Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 49 страниц)

Как не по-гриффиндорски.

Ей стоит оставить его одного сейчас, поскорее ретироваться в свою комнату, чтобы никто из них не натворил дел. Но Гермиона остается на месте, поскольку Драко вновь приходит в движение: закидывает одну ногу на диван, согнув в колене, и придвигается ближе к той части дивана, на которой расположилась девушка. Она задерживает дыхание, но не шевелится.

– Малфой? – он игнорирует оклик. Глаз не поднимает, однако вновь делает рывок вперед, сразу же поморщившись – голова кружится, приходит к выводу Гермиона. Это еще цветочки, ягодки будут утром.

– Ты стерва, Грейнджер, – заключает, и вдруг гриффиндорка замечает, как стремительно его голова опускается. Но даже при огромном желании не успела бы ничего сделать.

Драко опускает голову на её плечо.

И Гермиона замирает. Не просто замирает – перестает дышать.

Это не бабочки, а тысяча ядерных боеголовок взрываются в животе. И слизеринец больше не кажется холодным.

Грейнджер предполагает, что наутро он может не вспомнить ничего из происходящего, потому позволяет себе слегка коснуться его лба – действительно горячий. На мгновение задумывается, нет ли у Малфоя температуры, но он слабо дергает головой, будто подставляясь под прикосновение девушки.

Мысли уходят из головы.

– То, что было в Хогсмиде… – бормочет сонным голосом, а у Гермионы сердце пускается в пляс. Она еще никогда не слышала его сонного голоса. – Это все была случайность, поняла?

Да.

Конечно, да, просто случайность.

По сравнению с ним её рука кажется просто ледяной. Наверное, поэтому Драко не пытается отстранить её.

Против воли заставляет себя сделать глубокий вдох – в легкие вместе с запахом Малфоя будто заливают лаву.

Он так близко.

– Ты поняла? – не размыкает губ, когда произносит. Неужели засыпает? Прямо так?!

Гермиона кивает.

Да, конечно, она поняла.

Но ей плевать.

Лишь убирает затекшую руку от его лба.

– Ответь, – поразительно, как в подобном состоянии у него получается прорычать это слово.

Приказывает? Малфой остается Малфоем.

Девушка открывает рот, чтобы выдавить из себя какие-то слова, но Драко снова ерзает и едва-едва касается носом её шеи.

Гермиона замирает, так и захлопнув рот. Слизеринец на мгновение напрягается, и Грейнджер ожидает, что сейчас он оттолкнет её, наорет, скажет убраться отсюда. А потом до её слуха доносится его жадный вдох. Малфой втягивает носом воздух, наверняка ощущая аромат яблочного геля для душа.

Тело покрывается мурашками. Он точно чувствует это, когда во второй раз легко трется носом о тот же участок шеи. Так невесомо, что чуть ли не кажется фантазией.

Безумие.

Кто-нибудь должен остановить их. Прямо сейчас.

Иначе все закончится смертью Гермионы от сердечного приступа. Почему её сердце не успокаивается? Малфой испытывает те же чувства?

– Ты…

– Просто замолчи, ясно? – его голос вовсе не звучит дружелюбно, но она не ощущает ожидаемого раздражения.

Мерлин. Это ведь Драко, мать его, Малфой.

Какого черта она творит? Почему позволяет этому придурку лежать на своем плече, тереться носом о шею, так вдыхать её аромат?

Оттолкни его.

Как?

Как все-таки прекрасно не видеть его лица в данный момент. Если глаза Драко выглядят так же, как в Хогсмиде, Гермиона, наверное, окончательно потеряла бы голову. Сошла с ума. Рехнулась.

Если он запомнит это, лучше гриффиндорке сброситься с Астрономической башни.

Но хочет ли она, чтобы он забыл?

С каждой минутой все становится только запутаннее. Они не решают ситуацию, а ухудшают её. Не нормально задерживать дыхание при появлении Малфоя, не нормально желать вырвать собственное сердце, чтобы оно не билось с такой силой из-за его присутствия. Не нормально… Хотеть сидеть рядом.

Но что может поделать, если это так? От правды не скроешься – той Гермионы из прошлого уже нет. Она и так сломлена, так почему бы не разрушить себя окончательно?

Постепенно дыхание слизеринца выравнивается, а тело расслабляется. Гермионе приходится приобнять его за спину, чтобы удержать на месте. Даже сквозь тот самый пиджак ощущает исходящий от тела жар.

Отпусти.

Не хочу.

***

По голове будто кувалдой бьют, забивая сразу по три гвоздя в каждый висок. Боль сравнимая с Круциатусом – так кажется Малфою.

Он думает, что умер и попал в Рай, такой яркий свет бьет в глаза, стоит разлепить веки. Но эта мысль быстро отправляется на помойку – в Рай его не пустят.

Может, он спал несколько недель? Как еще объяснить эту тяжесть в голове? Смотрит четко перед собой, поскольку даже слабое движение зрачков причиняет нестерпимую головную боль.

Против воли стонет. Кто-нибудь, убейте.

– Проснулся? – над ухом раздается шепот и парень вздрагивает, тут же поморщившись. От резких движений очертания комнаты расплываются.

Он лежит на диване, под головой декоративная подушка, и почему-то слизеринцу кажется, что что-то здесь не так. Как-то… Неправильно. Но ресурсов на анализ этого чувства нет.

– Выпей это, – чувствует, как ладонь гриффиндорки обхватывает его собственную. Какой-то пузырек оказывается в руке Малфоя, и ему приходится приложить немало усилий, чтобы донести его до рта и проглотить. – Сейчас станет легче.

Грейнджер шепчет, видимо, догадавшись о самочувствии Старосты мальчиков, но её голос все равно еще несколько минут эхом раздается в голове, причиняя боль.

Когда Драко чувствует, что собственный организм не пытается убить его, наконец нормально оглядывает комнату. Девушка сидит на полу около дивана, разложив на столике пергаменты и какие-то учебники. До Малфоя доходит, что сегодня понедельник, и он бросает взгляд на часы – час дня. Разве она не должна быть на уроке?

Слизеринец отгоняет мысль о том, что Грейнджер пожертвовала занятиями ради того, чтобы следить за ним. Не знает, как реагировать, если это окажется правдой.

– Что ты мне дала? – голова постепенно прекращает болеть и ясность мыслей возвращается. Ему удается сесть.

– Антипохмельное зелье, – Гермиона фыркает, возвращаясь к бумажкам на столе.

Антипохмельное?..

Черт.

После случившегося в Хогсмиде Малфой еще долгое время пытался обдумать то, что чуть не произошло между ним и девчонкой. Точнее, даже не так, ему понадобилось много времени, чтобы успокоиться, а потом уже обдумать все. Не то чтобы раздумья привели к какому-то выводу. Он залпом осушил кружку со сливочным пивом, продолжая ненавидящим взглядом смотреть на Нотта, который не мог понять такой перемены настроения.

Ему хотелось придушить Тео.

А потом и себя заодно, потому что какого хуя?!

Драко следовало бы поблагодарить друга, ведь кто знает, какую черту они с Грейнджер были готовы переступить?

Но почему-то вместо благодарности с языка соскакивали только проклятия.

Тогда Блейз решил, что Малфою нужно расслабиться.

Расслабиться, блять.

Что-то он не чувствует релакса после их вчерашних посиделок в гостиной Слизерина. Стоит завязывать с огневиски.

Во сколько он вернулся в Башню? И насколько же нужно быть пьяным, чтобы не дойти до собственной комнаты и упасть спать прямо на диване?

– Ночью ты… – Гермиона постукивает кончиком пера по столу. Драко это движение кажется каким-то нервным.

– Только не нужно читать мне нотации о вреде алкоголя, – закатывает глаза, поднимаясь на ноги. После зелья состояние такое, словно и не заливал в себя весь прошлый вечер огневиски.

Грейнджер открывает рот, но тут же закрывает его. Будто не решается что-то сказать. Крутит перо в руке, в конечном итоге разрывая зрительный контакт со слизеринцем.

Он хмурится.

Что не так? Он сказал ей вчера что-то? Или утром произошло нечто плохое? Это из-за её побега из паба? Поругалась со своими песиками?

– Где ты взяла зелье? – решает перевести тему, но продолжает изучать напряженное лицо девушки.

Она не поворачивает головы в его сторону, просто пожимает плечами.

– Это важно? – начинает складывать учебники, пергаменты. Наводит порядок на столе, явно намереваясь уйти. – Оно ведь подействовало?

– Да, но…

– Вот и прекрасно.

Гриффиндорка быстро поднимается на ноги, прижимает к груди свои вещи и движется в сторону Драко. Но лишь для того, чтобы попытаться обойти его.

Да что с ней?

Злится, что не пришел в Башню вчера, хотя обещал?

Да, он облажался! Но, черт, какая вообще разница? Не насрать ли? Он ведь Малфой! Чего она еще ожидала?

Как работают механизмы в её голове?

Драко перехватывает её за предплечье, вынуждая остановиться.

– Что не так, Грейнджер? – хочет звучать зло, но получается скорее напряженно. Гермиона усмехается, резко дергает рукой, легко освобождаясь от хватки. Малфой закатывает глаза.

Хочется выбить эти учебники из её рук, схватить за плечи и встряхнуть. Заставить посмотреть ему в глаза.

Успокойся, Грейнджер.

Тебе это не нужно, Грейнджер.

Ты сама не понимаешь, что могло произойти вчера.

– О чем ты? – вопрос вполне обычный, но её голос пропитан таким ядом и… Кажется, Малфой улавливает в нем разочарование?

Да что, черт побери, произошло вчера?!

– По-моему, это у тебя проблемы, – девушка наконец смотрит на него. Хотя нет, зыркает. Всего на несколько мгновений, которых оказывается достаточно, чтобы Драко разглядел плескающуюся горечь в глазах.

А потом она уходит, остановившись у самой лестницы лишь для того, чтобы бросить через плечо:

– Через час история магии – замена зельеварения. Ты бы знал об этом, если бы пришел в субботу на собрание префектов. Тебе придется прийти на урок, раз чувствуешь себя достаточно хорошо.

Малфою хочется влететь в стену и раздробить себе череп. Как он мог искать её по школе столько дней и совершенно забыть о собрании, на котором Грейнджер не могла не появиться?

Он матерится себе под нос, пока направляется в свою комнату.

Перед глазами все еще мелькает разочарованное лицо Гермионы, и Драко тщетно пытается понять, что могло произойти за вчерашний день.

***

Она не должна быть разочарована. Только не из-за того, что Малфой, как неожиданно, забыл обо всем.

Конечно, он забыл! На что ты вообще рассчитывала?!

Позволяет рациональной Гермионе частично взять верх и принимает все её упреки, низко склонив голову.

Еще какое-то время она стояла в комнате, тупо глядя в пустоту. Пытаясь понять. Принять.

Грейнджер должна была подготовиться к такому развитию событий еще ночью. Думала, что готова. Но оказалось, что нет.

В голову приходит мысль, что Драко мог просто притворяться, что все забыл, а может просто не считает случившееся чем-то необычным. В конце концов, он был пьян.

Гермиона допускает и такие варианты, но они кажутся маловероятными. Возможно, лучше пусть он и правда ничего не помнит, чем притворяется.

Ей тоже захотелось принять какой-то эликсир. Чтобы сердце-предатель не ныло. Чтобы мозг не кричал о том, что она зря пропустила трансфигурацию и, черт возьми, пробралась в Больничное крыло. Украла это чертово зелье, горело бы оно в аду. Надо было оставить Малфоя страдать от похмелья. В конце концов, сам виноват.

Грейнджер приказала себе собраться. Оставила большую часть учебников на столе в своей комнате, нужные же закинула в сумку и поспешила покинуть Башню старост.

Хочет поскорее добраться до кабинета, чтобы ненадолго остаться в одиночестве.

Ей не пришлось прилагать усилия, чтобы притвориться больной – Гарри и Рону соврала о плохом самочувствии, что и стало причиной её спонтанного возвращения в Хогвартс в воскресенье, – после того, как несколько часов провела в одном положении на диване, обнимая чертова Малфоя и слушая его чертово дыхание. Ощущая его.

Мысли спутались в клубок и развязать их казалось невозможным. Гермиона еле заставила себя проглотить несколько долек яблока на завтрак. Друзья мягко намекнули о посещении мадам Помфри и гриффиндорка вдруг подумала, что Драко может понадобиться Антипохмельное зелье.

Просто удача, что мадам Помфри не оказалось на месте.

По пути к кабинету профессора Бинса, мозг Гермионы активно пытался заблокировать воспоминания за весь вчерашний день, перетекающий в ночь. Но чем больше он пытался это сделать, тем больнее сжималось сердце девушки.

В конечном итоге она просидела, уставившись на пустую доску, около двадцати минут, пока студенты не начали наполнять класс и занимать свои места.

Гермиона трижды перечитала одну и ту же страницу, чтобы уловить смысл написанного.

Когда в кабинет ввалились слизеринцы, взгляд против воли нашел в толпе белокурую макушку. Грейнджер поспешила отвернуться. Руки непроизвольно сжали учебник.

Она несколько раз чувствовала на себе его взгляд. И оба раза успешно делала занятой вид. Потом в класс влетел профессор Бинс, начал объяснять причину замены уроков, но Гермиона была сосредоточена лишь на том, чтобы успокоить проклятое сердце.

Пожалуйста, прекрати.

Девушка буквально молила его не сжиматься так сильно. Ей не хватало кислорода.

– Чуть не забыл, – профессор отвлекся от написания темы занятия на доске. – Мистер Малфой, очень увлекательный доклад, но, боюсь, «Тролль»* – максимальный балл за него.

Гермионе показалось, что вырвавшийся хриплый вздох из горла услышал весь класс. Тело одеревенело, когда глаза проследили за тем, как пергамент с инициалами Малфоя, выведенными аккуратным почерком девушки, опускается на парту перед слизеринцем.

Он что действительно сдал его?!

Мерлин, нет.

Только не это.

Парень хмурит брови (гриффиндорка с возмущением подмечает, что Драко выглядит так же собранно и опрятно, как и всегда, будто не он час назад корчился от боли на диване), разворачивая свой доклад, и Гермиона тут же опускает голову, волосами прикрывая лицо.

Она уже знает, что он увидит там:

«Ты, Малфой, полный придурок! Я не стану писать за тебя доклад, разбирайся с этим сам!».

Она была зла!

Они поссорились, когда Гермиона написала это и оставила на столе в гостиной. Он наговорил гадостей и… И… И она думала, что этот идиот хотя бы развернет пергамент, прежде чем сдать. Девушка и предположить не могла, что он попадет в руки к преподавателю!

Гермиона вновь чувствует тупую боль в виске – Малфой пытается убить её взглядом.

До конца урока Грейнджер не рискует поднять головы, боясь потерять сознание от той ярости, которая наверняка переполняет Драко, и которую он с радостью выплеснет ей на голову.

***

В гостиной царит такая тишина, что Гермионе хочется попросить настенные часы начать тикать. Ожидание играет на расшатанных нервах, с каждым кругом минутной стрелки напряжение растет. Ужин закончился час назад, а Малфой до сих пор не появился в Башне. Не было гарантий, что он не пойдет в гостиную Слизерина, но девушка все же решила рискнуть и подождать его.

Зачем?

Не знает.

Не слишком вдохновляющий ответ, но другого нет.

Ровная спина напряжена, девушка сцепляет пальцы между собой, начиная ковырять ногтем большого пальца ноготь второй руки.

Стоит ли извиниться за тот доклад?

Если рассуждать логически, изначально не стоило заставлять Гермиону выполнять чужую работу, которая, между прочим, была наказанием за длинный язык Драко. Ему также стоило заранее прочитать написанное, прежде чем сдавать на проверку.

Технически, Грейнджер никоим образом не виновата. Но что-то гложет девушку с окончания урока. Хотя, гложет что-то её уже давно, но теперь этот чертов доклад дополнительным грузом ложится на плечи.

Гермиона задается вопросом, не ищет ли повода для диалога с Драко, но предпочитает думать, что это не так. Ведь смысл ей выводить слизеринца на диалог, если и сказать-то нечего?

Проходит еще час. Время близится к девяти.

Малфой так и не появляется.

Гриффиндорка поднимается с дивана, морщась от неприятного ощущения в затекшей спине и ногах. Задается вопросом, двигалась ли вообще эти два часа?

Борется с разочарованием, глядя на потайной ход в Башню. И когда уже готова принять поражение, часть стены идет рябью – с противположной стороны кто-то называет пароль.

Он плавно заходит в комнату. Поза расслабленная, руки в карманах брюк. Галстук снова растянут. Гермиона борется с желанием затянуть его. Малфой не пытается избежать зрительного контакта, напротив, смотрит прямо в глаза.

Её пугает пустота, наполняющая серую радужку.

– Малфой, – Гермиона начинает заламывать пальцы рук от нервов. Лучше бы он злился, кричал. Хоть что-нибудь, кроме этого… Безразличия?

Сердце болезненно сжимается. Ей впервые так больно за этот долгий день.

– По поводу доклада. Я…

– Забей.

Забей.

Холодное и пустое. Он кидает свое «забей», и обходит Грейнджер стороной.

Это все, не так ли? Он сказал, ничего страшного. Ей просто нужно отпустить ситуацию, верно?

Но Гермионе кажется, что сердце разорвется от боли, если она сейчас просто отпустит. Еще больше пугает причина этой боли – девушка не до конца понимает её.

– Подожди, – ей мастерски удается скрыть дрожь в голосе – это придает уверенности.

Поворачивается лицом к слизеринцу, который так же отрешенно взирает в ответ.

Не смотри так.

Пожалуйста, не смотри.

– Что, Грейнджер? – маска, все это время плотно скрывающая эмоции парня, на мгновение спадает, и на его лице отчетливо проступает усталость.

Действительно, что?

Нечего сказать, да?

Да.

Корит себя за то, что не придумала ничего стоящего пока сидела в гостиной. Могла бы сообразить, как начать диалог, что собирается донести до него. Гермиона просто знала, что им нужно поговорить.

Просто поговори со мной, придурок. Я не знаю о чем, просто поговори.

Она тоже растеряна. Растеряна и даже напугана. Вчера она чуть не поцеловала Драко Малфоя! Того самого, с которым враждовала шесть лет своей жизни, которого презирали (а может презирают и до сих пор) её друзья, который был не на той стороне во время войны. Которого почему-то перестала ненавидеть еще до того, как увидела в начале учебного года. Который выводит на эмоции и дико, просто невероятно злит.

Но почему-то… Почему-то она чуть не поцеловала его вчера.

Гермионе тоже страшно. От тех чувств, что слишком спонтанно зародились в сердце. Всегда рациональная, руководствующаяся логикой и здравым смыслом, а не чувствами, сейчас отказывается подчиняться зову разума и идет на поводу у сердца – естественно она в ужасе!

Ей даже не с кем обсудить это.

И чертов Малфой ситуации не улучшает. Почему ты такой упрямый?

Просто… Что ей делать? Гермиона задыхается от безысходности.

– Чего ты еще хочешь? – он качает головой. Фыркает, начиная раздражаться. – Что тебе нужно?

– Почему ты ведешь себя так? – гриффиндорка практически срывается на крик, но вовремя себя останавливает. Голос все же звучит нервно. – Неужели так сложно нормально поговорить?

– Поговорить о чем? – Драко усмехается, качает головой. – Нам нечего обсуждать, Грейнджер.

– Да? Тогда что значило твое «Встретимся в Башне»? – кривляет его, стараясь скрыть нервозность. Получается слабо – голос срывается.

– Ты не можешь просто забыть об этом?

Вот оно.

Настоящий удар под дых. Такой сильный, что сбивает с ног.

Ей нужно забыть об этом. Да, так определенно было бы лучше.

Но проблема в том, что Грейнджер не может избавиться от воспоминаний по собственному желанию. Просто захотеть и стереть к чертовой матери. Даже если игнорировать их, что насчет тех безусловно странных, но таких захватывающих чувств?

Ей до безумия хочется разобраться в них.

И пусть это приведет к полнейшими хаосу, она просто… Неужели нельзя сделать что-нибудь для себя?

– Не устал быть таким мудаком? – выплевывает яд, не слова. Не пытается скрыть горечь в голосе – устала постоянно что-то скрывать. – Знаешь, пьяный ты ведешь себя куда лучше!

А вот этого говорить явно не стоило.

Если изначально Драко не выглядел удивленным (будто его впервые мудаком называют, подумаешь), то теперь на лице явно проступает непонимание.

Точно. Он же ни черта не помнит.

Гермиона усмехается. Правда получается настолько нервно, что она практически чувствует себя жалкой.

– О чем ты, блять, говоришь?

Желание врезать Малфою растет со скоростью света. Он не имеет права просто забыть, в то время как гриффиндорка весь день ходит сама не своя: думая, анализируя против собственной воли.

Он не может просто продолжать жить, спокойненько отпустить ситуацию. Что в таком случае делать ей? Продолжать сходить с ума в одиночестве?

Нет.

Она не может этого допустить.

Незнание – слишком великий дар для него. Раз он хочет вести себя как мудак, что ж, Гермиона поступит как стерва – так он её назвал?

Заставит вспомнить.

Не дав Драко возможности отступить, сокращает расстояние между ними до одного метра. Внимательно следит за тем, как удивление в его глазах сменяется полнейшим шоком, когда прикладывает свою ладонь к его лбу.

Вспоминай, чертов придурок.

Ты не имеешь права забыть все один.

Малфою хватает полминуты, чтобы осознать странность ситуации, и он отшатывается от гриффиндорки, избавляясь от её прикосновения.

Грейнджер удерживается себя от того, чтобы не опустить разочарованный взгляд на свою ладонь. Неужели ему так противно? Что с ней не так?

Драко смотрит. Выжидает.

Гермиона продолжает следить за изменениями в его лице. Надевает непроницаемую маску, руки прижимает к бокам, скрывая дрожь. Должна выглядеть уверенной, хотя самоконтроль держится на честном слове.

Он вдруг хмурится. Взгляд на секунду становится расфокусированным.

Девушка улыбнулась бы, да ситуация на позволяет. Да и не уверена, что улыбка не будет выглядеть вымученной.

До него доходит, ведь так?

Да. Гермиона видит это по тому шоку, мелькающему в глазах. Вперемешку с ужасом? Она не может разобрать.

– Блять, Грейнджер…

Малфой проводит по волосам пятерней, отодвигаясь от девушки еще на шаг. Гриффиндорка вздрагивает, вдруг ощутив тот же ужас, что и он.

Ну, Драко все вспомнил, а дальше-то что?

– Нахуя ты делаешь это? – он смотрит с какой-то надеждой, словно ожидает, что сейчас Гермиона достанет из кармана волшебное зелье и сотрет память, или объяснит ему, что это все влияние планет, или еще какую-то чушь, в которую Драко, безусловно, поверит. Лишь бы избежать правды.

А в чем правда?

– Ты хоть понимаешь, во что ввязываешься сама и куда тянешь меня? – в его голосе отчаяние. Уверена, что в её взгляде то же самое чувство.

Нет, конечно она, черт возьми, не понимает! Хоть кто-то из них в полной мере осознает весь ужас ситуации? Нет! Потому что все это время они оба были заняты попытками избежать правды. Даже Гермиона, которая пообещала не заниматься самообманом, не допускала мыслей о том, что именно происходит между ними.

Это не было любовью. Даже не влюбленностью.

Потребностью, быть может?

Она не знает! И не может знать, потому что… А как проверить?

Малфой вдруг отступает к стене, где расположен потайной ход. Гермиона хмурит брови. Он же не собирается сбежать? Только не снова. Не этого она ждала два часа. Нет, весь день. Даже два!

– Малфой.

– Заткнись, – он шипит, резко дернув головой. Будто её голос причиняет ему физическую боль. Его же реакция причиняет боль ей.

Им действительно стоило держаться подальше друг от друга. Пока не стало поздно. Только Грейнджер упустила момент, когда стало поздно.

– Просто, блять, заткнись…

Она не слышит пароля из-за шума в ушах, но факт остается фактом – стена мерцает и Малфой быстро покидает гостиную.

Нет.

Это не может быть их «решением».

Не думает, когда на трясущихся ногах делает несколько шагов по направлению к двери. Не слышит и своего голоса, произнося нужные слова, не обращает внимание на то, как темнеет перед глазами, когда оказывается в тускло освещенном коридоре.

Драко не успевает уйти далеко, из чего можно сделать вывод, что Гермионе не понадобилось много времени, чтобы решиться на отчаянный шаг.

– Ты просто трус, Малфой! – крик девушки эхом отбивается от стен, достигая слизеринца.

Её переполняет злость. На него: за то, что снимает с себя ответственность, предпочитает просто уйти; сначала притягивает, вызывая эти чертовы бабочки в животе, а потом отталкивает; усмехается своей отвратительно-прекрасной-самоуверенной усмешкой, которая выбивает почву из-под ног.

На себя, в конце концов: за то, что вовремя не остановилась, что не поняла, насколько опасными стали их перепалки с Малфоем; за то, что не оттолкнула его вчера в Хогсмиде, а потом еще и позволила уснуть на своем плече; за то, что обнимала и стащила чертово зелье для него.

Для этого… Придурка неблагодарного.

– Трус, вот ты кто!

Она ненавидит Малфоя за то, что, несмотря на все недостатки и отвратительное поведение, он почему-то притягивает её внимание.

За своими мыслями не замечает, что Драко прекратил движение – замер посреди коридора, наконец повернувшись к ней лицом.

– Что ты сказала? – сиплый голос, прозвучавший, казалось, не так уж и громко, для Гермионы звучит как звон колокола. Он хочет убить её, не так ли? Малфои ненавидят, когда их называют трусами.

– Ты трус, потому что боишься признать то, что было!

Чертов привлекательный трус.

Со своим этим я-вижу-тебя-насквозь взглядом, с чертовски холодной кожей, которая в последнее время почему-то перестает быть такой, когда Гермиона касается её. Со своим совершенно идиотским чувством юмора, вынуждающим негодовать. Со своей хитростью и…

И Малфой делает шаг навстречу.

Но Гермиона больше не может оставаться на месте и ждать.

Еще секунду назад казалось, что ноги подкашиваются, а сейчас ей удается не просто сделать шаг, а сорваться на бег.

Раз. Два. Три.

Считает удары собственного сердца, чтобы как-то успокоить дыхание. Но сбивается практически сразу, как начинает – проклятый орган в очередной раз стремится выпрыгнуть из груди.

Грейнджер кажется, что проходит вечность. На деле же она оказывается рядом с Малфоем секунд через десять.

Не думай, только не думай, просит мысленно то ли себя, то ли его.

В любом случае, это уже не важно.

Становится не важно в тот момент, когда Гермиона впечатывается телом в Драко, а дрожащая рука касается его щеки.

Её губы касаются его губ.

Возможно, слишком резко, но какое это имеет значение?

Она с силой зажмуривает глаза, отказываясь наблюдать за его реакцией.

Он не оказывает сопротивления, но и не отвечает. Сердце Гермионы пропускает удар. Уверенность как рукой снимает. О, нет, только не…

Она практически задыхается, когда ладонь Малфоя грубо, но так знакомо обхватывает её талию, прижимая к себе еще ближе.

Его губы приоткрываются, и Гермиона может поклясться, что в голове кто-то запускает фейерверки. Рука слизеринца оказывается в её волосах, и девушка теряется в ощущениях.

Язык Малфоя касается её верхней губы. Грейнджер хрипит что-то в поцелуй, пальцами второй руки невесомо проводя по шее парня.

Он больше не холодный.

Гермиона вдруг подумала, что если он отстранится сейчас, лучше ей действительно собрать вещи и уехать из Хогвартса. А лучше из страны. Скрыться так, чтобы никто из знакомых никогда не нашел.

Но он не отталкивает.

Напротив.

Драко сильнее обхватывает затылок Грейнджер ладонью, вжимая её в себя. Он горячий. Даже сквозь одежду такой горячий.

Прижимает её к себе так сильно. Отчаянно. До хруста ребер.

Мысли начинают уплывать.

Малфой выдыхает в поцелуй и, господипомогите, Гермиона проглатывает его выдох.

Это слишком. Просто слишком.

Гриффиндорка не уверена, что хорошо целуется. Поэтому он задает темп. И, Мерлин, ей хочется умереть от этого. Расплыться лужицей прямо здесь. Исчезнуть. Испариться.

Становится жарко, словно вокруг кто-то разжег огонь. А может, это Гермиона горит изнутри?

Его губы мягкие. Её поражает этот факт.

Она никогда не фантазировала об этом раньше. Даже тогда, в Хогсмиде, когда они оба были на краю пропасти. Словно поцеловать его – настолько невероятно, что даже одна мысль кажется слишком сложной для восприятия.

Безумие. Стоять и целоваться в коридоре, где буквально любой может случайно наткнуться на них.

Но, честное слово, это лучшая форма безумия, которую видывал мир.

Органы будто стягивает в узел. Внизу живота тянет.

Воздух начинает заканчиваться, но Гермиона не чувствует внутренних сил, чтобы остановиться. Чтобы отпустить его.

Сама прикусывает нижнюю губу Малфоя, когда тот языком проводит по её небу.

Хриплый рык вырывается из его уст. Гермиона не может сдержать самодовольной улыбки.

Да, им придется остановиться. Рано или поздно определенно придется.

Возможно, завтра они оба будут делать вид, что ничего не произошло, но это будет только завтра.

А сейчас гриффиндорка позволяет себе прикасаться к нему. Запускает пальцы в растрепанные волосы, совсем слегка сжимает. Вторая рука находит тот самый незатянутый галстук, который она так норовила поправить. Обхватывает его, тянет на себя, чтобы Драко оказался еще ближе.

Хотя ближе уже некуда.

– Разве ты не была примерной заучкой? – Драко отрывается на мгновение, а девушка сдерживает вздох разочарования.

Черт, от его голоса с хрипотцой сносит крышу. Ей хочется ударить его и заткнуть поцелуем одновременно – за этот надменный тон и ту самую усмешку в голосе.

Невидящим взглядом смотрит в его мутные глаза. Удивительно, как ей вообще удается что-либо разглядеть в свете редких факелов.

– Заткнись, – против воли закатывает глаза, снова дернув за галстук парня.

Малфою не приходится повторять дважды – его губы тут же встречаются с её.

Гермионе снова сносит крышу.

Комментарий к Глава 5.

*T = Troll (Тролль) – самая низкая оценка, которую можно получить в Хогвартсе.

========== Глава 6. ==========

С самого утра лил дождь. Покрытое темными тучами небо было первым, что Малфой увидел, открыв глаза. По стеклу слабо били капли дождя, и от этого звука снова клонило в сон. Погода убила и без того слабое желание идти на занятия – хотелось провести весь день под одеялом. Первой мыслью Драко стало послушать зов сердца.

Ему удалось выспаться впервые за последние две недели. Удивительно, ведь произошедшее прошлым вечером нельзя назвать обыденностью. Не сам факт поцелуя, конечно, а та, с кем он целовался.

Второй мыслью была Гермиона Грейнджер.

Он смутно помнил, как они разошлись вчера. Возможно забыл, а может не обратил внимания на настроение девушки, когда прощались – слишком много мыслей было в голове. Сказал ли он ей что-то на прощание? Ответила ли она? Малфою будто память отшибло. Он до сих пор ощущал вкус её губ на своих – яблоко. То ли она действительно лакомилась фруктом на ужин, то ли запах геля для душа был настолько сильным, что проникал во все клетки тела. Но он точно знал, что Грейнджер пахла яблоками (и на вкус была такой же): вместе с воспоминаниями о пьяных выходках пришло и то, как касался носом её шеи. Тогда-то он и узнал об этом факте.

Им пришлось оторваться друг от друга из-за неожиданного шума – кто-то поднимался по лестнице в конце коридора, то бишь достаточно далеко, насколько Драко смог оценить ситуацию в тот момент. Но звук приближающихся шагов хорошо разносился эхом по пустому коридору. Им хватило времени, чтобы добраться до гостиной незамеченными. И пусть это не было необходимостью – незваному гостю понадобилось бы достаточно времени, чтобы добраться до того места, где находились Драко и Гермиона, – они почему-то побежали.