Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 49 страниц)

– Ты… Совсем рехнулась?! – а вот теперь, кажется, она пришла в себя.

Благо, до следующего урока оставалось какое-то время и коридор все еще был заполнен студентами, а потому слышать их никто не мог, хотя не то чтобы Паркинсон говорила тихо. Для Гриффиндора и Слизерина занятия на сегодня закончились – Гермиона заранее проверила расписание факультетов. Идеальная возможность, которую нельзя было упустить.

– Тихо ты! – возмущенно пробурчала Гермиона, потянув слизеринку дальше по коридору.

Но Пэнси была не согласна – резко дернула рукой, отчего Грейнджер едва не зашипела от боли – словно плечо из сустава вылетело, но ощущение было мимолетным и быстро пошло на спад. Если бы взглядом можно было убить, Гермиона, вероятно, сейчас лежала бы в луже собственной крови.

Паркинсон выглядела откровенно плохо: обычно сверкающие волосы уложены в привычную прическу – низкий хвост, но обрамляющие лицо локоны утратили блеск и казались ломкими. Даже зеленые глаза выглядели помутневшими, хотя Гермиона была уверена, что это лишь её воображение. Однако выделяющиеся мешки под глазами на бледном лице определенно не были игрой фантазии.

Девушка казалась измотанной. Больше всего нервировало то, что, глядя на состояние Пэнси, перед глазами стояло лицо совершенного другого человека. И видеть этого человека таким ей не хотелось.

– Что ты творишь, Грейнджер?! – и все же взгляд не утратил былого упрямства. Что ж, уже неплохо. Как бы там ни было, становиться нянькой Гермиона не намерена.

– Нужно поговорить.

– Ты выбрала не самый подходящий момент.

Пэнси развернулась, намереваясь уйти, но последовавшие слова гриффиндорки заставили её остановиться.

– А я думаю, самый подходящий.

Девушка развернулась, напряженно взирая на Гермиону. Во взгляде отчетливо прослеживался вопрос, и Гермиона поспешила на него ответить:

– Я всё знаю.

Брови Пэнси нахмурились, она продолжила недоверчиво изучать Грейнджер. Что ж, именно к такой реакции Гермиона себя и готовила. Даже во сне мозг продолжал генерировать идеи, кажется, ей снился разговор с Перси, и к концу первого урока созрел какой-никакой план. Непроработанный и наверняка «дырявый», но лучше чем ничего.

– Я знаю всё. Нужно поговорить.

Слизеринка колебалась не больше трех секунд. Затем торопливо кивнула и пропустила Гермиону вперед. Один из кабинетов должен быть свободным… Приводить Пэнси в Башню казалось неправильным, это место хотелось оставить незапятнанным подобными разговорами. Можно было пойти в выручай-комнату, но и это место Грейнджер мысленно пометила как собственный тайник.

Идея подключить к делу Паркинсон могла дорого стоить – предвидеть реакцию девушки не мог никто, и Гермиона сильно рисковала, воплощая план в реальную жизнь, но в этот раз риск казался оправданным.

Ей нужны знающие ситуацию союзники. Не потому, что справиться самостоятельно выше её сил, а скорее из принципа «один мозг хорошо, а два лучше». Возможно, она не замечает чего-то, на что могла бы обратить внимание Пэнси. К тому же в данный момент сложно найти более заинтересованного человека, чем она. Гермиона надеялась, что у слизеринки также есть важная информация.

Они быстро скрылись от гомона студентов в пустующем кабинете, и гриффиндорка сразу наложила заглушку на комнату. Вряд ли кто-то станет подслушивать, но это не та ситуация, в которой можно рисковать. Заперла дверь элементарным заклинанием, не имея цель забаррикадироваться, а скорее рассчитывая заранее заметить, если кому-то приспичит воспользоваться именно этим кабинетом.

От Паркинсон буквально исходило напряжение. Гермионе казалось, что стоит подойти на шаг ближе, и её ударит молнией. Но пришлось сесть за одну из пустующих парт и пригласить слизеринку занять место рядом. На удивление, та сразу же послушалась.

– Что конкретно ты знаешь?

– Про твоих родителей. Еще некоторые детали.

– Некоторые детали? – со скептицизмом переспросила Пэнси.

Гермиона тяжело вздохнула. Как бы ни хотелось отложить сложный разговор на потом, возможности задвигать убийства в дальний ящик больше нет.

– Все, что я скажу, не должно выйти за пределы комнаты. Сыворотки правды здесь нет, но я надеюсь на честность с твоей стороны, потому что и сама врать не собираюсь.

Только недоговаривать.

Надеяться на честность слизеринки – как, должно быть, глупо. Но сейчас они не были студентками вражеских факультетов, они были девушками, отчаянно желающими раскрыть преступление. Пусть и каждая со своей целью.

Не то чтобы у Гермионы теперь был выбор – разговор начат и бежать поздно.

– Что происходит, Грейнджер?

– Твои родители не первые жертвы.

– Прости? – смешок вырвался из уст Пэнси, а Гермиона мысленно попросила всех богов избежать еще одного приступа нервного смеха. Уж слишком пугающе это выглядело.

– Был еще один человек. Его тело оставили в атриуме Министерства.

Реакция собеседницы на слово «тело» была более чем яркой – Гермиона заметила, но предпочла не подавать виду. Из них двоих кто-то должен оставаться в трезвом уме. Насколько это возможно.

– С чего ты взяла, что преступник один и тот же?

– Мне кажется, кто-то мстит семьям бывших Пожирателей. Первым был Розье-старший.

– Какое это имеет отношение к моим родителям? Они пропали, а не убиты, – и все же Пэнси принялась кусать нижнюю губу, пальцами теребя край юбки.

Гермиона понимала Паркинсон. Если бы кто-то сказал, что её родители, возможно, на грани жизни и смерти, либо же нещадно истерзаны каким-то психом, сперва Гермиона послала бы этого человека куда подальше. Чтобы поверить в подобное, несмотря на доводы рассудка, потребуется время.

Увы, именно оно было в дефиците.

– Думаешь, это просто совпадение? – Гермиона и сама невесело усмехнулась. Если бы все было так просто…

– Если же нет, ты утверждаешь, что мои родители сейчас мертвы?

Возможно.

– Я не могу и не стану утверждать. Но около трех недель назад кто-то убил бывшего Пожирателя, а теперь пропали еще два человека. И тоже амнистированные Пожиратели. Не слишком для совпадения?

Пэнси отвечать не стала. Отвела взгляд, обдумывая слова Гермионы, а та терпеливо помалкивала рядом. Казалось, с каждой минутой лицо слизеринки бледнеет. Солнечный свет проникал в окна и освещал кабинет, его было достаточно, чтобы разглядеть нежелание Паркинсон верить подобным теориям.

Говоря откровенно, она ожидала более бурную реакцию. Возможно, гнев, или даже слезы, но слизеринка умело держала себя в руках, вызывая восхищение. Конечно, от взгляда не укрылись искусанные ногти и губы, но в сложившейся ситуации это было мелочью – на самом деле, Пэнси имела полное право закатить истерику.

– Возможно, они действительно просто ненадолго уехали, – в её голосе не было и капли веры в собственные слова.

Сердце Гермионы застучало быстрее, когда слегка подрагивающая рука поднялась и нерешительно опустилась на плечо Паркинсон. Та вздрогнула и быстро перевела взгляд на ничего не выражающее лицо гриффиндорки.

Стоило больших усилий скрыть эмоции, но Гермиона решила, что жалость – худшее, что можно предложить Пэнси. Поэтому она предлагает взаимопомощь.

– Так тебе сказали отвечать в Министерстве? И ты веришь?

Девушка молчала лишь несколько секунд, но Грейнджер казалось, что прошла вечность. Она все ждала, что слизеринка вскочит с места и покинет кабинет.

– Зачем рассказала мне все это? У тебя есть подозреваемые?

– Надеялась, что ты поможешь найти их.

Пэнси выглядела разочарованной. Впрочем, выражение её лица практически сразу стало каменным. Наверное, она надеялась на Гермиону куда сильнее, чем показывала. Что ж, Гермиона тоже возлагала на себя большие надежды. Большие неоправданные надежды.

– Ты говорила про детали.

Вздох облегчения едва не вырвался наружу. Это можно расценивать как согласие? Грейнджер была более чем уверена. Однако подавила нарастающую надежду и постаралась не затягивать молчания.

– До пропажи твоих родителей главным вопросом было то, как преступник проник в атриум. Все случилось ночью, и я склоняюсь к мысли, что он воспользовался самым простым, но наиболее подходящим способом – сетью летучего пороха. Когда тело обнаружили, многие сотрудники уже прошли через камины и вычислить, кто мог воспользоваться ими ночью стало невозможно.

Пэнси кивала на каждое предложение Гермионы, хотя нетерпения на её лице не заметил бы только слепой. Конечно, больше всего её волнует не Розье, но гриффиндорка была благодарна за пристальное внимание. Даже если Паркинсон предпочтет сфокусироваться исключительно на поисках родителей, Гермиона скинет с плеч груз. Необходимость обсудить с кем-то столь масштабное происшествие сводила с ума. Теперь у неё был слушатель и с каждым словом девушке казалось, что дышать становится легче.

– Мне кажется, преступник выжидал, – задумчиво продолжила она. – Реакции Министерства? Я так не поняла, к чему было оставлять тело именно там. В любом случае, реакции не последовало, и он сделал следующий шаг.

– Родители не были одни в тот день.

– Это и удивляет! Как так вышло, что никто не заметил постороннего в наполненном людьми поместье?

– Состав всегда приблизительно один и тот же, – отрицательно покачала головой Пэнси. Выводя узоры на покрытой тонким слоем пыли парте, она словно рассуждала вслух. – Семей пять? Не уверена, детям редко позволяют присутствовать. В любом случае, они всегда собираются в одном и том же зале.

– Я знаю про часовые ограничения.

Паркинсон кивнула, с легким недоумением взглянув на Гермиону.

– Да, мероприятие всегда начинают в семь. Гости могут уйти в любое время, но такого еще ни разу не происходило. Как правило, все аппарируют одновременно – за несколько минут до десяти.

Грейнджер норовила поинтересоваться, что же могут обсуждать на подобных встречах, но предпочла оставить этот вопрос на потом, если не выкинуть вовсе – если верить Пэнси, она присутствовала не так часто, да и Перси упоминал что-то про благотворительность. В чистые намерения бывших Пожирателей Гермиона не верила, но их стратегию не понимал только идиот. Что ж, зато деньги идут на благие дела.

– Как сейчас работают охранные заклинания? Если в поместье проник посторонний, твои родители не должны были узнать об этом?

После некоторых размышлений Гермиона пришла к выводу, что задавать подобные вопросы куда выгоднее Пэнси, чем Малфою – сейчас их интересует Мэнор Паркинсонов, да и от девушки узнать о подобном куда безопаснее.

– Нам позволили оставить лишь часть заклинаний, – кивнула та. – Отследить, кто конкретно попал в поместье теперь невозможно. Но родители, вероятно, заметили бы появление кого-то нового, – брови Пэнси нахмурились. – Тогда почему авроры не обнаружили следов сопротивления? И почему родители не попытались аппарировать?

Догадка, посетившая Гермиона, вызвала неприятные мурашки по всему телу. Ей стоило подумать об этом раньше. Как она могла не подумать об этом?

– Только если это не был кто-то знакомый.

Они встретились взглядами и понимание промелькнуло в глазах Паркинсон.

– Ты думаешь, в поместье пришел кто-то, кого они знали?

Гермиона помолчала несколько секунд, прежде чем негромко ответить:

– Или он был там с самого начала.

– Но это глупо! На мероприятиях присутствуют только бывшие Пожиратели, зачем кому-то из них похищать моих родителей?

Слова Пэнси были более чем логичны, и Грейнджер нахмурилась. И правда, зачем? У них одна цель и средства, кажется, похожи, так кому может понадобиться похищать и, возможно, убивать союзников?

– Кто-то мог затаить обиду? – поинтересовалась Гермиона, а Пэнси хмыкнула.

– Половина страны.

– А из амнистированных Пожирателей?

Девушка неуверенно пожала плечами. Если и так, этот человек, судя по всему, отличный актер – так умело скрывался столько месяцев, прежде чем напасть.

– Ты говорила, Розье-старшего убили первым?

Стараясь игнорировать поморщившееся лицо Пэнси при слове «убили», Гермиона кивнула.

– Министерство всеми силами пытается не допустить распространения слухов, но долго это не продлится. Не знаю, что там с семьей Розье, но скрывать исчезновение твоих родителей будет сложно. Рано или поздно появятся вопросы.

– У него не было семьи.

– Что?

– Розье-старший. Он остался один. Его сына убил Грюм, и после войны единственное, чем он занимался – это безделье и алкоголь.

Грейнджер задумчиво прикусила губу. Что-то здесь не сходилось… Если предположить, что преступник действительно руководствуется обидой, то как связать Паркинсонов и Розье? В чем они провинились, что заслужили подобное от рук своих же «друзей»?

– Он будто действует наугад, – отчаянно пробормотала Гермиона, опуская голову в ладони. Мозг грозился взорваться. – Не понимаю, как ваши семьи могут быть связаны, помимо метки на руке? Если Розье даже не присутствовал на этих чертовых мероприятиях!

Гриффиндорка не была уверена, сколько продлилось молчание. Мысли снова вернулись в начало – к целям преступника. Связано ли это с намерением отомстить Пожирателям или догадка касательно желания испортить репутацию Министерства правдива? Если второе, то тела Паркинсонов рано или поздно окажутся там же, где и Розье. Но пока оставалась надежда, что они живы, Гермиона хотела цепляться за неё. Глупое и нерациональное желание, но вид Пэнси заставлял верить в лучший исход.

– Не знаю, что там на уме у этого психа, но мы должны найти их, – упрямо заявила девушка.

– Сможешь узнать, кто был в поместье в тот день? – с надеждой поинтересовалась Гермиона, отрывая голову от ладоней. – Если останавливаться на версии, что преступник находился на мероприятии, нужно изучить всех присутствующих.

Пэнси кивнула, но в жесте этом было не слишком много уверенности.

– Попробую узнать у эльфов. Других идей все равно нет. Если бы в поместье явился незваный гость, родители узнали бы. Но если кто-то из гостей решил задержаться, они могли не почувствовать подвоха…

Гермиона слабо кивнула. Такой вариант казался наиболее вероятным. Да и если предположить, что преступник оказался в поместье после мероприятия, узнать его личность практически невозможно, только если не найти самих Паркинсонов. Гермиона надеялась, что в таком случае они бы оказали сопротивление. Не стоять ведь в ожидании, когда по твоему дому шляется черт знает кто?

Хотелось пообещать Пэнси сделать все возможное, но возможностей было не так уж и много, поэтому Грейнджер благоразумно промолчала. Тишина угнетала. Каждая зарылась в свои мысли, но спустя некоторое время гриффиндорка почувствовала, что сойдет с ума в такой атмосфере.

Когда стул с противным скрежетом отодвинулся и она поднялась с места, голос Паркинсон прорезал тишину.

– Кому ты помогаешь, Грейнджер?

Сердце пустилось в пляс. Кажется, если бы не ладонь на спинке стула, Гермиона рухнула бы на пол прямо сейчас. В голове тут же возник образ блондинистого парня с искаженным болью выражением лица – таким, какое было у Пэнси около получаса назад.

До того, как девушка успела возненавидеть себя за мысли о Малфое, до мозга дошел истинный смысл вопроса.

Паркинсон ведь не знает, откуда у Гермионы информация? Она считает, что Грейнджер помогает кому-то с расследованием. Возможно, подозревает, что этот кто-то из Министерства.

Как бы то ни было, выдать Перси она не могла.

– Я не могу сказать тебе. Но этот человек на нашей стороне.

Вместе с ритмичными ударами каблуков о деревянный пол, в голове Гермионы циклично звучала одна и та же фамилия.

========== Глава 20. ==========

Вторая ночь прошла хуже. Вернулась тревога и череда бесконечных мыслей, противоречащих друг другу, и оттого бесполезных. С ними приходили сомнение и неуверенность – заклятые враги в попытках сразиться с неизвестным врагом, а выводов никаких. Со временем возникли вопросы, а не были ли ложными те догадки, что казались очевидными? Попытки угадать мотивы, просчитать ходы – все это лишь запутывало. Голоса Перси и Паркинсон слились в оглушающий гомон и давили на виски. Только после десятой попытки здравого смысла достучаться до упрямой хозяйки, Гермиона позволила себе уснуть в обнимку с Живоглотом.

Проскочивший в голове вопрос, а закончится ли когда-нибудь война для неё, остался без ответа.

Благословение, что первый урок перенесли. И все же вопреки желанию понежиться под одеялом, глаза распахнулись раньше, чем хотелось бы.

За завтраком никто не говорил. Или точнее сказать, Гермиона не говорила. Друзья вовсю обсуждали предстоящие тренировки и матч, их болтовня не раздражала – девушка даже прислушивалась, лишь бы сконцентрироваться на чем-то помимо убийств Пожирателей. Напряженное лицо Пэнси мешало осуществлению этого плана, но они обе старались не переглядываться, избегая подозрений. Гермионе казалось, что Малфой уже косо посматривает на необычно бледную и молчаливую слизеринку.

До второго урока было достаточно времени, чтобы Грейнджер позволила себе договориться встретиться с Гарри и Роном позже, и провести свободные полчаса в библиотеке. Ей нужно закончить домашнее задание, и сейчас наличие докладов и эссе только радовало. Хотя Гермиона и была более чем уверена, что справится с поисками книг и вступлением минут за двадцать. Значит, за оставшиеся десять постарается научиться делать вид, что довольна жизнью.

Она покинула Большой зал первая из гриффиндорцев – чем быстрее доберется до библиотеки и справиться с делами, тем больше вероятность продлить эти самые десять минут до пятнадцати или, возможно, двадцати.

Гермиона не хотела размышлять о вчерашнем разговоре, но позволить подобную роскошь не могла. Данное ночью обещание на свежую голову проанализировать каждую деталь оставалось в силе, и девушка планировала заняться этим до начала уроков.

Библиотека пустовала. Возможно, где-то бродят вечно бодрые рейвенкловцы, но Грейнджер мало волновала их тяга к знаниям в такой час. В конце концов, она тоже одна из тех сумасшедших, кто жертвует завтраком и отдыхом ради учебы. Хотя сейчас ею двигала не столько жажда знаний, сколько желание направить мысли в любое русло, помимо Паркинсонов.

Когда чернила капнули на край пергамента, Гермиона заметила, что рука её дрожит. Отгороженная от взгляда мадам Пинс стопками книг, девушка позволила себе тихо выругаться. Черт возьми эти расследования, с такими темпами после Хогвартса отправится прямиком в Святого Мунго!

Пообещав себе обратиться к мадам Помфри, Грейнджер приступила к выполнению задания. Как и предполагалось, зельеварение и придирчивый ко всем работам гриффиндорцев Снейп послужили отличным отвлекающим фактором – сконцентрироваться на чем-то помимо эссе Гермиона не могла. Приходилось следить даже за почерком, чтобы работа выглядела идеально с какой стороны ни посмотри.

Заканчивать задание в планы не входило – Гермиона собиралась воспользоваться одной из книг Перси, оставшихся в Башне, чтобы откопать интересную информацию, – поэтому, закончив вступление и разложив талмуды по местам, оставаться в библиотеке не было смысла. Девушка закинула сумку на плечо и двинулась к выходу, размышляя о том, какой все-таки удачей было не заполучить головную боль к утру.

Коридоры пустовали. У учеников шел первый урок. Гермиона договорилась встретиться с Гарри и Роном во внутреннем дворе – стены школы давили на голову, осенний воздух должен помочь привести мысли в порядок. Гриффиндорка вышагивала по коридорам, стараясь идти медленнее: во-первых, до встречи с друзьями еще есть время, а во-вторых, стук каблуков по полу раздражал.

Через окна четвертого этажа отлично виднелся Запретный лес. В отличие от деревьев возле Норы, эти стояли полностью голые. Гермионе вдруг захотелось упасть в кучу пожухлых листьев, зарыться поглубже и проспать до самой весны. Когда проблемы решатся сами собой и ей не придется думать о спасении чужих жизней. Снова.

Возможно, быть героиней и постоянно сражаться – не для неё.

Возможно, Малфой был прав.

За размышлениями Гермиона не услышала вторящий её шагам стук чьих-то ботинок. Одно из окон было приоткрыто и бодрящий ветерок приятно холодил кожу. Впрочем, прикрыть глаза и насладиться тишиной не удалось.

Не менее холодная, чем осенний воздух рука стиснула ладонь Гермионы прежде, чем она успела сделать вдох. Не ожидая, что в коридоре может оказаться кто-либо еще, девушка совладала с растерянностью лишь после того, как послушно сделала несколько шагов за внезапно возникшим человеком.

Малфой буквально навалился сверху (или ей так показалось?), и Гермионе пришлось вжаться в каменную стену за своей спиной. Его рука быстро переместилась с ладони на запястье, невольно порождая в голове вопрос, а не привиделось ли ей его прикосновение? Но размышлять об этом Гермиона себе также не позволила.

Как она могла забыть, что отмененный урок должен был быть совместно со Слизерином?

– Что ты творишь?!

– Что с тобой, Грейнджер? – расслабленно поинтересовался Малфой.

И как ему удается реагировать так на каждую очевидно незаурядную ситуацию?

Ладонью слизеринец опирался на стену около лица девушки, а вторую продолжал держать на её запястье. Драко стоял дальше, чем показалось изначально, но это не помешало Гермионе слегка отодвинуться в сторону. Впрочем, далеко сбежать она не могла. Возможно, из-за хватки парня, а возможно из-за собственного нежелания.

– Не люблю, когда на меня нападают в коридоре, а что? – стараясь придать голосу равнодушные нотки, поинтересовалась Гермиона.

Малфой улыбнулся.

Черт возьми, он улыбнулся.

Не делай так, придурок.

Он не должен делать этого. Не должен улыбаться ей, и уж тем более не так. Словно зажимает в коридоре не гриффиндорку-заучку-магглорожденную, а одну из своих… девушек? Друзей? Они определенно не выглядели как пара, да и друзьями Гермиона не рискнула бы описать подобные отношения.

Сейчас ей хотелось увидеть его ухмылку – она была привычнее и уж точно не вызывала реакцию в виде учащенного сердцебиения и проблем с дыханием. И тогда, быть может, гриффиндорка смогла бы послать его к черту и отказаться от безумной идеи спасать чету Малфоев.

Но он улыбался, и Гермиона ненавидела собственный звучащий в голове голос, из раза в раз повторяющий одну сказанную на балу фразу.

– Туча над твоей головой сейчас зальет нас дождем, – фыркнул парень, но голос его звучал непривычно спокойно. Большой палец скользил по коже запястья, поглаживая, а Гермиона задавалась вопросом, делает он это намеренно, или не замечает вовсе? – Не поделили обязанности с Паркинсон?

– О чем ты? – быстрее, чем следовало протараторила девушка.

– О том, что вы обе выглядите так, будто провели вечер в компании Уизли.

Малфой поморщился, когда ботинок гриффиндорки надавил на его ногу. Но ладонь не убрал, напротив, словно в отместку, переместил на талию Грейнджер, сминая черную мантию и слегка надавливая на кожу. Она задержала дыхание и постаралась медленно расслабить инстинктивно сократившиеся мышцы живота.

Чертов Малфой со своим дурацким переменчивым настроением. Никогда не знаешь, что стукнет в его голову в следующую секунду.

– Ты настолько утомил своих друзей, что они готовы бежать к гриффиндорцам? – тише обычного произнесла Гермиона. Так она хотя бы закончила предложение без запинок, потому что вторая рука Драко едва ощутимо коснулась распущенных волос, задевая хрящ уха.

– И насколько же они утомили тебя, если компания слизеринца стала предпочтительнее? – насмешливо поинтересовался Малфой, кинув быстрый взгляд куда-то вниз.

Гермиона невольно проследила за ним, но лучше бы не делала этого. Той самой рукой, по-прежнему удерживаемой парнем, она вцепилась в ткань черной мантии и сжимала так сильно, что Малфой, вероятно, порвал бы одежду, пытаясь высвободиться.

Гриффиндорка резко разжала пальцы и отдернула руку, глядя на мятую ткань.

Какого черта он с ней делает? Неужели все настолько плохо, что Гермиона прекратила контролировать собственное тело?

В голове вспыхнули постыдные воспоминания о бале и девушка поспешила отогнать их прочь, пока рассудок окончательно не помутился.

– У меня нет выбора, если ты не заметил, – кивнув на пальцы Малфоя, сжимающие её запястье, Гермиона предпочла сделать вид, что не удерживала его за одежду секунду назад.

Драко вдруг ослабил хватку и, несмотря на отсутствие какой-либо реакции со стороны гриффиндорки, убрал руку. Она едва успела подавить вздох сожаления, когда и вторая рука прекратила перебирать волосы.

Дефицит времени не позволял распылять его на подобные мелочи, как обдумывание странных отношений с Малфоем, и сейчас пришло время пожалеть об этом. Они не разговаривали с воскресенья, да и Гермиона до сих пор удивлялась, какого черта вообще произошло в тот день? Драко ясно дал понять, что случившееся в ночь бала для него не более чем способ расслабиться, но что насчет Гермионы? Секс не входил в её список «развлечений, чтобы сбросить напряжение», стоило ли оскорбиться и послать парня куда подальше?

Это было бы глупо. Они ничем не обязаны друг другу, и переспали по согласию. Да и не то чтобы гриффиндорка беспокоилась о пофигистичном Малфое – это было на руку. Не придется избегать его и проводить большую часть времени в выручай-комнате.

И все же было странно вот так стоять рядом с ним в пустом коридоре. Стоило закончить все после той ночи, так почему не хватает духу сдвинуться с места? По той же причине, что и помогает с поисками преступника. И ни одна из этих ситуаций не закончится хорошо.

– Ты можешь уйти, – пожимает плечами, мол, это было очевидно, и вопреки свои же словам делает шаг вперед.

Знает, что она не уйдет.

С каждым его приближением шанс собрать силу воли в кулак и оттолкнуть Малфоя уменьшается. Гермиона уверена, что при желании могла сделать это, так где это проклятое желание?

Почему в голове возникают совершенно противоположные мысли? Не так она планировала отвлечься от Паркинсонов.

Малфой вдруг склоняет голову и горячее дыхание, контрастирующее с недавними холодными прикосновениями, опаляет шею девушки. По коже бегут мурашки, и он наверняка замечает это. И наверняка ухмыляется, но слава Мерлину, что увидеть этого Гермиона не может.

Цепляется за руку парня, которой он все еще опирается о стену рядом с её головой, и взглядом испепеляет окно напротив.

Что он творит?

– Так что не так, Грейнджер? – шепот у виска. Начинает казаться, что Малфою нравится сводить её с ума – вряд ли вопрос требует столь близкого нахождение губ слизеринца с её ухом.

– О чем ты? – невнятно бормочет Гермиона, свободной рукой сжимая сумку на своем плече.

– О выражении твоего лица со вчерашнего ужина.

Выражение её лица? Гермиона посмотрела бы на него после такого разговора с Пэнси!

Конечно, сказать об этом Малфою девушка не могла, а потому молча втянула носом воздух и, поборов желание прикрыть веки, слегка потянула руку Драко вниз. Очевидно, он воспринял это не как намек на отступление в сторону, и, оторвав ладонь от стены, вновь скользнул ею по талии гриффиндорки.

Кровь стремительно ударила в голову и Гермиона не сразу оценила происходящее, когда почувствовала прикосновение к своей скуле, но через мгновение, когда мозг перезагрузился, поняла, что это не был поцелуй – Малфой просто слегка потерся кончиком носа о нежную кожу.

И все же этого было достаточно, чтобы перед глазами засверкали звезды. Грейнджер казалось, что он не касался её вечность, хоть это и было не так.

– Ты жалеешь? – голос Драко звучал приглушенно (ей показалось, или в нем прослеживалась хрипотца?), а смысл вопроса обрабатывался слишком медленно.

Уже обеими ладонями схватившись за бока его мантии, Гермиона крепче стиснула ткань, когда невольно откинула голову чуть в сторону. По-прежнему холодные пальцы Малфоя скользнули по открытой коже шеи. Ей хотелось схватить его руки и согреть, потому что собственное тело буквально пылало.

Но Драко все еще ждал ответа, а Гермиона не могла ума приложить, к чему относится вопрос. Жалеет ли она? О чем конкретно? Было так много вещей, о которых она жалеет: отстранение от общества после войны, плохая осведомленность во всем, что касается Пожирателей, неспособность найти ответ на такую важную загадку. Но обо всем этом Малфой не может догадываться, так что же он имеет в виду?

– О чем?

Драко наконец отстранился, прекращая терроризировать девушку прикосновениями. Хотя не то чтобы она была этому рада.

Пронзительный взгляд серых глаз словно пытался передать Гермионе все, что слизеринец не хотел или не мог произнести вслух. Он продолжал сжимать талию девушки руками, находясь в опасной близости к её лицу, и этот факт очень мешал сосредоточиться.

Но Гермиона мысленно влепила себе оплеуху и еще раз прокрутила вопрос в голове. Жалеет ли она…?

Черт возьми.

– Нет, – поспешно пробормотала гриффиндорка, когда наконец поняла смысл его слов.

Мерлин, Малфой полнейший идиот!

Он говорил о них. Конечно, с его стороны, должно быть, именно так все и выглядело: совместная ночь, неловкое утро, после которого, разделавшись с обязанностями старост, Гермиона не появлялась в гостиной Башни, предпочитая либо запираться в комнате, либо бродить по школе (хотя, вообще-то, у неё были дела, и довольно серьезные. Но Драко знать об этом не мог). Но почему слизеринца волнует её поведение? Насколько хмурым было её лицо в Большом зале, что даже Малфой не выдержал? Грейнджер следует научиться получше скрывать эмоции.

Какое-то непонятное тепло разлилось по венам вместе с осознанием того, что Малфой действительно думал об этом. Тот самый Малфой, который активно делает вид, что произошедшее – не более чем обыденность.

– Не жалею, – зачем-то повторила Гермиона.

Она не моргая смотрела на Драко, а взгляд того вдруг скользнул ниже её глаз. Дыхание перехватило.

Нет, девушка не жалела. Ни о своем решении согласиться на пост главной старосты, ни о том, как приклеила Малфоя к полу, топталась по его босым ногам, поддалась на шантаж в библиотеке, и даже о том, что вляпалась в безумную передрягу и втянула в неё Пэнси. Она не жалела, хотя следовало бы.

И когда Малфой резко подался вперед, накрывая её губы своими, Гермиона знала, что если её сердце и будет разбито, все равно не станет жалеть.

Руки сами поднялись выше, сцепляясь в замок вокруг шеи парня, и теперь Драко стоял настолько близко, что, прислушавшись, можно было услышать его сердцебиение. Хотя вряд ли собственное вылетающее из груди сердце позволило бы сделать это. И тем не менее его руки, обвившие талию Гермионы, наконец начали согреваться.

Когда язык Малфоя скользнул по небу её, она едва сдержала рвущийся наружу скулеж. Но в этом не было заслуги силы воли – с другого конца коридора послышались голоса.

– Малфой, – предостерегающе прошептала Гермиона, отклоняясь в сторону.

Разговор между несколькими людьми звучал не так уж и далеко, а благодаря эху пустого коридора казался еще ближе. Гриффиндорка невольно вслушалась в голоса, и тело покрылось холодным потом.