Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 49 страниц)

– Тебе нужна помощь? – участливо поинтересовался Рон.

Он, конечно же, имел в виду её родителей, но в голове без разрешения нарисовался образ расплывчатых деревьев, колючки и пожухлые листья под ладонями, разливающаяся по бедру боль и окровавленное платье.

– Все в порядке, – солгала Гермиона.

Тарелка медленно опустевала, а Грейнджер хотелось задержаться подольше, не возвращаться в тишину собственной спальни, где на самом деле только на первый взгляд тихо – рой мыслей, контролировать которые с каждой секундой все сложнее, не позволит девушке действительно оказаться в покое.

Джинни и Рон, сидящие напротив, Гарри рядом – все это казалось глотком свежего воздуха, проталкивающего ком в горле. У Гермионы нет права на слезы и истерики, не только потому, что они сбивают и без того затруднительный мыслительный процесс, но и потому, что не её родители в опасности. Пэнси, каждый день живущая мыслями о том, что два близких человека находятся у сумасшедшего психопата, служит отличным напоминанием, что Гермиона далеко не в проигрышной позиции. По крайней мере, её семья в безопасности.

И все же изменить тот факт, что руки подрагивают от одной мысли о происходящем, Гермиона не могла. Ей хотелось спрятаться. И рядом с друзьями, с которыми прошла столько трудностей, сделать это казалось чуточку более возможным.

Но долго это продолжаться не могло.

В Большой зал влетел как всегда активный Теодор Нотт, привлекая излишнее внимание не только гриффиндорцев, но и всех присутствующих в зале.

Он упал на скамейку перед Пэнси, вызвав колкий взгляд в свою сторону – от резкого движения налитый доверху сок едва не вылился на стол. Парень ослепительно улыбнулся в ответ на раздраженную гримасу однокурсницы, и, очевидно решив не бесить Паркинсон лишь наполовину, отхлебнул из её стакана.

– Твою мать, Нотт, из-за тебя такое спокойное утро сейчас превратится в кровавую битву, – то ли посмеявшись, то ли поиздевавшись сказал Блейз.

Пэнси зыркнула и на него, и Забини примирительно поднял руки. Малфой лишь усмехнулся, привычно отказываясь вступать в разборки. Паркинсон заметила его задумчивое состояние, даже предположила возможную причину его возникновения, но не решалась затрагивать опасную тему за столом, в окружении такого количества людей. К тому же она не знала, как много Драко мог рассказать Грейнджер в поместье, а выдать их опасалась еще сильнее – парень не глуп, наверняка заметит, если каких-то деталей, о которых должна быть осведомлена, Пэнси не знает.

Поэтому она предпочла оставить ситуацию. Но только до того момента, пока не выпадет возможность поговорить с ним наедине. Тогда уж она придумает, как подступиться аккуратнее.

– Какого черта ты вообще здесь делаешь? – на этот раз Блейз уже возмущался, потому что Тео наглым образом полез вилкой в его тарелку. – Разве домой не свалил?

Пэнси не сразу сообразила, о чем речь, и когда мозг в полной мере обработал информацию, по спине пробежал холодок. Она стиснула вилку в ладони, неотрывно уставившись на Нотта, но вынужденно расслабилась, когда Драко покосился на неё.

Вчера вечером Тео аппарировал из Хогвартса.

– Да, всю ночь проторчал в поместье, – одновременно пережевывая яичницу проговорил слизеринец. – Эльфы сказали, отец опять свалил на свое собрание «по работе». Даже не предупредил заранее, как всегда. Зря только время потратил.

– А разве… – Пэнси прокашлялась. Голос прозвучал тише, чем предполагала. – Разве вы не встретились?

Нотт предпринял вторую попытку покушения на завтрак Забини, но тот стукнул его своей вилкой по ладони, оставляя на коже жирный след. Тео недовольно забурчал, оттираясь салфеткой.

– Нет. Утром он тоже не явился, – парень, казалось, не проявлял ни малейшего интереса к ситуации в целом, недовольствовал только из-за безрезультатного путешествия. – Наверняка снова выбрал компанию бутылки огневиски и зависает в какой-нибудь гостинице.

Но сердце Пэнси уже тревожно забилось в груди.

Какая-то часть сознания настаивала довериться другу и расслабиться, но куда более упрямый, хоть и звучащий намного тише голосок в голове твердил, что на самом деле Нотт-старший ни в какой не в гостинице.

– Так он не вернулся в поместье? – пересохшие губы еле пропустили слова.

– Да забейте, – Тео равнодушно кивнул, привыкший к подобным трюкам со стороны отца, и принялся накладывать еду в тарелку. – Вернется через несколько дней. Максимум неделю.

Малфой рядом поерзал, уже в открытую изучая выражение лица Паркинсон, но она не смогла бы позаботиться о контроле над собой даже если бы попыталась.

Пэнси хотелось лезть на стену. В голове настойчиво звучало одно и то же: это не может быть правдой. Этонеможетбытьправдойэтонеможетбытьправдой. Она не может внятно рассуждать, поддаваясь панике и отчаянным надеждам, а от попыток собраться становится только хуже. Приходится спрятать руки под стол, скрывая дрожь. Сердце колотится, словно вот-вот вырвется из груди, а в горле встает ком. Не слезы, но явно истерика.

Пэнси крепко стискивает коленки, ногтями впиваясь в кожу, и взглядом находит Грейнджер в толпе гриффиндорцев.

Нужно поговорить. Сейчас. Иначе она сойдет с ума, рехнется. Её родители… Отец Тео! Мерлин, если с ними что-то случится…

– Пэнси? – ладонь Малфоя опускается на её, но девушка дергается от неожиданности и сбрасывает ладонь.

Он смотрит с непониманием, нотками любопытства и подозрений, но Паркинсон слишком занята борьбой с накатывающей паникой и не находит сил обратить внимание на малфоевское настроение.

Её трясет. Он, да и Блейз с Тео, обязательно заметят это, поэтому Пэнси вскакивает с лавочки.

Гермиона ловит взгляд слизеринки в этот же момент, и улыбка от нелепой шутки Гарри тут же сходит с лица. Паркинсон выглядит перепуганной. Её глаза широко распахнуты, а руки стиснуты в кулаки. Они устанавливает короткий зрительный контакт, прежде чем девушка вылетает из Большого зала.

Грейнджер чувствует, как внутри все холодеет. Мозг лихорадочно обрабатывает утренние события, и гриффиндорка не понимает за что уцепиться: почта Пэнси не приходила, так что плохие известия о родителях она не могла получить. Но её взгляд…

Гермионе не удается даже предположить. Кидает одну из очередных отговорок друзьям и так стремительно поднимается, что больно бьется коленкой о стол. Но и не думает морщиться – уж эта боль не сравнится с тем, что было ночью…

Коридоры пусты благодаря начавшемуся не так давно завтраку. Никакие преграды не попадаются на пути, пока девушка движется в сторону кабинета, где обычно встречалась с Пэнси, но, стоит ей свернуть в соседний коридор, едва не налетает на мечущуюся из стороны в сторону слизеринку.

Гермиона окликает её, но реакции не следует, и тогда приходится вцепиться в плечи Паркинсон и хорошенько встряхнуть её. Явно не готовая к такому, голова девушки дергается, она морщится от боли в шее, но как минимум фокусирует взгляд на Гермионе.

– Что? – торопливо спрашивает Грейнджер, хотя коридор – не лучшее место для обсуждений.

– Тео… Его отец… Он ушел к нему, а он не явился и…

– Пэнси! – Гермиона снова встряхивает слизеринку, на этот раз менее жёстко, но все так же эффективно. Она не понимает ни слова! – Объясни внятно!

Взгляд Паркинсон мечется по лицу гриффиндорки будто в поисках ответов или помощи, а Гермиона всеми силами старается не реагировать на очередной кирпич ответственности, бухнувшийся на её плечи, и не поддаться настроению Пэнси – уж и её, Гермионы, паники, сейчас не хватало.

Но оставить тревогу сложно, когда пальцы Паркинсон цепляются за её предплечья и Грейнджер явно ощущает дрожь слизеринки.

– Тео, – начинает она, все еще хватая ртом воздух после каждого слова. – Вчера вечером аппарировал домой, чтобы провести выходные с отцом, но эльфы сказали, что он на мероприятии…

– Так и было.

– Да, но… Он не вернулся, – Пэнси бледнеет на глазах, хотя до этого момента Гермионе казалось, что она и так может слиться со стеной. Приходится крепче стиснуть плечи Паркинсон, приводя её в чувство.

Больше информации.

– Кто не вернулся? Куда? – сначала гриффиндорка думает о Теодоре, но вспоминает его шумное появление в Большом зале. Перед глазами начинает плыть. – Пэнси…

Она смотрит в ответ такими же испуганными округлившимися глазами, подтверждая самые страшные догадки, но Гермиона требует ответ.

– Его отец не вернулся.

Нет.

– Не может быть. Ты же сказала… Ты сказала, эльфы проследили и все трансгрессировали из поместья, что все в порядке… – бездумно шепчет Гермиона, а мысли уже крутятся вокруг вчерашнего вечера.

Нет. Как же так? Все её усилия, отвлечение преступника, хоть и ненамеренное, были зря? Мучительная боль, дорога через чертов лес практически на последнем издыхании, швы без наркоза.

Гермиона приложила столько усилий, чтобы узнать хоть толику информации, чтобы сделать хоть что-нибудь, и в итоге… Очередное похищение.

– Отец Тео часто незапланированно покидает свое поместье, а возвращается пропитанный спиртом, но в этот раз… В этот раз, Грейнджер, я не думаю, что дело в запое.

Пэнси отступает на шаг назад, а Гермиона и не думает её удерживать.

Нетнетнет.

Если похитили Нотта, Паркинсоны…

Не может быть.

Насколько Гермиона поняла из рассказа Перси, определить, держали ли Розье какое-то время или убил сразу – невозможно. Никто не знает, когда именно он пропал, потому что никто и не заметил, а потом просто обнаружился труп. Сколько прошло времени между этими событиями – тайна. Его никто не искал.

На теле были серьезные увечья, но если эксперты и выяснили время их нанесения, Гермиона ничего об этом не знала, а предположить не могла – повреждения могли нанести как сразу перед убийством, так и в качестве длительных пыток.

Грейнджер всмотрелась в меряющуюся шагами коридор девушку.

Возможно, причина болезненного цвета лица и осунувшихся щек Пэнси не столько в пропаже родителей, сколько в представлениях о том, что с ними сделают?

Они обе понимали, что значит сложившаяся ситуация.

– Мы не можем знать наверняка, – практически со стопроцентной вероятностью можем. – Давай не торопиться с выводами.

От столь очевидной лжи по спине пробежали мурашки. Нет времени на «не торопиться». Один раз они уже опоздали. Теперь опоздали.

– Не торопиться с выводами? – нервный смешок срывается из уст Паркинсон. – О чем ты говоришь, Грейнджер? У нас и так нет ничего, абсолютно никакой информации…

– Какой информации?

Гермиона едва сдерживает вскрик, но все же отскакивает в сторону от внезапного голоса за своей спиной. На лице Пэнси застывает непонятная гримаса, но ничего хорошего это выражение не сулит. Ладонь Грейнджер опускается на грудь, ощущая бешенное биение собственного сердца, и она пользуется минуткой восстановления дыхания для того, чтобы придумать внятную отговорку.

Малфой запускает руки в карманы брюк. Как часто делает, когда намеревается подразнить или злится. И по тому, что никакой шутки не следует, Гермиона делает соответствующие выводы.

Как много он услышал? Как много узнал? О чем догадался?

Первым порывом является желание убежать. Оставить и убитую Пэнси, и разъяренного Малфоя в коридоре, и уносить ноги прочь. Вторым, и самым постыдным, является желание броситься к нему в объятия.

Она устала быть сильной. Делать вид, что сильная. Устала и напугана, и в такие моменты, как сейчас, хочет почувствовать себя защищенной. Как тогда, когда Малфой привел в чувство во время истерики, когда позволил обнимать себя в ночь бала, когда устроил спонтанное путешествие к Черному озеру и лежал на её коленях.

Гермиона хочет просто… безопасности. Для них двоих.

Но никакой безопасности нет и не будет, пока Малфои не окажутся защищенными от неизвестного убийцы, и вероятность того, что Драко сойдет с ума не сведется к нулю. Тогда Гермиона смогла бы решить, что вообще с ними происходит. С ней и с ним.

– Макгонагалл обещала сама составить график дежурств на неделю матча, но до сих пор…

– Грейнджер, – Малфой грубо прерывает её, и хоть ни его лицо, ни голос не выдает ровным счетом никаких эмоций (что даже хуже, чем если бы он брызгал слюной и размахивал руками), взгляд и напряженная поза говорят сами за себя.

Она незаметно сглатывает образовавшийся от паники ком в горле, и бросает короткий, молящий о помощи взгляд на Пэнси.

– Драко, если ты не беспокоишься о своих обязанностях, это не значит, что и мы… – Паркинсон пытается поддержать легенду, но взгляд, коим Малфой её смеряет, тут же заставляет забыть и о Макгонагалл, и о дежурствах.

Впрочем, парень мысленно пытает Пэнси не так уж и долго. Серые глаза вновь устремляются на Гермиону, и у неё от переживаний сводит живот. Мир кренится.

Он ничего не слышал, так ведь? Иначе зачем задавать такие нелепые вопросы? Нет, если бы Малфой что-то понял, ни о каком спокойствии, хоть и только внешнем, не могло быть и речи. И тем не менее он услышал достаточно, чтобы подпитать сомнения касательно странной «дружбы» между Гермионой и Пэнси.

– Малфой, что с тобой такое? Ты сегодня слишком дергаешься, – Грейнджер удается придать голосу небрежности, но выражение её лица наверняка не слишком расслабленное, чтобы убедить Драко в чем-либо.

Ну конечно.

Он наверняка видел, как Гермиона ринулась из-за стола за Паркинсон! Как она могла допустить это? Как могла забыть о его присутствии? Малфой, чертов слизеринец, замечает больше, чем хотелось бы Грейнджер, и она понятия не имеет, как теперь быть с его наблюдательностью. Остается лишь уповать, что её изворотливости приблизительно столько же.

Но ситуация чуть ли не безвыходная.

Рассказать они ничего не могут, а продолжать прикрываться столь нелепыми отговорками – посеют еще больше сомнений.

– Грейнджер, думаешь, я идиот? – он презрительно фыркает, а от гримасы раздражения, наконец проступившей на его лице и разломав маску, сердце сжимается. – Вы несколько недель так шепчетесь. Я уже говорил, что шпион из тебя херовый.

– Не понимаю, о чём ты говоришь, Малфой. Прекрати подозревать всех и каждого в заговоре, – ничего лучше, чем поддерживать старую легенду Гермиона не придумывает. Оборачивается в сторону застывшей на месте Пэнси и молится, чтобы девчонке хватило сил сдержать эмоции при Драко. – Я поговорю с Макгонагалл и позже всё обсудим, ладно?

Она успевает сделать один короткий шаг вперед, мимо Малфоя, когда тот ловко хватает за запястье и тянет девушку на себя. Кажется, они оба шокированы столь резким движением, и с удивлением взирают друг на друга, словно ни Малфой, ни Гермиона не понимают, почему подобные действия стали инстинктивными.

Его лицо в каких-то десяти сантиметрах от её.

Драко слегка отступает назад, усиленно скрывая изумление, а Грейнджер тихо прокашливается, опуская голову. Они оказались практически вплотную друг к другу, а Паркинсон не настолько глупа, чтобы счесть подобное случайностью. Малфою стоит прекратить вот так притягивать её к себе!

– Какого хуя происходит? – шипит он, а Гермиона практически вздыхает от разочарования. Куда приятнее видеть Драко ошарашенным, нежели злым.

– Пусти, – она дергает рукой, но Малфой и не думает ослаблять хватку. Не сжимает пальцы слишком сильно, но достаточно, чтобы удержать девушку на месте.

– Грейнджер.

Его глаза сверкают. Гермиона назвала бы этот блеск притягательным, если бы не отчетливо прослеживающееся желание сжать пальцы не на её запястье, а на шее. Грейнджер хочет притянуть его обратно. Может, даже поцеловать. Прямо сейчас, перед Пэнси, чтобы от шока Драко и думать забыл о своих вопросах.

Но тугой узел тревоги в животе не позволяет сосредоточиться на приятных мыслях, а по-прежнему напряженный взгляд Малфоя напоминает о том, что он действительно ждет ответа.

– Гермиона!

На этот раз Драко тоже вздрагивает. Они оба переводят взгляд на свернувшую в коридор Джинни, а та, упираясь ладонями в колени и пытаясь отдышаться, пока не замечает возникшей ситуации. Их положения.

Малфой слегка ослабляет хватку, но Грейнджер слишком напугана, чтобы соизволить дернуться и вырвать запястье.

Мерлин, если и Джинни что-то слышала…

Благо, подруга не дает тревожным мыслям начать разрушительную работу, и, выпрямляясь, с непониманием утыкается взглядом в ладонь Малфоя.

– Ты забыла сумку и письмо… – бормочет она, хмурясь.

Твою мать.

– Точно, – еле выдавливает из себя Гермиона, наконец находя силы.

Она отступает на шаг назад, и рука парня безвольно повисает вдоль тела. Грейнджер может поклясться, что ощущает знакомое покалывание на коже, оставшееся от его прикосновений. Словно слабые разряды тока.

– Давай, нам еще нужно подготовиться… – Уизли замолкает, окидывая взглядом компанию Гермионы, и чудом не кривится. – В общем, пойдем.

Девушка не противится, когда Джинни бережно берет её за руку, и даже не смотрит на Малфоя, когда та уводит её к лестницам. Затылком чувствует его пронзительный взгляд, а сердце продолжает гулко биться даже после того, как за спиной захлопывается дверь гриффиндорской спальни.

Потому что Гермиона знает, что на этом разговор не окончен. И что ей все равно будет нечего ему сказать.

***

Еще одна вещь, которую Малфой терпеть не может – секреты.

И все чаще кажется, что окружающие затеяли какой-то конкурс, кому первому удастся вывести его из себя с помощью тайн.

Осведомленности Нарциссы о Далии Эйвери было более чем достаточно, чтобы подкосить слизеринца. Даже тот факт, что мать узнала о планах Люциуса лишь в прошлом месяце, во время поездки во Францию, ничуть не успокаивал – у неё было достаточно времени, чтобы сообщить столь важную информацию, однако Драко узнал обо всем только вчера.

И только это заставляло конечности дрожать от раздражения, что уж говорить о самоуверенном выражении лица отца, которое все еще стояло перед малфоевскими глазами. А теперь ко всему примешались Паркинсон и Грейнджер.

Малфой давно замечал странность происходящего, но сегодняшний старт Пэнси из Большого зала, следом за которой так же быстро вылетела Грейнджер, окончательно снес башку.

Какая-то часть мозга твердила, что это вовсе не его дело, и Драко прислушался бы, если бы не тот факт, что гриффиндорка общается с Паркинсон. Что у них может быть общего? Помимо школьных обязанностей, которые уж точно не могли быть настолько срочными, чтобы носиться друг за другом, прерывая прием пищи. Да и слишком странным показалось резко возникшее между девушками общение, в то время как месяц до этого они по большей части игнорировали присутствие друг друга.

Малфой тоже слизеринец, по логике, и у него не так уж и много общего с Грейнджер. Но у них… несколько иная ситуация.

Он не мог понять, то ли его действиями руководствует банальное упрямство, смешанное с чрезмерной наглостью, то ли аура напряжения и тревоги, буквально-таки висящая над девушками. К тому же уставший внешний вид обеих подтверждал смутные опасения Малфоя. Они явно обсуждали не учебный процесс.

Однако выяснить ему так ничего и не удалось.

Драко пообещал себе попытаться разговорить Паркинсон, но точно не сегодня. Кое-что заняло его мысли наравне с желанием выяснить причины шушукания Пэнси и Гермионы.

То, что произошло… Он даже не успел подумать, когда резко притянул Грейнджер к себе. И явно перестарался, практически заставив девчонку врезаться ему в грудь. Это было… Ненарочно. Точнее, Малфой хотел остановить её, но уж точно не планировал сделать это таким образом.

На секунду его даже напугало то, как это действие воспроизвелось. Наравне с инстинктами. Вовсе не такие инстинкты он предпочитает оттачивать.

Его все еще злили планы отца и воспоминания о выражении девичьих лиц, когда они обнаружили присутствие Малфоя в коридоре, а поэтому ближе к ночи он вернулся в Башню старост все в таком же дрянном расположении духа.

Комфортный полумрак разбавляло пламя камина, освещающее небольшой кофейный столик перед диваном. На ковре сидела Грейнджер, разложив кучу каких-то пергаментов, и пытливый взгляд шоколадных глаз тут же уставился на него. Драко же предпочел её игнорировать.

Сунув руки в карманы брюк, парень направился к противоположному углу гостиной, где располагалась лестница в его спальню. Чувствуя на затылке взгляд гриффиндорки, Малфой уже ступил на первую ступеньку, когда нерешительный, но громкий голос ударил в спину:

– Малфой!

Он обернулся через плечо, все так же хмуро воззрившись на Гермиону, а та вскочила с пола и неловко мяла край футболки пальцами. Драко заставил себя не опустить взгляда на оголенное левое предплечье Грейнджер.

Не отвечает, а потому девушка продолжает говорить сама:

– У вас же и на следующей неделе тренировки? Может… может, составим график вместе? Хаффлпаффцы решили поменять день, поэтому я подумала, было бы лучше, если бы ты помог. В конце концов, матч не за горами, важно подобрать правильный день. В прошлый раз получилось очень удачно и все были довольны, и… – она замолкает, то ли осознав, что тараторит с такой скоростью, что Драко едва успевает улавливать слова, то ли еще больше разнервничавшись.

Грейнджер обходит диван, но не подходит к Малфою слишком близко, словно опасаясь сильнее разозлить его. Словно он – дикий зверь. А переживания девушки только доказывают, что ей есть что скрывать. И почему-то Драко кажется, что это вовсе не тот секрет, который она может хранить.

Расстояние между ними добрых восемь-десять шагов.

– В общем, может…

– Нет, – обрывает он.

Не хочет. Нет, не может.

Малфой чувствует себя ребенком, пытаясь таким образом манипулировать гриффиндоркой, и тем не менее не хочет показывать, что конфликт исчерпан. Теперь ему действительно любопытно, какого хрена происходит, и даже тот факт, что всю прошлую ночь эта чертова девчонка преследовала его во сне, не заставит забыть об этом.

Гермиона поджимает губы, вцепляясь в ткань футболки еще сильнее.

– Почему ты такой упертый? – вздыхает она, но в голосе отчетливо прослеживаются нотки прежней бесящей Грейнджер. С этой её гриффиндорской смелостью, которой, по мнению Драко, больше подходит название «самонадеянная дурость».

Он фыркает, закатывая глаза. Уж кто-кто, а Гермиона Грейнджер не может говорить ему об упертости!

– Я упертый? Что ж, тогда расскажи мне о графике, который вы так нервно обсуждали с Пэнси, и я прекращу доставать вас обеих.

Грейнджер щурится, глядя на Драко то ли с надеждой убить одной мыслью, то ли мечтая стереть из его памяти ту сцену в коридоре. Во всяком случае, паника ушла из её взгляда (или просто оказалась надежно скрыта и подавлена), что почему-то порадовало Малфоя. Даже в те моменты, когда он прижимал девчонку к стене, погибая от желания придушить, она отвечала решительным и полным огня взглядом. Грейнджер никогда не пасовала перед Малфоем, и если бы сейчас сделала это, он напрягся бы сильнее.

– Мерлин, какой же невыносимый! – гриффиндорка всплескивает руками, а Драко совершенно не к месту скользит взглядом по оголенным ногам. Какого черта она сидит здесь в пижаме?

Приходится влепить себе мысленную оплеуху, чтобы восстановить зрительный контакт.

– Грейнджер, это ты строишь из себя непойми кого и…

– Я строю из себя непойми кого? Да я – староста школы! А у тебя просто паранойя…

– …какую неделю носишься с Паркинсон по школе и выглядишь так, будто вы обсуждаете план захвата страны, а не школьную…

– …нет ничего странного в том, что две старосты обсуждают учебные дела!

– Учебные! Как же!

Малфой сам не заметил, что с каждой фразой подходил к девчонке все ближе, а она в свою очередь принялась тыкать в него пальцем, выводя из себя еще сильнее. Наверное, наличие свечей в помещении позволило бы им увидеть раскрасневшиеся от злости лица друг друга. Но света от камина было явно недостаточно.

– Невыносимый!

– Повторяешься, Грейнджер, – хмыкает Драко, снова пряча руки в карманы. Ему очень хочется припечатать её к стенке. И парень пока не решил с какой целью.

– Наглый, самодовольный, бессовестный, упертый баран! Ты, Малфой, просто… – она задыхается, не делая пауз между словами, и в итоге они сливаются в единый поток ругательств. Малфой практически расстраивается, когда не следует ни единого мата. Было бы как минимум забавно услышать его от Грейнджер.

Она быстро дышит, стиснув ладони в кулаки. Глаза сверкают в свете огня, а распущенные волосы как будто от злости хозяйки становятся еще более растрепанными. Ведьма, не иначе.

– Что я, Грейнджер? – он с легким любопытством склоняет голову набок. Наблюдать за девчонкой в приступе бессильной ярости все так же приятно!

– Ты… Знаешь что, Малфой? Я хочу просто… Просто взять и… – то ли от негодования из-за его вида, словно разглядывающего зверюшку в зоопарке, то ли от слишком большого выбора возможных вариантов расправы, никакую угрозу Гермиона не выдает.

– Что? – вновь переспрашивает он.

Пять шагов.

Было.

Пока Грейнджер не топнула ногой, в очередной раз всплеснув руками, и в следующее мгновение эти же руки оказались на его шее. К счастью, не в попытке задушить.

Или к сожалению, потому что едва её губы касаются его, из головы вылетают все мысли о том, что вывести Гермиону из себя – еще один способ выведать информацию.

Он больше не может об этом думать, потому что, Мерлин, её пальцы оглаживают затылок, зарываясь в волосы, и он сам невольно тянется одной рукой к кудрявым прядям, второй так сильно хватая девчонку за талию и прижимая к себе, что опасается сломать ей ребра. Но Грейнджер лишь сильнее впивается в его губы, а Малфой уже подталкивает её куда-то вперед. Девушка вынуждена двигаться спиной.

От её языка на его небе Драко внезапно тихо стонет. Куда раньше, чем обычно. Раньше самой Грейнджер. Но либо сам звук его стона, либо рука, оторвавшаяся от волос и оглаживающая оголенную кожу бедра, вынуждают и её продублировать этот тихий звук.

Малфой думал об этом.

Всю чертову ночь и, признаться, весь вечер до неё – в том дрянном поместье, в окружении людей, от которых хотелось блевать, думал об упрямой гриффиндорке, которая, по правде, должна была вызывать куда большее отвращение, чем те, кого Малфой так давно знал.

Но отвращения она не вызывала.

Зависимость. Жажду.

Драко жадно очерчивает изгибы девичьего тела, продолжая поцелуй несмотря на то, что воздух в легких постепенно заканчивается, вызывая жжение.

Он хочет еще. Еще её невероятно устрашающих причитаний, смущенного или наоборот наглого лица. Еще Грейнджер.

Гермиона упирается в диван, когда Малфой продолжает подталкивать их вперед, и громко хватает ртом воздух – парень быстрым движением усаживает её на спинку. Одна из ладоней тут же находит край широкой футболки и проникает под ткань.

Новый стон практически срывается с его губ, но пальцы Грейнджер смыкаются на его предплечье и останавливают на месте.

– График, Малфой, – она шепчет ему в губы.

Веки девушки трепещут, губы слегка припухли, и Драко предполагает, что выглядит ничуть не лучше.

– Не будь занудой, Грейнджер, – он снова целует её. Она снова отвечает.

– Я серьезно, – но Драко видит тень улыбки на её лице.

Малфой чуть сильнее сжимает талию Гермионы под одеждой и она шумно вдыхает, но тут же легко стукает его по руке.

– Малфой! – голос хрипит, дыхание все так же сбито, а руки Грейнджер по-прежнему обвивают его шею. Все говорит само за себя, и тем не менее он поддается на её ворчание и нехотя убирает руку.

– Я не обещал помогать, – и вот он снова ухмыляется.

Драко отступает на несколько шагов, позволяя Гермионе соскочить со спинки дивана и поправить одежду. Впрочем, она быстро забывает о своей пижаме, когда с упреком переводит взгляд на него.

– Это и твои обязанности тоже!

Малфой упрекает себя за то, как быстро позволил гриффиндорке заморочить себе голову, ненадолго позабыть о дневной перепалке и напрягающих секретах. Упрекает, но она снова хмурится, выглядит все той же заучкой Грейнджер, которая вот-вот начнет недовольно топать ногой.

Он закатывает глаза.

Малфой оставался хмурым все то время, что они работали. До самого конца вечера. Но не возражал, когда Грейнджер села практически вплотную к нему и их плечи соприкоснулись.

========== Глава 24. ==========

Пэнси во второй раз наполнила стакан водой и залпом осушила его. Ком в горле не поддавался никаким попыткам избавиться от него, и девушка начала задумывать о возможной простуде. Только вот подхватить её она нигде не могла, да и горло не першило. Пэнси отказывалась верить в глупости, что подобное может быть плохим знаком. К тому же ничего положительного в принципе не происходит, чтобы чего-то опасаться. Так что списать тревожное состояние и ком в горле на события недавнего времени оказалось проще.

Большой зал был едва наполнен студентами, хотя завтрак начался пять минут назад, и за это время обычно собиралось куда больше народу, чем сегодня. Впрочем, Паркинсон была только рада позавтракать в одиночестве – вчера волей судьбы удалось избавиться от Малфоя, но вряд ли удача еще раз повернется к ней лицом.

До Пэнси донесся зловонный запах жженой бумаги, и она с ненавистью зыркнула на Симуса Финнигана, что-то проворачивающего с газетой. Точнее, явно напортачившего, поскольку Невилл Лонгботтом уже вовсе тушит разгоревшееся пламя. И почему в такое время именно эти придурки оказались в Большом зале? Никогда бы не подумала, но Пэнси действительно желает видеть Грейнджер.

Вчера слизеринка поддалась эмоциям и запаниковала, а Малфой почуял эти эмоции как пес, и больше подобной ошибки она пообещала не допускать. К счастью, ни его, ни Тео с Блейзом все еще не было видно.

Пэнси принялась развязывать скрепленные нитью каталоги, доставленные совиной почтой минуту назад. Постукивая по грудной клетке в надежде избавиться от чертового кома, девушка свободной рукой откинула Ведьмин досуг в сторону – давно пора отписаться от этого журнала, – и уставилась на разворот Ежедневного пророка.

Не успел взгляд скользнуть по заглавной статье, как в поле зрения попал край конверта, скромно выглядывающий из купы того хлама, который Пэнси почему-то продолжала оплачивать каждый месяц. И как конверт умудрился застрять между глянцевыми страницами?

Со стороны гриффиндорского стола раздался еще один взрыв, оставшийся без внимания Паркинсон. Она отодвинула писанину Скитер в сторону и наконец достала письмо. Руки заметно задрожали, когда Пэнси разломала воск с оттиском логотипа Министерства магии, запечатывающий конверт.

Все те эмоции, с которыми слизеринка отчаянно боролась со вчерашнего дня, и которые пересилила только к утру, потеряв сон, вновь возобладали над ней. Тревога, смятение, паника, ужас.

Пергамент еле слышно зашелестел в её пальцах. Сквозь сложенный лист проступили выведенные чернилами буквы. На мгновение Пэнси подумала, что совершенно не хочет читать написанное.