Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 70 страниц)

Лишь через сорок минут они слезли с метел и уселись на нижнюю скамью на трибуне. Лицо Драко раскраснелось, волосы потемнели и взмокли от пота. Тяжелое дыхание слизеринца напомнило Гарри, что тот перед полетом еще и тренировался. Неуверенность внезапно вернулась.

– Зачем ты меня звал? – спросил Гарри.

Драко пожал плечами: – Судя по твоему виду, тебе не помешал бы некоторый отдых от твоих друзей-гриффиндорцев. И я хотел с тобой поговорить.

– Поговорить? О чем? – прищурился Гарри.

Драко шумно вздохнул, скрестил руки на груди и откинулся назад. На лице его появилось такое по-детски надутое выражение, что Гарри чуть не рассмеялся, но когда слизеринец заговорил, слова его были продуманными и взвешенными.

– Я пришел к заключению, что ты не преследуешь никаких особых целей. Верно?

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя нет никакой причины добиваться моей дружбы. Тогда перед уроком тебе просто ни с того ни с сего захотелось полюбезничать с врагом.

– Нет, – возразил Гарри. Напряжение в голосе Драко пугало. Слизеринец что, никогда не успокоится?

– И в чем же тогда твоя цель?

– Нет у меня никакой цели, – упрямо повторил Гарри. – Но это не пустая прихоть.

– Тогда объясни, – лицо Драко все еще пылало. Гарри подумал, что у слизеринца не было никакого опыта в дружеских отношениях, не преследующих никакой особой цели, и он просто не верит в них. Как же ему объяснить?

– Летом, – начал Гарри, – я получил письмо. Человек, написавший его, умер. В письме было много такого, что мы обычно не можем сказать другим, пока живы.

– То есть письмо должно было быть отправлено тебе после смерти отправителя.

– Да, – Гарри вдруг понял, что Драко считает, что письмо было написано Сириусом. Поразмыслив немного, Гарри решил, что это и к лучшему.

– Он упоминал о разных вещах, которые пошли не так, как стоило бы…

– Очень по-гриффиндорски, – усмехнулся Драко.

Гарри припомнился Северус, прикрывающий лицо руками и хрипло рассказывающий об Игре.

– Я думаю, что это характерно для всех, не только для гриффиндорцев, – тихо возразил он. – Автор не бил себя кулаком в грудь и не каялся во всех грехах, но ему хотелось извиниться или хотя бы объяснить. Он не мог извиниться перед человеком, перед которым был виноват, потому что… потому что причину вины устранить не мог, и хотел… – Гарри запнулся, потом поправился, – хотел защитить если не невинного человека, то… менее виновного.

– Потрясающая фраза, Поттер, – расхохотался Драко. – Можно взять на вооружение?

– Ради бога. Да, так вот – он отправил это письмо мне, потому что, хоть я и не виноват в случившемся, я все равно оказался определенным образом замешан в это дело, просто не знал об этом. Автор письма был последним, кто был в курсе, и он решил, что мне тоже стоит это знать. Вот он и написал мне письмо, – Гарри запнулся – похоже, объяснение получилось слегка запутанным. – О тебе там не было ни слова, – он не обратил никакого внимания на презрительный смешок Драко и продолжил: – Просто… это долгая история о двух мальчишках, которые жутко мучили друг друга, и не по какой-то веской причине, а лишь потому, что были маленькими самовлюбленными идиотами.

– Вроде меня, – холодно вставил Драко.

– Вроде нас , – поправил Гарри. – Потом нашлись и причины; причины всегда можно отыскать. Я прямо сейчас могу перечислить тебе сотню причин, из-за которых я ненавидел тебя, но все они пришли позже , все, даже оскорбление Рона. А тогда я просто испугался, что никому не понравлюсь, потому что слишком глупо выгляжу. Ты ведь не знал тогда, кто я такой. Ты не разглядывал меня слишком пристально и не заметил мой шрам. Ты просто хвастался.

– Когда это такое было? – возмутился Драко.

– В магазине мадам Малкин, когда мы покупали школьные мантии. А еще ты напомнил мне моего двоюродного брата – такой же избалованный, и капризный, и похваляющийся тем, что тебе сейчас купят.

– Так мы же пришли за покупками! О чем же еще я мог тогда думать? И что я такого сказал, чтобы тебя напугать?

– Ты сказал, что нельзя принимать в Хогвартс… тех, кто ничего не знает о магии. Тому, кто и о Хогвартсе-то никогда не слыхал.

– Я просто имел в виду… – Драко осекся. – Ой, ты что, правда ничего не знал о Хогвартсе?

– Нет, конечно. Стоило мне лишь произнести слово «волшебство» – и меня оставляли без обеда и запирали в чулан на целый день. И свет иногда выключали – а я даже не знал почему.

– Мать твою, – выдохнул Драко. – Ладно. Так ты говорил о письме и о самовлюбленных идиотах.

– Да. Итак, у нас появилось множество солидных, веских причин ненавидеть друг друга. Ты желал погибели мне и моим друзьям и во всеуслышание клялся поддерживать того, кто неоднократно пытался убить меня. Я отвратительно вел себя по отношению к тебе, и твой отец попал в тюрьму, пытаясь подстроить мне ловушку. Наша ненависть стала реальной, – Гарри заставил себя дышать ровно. – И все же мне хотелось бы, чтобы мы смогли переступить через нее. Даже если в политическом плане мы останемся врагами. Я не могу сейчас ничего сделать ни с Волдемортом, ни с Фаджем. Но я мог сказать тебе: «Здравствуй!»

Драко ничего не ответил, лишь молча смотрел, как небо над квиддичным полем горит огнем заката. Последние лучи золотили его почти белые волосы.

– Я рад, что ты это сказал, – выдавил он наконец и неуверенно добавил: – Знаешь, а я ведь тоже получил письмо. Не такое, как твое – там не было ни признаний, ни открывания души. От отца. Ему разрешают писать, правда, редко. Его письма потом проходят цензуру, поэтому он не может написать мне что-то секретное или в открытую приказать принять Метку. Хотя последнее письмо было именно об этом: «С сожалением должен заметить, что ты не выполняешь обязательств, свидетельствующих о том, что ты Малфой». Он стыдится моего бездействия.

Гарри постарался придать лицу участливое выражение. До него вдруг дошло, что они тут наедине, и что у Драко есть замечательная возможность доказать свою верность отцовским принципам.

– В этом семестре я без счета разговаривал с профессором Снейпом и очень надеялся получить от него прямой совет, но увы, – Драко остановился. Гарри мог видеть, как собеседник подыскивает слова, пытаясь продолжить не подвергая опасности своего декана.

– Мне иногда кажется, что Снейп и сам поддерживает Темного Лорда, – небрежно заметил он, рассчитывая, что такая двусмысленность может сработать.

Драко ахнул.

– Да ладно тебе! Не нужно уверять меня, что это притянуто за уши! – с насмешливым негодованием заметил Гарри. – И я говорю так вовсе не из-за того, что Снейп – слизеринец.

– Кого поддерживает, Поттер? – переспросил Драко.

– Темн… – Гарри смолк. – Ах ты, черт! – он стиснул зубы. – Волдеморта.

– Счастье, что никому в голову не придет, что Темного Лорда поддерживаешь ты , – сухо заметил Драко.

– Если бы!

Светлые глаза Драко чуть не вылезли из орбит:

– Неужели кому-то пришло?

– Не совсем, – покачал головой Гарри. – Но Гермиона жутко разозлилась, когда я произнес эти слова – тогда я в первый раз обратил внимание на то, что называю его именно так.

– С чего бы это?

– Дурная компания, – улыбнулся Гарри.

– Только меня в этом не вини, Поттер!

– Нет, это было еще до тебя. В любом случае, ты говорил о Снейпе.

– Да. Похоже, он не так уж уверен в том, кто одержит победу. Он посоветовал мне подружиться с младшими студентами, поддерживающими различные политические воззрения, и сказал, что союзники нужны во всех лагерях.

– Ну и что же ты?

– Я… – Драко сморщился, как от боли. – Я пытаюсь, но… Ну не умею я заводить друзей, не преследуя никаких далеко идущих целей. Обычно я всегда строю планы…

– Со мной у тебя получается.

– Да, но… это ведь ты . У нас с тобой есть общее прошлое, пусть даже неприятное, общие интересы, и вообще нам есть, о чем поговорить.

– С младшими студентами ты еще легче найдешь общую тему для разговора.

– Какую же?

– Ну, ты ведь уже знаешь то, что они сейчас проходят, верно? Вот и поговори с ними об этом. Спроси у них, нравятся ли им зелья, как у них с трансфигурацией. Кстати, однажды Макгонагалл показывала нам, как превратить полевую мышь в кошелек, а тут влетело две совы и…

– Я слышал об этом уроке, – улыбнулся Драко. – Но тогда все закончится тем, что мне придется помогать им с уроками.

– Может, и придется немного, – пожал плечами Гарри. – Зато у тебя появятся друзья.

– Как же просто придумать, как достать человека, и как трудно – как подружиться с ним, – вздохнул Драко в ответ.

– Ты собираешься подружиться с кем-то или убеждать всех вокруг, какой ты умный? – Гарри подумал, что вопрос звучит слишком резко, и быстро добавил, чтобы избавить Драко от необходимости отвечать: – Все и так знают, что ты умный.

– Да ты и льстить научился, Гарри? – улыбнулся Драко. – Не ожидал.

Когда Гарри возвращался в замок, все в нем пело от счастья. Он провел с Малфоем наедине больше часа, и ничего плохого не произошло. Радостное настроение слегка поувяло, когда он осторожно входил в общую комнату, но увидев, что Рона и Гермионы поблизости нет, Гарри снова воспрял духом. Зоя и Джинни болтали, сидя у камина, Колин пытался показывать Лаванде фотографии. Та не обращала на него никакого внимания, демонстративно громко болтая с Парвати, но изредка умеряла усилия, когда среди фотографий попадалось что-то интересное. Шеймус и Дин шептались о чем-то, сидя над общим пергаментом. Все в мире шло своим чередом.

Гарри поднялся прямо в спальню и, к своему смятению, увидел Рона. Рыжик сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки и подперев кулаками подбородок. Заметив Гарри, он поднял голову и ехидно спросил: – Повеселился?

– Да.

Незамысловатый ответ явно пробил брешь в неприкрытой враждебности Рона. Рыжий вздохнул:

– Прости. И чем же вы занимались с Малфоем? Придумывали оскорбления? Планировали, как завоевать весь мир?

– Играли в салочки на метлах, а потом разговаривали о дружбе, вражде и политических обязательствах.

Брови Рона поднялись домиком:

– Ты так говоришь, будто…

– Да, я знаю. Мерзкий злобный хам оказался обычным человеком, с обычными человеческими чувствами. Странно, правда?

– Но почему он показал это именно тебе?

– Мы об этом тоже говорили. Сначала его мучили страх и любопытство – я нормально повел себя с ним, и он хотел понять, что за игру я затеял, потом ему просто нравилось дразнить окружающих и обращать на себя внимание, а потом мое, как он выразился, «дикое поведение» повлияло на него.

Гарри перегнулся через кровать, вытащил палочку, открыл запертый ящик тумбочки, вытащил оттуда пару шоколадных лягушек и протянул одну Рону.

– С чего это вдруг ты запираешь ящик?

Гарри подмывало спросить, откуда Рон знает о том, что ящик заперт, но он подумал, что рыжик мог лишь сейчас узнать об этом. Он заставил себя пожать плечами: – Там мои зелья. Не хочу, чтобы кто-нибудь брал их, чтобы попробовать или еще что. Достаточно оставить зелье для расслабления мышц незакупоренным десять минут, и оно потеряет эффективность. Так что кто-нибудь из любопытства сунет в него нос, а меня потом скрутит так, что я двигаться не смогу. А так как никто не знает причину, из-за которой мне нужно принимать это зелье, то я не могу принимать его в открытую, а значит, не могу предупредить остальных, что его нельзя трогать.

– Вот как, – прикусил губу Рон, вертя в руках так и не открытую шоколадную лягушку. – А что ты еще принимаешь?

– Больше ничего, – увидев недоверие, появившееся на лице Рона, Гарри вздохнул. – Понимаешь, я просто подумал, что если Гермиона откопает хоть что-то про меня, то успокоится. К сожалению, я ошибся.

– Так ты что, специально это все?.. – вытаращился Рон.

– Да.

Рыжик хохотнул в ответ:

– Ты знаешь, что ты полный псих?!

– Рон, вчера вечером я запустил в себя Оглушающим заклятьем.

– И что же?

– А то, что со мной и не такое случается. Но я думаю, что это к лучшему. И я пытаюсь не думать о всяких вещах.

– О каких вещах?

Гарри задумался, что ответить. «Профессор Снейп – мой отец, и сейчас он в опасности. А когда придет время рассказать об этом всем, я смогу потерять его и мне больно даже думать об этом. Он должен работать на Волдеморта, а когда он уйдет от этого урода, ему придется либо терпеть сводящую с ума боль, либо искалечить себя. Он любит Ремуса, хоть и не признает его человеком. И он когда-то порвал с моей матерью, потому что она магглорожденная, и убивал полукровок, потому что мы не считаемся людьми. Теперь он думает по-другому, но прошлое все еще мучит его. А я совершенно не подготовлен к жизни в волшебном обществе».

– Я не могу тебе рассказать.

– А Малфою можешь? – отрывисто спросил Рон.

– Нет, – Гарри улегся на спину. – Никому не могу. Вот такое вот дерьмо.

Глава 51. Столкновение

Гермиона маялась в коридоре напротив двери в кабинет ЗОТИ. На урок она пришла раньше обычного и теперь ждала Рона, сказавшего, что им нужно поговорить. Зная, что Снейп задерживает своих студентов до последнего момента, Гермиона решила, что до прихода Гарри у нее есть еще минут десять. «Придет, погруженный в беседу с Малфоем», – добавила она про себя.

Рон появился через несколько минут: – Здорово, что ты тут.

– В чем дело? – спросила Гермиона.

– Сразу несколько вещей. Во-первых, вчера я напрямую спросил у Гарри, действительно ли он принимает какое-нибудь зелье.

– И?

– И он сказал, что специально прикидывался, чтобы обмануть тебя.

– Что?!

– Дескать, если ты что-нибудь раскопаешь, то перестанешь доставать его.

– Он что, совсем сдурел?! – в шоке воскликнула Гермиона.

– Вот и я то же самое сказал.

– Ты в это веришь?

– Не знаю. Но буду делать вид, что верю. Так нам будет легче выполнить просьбу Люпина, верно?

– Пожалуй, – вздохнула Гермиона. – А мы с Гарри вчера заключили договор.

– Какой именно?

– Ни один из нас не упоминает о случившемся, пока это снова не случится.

Рон, обдумав сказанное, кивнул и нейтрально заметил: – Подойдет, – он не мог сказать ничего другого, потому что к ним уже спешил Эрни Макмиллан. Взглянув на Гермиону, Рон добавил: – Как думаешь, может, предложить ему сесть сегодня рядом с нами?

– Он придет с Драко.

– Я знаю. Но попробовать-то можно?

– Гарри не захочет.

– Вчера вечером он говорил со мной, как раньше.

– Везет тебе.

– Может, это просто оттого, что я… что я не так давлю на него. Он мне всегда рассказывает больше, чем тебе, – я с ним не спорю. Когда мы ссоримся, это играет против меня, но мы редко ссоримся.

– Так ты думаешь, что если ты будешь сидеть один, он сядет рядом?

– Не исключено.

– Ладно, – Гермиона не слишком успешно попыталась скрыть обиду. – Я сяду с Падмой, а ты попробуй уговорить Гарри сесть рядом с тобой.

– Хорошо, – Рон сделал глубокий вдох и подождал, пока проходящая мимо них Ханна Эббот войдет в класс. – А когда мы признаемся ему насчет карты?

– Хочешь рассказать и то, для чего мы начали ее делать?

– Все равно рано или поздно это вылезет наружу.

Гермиона заколебалась. В глубине души она понимала, что Рон прав. Можно рассказать Гарри лишь полуправду, но когда все вскроется, он будет злиться на них вдвое дольше. – Давай после Ухода за магическими существами?

– Чтобы Хагрид был поблизости, когда Гарри на нас набросится? – пошутил Рон.

– Ну… и так можно сказать, – слабо рассмеялась Гермиона.

За завтраком Северуса не было, и Гарри отчаянно боялся, не случилось ли с отцом чего-нибудь в тот день, когда он был у Волдеморта. Мальчик пытался воззвать к логике, убеждая себя, что случись с Северусом что-то, профессор Дамблдор сказал бы об этом, но все равно трясся от ужаса. На зелья он почти бежал, и вздохнул с облегчением лишь тогда, когда увидел входящего в класс Северуса. Отец выглядел таким же измученным, как Люпин, но видимых повреждений у него не было. Урок прошел в непривычной тишине.

Когда Гарри и Драко пришли на защиту, Гермиона сидела рядом с Падмой, а Рон – один. Гарри подумал, не поссорились ли Рон и Гермиона, и если поссорились, то не из-за него ли. Рон поманил его.

– Что? – спросил Гарри, остановившись в проходе.

– Сядешь со мной? – предложил Рон.

Гарри улыбнулся, но отрицательно покачал головой: – Что, Гермионе надоело писать конспекты за вас обоих? Я с тобой за обедом сяду, ладно?

– Ладно, – отвел глаза Рон.

Гарри сел рядом с Драко. Пока он усаживался, в класс вошел профессор Люпин.

– Мистер Поттер! – обратился он к Гарри, уже подойдя к учительскому столу.

Гарри оторвался от заметок Драко и поднял глаза. Лицо учителя было темнее ночи, но Гарри вспомнил про приближающееся полнолуние. Люпин в такое время всегда выглядел или угрюмым или совсем больным.

– Да, сэр?

– Прошу вас зайти ко мне сегодня. К четырем.

Гарри с опаской покосился на Драко и подавил смешок, когда тот повелительно прошептал: – И перестань наконец якшаться с этим мерзким мальчишкой!

– Мистер Поттер?

– Хорошо, сэр.

Обед прошел на редкость приятно. Гермиона сдержала слово и ничем не докучала Гарри. Похоже, она просто не знала, о чем говорить. Попытки Рона заполнить молчание безостановочной болтовней о квиддиче тоже не помогали ей. Кончилось тем, что Гарри прервал Рона, спросив: – Когда мы идем в Хогсмид?

– По-моему, в эти выходные, – ответила Гермиона.

– Тебе Вектор сказала? – спросил Рон.

– Нет. Просто в следующие выходные квиддичный матч. А если еще одну неделю пропустить, то слишком долго получится.

– Ну и отлично, – заметил Гарри. – Мне как разно нужно подкупить шоколадных лягушек. Мои уже закончились.

– Раньше мы их в первый же день съедали, – мечтательно напомнил Рон.

– Так ты и сейчас съедаешь, – высокомерно сказала Гермиона.

– По-моему, лучше иметь запас, чем сразу обожраться до такой степени, что живот заболит, – решил Гарри. – Это все, наверное, пресловутое взросление виновато.

Урок по уходу за магическими существами закончился. Гарри уже собирался возвращаться в школу, но остановился, увидев, как перед ним выросли Рон и Гермиона. Гермиона взяла его за руку, Рон положил ему руку на плечо. Гарри инстинктивно отступил на шаг, чтобы они оказались перед ним, а не по бокам.

– Что случилось? – встревоженно спросил он.

– Нам нужно поговорить, – серьезно ответил Рон.

– Вы же обещали…

– Мы не собираемся тебя ни о чем спрашивать, – торопливо перебила Гермиона. – Нам нужно тебе кое в чем признаться.

Гарри вздохнул, решив, что признание – это терпимо.

– Попробую догадаться, – сказал он, закатывая глаза. – Вы снова решили встречаться, верно? Не то, чтобы я мечтал об этом, но я не удивлен и хочу просто пожелать вам…

– Нет, – прервала его Гермиона. – Мы не собираемся встречаться.

– Да? – удивился Гарри. – Тогда к чему такая преамбула?

Рон и Гермиона нервно переглянулись.

– Мы работаем над картой Хогвартса… – начала Гермиона.

– Вроде Карты Мародеров…

– И теперь мы решили отдать ее тебе, когда она будет закончена.

У Гарри перехватило дыхание, будто он с размаху прыгнул в ледяную воду. Была лишь одна причина, по которой друзья с самого начала не попросили бы его о помощи: – А до этого?

– Мы хотели выяснить, куда ты уходишь.

В ушах зазвенело. Гарри, словно со стороны, услышал свой холодный голос:

– Вы чертовы, гребаные предатели .

– Мы могли и не говорить тебе…

– Просто хотели во всем разобраться…

– ДА ПЛЕВАЛ Я НА ЭТО! – голос перешел в визг. Он чувствовал себя, как в кошмарном сне.

Гермиона принялась лихорадочно рыться в своей сумке. Вытащив оттуда свиток пергамента, она протянула его Гарри и затараторила так, что слова сливались в одно: – Это замечательный проект, поэтому я и не хотела его прекращать. Ты можешь оставить карту у себя, чтобы знать, что мы больше ничего не делаем, но мне бы хотелось продолжить…

– ДА ПОШЛА ТЫ!.. МНЕ ПО … , ЧЕГО ТЕБЕ ТАМ ХОЧЕТСЯ!

– Гарри… – попытался Рон.

Кипящая ярость внезапно исчезла. Теперь от Гарри веяло холодом, и когда он вновь открыл рот, голос его был ледяным:

– Меня это не колышет. Никогда больше даже не заговаривайте со мной.

Он схватил свернутый пергамент и убежал, даже не заглянув в него. Рон и Гермиона за ним не пошли.

До встречи с Ремусом оставался еще час, но Гарри все равно пошел к его комнатам, хоть и знал, что оборотня там нет, – еще не кончился урок в младших классах. Дверь в кабинет оказалась не заперта, Гарри зашел внутрь и плюхнулся на потертую кушетку, кипя от злости. «Ремус им помог, это как пить дать. Уж такой ценный источник информации Гермиона бы не упустила. Я убью этого двуличного, лживого ублюдка!»

Гарри развернул карту, и ярость сменилась леденящим ужасом, когда он увидел, сколько успели сделать Рон и Гермиона. Заполненные участки свидетельствовали о том, что друзья не жалели сил, пытаясь отследить перемещения Гарри. На карте был даже коридор, ведущий во внутренние комнаты Северуса, вместе с дверями в кухню и ванную, и Гарри задумался, видели ли они его там. Лаборатория была обозначена, но полностью зарисовать ее они не смогли.

Гарри увидел, как возле двери, ведущей в комнаты Северуса, остановилась точка, помеченная «Драко Малфой». Точка, помеченная, как «Северус Снейп», впустила ее внутрь. Смущенный Гарри свернул карту. Мысль о том, что еще год назад он ни за что не оторвался от карты и лихорадочно гадал бы, что происходит в комнатах Северуса, не улучшила его настроения. Он вдруг понял, что Рон и Гермиона обязательно посмотрели бы, что будет дальше, и с ужасом понял, что стал много взрослее своих друзей. Самой взрослой среди них всегда была Гермиона.

В половине четвертого в кабинет вошел Ремус и опешил, увидев Гарри, сидящего на кушетке.

– Ты знал? – рявкнул Гарри вместо приветствия.

– О чем? – недоуменно переспросил Ремус.

– О карте! Карте, которую делают Рон и Гермиона!

– Они спрашивали меня, как мы ее сделали… – смутился Ремус.

– А ты знал, что карта им нужна для того, чтобы шпионить за мной?

Глаза Ремуса стали размером с галлеон.

– Гарри, милый, прости меня! Я и понятия не имел, – видя, что Гарри по-прежнему прожигает его глазами, Ремус упал на другой конец кушетки и закрыл лицо руками: – Гарри, поверь, я ни о чем не знал. Мне слишком хорошо известно, что ты сейчас чувствуешь.

– Откуда?

Ремус прикусил губу:

– Сириус и Джеймс сотворили со мной то же самое…

Гарри почувствовал, как гнев вытесняется любопытством, и повернулся, чтобы заглянуть Ремусу прямо в лицо: – Когда ты встречался с Северусом?

Потрясенный Ремус медленно кивнул.

– А Северус знал о том, что они сотворили?

– Конечно, знал, – рассмеялся Ремус. – Я тогда прибежал к нему и разревелся. Он начал утешать меня – сказал, что они плохие друзья, и мне пришлось их еще и защищать. Это было ужасно, – потом с сомнением добавил: – Я не знаю, что именно тебе известно…

– Он кое-что рассказал мне про вас.

– Рассказал! – теперь смех Ремуса звучал довольно натужно. – Вот уж не думал, что он способен признаться в этом.

– Прости, – пробормотал Гарри. – Но в последнее время он получше к тебе относится.

– Да, – вздрогнул Ремус. – Правда, долго это не продлится.

– Он знает, где я?

– Вряд ли, ведь ты пришел на полчаса раньше. Но ему известно, где тебя искать, если он выяснит, что ты пропал, так что тебе лучше остаться.

– Извини.

– Ничего страшного, Гарри. Иногда это и к лучшему – я могу сказать, что за мной наблюдают.

– Значит, отец прав.

Ремус дернулся, и до Гарри вдруг дошло, что он сказал. Может, на него подействовала общение с Драко, который произносил «отец» так же естественно, как Рон говорил «папа», но последнее время это слово куда легче слетало с его языка. И все же он в первый раз назвал Северуса отцом в разговоре с кем-то. Гарри постарался не обращать внимания на пылающие щеки.

– Да, – согласился Ремус, никак не прокомментировав слово «отец». – Я в лучшем положении, чем он, но это все равно помогает.

– А с тобой все в порядке? – спросил Гарри.

Теперь на лице Ремуса появилась печаль, столь же заметная, как и его вечная усталость. – Нет, – признался он. – Но тебе вреда я не причиню. Ты мне дорог, как собственный ребенок.

– Спасибо, – пробормотал Гарри, которого вдруг напугало подобное доверие.

– А Северус все же прав. Если ты не будешь доверять мне, все будет намного проще. И я устал. Близость волка измучила меня.

– Я знаю.

– Вот и хорошо, – Ремус провел рукой по обивке кушетки. – Не оставайся на этой неделе наедине со мной, когда об этом никто не знает.

– Ремус?! – всполошился Гарри.

– Так надо, – слабо сказал Ремус. – Ой, совсем забыл. Северус хочет, чтобы ты пришел повидаться с ним ночью во вторник. Я убедил его, что ваш план с наркотиками – плохая идея, да ты и сам это знаешь. Так что он говорит, чтобы ты пришел, когда твои соседи по комнате уснут.

– Я не думал, что мой план вызовет столько проблем.

– Я знаю, – улыбнулся Ремус. – Маггл-то из тебя аховый.

Гарри откинулся на подушки:

– Волшебник, к сожалению, не лучше.

Ремус внезапно посерьезнел:

– Гарри… в субботу… ты был расстроен?

– Что ты имеешь в виду?

– До того, как ты увидел Гермиону. Северус говорит, вы поссорились…

– А-а. Нет, у нас был совершенно замечательный день. По-моему, я даже слишком расслабился, – Гарри провел ладонью по волосам. – Хоть и не так, как ожидал. Думать о том, что он… – он запнулся. – Ты ведь знаешь, правда?

– Где он был вчера? Да, знаю.

– Это все время висело над нами, – Гарри покрутил кольцо на пальце. Луч света упал на изумруд, и камень заискрился. – И все равно, вчера мы провели время куда лучше, чем в прошлый раз. Пару раз на меня накатило, но я старался не обращать внимания, и по-настоящему перепугался только сегодня утром, когда он не появился на завтраке, – Гарри отчаянно захотелось подтянуть ноги и свернуться клубочком. Он заставил себя выпрямиться и расцепить руки и безнадежно спросил: – Можно к этому привыкнуть? Может, ты знаешь? Когда люди вот так уходят и могут…

– Все совсем не так, – пробормотал Ремус, невидяще глядя в пространство. – Просто однажды кто-то не возвращается, и ты понимаешь, что ничего уже не изменить, – он приподнял голову, и на его измученном лице появилось виноватое выражение: – Прости меня, Гарри. Я не должен был тебе говорить подобное.

– Ничего страшного. Ты мне все можешь сказать.

Ремус тяжело встал и отступил назад. Теперь его взгляд был прикован к столу.

– Ты еще слишком молод.

– Будто мой возраст что-то изменит, – вздохнул Гарри. – В любом случае, на этот раз Северус вернулся.

Ремус ласково улыбнулся ему и грустно сказал: – Хотел бы я, чтобы мы могли тебя защитить, – потом снова склонился над столом и спросил, теперь с легкой насмешкой: – А как вообще жизнь?

– Да… странно как-то. Я себя настоящим шизофреником чувствую. Понимаешь, в Гриффиндоре мне приходится разыгрывать из себя совершенно другого человека.

– Худо.

– Уж куда хуже, – согласился Гарри. Он снова откинул волосы со лба и подумал, достаточно ли они отросли, чтобы собрать их в хвост.

– Так ты притворяешься? Гриффиндорцем, я имею в виду?

– Не совсем, – Гарри задумался и добавил более уверенно: – Нет. Северус принимает то, что я гриффиндорец, честное слово. Он меня вечно дразнит и подначивает, но больше в шутку и не зло. С ним мне не нужно притворяться – почти. А вот Рон и Гермиона вряд ли смогут принять, насколько я на самом деле слизеринец.

Ремус подошел к нему, снова сел, на сей раз на стул, и лукаво улыбнулся: – Я тебе когда-нибудь говорил о том, что чем старше я становлюсь, тем больше мне не нравится это разделение по факультетам?

– Нет. Но я рад, что ты так считаешь. Мне от этого легче.

– Гарри… – Ремус наклонился вперед, опершись локтями о колени, и постарался вложить в свои слова всю искренность, какую мог: – Шляпа – это отражение мышления всех четырех основателей. Двое из них сочли тебя достойным быть продолжателем их дела. Ничего плохого тут нет, это лишь свидетельствует о том, что ты способен на очень многое. Ты должен этим гордиться.

Гарри чувствовал себя много спокойнее, когда возвращался в гриффиндорскую башню. Зайдя в общую комнату, он оглянулся по сторонам. Гермионы не было. Рон съежился в кресле у камина и тихо говорил о чем-то с Джинни и Зоей. Гарри прошел в другой конец комнаты, сел в кресло и принялся доставать книги из сумки. Почувствовав на себе чей-то взгляд, он поднял голову и встретился глазами с Зоей. Ее прямые волосы были зачесаны на одну сторону и падали пышной каштановой волной. В своей мантии она напомнила Гарри амазонку с гобелена.

– Ты умеешь стрелять из лука? – спросил он.

– Что?

– Ты сейчас похожа на подружку Робин Гуда, – Гарри убрал с соседнего кресла свою сумку. – Садись.

Зоя хихикнула и уселась.

– Ты такой милый.

Неуверенный взгляд Гарри вызвал у нее еще один смешок. «И чего я терпеть не мог девчоночье хихиканье?» – подумал Гарри.

– Слушай… – робко начала Зоя.

– Ты говорила с Роном, – догадался Гарри.

– Да. Он говорит, что вы поссорились и что ты его ненавидишь.

– Они с Гермионой сделали одно приспособление, чтобы шпионить за мной.

– Да ты что! – сочувственно воскликнула Зоя. – Вот же скотство!

– Я чуть с ума не сошел, когда узнал об этом. Не знаю, смогу ли я хоть когда-нибудь еще доверять им.

Зоя вздохнула: – Джинни попросила меня передать тебе кое-что.

– А что, сама она со мной поговорить не могла? – резко спросил Гарри.

– Она сейчас брата утешает, – пояснила Зоя. – Но в любом случае, она говорит, что обо всем знала и не мешала им лишь потому, что надеялась, что вы станете меньше ссориться, если они займутся чем-то.

– Да чтоб ее! – рявкнул Гарри, весь передернувшись.

Зоя нервно дернула плечом:

– Она просто просила передать тебе это.

– Я не на тебя сержусь.

– Я знаю.

– Но быть сейчас любезным с кем-то у меня тоже не выйдет, – признался Гарри. – Лучше уж не трогай меня до ужина. Я пока займусь уроками, ладно?

– Ладно, – робко взглянула на него Зоя. – Поговорим потом, хорошо?

– Конечно.

Вторник был омерзительным. Весь день Гарри старался не сталкиваться с Роном и Гермионой. Он закончил раздел своего эссе о первом росте популярности Волдеморта: паршивое настроение как нельзя лучше подходило для того, чтобы писать о политике манипулирования, о том, как Волдеморт объединил вокруг себя тех, кого притесняли, как смог найти подходящие слова, чтобы преодолеть их сопротивление, как превратил их в своих горячих сторонников, хоть и объявлял во всеуслышание, что никогда не имел с ними дела, и как насквозь прогнившее британское магическое общество закрывало на все глаза, пока трупов не стало столько, что не замечать их стало просто невозможно.

Гарри перечитал свое эссе и нахмурился при упоминании об оборотнях. И как можно было второй раз наступать на те же самые грабли? В первый раз у Волдеморта не получилось полностью прибрать оборотней к рукам, но теперь ему помогали крутые меры, предпринятые правительством. А Волдеморт, хоть и обладал весьма ограниченным воображением, был достаточно умен и прекрасно понимал, что даже туманные обещания будут приняты на ура, если дадут оборотням надежду бороться с репрессиями сильных мира сего.