Текст книги "Магия крови (Blood Magic) (СИ)"

Автор книги: GatewayGirl

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 70 страниц)

Гарри нацарапал на листочке: «Спросить Ремуса о первой попытке Волдеморта привлечь оборотней» и сунул записку в учебник по защите, чтобы не забыть.

Вечером пришлось проводить тренировку и встречаться с Роном и Джинни. На этот раз Гарри никому ничего не советовал, просто выкрикивал указания. Он почувствовал легкие угрызения совести, когда Джинни зависла в воздухе, показывая Игги, как стоит проводить квоффл, но гнев все еще кипел в нем, поэтому Гарри просто парил над командой, словно во время матча. После вчерашней попытки Джинни так и не попыталась поговорить с ним.

После тренировки Гарри принял душ, вернулся назад в гриффиндорскую башню и улегся в постель, причем настроил палочку так, чтобы она разбудила его, если он действительно уснет.

Сидящий за столом Невилл поднял голову: – Хочешь, чтобы я ушел, Гарри?

– Нет, я просто задерну занавески, – ответил Гарри, подумав: «Это то, что надо». – Ты мне вовсе не мешаешь.

Он все-таки уснул. Когда соседи по комнате стали собираться в спальне, Гарри сонно открыл глаза, снова прикрыл их и спал до тех пор, пока палочка не нагрелась и не задергалась беспокойно под подушкой, будя его. Все остальные уже крепко спали. Гарри вытащил из-под подушки припрятанную мантию-невидимку, накинул ее поверх пижамы, тихонько выбрался из комнаты и заспешил в подземелья.

Добежав до комнат Северуса, Гарри почти неслышно проскользнул через дверь, но Северус все равно услышал и появился из кухонной двери с палочкой наготове.

– Это я.

– Я уж вижу, – пробормотал Северус, пряча палочку. – Снимай мантию – ненавижу, когда одна твоя голова парит в воздухе, словно ночной кошмар, – и присоединяйся ко мне.

Когда Гарри вошел на кухню, Северус, не сказав ни слова, встал, налил ему чашку чая и вновь сел, внимательно разглядывая сына.

– Ты снова изменился.

– В самом деле?

– Ты в зеркало-то на себя смотришь?

– Если честно, нет, – признался Гарри.

– Поди сюда.

Они зашли в комнату, где Гарри жил летом. Зеркало в платяном шкафу сонно поприветствовало Гарри:

– Отращиваешь волосы, дорогуша?

– Не решил еще, – машинально ответил Гарри, изучая свое отражение.

Шрам все еще было видно. Более того, он стал даже заметнее с тех пор, как челка прекратила его прикрывать – ведь нельзя же назвать челкой длинные пряди, свисающие по обе стороны лица, но само лицо изменилось. Подбородок, правда, остался таким же, но вот овалом лица и формой скул Гарри теперь напоминал Северуса больше, чем раньше. Для проверки Гарри нахмурился: выражение лица стало точь-в-точь, как у рассерженного профессора Снейпа, лишь с более мягкой линией губ и бровей, да более выразительными глазами. Он весело улыбнулся – теперь на него из зеркала глядел незнакомец. Выходило, что самым безопасным выражением лица было равнодушие.

Гарри откинул волосы назад и посмотрел на свои руки – аристократически длинные и узкие. Теперь женское кольцо смотрелось на его руке так же уместно, как смотрелось бы на руке Малфоя.

С собранными с хвост волосами он меньше походил на Северуса. И вообще, глупо ходить с гривой, которая лезет в глаза, когда волосы впереди отросли достаточно, чтобы собирать их.

Северус провел рукой по волосам сына, отведя несколько прядей с боков назад, и лукаво заметил:

– Теперь ты можешь ходить с прической а-ля Люциус.

«Ну, уж на Люциуса я, к счастью, совсем не похож, – с облегчением подумал Гарри. – А ведь неплохо вышло, вот только шрам еще больше выделяется. А с другой стороны, сколько можно его прятать? Устал я от этого, так же как устал скрывать то, что могу со змеями болтать. Начну ходить так, не обращая внимания на то, как все реагируют – и люди быстрей привыкнут. А мне идет, да и изменившееся лицо не так заметно. Кто угодно выглядел бы по-другому с такой прической. На маггловскую территорию в таком виде заявляться рискованно – первый же мальчишка на улице сцепится со мной, но для волшебника вид очень даже ничего», – он громко хихикнул.

– Что?

– Да просто подумал, что маггл сказал бы: – «Точь-в-точь девчонка!». А мне вот так не кажется. Я видел немало мужчин с такой прической, так что женской я ее не считаю.

– Но ты все же подумал об этом.

– Я просто подумал, что в таком виде мне в маггловский Лондон соваться не стоит, – объяснил Гарри.

– Гм, – Северус выпустил из рук густые волосы, и они рассыпались по спине спутанными прядями. – Что ж, ты уже достаточно взрослый, чтобы отпустить волосы.

– А разве нельзя? – спросил Гарри. – Про тебя никому не известно, Сириус погиб, Дурсли тоже мертвы. Почему же я не могу отращивать волосы?

– Можешь, конечно, – вздрогнул Северус. – Просто от этого кажется, что меня не существует – ты отказался от меня, или я обречен.

– Ой! Тогда я их лучше обрежу.

– Нет-нет, не вздумай! Ты прав, а я просто сглупил. Только собирай их, а то с распущенными волосами ты слишком похож на меня.

– А разве Драко не может тоже отращивать волосы? – поинтересовался Гарри.

– Он не хочет, – помрачнел Северус. – Драко стрижется, чтобы поддержать отца, – надеется, что Люциус сумеет выбраться как-нибудь. Но этого не случится.

Гарри, продолжая рассматривать себя в зеркале, заметил, что пижамные штаны не достают даже до щиколоток – а ведь три недели назад он удлинял их.

– Похоже, я поменялся за последнюю неделю.

– Это лишь одно из последствий того, что ты натворил с собственной головой, – сухо заметил Северус.

– Ой, нет! – глаза Гарри широко раскрылись. «Потеря крови, ну конечно же!» – Я не специально, честно. Просто не подумал, что не смогу сгруппироваться, когда заклятье ударит в меня.

– Зачем ты вообще это устроил? Чего ты надеялся достичь?

– Ничего, просто запаниковал. Понимаешь, я думал, что они не заметят мое отсутствие, и не подготовился. После гадюки, после лаборатории, я был… настолько открыт, и не мог… не мог ранить ее так.

– И что, опять будешь просить разрешения рассказать им все? – кисло спросил Северус.

– Нет, – покачал головой Гарри. – Я больше не могу им доверять, – и рассказал про карту, не упуская и то, что одной из отмеченных комнат был коридорчик, ведущий в комнаты Северуса. Отец, как и ожидалось, угрожающе поджал губы. Рону явно повезло, что он не занимался зельями, а вот Гермиону в четверг, похоже, ожидал немалый разнос, что бы она ни сварила.

– Гермионе еще хватило наглости сказать, что она хочет закончить карту, – с горечью завершил рассказ Гарри и передразнил: – «Такой интересный проект!». Чуть не сжег эту штуку.

– А я вспоминаю, – медленно ответил Северус, – как увидел на настоящей карте, что Ремус направляется в Визжащую Хижину.

Гарри прикрыл глаза. Ему не слишком хотелось вспоминать тот вечер. Он вдруг с удивлением понял, что до сих пор злится на Северуса за тогдашнее поведение.

– Прости за то, что напомнил тебе. Но эта карта может быть полезна.

– Очень полезна, – Гарри заставил себя кивнуть. «Сириус, Сириус, как же я скучаю по тебе… Ты мог бы быть сейчас здесь, и от этого моя жизнь была бы еще тяжелее, и меня бы это совсем не беспокоило…»

– Думаю, что тебе стоит ее закончить.

– Для чего? – от гнева Гарри даже раскрыл глаза. – Чтобы шпионить за кем-то?!

– Для того чтобы ты мог знать, не подбирается ли к школе враг. Можешь не трогать замок, но нанеси на карту территорию возле Главного входа, дорогу в Хогсмид, тайные туннели и участок между школой и Запретным лесом. И каждый день, особенно на восходе и закате, проверяй, не пробрались ли в школу чужаки.

– Я не хочу работать с ними, – прошипел Гарри сквозь зубы. – Может, мне лучше Ремуса о помощи попросить?

– Люпин – учитель, – покачал головой Северус. – Не вовлекай его в то, что может ухудшить его положение. Работай вместе с Уизли и Грейнджер. Необязательно прощать их, просто напомни, что они перед тобой в долгу.

– Ладно, попробую, – Гарри все же не хотелось работать с Роном и Гермионой, но объяснение этого нежелания было бы слишком долгим и трудным.

Они вернулись на кухню, и Северус подогрел остывший чай волшебной палочкой.

– Ну, а как дела с этими… шпионскими приспособлениями? – спросил Гарри.

– Неважно.

– А со сквибовским наркотиком как?

– С чем?

– С тем зельем, которое ты отправлял Эйвери.

– Вот ты о чем… Я упомянул в разговоре, что готовил это зелье, и как бы невзначай спросил, не хочет ли он забрать остаток. Он аж подпрыгнул. Осторожности ради я уточнил, уверен ли он, что хочет принимать его. Вообще-то я рассчитывал, что того количества, что я дал Эйвери, хватит недели на две, а то и больше, если он будет поосторожнее. Но уже в воскресенье он подошел ко мне и попросил еще.

– А ты?

– Я дар речи потерял. Напомнил Эйвери, что он рискует превратиться в сквиба, и сказал, что лучше не стоит. Эйвери взамен предложил мне кучу денег, кое-какие интересные артефакты и одного из своих домашних эльфов. Услышав об артефактах, я согласился подумать. Завтра вечером мы с ним встречаемся.

– Ясно.

Разговор перешел на замечание Ремуса об их неудавшейся попытке притвориться, что Гарри под воздействием наркотиков. Гарри согласился, что хотя некоторые части маггловской жизни обычны для него, есть моменты, которые повергают его в полное недоумение.

– И среди магов тоже, – добавил он. – Понимаешь, мне трудно понять все обычаи волшебников, пока я еще в школе. Для этого нужно быть среди них постоянно, а школа показывает лишь малый кусочек жизни магов.

– Что ты имеешь в виду?

– Одежду, например. Вот сейчас я ношу форменные мантии, и с этим все в порядке, но стоит мне увидеть кого-нибудь в Хогсмиде – и я ничего не понимаю. Я вижу их лишь несколько раз в год и не могу судить о маге по одежде. Стоит мне взглянуть, как одет маггл, и я могу сказать себе: «Это бизнесмен, а вон тот – художник, а это отвязный подросток, а там – настоящий маменькин сынок», но с магической одеждой это не пройдет. Я могу сказать «одет по-малфоевски» про богато одетого человека, но не более того.

– Единственный выход тут – проводить больше времени в обществе, – вставил Северус. – Однако для тебя это сейчас равносильно самоубийству.

– Это точно. И еще обычаи. Вот Гермиона где-то вычитала, что короткая стрижка у незамужней волшебницы означает, что та не хочет выходить замуж.

– Совершенно необязательно не хочет, – возразил Северус. – Просто не просит, чтобы на ней женились.

– Ты хочешь сказать, что остальные волшебницы просят об этом? – вскричал Гарри.

– Любой женщине нужен муж, – самодовольно заметил Северус.

– Ну уж не любой! – возразил Гарри.

Северус округлил глаза:

– Гарри, право! Нужен, хотя бы на то время, пока он вырастит одного или двоих детей.

– Знаешь, это так странно. В каком-то смысле волшебное общество жутко патриархально, но вместе с тем – я читал по истории, да и в карточках из шоколадных лягушек написано о том же – у волшебниц куда больше возможностей добиться известности, чем у маггловских женщин, так что оно менее патриархально, чем маггловское. Я совсем запутался.

– Магическое общество более ориентировано на семью, – наставительно заметил Северус. – Дети – это крайне важно. Но мы живем дольше магглов, поэтому для нас время, уходящее на рождение и воспитание детей, – меньшая жертва. Позже ты сможешь заняться, чем пожелаешь: учиться, делать деньги, варить зелья, писать стихи, но уважающие себя люди начинают с семьи.

– Видишь, я даже этого не знал. Если я переживу Волдеморта, то смогу дожить до ста лет, так?

– Не только сможешь, но и скорее всего доживешь.

– И как мне все это узнать? По настоящему, не обрывки сведений, чтобы не попадать каждый раз впросак? Гермиона выуживает все из книг, но у меня не хватает на такое терпения.

Северус задумался:

– Ремус считает, что твое плохое знание маггловского мира объясняется тем, что ты мало читал и не общался практически ни с кем, кроме своих родственников.

– Может быть.

– Тебе стоит больше читать – не социологические исследования, а художественную литературу: романы, приключения, автобиографические произведения, и ты узнаешь, что означают для нас подобные вещи.

Гарри обдумал сказанное. Предложение отца показалось заманчивым, да и любопытно посмотреть, на что похожа магическая литература. Он с удовольствием читал книги, когда учился в маггловской школе, – библиотека была одним из немногих мест, где Дадли не рискнул бы на него наброситься.

На лице Северуса тем временем появилась заметная усмешка, и он лукаво продолжил: – Только не берись за комедии положений. Их юмор до тебя не дойдет, ты только больше запутаешься.

– А в школьной библиотеке я что-нибудь найду? – спросил Гарри.

– Пару нудных классиков, да поучительные сказки, – пренебрежительно махнул рукой Северус. – Лучше зайди в субботу в книжную лавку.

Гарри кивнул. Гермиона оказалась права, и им действительно объявили, что в эти выходные их отпустят в Хогсмид. Будет здорово зайти в книжный магазин не за учебниками, а за книгами и почувствовать себя взрослым и свободным!

– Так я и сделаю, – сказал он вслух.

Они разговаривали до тех пор, пока Гарри не начал зевать над чашкой. Северус вытащил из внутреннего кармана мантии коробочку размером с грецкий орех и протянул Гарри.

– Тут порт-ключ, который поможет тебе попасть сюда, – сказал он. – Это безопаснее, чем ходить взад-вперед, но, пожалуйста, не зарывайся и активируй его лишь тогда, когда мы заранее договорились о времени, или в случае крайней опасности.

– Спасибо, – кивнул Гарри.

– Я собираюсь попросить Дамблдора, чтобы он сделал для тебя другой порт-ключ, с помощью которого ты сможешь попасть прямо в свою спальню. Я бы попросил для тебя разрешения возвращаться через камин, но для этого нужно разрешение твоего декана. Так что на этот раз тебе придется возвращаться ножками и рисковать встречей с дверьми и другими преградами.

– И с миссис Норрис.

– И с миссис Норрис, – согласился Северус, поднимаясь со стула и потягиваясь. Что-то в его спине громко хрустнуло. – Опять я сидел, сгорбившись, – сокрушенно заметил он. – Август бы сейчас нахмурился, завидев меня.

– А Люциус?

– Люциус прожил достаточно долго, чтобы смириться с этим.

Видя, что Северус встал, Гарри тоже поднялся на ноги.

– Нам обоим нужно поспать, – серьезно заметил Северус.

– Так я пойду, пожалуй?

– Погоди минутку. Я еще кое-что должен тебе дать.

Заинтригованный Гарри прошел за отцом в гостиную. Северус подошел к своему столу, наклонился, пробормотал пароль и открыл запертый ящик. Вытащив из ящика свернутый пергамент, он неловко сунул его Гарри.

– Это копия письма Лили, – его руки сжались так, что побелели костяшки. – Ты можешь взять ее с собой, но, учитывая твоих слишком умных друзей, я бы хотел, чтобы ты хранил письмо здесь, в своей комнате, если ты, конечно, захочешь хранить его, – Северус отступил на шаг. – Я… я пойду, переоденусь ко сну. Может, ты хочешь взять его в свою комнату?

Гарри только кивнул в ответ – любые слова казались лишними. Ему отчаянно хотелось распечатать письмо и прочесть его прямо здесь, но он заставил себя спокойно пройти на кухню и дальше в свою комнату.

Лунный свет серебрил стену у окна. Гарри уселся на холодный подоконник, зажег факел, скорчился между теплыми мягкими занавесями и холодным твердым стеклом, открыл письмо и принялся читать.

Из первых абзацев он не узнал ничего нового, но непосвященный ничего бы не понял из них без объяснений. Потом его мать упомянула Сириуса.

У меня к тебе две просьбы. Во-первых, не разлучай мальчика с крестным, если они любят друг друга. Я знаю, ты не одобряешь Сириуса, но мы выбрали его отчасти в противовес тебе.

«Ничего себе! Хорошо, конечно, что они подумали об этом, но каково было Северусу прочитать: «Кстати, мы выбрали в крестные сыну человека, которого ты ненавидишь, потому что сочли, что ребенку это понадобится».

И во-вторых: я искренне надеюсь, что ты не станешь стыдиться сына-полукровки, но если это не так – прогони его, но не заставляй страдать от твоего ядовитого языка. Наш Гарри не должен отвечать за твой выбор женщин.

«А эта просьба, и воспоминания, которые она вызывает, еще хуже. Но тут он не может ее винить. Как бы я хотел рассказать ей о том, как Северус относится ко мне…»

П рощай, любимый мой. Мне так больно обманывать тебя в этом… в том, что должно было стать самым драгоценным даром. Люби нашего сына. Все, что тебе причинили Джеймс или я, – не его вина.

«Что ж, вот и ответ на все вопросы, – Гарри покраснел. – Интересно, старался бы он так без этого письма?»

Я люблю и всегда буду любить тебя, мой Обсидиановый Клинок, мой Темный Принц, моя первая любовь. Если ты еще любишь меня, позаботься о Гарри.

Чары в ночи возникали от наших объятий,

И вихрь уносил наши стоны любви к небесам…

Лили

Письмо заканчивалось небольшим наброском лилии, точь-в-точь, как на письме Гарри. «А ведь она любила его», – эта мысль почему-то принесла облегчение, и смущение, появившееся после того, как Гарри прочел последние строки письма, явно не предназначенные для чужих глаз, пропало.

Он не сводил с пергамента глаз, пока не заметил, что края письма помялись от того, что он слишком стискивал его. Конечно, это была лишь копия, но Гарри все равно нежно погладил пергамент и потерся о него щекой.

– Я тебя люблю, мамочка, – прошептал он.

Открыв заклятьем ящик тумбочки, Гарри засунул письмо туда. Взглянув на флаконы с Пузырным зельем, он решил, что успокаивающее зелье в ближайшее время ему не помешает, положил пару флаконов в карман и снова запер ящик.

Когда Гарри вышел в коридор, Северус был в ванной. Гарри решил, что отец осознанно решил избежать прощания, которое могло быть неловким после прочитанного письма. Он негромко пожелал отцу спокойной ночи, давая тому возможность заявить, что просто не слышал слов сына за шумом бегущей воды, накинул мантию и ушел.

Глава 52. Попытки примирения

Рон проснулся, дрожа от холода и страха. Пытаясь согреться, он натянул на себя одеяло и вновь вздрогнул от ужаса, припомнив свой сон: на залитой лунным светом поляне стояли оборотни, окружившие Гарри и еще кого-то. У Гарри была метла, но он не хотел бросать друзей. Рон почему-то знал, что создания на поляне – оборотни, а не обычные волки, хоть и не мог припомнить точных отличий. Это был не Люпин под действием Волчьего зелья, но чудовища из детских сказок.

Рон всегда боялся своих снов. Любого человека охватывает страх после ночного кошмара, но его сны достаточно часто сбывались. Рон никому не рассказывал об этом, боясь, что его сочтут спятившим или мошенником, вроде Трелони, но дела это не меняло и сны все равно оставались вещими. Может, ничего особенного в этом и не было – в конце концов, все видят сны, и некоторые сны могут сбываться, а запоминает он их именно из-за того, что они сбылись. И все же необходимо срочно увидеть Гарри – просто для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, что он цел и невредим, а не покрыт кровью и зараженной слюной.

Рон сел на постели. Сейчас же не полнолуние, верно? Оно должно было быть на этой неделе. Он поднялся и, пошатываясь, подошел к окну. На небе сияла почти полная луна. «Еще дня два-три», – подумал Рон.

Значит, нет никакой нужды проверять Гарри. Если сон и сбудется, то в полнолуние. Но дикий страх, терзающий Рона, не проходил, несмотря на все рациональные объяснения.

Рон осторожно дотронулся до полога, скрывающего постель Гарри. «Я только одним глазком гляну, – уговаривал он себя, – и все, можно снова ложиться». Он слегка приподнял занавеску, но никого не увидел. Тогда Рон полностью приподнял полог и засветил палочку. Ужас с новой силой охватил мальчика – кровать была пуста.

Рон лег и стал напряженно прислушиваться. Было два часа ночи. Около трех раздался негромкий щелчок, и дверь осторожно приоткрылась.

Рон дождался, когда Гарри подошел к кровати, и тихо сказал: – Привет.

– Привет, – замер на месте Гарри.

– Мне приснился кошмар. Про тебя. Будто на тебя напали оборотни. И я не смог снова заснуть.

– Я выходил прогуляться.

– Ясно, – Рон глубоко вдохнул. – Я просто рад, что с тобой все в порядке, и никому не собираюсь рассказывать об этом.

– Отвянь.

– Честно, – продолжил Рон. – Даже Гермионе. Никому.

Гарри ничего не ответил.

На зелья Гарри пришлось тащить себя чуть не волоком. Он, правда, причесался и умылся, но лишь из опасения перед сценой, которую устроит Драко, если Гарри снова заявится на урок немытый и нечесаный.

– С тобой все в порядке? – на удивление озабоченно спросил Драко, когда Гарри плюхнулся за парту.

– Просто устал, – ответил Гарри.

– Опять занимался тем, чем не должен был? – поинтересовался Драко, и на сей раз в его голосе звучали привычные насмешливые нотки.

– Есть немного, – устало согласился Гарри. От дальнейших расспросов его спасло появление Снейпа. Отец тоже выглядел уставшим, но не настолько, как Гарри, и мальчик задумался: интересно, это оттого, что Северус привык недосыпать, или тот просто воспользовался бодрящим зельем.

На защите Гарри демонстративно не обращал внимания на Рона и Гермиону, а за обедом сел рядом с Колином Криви, который немедленно принялся посвящать Гарри в подробности своей кампании по завоеванию Лаванды Браун.

– Ко мне она пока относится не очень, – трещал Колин, – а вот мои фотографии ей начали нравиться. В конце концов она и на меня посмотрит. Неудивительно, что она так себя ведет, – ей и так есть, из кого выбирать. Но пока она ни с кем не встречается, а значит, у меня есть шанс, только надо быть понастойчивей.

Гарри участливо или ободряюще кивал головой в нужных местах и тихо радовался, что теперь Колиново надоедливое внимание обратилось на другого человека.

Когда Гарри уже собирался отправляться к Хагриду, послышалось хлопанье крыльев, и Хедвиг уронила возле него письмо, выглядящее так, словно несколько часов провалялось на полу в совятне. Скорее всего, Хедвиг не застала Гарри за завтраком и унесла письмо с собой, а в совятне оно просто упало. Нежно приласкав сову, Гарри распечатал письмо, сперва наложив на него чистящее заклятье.

Дорогой Гарри!

Это не письмо, а карта. Ты знаешь, что надо делать.

Достойные продолжатели дела ЛХБиС,

Фред и Джордж

Гарри на секунду опешил: – «Какая же это карта? Просто пустой лист», и тут его осенило: ЛХБиС – это Луни, Хвост, Бродяга и Сохатый. «Просто замечательно».

Украдкой оглянувшись и убедившись, что рядом никого нет, Гарри быстро дотронулся до пергамента палочкой и пробормотал: «Торжественно клянусь, что затеваю пакость», причем знакомые слова почему-то заставили его вздрогнуть.

Письмо заходило волнами, буквы начали меняться местами, и на пергаменте проявилось:

Здорово, Гарри!

Не прими за отговорку, но твоя последняя просьба оказалась слегка щекотливой. Объясни поподробнее, как мы можем достать требуемый предмет, запрещен ли он у магглов или в магическом мире, будут ли у нас неприятности, если мы привезем его в Хогвартс, и кто может попытаться отобрать его у тебя. А заодно сообщи нам его примерную стоимость, потому что мы не хотим, чтобы нас обдурили во время покупки.

Ты же понимаешь, что мы не откажемся заняться контрабандой, но нам просто нужно знать, какие меры предосторожности стоит предпринять.

Крепко обнимаем,

Дред и Фордж

Гарри снова дотронулся до пергамента, машинально пробормотав: «Пакость завершена», – и на пергаменте вновь проступила прежняя короткая записка. Он сунул письмо в карман и отправился на урок.

Перед началом урока Рон и Гермиона попробовали заговорить с ним, но Гарри отошел в сторону и присоединился к Сьюзен Боунс. Гермиона заставила себя сосредоточиться на занятии; Рон же большую часть урока провел, разглядывая пожухлую траву.

После звонка Гарри снова приготовился оттолкнуть их, но Рон и Гермиона быстро ушли, не сказав ему ни слова. Гарри поглядел им вслед.

– У тебя все в порядке? – спросила Сьюзен.

Гарри, улыбаясь, взглянул на нее и покачал головой, а потом заметил:

– Жаль, что ты не ходишь на защиту от Темных Искусств. В этом году уроки действительно интересные.

– Я могу помочь?

– Вряд ли, но все равно спасибо за предложение.

Он приноровился к ее шагу. Было очень здорово идти не в одиночестве. Возле самого замка она вновь заговорила:

– А ты не думал о том, чтобы возобновить встречи ДА, Гарри? Мама позволила бы мне посещать защиту, если бы нас учил не профессор Люпин, а кто-то другой.

– Профессор Люпин – чудесный человек.

– Да знаю я! – раздраженно воскликнула Сьюзен. – Но мои родители никогда не имели дела с оборотнями, и они считают, что я просто наивна.

– И как же они могут точно знать, что никогда не встречались с оборотнем? – улыбнулся Гарри.

Сьюзен закашлялась.

– Может быть, и стоит возобновить ДА, – продолжал он. – Но сначала я спрошу разрешения у профессора Дамблдора и профессора Люпина. Надеюсь, он поймет, что должен оставаться в стороне, и не обидится. Он был очень расстроен, когда узнал, что тебе не позволили посещать защиту, и сказал, что надеется, что ты все же сможешь постоять за себя. Занятия ДА дадут нам такую возможность, – Гарри вздохнул. – Только я сейчас с Гермионой не разговариваю.

– Даже если это нужно для дела? Пусть вы больше не друзья, работать-то вместе вы можете, верно? Моя мама, например, терпеть не может кое-кого из своих коллег, но все равно сотрудничает с ними. Мы должны быть готовы к такому, когда закончим школу и попадем в настоящий мир.

– Может, и так, – пожал плечами Гарри. – Я поговорю с директором и дам тебе знать, ладно?

Гарри все равно было нечем заняться, поэтому он сразу же отправился к Дамблдору. Угадав пароль – «Сахарные перья», он вошел. Директор оказался в кабинете, а Фоукс приветствовал Гарри радостной трелью.

– Добрый день, Гарри, – приветливо сказал Дамблдор. – Ты уже оправился после того несчастного случая?

– Да, спасибо, – ответил Гарри, решив не отвлекаться на излишние подробности. – У меня к вам вопрос, сэр.

– Так, может, задашь его? – осторожно осведомился Дамблдор, слегка усмехнувшись.

Гарри подавил и удивление, и раздражение.

– Сьюзен Боунс попросила, чтобы я возобновил занятия ДА. Вы не станете возражать? Если, конечно, профессор Люпин не против?

– Ты хочешь, чтобы он был вашим старшим инструктором?

– Нет, сэр, – признался Гарри. – Вернее, я-то хочу, но проблема в том, что нужно обучить и тех студентов, которым не разрешили с ним заниматься.

– Неприятная необходимость, но, к сожалению, необходимость, – сдержанно кивнул Дамблдор. – Если ты возобновишь занятия, Гарри, я буду только рад. На сей раз это будет официальная студенческая организация.

– Нам поменять ее название?

– Пусть будет ДА, – улыбнулся Дамблдор. – Добровольческая Ассоциация, как тебе это? Но конечно, только если кто-то поинтересуется, что обозначает подобная аббревиатура.

– Здорово, – улыбнулся Гарри и прикусил губу. – Профессор, а что там насчет моей опеки? Есть какие-нибудь новости?

– Нет. И до официального слушания вряд ли будут.

– Мне можно поехать с вами?

Дамблдор покачал головой: – Если честно, Гарри, не стоит пропускать день учебы. Тебя все равно никто и слушать не станет. Да и внешность твоя вызывает у меня некоторые опасения.

– Пока никто ничего не заметил.

– Это верно, но они ведь видят тебя каждый день. У Фаджа не было возможности постепенно привыкнуть к происходящим с тобой изменениям, а фоторепортеры, которые накинутся на тебя, даже опаснее Фаджа. Если он приедет сюда с визитом, я смогу наложить на тебя маскирующее заклятье, но в зале суда есть специальная защита против такого.

– А, – Гарри глубоко вдохнул. – Ну хорошо. Но вы и вправду думаете, что я буду в безопасности, если он станет моим временным опекуном?

– Фадж – прожженный политикан. Он пальцем не пошевелит, пока не убедится, что ему ничего не грозит, так что максимум, что тебе угрожает, – это какая-нибудь неловкая ситуация да пара неприятных визитов.

– Тогда ладно, – кивнул Гарри.

– Могу ли я еще чем-то помочь тебе, Гарри?

Вместо того чтобы ответить отказом и благополучно уйти, Гарри задумался.

– Вообще-то, да, – ответил он. – Я тут немного запутался. Скажите, Темные Искусства и магия духа – это одно и то же? Северус считает, что любая магия, требующая эмоций, – Темная и очень опасна, пусть даже некоторые заклятья и разрешены законом. Вот я и задумался – а как же заклятие Патронуса?

– Северус еще слишком молод, – примирительно заметил Дамблдор. – Все эти заклятья относятся к магии духа. Вообще-то термин «Темные Искусства» применим – по крайней мере, применялся раньше – лишь к заклятьям, разрушающим либо заклинающего, либо его цель. Правда, первое, к сожалению, не обязательно. В 1946 году состоялась конференция, на которой была предпринята попытка определить, какие заклятья из относящихся к магии духа никогда не могут быть признаны Темными. Заклятье Патронуса вопросов не вызвало – оно не требует негативных эмоций, не оказывает болезненных эффектов для заклинающего и просто прогоняет дементора. С другими заклятьями было сложнее. Для примера могу привести исцеляющие заклятья, воздействующие на заклинающего так, что он не может причинить кому-то вред. Подобный побочный эффект можно считать хорошим, но он может сыграть и против заклинающего, если тому придется защищаться от нападения. Заклятье Верности не наносит вреда объекту – к тому же, он должен согласиться на это добровольно – но все же усиливает его доверие к заклинающему, – Дамблдор смолк на секунду, давая Гарри усвоить услышанное. Гарри содрогнулся.

– В некоторых случаях это заклятье способно причинить вред, но мы не способны достаточно оценить степень вреда, чтобы однозначно классифицировать заклятье как относящееся к Темным Искусствам. К третьей категории относятся все Связывающие заклятья, вроде заклинания Присяги. Они изменяют восприятие как заклинающего, так и объекта, и, без сомнения, должны были быть отнесены к Темным Искусствам, но тут уже воспротивились законники, которым подобная классификация могла бы принести значительные неудобства.

– Но если других исключений нет…

– Исключений очень много, Гарри. Лишь три процента заклятий не вызвали у нас никаких сомнений. Я просто перечислил те из них, с которыми тебе придется столкнуться с большей вероятностью.

Когда Гарри вернулся в гриффиндорскую башню, Рона и Гермионы в гостиной не было. Он уже устроился в кресле, когда заметил упомянутую пару, поднимающуюся по лестнице. Они подошли к нему и сели рядом.

– Я что, неясно выразился? – ядовито осведомился Гарри. – Отвалите на хрен.

Рон высыпал из своей сумки сласти. Стол перед Гарри оказался заваленным шоколадными лягушками, сахарными мышами и желатиновыми червячками, которые Гарри до этого еще не попадались.

– И вы считаете, что я за сласти размякну и прощу вас? – гневно спросил Гарри.

– Я специально смылась из школы, чтобы купить тебе конфет, – чуть слышным шепотом отозвалась Гермиона. – В качестве наказания. Прости меня. Я слишком далеко зашла в своем исследовании, признаю.