Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 49 страниц)

Желудок словно перевернулся, когда ноги коснулись твердой поверхности, и на секунду Гермионе показалось, что её стошнит. Но единственное, что находилось в организме – это вода, так что тошнить было нечем.

К счастью, организм смог выдержать испытание новой Молнии, а вот ноги заметно дрожали. Малфою пришлось подхватить Гермиону, когда та едва не потеряла равновесие, оторвавшись от него и перекидывая ногу через метлу.

– Ты совершенно сумасшедший, – пробормотала девушка, обхватив живот руками.

– Думала, разобьемся? – то ли усмехаясь, то ли насмехаясь спросил Драко.

Грейнджер сделала вид, что не расслышала – не хотелось озвучивать свои недавние мысли. Нет, конечно, она так не думала. Как-то повелось, что слова Малфоя стали внушать уверенность, как и его решительные действия, так что гриффиндорка не опасалась падения. И тем не менее метлы все еще казались сомнительным видом транспорта.

С облегчением вздохнув свежий воздух, Гермиона резко осознала две вещи: первая – мысли о Паркинсонах и собрании в их поместье улетучились из головы, второе – простирающийся по левую руку берег Черного озера.

– Зачем мы здесь? – с недоумением поинтересовалась Грейнджер, когда Малфой, убедившись в её устойчивости, отошел в сторону.

– Плавать?

Бесстрастная интонация не внесла ясности, и Гермиона все с тем же вопросом в глазах уставилась на парня. Он ведь шутит?

– Здесь? Тебе жизнь не дорога? Знаешь, кто там водится? И вода ледяная!

– Достану зелья, – предложил парень, игнорируя вопрос о морских жителях, и говоря так, словно температура воды лично его вовсе не заботит.

– Прекратите воровать у мадам Помфри! Из-за вас все зелья теперь под замком, и они узнают, если кто-то вломится.

– В этом виноваты не Слизеринцы, а твой тупоголовый однокурсник. И я не собираюсь воровать, у меня есть деньги, – с явным оскорбительным подтекстом фыркнул Малфой.

Гермиона знала это.

Не о том, что у Драко есть деньги (хотя и об этом тоже), а о том, что антипохмельные зелья, которые Симус пообещал и в итоге притащил на гриффиндорскую вечеринку в честь дня рождения Гермионы, были украдены из запасов школьной целительницы. О чем он только думал, забирая столько флаконов, девушка не знала, но факт оставался фактом – после этого хранилище с эликсирами надежно запирали. Повезло еще, что о ворах никто не узнал (или лишь сделали вид, что не узнали), и с факультета не сняли баллы.

– Прекрати мерить все деньгами.

– Смирись с тем, что они играют основную роль.

Нет, не играют, иначе преступник был бы давно пойман. Деньги не уберегут твою семью.

Но отвечать Гермиона не стала, лишь закатила глаза на его пререкания.

Если на поле ветер был еле ощутим, то возле воды он явно усилился. Зябко поежившись, Грейнджер отвернулась от Драко и уперлась взглядом в почерневшую линию горизонта.

Черное озеро всегда казалось каким-то устрашающим, особенно после четвертого курса, когда ей пришлось в бессознательном состоянии побывать на его дне. Когда Гарри едва не утонул.

Сейчас же, помимо ветра и шума воды, никакие посторонние звуки не долетали до этого места и не тревожили покой. Гермиона на мгновение прикрыла глаза.

Она – Гермиона Грейнджер, героиня войны, каким бы неподходящим этот титул не казался, лучшая ведьма курса и, возможно, столетия. Она справится со спятившим Пожирателем, а потом решит, что делать с Малфоем.

Да, так она и поступит. Для начала убедится, что парень не рехнется из-за гибели родителей, а потом прояснит ситуацию.

Когда гриффиндорка распахнула глаза, Малфой стягивал с себя мантию. Не успело сердце участиться из-за опасений, что его недавние слова – правда, Драко взмахнул палочкой и трансфигурировал одежду в плотный на вид плед.

– Решил устроить пикник? – усмехается Гермиона.

– Собираюсь оставить тебя здесь, – все так же серьезно ответил он.

– Ха-ха.

Она закатила глаза, но продолжила с любопытством следить за парнем. Опустив плед на палую листву, Драко снова взмахнул палочкой, и тело Гермионы окутало приятным теплом. Уже второй раз он накладывает на неё согревающее. От этой мысли по позвоночнику побежали мурашки.

Малфой тем временем уселся на ткань и вопросительно уставился на девушку.

– Собираешься и дальше там стоять?

Да.

Да, она действительно предпочла бы остаться тут, но ноги будто против воли пришли в движение и через мгновение Гермиона оказалась на пледе. Рядом с Малфоем.

Это было странно. Это было слишком… Как будто сейчас на его месте окажется Гарри или Рон, или, быть может, Джинни. Или кто угодно из гриффиндорцев, но только не Драко Малфой. Все выглядело так обыденно, что сердце тревожно сжалось. Гермиона из тех людей, кто привык считать, что за чем-то чрезвычайно приятным следуют проблемы. И вот сейчас одна из таких ситуаций.

Чтобы занять руки, она стянула с плеч мантию и повторила трюк с трансфигурацией. Пальцы подрагивали, когда Грейнджер под пристальным наблюдением Драко накинула один край второго пледа ему на плечо.

– Я хотела… Кхм… – стягивает с плеча сумку, в которую еще утром «припрятала» одну книгу, и принимается рыться между учебниками, пергаментами и, кажется, где-то даже завалялась пачка крекеров для сов. Гермионе пора навести порядок – заклинание расширения не означает, что в сумку необходимо скидывать всё.

Пальцы наконец нашаривают книгу, облюбованную Малфоем, и с тихим нервным выдохом вытягивает её из тисков других учебников.

– Вот. Хотела дать тебе это.

«Пособие по Защите от Темных искусств» оказывается на скрещенных по-турецки ногах Драко. Он пялится на предмет, хмурит брови, а затем переводит нечитаемый, но явно не слишком располагающий взгляд на Гермиону.

Она тяжело сглатывает, когда парень наконец начинает говорить.

– По-твоему, я домашку сейчас собираюсь делать?

Грейнджер усмехается, но получается слишком нервно и оттого неубедительно.

– Ладно, неправильно выразилась. Я отдаю это тебе.

Она думала об этом с самого утра. Когда быстро, чтобы не струсить, сунула пособие в сумку перед выходом из Башни, когда хотела зайти в библиотеку в поисках новых источников информации, когда патрулировала школу. Гермиона не понимала, на кой черт собирается подарить ему книгу, ведь Малфой и так пользуется ею когда пожелает, но чувствовала раздражающую необходимость сделать это.

В первую очередь мешала вина перед Перси. Пособие принадлежало ему, и, отдав его Гермионе, рассчитывал, что оно поможет в подготовке к поступлению.

Грейнджер всячески отрицала укрепляющееся желание отказаться от карьеры мракоборца, прекратить следовать за Гарри и Роном, и предпочла сделать вид, что дело не в этих пугающих неизвестностью мыслях, а только лишь в Перси.

Как бы то ни было, Драко, по её догадкам, может быть действительно заинтересован авроратом, хоть и всячески отрицает это. Впервые за семь лет совместного обучения Гермиона заметила, насколько Малфой сосредоточен на уроках защиты от темных искусств, и, как оказалось, его оценки достаточно высоки.

Слизеринец уж было открыл рот, чтобы ответить, но по его скривившемуся лицу Грейнджер и так все поняла.

– Просто возьми, – закатив глаза, произнесла Гермиона. – Можешь сжечь потом, если хочешь. Меня ведь ты заставил взять подарок.

– Сегодня не мой день рождения.

– Это за прошедшие годы. Поздравляю.

Малфой продолжил ворчать под нос, Гермиона даже расслышала ругательства, но все же взял пособие и принялся листать его, хотя в темноте помимо изображений вряд ли можно было что-то разглядеть.

Драко замолчал, и гриффиндорка, дабы не позволить тишине стать неловкой, выудила из сумки свой старый экземпляр сказок Барда Бидля – носить с собой подаренную Малфоем рукопись Гермиона не решалась. Тоненького лучика света из палочки было достаточно, чтобы осветить страницы, хотя книга в руках была скорее прикрытием, иллюзией занятости – сейчас, без болтовни с Драко, мысли о приближающейся субботе вновь накрыли Гермиону.

Она открыла книгу на первой попавшейся странице – по случайности той, что еще год назад так часто изучалась Гермионой. Взгляд скользнул по первым строкам, но там и замер, сбитый навязчивыми размышлениями.

Однако погрузиться в них было не суждено.

Грейнджер вовремя подняла руки с книгой и палочкой, прежде чем голова Малфоя оказалась на её вытянутых ногах.

Шокированная девушка глядела на закрытые глаза парня около минуты, прежде чем его хриплый голос произнес:

– Почитай вслух.

Это не было просьбой. Гермиона назвала бы это приказом, но в данной ситуации негодование заглушалось стучащим с бешенным ритмом сердцем.

Чертов Малфой. Чертов Малфой. Чертов. Малфой.

Дыхание моментально сбилось, и как бы Грейнджер ни пыталась спихнуть вину на банальное удивление, дело было в другом. Впрочем, и об этом размышлять она себе не позволила.

Белоснежные локоны легли на закрытые глаза Драко. Рука так и норовила смахнуть их, но Гермиона не рискнула двинуться. Даже вдохнуть было страшно. Не из-за опасений, что он одумается и вскочит с места, просто вся ситуация казалась сном. Слишком странным и слишком приятным сном. Сном, следом за которым придет кошмар.

Малфой скрестил руки на груди и поерзал. Его половина пледа практически соскользнула, но в этот раз Гермиона нашла в себе силы двинуться. Подтянув ткань так, чтобы одна её часть закрывала Драко, и другая её саму, девушка прокашлялась.

Мысленно приказала взять себя в руки.

Теперь держать книгу и палочку было неудобно – одно неловкое движение, и локоть столкнется со лбом парня. Грейнджер взмахнула палочкой, ловко заставив Сказки парить на уровне её глаз. Освещенные люмосом буквы слегка поплыли перед глазами.

Голос Гермионы слился с шумом поднявшихся волн, ударяющих о берег в двадцати метрах от них.

– «Жили-были трое братьев, и вот однажды отправились они путешествовать, в сумерках дальней дорогой…»

========== Глава 22. ==========

– Ох, как неожиданно! – ехидные смешки в голосе Джинни портят с таким трудом состроенное сочувствие на её лице. Ловкие ручки девушки загребают несколько пачек сладостей со стола.

Гермиона кривится под пыхтение Гарри, и окидывает друга обнадеживающим взглядом, мысленно обещая недостижимое. Тем временем Рон принимается вновь расставлять шахматные фигуры на доске, более чем удовлетворенный результатами партии.

Несмотря на заверения Грейнджер о пагубности азартных игр (Уизли, кажется, не совсем поняли значение этих слов), друзья отказались «просто так играть», и в качестве ставки девушка выдвинула подаренные близнецами лакомства – несколько пачек всегда лежало в сумке, служа перекусом, когда Гермиона либо не успевала, либо была не в состоянии заставить себя съесть что-то весомое.

Изначально, поделившись на пары, Грейнджер и Рон выбили у Гарри и Джинни Болтливое зелье (откуда Поттер его взял интересоваться не стали) – гриффиндорка без сожалений сразу же отдала его напарнику, но после второй партии, когда Джинни пришлось расстаться с каким-то волшебным бальзамом для волос (этому Гермиона уже обрадовалась), младшая Уизли отказалась продолжать таким же составом. Гарри ворчал в течение пятнадцати минут следующей партии, но все же смирился с заменой напарницы.

И вот с того момента, как лучший из них игрок в волшебные шахматы переметнулся от Гермионы, Уизли выиграли следующие две партии подряд. Признавать вслух, что Гарри в действительности такой же скверный игрок, как и она сама, Грейнджер отказывалась, а потому мысленно прощалась с третьей пачкой лакричных палочек.

Знали бы близнецы, как Гермиона распоряжается их подарками… А может обрадовались бы, увидев, с каким рвением бросился в бой Рон, завидев, какие призы на кону.

В любом случае, проигрывать Грейнджер надоело. Да и сладостей в сумке не осталось.

– Я считаю, Гарри, – начала Гермиона, подметив подавленное состояние Поттера. – Что Рон и Джинни не такие уж серьезные противники, поэтому мы не можем настроиться на рабочий лад и проигрываем. Просто дело в том, что мы не хотим напрягаться, – она пожала плечами, нарочито расслабленно откинувшись на спинку стула.

Гарри согласно закивал, еле сдерживая смех, а Джинни и Рон вовсю завозмущались.

Впрочем, довольно быстро о «препирательствах» все забыли – младшая Уизли вовсю пыталась заставить Гарри и Гермиону сыграть еще одну партию, но ни один из них не намеревался ввязывать в очередную авантюру. Предложить им было нечего, а Джинни настаивала на желании, что для Поттера и Грейнджер означало верную смерть.

– Ну уж нет. Я, между прочим, пришла по делу! Вы меня отвлекли, – Гермиона скинула в сумку бутылек с бальзамом для волос под следящим взглядом Джинни.

Со вчерашнего дня поход в библиотеку обрывали различные обстоятельства, и вот когда гриффиндорка все же добралась до Храма знаний, эта троица совершенно наглым образом утащила её играть в волшебные шахматы.

Гермиона все еще нуждалась в альтернативе Пособию, которое отдала в собственность Малфою, и хотя с Гарри, Роном и Джинни удалось расслабиться и весело провести время, она предпочла бы минутку тишины. К тому же на сегодня дела не заканчивались.

После дневной муштровки под руководством Пэнси, Грейнджер едва не выпрыгнула в окно. На удивление, основное внимание слизеринка решила уделить планировке поместья – заставила выучить нарисованную ею же схему, запомнить каждый из коридоров, ведущих из зала, в котором будет проходить мероприятие, чтобы Гермиона могла улизнуть в любой момент и аппарировать незаметно для других. После чего принялась проверять, насколько хорошо Грейнджер помнит внешность каждого члена семьи из списка Пожирателей. К тому моменту, как Паркинсон настояла на зубрежке имен домашних эльфов, к которым Гермиона могла бы обратиться в случае непредвиденной ситуации, мозг начал плавиться, и «занятие» прекратилось.

Так что провести время в компании друзей после пыток Пэнси было приятно. И все же слишком шумно.

Грейнджер как могла старалась отвлечься от тягостных раздумий, но мысли то и дело возвращались к субботе – они только начали подготовку, толком не разработав стратегию (слишком большая часть плана отдавалась импровизации, и закрепить некоторые моменты было попросту невозможно), а время неумолимо истекало.

Четверг. Девушка решила, что возненавидит эту неделю.

У неё также будет время на работу с Пэнси завтра, да и первую половину дня субботы, вероятно, придется посвятить окончательной отработке плана. И все равно Гермиона нервничала, хотя при Паркинсон внешне оставалась непоколебимой.

– Да, точно! И как я могла забыть… – с каждым словом голос Джинни становился все тише, а вот действия напротив – быстрее и напористей.

Она стремительно подскочила с места и схватила Гермиону за руку. Окончание фразы потонуло в топоте их ног, когда Уизли потащила Грейнджер подальше от удивленных Гарри и Рона, оставшихся убирать шахматы. Между заполненных книгами полок, подальше, к секции Прорицания.

– Ты чего? – недоуменно поинтересовалась Гермиона, когда Джинни соизволила остановиться.

Оглядевшись по сторонам и, очевидно, убедившись, что поблизости никого нет, подруга принялась перебирать книги, искусно создавая иллюзию занятости.

– Хотела поговорить.

– Мы не могли бы сделать это в отделе Защиты от темных искусств? Мне нужна книга оттуда.

– Нет! – Джинни живо замотала головой, слегка повысив голос. Гермиона была практически уверена, что подруга задумала какой-то заговор. – Там всегда толпа народу.

– Ладно, Джинни, колись. Что произошло? Что-то с Гарри?

Уизли задумчиво пожевала губу, но расстроенной при этом не выглядела. Только, может, слегка напряженной.

– Нет. Или да… Частично.

– Собираешься заставить меня клешнями информацию доставать?

– Нет, просто… – наконец оставив книги в покое, Джинни повернулась в сторону Гермионы. Карие глаза подруги заблестели, но это был не тот озорной блеск, к которому Грейнджер привыкла. – Это про Гарри и Рона. Ты должна рассказать им.

Гермиона зависла всего на секунду, разбираясь с тем, что правильно расслышала фразу. Борясь с желанием попросить повторить, отрицательно покачала головой.

Нет. И речи быть не может.

Если Гарри и Рон узнают, что произошло и происходит до сих пор между ней и Малфоем, они, вероятно, просто убьют его. Или их обоих. И сами, возможно, тоже сведут счеты с жизнью.

Но это была не единственная причина, по которой Гермиона так отчаянно отнекивалась от откровенного разговора с друзьями. И, наверное, даже не основная.

– Не о чем рассказывать, – тоном, не терпящим возражений, произнесла девушка. Впрочем, пытаться остановить Джинни интонацией не было никаких шансов.

– Серьезно? – скептически изогнув бровь, подруга с издевательским смешком взглянула на Гермиона.

Джинни подобная отговорка кажется нелепой, и Грейнджер ни в коем случае не может её винить. Но проблема в том, что это правда.

Между ними происходит что-то и одновременно ничего.

Они не являются чем-то целостным, единым. Никаких гарантий, никакой надежды. Гермионе не за что бороться, нечего отстаивать перед друзьями. Что она может сказать Гарри и Рону? Рассказать о поцелуях и совместной ночи? Или признаться в своих чувствах, всячески откидываемых на задний план, лишь бы не сойти с ума? Тогда они придут в еще большую ярость.

Ей нечего отстаивать.

Есть просто Драко и просто Гермиона. Никаких «мы» и всего в этом духе.

Грейнджер не может бороться за что-то эфемерное, выдуманное.

Её настораживает отсутствие обязательств, но если бы Малфой вдруг стал вести себя иначе, словно происходящее имеет для него какое-то значение, Гермиона, вероятно, сошла бы с ума от догадок и опасений. Нет ничего хорошего в том, что происходит между ними сейчас, но если бы отношения приобрели некую официальность, Грейнджер пришлось бы разбираться не только с осуждением от гриффиндорцев, но и от всего мира.

Если общественное мнение никоим образом не задевает Драко Малфоя, то и она скорее всего смогла бы противостоять ему. Но не в настоящее время. Уж точно нет. Не тогда, когда проблем и без того достаточно.

И Гермиона не уверена, чего желает больше: продолжать в том же духе, отдаваясь ощущениям, прекратить все, или же зайти дальше.

Поэтому выбирает не думать об этом хотя бы сейчас. Потому что власть не только в её руках.

– Мы с Малфоем… Это ничего не значит, ясно? Им не нужно знать.

Джинни с явным неодобрением качает головой, готовясь что-то сказать, но Гермиона обходит её раньше, чем слова сорвутся с языка, и движется в сторону выхода из библиотеки.

Рано или поздно совесть и желание избавиться от тайн, которых стало слишком много, сожрут её. Но пока Гермиона способна бороться с ложью, которую ежедневно выливает на Гарри и Рона, она будет делать это.

***

В первой половине дня светило и грело необычайно яркое как для октября солнце. Малфой уж было решил, что это знак судьбы, но к вечеру, когда пришло время выходить на поле, осенний мороз и мрак вернулся с удвоенной силой. Оставалось лишь надеяться, что яркие лучи на дневной тренировке светили прямо в глаза Поттеру, а ладони потели и плохо держались на древке.

Малфой натянул очки, не желая снова подставляться под порывы ветра, и, поудобнее перехватив метлу, вместе с остальными игроками Слизерина двинулся прочь из раздевалки.

Драко летал в особо напряженные моменты жизни – это его способ расслабиться, но интенсивных тренировок не было длительное время, и он был более чем уверен в завтрашних ноющих мышцах.

И тот факт, что за тренировкой не последуют сутки отдыха, порядком бесил. Особенно когда следующий день – это суббота, или, как иначе называет его Драко, день ничегонеделания. И тратить такие дни он ненавидит.

– Да причем тут я?! – все продолжает ворчать Тео, явно не настроенный ни на тренировку, ни на свои привычные шуточки.

– Вы вместе ходили на бал, и после него она как в воду опущенная.

Драко не хотел влезать в обсуждение странного настроения Паркинсон, но невольно обратил внимание на разговор идущих рядом Забини и Нотта. Ему так же, как и остальным казалось, что происходит нечто странное, но ни один из друзей Пэнси не мог объяснить причину её внезапных перемен, а сама девчонка либо отмалчивалась, либо резко реагировала на любые вопросы.

Малфой знал, каково это, когда допытывают о том, что обсуждать не хочешь, а потому быстро бросил попытки разузнать что-либо, хотя внимание, конечно же, на Пэнси обращать не прекратил. По большей части из-за внешнего вида слизеринки – Драко казалось, что с каждым днем она выглядит все более болезненно. В какой-то момент он даже решил спросить об этом у Грейнджер, но тут же рассмеялся от нелепости своей идеи. То, что девушки несколько раз были замечены в коридоре вместе, не делает их подругами, а уж учитывая выражения их лиц в эти моменты, они обе едва ли были расслаблены и довольны.

– Прекратите языками трепать и сосредоточьтесь на тренировке, – Грэхэм, охотник и капитан команды по совместительству, не выдержал болтовни первый. – Сегодня по старым позициям. До матча тренироваться будем так.

Первое время Малфой не понимал стратегии Монтегю: игроки часто менялись позициями на тренировках (исключая самого Драко, который неизменно гонялся за снитчем), и пробовали себя в каждом «направлении». Ему казалось глупым заставлять Нотта – вратаря, – ловить квоффл, а Блейза – охотника, – защищать кольца. Но когда после нескольких таких тренировок они вернулись на свои позиции и Нотт стал безошибочно обивать мячи, а Блейз с такой легкостью находил бреши в защите вратарей других команд, Малфой понял, что решение Грэхэма дать возможность каждому оценить игру с другой стороны пошла на пользу. Так они получили дополнительные навыки, способные помочь на их привычных позициях.

Под бормотание Нотта парни взметнулись в воздух, каждый занимая свое место. Малфой мысленно усмехнулся, понимая, что Монтегю заметил рассредоточенного Тео, и вряд ли парню теперь будет легко защищать кольца – уж капитан постарается привести его в чувства.

Хотя к первому матчу с Рейвенкло мало кто относился серьезно, что было заметно по расслабленному состоянию каждого из игроков, Грэхэм терпеть не мог наплевательского отношения к тренировкам. Драко же решил просто наслаждаться нахождением в воздухе и возможностью избавиться от препирательств Блейза и Тео.

Ему придется сосредоточиться пуще прежнего, чтобы заметить крохотный мячик на плохо освещенном поле – обычно снитч сверкает в солнечном свете, облегчая задачу и позволяя заметить себя, а вот словить его ночью… На удивление, Малфой воспринимает это как отличную возможность научиться чувствовать цель на уровне инстинктов. Поттер может и дальше полагаться на свое везение, а он, Драко, выдрессирует себя так, чтобы снитч сам летел к нему в руки.

И откуда взялась эта жажда победы? Еще в начале года на матчи было ровным счетом плевать.

Малфой принялся следить за квоффлом, чаще обычного летящим в ворота. Нотт с трудом успевал отбивать каждую атаку (дважды мяч прилетел ему в шлем), а Блейз явно наслаждался выливающимся на Тео гневом капитана. Драко же просто радовался тому, что сам не попал под раздачу, хотя на его памяти такое случалось лишь раз.

Усилившийся ветер развевал серебристо-зеленую мантию, но держаться в воздухе не мешал. Снитч не появлялся подозрительно долго, и Малфой принялся тщательнее изучать квиддичное поле.

Брошенный вскользь взгляд сразу замечает притаившийся силуэт на преподавательской трибуне.

Малфой улыбается в полете.

Его слегка заносит, когда метла устремляется вперед, набирая скорость за считанные секунды. Вслед летят не самые приличные высказывания, когда Драко делает узкий круг возле Уоррингтона, едва не принимая удар бладжера на себя, но перед глазами лишь стремительно отдаляющаяся точка с двумя быстро трепыхающимися крыльями.

Пальцы так крепко впиваются в древко, что Малфою кажется – одно неверное движение, один случайный рывок, и метла дернется в сторону, скидывая его вниз.

Перед самым носом мелькает бита. Драко не тратит время на благодарность Гойлу за спасенное от бладжера лицо, хотя, честное слово, после каждой удачной защиты загонщиков готов молиться за их благополучие. Как выяснилось, получить мячом – убийцей очень неприятно.

Отдаленно слышится явно разочарованный голос Нотта. Наверное, пропустил квоффл, потому что следом раздается шуточка Грэхэма насчет меткости Нотта. Капитан, похоже, решил смягчиться в ходе игры – голос больше не звучит рассерженно.

Посмеяться вместе с ребятами Драко не находит время.

Одна рука отрывается от древка, когда снитч зависает в нескольким метрах от основания метлы. Мячик крутится на месте, поддразнивая, а крылья все так же неистово машут в воздухе.

Не может быть так легко. Не может…

Снитч резко ныряет вниз.

Драко действует инстинктивно, устремляясь следом, явно не раздумывая над тем, что хватки одной руки будет мало для поддержания равновесия. Ноги и ладонь, благо, защищенная перчаткой, скользят по древку. Малфой переворачивается вниз головой, спасая себя от падения лишь благодаря тому, что вовремя опускает вторую руку обратно на древко и успевает крепче вцепиться в метлу.

Скорость не сбавляет, продолжая держать снитч в поле видимости.

Однако лететь за мячом вверх ногами явно плохая идея – в животе мерзко скручивает. Драко пришлось бы остановиться, чтобы устроиться удобнее, что в данный момент непозволительная роскошь – лишняя секунда, и снитч скроется в темноте.

Поэтому парень делает винт прямо на метле.

Секунды, которой хватает для того, чтобы вновь смотреть на мир привычным образом, достаточно и для возникновения головокружения. Чувствует, как желудок словно сворачивают в трубочку, но, к счастью, ощущение быстро проходит.

Перед глазами плывет около десяти секунд, тянущихся вечность для Драко, который продолжает преследовать цель.

Приходится резко дернуть древко на себя, чтобы не впечататься в землю поля. Малфой с наслаждением подмечает выигрышность позиции: если снитч взметнется вверх, ему не доставит труда последовать за ним, а набрать скорость взлетая гораздо легче.

Говоря откровенно, Драко предпочел бы поскорее покончить с этим, вдруг обнаружив для себя несколько иную цель. А потому выжимает из новенькой Молнии все, что может, игнорируя предупреждающие крики остальных ребят и надеясь, что если дело в бладжере, загонщики снова спасут его задницу.

Уоррингтон с битой появляется в поле зрения ровно в ту секунду, как снитч оказывается перед носом Малфоя.

Бладжер, отбитый загонщиком, со свистом отдаляется от Драко, и поле тут же наполняется яростными криками и свистом. В руке Малфоя прекращает трепыхаться снитч.

Он смеется вместе с остальными ребятами, приземляясь на землю и стаскивая с головы шлем и очки. Выслушивает одновременно и похвалу, и угрозы закопать его вместе с метлой, если будет так подставляться под бладжеры.

Капитан прячет мячи в ящик, еще раз хлопает Малфоя по плечу, и вся команда, уставшая, но довольная, направляется к раздевалке.

– Идешь? – Блейз оборачивается, замечая, что Драко единственный остается на поле, когда большая часть парней скрывается в помещении. Тот кидает ему снятую экипировку, включая перчатки.

– Догоню, – кивает, указывая за спину Забини, чтобы тот возвращался с ребятами, а сам запрыгивает на метлу, когда поле опустевает.

Ну, или практически опустевает.

Малфой летит низко над землей, так, что ноги практически касаются очищенного от палой листвы поля. Глаза, привыкшие к темноте, позволяют отлично ориентироваться в пространстве, и цель за считанные секунды попадает в глаза. И она – еще более желанна, чем снитч.

– Шпионишь для Поттера?

Грейнджер так резко дергается от звука его голоса, что едва не спотыкается и не летит носом вниз. Малфой уверен, что, прислушайся он немного, услышал бы лихорадочный стук её сердца.

Он заметил гриффиндорку практически сразу, как взмыл в воздух, а убедился в наличии незваного зрителя когда выглядывал снитч. Неплохая идея – притаиться на трибунах. Вероятно, никто другой её заметить не мог, но Гермиона просчиталась, подумав, что сможет избежать взгляда ловца.

Драко замирает на метле у основания наблюдательной башни для преподавателей, с трибун которой только что спустилась девчонка.

Она продолжает стоять к нему спиной еще некоторое время, но даже так видно её отрывистое дыхание. Малфой мысленно хвалит себя за поимку еще одной шустрой цели.

Гермиона действительно надеялась, что останется незамеченной. План был прост – пробраться на одну из трибун, спрятаться понадежнее и слиться с темнотой. Сама идея приходить на тренировку Слизерина была идиотской, но как бы Грейнджер не убеждала себя в этом, глубоко в душе понимала – все равно пойдет, все равно проконтролирует.

Она не шпионила, просто… держала ситуацию под контролем.

Убеждая себя, что Малфой – отличный игрок (и ненавидя себя за столь откровенные признания), Гермиона все равно чуть не потеряла сознание, когда он крутился на чертовой метле, едва не соскользнув с неё, и рассекал по воздуху вниз головой. Пальцы так крепко сжимали палочку, готовые в любой момент направить заклинание на Драко, что, когда снитч оказался в руке ловца, ей показалось, что ладони приросли к древку.

Сердце продолжало биться долгие минуты, пока Гермиона под хохот и крики слизеринцев спускалась с трибун. На какое-то мгновение вовсе расслабилась, убежденная, что в тени наблюдательной башни абсолютно точно скроется из виду.

Однако вот он, этот Драко Малфой, который второй раз за сутки едва не довел её до сердечного приступа, парит в нескольких метрах над землей прямо за её спиной. И судя по голосу, очень доволен собой.

На деле же у Драко было не так много причин радоваться. Позавчера, в среду, он вдруг обнаружил, что его успокаивает не только выводить Грейнджер из себя, но и… Вряд ли он мог бы описать одним словом то, что произошло. Малфой противится признаться даже самому себе, что под спокойный девичий голос, окутанный согревающим заклинанием и мягким пледом, практически уснул. На коленях, мать его, Грейнджер. Под ту идиотскую сказку, что она читала.

Драко скорее прямо сейчас расшибется вместе с новой моделью Молнии, нежели примет этот факт. Но от этого менее правдивым он не становится.

– А если и так? – Гермиона наконец оборачивается. В голосе вызов, спина прямая, а подбородок надменно вздернут. Так в её стиле, что Малфой против воли усмехается.

Оба понимают, что это ложь, но что еще ей прикажете отвечать? Не признаваться же, что сошла бы с ума от беспокойства, пока Драко не вернулся бы в Башню старост.

– И как? Понравилось шоу?

Гермиона состраивает задумчивый вид, пальцем постучав по подбородку. Цокает языком, сама того не ведая притягивая взгляд серых глаз к своим губам.