Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 49 страниц)

– Оставим сумку в западном крыле, за статуей после второй развилки. Удобно прятать и близко от зала, если придется быстро уходить, – Паркинсон заметно нервничала, уже в третий раз излагая придуманный заранее план. Ситуация, когда «придется быстро уходить» не радовала их обеих.

Ровно как и перспектива оставлять послушную палочку Гермионы в сумке, спрятанной в коридоре мрачного поместья. Но ничего из этого контролировать гриффиндорка не могла.

– Если все пройдет по плану, ты вернешься не раньше восьми. Я буду ждать у Башни старост.

– Нет! – тут же выпалила Гермиона. – Ты не можешь. В смысле… Там же Малфой. Если заметит тебя…

– Не заметит, – перебив Грейнджер, резко вставила Пэнси, словно это было настолько очевидно, что и в обсуждении не нуждалось.

У Гермионы свело живот от мыслей, что Драко может узнать обо всем происходящем, и она постаралась поскорее переключиться на что-то другое. Паркинсон наверняка знает о планах слизеринца на вечер субботы. В конце концов, они нередко организовывают вечеринки для своих. Возможно, это один из таких дней.

– Ладно. Давай… – Пэнси кивнула на настенные часы, почему-то не решаясь закончить продолжение.

Гермиона поднялась, скрывая дрожь в ногах, и со скептицизмом осмотрела только что вытянутое слизеринкой платье из шкафа.

Черная ткань даже в руках казалась слишком обтягивающей и короткой, но Грейнджер понадеялась, что это с непривычки – её одежда значительно отличалась.

Паркинсон вышла, а гриффиндорка поспешила натянуть на себя чужую одежду. На удивление, платье оказалось не таким уж плохим. То есть короче, чем Гермиона ожидала, но явно не настолько, как казалось изначально.

Платье сидело идеально по фигуре (все та же зачарованная ткань, как предположила девушка), заканчивалось на ладонь выше колен, что, вероятно, было достаточно элегантно и не слишком напыщенно. Никаких вырезов, никаких страз. Лишь длинные рукава пришлось изменить палочкой – Гермиона помнила, что шрам на лбу Гарри начал проявляться первым, когда действие зелья заканчивалось, и решила сделать свое изуродованное предплечье неким индикатором.

В отличие от волос, которые Пэнси сразу по возвращении в комнату принялась собирать в аккуратный пучок, шрам на руке было отлично видно. Так она сможет контролировать ситуацию.

Мероприятие длится три часа, но оборотного на столько не хватит, Гермионе нужно продержаться всего час. Час, от которого зависит, зайдет ли расследование в тупик. Час, чтобы не сойти с ума и что-то разузнать.

Когда до семи оставалось двадцать минут, девушки выдвинулись в сторону большого зала, по обыкновению служащего обеденным (Гермиона до сих пор не понимала, зачем аристократам настолько огромные помещения для принятия пищи), но для сегодняшнего дня слегка преобразованного. К счастью, ужинать им не придется – обучаться еще и столовому этикету гриффиндорка не намеревалась. Пэнси предупредила, что будут закуски и алкоголь, но ни к тому, ни к другому прикасаться Гермиона не собиралась.

– Держи, – в руках Паркинсон блеснул пузырек с мерзкой на вид жижей. – Выпьешь за пять минут до начала. Этого времени будет достаточно.

С отвращением прокрутив зелье между большим и указательным пальцем, Гермиона еле сдержалась, чтобы не попросить тазик. В прошлый раз, кажется, остановить рвотные позывы было невозможно. Но придется сдержать неплотный обед внутри, если планирует встретить прибывшие семьи.

– Грейнджер, – у одного из выходов произнесла Пэнси, оборачиваясь через плечо. – Будь осторожна.

Дожидаться ответа слизеринка не стала – ей нужно было спрятать сумку, прежде чем аппарировать из поместья.

Гермиона не выдержала раньше. До семи оставалось восемь минут, когда она проглотила содержимое пузырька. Желудок тут же свело пуще прежнего. Пришлось ухватиться за колонну, дабы удержаться на ногах. Глаза заслезились, и Грейнджер запрокинула голову, не позволяя слезам испортить макияж. Сейчас она Пэнси Паркинсон и должна выглядеть соответствующе.

Ноги подкашивались уже от едва сдерживаемых рвотных позывов, но ровно в семь Гермиона уверенно стояла около одного из столиков с шампанским, усомнившись в своем недавнем решении отказаться от алкоголя.

Ровная спина и горделивый взгляд придали уверенности, когда раздались хлопки со всех сторон.

Первыми Гермиона заметила Кэрроу. К своему глубочайшему сожалению, ведь от одного взгляда на брата и сестру, некогда преподававших в Хогвартсе, тошнота возвращалась. И еще хуже становилось от вынужденной приветливой улыбки, направленной на каждого из прибывших.

– Пэнси, – неожиданно возникший мужчина едва не заставил девушку вскрикнуть.

Чужое имя резало слух, но Гермиона заставила себя подавить желание убраться подальше. Ей стоило подойти к столику с закусками.

Нотт-старший разительно отличался от своего сына. И дело было не в манере держаться, а во внешности: уставшие, затянутые дымкой глаза, покрытое морщинами лицо, хотя мужчина приблизительного одного возраста с Люциусом Малфоем, имевшим довольно ухоженный вид, и даже ровная осанка, которую, Гермиона уверена, Нотт-старший держал по привычке, выглядела неправильно. Словно он тащит на плечах непосильный груз, но делает вид, что все в порядке.

Чем-то напоминает саму Гермиону.

Она вдруг задумалась, выглядит ли такой же осунувшейся, что и Пэнси, или же зелье даровало ей красоту здоровой Паркинсон.

– Добрый вечер, – вежливо ответила, хотя мужчина явно интересовала не её компания, а наполненные шампанским бокалы.

– Слышал, твои родители куда-то уехали? Они и словом не обмолвились о предстоящих поездках.

Стоило прозвучать этим словам, как рядом нарисовалось еще несколько любопытных лиц – Яксли и Трэверс. Впрочем, они оба делали вид, что заинтересованы разговором не больше, чем сам Нотт. Но если в то, что мужчина задал вопрос ради самого вопроса, дабы считать долг выполненным и приступить к выпивке, Гермиона верила, то этим двум типам – абсолютно нет.

Грейнджер вдруг почувствовала, каково это – быть членом семьи сливок общества. И ей совершенно не нравилось.

Хуже может быть только на допросе аврората. Такая же необходимость тщательно следить за словами.

Это не было тем, что приходилось ей по душе. И внезапно Гермиона подумала, что Малфой тоже плохо годится для роли послушного сына, вежливо беседующего с потенциальными соратниками.

– Я мало что знаю об этом. Они не посвящают меня в детали своих дел.

Заученная фраза, работающая для этих людей, как спрей от насекомых для комаров. Гермиона убедилась в верности слов Пэнси, когда Яксли и Трэверс с заметным разочарованием скрылись в другой части зала.

Паркинсон утверждала, что достаточно будет сказать об этом лишь раз, чтобы остальные поняли – нет смысла допытываться. Наверное, удача, что именно Нотт-старший задал вопрос о «её» родителях – по крайней мере, он не намерен продолжать расспросы. А судя по тому активному щебетанию в компании их недавних слушателей, два мужчины разнесли весть о неосведомленности дочери Паркинсонов.

Что ж, оно и…

Взгляд Гермионы замер. Ладони лихорадочно сжались на взятом ради прикрытия бокале, а тошнота накатила с новой силой.

Малфои.

Нет, буквально Малфои – всем семейством.

Включая Драко.

Гермиона уставилась на недовольное лицо, не в силах отвести взгляд. Незаметные для остальных, но очевидные для неё препирательства с Люциусом – Драко всегда на долю секунды сжимал челюсти, когда был вне себя. Быстрое движение, опрокинутое содержимое бокала в рот.

Нет. Нет, нет…

Он не может быть здесь. Не должен!

«– Там же Малфой. Если заметит тебя…

– Не заметит».

Она должна была предвидеть это. Хотя бы рассмотреть такой вариант!

Если раньше Малфои отправлялись на мероприятия вдвоем, это не исключает вероятность прихода их сына. Гермиона обязана была подумать об этом.

Костюм сидел на Драко отлично. Черный, похожий на тот, в котором он был на балу, но рубашка белая, а на галстуке брошь в виде герба семьи. Все с тем же пустым местом, где раньше был девиз.

Драко ненавидел этот герб. Ненавидел галстук, душащий, как бы он ни пытался отрегулировать его. Ненавидел присутствие на этом чертовом собрании, ненавидел натянутые заученные улыбки матери и отца.

Он хотел остаться в Башне и отдыхать после вчерашней тренировки, но заранее знал, что так сделать нельзя. И не потому, что отец рассердился за отправленное невовремя письмо, не потому, что боялся вызывать его гнев, а потому что надеялся узнать хоть каплю информации. Что может быть лучше, чем сборище бывших Пожирателей для того, что разведать план Люциуса? По крайней мере, здесь уйти от разговора куда сложнее – необходимо создавать видимость счастливой семьи.

Он не сразу словил напряженный взгляд Пэнси. Вопреки собственному желанию вздернуться, ободряюще кивнул ей, радуясь тому, что в поместье есть хотя бы один человек, которого Драко не хочет убить.

– Прекрати делать вид, что притащил меня только ради этой сцены, – продолжил начатую еще в Мэноре речь. – Либо объясняешь, какого черта я не в Хогвартсе, либо, клянусь, я…

– Просто потерпи.

Ах, да, и это слово он тоже ненавидел. Потерпи.

Что еще, блять, за потерпи? Он терпит с самого утра, если не с начала чертового года.

– Сколько, по-твоему, я должен…

– Мужчины, – возникшая так же внезапно, как и пропала, Нарцисса оказывается за спиной Драко. Ему стоит усилий не вздрогнуть от неожиданности.

Лицо Люциуса заметно расслабляется, он даже улыбается, и поначалу парень решает, что влияние матери куда сильнее, чем он мог предположить. Но, опустив пустой стакан на столик между ним и отцом, Малфой оборачивается, практически моментально отметая свою теорию.

Рядом с Нарциссой стоит молодая девушка, вежливо улыбаясь. Сердце Драко принимается тревожно биться.

Её каштановые волосы легкой волной струятся по скрытым скромным платьем плечам, глаза сверкают тем самым блеском, которого Малфой старается избегать – иногда так выглядят глаза Грейнджер, когда она собирается выдать какую-то заумную ересь. Лицо кажется наивным, но парень более чем уверен в осмысленности незнакомки.

– Драко, ты, наверное, не помнишь, но это Далия Эйвери. Она на год младше, вы вместе учились в Хогвартсе… до начала твоего пятого курса, – Нарцисса продолжает улыбаться, но незаметно для остальных, исключая Драко, вздрагивает, доходя до конца предложения.

– Приятно познакомиться, – девушка продолжает сдержанно улыбаться, но с нескрываемым любопытством рассматривает слизеринца.

Малфой отвечает тем же, но практически сразу после этого, коротко извинившись, утягивает отца в сторону, оставляя новую знакомую с матерью.

Какого хуя?

– И к чему это? – тут же выдает он. Люциус неопределенно ведет плечами, без смущения глядя Драко за спину. Туда, где остались мило беседовать Нарцисса и Далия.

– Сейчас ты, возможно, не понимаешь, но, Драко…

– Не понимаю чего?

Отец наконец-то переводит зачарованный взгляд на сына. Он молчит, но Малфою и не нужно продолжение.

– Так это твой план? Свести меня с девицей?

Люциус морщится, с явным неодобрением подходя к формулировке вопроса.

– Она не просто девица. Её отец – Пожиратель, а она еще после третьего курса отказалась следовать его идеологии.

Драко мысленно посчитал, что Далия, как младшая на год, только закончила третий год обучения, когда проходил Турнир трех волшебников. Когда Темный Лорд возродился.

– Они отправили её из страны, – Люциус покачал головой, но Драко так и не понял, согласен отец с этим решением или нет. – И девушка обучалась в Шармбатоне. Только после войны выяснилось, что она помогала волшебникам. Беженцам из Британии, включая… Магглорожденных.

Так вот в чем дело.

Некая святая, воспеваемая всей Магической Британией. Какая отличная возможность – свести сына с той, кто уже имеет отличное положение в обществе благодаря своим взглядам. Девушка, выросшая нормальной среди ублюдков. Та, кем сам Драко стать не смог.

– Ты сказал, отправили из страны? – Малфой сощурился. Шестеренки в его голове активно заработали. – Шармбатон, значит? Для этого вы ездили во Францию? Поэтому пытаетесь затащить меня туда?

– Разве ты не этого хотел? Уехать из Британии? Конечно, через несколько лет вам будет лучше вернуться, но…

– Не будет никаких «нас», – процедил сквозь зубы Драко.

Тот взгляд, каким Люциус наградил его в ответ, поднял желание впервые в жизни врезать отцу. Это взгляд «говори, что пожелаешь, но все предрешено».

– Женишься на ней и наша семья спасена.

– Нашу семью не надо спасать, – что ж, это не было правдой. Не полностью. – Мы не умираем.

– Драко…

– Я не собираюсь жениться для того, чтобы ты снова мог повсюду кричать о нашей славе.

Лицо мужчины ожесточилось.

Вероятно, принять упрямство сына, как и его безумное желание покинуть страну, он мог, но смириться с отсутствием мотивации к воспеванию малфоевского рода и возрождению былой репутации – нет.

– Мы уже договорились с её отцом.

– Мне нет дела…

– Прошу прощения, – и вот теперь Драко вздрогнул. Ну что за привычка подкрадываться?!

Он обернулся на негромкий, но требовательный женский голос. Далия Эйвери, с уже менее яркой, но все еще привлекательной улыбкой стояла за его спиной. Похоже, девушка действовала на отца как волшебный эликсир – Люциус просиял. Драко практически видел рисовавшуюся картинку свадьбы в его глазах. И с той же решительностью, что Далия прервала их разговор, был готов прервать фантазии отца.

– Мистер Малфой, если вы не возражаете… – девушка еле заметно кивнула в сторону Драко, продолжая глядеть и обращаться к его отцу.

– Да-да, конечно…

Драко готов был запустить чем-нибудь вслед быстро отдаляющемуся мужчине. Не успела эта мысль в достаточной степени согреть его, как Далия заняла место Люциуса и прервала рисующуюся в голове картину.

– Если планируешь раскрыть все планы отца, то движешься в правильном направлении, – она все еще держала бокал в руке, сделала маленький глоток шампанского. Слизеринец непонимающе уставился на девушку, исследовавшую взглядом зал. Каким-то образом она уловила его потерянное состояние. – Вы слишком громко разговаривали.

Малфой едва не фыркнул.

Плевать, если половина присутствующих узнает об идиотском и неосуществимом плане Люциуса женить сына, и разнесет весть второй половине. Плевать, если начнут судачить о разладах в семье. Ему нет дела, потому что Драко не намерен уважать желания тех, кому на его желания плевать.

– Ты знала обо всем? – спросил парень, замечая, что Далия вовсе не выглядит удивленной или возмущенной. Хотя, возможно, она отлично скрывает истинные эмоции.

– Конечно. Твои родители не так давно были в нашем поместье во Франции. И поэтому мне пришлось ненадолго приехать, – девушка продолжила не спеша опустошать бокал.

– И? Тебя не заботит эта нелепица?

Далия наконец перевела внимательные голубые глаза на Драко. В них все еще был тот странный блеск, который теперь не казался настораживающим – кажется, Малфой распознал причину.

– А должно? – она настолько непринужденно пожала плечами, что на мгновение Драко решил, что и правда преувеличивает. Впрочем, настроение Далии передалось ему всего на мгновение.

– Ты пешка в их руках.

– Нет, если действую в своих интересах.

Драко беззлобно ухмыльнулся, рукой зачесывая волосы назад. Какой изматывающий вечер…

Девушка улыбнулась в ответ, и эта улыбка выглядела куда более искренней, чем та, что красовалась на её лице все время до этого.

– Даже после войны состояние твоей семьи значительно разнится с нашим, – её глаза сверкнули, и Малфой вдруг подумал, что очень плохо разбирается в людях – Далия не показалась той, кто кидается на золотые монеты. – Знаешь ли ты, сколько семей пострадали после войны? Сколько магглорожденных все еще боятся вернуться в Британию?

Вот оно – причина. То, из-за чего глаза Далии засверкали пуще прежнего.

Драко отчетливо распознал в них какой-то по-гриффиндорски решительный огонек.

Он мог бы зауважать её, если бы не обстоятельства, при которых они познакомились – впечатление сразу портилось.

– Тебе настолько не терпится отдать все имущество Малфоев на благотворительность, что готова выйти за человека с меткой на руке?

Губы Далии сжались в тонкую линию. Это одна из первых живых эмоций, которые он увидел за вечер.

– Метка не определяет тебя как человека.

Драко едва не засмеялся, но вовремя остановил себя. В ней словно говорила та маленькая девчонка, которая после третьего курса вдруг поняла, что её семья втянута во что-то очень нехорошее. Та девчонка, которая видела действие метки на руке отца и, судя по всему, все равно любила его.

Малфой не знал об отношениях внутри их семьи, но судя по тому, что Эйвери-старший договорился о браке с Люциусом, Далия не отреклась от неё.

Он практически уверен, что она до сих пор оправдывает отца. Возможно даже действует не только в своих интересах, но и в его – репутация мужчины наверняка ощутимо пострадала, и даже дочь, дававшая приют несчастным волшебникам, не может в полной мере исправить ситуацию.

– Меня не интересует ни твое прошлое, ни прошлое кого-либо в этой комнате. Я лишь хочу помочь пострадавшим, и, раз уж на то пошло, правильнее будет сделать это за счет одной из присутствующих семей.

– Ты была в Гриффиндоре? – вдруг выпалил Драко. Уж слишком эта самоотверженность напоминала ему одну представительницу львиного факультета.

Далии удивленно уставилась на него, но все же ответила:

– Рейвенкло.

Малфой хмыкнул, хватая с рядом стоящего столика еще один бокал. Жаль, нет огневиски. Сейчас потребность в алкоголе просто непреодолимая.

Он осушил бокал залпом под насмешливый взгляд Далии. Хорошо бы и ему смотреть на ситуацию с таким же равнодушием, как и ей. Но если девчонка заинтересована хотя бы в имуществе Малфоев, то сам Драко заинтересован лишь в перспективе переезда. И то, ни в коем случае не во Францию.

– Ты ведь понимаешь, что свадьбы не будет?

В ответ она лишь неопределенно пожала плечами, вновь отказываясь смотреть на парня.

Драко радовал лишь тот факт, что девчонка наверняка не так давно приехала в Британию и не могла знать намного больше, чем он сам. Если только её отец не более разговорчив, чем Люциус.

– С тобой хотят поговорить, – произнесла она с привычным спокойствием.

Малфой проследил за взглядом Далии, тут же столкнувшись глазами с наблюдающей за ними Пэнси. Она стояла одна, поодаль от брата и сестры Кэрроу, явно избегая смотреть в их сторону, и выглядела то ли раздраженной, то ли напряженной.

– Я должна выполнить свою миссию и продолжить диалог с твоей матерью, – вновь улыбнувшись, призналась Далия, и, оставив пустой бокал на столике, двинулась в сторону Нарциссы и Люциуса.

Малфой мысленно посочувствовал ей, догадываясь, что девушке придется провести весь вечер в компании его родителей. И надеялся лишь на то, что после они не потащат гостью в Мэнор.

Вопреки словам Далии, Пэнси не сдвинулась с места даже когда Драко остался стоять один. На секунду он решил, что Паркинсон просто задумалась и смотрит не на него, а сквозь него. Но стоять в одиночестве и ждать, пока один из дружков отца пристанет с разговорами Малфой не хотел, а потому сам двинулся в сторону подруги.

Сердце Гермионы едва справлялось со стрессом от нахождения в одной комнате со всеми этими людьми, а наличие Драко рядом совершенно не облегчало ситуацию. В голове лихорадочно проносились мысли о том, как бы убрать парня подальше от поместья, заставить покинуть празднество до его окончания. Грейнджер не была уверена в «живучести» своих благородных порывов – если с Малфоями что-то случится, станет ли она дальше заниматься этим делом?

– Ты же понимаешь, что можешь уйти отсюда в любой момент? – сходу начал он, стараясь не фокусировать взгляд на осунувшихся щеках.

Гермиона уставилась в ответ, словно видела его впервые. Глаза Драко казались блеклыми, уставшими. Злость схлынула и теперь парень выглядел изрядно потрепанным. Даже аккуратная прическа теперь стала привычно небрежной.

Гриффиндорка почувствовала себя эгоисткой, позволив пробиться крупицам радости от встречи с человеком, который её не пугал, в отличии от всех остальных.

Ей захотелось взять его за руку и аппарировать подальше. Но на фоне, словно напоминание о цели, маячили Люциус и Нарцисса, весело болтающие с незнакомкой.

Гермиона запаниковала, увидев её в первый раз. Никто из перечисленных в списке не являлся молодой девушкой, приблизительного их возраста, и Грейнджер решила, что они с Пэнси что-то упустили. Возможно, Паркинсон её и знала, но Гермиона – нет.

– Строишь козни? – вопросом на вопрос ответила она, еле заметно кивнув за его спину.

Драко обернулся, и вдруг хмыкнул. Очевидно, он сразу догадался, о ком говорит Грейнджер.

– Это дочь Эйвери. У отца совершенно идиотские планы на нас.

Гермиона нахмурилась. Понимала, что слишком долго и неотрывно изучает девушку взглядом, но ничего не могла с собой поделать. Вот оно что – Эйвери. Пэнси предполагала, что на мероприятии будет её отец. Конечно, было легко ошибиться, учитывая, что они получили список фамилий, а не имен.

– На вас? – непонимающе переспросила, наконец оторвавшись от разглядывания незнакомки.

Малфой смотрел на Гермиону так… необычно. Слишком обыденно, если можно так сказать. Не то чтобы он смотрел на неё как-то иначе, когда Грейнджер была собой, но этот взгляд определенно был другим. Чувствовать себя его подругой странно.

Драко нервно постучал пальцами по пустому бокалу, но, как догадалась гриффиндорка, открыто демонстрировать нервозность в подобного рода ситуациях тоже было непринято, потому что практически сразу парень отставил его в сторону.

– Хочет поженить нас.

– Прости? – губы вдруг пересохли, хотя Гермиона уверена, что Пэнси наносила на них один из своих бальзамов.

– Ты слышала, – Малфой закатил глаза, но злобы в этом жесте не было. А даже если и была, то направлена явно не на Гермиону. – Она помогала беженцам из Англии во время войны. Прятала их где-то во Франции или что-то такое. Шикарная репутация – шикарная претендентка. Не так давно Люциус потащил Нарциссу во Францию, очевидно, чтобы обсудить детали.

– И?..

Драко молчал всего несколько секунд, обводя взглядом зал, но для Гермионы эти мгновения словно растянулись на года. Она не понимала, почему так дико начали потеть ладони, а в горле образовался ком, не смываемый даже шампанским.

– Что «и»? Этого не будет.

– Почему нет? – протараторила Грейнджер.

Драко смерил её таким взглядом, словно ответ был очевиден. Но что-то еще промелькнуло в его глазах, только Гермиона не успела понять что.

– Потому что нет.

Девушка знала эту интонацию – тема закрыта.

Впрочем, полученной информации было более чем достаточно. Переваривать её сейчас гриффиндорка не решилась – ей необходимо собрать как можно больше сведений, а не фокусироваться на одном. Зато несколькими фразами Драко дал знать сразу о двух вещах: во-первых, Люциус очень заинтересован в восстановлении репутации, а во-вторых, некая Далия Эйвери обеспечивала укрытие для волшебников после возрождения Темного Лорда.

Гермиона скользнула изучающим взглядом по Малфою. Вблизи костюм сидел на нем еще более привлекательно. Даже расфокусированный взгляд и бледное лицо, балансирующее на грани болезненной бледности, выглядели притягательно.

В голову пришла безумная мысль, и знакомый голосок внутри Гермионы напомнил, что она, вообще-то, на задании, а другой, еще более упрямый, заявил, что на задании в обличье Пэнси Паркинсон, так что ничего страшного не случится, если…

Гермиона потянулась к его растрепанным волосам.

Коротким движением поправила светлые локоны, задержав руку дольше необходимого. Драко и бровью не повел. Конечно, перед ним ведь знакомая слизеринка.

А вот сердце Грейнджер забилось пуще прежнего. Пришлось одернуть себя, чтобы не нырнуть в воспоминания о прошлой ночи.

Девушка поспешно сделала глоток, отворачиваясь от Малфоя.

– Драко, прошу тебя… – вдруг раздался нежный голосок за его спиной.

Они обернулись одновременно (Гермионе пришлось выглянуть из-за его плеча), и взгляд тут же упал на привлекательную, но явно чем-то встревоженную женщину.

– Пэнси, – она вежливо кивнула, только сейчас заметив компанию Малфоя.

Грейнджер кивнула в ответ, не отрывая взгляда от Нарциссы.

Она давно не видела мать Драко и, если честно, не ожидала, что за прошедшее время женщина так изменилась. Красота по-прежнему была при ней, но глаза, как у большинства здесь присутствующих, заметно потускнели. Война оставила отпечаток на каждом.

В памяти Гермионы Нарцисса также была довольно холодной и сдержанной, но наблюдая за тем, каким взглядом она смотрит на сына, гриффиндорка усомнилась, что не была слепой все те разы, что видела её.

Малфой заметно напрягся под испытывающим взглядом матери, но, как и подозревала Гермиона, перечить не стал. Лишь коротко кивнул Грейнджер, позволяя женщине увести его в сторону Люциуса и Далии.

Каждый отдаляющийся шаг Драко вбивался колом в её сердце.

Они не могут оставаться здесь. Им нужно уйти до окончания празднества. Потому что она… Она не сможет ничем помочь. Действия зелья попросту не хватит.

Стоило девушке вспомнить об этом, как легкое пощипывание в области предплечья привлекло внимание. За мгновение до того, как посмотреть на место шрама, дыхание сбилось как после бега.

Гермиона отвернулась к столу с напитками, украдкой посмотрев на руку.

Первые буквы начали проступать сквозь бледную кожу Паркинсон.

Ей срочно нужно уходить.

Мысленно прикидывая, сколько времени должна была занять дорога от подземелий до закрытого туалета на втором этаже, Гермиона попыталась посчитать, сколько минут у Гарри и Рона заняло полное возвращение в прежний вид.

Если повезет, она доберется до западного крыла в обличье Пэнси.

– Пэнси, дорогая!

Грейнджер видела дверь, ведущую в нужный коридор, и с каждой секундой, слыша приближающиеся шаги в свою сторону, чувствовала, что неизбежно отдаляется от цели.

Стук сердца зазвучал в ушах.

Руки инстинктивно сцепились в замок, внутреннюю часть предплечья прижимая к себе. Скрывая от посторонних глаз.

Она приказала себе сделать вдох.

Не помогло.

В голове эхом отбивались шаги приближающегося к ней человека, а Гермиона едва справлялась с накатывающей паникой.

Сейчас её узнают. Сейчас раскроют.

Стук каблуков звучал так отчетливо, словно кроме самой Грейнджер и этого человека в зале вовсе никого нет.

Если бы не сжатые между собой пальцы, руки, вероятно, дрожали бы слишком заметно.

Вдруг каблуки показались ей невероятно высокими, а шпильки слишком тонкими – ноги задрожали. Гермиона молилась на то, чтобы не рухнуть на пол.

В горле защипало. Гриффиндорка чувствовала, что воздуха катастрофически не хватает.

Окликнувший уже был в шаге от неё, когда внезапно в голове зазвучал знакомый голос.

«Подними голову, Грейнджер».

Дыхание вновь перехватило, но в этот раз от спонтанно возникшего воспоминания в голове. Ночь. Башня старост. Гермиона, вернувшаяся после «миссии» из дома родителей. И Малфой, так яростно тряхнувший её за предплечье, что плечо едва не вылетело из сустава.

Гермиона поднимает голову.

«Посмотри на меня».

Резкий разворот практически сбивает её с неустойчивых каблуков, но девушка действует скорее инстинктивно, нежели исходя из здравого смысла.

Только в этот раз перед ней не Малфой.

Противная улыбающаяся рожа Алекто Кэрроу. Привычно сутулая и надменная бывшая преподавательница. Гермиона моментально берет себя в руки – она скорее запустит аваду в свой лоб, чем упадет в грязь лицом перед этой женщиной.

– Пэнси! – вновь хрипит она, восстанавливая дыхание после быстрой ходьбы. – Никак не могла выудить минутку и поболтать с тобой! – женщина смеется, а Грейнджер еле сдерживается, чтобы не нахмуриться.

Об отношениях Паркинсон и Кэрроу гриффиндорка не знает ровным счетом ничего, но на вежливость времени нет. Выбирает меньшее из двух зол: лучше показаться невеждой, нежели на глазах у всего зала стать Гермионой Грейнджер.

– Простите, но я нехорошо себя чувствую. Найду вас позже, ладно?

Дожидаться ответа девушка не стала – сорвалась с места сразу же, как с языка слетело последнее слово. Идти приходилось быстро, но недостаточно. И все же бежать – значит привлечь ненужное внимание. Учитывая, что на празднество она не вернется. Пэнси Паркинсон, сбежавшая с мероприятия в собственном поместье! Вот это будут заголовки, если Скитер прознает.

Гермиона добирается до одной из дверей в дальнем конце зала и оказывается в пустом коридоре как раз в тот момент, как шрам на руке проступает четче.

Что говорила Пэнси? Вторая развилка?

Все бы ничего, если бы не длина чертовых коридоров.

Но теперь ничего не помешает перейти на бег.

Она стаскивает каблуки, сжимая их в руках, и движется по плохо освещенному коридору. Волшебники, изображенные на некоторых картинах, смотрят с недоумением, а некоторые и с отвращением, словно знают, кто прячется за личиной их якобы родственницы. Но Гермиона не обращает никакого внимания, зная, что они вряд ли станут болтать – большее её не интересует.

Практически добирается до первой развилки, когда в отдалении слышится хлопок двери. Благодаря тишине до слуха сразу доносится стук чьих-то каблуков, но определить по походке женщина это или мужчина Гермиона не может – слишком быстро движется, не позволяя себе сконцентрировать на чем-то помимо собственных шагов.

Пол неприятно холодит ступни, но это помогает мыслям не рассредотачиваться.

Стук не стихает.

Он звучит ближе.

Пэнси говорила, что сюда не ходят посторонние.

Грейнджер с ужасом понимает, что неизвестный движется в её сторону. Помимо страха в голову бьет мысль, что если погоню начал преступник, она может отвлечь его от оставшихся в зале людей. От Малфоя.

Но как она сделает это?

Без собственной палочки, вот-вот утратив облик Пэнси против человека, похитившего взрослых волшебников? И убившего еще одного мужчину.

Она не продержится и часу, что уж говорить о двух – до десяти, когда мероприятие подойдет к концу.

Ей нужна сумка, её палочка. Хотя бы для защиты.

Не рискуй. Не подставляйся.

Гермиона начинает бежать.

Босые ноги шлепают по полу, выдавая её местоположение, но это не имеет значения. Грейнджер огибает первую развилку, сворачивая налево, и несется дальше.

Ей просто нужно добраться до сумки. Добраться до палочки и уже потом разрабатывать план.

Вынимает из незаметного кармана на платье (по всей видимости, тоже скрытого магией, поскольку вещи внутри никак не просвечивают и не выпирают) палочку Пэнси, для собственного успокоения сжимая её в ладони.

Не освещает дорогу, рискуя привлечь больше внимания. Что в принципе бессмысленно, поскольку стук каблуков с каждой минутой раздается все ближе и ближе, отбиваясь от стен и достигая беглянки.