Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 49 страниц)

Он сокращает расстояние.

Разум принимается вопить, что происходящее вовсе не похоже на план по убийству Малфоя. Скорее на убийство Гермионы, если уж на то пошло, но против воли перед глазами возникают недавно пробужденные Драко воспоминания. Эта же гостиная, только не освещенная свечами, как сейчас, и жар тела слизеринца. Или её собственного – Гермиона не уверена.

– Давай сделаем это, – вдруг шепчет он. И взгляд Грейнджер отрывается от ухмыляющихся губ.

– Что?

О чем он? Малфой говорил что-то, а она не заметила? Совершенно точно нет – слух, быть может, в данной ситуации и подвел бы гриффиндорку, но, как бы раздражающе не было признавать, она неотрывно смотрела на его губы.

– Пойдем на бал вместе.

Гермиона, не в полной мере осознав смысл сказанных Малфоем слов, несколько секунд тупо пялится на него, непонимающе моргая. Но после третьего прокручивания реплики парня до неё вдруг доходит. Сдавленный смешок сам вырывается наружу.

Нет, она догадывалась, что Драко в последнее время тоже не в себе, но и не подозревала, что настолько! Ей хотя бы хватило ума держать подобные мысли в голове, он же предпочитает озвучивать их.

Девушка несколько секунд вглядывается в лицо Малфоя, пытаясь понять, не шутит ли он, и с ужасом понимает, что нет, не шутит.

– Ты сошел с ума? – других оправданий Гермиона и правда не видит.

Страшно представить, что подумают гриффиндорцы, завидев входящую в Большой зал Гермиону под ручку с Малфоем. Что скажут Гарри и Рон она даже представлять отказывается. С Джинни ситуация обстоит еще хуже – со своей проницательностью она в два счета проведет параллели между рассказами Гермионы и тем, кто оказался её спутником.

Нет, нет, и еще раз нет.

Малфой наверняка и сам не хочет, чтобы его друзья видели их с Гермионой вместе. Это ведь оскорбительно для него, разве нет?

– Как, по-твоему, это будет выглядеть? – ей не удается скрыть нервной улыбки.

– Главные старосты на балу? Что тебя удивляет?

Гриффиндорка с нахмуренными бровями изучает лицо Малфоя. Что с ним такое? Голос Драко не звучит серьезно, но и насмешки в нем нет. Он либо действительно спятил, либо разыгрывает её.

– Нет, Малфой, – Гермиона качает головой, прикрывая глаза. Кто-то из них должен оказаться благоразумным в этой ситуации.

– Нет?

– Конечно нет!

– Так ты не хочешь этого?

Грейнджер медленно распахивает веки. Драко смотрит в ответ и в серых глазах не удается прочитать ни одной эмоции.

Хочет ли она?

Да.

Гермиона неделю пыталась убедить себя в том, что мысль пойти на бал со слизеринцем была не более чем мимолетным помутнением. Что на самом деле она не думает о том, каково это – танцевать с Малфоем. Ей нельзя представлять ничего подобного, поскольку фантазиям не суждено воплотиться в реальность. И пусть гриффиндорка тщетно боролась с неприятным осадком от этого осознания, нельзя отрицать, что явиться на бал в паре с Драко – это выкопать себе яму и по собственной воле прыгнуть туда.

Но девушка не могла избавиться от мысли, что уже давным-давно висит на краю этой ямы. А возможно уже летит на дно, просто не замечает этого.

– Нет, – с тихим выдохом произносит.

Хватает секунды, чтобы подготовиться к тому, что Малфой сейчас оттолкнет её, плюнет оскорбительными словами о том, что все это было шуткой, и, окинув гриффиндорку презрительным взглядом, скроется на лестнице, но проходит секунда, две, десять, а слизеринец не двигается с места.

В смысле, вообще не двигается.

Его рука все так же покоится на шее Гермионы, а расстояние между ними составляет не более пяти сантиметров.

Рука девушки против воли поднимается к сгибу его локтя. Она совершенно не осознает, что делает, когда пальцы смыкаются на предплечье Драко. Но не отталкиваются. Просто сжимаются.

Гермиона не уверена, это ли послужило толчком, но в следующую секунду губы Малфоя находят её.

Глаза против воли закрываются, а вторая рука цепляется за мантию на боку слизеринца.

Его пальцы перемещаются на затылок девушки и надавливают, прижимая ближе. Грейнджер не уверена, сколько проходит времени – минута или секунда, но её губы распахиваются и Малфой без особых усилий углубляет поцелуй.

Отказ Гермионы совершенно не вяжется с тем, как она выгибает спину, прижимаясь к Малфою настолько, насколько позволяет поза, в которой они стоят. Она уже не уверена, исходит жар от камина, Драко, или её самой, но факт остается фактом – в комнате становится нечем дышать.

– Докажи, – бормочет Малфой, оторвавшись от губ гриффиндорки всего на мгновение, прежде чем снова впиться в них поцелуем.

Он делает шаг вперед, одновременно с этим прижимая свободную руку к талии Гермионы и удерживая её от падения. Подталкивает их куда-то назад, а девушка вынуждена остановиться, когда копчиком упирается в стол.

В голове творится такая каша, что она совершенно не может сформулировать не то что внятный, вообще никакой ответ. Да и проанализировать слова Драко, вообще-то, удается с трудом.

В висках пульсирует, бабочки в животе переворачивают вверх тормашками внутренние органы.

– Докажи, что не хочешь, – Гермиона искренне поражается, как ему удается внятно говорить. И пусть голос Малфоя звучит до безумия хрипло, разобрать слова ей удается. Но мозг фокусируется лишь на том, что ей до дрожи нравится такой тембр его голоса.

Доказать? Доказать что? Что не хочет идти на бал с ним?

Она не может. Только не сейчас, когда Малфой переворачивает вверх дном все внутри неё, не тогда, когда его пальцы зарываются в её волосы, а зубы оставляют несколько укусов на нижней губе. Не тогда, когда язык тут же их зализывает.

Его ладонь вдруг выпутывается из каштановых волос, а Гермиона что-то недовольно хрипит, отказываясь открывать глаза и выяснять, куда Малфой убрал руку. Но ей и не требуется.

Парень отвечает своей привычной ухмылкой сквозь поцелуй, и обе его ладони опускаются на талию Гермионы. Она едва не вскрикивает, когда слизеринец отрывает её от пола. Но для этого понадобилось бы оторваться от его губ, что казалось равносильно самоубийству. Грейнджер лишь крепче обвивает шею Драко руками, и ощущает, как он опускает её на деревянную поверхность стола.

Пергаменты с тихим шелестом разлетаются в разные стороны после одного взмаха руки Малфоя. Он надавливает пальцами между сжатых коленок Гермионы, вынуждая её раздвинуть ноги и позволить ему подойти ближе.

Грейнджер задыхается, когда Драко прижимается практически вплотную. Мерлин, слишком близко. Последний раз он находился на таком расстоянии в ту злополучную ночь, когда она явилась в Башню старост пьяная.

– Просто сделай это.

Гермиона слабо соображает, когда бормочет в ответ невнятное:

– Что?

Рука Малфоя несколько раз дергает рубашку девушки, отчего она хмурится. Но осознает суть действия слизеринца лишь после того, как ему удается вытащить ранее заправленные края рубашки в юбку.

Гермиона вздрагивает настолько резко, что поцелуй снова разрывается. Пальцы Драко оказываются под белой тканью, слегка касаясь голой кожи живота девушки. Они все такие же теплые, но ей не удается контролировать расползающиеся по телу мурашки. От того места, где Малфой касается её, расходятся электрические разряды. И, кажется, бабочкам внутри это даже нравится – под пальцами слизеринца они начинают трепыхаться в разы сильнее.

Гермиона громко глотает воздух. Из полуопущенных ресниц смотрит в затуманенные глаза Малфоя и, надавив на его шею, тянет на себя.

– Оттолкни меня, – произносит он, прежде чем сновь накрыть губы Гермионы своими. Язык Малфоя касается неба гриффиндорки.

И без того неподвластное крикам разума тело Грейнджер вовсе прекращает слушаться. Ей кажется, оно против воли извивается под прикосновениями Драко, подчиняясь скорее ему, нежели своей хозяйке.

Гермиона машинально втягивает живот, когда ладонь Малфоя обхватывает талию под рубашкой.

– Не могу.

Она хватается за его галстук, потянув на себя, хотя расстояние между ними и так ничтожно мало. И когда слизеринец делает последний шаг, Грейнджер в полной мере осознает степень его возбуждения.

Ей не удается распознать обладателя хриплого стона, слишком громко раздавшегося в гостиной.

– Так ты пойдешь со мной на бал?

Рука Драко перемещается на спину гриффиндорки, а большой палец начинает вырисовывать какие-то узоры рядом с позвоночником. И те самые иголки вновь вонзаются в него. Тело начинает плавиться под требовательными прикосновениями парня. Здравый смысл больше не пытается напомнить ей о злости.

Гермиона сама прикусывает губу слизеринца, и теперь уж точно стон принадлежит ему.

Он что-то сказал? Что-то спросил?

– Да, – звучит хриплое бормотание девушки.

Только когда сквозь поцелуй Грейнджер улавливает ухмылку Малфоя, в голову бьет осознание того, что она только что сказала. Но испугаться, как и оттолкнуть парня, уже не успевает, потому что он сам вдруг делает шаг назад, а его горячая ладонь покидает тело Гермионы.

Она едва ли не вздыхает от разочарования, но приказывает себе собраться с мыслями, потому что, кажется, только что совершила нечто безумное.

Драко же, пользуясь замешательством девушки, вызванным то ли резко оборвавшимися ласками, то ли шоком от того, что произошло, отступает к лестнице. Его галстук ослаблен и болтается на шее, волосы растрепаны (Гермионы пытается вспомнить, её ли рук это дело), а губы опухли от поцелуев, но выглядит он все так же потрясающе, что, впрочем, в данной ситуации совершенно не злит.

Грейнджер не уверена, что способна злиться сейчас. Ей просто нужно осознать, что произошло. Но она уверена, что выглядит не намного лучше Драко.

– Малфой, – голос по-прежнему звучит хрипло, и вот теперь ей становится действительно неловко.

Мерлин, она только что… Он только что…

Никакой алкоголь уже не послужит отговоркой.

– Поздно, Грейнджер, – с усмешкой бросает он, уже ступая на первую ступеньку лестницы. – Ты согласилась.

Боже, кажется, она и правда сделала это.

Девушке, наверное, стоило бы остановить его, возможно, даже врезать, но она лишь спрыгивает со стола на подрагивающие ноги, и судорожно принимается заправлять края рубашки обратно в юбку.

Мозг Гермионы не успевает обрисовать всевозможные варианты (и все как один были бы с плохим концом) исхода треклятого бала, когда Драко замирает посреди лестницы.

– Грейнджер, – к счастью, голос Малфоя звучит так же хрипло, как минутой назад её собственный, потому гриффиндорке становится на один процент менее неловко. По крайней мере, слизеринец в такой же ситуации.

Она поднимает расширенные от шока глаза на замершего парня.

– Я буду в черном.

И белобрысая макушка Драко исчезает во мраке коридора второго этажа.

========== Глава 16. ==========

Гермиона собирала волосы в хвост уже по дороге в Большой зал, куда неприлично опаздывала. Она клятвенно пообещала Джинни тщательно следить за своим рационом, но подруга все равно предпочитала контролировать хотя бы несколько приемов пищи Грейнджер. Но завтрак должен закончиться через двадцать минут, а она только добегает до цокольного этажа.

Взгляд Джинни врезается в Гермиону, как только та переступает лавку и усаживается напротив подруги. Залпом осушает стакан с водой, принадлежавший Гарри, по всей видимости, и жестом просит всех придержать вопросы до того момента, пока дыхание придет в норму.

– Кто за тобой гнался? – Рон спрашивает в шутку, но Гермиона еле удерживается от того, чтобы не бросить в ответ недовольное: «Малфой».

После того, как слизеринец удалился в свою комнату, Грейнджер понадобился едва ли не час, чтобы привести в порядок как внешний вид, так и внутреннее состояние (с последним, увы, дела обстояли куда хуже): губы девушки припухли и она отчаянно старалась избавиться от столь очевидных следов поцелуев, но все те заклинания, которые так часто использовала Джинни для «естественного макияжа» уж точно не предназначались для подобных ситуаций.

Неудачные попытки стереть прикосновения Малфоя были откинуты Гермионой, а на смену им пришли дурацкие и совершенно не улучшающие ситуацию воспоминания. Она применила бы обливиэйт, если бы могла.

Он сидел в её голове. Весь вечер и всю ночь, а девушка чуть на стену не лезла от раздражения – мало того, что Драко поступил как последняя сволочь (что было более чем в его духе), так и собственное сознание играло против Гермионы. И бессонная ночь, проведенная в попытках осмыслить случившееся, лежала на совести слизеринца. Как и её позднее пробуждение и, как следствие, опоздание на завтрак.

Парень же выглядел более чем собранным – восседал на своем привычном месте за столом Слизерина, перекидывался шутками с друзьями и смеялся с того самого момента, как Гермиона вошла в Зал. Но она подозревала, что настроение Драко было хорошим с самого утра.

Гриффиндорка же хотела запустить в него вилкой.

Грейнджер отказывалась верить, что он действительно пригласил её на бал. Эта мысль казалась абсурдной и, если честно, усложняла и без того нелегкое положение – Джинни все чаще вспоминала о «самодовольном придурке», и скрывать от подруги правду с каждым днем становилось все сложнее. К тому же она все еще не могла представить, что на их «пару» скажут Гарри и Рон. Хотя и они теперь казались меньшей из проблем – у Гермионы была целая ночь для того, что поразмыслить над возможными (и очень вероятными) слухами, которые могут разбежаться после бала. И, конечно, мероприятие станет последним рывком, отделяющим младшую Уизли от правды.

Выбранный Малфоем способ «приглашения» ситуацию не улучшал – девушка еще долго вздрагивала, лежа в кровати и вдруг воссоздав ощущение от его прикосновений. По телу ползли мурашки, а Гермиона понятия не имела, как их остановить – эти мысли возникали сами собой и не поддавались контролю.

Но хуже всего было то, что она и не сопротивлялась. Не склонная к румянцу Грейнджер заливалась краской от одних воспоминаний, как прижималась к Малфою в ответ.

Гермиона хотела задушить его подушкой. Но такая смерть была бы слишком быстрой, а все усилия девушки по спасению бывших Пожирателей пришлось бы перечеркнуть.

Она отказывалась верить, но все равно дважды за ночь доставала платье из шкафа. Отказывалась верить, но решила убедить Джинни не приходить в Башню старост в следующую субботу для подготовки. Отказывалась верить, но очень хотела.

И это злило.

Гермиона осознавала риски и последствия, но ничего не могла поделать с предательским желанием поддаться безрассудной идее. Драко выглядел спокойным что в тот момент, когда выдвинул свое сумасшедшее предложение, что сейчас за завтраком, и его непринужденный вид невольно успокаивал гриффиндорку. Может, у него есть план? Или же парень правда пошутил?

– Кстати, – Рон возвращает девушку с небес на землю. – Гермиона, ты ведь отказала Дину? Можем пойти на бал вместе, я никого не приглашал.

Гриффиндорка продолжила вылавливать кусочки орехов из овсянки и, проигнорировав как собственное екнувшее сердце, так и озорной взгляд Джинни, с непринужденным видом улыбнулась.

– Рон, я иду на бал в качестве главной старосты, – своим привычным поучительным тоном заявила Гермиона. – У меня куча обязательств и ни одной свободной минуты для отдыха.

Лгунья.

Она приказала замолчать негромкому голосу совести.

Быстрый взгляд метнулся в сторону слизеринцев, – Драко продолжал болтать с Ноттом и Забини – но его тут же пришлось опустить обратно, поскольку Джинни продолжала пристально следить за выражением лица Гермионы. Что она надеется рассмотреть? Бегущую по лбу строку «Я целовалась с Малфоем и он пригласил меня на бал»? А еще я согласилась.

Рон тихо фыркнул себе под нос и вернулся к еде, а Грейнджер на секунду задалась вопросом, уж не подумал ли он, что это месть за Святочный бал? Четвертый курс остался в далеком прошлом и, как бы Гермионе не хотелось, не полученное приглашение от Рона давно перестало быть одной из проблем. Было бы намного легче жить, если бы сейчас её волновало лишь это.

Да, гриффиндорка отказывалась верить словам Малфоя. Но не приняла приглашение Рона, хотя задумывалась об этом еще несколько дней назад.

Жалобный вздох практически срывается с губ, но она быстро засовывает ложку с овсянкой в рот и принимается активно пережевывать и без того мягкую кашу.

Чертово приглашение. Чертов Малфой. Чертовы поцелуи и прикосновения.

Манипулятор.

Гермиона хотела бы выучить заклинание, с помощью которого могла заставить его подавиться тыквенным соком. Но, вообще-то, ночь была действительно длинной…

– Почему ты улыбаешься? – Джинни перегибается через стол, загадочно подмигивая Гермионе.

А она лишь пожимает плечами и, еще раз зыркнув на Драко, открыто игнорирует любопытные взгляды младшей Уизли.

Да, ночь была очень длинной, и у Гермионы было достаточно времени, чтобы сформировать несколько идей, как ответить на выходки Малфоя.

***

Малфой ненавидел понедельники. Впрочем, в отвратительном настроении он пребывал со второй половины субботы: Блейз и Тео после выходки с самолетиком (который если и скрылся от внимания большей части студентов, от зорких глаз друзей – нет) поглядывали на Малфоя загадочными раздражающими взглядами, что одновременно хотелось заставить их задать свои идиотские вопросы и сломать челюсти, чтобы не смели этого делать. И если Блейз поначалу пытался скрывать свое любопытство (хоть и плохо), Нотт напротив играл на нервах Драко – подергивал бровями, когда гриффиндорцы проходили мимо, и толкал его в бок на сдвоенных занятиях, кивая в сторону Грейнджер. Малфой стойко выдерживал попытки Тео вывести его на диалог, но к концу недели хотелось придушить друга.

Ситуацию ухудшил поход в Косой переулок. Он знал, что гляделки с Грейнджер не скроются от любопытных носов Забини и Нотта, но соблазн подразнить девчонку был слишком велик. Теперь же Малфой жалел, что пошел на поводу у эгоистичного желания вывести её на эмоции – после нескольких пинков от Блейза, Тео принял тот факт, что расспрашивать Драко не стоит, но его молчание продержалось недолго, и уже в субботу днем слизеринец вернулся к попыткам выведать у Малфоя причину их странного общения с гриффиндоркой. Казалось, даже Блейз теперь заинтересован – он прекратил мешать Нотту играть на шаткой психике Драко. А может, просто устал успокаивать гиперактивного друга.

В любом случае, Малфою пришлось избегать их большую часть выходных. Что, вообще-то, было не так уж и сложно – он тренировался на новой метле, уделил время домашке.

Но кое-что все же мешало.

Грейнджер. Ебаная Грейнджер, которая как назло попадалась Малфою на глаза слишком часто – маячила в коридорах с девчонкой Уизли и улыбалась. Улыбалась!

Ему не нравилась эта улыбка. На памяти Драко такая улыбка на лице Грейнджер появлялась лишь единожды – в Большом зале, на следующее утро после того, как она наступила ему на ногу своим сраным каблуком.

Эта чертова улыбка выглядела так, словно это не он заставил мозг девчонки перегреться, нафиг отключиться и согласиться на совершенно безумную идею пойти на бал вместе. Эта улыбка выглядела так, словно в выигрыше гриффиндорка.

И каждый раз, видя блеск карих глаз, Драко задавался вопросом, какого хрена вообще учудил?

«Так что не отрицай, ты хочешь пойти с ним на бал!».

Он столько раз воспроизводил эту фразу в своей голове, что спустя некоторое время начало казаться, что Уизли сидит в его черепной коробке или ходит по пятам в мантии-невидимке и нашептывает на ухо.

Малфой и не думал о мыслях Грейнджер касательно бала. Касательно его роли на балу. И, безусловно, издеваться над девчонкой было приятно: те отголоски паники, что на мгновение блеснули в карих глазах, стоило пригласить её – они были понятны Малфою. И одновременно с этим ему стало интересно, рискнет ли гриффиндорка, согласится ли. Возможно, его метод и не блещет благородством, зато сработал на ура.

Правда, согласие Грейнджер он не учел. Хотел подразнить – да, но как-то не задумывался над тем, что она и правда ответит «да».

Малфой мог бы занервничать. И определенно сделал бы это, но мозг настолько ярко и живо воссоздавал вид затуманенного взгляда девушки, когда Драко целовал её в тот вечер, что крики рассудка о глупости его действий звучали настолько приглушенно, что парень с легкостью игнорировал их.

Ему стало интересно посмотреть, как Грейнджер будет вести себя на балу. Как будет выглядеть, когда пересечет порог Большого зала под руку со слизеринцем.

Малфой хотел, чтобы девчонка отскочила от него в панике. Возможно, тогда он мог бы вернуться к своей злости и презрению. Потому что то, что происходило сейчас, нельзя было охарактеризовать этими словами. Ситуация только усложнялась.

Она снилась ему. Малфой дважды просыпался в горячем поту, а перед глазами еще добрых полчаса стояла Грейнджер. Стояла, сидела на столе – роли не играло. Важным было то, что Малфой, твою мать, целовал её. Он целовал её во сне, прижимал к себе, и ощущения были настолько реальными, что одному Мерлину известно, каких усилий стоило не выловить гриффиндорку в коридоре и не поинтересоваться, было ли это действительно лишь сном. И если да, то он повторил бы всё. Воплотил в реальность те безумные картинки, что преследовали ночами.

Поэтому понедельник стал еще хуже. Грейнджер, эта чертова Грейнджер, снова не давала Малфою покоя. Он не выспался и хотел лишь одного – зелье Сна без сновидений, лекарство от этих раздражающих фантазий.

Он опаздывал на завтрак. Стрелка неумолимо двигалась к девяти, и Драко пришлось пренебречь едой ради холодного душа. Голова отказывалась соображать, а мир перед глазами был нечеткий, словно он все еще дремал.

Малфой чуть было не решил запереться в комнате на весь день – чертов шампунь попал в глаза и без того недовольный слизеринец решил, что, вероятно, сегодня убьет кого-нибудь. У него даже был кандидат.

Но в понедельник не было сдвоенных уроков с Гриффиндором, а потому, с надеждой на лучшее, Драко решил дать Нотту еще один шанс (ради его же безопасности), и все же собрался на занятия.

Даже холодный душ не прогнал пелену перед глазами – слизеринец вылез из душа с полотенцем на голове и наощупь двинулся к двери своей комнаты, параллельно вытирая влажные волосы. До первого урока оставалось около двадцати минут, а потому парень, забив на серебристо-зеленый галстук, кое-как натянул форму и выскочил из комнаты прежде, чем успел проверить наличие необходимых учебников в сумке. Вряд ли сегодня удастся сконцентрироваться на занятиях, так хоть отметится.

На пятом этаже, к счастью, никого не было. Малфой все еще был на взводе, а шумные студенты едва ли могли вернуть ему самообладание. Скорее, он свернул бы шею одному из них.

Однако же, спустившись на этаж ниже, парень обратил внимание, что то небольшое количество учеников, которые только добирались до своих кабинетов, неожиданно обратили любопытные взгляды на слизеринца. Девушки начали сдавленно хихикать и тут же отводили взгляд, парни же удивленно приподнимали брови, но смеяться не рисковали – видимо, выражение лица Малфоя говорило само за себя.

Драко никогда не был обделен вниманием, но этот учебный год стал исключением – зачастую если на него и зыркали, то надолго взгляд не задерживали. То ли из-за презрения, то ли боясь, что парень с меткой на руке вдруг сойдет с ума и кинется на них. Впрочем, не то чтобы их опасения были безосновательны. И все же на него смотрели. Некоторые девушки, например, подолгу засматривались на возвращающегося с тренировки Малфоя. Однако это были другие взгляды. Отличающиеся от тех, что он ловит сейчас.

Выходящие из других коридоров студенты тоже считали необходимым поглазеть на Малфоя. Уже на втором этаже эти взгляды начали напрягать – они были слишком частые и неоднозначные.

Парень свернул в ближайшую мужскую уборную под смех проходящих мимо рейвенкловцев. Что за акция «доведи Малфоя до белого каления»? Они действительно хотят вывести его из себя, вынудить убить кого-то и таким образом избавиться, отправив в Азкабан?

Драко зыркнул на одежду – такая же, как и всегда, идеально выглаженная рубашка, брюки и мантия, только галстука нет. И в чем же дело?

Но все стало ясно, когда взгляд парня скользнул по своему отражению в зеркале.

Он убьет её.

Убьет ебаную Грейнджер.

Ранее блондинистые волосы Малфоя сейчас были окрашены в насыщенно-зеленый.

***

Гермиона боком прошмыгнула мимо занятых мест в самый дальний угол библиотеки. Передвигаться приходилось практически бесшумно, но вовсе не ради занимающихся в тишине студентов. Ей нужно оставаться незамеченной. Занять один из свободных столиков девушка не могла, а потому продвинулась к менее востребованной секции и уселась на пол под полками книг по прорицанию. Удивительно, но даже с учебником на коленях Гермиона отлично помещалась под мантией невидимкой.

Она открыла фолиант и, пальцем следя за текстом, улыбнулась собственным мыслям. Было что-то забавное в столь нелепой ситуации.

Гермиона призналась друзьям, что сегодня их ждет удивительный сюрприз, и попросила Гарри принести на первый урок свою волшебную мантию. Сперва ни Поттер, ни Уизли не могли сообразить, зачем она понадобилась, но на одной из перемен красный от злости Малфой пролетел мимо них в коридоре. Его зеленые волосы стали исчерпывающим ответом. Благо, в тот момент гриффиндорка уже была спрятана и о её местоположении могли знать только Рон и Гарри. Слизеринец тогда остановился и, окинув взглядом двух парней, продолжил путь с еще более рассерженным видом. Сердце Гермионы чуть не выпрыгнуло из груди, она забеспокоилась, как бы Малфой не услышал его бешеный стук, но, конечно же, это было невозможно.

После удачного «побега» от Драко настроение Грейнджер подскочило до небес. Было приятно наблюдать, как он ходит по школе с таким выражением лица, словно намеревается кого-то убить, и совершенно не замечает виновницу всех бед. И пусть она слышала, какая брань выливается на студентов, посмевших посмеяться над внешним видом Малфоя (о существовании таких выражений она прежде и не догадывалась), за их безопасность была более-менее спокойна. А вот о своей стоило бы подумать.

«Слышали, ты теперь практически живешь с хорьком. Можешь испробовать на нем».

Прислушиваться к советам близнецов – выкопать себе могилу. И Гермиона с радостью прыгнула в неё, добавив какой-то зеленый порошочек из коробки с подарками Фреда и Джорджа в шампунь Драко. На упаковке была изображена девушка с яркими волосами и гриффиндорка решила подарить Малфою возможность проявить безграничную любовь к своему факультету. То, что парень долго спал, только сыграло на руку – Гермиона успела выполнить миссию и скрыться подальше от Башни старост.

Было приятно видеть, что не только она чувствует себя закипающим чайником. Пришел черед Драко злиться.

Ей не стоило делать этого хотя бы по причине непредсказуемой реакции Малфоя: он либо убьет её, либо… Убьет медленно и мучительно. Воображение девушки не позволило нарисовать приблизительный сценарий их встречи, но Гермиона и без этого понимала, что приятного будет мало. В любом случае, она с крайним возбуждением и азартом взбалтывала шампунь слизеринца, вспоминая о том, как у него хватило наглости забраться в постыдные воспоминания и манипулировать девушкой.

Так что Грейнджер была более чем довольной, даже если пришлось весь день ходить в мантии невидимке. Исключая занятия, конечно же, которые в понедельник по воле судьбы проходили без слизеринцев.

Хорошее расположение духа придало Гермионе смелости. Она наконец решилась написать Перси. Письмо состояло из двух предложений и скорее походило на записку: «Прекрати игнорировать меня, Перси, иначе я трансгрессирую прямо в Нору. Есть новости?». Какие именно новости девушка предпочла не уточнять – он и так догадается, а упоминать Розье казалось слишком рискованным. Никто не проверяет почту студентов перед тем, как отдать её совам, но Грейнджер не могла заставить себя вывести фамилию бывшего Пожирателя на пергаменте.

За окном начало смеркаться. Гермиона несколько раз поменяла местоположение – компания девчонок то и дело бегали к полке с книгами о гаданиях и без усилий могли раздавить гриффиндорку своими благородными порывами к знаниям. Пришлось уйти в другую секцию, чтобы любители Трелони не сравняли невидимую Грейнджер с землей.

Но время неумолимо близилось к вечеру, что значило не только закрытие библиотеки, но еще и то, чего Гермиона остерегалась весь день – патрулирование с Малфоем. Это было единственным неучтенным пунктом коварного плана, поскольку лист с расписанием попал к Макгонагалл еще в субботу, и в нем предельно ясно прописывалось, что в понедельник дежурить будут главные старосты. Свою же месть гриффиндорка придумала в воскресенье ночью, а осуществила уже утром.

Оставалось надеяться на неизменную безответственность Малфоя – может быть, он не придет? Но почему-то Гермиона не сомневалась, что слизеринец не упустит возможность прихлопнуть её в каком-нибудь темном коридоре.

Грейнджер не стала рисковать и возвращаться в Башню. Чтобы не тратить время попусту направилась в совятню и отправила короткое послание Перси. Оставалось надеяться, что он соизволит ответить, иначе угроза гриффиндорки воплотится в жизнь – придется придумать предлог для посещения Норы, или же составить план незаметного проникновения в дом. Но она доберется до Уизли любой ценой, потому что других вариантов нет. Сколько бы Грейнджер не пыталась анализировать имеющуюся информацию, её было непозволительно мало, а шансов разгадать загадку становилось еще меньше.

К тому моменту, как девушка переступила последнюю ступеньку и оказалась на пятом этаже, до патрулирования оставалось несколько минут. Она стянула мантию-невидимку еще перед входом в совятню, и та мирно покоилась в сумке. Нужно будет вернуть вещицу Гарри, если Малфой не убьет Гермиону до завтрашнего дня. По крайней мере, Поттер и Уизли отлично повеселились, наблюдая за новым имиджем слизеринца. Но, к великому сожалению девушки, он выглядел отлично даже с таким необычным цветом волос.

Свет от факелов на стенах не в полной мере освещал широкий коридор, а дойдя до того закоулка, в котором находился потайной ход, Гермиона и вовсе оказалась в темноте. Должно быть, это был отличный способ скрыть вход в Башню, но она стала чаще задумываться о том, чтобы попросить Макгонагалл установить здесь несколько факелов. Ради безопасности. На вопрос о какой опасности идет речь, Гермиона ответить не могла.

Девушка сильнее прижала к себе сумку с палочкой внутри и ускорила шаг. Но свернув за очередной угол и оказавшись в нескольких метрах перед тупиком, скрывающим вход в Башню, замерла, совершенно позабыв о страхе.

Малфой опирался на стену, а искры раздражения в его взгляде были отчетливо видны даже в темноте коридора. Гермиона не могла различить цвет его волос, но фантазия сделала свое дело, и губы невольно растянулись в улыбке. Что не ускользнуло от внимания Драко и тот, удивленно выгнув брови, оттолкнулся от стены и сделал несколько резких шагов в её сторону.