». Гарри никогда не называл Волдеморта «Темным Лордом»; лишь Пожиратели Смерти величали его этим титулом. А Гарри всегда называл Волдеморта «Волдемортом». Но не сегодня вечером.

Конечно, она не думала, что Гарри способен присоединиться к Пожирателям Смерти, несмотря на его дурацкие шутки. Если что-то и ясно, так это то, что ни Гарри никогда не стал бы поддерживать Волдеморта, ни Волдеморт никогда не принял бы его услуг. Однако нарочито развязное «Том» никак не могло успокоить ее и объяснить внезапное упоминание самопровозглашенного титула Волдеморта.

Гермиона все еще была погружена в раздумья, когда через двадцать минут дверь распахнулась и в комнату вошла бледная как смерть Джинни.

Гермиона вскочила на ноги:

– Джинни! Что случилось?

Она со страхом ждала ответа. У Джинни было такое выражение лица, словно кто-то умер. Гермиона поймала себя на страстном желании, чтобы все упиралось в то, что Дин бросил ее подругу. Как бы ей ни хотелось, чтобы Джинни была счастлива, подобный выход был бы единственным, способным с наименьшей болью для всех объяснить этот застывший взгляд.

– Этот парень… – всхлипнула Джинни.

«Значит, все же Дин», – Гермиона глубоко вдохнула и попыталась придать лицу участливое выражение.

– Этот парень, которого мы принимаем за Гарри, на самом деле нет.

Гермиона попыталась осмыслить услышанное. Что значит «нет»? Отчаявшись, она переспросила:

– Что?

– Это не Гарри, – настойчиво сказала Джинни. – Я на этой неделе четыре раза пыталась нарисовать его, и у меня ничего не выходило. Тогда я начала рисовать так, словно я вижу его впервые, и поняла, в чем моя ошибка. Я слишком хорошо знаю его лицо – я ведь его уже третий год рисую, поэтому неверно наносила контуры.

Гермиона постаралась не закатить глаза:

– Джинни, он просто вырос, только и всего.

– Это бы не изменило ни абрис лица, ни кривизну губ.

– Джинни, ты напридумывала себе бог знает что. Он стал старше, он похудел, и… – Гермиона заколебалась, но заставила себя продолжить, – и ты больше не сходишь по нему с ума. Ты стала рисовать много лучше, особенно после ваших игр с Дином прошлой весной. Может быть, теперь ты просто рисуешь его точнее.

– Я знаю, что вижу и что видела. Это не Гарри!

– Джинни, прошу тебя! – устало сказала Гермиона. – Прекрати это! Будут у тебя доказательства, а не твои личные воспоминания, сравниваемые с твоими же старыми воспоминаниями, – дай мне знать. А теперь уходи, я спать хочу.

Рот Джинни упрямо сжался, как у ребенка, который все равно собирается поступить по-своему.

– Ладно, – сказала она. – Будут тебе доказательства, – и с этими словами она повернулась и выскочила из комнаты.

Г ермионе снилось, что они с Гарри остались наедине где-то вне школы, может быть, в Запретном Лесу. Летнее солнце пробивалось через зеленые листья, и солнечные зайчики плясали вокруг них, пока они целовались. Внимание Гарри грело ее не меньше солнца.

Гарри, тяжело дыша, с очаровательно румянцем на щеках, откинулся назад, и вдруг посмотрел на нее своим странным, насмешливым взглядом.

– Ах, милая моя Гермиона, – холодно проговорил он и, засучив рукав, показал ей Черную Метку. На лице его заиграла жестокая радость, и она с ужасом посмотрела на него. Теперь он напоминал не столько себя, сколько молодого Люциуса Малфоя, только черноволосого и зеленоглазого. Гермиона попробовала вырваться, но Гарри крепко схватил ее за запястье, поставил на колени и с высокомерным удовлетворением взглянул на нее.

– Не тревожься, Гермиона. Ты все еще моя любимица.

Гермиона, задыхаясь, открыла глаза. Была глубокая ночь. Она уснула на неразобранной кровати, даже не раздевшись. Глаза словно воспалились, во рту ощущался мерзкий вкус, и в довершение всего ей никак не удавалось избавиться от впечатления сна – Гарри насмешливо улыбается, а на руке у него темнеет Черная Метка.

– Чушь какая, – пробормотала она. – Какая дурость! А все Джинни…

Но Джинни не упоминала Пожирателей Смерти.

Гермиона встала и начала медленно раздеваться и приводить себя в порядок перед сном. После того, как она влезла в байковую пижаму и почистила зубы, сон показался ей дурацким, пусть даже она никому бы и не призналась в этом. Ее подсознание не должно быть настолько глупым. «Эдак в следующий раз мне приснится Волдеморт, активно работающий в Г.А.В.Н.Э.», – подумала она, зевая, снова легла, укрылась и крепко уснула.