Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 70 страниц)

Гермиона неодобрительно нахмурилась. Дин изумленно дернулся. Гарри выдул в воздух еще пузырей и полюбовался, как они рассыпали вокруг мириады цветных искр. Он подманил пузыри поближе, они начали лопаться один за другим, покрывая его пеной. Гарри поймал один из пузырей пальцем.

– Гермиона? – окликнул он. Девушка взглянула на него, тогда он сдул пузырь в ее сторону. Она попыталась отмахнуться, но пузырь лопнул у нее в руках. Заметив легкую улыбку Гермионы, Гарри предложил: – Еще?

– Нет, не нужно. Я только посмотрю. Как-нибудь в другой раз, – Джинни и Дин упали на ковровую дорожку между кушетками и принялись жадно целоваться. Гермиона заняла их место. Теперь ее голова была рядом с грудью Гарри, и он принялся играть кольцами ее волос.

– Как у тебя получилось управлять кернеровским детектором? – спросила она.

– Окклюменция. Я частично закрыл канал своей связи с Томом.

– Вот оно что. Тебе нравятся мои волосы?

– Они такие же красивые, как у Джинни и такие же интересные, как у Дина, – Гермиона захихикала. Смех Дина был заглушен поцелуем Джинни.

– Зачем тебе Малфой?

– Мне его жаль. Ему нужно научиться дружить. И он пытается. И он веселый. И Джеймс просил меня сторониться мести.

Последние слова слетели с губ Гарри до того, как он смог остановить их. В голове билось сразу две мысли: «Похоже, мне стоит чуть больше контролировать себя» и «С каких это пор я стал использовать слова вроде «сторониться»?».

– Джеймс? – резко переспросила Гермиона. Гарри решил, что не стоит давать ей возможность воспользоваться преимуществом того, что она, единственная из них всех не была под действием зелья, и что надо было выпускать больше пузырей.

– Я нашел несколько старых папиных писем, – сонно объяснил он, подавляя вздох. – Я просто никому не рассказывал.

– Слушай, можно мне еще пузырей? – вмешался в разговор Рон. – А то поведение Джинни и Дина начинает меня доставать.

Гарри посмотрел вниз. Джинни, с расстегнутой мантией, уселась на Дина верхом, а тот запустил руки ей под блузку.

– Конечно, – Гарри выпустил новую порцию пузырей, потом помахал подушкой, чтобы они долетели до Рона. Тот начал ловить пузыри, подлетевшие к нему, потом вновь улегся и предложил: – Выдуй еще. Просто для красоты.

Гарри выдул новую порцию.

– Ты не мог бы поменять музыку? – слегка раздраженно попросила Гермиона. Гарри прислушался. В воздухе по-прежнему раздавалась странно знакомая сонная мелодия, исполняемая духовыми и струнными инструментами. – Не знаю, – сказал он. – А что ты хочешь?

– Давай что-нибудь джазовое, – предложила Гермиона. Гарри задумался, как же заменить музыку. «Что-нибудь джазовое», – отчетливо произнес он про себя. Музыка изменилась, заставив всех остальных подскочить.

– Хорошо, – улыбнулась Гермиона. – Правда, Дюк Эллингтон – не совсем то, что я имела в виду, но и это сойдет.

Джинни взглянула вверх и хихикнула. Похоже, все пузыри «просто для красоты» попали на нее. – И как мне теперь обжиматься под такую музыку? – пожаловалась она.

– Так не обжимайся. И вообще, слезь с Дина и поправь блузку, – велел ей Гарри. – Когда останетесь наедине, можете делать все, что угодно, а пока прекрати смущать своего несчастного брата.

– Который, конечно, в полном шоке, бедняжка, – ехидно ответила Джинни, но с Дина все же слезла. Тот сел рядом и обвил рукой ее талию.

– Ты вроде назвал Малфоя несчастным ребенком? – спросила она. – Или эта штука вызывает заодно и галлюцинации?

– Он действительно временами несчастный ребенок, – постарался объяснить Гарри. – В некотором роде. Его отец теперь не пользуется популярностью ни у Волдеморта, ни у тех, кто не имеет никакого отношения к Пожирателям. Это изменило жизнь Драко. Он наконец увидел, кого может считать друзьями.

– Никого? – предположил Рон.

– Нет, наоборот, – ответил Гарри. – Он всегда был уверен, что у него не может быть настоящих друзей, а сейчас выяснил, что некоторые люди относятся к нему хорошо ради него самого. Его это смущает, – он сел и зевнул. – Но это заставило его учиться дружить, а я не думаю, что он раньше пытался это сделать.

Гарри решил, что действие зелья перешло в успокаивающую фазу и воспользовался этим, чтобы получить от Рона откровенный ответ: – Скажи, ты действительно собирался продать меня ему?

– Не знаю, – ответил Рон. – Не думаю. Разве что совсем бы на тебя обозлился. Тогда бы я себя заставил.

– Ты все еще хочешь быть аврором?

– Я недобрал для этого С.О.В., ты что, не помнишь?

– Ну а если бы набрал? И если бы тебя послали бы против Ремуса?

– Да зачем им это?

– Потому что он – оборотень.

– Это еще не преступление.

– Знаешь, если два месяца назад ты не сообщал министерству, где был во время полнолуния, это тоже не было преступлением. Кто знает, что будет дальше.

– А тебя это волнует? – нахмурилась Гермиона.

– То, что в правительстве сидят истеричные, продажные, предубежденные идиоты? Волнует, – вздохнул Гарри. – Но я по-настоящему восхищаюсь большинством авроров, которых знаю лично, и кто-то же должен выполнять эту работу. И я не знаю, что тут можно сделать.

– Поговори с Биллом, – предложил Рон.

– С Биллом?

– Ага. Мама и папа очень хотели, чтобы он работал в министерстве, и Билл долго думал над этим – даже прошел интервью в Отделе Тайн, но потом решил, что не может поддерживать их. Папа, разумеется, не согласился. Поговори с ними обоими – получишь картину с двух сторон.

Они разговаривали долго, и успокаивающий эффект зелья успел выветриться, но атмосфера в уютной, полутемной комнате настолько дышала миром, что даже Гермиона расслабилась. Когда Гарри поцеловал ее волосы, она негромко застонала от удовольствия.

– Люблю тебя, – прошептал Гарри ей на ухо. – Люблю тебя, люблю.

– Ты в меня влюблен? – застенчиво спросила она.

– Будь я проклят, если знаю, – признался Гарри. – Как я могу ответить, когда ты такая хорошенькая?

– Милый ты мой глупыш, – нежно укорила его Гермиона.

– А ты слишком много квохчешь. Все будет хорошо.

– А если не будет?

Он провел рукой по ее боку, старательно обходя грудь, и прижал ее ближе: – Тогда у Пожирателей останется на две цели меньше.

Глава 46. Игра

Рон разбудил Гарри утром.

– М-м-м?

– Ты на завтрак собираешься?

– Собираюсь, – Гарри сел на кровати и зевнул. – Дай только одеться.

Не то чтобы он сердился на Рона меньше, чем вчера, но совсем игнорировать друга он тоже не мог – это было бы как-то неловко. Гарри все еще гадал, как ему вести себя с Роном, когда они вошли в общую комнату. Гермиона ждала их, а может, только Рона. Увидев Гарри, она слегка покраснела.

– Привет, – сказал Гарри.

– Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Мне нужно… – Гарри остановил себя и продолжил: – Мне нужно поговорить с Дамблдором.

– А можно мне с тобой? – спросила Гермиона тоном, за которым ясно слышалось «нам нужно поговорить». После недолгого колебания Гарри согласился.

По коридору и лестницам они шли в полном молчании. Лишь когда они повернули в коридор, ведущий к кабинету Дамблдора, Гермиона заговорила: – Я вчера ничего не сделала.

– Сделала, – не согласился Гарри.

– Реально – ничего.

– Ты удержала меня от самоубийства. А это уже кое-что.

– И ты бы в самом деле…

Гарри остановился и повернулся к ней.

– Волдеморт был в двух шагах от Хогвартса, – твердо сказал он. – Он вызвал к себе Пожирателей Смерти. Я хотел пробраться туда и проследить, потому что там были дорогие мне люди. Я почти убедил себя, что это хорошая идея, – Гарри глубоко вдохнул и взглянул на Гермиону, от страха широко раскрывшую глаза. – Ты мне очень помогла вчера вечером – тем, что просто была со мной и не слишком хмурилась.

– Вот как, – выдавила из себя Гермиона и натянуто улыбнулась: – Уж не зашел ли некий блондин слишком далеко?

– Не задавай лишних вопросов – мне не придется врать, – хохотнул Гарри в ответ.

– Ясно, – угрюмо отозвалась Гермиона. Гарри был убежден, что ей, вопреки ее словам, ничего не ясно. Она набрала побольше воздуха: – А… ну как вчера вечером… Ты часто это делаешь?

Желание Гарри успокоить ее боролось с пониманием того, что она может дать дельный совет, и ему не стоит пренебрегать этим советом. После мучительно долгого раздумья он сказал: – Нет, конечно, – затем, подождав, чтобы она кивнула, добавил: – В одиночку это совсем не весело.

Гермиона запрокинула голову, чтобы посмотреть ему прямо в лицо. Гарри удивленно поднял брови и насмешливо спросил: – А что?

Она метнула на него рассерженный взгляд: – И как же ты собираешься спасать мир, если настолько под кайфом, что начинаешь играться с чьими-то волосами?!

Его веселье как рукой сняло.

– Я не собираюсь спасать мир, – угрюмо заметил он. – Я собираюсь убить Волдеморта. Вот только понятия не имею, как это сделать. Я вообще не хочу убивать.

Гермиона замерла.

– Ох, Гарри! – с участием воскликнула она и обняла его. Гарри постарался расслабиться и просто наслаждаться ее прикосновением – и не думать о тех неприятностях, о которых оно напоминало.

– В любом случае, – мягко сказал он, уткнувшись носом в ее волосы, – не думаю, что пятнадцатиминутное удовольствие – причем только пять минут влияют на мои способности – сильно уменьшает мои шансы. А теперь иди завтракать. Мне действительно нужно поговорить с профессором Дамблдором.

– Гарри? – сердечно сказал профессор Дамблдор. – Какая приятная неожиданность. Садись, пожалуйста.

Гарри неуверенно поднял на него глаза и спросил:

– Что вы имеете в виду?

– Что тебя смутило – «приятная», «неожиданность» или «садись»? – весело осведомился Дамблдор.

– Нет, «садись» как раз вопросов не вызвало.

– Ну, может не совсем неожиданность, – с легкой улыбкой признал Дамблдор, – но я не мог сказать наверняка, придешь ли ты ко мне, – он кивнул головой. – И можешь быть уверен, что мне всегда приятно видеть тебя.

– Спасибо, – вежливо отозвался Гарри. – Я хотел… Северус вернулся?

– Да. Еще до полуночи.

– В воскресенье ему снова придется отправиться туда?

На лице Дамблдора отразилось сначала удивление, потом разочарование.

– Твой отец сообщил мне, что ты достиг достаточных успехов, чтобы прекратить видения.

– Они никогда не появлялись во время бодрствования, – сбивчиво объяснил Гарри. – И я постоянно очищаю сознание перед сном, поэтому во сне я их тоже не вижу. Но вчера… я вырубился, пока читал учебник по трансфигурации. И был абсолютно не готов.

– Что же ты предпринял? – поинтересовался Дамблдор.

– Я до этого попросил кое-кого из друзей не выпускать меня, поэтому за мной хорошенько наблюдали.

– Разумная предусмотрительность, – кивнул Дамблдор и улыбнулся. – Значит, ты не был так уж не готов. Но все равно – тебе нужно уметь разрывать связь после начала видения. Ты можешь это делать?

– Нет. Когда я уже внутри, я хочу видеть все.

– Пожалуй, тебе стоит взять несколько уроков и у меня.

– Это бы очень помогло. Ой, я сказал Драко… Малфою, что это вы научили меня окклюменции.

– А стоило ли сообщать юному мистеру Малфою о своих способностях? – мягко спросил Дамблдор.

– К сожалению, я их ему продемонстрировал. Он спросил, кто меня научил. Малфой и сам это умеет! Мы с ним заставили кернеровский детектор Тьмы изменять звук. Правда, никто не понял, как у нас такое получилось, поэтому я думаю, что больше никто не знаком с окклюменцией.

Дамблдор рассмеялся.

– Немало лет прошло с тех пор, когда я видывал такое! – на секунду его лицо обрело мечтательное выражение. – Один из моих соратников по борьбе с Гриндельвальдом умел играть таким образом «Ах, мой милый Августин», немного фальшиво, конечно, но узнать мелодию все равно было можно, – директор резко взглянул на Гарри: – Вы занимались этим во время урока?

Гарри кивнул.

– Теперь я, пожалуй, понимаю, что это вышло жутко невежливо.

– Ты же знаешь, что профессор Люпин жаловаться не станет, – заметил Дамблдор, сияя улыбкой. – А если станет, то профессор Макгонагалл хихикнет в кулачок, а профессор Флитвик скажет, что он получил лишь то, что заслуживает.

– Дерзость и срыв урока?

– Причем высшего сорта и со стороны студента, которого Люпин искренне любит.

Гарри отвел глаза.

– И другого студента, которого он искренне не любит. Его очень волнует то, что я начал общаться с Драко.

– Вот как, – Дамблдор задумался. – Ты думаешь, что это может причинить какой-либо вред?

– Нет.

– В таком случае я бы посоветовал тебе продолжать общение. Никогда не позволял, чтобы чье-то мнение разрушило мою дружбу с кем-то.

– Вроде моего отца.

– Да, – согласился Дамблдор. – Кстати, – добавил он, сдвигая в сторону предметы на столе, – он оставил тебе записку, – директор передал Гарри сложенный листок. – Он велел, чтобы ты прочел ее здесь и не таскал с собой, осторожности ради.

На наружной стороне листка было написано «Гарри». Развернув, Гарри увидел текст, начинающийся без всякого приветствия со слов:

Б лагодарю тебя за сдержанность; для меня было большим облегчением видеть, что вчера ты не приходил ко мне. Я переношу нашу встречу на сегодняшний вечер, хотя могу оказаться занят до самого отбоя. Пожалуйста, приходи заранее и просто заходи внутрь – я заблокирую камин и присоединюсь к тебе, как только смогу.

Гарри попытался подавить улыбку.

– Меня пригласили вниз после отбоя.

– Да, мы обсуждали это, и я дал свое согласие, – Дамблдор предупреждающе взглянул на Гарри: – Но если тебя поймают, я не стану тебя защищать.

– Разумеется, – согласился Гарри. Какое-то время оба молчали.

– У тебя все? – мягко спросил Дамблдор. – Или ты хотел еще что-то спросить?

Гарри запнулся на минуту, собираясь с духом, и выпалил: – А что там насчет опекунства?

– До слушания, которое состоится через пятнадцать дней, я не ожидаю ничего нового. Но, говоря откровенно, думаю, что они отклонят мою просьбу. Их глава решил добиться моего проигрыша и объявить мою просьбу несостоятельной. Он даже может заметить, что у меня уже была возможность выбирать тебе опекунов и мое решение обернулось не слишком легкой жизнью для тебя.

– И что же тогда будет?

– Ты подпадешь под опеку министерства, и они должны будут ждать четыре недели до официального утверждения данного решения. Это даст нам время до Дня Всех Святых.

– А Фадж не станет контролировать меня в эти четыре недели?

– Станет, но никакими неприятностями это не грозит. Думаю, что ты останешься здесь и будешь жить, как и жил. Он может посылать тебе подарки, но и это не обязательно.

– А прошлое Северуса? Люди не станут возражать, что я собираюсь жить с раскаявшимся Пожирателем Смерти?

– Станут, разумеется, но это ничего не меняет. Он твой отец. В этом случае лишь твое возражение имеет законную силу, – Дамблдор заколебался, потом продолжил: – А учитывая, что ты был зачат с помощью Herem, ты только его ребенок. Даже Лили, будь она жива, не имела бы на тебя никаких прав.

– Что?

– Лили и Джеймс зашли слишком далеко в попытке защитить тебя, Гарри. Их могли отправить в Азкабан за то, что они скрыли от него обстоятельства твоего рождения.

Гарри, напуганный и потрясенный, склонил голову.

– Джеймс, – припомнил он, – назвал меня «своим украденным ребенком».

– Да, – отозвался Дамблдор. – Herem – это заклятье Наследия, и, по мнению многих, нарушение контракта – не только преступление, но и святотатство. Ты был зачат для того, чтобы стать наследником Северуса Снейпа.

– А это не повредит их репутации? – спросил Гарри, подумав.

Дамблдор слегка удивился вопросу.

– Может, и повредит немного, – сказал он в конце концов. – Но, в основном, среди тех, кто и так их ненавидит. Не переживай. Для остальных это будет выглядеть романтической трагедией о чести и любви, и большинство людей с охотой простят их.

– Вы думаете, что они поступили правильно? – опасливо спросил Гарри и содрогнулся от страха, поняв, что никогда не разрешал себе думать иначе.

Дамблдор вздохнул: – Я много думал об этом, с той самой секунды, когда Северус в первый раз пришел ко мне с письмом Лили. Не знаю. Сейчас у него, без сомнения, куда больше контроля, чем тогда – и самоконтроля и способности противостоять Волдеморту. Они куда лучше подходили для того, чтобы вырастить ребенка, и шансы выжить – как это ни странно звучит, учитывая их гибель, – у них были выше. А он в те дни был совершенно безрассуден. После первого падения Волдеморта он стал мрачным и желчным, но, по крайней мере, перестал сознательно искать смерти, – Дамблдор откинулся назад и погладил бороду. – Ты хорошо на него влияешь, – объявил он. – Сейчас я замечаю в нем тот юмор, который давно почитал исчезнувшим. И думаю, что он хорошо влияет на тебя, – Дамблдор улыбнулся. – Но мог ли ребенок изменить его тогда? Я не знаю. Может, все было бы только хуже. Он бы не смог шпионить для меня, если бы стало известно, что магглорожденная волшебница родила ему ребенка по его желанию и выбору, – Дамблдор поднялся. – Что толку теперь гадать. Что сделано, то сделано. Намерения у них были благими, я уверен в этом, – директор взглянул на часы. – Похоже, ты еще успеешь добежать до Большого зала, схватить что-нибудь из еды и съесть по дороге на уроки.

Гарри понял намек и поднялся на ноги.

– До свидания, профессор, – сказал он и ушел.

Гарри отлично помнил, что ему необходимо разыграть воздействие «сквибовского наркотика», чтобы оправдать свое отсутствие сегодняшней ночью, и приложил все усилия, изображая раздражение от ломки, которую не испытывал. Он постоянно высмеивал Гермиону, пытавшуюся поговорить с ним об убийстве Волдеморта, и то дружески болтал с Роном и Гермионой, то – причем, куда дольше – дулся на них. Оставалось лишь надеяться, что Гермиона не свяжет его поведение с Пузырным зельем, которое никогда не вызывало подобных эффектов. К тому времени, когда уроки закончились, Гермиона сдалась и отправилась заниматься в библиотеку. Рон смиренно переносил вспышки Гарри, но чувствовалось, что он начинает злиться и лишь мысль о том, что он заслужил такое обращение, удерживает его от взрыва. Минут за сорок до закрытия библиотеки, когда студенты уже начали возвращаться в факультетские общежития, Гарри объявил, что ему нужна книга. Он подхватил сумку и ушел, оставив Рона в общей комнате.

Дойдя до первого этажа замка, Гарри нырнул в стенную нишу, накинул мантию-невидимку и тихо прокрался к подземельям. В комнаты Северуса он попал без труда, заварил себе чай и уселся за кухонный стол, собираясь закончить эссе по трансфигурации.

Он написал девять дюймов вместо заданных семи и уже дописывал заключение, когда дверь открылась и вновь закрылась. Неразборчивое слово, которое трудно было понять из-за расстояния, тут же сменилось окликом:

– Гарри?

– Я тут, – откликнулся Гарри.

Снейп, мрачный как туча, вошел в комнату, постоял с минуту – он выглядел сурово и надменно, – а потом вдруг рухнул на стул и уронил голову на руки.

– Чаю хочешь? – предложил Гарри.

– Да, пожалуйста, – пробормотал Северус.

– Что сегодня? – спросил Гарри. – Трехголовые собаки? Взорвавшиеся зелья? Твоя старая компания?

– Хуже, – рыкнул Северус. – Родители.

Гарри расхохотался.

– Да, ты смеешься, – устало заметил Северус. – Это ведь не тебе пришлось битых два часа объяснять Уоррингтонам, что, хоть я и готов был сделать исключение для их обожаемого наследника, получи он на С.О.В.ах по зельям «выше ожидаемого», но «удовлетворительно» – недостаточная оценка, чтобы принять его на продвинутые зелья в обход других студентов. И даже если я и снижу ради него свои стандарты, декан Гриффиндора все равно не допустит его на трансфигурацию. Ну и все в том же духе, – он взял в руки чашку, которую Гарри поставил перед ним, и подогрел ее заклинанием. – Ну, в любом случае, с этим покончено, и я надеюсь, что они были последними в этом году.

Снейп поднял голову и отхлебнул немного чая:

– Как прошла неделя?

– Кошмарно, – ответил Гарри. – Рон с Гермионой отвратительно вели себя до понедельника, когда я ушел с Малфоем, потом вдруг решили извиниться. Они признались, что передали ему информацию обо мне, но думаю, что только из-за того, что он угрожал им шантажом. Прошлой ночью мне так хотелось отправиться за тобой, что я перестал дуться на них и попросил удержать меня. А когда я сидел над домашним заданием, то отключился, связь возобновилась, и я видел тебя…

– Ты должен быть готовым. Если он заметил твою реакцию, когда ты увидел меня…

– Он не пытался воздействовать на меня. Это обычно заметно. Но я все равно поговорил с Дамблдором, и тот предложил дать мне несколько дополнительных уроков. И с тобой я тоже хочу заниматься, если ты не против.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Снейп. – Обсудим это позже. Что ты видел?

Гарри пересказал видение, стараясь скрыть ужас, охвативший его, когда он увидел, как отец преклоняет колени перед Волдемортом, хоть и понимал стратегическое значение подобного поведения. Он умышленно опустил наиболее унизительные детали их разговора, но мог видеть, как при каждом пропуске лицо Северуса все больше темнеет.

– Он несколько раз выказывал тебе недоверие, – неловко добавил Гарри, – а ты все убеждал его в своей преданности.

– И? – спросил Снейп.

– На этом все закончилось. Он посмотрел на тебя, потом – резкая вспышка боли, и я очнулся на полу в гриффиндорской гостиной, а Рон, Гермиона и Дин держали меня, чтобы я не дергался.

– А. Он снова ударил меня Круциатусом, а потом применил легилименцию. Это может, разумеется, причинить ему некоторые неудобства, но так легче проникнуть в мозг.

– Вот оно что. Значит, сработала обратная связь.

– А что было потом?

– Ну, я уже сказал ребятам, чтобы не дали мне уйти, поэтому не смог убежать и попробовать отыскать тебя. Я сказал, что нам стоит пойти куда-нибудь, где потише, поэтому мы пошли в пустую комнату, и я выпустил в воздух столько розовых пузырей, что даже Гермиона, не прикоснувшаяся ни к одному из них, и та расслабилась. О других я вообще молчу. Так что мы чудесно провели вечер, но теперь Гермиона всерьез тревожится за меня, а я не могу разубедить ее, потому что это может быть полезно, – Гарри пожал плечами. – Значит, в воскресенье тебе придется вернуться?

– Да. Я буду там от восхода до заката.

– Это тревожит тебя?

– Не особенно. Он и раньше такое требовал, – Северус заколебался. – Меня куда больше волнует нападение и то, что я не услышал о нем никаких подробностей. Я даже не знаю, о каких «союзниках» идет речь.

– А остальные знают?

– Некоторые знают, я думаю. Но немногие, – темные глаза сверкнули, когда Северус поднял голову. – Тут дело не только в недоверии ко мне. Темный Лорд вообще стал куда осторожнее после ареста и допроса Руквуда прошлой весной.

– Неужели мы не попытаемся ничего сделать?

– Трудно ответить однозначно, нам же неизвестно, что это будет за нападение. Дамблдор постарался установить определенные защитные щиты в Хогсмиде. Новое место встречи Пожирателей находится на окраине Хогсмида, в поместье, ранее принадлежавшему одному из кузенов Гойла. По расположению можно догадаться о целях, – Северус отложил в сторону пустую чашку: – Это твое эссе на завтра?

– Да, но я его почти закончил.

Северус встал: – Ну, тогда заканчивай – сколько там тебе еще осталось, а когда закончишь, приходи в гостиную, – с этими словами он вышел. Мантия вилась за его спиной, как облако. Гарри уставился на пергамент и постарался припомнить, что он собирался сказать о качественном переносе.

Когда Гарри вошел в гостиную, Северус, расстегнувший воротничок мантии, сидел в кресле и вертел в руках бокал темно-красного вина. Гарри остановился и понаблюдал за ним.

– Элегантная меланхолия, – заметил он. – Прямо девятнадцатый век. А может, и восемнадцатый. Я не слишком разбираюсь в подобных вещах.

– Что? – поперхнулся смехом Северус.

– Я о тебе, – Гарри сел на ближний конец кушетки и поджал под себя ноги. – Хотя насчет вина я не уверен, – продолжил он. – Абсент бы больше подошел, но самое подходящее – это опиум.

На это Северус расхохотался: – Если бы я решил использовать наркотики, чтобы подчеркнуть свое настроение, тебя бы я об этом не спросил, уж будь уверен.

Гарри весело кивнул.

– Ну правда, это чисто маггловская интерпретация. И о чем же ты размышляешь?

Северус метнул на него быстрый взгляд, потом снова уставился на бокал. – Профессор Люпин, – начал он вежливо, – приходил сюда, чтобы поговорить о тебе.

– Вот как.

– Вообще-то странно: стоит одному-единственному учителю узнать, что я – твой отец, и ко мне сразу начинают приходить и на тебя жаловаться, – Северус покосился на хихикнувшего Гарри. – Он был поразительно настойчив.

– И что он сказал? Я перебиваю его на уроках и слишком много знаю о Темных Искусствах?

– Я сказал ему, что меня не касается его неспособность поддерживать дисциплину на собственных уроках. Но его беспокоило не столько твое поведение в классе, сколько твоя дружба с мистером Малфоем-младшим.

– О, – Гарри задумался, насколько Северус разделяет это беспокойство.

– Я прогнал Люпина, заявив, что это лишь игра его воображения. И был неприятно удивлен, когда увидел утром, как вы сидите рядом и мило болтаете.

– Почему? – спросил Гарри. – Тебе ведь нравится Драко, разве нет?

– Да, но ты не должен доверять ему.

– Я ему и не доверяю! – возмутился Гарри. – Я как раз собирался поговорить с тобой об этом и выяснить, что с ним произошло. Он большей частью вполне любезен со мной.

– Если он вполне «любезен» с тобой, значит, он что-то замышляет.

– А может, ему просто одиноко.

– Малфоям не бывает «одиноко».

Гарри прищурился:

– Так проблема в том, что он Драко, или в том, что он Малфой?

– Проблема в том, что он донельзя испорчен, легко манипулирует людьми и жаждет поддержать Темного Лорда! Напряги свои извилины, мальчик!

– Все это для меня не новость, – холодно ответил Гарри. – Правда, последнее утверждение может быть и не совсем точным. Он заметно – и, да, я все слышал насчет манипуляции, – охладел к этой идее, после того, как Темный Лорд не освободил его отца.

– Сколько времени вы проводите вместе?

– Немного. Мы обычно разговариваем перед зельями, а после них вместе идем на защиту. В тот день, когда мы устроили этот спектакль с окклюменцией, он разыскал меня на квиддичном поле, и я повел его к Хагриду, чтобы познакомить с гадюкой, с которой я недавно болтал…

Гарри заметил, как Северус сжал челюсти и натужно глотнул, а затем откашлялся. У него возникло смутное подозрение, что отец из-за него чуть не поперхнулся.

– Извини, – выдохнул Северус и громко высморкался.

– Один – ноль в мою пользу! – с триумфом объявил Гарри. Северус не обратил на это никакого внимания.

– И часто ты болтаешь со змеями?

– Теперь часто, – Гарри выпрямил ноги и скрестил руки на груди. – Я же змееуст, как-никак, так что дело небольшое.

– Ну да, конечно. У нас в семье уже триста лет не было змееустов, – Снейп на мгновение задумался и прибавил: – Разве что с индийской стороны, но никаких точных записей об этом нет.

– А, так значит, я мог унаследовать этот дар и не от Волдеморта…

– Увы, от него. Если бы ты унаследовал это от меня, дар бы не мог проявиться до этого года. И не произноси его имя!

– Ладно, ладно, – пожал плечами Гарри. – Но в любом случае, глупо этого стыдиться. Нормальные змеи, с которыми мне довелось встретиться, были вполне приличными.

– Нормальные?

– Если сравнивать с василиском и Нагайной, – пояснил Гарри. – Змея, которую натравил на меня Драко, правда, была довольно злой, но скажи, кто был бы лучше, если бы им сначала выстрелили из палочки, а потом напустили на него Локхарта?

Северус фыркнул.

– И чем еще вы с Драко занимаетесь?

– Я как раз об этом. Сегодня утром мы заговорили о Роне. Драко скажет мне, что сделает Рон, если вечером меня не будет…

– И ты веришь, что он скажет тебе правду?

– Не слишком. Но я взял у Ремуса детектор лжи, чтобы проверить и то, что скажет Драко, и то, что сделает Рон.

Северус ограничился кивком.

– Можешь продолжать с ним разговаривать, только, будь добр, взвешивай каждое слово. А я спрошу у Драко, что он задумал насчет тебя, – ясно же, что я обратил внимание на вашу дружбу.

– И еще как ясно. Он жутко злился на тебя за то, что ты снял баллы у Слизерина, – Гарри на секунду задумался. – А что, вчерашнее зелье действительно используется в ядах?

– Да. Но чаще в колдомедицине – отбивать неприятный вкус лекарств.

– Почему же ты этого не делаешь?

– В моем кругу, – почти угрожающе произнес Северус, – считается невежливым скрывать вкус зелья. Это вызывает подозрения, что в зелье подмешано нечто опасное.

– Детям-то до этого дела нет!

– Некоторым есть, – черные глаза Северуса сверкнули, как два антрацита. – Никогда не следует приучать детей доверять зельям без вкуса и запаха.

Гарри вздрогнул и торопливо спросил:

– Так что ты ответил профессору Люпину?

Над ответом Северус думал целую минуту. Гарри видел, как напряглось лицо отца, но не смог прочесть ни одной эмоции.

– Ничего, – ответил Северус наконец. – Мы поссорились, и я велел ему убираться, – он отпил глоток вина, потом хмуро взглянул на бокал и небрежно спросил: – Тебе не кажется, что Люпин изменился?

– Он быстрее выходит из себя, – ответил Гарри, поразмыслив немного. – И он постоянно выглядит уставшим, даже когда до полнолуния еще далеко. Боюсь, что он снова тоскует по Сириусу.

– Он стал сильнее, чем раньше, – задумчиво добавил Северус. – Для поддержки ему нужна злость, но вообще-то он выстоял против меня дольше, чем я ожидал, – он отпил еще вина. – Ты вызвал в нем эту силу. Не могу сказать, что мне это так уж нравится.

– Он хочет, чтобы я раз в неделю навещал его, – нерешительно сказал Гарри.

– Навещал? – рыкнул Северус.

– Говорит, что хочет быть уверен, что не потеряет меня, – Гарри улыбнулся. – Думаю, он боится, что я нахватаюсь дурных привычек от тебя или Драко. Можно? У меня не получается часто видеться с ним с тех пор, как начался учебный год.

– И когда?

– В воскресенье, с четырех до шести.

– На этой неделе пусть будет в субботу. Я хочу, чтобы ваша встреча произошла, когда я в школе. И обязательно покажись за ужином, иначе я наброшусь на него и обвиню во всех возможных грехах.

– Хоть и будешь знать, что это неправда.

– Если я не увижу тебя, то решу, что правда.

Дальше беседа пошла о более простых вещах: бразильских змеях, квиддиче, реакции брата и сестры Уизли на Пузырное зелье – и Гарри успокоился. Комната, освещенная огнем камина, выглядела знакомой и безопасной, а ехидные замечания, периодически отпускаемые Северусом, вели лишь к дружеской перепалке. Когда Северус поддразнил Гарри его игрой с кернеровским детектором Тьмы, Гарри подробно рассказал о своих соображениях во время игры и о дальнейшем анализе происходящего, но не рискнул упомянуть ни о холодной самоуверенности Драко, ни о пьянящем чувстве единения, возникшим во время совместного манипулирования прибором и выразившимся в странной музыке. Северус был поражен и явно доволен способностями сына, но предупредил его, что стоит быть поаккуратнее.