Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 49 страниц)

Он вынул лист из кучи других и сразу узнал почерк Паркинсон. Эти цветочки были единственным, что Драко разглядел тогда, на трибунах квиддичного поля, когда обсуждали с Пэнси бал. Размашистыми буквами были выведены пункты правил. Так вот чем она занималась.

Вспомнил также, как слизеринка днем отдавала какой-то лист Грейнджер. Та выглядела такой бледной, что Драко уж было решил, что на пергаменте написано нечто ужасное. Сейчас же, пробегаясь взглядом по написанному, из страшного была только одна строчка: «Алкоголь запрещен (распиши этот бред сама)».

Смешок невольно сорвался с уст. Естественно, сразу узнается Пэнси. Ни один семикурсник не отнесется к этому пункту серьезно. Ну, кроме Грейнджер, конечно же.

Драко собирался оставить пергамент на видном месте, чтобы утром гриффиндорка могла обнаружить его, но правила больше походили на анекдоты из Ежедневного пророка (а анекдотами Малфой считал каждую статью Скиттер). Например: «Студентам первого-пятого курса необходимо вернуться в свои комнаты до одиннадцати ночи». Они сожрут Гермиону заживо, когда увидят это. Но лучше всего были заметки Пэнси: «Цветовая гамма одежды должна соответствовать теме бала. Нет, Грейнджер, ни за что! Это совершенно идиотский пункт». Драко представил себя в бордовом костюме и невольно скривился. Так это был хитроумный план Гермионы заставить всю школу вырядиться в цвета её факультета!

Он не мог остановиться читать, а потому, сложив до этого разбросанные пергаменты, вместе с листом правил направился по лестнице в свою комнату. Уже около двери Драко оторвал взгляд от текста, мельком увидев приоткрытую дверь в другом конце коридорчика. Комната Грейнджер была открыта. Слизеринец не помнил, чтобы такое когда-либо было.

Ноги сами понесли в противоположную от его комнаты сторону. Свет люмоса все еще освещал дорогу. Малфой приглушил его, когда оказался рядом с дверью гриффиндорки. На дереве красовалась вырезанный рисунок – морда льва. Драко предпочел этот факт проигнорировать, чтобы не фыркнуть, и слегка потянул за ручку.

Мягкий свет от палочки осветил часть комнаты. Слизеринец вдруг понял, что, несмотря на идентичный интерьер в его собственной комнате, очень странно осознавать, что еще шаг – и окажется на территории Грейнджер. Но он, естественно, не собирался переступать порог. Это было… слишком. И дело вовсе не в личном пространстве, нарушать которое, конечно же, невежливо, а скорее в том, что зайти в её комнату – пересечь очередную черту. Малфой и так переступил их слишком много. А с начала учебного года едва ли месяц прошел.

Он остался стоять в коридоре. Приподнял палочку, направив лучик света в ту сторону, где по очертаниям стояла кровать. Грейнджер свернулась на ней калачиком, носом уткнулась в подушку, а к её спине прижимался противный рыжий кот. Картина могла бы показаться милой, если бы Драко позволил себе развить эту мысль. Но он быстро (однако стараясь сделать все тихо) запер дверь.

Лист пергамента в его ладони слегка помялся. Парень и не заметил, что сжал его.

– Нокс.

Свет на конце палочки потух, погружая коридор во мрак. Взгляд достаточно быстро привык к темноте, а потому Малфой без труда двинулся в сторону собственной комнаты. Наощупь вынул из шкафа пижамные рубашку и брюки – в комнате оказалось куда темнее, чем в коридоре, поскольку свет от огня в камине, который слизеринец так и не потушил, кое-как долетал до ступенек, а дальше захватывал лишь небольшой участок.

В комнате Драко шторы были плотно задернуты, преграждая лунному свету возможность проникать внутрь. Он не имел ни малейшего желания исправлять это, а потому нырнул под теплое одеяло и закрыл глаза, стараясь погрузиться в сон как можно скорее и не концентрироваться на будто бы выжженном на внутренней стороне век изображении спящей Грейнджер.

***

В Большом зале собралась большая половина школы, когда Гермиона пришла на завтрак. Друзья уже опустошали тарелки за гриффиндорским столом, а потому девушка без промедлений направилась в их сторону.

Гермиона чувствовала себя намного лучше. Да и выглядела явно здоровее, чем днем ранее: взглянув в зеркало сегодня утром, обнаружила отсутствие болезненной бледности, и, хотя лицо все еще казалось уставшим, синяки под глазами практически полностью исчезли. После адского полета на метле Гермиона и не надеялась на нормальный сон, но организм считал иначе – глаза сомкнулись сразу же, как голова коснулась подушки. Вообще-то, она рассчитывала дождаться возвращения Малфоя, чтобы убедиться в необоснованности своих переживаний, а потому оставила дверь в свою комнату открытой, чтобы услышать, когда парень вернутся. Она вовсе не подозревала, что уснет.

Утром дверь оказалась запертой, и Гермиона решила, что это хороший знак.

После здорового, хоть и недолгого сна (даже без помощи зелий!) мысли пришли в некое подобие порядка. Было время обо всем порассуждать, пока Грейнджер умывалась и приводила себя в должное состояние. Теперь, когда эмоции схлынули, она отчетливо понимала, что в принятом решении было больше плюсов, нежели минусов: ждать слишком долго категорически запрещалось, поскольку чем больше времени проходит, тем меньше вероятность вернуть родителям память, а если разработанный эликсир подействовал на волшебников, то и магглам вреда причинить не должен; Гермиона решила, что могла бы попытаться придумать способ провести более тщательную диагностику после курса приема зелья и исходя из этого думать, как действовать дальше. Таким образом риск навредить родителям сводился к нулю. Она пообещала написать о своих планах Артуру и на душе стало спокойнее.

Единственное, что стало сильнее тревожить, так это упущенная возможность поговорить с Перси. Гермиона думала, что ему будет легче врать и недоговаривать, если общение сведется к переписке, а потому отдавала предпочтение живой беседе. Но, увы, возможность выловить Перси осталась позади, а трансгрессировать в Нору без причины было слишком подозрительно. Быть может, в Грейнджер говорила паранойя, но пока не удавалось придумать причину, по которой можно было бы затащить Джинни, Гарри и Рона в гости к Уизли. Над этим она тоже обещала подумать, но также решила позже отправить письмо Перси. На всякий случай.

От того, что столько проблем разом прекратили давить на голову, Гермиона ощутила неожиданный прилив сил. Улыбка не сходила с лица все утро, ей казалось, что все наконец-то под контролем. Насколько этот контроль возможен. По крайней мере, так девушка чувствовала себя куда спокойнее.

– Как все прошло? Ты выглядишь получше, – Джинни с осторожной улыбкой подвинулась на скамье, чтобы Гермиона могла усесться рядом с ней.

– Ну… Ничего определенного Артур не пообещал, но целители сдвинулись с мертвой точки, – судя по тому, с каким облегчением выдохнули друзья, они ожидали, что Гермиона может вновь погрустнеть. Или даже заплакать. Ох, знали бы они…

– Мы очень рады! – Джинни набросилась на подругу с объятиями, отчего ломтик яблока выпал из рук Гермионы. Но она все же улыбнулась, несмотря на боль в ребрах от столь крепкого проявления чувств, и словила взгляды Рона и Гарри: первый смотрел с сочувствием, словно знал, какой сильной иногда бывает хрупкая на вид Джинни, а второй просто улыбался.

На секунду Грейнджер подумала, что сидела бы так всю оставшуюся жизнь. Даже если бы умерла от того, что своей хваткой подруга переломала бы ей все кости. Мгновения спокойствия стали такими редкими, что ценились в разы сильнее.

– Ты ведь была такая грустная не только из-за родителей, да? – раздался шепот около уха Гермионы. – На тебе лица не было задолго до того, как пришло письмо от папы.

Девушка задержала дыхание, округлившимися от шока глазами уставившись куда-то вдаль. Джинни все еще держала её в тисках, но в данный момент Гермиона решила, что оно и к лучшему – Гарри и Рон отвлеклись на незамысловатую беседу и не могли видеть, насколько удивленным стало лицо Гермионы, но, если бы она выпрямилась и повернулась к ним, наверняка заметили бы. Она невольно сжала ткань кофты Джинни на спине, что, видимо, послужило положительным ответом для Уизли:

– Дело в том самом самовлюбленном идиоте, верно? – показалось, Джинни тихо хихикнула. Гермиона лишь надеялась, что её слова и правда не долетают до слуха остальных.

– Джинни, – предупреждающе пробормотала она, ощущая, как начинают потеть ладони от переживаний. Уизли всегда была проницательной, но всю неделю никто не задавал Грейнджер вопросов (помимо «ты в порядке?», «как чувствуешь себя?»), и она уж было решила, что странности в поведении останутся незамеченными. Конечно же подруга не могла не заметить. Не успели слова отрицания сорваться с губ, Уизли возбужденно прошептала:

– Так и знала! Ты обязана рассказать мне обо всем! – и с этими словами наконец отодвинулась.

Джинни вернулась к завтраку, довольно быстро подключившись к беседе Гарри и Рона, оставив Гермиону с ощущением безысходности ковырять дольку яблока. Девчонка не отстанет так просто, придется придумать убедительную ложь (или правильно сформулировать частичную правду), чтобы не привлечь к своей скромной персоне лишнего внимания. А если Джинни что-то заподозрит, то глядеть начнет в оба. А так как вокруг Гермионы не так уж и много самовлюбленных придурков ошивается, взгляд Уизли быстро падет на…

Малфой потягивал сок из стакана, все свое внимание отдавая чтению какой-то книги. Его волосы были такими же, как и всегда: никакого идиотского лака, но даже легкий беспорядок выглядел так, словно парень нарочно так красиво уложил их. Гермионе не понимала и не хотела понимать, почему больше положенного изучала блондинистые локоны. Далее взгляд опустился на аккуратно завязанный галстук, а воображение гриффиндорки позволило отчетливо воссоздать, какая на ощупь серебристо-зеленая ткань. Вообще-то, такая же, как и галстук самой Гермионы, но все же другая. Просто другая и все.

Когда внимание переместилось на изогнутые губы Драко, словно написанное вызывало раздражение, его взгляд вдруг оторвался от книги и направился прямо в сторону Гермионы. Будто прочитал мысли на расстояние. Теперь уже уголки его губ приподнялись в знакомой нахальной усмешке. Малфой словил её на подглядывании. Вернее, это даже нельзя назвать подглядыванием, но ощущение возникло такое, словно в действительности так все и происходило. Факт оставался фактом – Грейнджер разглядывала Драко. А исподтишка или в открытую уже не имело значения.

Она поспешно опустила взгляд в свою тарелку, на которой одиноко лежал недоеденный ломтик яблока, и чувствовала – Малфой продолжает сверлить дырку в её голове. Гермиона с досадой осознала, что лишь подчеркнула и без того очевидное. Теперь у слизеринца не останется сомнений, что она изучала его. Пялилась.

Зрительный контакт был настолько мимолетным, а Грейнджер потратила столько времени, разглядывая детали его прически и внешнего вида, что не успела толком сконцентрироваться на выражении лица. А потому и предположить не могла, с каким настроением Малфой проснулся сегодня. Наверняка раздраженный, как и всегда, но вот в какой степени?

Гермионе снился свежий осенний воздух, вид Запретного леса с высоты птичьего полета. И тепло чужого тела рядом с собой.

Щеки запылали от воспоминаний о вчерашней ночи, а ритм сердца вновь вышел из-под контроля. Девушка не была в состоянии оценить все свои эмоции, но над одним долго раздумывать не пришлось – засранец Драко Малфой сидел в мыслях с самого пробуждения, а столь неудачный шпионаж лишь укрепил его позиции в голове Гермионы. Теперь она не была уверена, что сможет сосредоточиться на придумывании убедительной лжи для Джинни, поскольку уроков в субботу нет, а от размышлений о Розье решила взять выходной. Придется найти на чем сосредоточиться.

До того, как Гермиона мысленно успела начать строить планы на сегодняшнее собрание префектов, перед глазами что-то промелькнуло и на пустую тарелку опустился сложенный из пергамента самолетик. Она сразу узнала оригами – так же выглядели летающие служебные записки в Министерстве магии.

«Сообщение» вызвало явный интерес со стороны друзей – три пары любопытных глаз уставились на Гермиону. На крыльях самолетика были видны буквы, но разобрать написанное девушке не удавалось. Она все еще с опаской относилась к неизвестным «сюрпризам» после происшествий на четвертом курсе. Но сейчас не было оснований считать, что из оригами польется гной бубонтюбера, и потому Грейнджер принялась разворачивать листок.

Гарри и Рон продолжали прожигать в пергаменте дырку взглядом, а Джинни, сидящая рядом, не стала заглядывать Гермионе через плечо, чтобы прочитать написанное и удовлетворить собственное любопытство (Грейнджер и правда становилась параноиком), за что она была крайне благодарна. Потому что под перечнем правил (очевидно тех, которые вчера передала Пэнси) уже другим, но не менее знакомым почерком с завитушками было выведено всего одно предложение:

«Прекрати так пялиться на меня, Грейнджер».

Гермиона сложила лист пополам быстрее, чем было необходимо для того, чтобы не привлекать лишнего внимания, и сунула его в сумку до того, как у кого-либо появилась возможность перехватить пергамент.

– Что такое? – Поттер был слишком любопытным. Слишком.

– Это от Пэнси, – Грейнджер быстро сообразила, что лучше выбрать кого-то из слизеринцев – на случай, если друзья видели с какой стороны летел самолетик. – Правила для бала.

Для пущей уверенности Гермиона с расслабленным видом принялась жевать яблоко, но делала это так усердно, что ненароком прокусила щеку с внутренней стороны. Благо, к этому моменту за столом вновь завязалась беседа и перекошенное от боли лицо гриффиндорки осталось никем не замечено.

Когда появилась возможность незаметно для друзей взглянуть за слизеринский стол, девушка моментально столкнулась взглядом с Драко.

Он хитро улыбался в ответ, уперевшись локтями в стол. В правой руке было зажато Пособие по защите от темных искусств.

***

Гермиона пообещала Джинни встретиться позже в Башне Гриффиндора, а сама поспешила удалиться из Большого зала. Малфой со своими друзьями ушел первый, а потому у неё было немного времени, чтобы прийти в себя до собрания префектов. Руки все еще слегка подрагивали от волнения, когда сидя на подоконнике в коридоре, Грейнджер пыталась вникнуть в написанное на пергаменте.

С четвертого раза до неё дошло, что Пэнси хочет отказаться идеи с дресс-кодом, и Гермиона отнеслась к этому весьма неоднозначно. С одной стороны, отказ слизеринцев надевать оранжевый (или около того) – вполне ожидаем, но осенний бал – это осенний бал. Она и подумать не могла, что именно этот пункт правил станет наиболее проблемным. Хотя, самым большим вопросом оставался все же алкоголь.

Девушка и помыслить не могла, что делать с этими дурацкими старшекурсниками, которые, по её мнению (да и по мнению большинства студентов, а может и преподавателей), просто неуправляемы. Не стоять же ей на входе и проверять каждого? Пусть Гермиона уже решила, что идет на бал исключительно в роли Главной старосты, мероприятие все же организовывается для того, чтобы немного отдохнуть. И пусть расслабляться будут по большей части те, кто не имеет никакого отношения к старостату, Грейнджер все равно надеялась отойти от роли сторожевой собаки.

С остальными пунктами проблем не возникло, а потому Гермиона в задумчивости направилась в сторону одного из кабинетов. По пути роясь в сумке, девушка никак не могла отыскать пергаменты с идеями Хаффлпаффцев. Одной рукой толкает дверь, а второй продолжает перерывать вещи в зачарованной сумке. Она не оглядывает помещение до тех пор, пока, переступив порог, не обращает внимание на разливающийся со всех сторон смех.

Нахмуренная Гермиона наконец поднимает взгляд на сидящих перед ней ребят.

Малфой по-царски развалился за преподавательским столом, а за передними партами расположилась женская часть префектов. Заразить Грейнджер веселостью у них не вышло.

Драко сразу же обратил внимание на вошедшую, хотя остальная часть студентов, кажется, в упор не замечала старосту девочек. На его лице тут же возникло то самое выражение, которое Гермиона так часто хотела стереть пощечиной. Она ненавидела, когда парень улыбался так. Словно учудил что-то (или сделает это в будущем), что определенно не понравится гриффиндорке.

– Убери ноги со стола, Малфой, – зло рявкнула Гермиона, когда несколько девчонок, что-то прошептав друг другу на ухо, вновь засмеялись. Их голоса ударяли по барабанным перепонкам, и было сложно сдержать недовольство на лице. Впрочем, она и не пыталась.

Губы слизеринца растянулись в еще более довольной улыбке, словно он только и ждал замечания Гермионы. Но ноги со стола все же не скинул. Грейнджер только и смогла, что закатить глаза, и мысленно приказала себе прекратить пялиться на его губы.

С начала учебного года собрание префектов так ни разу нормально не проводилось, за что, естественно, гриффиндорке было стыдно. Но Макгонагалл даже если и знала об этом, ничего не говорила, поскольку никаких проблем не возникало (исключая тот случай, когда Малфой не сдал график дежурств, но в том вины старостата не было). Исходя из этого, Гермиона крайне удивилась, обнаружив Драко в кабинете. Ей казалось, что он не станет посещать собрания, даже если они начнут проводиться.

С плохо скрываемым подозрением девушка направилась к преподавательскому столу. По дороге ей все же удалось достать из сумки необходимые пергаменты, и она с громких шлепком опустила их на деревянную поверхность около отполированных до блеска туфель Малфоя.

– Ответственность проснулась? – прошептала девушка. И, как бы ни старалась, злость в голос вложить не удалось. Отделаться от воспоминаний о ночи Гермиона не могла, как и избавиться от мешающей благодарности слизеринцу за то, что помог справиться с неожиданно нахлынувшими эмоциями. Она обязательно наорет на него, но позже. Когда совладает с чертовой признательностью. – Что ты здесь делаешь?

– Пришел помешать тебе превратить всю школу в гриффиндорцев.

Гермиона совершенно не поняла, о чем Драко толкует, но продолжать шептаться было слишком подозрительно. Поэтому только скривилась, надеясь таким образом передать свое отношение к спонтанным благородным порывам Малфоя участвовать в жизни школы.

Она отвернулась к сидящим студентам в тот момент, когда Малфой тихо прокашлялся, подавляя смешок. Грейнджер, конечно же, не могла знать, что говорил он о том самом пункте правил, где говорится про цветовую палитру одежды для бала. Поскольку она понятия не имела, что слизеринец успел прочитать правила до того, как сама Гермиона с ними ознакомилась.

Вся эта ересь с собранием сразу отметилась в голове Драко как лишняя трата времени, и еще утром он сомневался стоит ли идти – Пэнси уж точно отвоевала бы возможность студентов одеваться во всевозможные цвета. Но когда Грейнджер врезалась в Малфоя взглядом за завтраком (а почувствовал он сразу же, но оповестил об этом девушку чуть позже), упустить возможность подразнить её парень не мог. Округлившиеся карие глаза и легкий румянец, который даже со слизеринского стола был замечен Малфоем, определенно стоили того, чтобы рискнуть и отправить девчонке самолетик-послание.

Он долго не мог уснуть, думая о том, как стоит вести себя с гриффиндоркой дальше. Но все оказалось куда проще, когда она сама предприняла определенные действия (а отсутствие полного игнора, как это было на прошлой неделе, уж точно можно было считать «действием») в Большом зале. Да и, кажется, Гермиона больше не находилась на грани истерики, а потому Драко с чистой совестью продолжил раздражать её, как делал это раньше.

– Что ж, – Гермиона раздала префектам переписанные вручную копии заметок насчет декораций. – Ребята из Хаффлпаффа набросали идеи касательно украшения зала. Пока на словах, конечно, но работа не должна занять много времени.

Пока префекты вчитывались в написанное, девушка постаралась сосредоточить их внимание на лучших, по её мнению, вариантах – наиболее красивых и наименее сложных в реализации. Ко всеобщему удивлению, даже Блейз и Пэнси поддержали Гермиону (для большинства они все еще оставались заносчивыми слизеринцами, умеющими только оскорблять окружающих). Малфой же продолжал молчать, сидя на своем месте. Девушка надеялась, что дальше так и продолжится. Тогда есть вероятность, что собрание пройдет мирно.

Взгляды, коими остальные студенты наградили выступавшую с речью Пэнси о плюсах тех вариантов, на которых настояла Гермиона, ей совершенно не понравились. До этого момента не было возможности обратить внимание на то, как ребята из Рейвенкло и Хаффлпаффа относятся к слизеринцам (об отношении Гриффиндора и говорить не стоит). Хоть Паркинсон и упомянула, что говорить с хаффлпаффцами о декорациях лучше Грейнджер, она обращала мало внимания на то, что половина ребят Хогвартса косятся на слизеринцев с недоверием, а некоторые и вовсе с отвращением.

«Министерство медлит, потому что они никого не заботят, так? Бывшие Пожиратели. Разве не лучше, если кто-то разделается с ними по тихому, верно?»

Они смотрят так и на Малфоя?

Гермиона никогда не задумывалась, каково это – родиться не на той стороне. И сейчас не хочет, если честно, потому что ответ слишком очевиден – паршиво. Пережевывать эту мысль раз за разом не вызывало желания. Тем не менее, девушка не могла избавиться от раздражения, видя отвращение во взглядах окружающих. И не могла винить их. Потому что конкретно эти люди, эти студенты, никак не связаны с работниками Министерства, на которых в действительности злится Гермиона. У них есть причины думать плохо о слизеринцах. И у Грейнджер они есть. Разница лишь в том, что теперь она делает это с трудом.

– Давайте просто проголосуем, – в конце концов выдала гриффиндорка, отвернувшись от префектов и скрывая резкую перемену в своем настроении.

Только не учла, что окажется лицом к лицу с Драко. Его расслабленная поза и спокойный вид немного привел Гермиону в порядок. Либо он отлично скрывает эмоции, либо и правда не заботится о мнении окружающих, потому что враждебность буквально витала в воздухе. Девушка очень надеялась, что второе. Уж лучше пусть ему будет все равно.

Пришлось вновь развернулся к остальной части присутствующих, чтобы не поддерживать зрительный контакт с парнем слишком долго.

Большинство, хоть и с опаской (будто их тут убивают, Мерлин), проголосовало за тот вариант, на который обратила внимание Гермиона и Пэнси. Одно дело сделано, осталось последнее.

– Итак, правила, – провозгласила Грейнджер и тут, как и ожидалось, началось представление.

Стул позади девушки со скрежетом сдвинулся с места. Не нужно было оборачиваться, чтобы понять – Малфой решил вступить в игру. Гермиона не видела его лица, но отчетливо слышала насмешку в голосе:

– Ну наконец-то, – слизеринец вдруг оказывается около Грейнджер. Садится на преподавательский стол (Гермиона задается вопросом, на кой черт он встал, если тут же уселся снова), руки опустив в карманы брюк. – Уж думал до завтра придется ждать.

Периферическим зрением следит за Малфоем, словно он сейчас подорвется с места и кинется на префектов. Хотя скорее на Гермиону – щелчок, и шея сломана. Его наиграно веселый тон не сулил ничего хорошего. Но все же пришлось с раздражением подметить, что Драко выглядит собранным даже несмотря на недолгий сон (кажется, они поздно вернулись со своей «прогулки»). Слишком собранным. Слишком идеально.

Приказывает себя прекратить, и с усилием воли концентрирует взгляд на листе с правилами в своих руках.

Впрочем, пергамент через мгновение оказывается наглым образом вырван – Гермиона и возмутиться не успевает, когда слизеринец забирает его.

– Все это – ерунда, – тут же провозглашает он. За что сразу получает укоризненный взгляд Грейнджер и Паркинсон (вторая, вероятно, бесится из-за проделанной работы, которую Драко сейчас обесценил). – Из полезного только второй пункт – нечего мелким под ногами крутиться, – Гермиона припоминает, что вторым было правило о комендантском часе для студентов первого-пятого курса. – Но остальное… – Малфой цокает языком, состроив недовольно лицо.

Грейнджер едва сдерживается, чтобы не залепить книгой утвердительно кивающим девушкам – тем самым, которые хихикали, поглядывая на Драко, когда она вошла. Они ведь и пальцем не пошевелили ради этого бала!

– Будем честны, есть тут те, кто собирается ограничиться тыквенным соком?

Как и ожидалось, руку никто не поднял. Гермиона тоже удержалась, чтобы не выставить себя идиоткой, хотя пить явно не планировала. Пэнси, которая достаточно ясно выразилась касательно своей позиции о пункте про алкоголь, все же продолжала сверлить Малфоя подозрительным взглядом.

Гермиона чувствовала, что контроль просачивается сквозь пальцы как песок. Драко медленно, но верно перетягивал префектов на свою сторону. Даже то, что он презираемый всеми слизеринец не заставило женскую половину кидать меньше заинтересованных взглядов в его сторону. Да и парни выглядели не менее заинтересованными (все, за исключением Дина Томаса – старосты Гриффиндора) – отказываться от алкоголя не хотел никто.

– Не знаю как вы, но наряжаться в идиотский оранжево-красный у меня нет никакого желания, – фыркнул Драко, и теперь-то Гермиона поняла, в чем заключалась суть его недавно сказанной фразы.

Некоторые ребята согласно закивали. Грейнджер, до этого скептично относящаяся к идее убрать дресс-код из правил, окончательно убедилась в том, что сделать это все же придется. Что ж, значит, украшением зала нужно заняться более тщательно – хоть где-то осенний дух должен присутствовать.

– Мы не можем убрать пункт про алкоголь, Малфой! – Гермионе плохо удавалось скрывать раздражение. – Это требование Макгонагалл.

Какое вообще право он имел вмешиваться в процесс принятия решений? Он Главный староста.

Главный староста, который знать не знает про большинство своих обязанностей! И, соответственно, не выполняет их! Грейнджер закипала и видели это все, включая Малфоя. Но он не был бы собой, если бы обратил на это внимание. Драко лишь закатил глаза и скрестил руки на груди, уж было собравшись продолжить свою речь, но вдруг Паркинсон перебила его.

– Давайте оставим пункт про алкоголь, а дресс-код уберем. Я согласна с Драко – нельзя ограничивать студентов в выборе одежды.

Гермиона, конечно, была благодарна за вмешательство, ведь еще немного и она определенно заехала бы Малфою по шее, но и дураку понятно, что слизеринку явно волнует не вопросы ограничения студентов, а личное нежелание надевать одежду цвета вражеского факультета.

Впрочем, к концу собрания гриффиндорке не то чтобы было дело конкретно до этого пункта правил. Больше её волновало то, как нагло Малфой вмешался и сделал все по-своему.

Где-то глубоко внутри проскочила мысль, что Гермиона, вообще-то, сама с начала учебного года пыталась заставить его работать. Да, но… Но это просто варварство!

Мало того, что всей организацией занималась Гермиона и Пэнси, и Драко, между прочим, и не подумал предложить помощь (даже мысленно это звучало смешно), так теперь он влезает в их работу и вносит свои частично уместные, но, черт, какие раздражающие правки! Гермиона неожиданно осознала, что злится скорее на то, что допустила такие очевидные ошибки, а Малфой, который считался раздолбаем, указал на них.

Хотелось стукнуть его и вытолкать за дверь. Потому что оказался прав и это жутко бесило.

– Ладно, – сквозь сжатые зубы пробормотала Гермиона. – Давайте на этом закончим.

Когда ребята начали подниматься со своих мест и расходиться, девушка повернулись к ним спиной. Уперлась ладонями в преподавательский стол, слегка согнувшись, и усиленно делала вид, что не замечает сидящего на этом же столе Малфоя, который искоса поглядывал на неё сверкающими глазами. Доволен, как черт.

– Гермиона? – сзади вдруг раздался робкий мужской голос. Драко первым засек подошедшего и его лицо тут же искривилось.

Девушка обернулась. Перед ней со смущенной улыбкой стоял Дин. В его руках все еще находились пергаменты с правилами и перечнем идей для декораций Большого зала.

– Что-то случилось? – тут же поинтересовалась гриффиндорка, поскольку Дин крайней редко вел себя так застенчиво. Вернее сказать, еще никогда ей не удавалось видеть его таким.

– Нет, я просто… – парень прокашлялся, зыркнув в сторону Малфоя. Он явно намекал на его уход, но слизеринец с еще более наглым видом поерзал на столе, устраиваясь поудобнее. Гермиона закатила глаза на такое неслыханное нахальство.

– Отойдем? – предложила сама.

– Да нет, я, вообще-то… – он снова ненадолго замолчал, а гриффиндорка против воли захотела закатить глаза. Благо, самообладания хватило для того, чтобы не сделать этого. Видимо, общение с Малфоем пагубно влияет на манеры Гермионы. Но ей действительно не нравилось, как тянет Дин. Создавалось ощущение, что что-то не так. – Я просто хотел пригласить тебя на бал.

Повисло молчание. Даже Драко, кажется, замер на месте и перестал с таким отвращением изучать стоящего напротив парня. Гермиона несколько раз растерянно моргнула, что, вероятно, выглядело слишком глупо, потому что Томас начал нервничать еще больше.

Глядя на то, как нервно он перекладывает листы пергамента из одной руки в другую, гриффиндорка впервые задумалась над тем, что, вообще-то, для бала нужна пара. Сейчас очень хотелось возмутиться, что Дин решил выдвинуть подобное предложение при Малфое. Потому что стоять перед ним и раздумывать о приглашении на бал было очень смущающе.

И все же Гермиона была вынуждена позволить тишине накрыть их.

За всеми заботами, включая организацию бала, она не успела задуматься о партнере на это самое мероприятие. Возможно, она пригласила бы Рона в последний момент, если бы он был свободен, потому что Гарри наверняка пойдет с Джинни. Но, вообще-то, Грейнджер не была уверена – явиться на бал с бывшим парнем… Это было бы куда более неловко, чем получить приглашение в присутствии Драко.

Возможно, она пошла бы одна. Да, так определенно было бы лучше. В конце концов, данное себе же обещание следить за порядком никуда не девалось. Да, девушка хотела слегка расслабиться, но это вполне можно сделать и без партнера.

И в конце концов… Она не хотела идти ни с Роном, ни с Дином Томасом. В Хогвартсе не было парня, которому удалось бы привлечь её внимание, если не считать…

Взгляд неосознанно метнулся в сторону Малфоя. Гермиона сразу же отвела его, чтобы Дин ничего не заподозрил.

Что за ерунда.

Малфой и она. На балу. Вместе.

Девушка сдержала рвущийся наружу нервный смех.