Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)

– Да! – выплевывает переполненная эмоциями Гермиона. – Признание! – Мерлин, молчи! – Я не работала на Министерство, понял?! Я заставила рассказать обо всем Перси и пообещала молчать, и никто, кроме него и вас с Пэнси не в курсе, что я что-то знаю! – она тянет руки на себя, но Малфой держит достаточно крепко, чтобы Гермиона только яростно мычала в тщетных попытках. – Понял, Малфой?! – кричит гриффиндорка, уже позабыв о том, где находится. – Я не работала ни на Министерство, ни на Перси! Я пыталась помочь тебе, кусок ты…

Грейнджер испуганно хватает ртом воздух, когда спиной внезапно влетает в стену какого-то дома и из груди вышибает весь дух. Она даже не успела засечь, в какой момент Малфой отпустил её запястье, опомнилась лишь тогда, когда его усилиями оказалась вжата в холодный кирпич.

Лицо Драко белее мела, только глаза необычайно ярко выделяются на фоне бледного лица – девушке отлично удается разглядеть это, ведь слизеринец наваливается на неё всем телом, прижимая к стене и заключая в кольцо из рук – он преграждает путь к отступлению, но Гермиона и думать об этом забывает, когда одна его ладонь упирается в стену возле её талии, а другая возле головы.

Он так близко, снова так близко, что не хватает и того воздуха, что она вдохнула мгновение назад.

– Заткнись, Грейнджер, – шипит Малфой, но гриффиндорка уже видит странный блеск его глаз. И это не пугает, пусть она и не может разгадать эту его эмоцию, но достаточно и того, что это точно не злость.

– А что не так? – она намеренно повторяет его же слова. – Правда глаза колет? Или не глаза, а совесть? Если она у тебя есть. Неужели стало стыдно, что… – вел себя, как кретин.

Окончанию фразы суждено лишь эхом прозвучать в голове гриффиндорки и унестись в далекие дали.

Губы Малфоя, такие холодные, но по-прежнему мягкие и знакомые, впиваются в её обветренные губы. Он целует её быстро, настойчиво, яростно, будто хочет что-то доказать.

Доказать, что эти губы – его. Что она – его.

Ей не стоит поощрять подобное, ведь хищный, ревнивый настрой Малфоя предельно ясен, но, черт, как же давно он не стоял так близко, не опалял дыханием её лицо, не целовал её. И Гермиона не может. Нет, она рухнет замертво прямо здесь, если он отступит, и уж тем более если причиной этому станет она.

Впрочем, какой смысл об этом рассуждать, когда её тело инстинктивно, не спрашивая разрешения рассудка, льнет к нему, выгибаясь в талии, в руки обхватывают шею и прижимает Малфоя теснее.

И от того факта, что столь желанные и столь далекие ощущения возрождаются вновь, крышу сносит быстрее, чем от огневиски. Кажется, с этим утверждением, пусть и не озвученным вслух, Малфой соглашается – приглушенный стон срывается с его губ в поцелуй, и Гермиона не может удержаться на ногах от великолепия его звучания.

Но она и не думает волноваться, когда ноги действительно начинают подгибаться – Малфой всегда держит её. Он каждый раз так ловко подхватывает Грейнджер за талию, что безумная мысль сказать слизеринцу, что именно там его рукам и место, рождается в затуманенном разуме.

К счастью, она не делает этого, ведь тогда пришлось бы разорвать поцелуй, но, видит Мерлин, этого девушка хочет меньше всего.

Он кусает её губы, тут же проходясь по поврежденным местам языком, и Гермиона старается отвечать тем же. Это похоже на сражение. Войну. И она вовсе не удивляется, когда на языке появляется привкус крови – её или Малфоя? А есть ли разница? Для неё – нет. И рычание, вырывающееся из его уст, подтверждает, что и Драко абсолютно наплевать.

Пальцы девушки знакомыми движениями зарываются в светлые волосы на затылке, периодически то опускаясь ниже, оглаживая шею, то снова поднимаясь вверх. Она не хочет отпускать его. Она не хочет, чтобы он отпускал её.

Гермионе нравится, как в груди утихает мучавшая днями и ночами тревога и сменяется волнующим чувством, неотрывно сопровождающим поцелуи и ласки Малфоя – желание большего. А то, как его ладонь касается её талии, переходя на спину и обратно, кружит голову еще сильнее.

Но через несколько секунд им все же приходится остановиться – они прижимаются лбами, шумно хватая воздух, и прожигают друг друга искрящимися взглядами.

Ей стоит накричать на него еще и за то, что нос Перси оказался сломан, сказать, что Малфой не имел права поступать так, но Гермиона по какой-то причине не может вымолвить ни слова.

Его кожа такая холодная. И как она замечает это только сейчас? Ладони, все еще обвивающие его шею, легким движением проходятся по коже, и глаза Малфоя закрываются. Ей хочется продолжить, узнать, как он отреагирует, если Гермиона на этом не остановится, но её взгляд невольно проходится по территории вокруг и гриффиндорка обнаруживает, что они в Хогсмиде. Естественно, никакой магической трансгрессии само собой не произошло!

Но Малфой уже тянется к её губам, увлекая в новый поцелуй, и Грейнджер позволяет себе на секунду забыться. Она прикусывает его нижнюю губу и тут же отрывается, зная, что слизеринец ответит тем же и тогда ей точно конец.

– Малфой, – прерывает она, уклоняясь от еще одного поцелуя. – Подожди, постой, – он затуманенным взглядом взирает в ответ. – Нужно поскорее вернуться в школу. Найдем Пэнси и поговорим… – она кивает, указывая в сторону Трех метел, как бы намекая, что получила новости. Пусть и не очень приятные.

Заволакивающая взгляд дымка постепенно развеивается и Малфой уже серьезно кивает, отступая на шаг назад. Его рука покидает талию гриффиндорки и она прикусывает губу от досады, упорно отводя взгляд, чтобы Драко не прочитал этого в её глазах.

Но порой ей кажется, что слизеринец настолько ловкий легилимент, что может проникать в голову и без зрительного контакта – его ладонь вдруг обхватывает ладонь Гермионы, мягко сжимая, и сердце её куда-то уносится, когда парень, словно ничего удивительного не происходит, двигается в сторону выхода из деревни, утягивая её за собой.

– Но мы еще продолжим этот разговор, – хрипло бросает он, не оглянувшись.

Грейнджер хмыкает, ясно осознавая, что имеет в виду он точно не разговор.

========== Глава 29. ==========

– Они не сделали что?!

От вопля Пэнси содрогается земля. И хотя гнев Паркинсон направлен не на Гермиону, она все равно вздрагивает и тут же замирает, словно опасаясь заработать подзатыльник. Малфой напряженно прожигает взглядом противоположную стену и как бы Грейнджер ни старалась, установить зрительный контакт не выходит. А потому её сердце принимается стучать еще быстрее, одолеваемое тревогой.

Стоило подумать о том, как аккуратнее преподнести информацию еще по дороге в Хогвартс, но первую половину пути Гермиона свыкалась с ощущениями от прикосновений Драко, а вторую половину разрабатывала план. И не нашлось ни минуты на размышления о реакции слизеринцев на то, что сказал Перси.

Грейнджер хочет сказать, как ей жаль, сказать, что стоило выяснить эту информацию раньше и, быть может, разгадать тайну удалось бы быстрее, но ни одна из этих фраз не успокоит Пэнси и Драко – едва ли их обрадует жалость, да и необходимость выяснить, какие поместья проверялись Министерством не могла просто присниться Гермионе.

Поэтому гриффиндорка стискивает зубы и подавляет чувство безысходности. Они подошли слишком близко, чтобы сдаваться. Они сделали так много.

Пэнси кипит от гнева и Гермиона понимает её, как никто другой. Сейчас, когда эмоции слегка улеглись, девушку снесло ударной волной стыда – она вела себя просто ужасно в Хогсмиде. Не стоило вымещать злость на Перси. Не он начал драку и не он координировал деятельность аврората. Уизли, должно быть, обижен, и Грейнджер не может перестать жалеть о сказанных в гневе словах.

– Прекрати, – Малфой холодно осаживает подругу.

Его лицо, приобретшее выражение полного равнодушия, не менялось с момента начала рассказа Гермионы. Парень упорно игнорировал её попытки встретиться взглядами, но от этого она не переставала смотреть. И заметила сжатую челюсть, как периодически Малфой разминает пальцы, как еле заметно кусает щеку с внутренней стороны. Гермиона знает, о чем он думает, и эти мысли ей очень не по душе. Вот только сказать об этом при Пэнси… Слизеринка и так увидела достаточно во время их прошлого совместного обсуждения.

Паркинсон шумно дышит, падая обратно на диван, и лицо её так стремительно бледнеет, что Гермиона начинает беспокоиться, не потеряет ли девушка сознание. Но она только хмурит брови и окидывает собеседников взглядом.

– И что делать? Очевидно, помощи от Министерства ждать не придется, – Пэнси дергает плечами, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

– Разберемся сами, – заявляет Малфой, выпрямляясь в кресле и наконец отрываясь от созерцания стены Башни старост. – Теперь мы знаем, в каком направлении двигаться.

И хотя именно эти слова Гермиона ожидала от него услышать, что-то болезненно сжимается в груди, от беспокойства перехватывает дыхание. Только сейчас она понимает, насколько безумен её собственный план и каким опасным он может быть и для неё, и для Малфоя с Пэнси.

Какая-то часть Гермионы решительно отпихивает этот план подальше, но гриффиндорка открывает рот до того, как ударится в панику и действительно откажется от него:

– Я подумала… Драко, что если мы отвлечем Далию и проберемся в поместье? Вы говорили про охранные чары, но поместье принадлежит мистеру Эйвери, а он во Франции и даже если узнает, что кто-то оказался внутри, не сможет проверить, кто именно и желанный ли это гость. Если бы ты смог… – голос постепенно переходит на шепот, а после и вовсе сходит на нет, когда занятая рассказом Гермиона концентрируется на выражении лиц собеседников.

Они оба смотрят на неё так, словно гриффиндорка превратилась в жабу. Девушка неловко ежится, пытаясь прочесть в глазах Пэнси или Драко причину столь пристального внимания и странного выражения их лиц. Взгляд Паркинсон мечется от Гермионы к Малфою и брови удивленно изгибаются, слизеринец же быстро оправляется от потрясения и теперь, кажется… Мерлин, да он практически смеется! Драко прокашливается, закусывает губу, и намеренно отводит взгляд – Грейнджер так хочется врезать ему…

До того момента, пока до неё не доходит.

Святой Годрик.

Девушка прокручивает свою недавнюю речь в голове и сжимает сцепленные между собой ладони. Теперь дыхание перехватывает от неловкости.

Как, черт подери, она назвала Малфоя?

В голосе эхом разносится собственный голос, твердящий «Драко, Драко, Драко…», и Гермиона не знает, из-за чего расстраиваться сильнее: из-за того, что Пэнси стала свидетелем чего-то настолько личного, слишком ярко демонстрирующего происходящее между Грейнджер и Малфоем, либо же из-за того, что Гермиона снова упустила момент и едва ли смогла прочувствовать, каково это – называть его по имени. Это произошло словно на автомате, гриффиндорка даже не…

– Если бы я смог…? – хриплым от подавляемого смеха переспрашивает Драко, и Грейнджер снова возвращается мыслями к тому, какой же он засранец – своей реакцией только концентрирует внимание Пэнси на том, что… Не на том, что нужно!

– Если бы ты смог отвлечь её… – Гермиона запинается и качает головой. Совсем не время думать о стыде! Мерлин, у них есть дела и поважнее, чем беспокоиться о произнесенном имени.

Грейнджер было открывает рот, чтобы продолжить, как вдруг чья-то теплая ладонь опускается на её колено, ободряюще хлопнув, и тут же исчезает. Гермиона широко раскрытыми глазами глядит на Пэнси, позабыв о том, что собиралась говорить, а та лишь пожимает плечами и кивает, приглашая продолжить речь.

Гермиона обещает себе подумать над этим позже. Её поддержала Пэнси Паркинсон! Должно быть, мир сошел с ума.

И все же после этого Грейнджер становится легче дышать. Все в порядке, повторяет она про себя, всё просто в порядке. Ей не нужно оправдываться или отстаивать что-то, её не осуждают.

– Так вот, – наконец обретает дар речи Гермиона, поочередно глядя то на Малфоя, то на Пэнси. – Исходя из того, что я видела, Люциус очень… заинтересован в том, чтобы вы с Далией сблизились, – лицо Малфоя кривится от слов Гермионы, а та еле удерживается от ликующей усмешки – Драко ничуть не разделяет рвение отца. – И это отличная возможность для нас, – продолжает ободренная Грейнджер. – Назначь встречу в Малфой-Мэноре, только ваша семья и Далия. Уверена, она не откажется от ужина с Люциусом и Нарциссой, и если явится к вам в поместье, её собственное окажется незащищенным…

– Я понимаю, к чему ты клонишь, и мой ответ – нет, Грейнджер.

Черты лица Малфоя приобретают знакомую резкость, парень раздраженно глядит ей в глаза, но Гермиона слишком погружена в детали плана, чтобы задумываться о причинах такого его поведения.

– Почему нет? Это реальная возможность осмотреть поместье. Далия приехала одна, ну, или в сопровождении домашнего эльфа, но его можно…

– Оглушить, – вставляет Пэнси, и Грейнджер недовольно хмурится. Впрочем, этот вариант куда безопаснее, нежели красться и пытаться прятаться.

– Если Далия действительно совершает все эти преступления, мы не знаем, кто еще может оказаться в поместье. Включи голову, вас могут встретить другие волшебники. Да и вряд ли она оставила бы отца Тео отдыхать в гостиной. Нет, Грейнджер, мы придумаем что-то другое, – Малфой опирается локтями на колени, нагибаясь ближе к гриффиндорке, словно таким образом может заставить её согласиться.

Увы, чтобы Гермиона отступила, нужны куда более убедительные аргументы – эти она уже обдумала.

– У нас нет времени на другое! – гриффиндорка всплескивает руками. – И ты знаешь это. Мы достаточно опытные волшебницы, а Пэнси знает о всяких… тайных проходах или типа того, – она с надеждой смотрит на Паркинсон и та кивает, подтверждая её слова.

– Думаю, большинство поместий имеет схожий тип строения. Ты и сам знаешь, Драко, сколько спрятано у нас в домах. Признай, этот план – единственное, что у нас есть.

Но делать это Малфой не торопится. Он испепеляет девушек взглядом, явно горя желанием многое высказать им, но Гермиона видит – Драко понимает, что стоит на кону. Кто стоит на кону – у Нотта-старшего может быть не так уж и много времени. У них нет возможности тянуть еще дольше.

Парень трет лицо руками, откидывается на спинку кресла и хмурится.

– Когда? – в итоге сдается он.

Пэнси и Гермиона победно переглядываются, но очень быстро ликование сменяется тревогой.

– В субботу, – и, видя недовольство уже на лицах обоих собеседников, Грейнджер добавляет. – Ты не можешь покинуть школу в срочном порядке из-за семейного ужина. И дело не только в обязанностях старосты и уроках – это просто странно и… подозрительно. Думаешь, ни твои родители, ни Далия не зададутся вопросом, откуда такое рвение?

Пэнси и Драко недовольны – раз уж взялись, им хотелось бы приступить как можно быстрее, но Гермиона слишком ясно осознает риски и намерена исключить как можно больше факторов, способных выдать их и усложнить задачу. Слишком многое может выйти из-под контроля и лишить их оставшихся крупиц надежды.

Поэтому она продолжит настаивать. И поэтому Драко и Пэнси будут вынуждены согласиться.

***

Гермиона предполагала, что в преддверии чего-то масштабного время будет тянуться бесконечно, и каково же было её удивление, когда, проснувшись в понедельник и отправившись на уроки, а после в библиотеку, она магическим образом будто спустя несколько минут (по крайней мере, по ощущениям) очутилась обессиленная под одеялом в своей спальне.

В прошлый раз Грейнджер снова упустила момент для диалога с Пэнси и была настроена крайне решительно – необходимость обсудить вопрос распространяющихся по школе слухов обострилась, когда Джинни в понедельник утром прошептала «новость» Гермионе. Но за весь день у девушки едва ли появилась хотя бы одна свободная минутка: обязанности старосты, навалившиеся вместе с домашним заданием и подготовкой к экзаменам, не давали времени отдохнуть.

Поэтому во вторник Гермиона проснулась с твердым намерением выловить Паркинсон после урока зельеварения и обсудить план действий – им нужно хотя бы на время отвлечь внимание учеников от идеи того, что Пэнси убила собственных родителей. Сейчас, когда они так близки к раскрытию настоящего преступника, не хотелось бы обнаружить статью в Ежедневном пророке о том, что смерть Паркинсонов вызывает вопросы. Гермиона не была уверена, чем обернется повышенное внимание к происходящему и пока не была готова проверять.

Она выдернула Пэнси из толпы учеников, незаметно кивнув Малфою, чтобы он утащил куда-нибудь Нотта, рассказывавшего что-то слизеринке – он заозирался, не обнаружив собеседницу, но Драко ловко подтолкнул его дальше по коридору, перед этим успев наградить скептичным взглядом Гермиону.

– Ты мастер маскировки, Грейнджер, – усмехнулась Паркинсон.

Все время после смерти родителей Пэнси Гермиона старалась всячески избегать пристальных взглядов в сторону девушки – ей было страшно смотреть на убитую горем слизеринку, которая никогда, никогда не казалась ей такой… человечной? Способной на нормальные эмоции, а не лишь на вечные придирки и оскорбления?

Но сейчас сердце Грейнджер екнуло от другого: Пэнси выглядела сломленной, но улыбалась ей, её глаза потускнели, лицо потеряло прежние краски, но она не утратила силы бороться. Это восхищало и пугало одновременно – что будет, когда преступник понесет заслуженное наказание? Когда Паркинсон лишится необходимости упрямо держаться на ногах? Сможет ли она продолжать бороться?

– Ты наверняка слышала, о чем болтают ребята? – Гермионин вопрос встретил безразличный взгляд собеседницы.

Не без неловких запинок, Грейнджер кратко пересказала смысл сплетен, но Пэнси вовсе не выглядела удивленной, из-за чего Гермиона пришла к выводу, что новостью это не стало. И теперь пришел черед гриффиндорки удивляться: почему Паркинсон ничуть не беспокоят оскорбительные обвинения учеников?

– Мне нет дела, – она дернула плечом, взглянула на наручные часы и, сказав что-то про следующий урок, спокойным шагом обошла ошарашенную Гермиону.

В тот день Грейнджер долго не могла осознать реальность происходящего. Если бы она была на месте Пэнси… Мерлин, она была бы в ярости! Возможно, не демонстрировала бы это слишком ярко, но и молчать не стала. Слизеринка же выглядела действительно равнодушной, будто возникшая ситуация вовсе её не касается.

Гермиона ходила молчаливая до самого вечера, а тогда, потратив около часа на бессмысленное чтение одной и той же главы учебника, смысл которой никак не желал доходить до мозга, взорвалась, воскликнув так громко, что расположившийся на диване с пособием по защите от темных искусств Малфой подскочил.

– Нельзя это так оставлять! – девушка пыхтела от раздражения, расставляя книги обратно на полку.

– Твою мать, Грейнджер, твое счастье, что я ничего не пил в этот момент, – Драко попытался сделать вид, что увлечен чтением, но причина злости Гермионы его явно интересовала больше – взгляд то и дело метался с книги на девушку.

– Ты должен знать, что треплют эти… дети! Они рассказывают друг другу отвратительные вещи, будто бы Пэнси могла… Всё эта Милисента Булстроуд! Увидела, что Пэнси не ночевала в спальне, и давай рассказывать кому ни попадя всякий бред! – Гермиона принялась наматывать круги по гостиной, уперев руки в бока, и без угрызений совести, совсем не в стиле старосты девочек представляла, что могла бы сделать с Милисентой. – Нужно занять их чем-то полезным, чтобы не тратили каждую свободную минуту на нелепые сплетни!

Грейнджер вскрикнула от неожиданности, когда чьи-то пальцы обвились вокруг её предплечья, резко разворачивая назад, и девушка практически впечатывается лбом в белую рубашку Малфоя.

– Прекрати орать и объясни, о чем речь, – он мягко перехватывает её запястье, посылая по телу тысячи колючих импульсов, и почему-то это работает – Гермиона делает глубокий вдох и успокаивается.

– Ты правда не знаешь?

– На кой черт я спрашиваю, по-твоему? – фыркает Малфой.

– Ходят слухи, что… Пожар в поместье Паркинсонов… Будто бы Пэнси устроила его, чтобы избавиться от родителей.

Драко хмурится, обдумывая её слова, и какой-то опасный блеск проскальзывает в его глазах. Гермиона начинает жалеть, что рассказала ему – не хватало, чтобы староста школы проклинал всех студентов подряд. Но Малфой вдруг расслабляется, качает головой, одной рукой зарываясь в волосы и взлохмачивая их.

– Я бы предложил просто оставить их в каком-то отдаленном углу подземелья, но ты, вероятно, не оценишь… Ладно, – слизеринец замолкает, наткнувшись на осуждающих взгляд Гермионы.

– Мы не применяем силу к студентам, – и плевать, что еще пять минут назад она сама хотела запереть Милисенту в туалете Миртл, чтобы та извела её рыданиями. – Но и оставлять всё так нельзя.

– И что предлагаешь? – Малфой возвращается на диван, озабоченно вертя книгу в руках.

– Не знаю… – в отчаянии шепчет Грейнджер, усаживаясь рядом с ним, и устало опускает голову на спинку дивана.

– В субботу матч. Уделаем Поттера и все и думать забудут о нелепых слухах, – Гермиона фыркает, и Драко переводит на неё вопрошающий взгляд, приподняв брови.

Она пытается сделать вид, будто не забыла о предстоящей игре, и вовсе не беспокоится из-за того, что одна несчастная суббота выдастся настолько загруженной – квиддич, Далия Эйвери… Гриффиндорка гордо вздергивает подбородок, не менее гордо заявляя:

– Гарри не так-то легко победить!

Малфой только закатывает глаза, словно услышал самое нелепое заявление на свете.

– Его удача рано или поздно закончится. А тебе придется дежурить завтра одной, Грэхэм хочет провести дополнительную тренировку вечером, – она согласно кивает, хотя и не слишком рада перспективе патрулировать Хогвартс в одиночку. – И не суйся в подземелья, Грейнджер, тебя некому будет вытащить, если снова струсишь.

Гермиона оскорбленно ахает, перехватив у парня пособие, и пытается стукнуть его по плечу – увы, инстинкты ловца не подводят, и Малфой ловко перехватывает её запястье за секунду до удара, потянув на себя так резко, что Гермиона не успевает даже попытаться затормозить второй рукой.

– Тролль за скорость, Грейнджер.

Девушка оказывается прижата к груди Малфоя, цепляясь за его шею, чтобы не слететь на пол. Книга выскальзывает из рук, летя куда-то за диван, когда руки Драко обвивают её талию и горячее дыхание опаляет приоткрытые губы Гермионы. Она пытается держать зрительный контакт, но взгляд то и дело скользит ниже.

Дыхание предательски сбивается. Как и всякий раз, когда расстояние между ними сокращается до нескольких сантиметров…

Она хочет сказать, как ненавидит его выходки, насколько неправильно вот так пользоваться ситуацией, но Малфой уже целует её и Грейнджер может только притянуть парня ближе, надеясь, что их яростный поцелуй скажет все за неё.

***

В среду они виделись только на приемах пищи – да и то, на ужин Малфой не явился, занятый тренировкой. Гермиона обмолвилась об одиночном дежурстве и Джинни так взбунтовалась, что все трое пытались уговорить девушку не нестись к Драко и не срывать его с метлы. Кажется, младшую Уизли заботили обязанности Малфоя даже сильнее, чем Гермиону. Как бы то ни было, в итоге на патрулировании оказались все четверо: Гарри, Рон, Джинни и Гермиона.

Хотя произошедшее в тот вечер назвать продуктивным времяпрепровождением сложно (мальчики без устали уверяли, что в субботу уделают Слизерин в пух и прах, а Джинни, видя незаинтересованность Грейнджер в слушании всяких квиддичных трюков, постоянно пихала их, прося сменить тему), Гермиона не особо винила себя за то, что большую часть времени смеялась, а не выполняла обязанности старосты.

Ей не хватало беззаботных минут наедине с друзьями и вечерняя прогулка (а по-другому этот обход школы и не назовешь) пошла на пользу. Быть может, они распугали вздумавших шататься по школе учеников своим громким смехом – тогда это даже можно засчитать за выполненную работу.

И хотя Гермиона до поздней ночи просидела в гостиной над домашним заданием, в тайне надеясь дождаться Малфоя, отчего снова мало и плохо спала, утром девушка чувствовала себя необычно бодрой. Она подскочила с твердым намерением разработать план по уничтожению (или хотя бы приостановке) слухов и разузнать о существующих охранных чарах – Грейнджер не хотела рассчитывать на самоуверенность Далии и допускала мысль, что место, где находится Нотт-старший, может быть окружено дополнительной защитой.

Занятая масштабными планами гриффиндорка не сразу обнаружила, что снова практически весь день провела в одиночестве. А если выражаться точнее – без Малфоя. Она старалась не думать о том, что в последние дни они виделись так редко и даже вечера проводят раздельно. К хорошему быстро привыкаешь, решила Гермиона, с некой неловкостью вспоминая противоречащее напряженной ситуации умиротворение, наступающее каждый раз, когда они просто находятся в гостиной и занимаются каждый своими делами.

Ей было спокойно, когда Малфой находился рядом, но ни у неё, ни у него нет достаточного количества времени для того, чтобы бездельничать.

Грейнджер заталкивает мысли о Драко в глубины сознания, погружаясь в чтения груды томов, большую часть заклинаний откуда, как впоследствии выясняется, Гермиона уже знала. Она акцентирует внимание на тех чарах, которые, хотя и не являются новыми для неё, могут пригодиться в субботу – так создается впечатление, что проведенные в библиотеке часы не прошли даром.

Мадам Пинс проходится между стеллажами, грозным тоном оповещая студентов о закрытии библиотеки, и сидевшая без движения последние полчаса Гермиона вздрагивает. Она задумалась о Пэнси и совершенно забыла вернуть книги на полки, за что награждается хмурым взглядом библиотекарши, и под бормотания женщины, жалующейся, что теперь ей придется заниматься этим, наскоро складывает вещи в сумку.

Гермиона всегда считала, что с фантазией дела у неё обстоят отлично. Вот только сегодняшний вечер доказывает обратное – одна-единственная идея по устранению слухов отказывалась покидать голову и уступать место всем остальным, так что Грейнджер пришлось остановиться именно на ней. И не то чтобы это радовало – гриффиндорка ясно видела все последствия и осознавала безумство своего плана, но он казался действенным, хотя и слишком… тревожным.

До самой Башни старост девушка ломала голову над тем, как преподнести информацию Малфою, но, столкнувшись с ним нос к носу в гостиной, замерла как вкопанная, неуверенно уставившись на парня.

– Что? – Малфой выглядел уставшим (должно быть, Грэхэм снова наседает), Гермионе даже стало неловко выводить его на разговор, когда слизеринец без сил рухнул в кресло. – За тобой кто-то гнался?

– Что? Нет.

Выбора в любом случае нет.

Грейнджер заняла место на диване, позволяя себе минутное разглядывание Драко. Он так или иначе сидел с закрытыми глазами, откинув голову на спинку кресла, и не видел её взгляда. По крайней мере, так ей казалось.

– Прекрати пялиться, – усмехнулся парень.

– Я не… – возмутилась было Гермиона, но вовремя придержала язык за зубами. – Я только собиралась поговорить.

Драко вернулся в прежнее положение и Грейнджер тут же пожалела, что он открыл глаза – казалось, парень читает её, как книгу, и гриффиндорке вовсе не нравилось чувствовать себя такой… голой перед ним. Сейчас наилучшим вариантом представляется не раскрывать детали плана, но если Малфой заметит её нервозность, держать его в неведении будет куда сложнее.

– Я придумала кое-что… Касательно слухов, – он вопрошающе приподнял брови и Гермиона, глубоко вздохнув, продолжила. – Это в любом случае сработает, но, думаю, ты будешь не в восторге.

Девушка ожидала, что Драко фыркнет, закатит глаза, возмутится или потребует объяснений, но, то ли одолевавшая Малфоя усталость оказалась слишком сильной, то ли он не счел нужным детальнее узнавать о странной затее Гермионы, только пробормотал что-то про неугомонность гриффиндорцев и покачал головой. Она предпочла склониться к первому варианту – усталости – потому что второй неизменно вел к тому, что Драко просто доверяет ей, а мысль эта была слишком опасной, чтобы держать её в голове больше десяти секунд.

– И что я получу взамен, если соглашусь на очередное гриффиндорское приключение?

Она видела, что Малфой просто дурачится – он согласится в любом случае, ведь как бы ни старался, ему плохо удается скрывать беспокойство о друзьях, а именно Пэнси оказалась под ударом. Но все равно решила подыграть, расслабленно устроившись на диване.

– На пятом курсе я отлично вязала шапочки для домашних эльфов! – с деланным энтузиазмом воскликнула Гермиона, прикусывая губу, дабы сдержать рвущуюся улыбку из-за нахмурившихся бровей Малфоя.

– Я похож на эльфа?

– Ты похож на засранца, который шантажирует людей.

– И с каких пор тебе нравятся засранцы?

На слове «нравятся» сердце Гермионы пропустило удар, но, кажется, Малфой имел в виду что-то куда более развратное. Грейнджер же вспомнила свое признание Джинни…

– Разве тебя не должны привлекать такие заучки, как Лонгботтом? Или избранные? Или нищие рыжие… – тем временем продолжал Малфой, явно увлекшись оскорблением гриффиндорцев.

– Достаточно! – девушка запустила в Драко декоративную подушку, которую он тут же отбил, отправляя в полет в другую сторону гостиной. – Как видишь, вкус у меня испорченный.

– Еще какой, – блондин торжествующе ухмыльнулся, очевидно, получив именно такую реакцию, какой и добивался.

– Ты просто невыносим.

Она подскочила с дивана, фыркнув что-то еще о характере Драко, и понеслась по лестнице в спальню, скрывая смущение от подтекста его фраз.

А в душе воцарилось знакомое спокойствие, словно они не планируют убийственную миссию по спасению бывшего Пожирателя из древнего поместья и не рискуют ухудшить ситуацию в случае провала.

***

В пятницу Гермиона проснулась от ритмичного стука капель по стеклу. Она сонно потирала лицо, наблюдая за сухой веточкой, уносимой порывом ветра мимо окна её спальни. Знакомое чувство тревоги проснулось вместе с девушкой – она поежилась то ли от холода, то ли от нехорошего предчувствия. Самой банальной, лежащей на поверхности причиной беспокойства являлась плохая погода, которой лучше бы улучшиться к завтрашнему дню – матч на носу.

Гермиона представила Малфоя, Джинни, Гарри и Рона в мокрых мантиях, еле держащихся на метлах, сбиваемых порывами ветра, и еле смогла убедить себя, что это всего лишь воображение – по телу поползли мурашки.

Она высказала свои опасения Джинни после уроков, когда девушки направлялись в библиотеку – днем должна была состояться последняя тренировка Гриффиндора, но Гарри благоразумно отменил её. И хотя по большей части младшая Уизли думала о том, как можно воспользоваться плохими погодными условиями для победы, поспешила заверить Гермиону, что они будут предельно осторожны и не станут подставляться.