Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 49 страниц)

Гарри никогда, никогда не был столь невнимательным во время матча, и Гермиона невольно винила в этом себя – то, какие взгляды друг кидал на Малфоя, ясно указывало на предмет его размышлений. В сторону трибун он словно намеренно не смотрел. Грейнджер не была уверена, радоваться этому или нет: она опасалась увидеть осуждение в зеленых глазах, но и игнорирования не переживет.

Вдруг Малфой сорвался с места, стремительно двинувшись вниз, и Гермиона со страхом уставилась на мячик размером с грецкий орех, очевидно и привлекший его внимание. Снитч вышел на поле и, похоже, теперь игра началась по-настоящему.

Гарри после небольшого промедления ринулся следом, а Джинни, одновременно с Блейзом заметив движение ловцов, еще яростнее ринулась за квоффлом. Если сейчас Гарри поймает снитч, Слизерин проиграет.

Гермиона пыталась следить и за двумя парнями, вихляющими в воздухе за прытким мячиком, и за Джинни, вероятно, единственной охотницей, двигающейся с максимальной скоростью – Демельза, все еще сбитая с толку после вовремя остановленного падения, держалась на метле с меньшей уверенностью, как и Томас, окруженный охотниками-соперниками.

Уизли гналась за Грэхэмом, завладевшим мячом, и настигла его как раз в тот момент, когда Монтегю собрался кинуть квоффл. Вот только вопреки всем ожиданиям, мяч полетел не к кольцу, а вниз, где его тут же перехватил Забини.

По счастливой случайности рядом с Блейзом очутился Дин, но он едва ли смог бы успеть что-либо предпринять. Время словно замедлилось в тот момент, когда темно-красный шар летел к гриффиндорским кольцам, и Гермиона скорее ощутила, нежели почувствовала, как вздохнули с облегчением ребята на трибуне, когда древко Роновой метлы отбило квоффл в противоположную от колец сторону. Опасность миновала, но Слизерин все еще опережал их.

Война между загонщиками и охотниками команд могла продолжаться вечно, надежда оставалась на ловцов.

Но для Гермионы все стало очевидно еще до того, как взгляд её столкнулся с гоняющимися за снитчем парнями.

Гарри определенно не в порядке. Скорость оставалась при нем, да и проснувшийся привычный азарт – теперь он старался поймать снитч не меньше, чем Малфой. Вот только с концентрацией дела обстояли совершенно иначе: им то и дело приходилось снижаться и взмывать вверх за неугомонным мячом с крыльями, и в моменты резкой посадки или подъема Гарри непривычным для себя образом словно терялся. Гермиона видела, как напряжено его лицо, при наличии бинокля наверняка можно было бы разглядеть крупинки пота на его лбу.

Ей не следовало целовать Малфоя перед матчем. Она совершенно не подумала о том, как это отразится на Поттере. Если от Рона следовало ожидать злости, которая только помогает ему в сегодняшней игре, Гермиона вовсе не удивится, если Гарри ударился в самокопание и считает виноватым в сближении подруги и Малфоя себя – это очень в его стиле.

Гермиона думала только о том, что ошеломляющий поцелуй старост в совокупности с матчем удвоит желанный результат – ученикам будет о чем болтать помимо Паркинсонов.

Как глупо и эгоистично с её стороны…

Девушка встрепенулась от ахов со стороны слизеринской трибуны и вскинула голову, фокусируя взгляд на игроках.

Она чувствовала, как стремительно бледнеет лицо и липкий пот покрывает ладони. На поле завязалась настоящая битва загонщиков: они перекидывали бладжер по воздуху, кое-как успевая отбивать его от игроков своих команд, и тут же запускали в противников, отчего уже загонщикам другой команды приходилось потеть. Еще никогда железный мяч не летал по полю с такой бешеной скоростью.

Сейчас все выглядело так, будто им придется перебрасывать его подобным образом до конца игры: казалось, если хоть один человек не успеет вовремя отфутболить бладжер, тот выйдет из-под контроля и разнесет все вокруг.

Но Гермиону волновало вовсе не это.

Она со страхом следила за тем, как Джинни уклонилась от мяча и тот упрямо помчался дальше. Прямо за Гарри и Драко.

Гойл и Уоррингтон разом двинулись за бладжером, с такой скоростью пролетев мимо Блейза, что едва не скинули того с метлы. Грейнджер же так крепко впилась пальцами в собственные колени, что рисковала оставить на коже синяки. Ей пришлось заставить себя сделать вдох – от страха свело живот.

Они не успеют. Не успеют.

Ни Малфой, ни Поттер, казалось, не замечают стремительно приближающейся опасности, а если и замечают, то успешно игнорируют. И это пугало больше всего. К черту этот снитч! Им нужно избавиться от бладжера, потому что если Гойл и Уоррингтон не успеют… Если они не успеют…

Время остановилось в тот момент, когда перед самым носом Драко пролетел снитч. Гермиона понимала, что Малфой не отступит так же четко, как и то, что загонщики Слизерина не успеют вовремя отбить бладжер.

Из груди вышибает весь дух, она подается вперед, когда одна ладонь Малфоя отрывается от древка. Гарри отстает всего на несколько метров и на миг Гермионе кажется, что сейчас он впечатается в Драко вместо бладжера.

И лучше бы это оказалось правдой.

Но в следующую секунду иссиня-чёрный мяч оказывается возле Малфоя.

И вот перед глазами Гермионы возникает совершенно другой день, она уже не сидит на трибунах, а стоит у подножья башенки, как в замедленной съемке глядя на то, как Драко прошибает бладжер и парень соскальзывает с метлы. Её рука с зажатой в ней палочкой взлетает вверх, ноги несут вперед, и с губ соскакивает заклинание.

Воспоминание резко рассеивается. Гермиона снова сидит на скамье и дрожит от ужаса.

Рука Малфоя, сжимающая древко, скользит, и слизеринцу не удается как следует зацепиться за древко – все его внимание приковано к снитчу. Гермиона же совершенно не видит этот гадский мячик. Все её внимание направлено на то, как скользит по древку ладонь Драко.

А в следующее мгновение он повисает на метле, уцепившись за неё одной рукой и ногами.

На этот раз Грейнджер не выдерживает. Она подскакивает на ноги, наплевав на сидящих вокруг ребят и то, о чем они подумают.

Из её уст практически срывается жалобный всхлип, когда бладжер пролетает мимо того места, где только что находился Малфой. Его сумасшедший трюк сработал, но, видит Мерлин, Гермиона прибьет его!

До неё сквозь пелену страха и отчаяния доносятся чьи-то возбужденные крики, и только когда девушка находит силы оглядеться по сторонам и обратить внимание на разочарованные лица гриффиндорцев, происходящее доходит до мозга.

– Драко Малфой ловит снитч! 180:20, Слизерин побеждает!

***

Она расталкивает студентов на своем пути, пробивая дорогу к лестнице, по которой спустя несколько секунд мчится, не сбавляя скорости, и едва не падает, споткнувшись на ступени. Чьи-то руки вовремя придерживают её. Гермиона благодарит незнакомого студента, окинув его быстрым взглядом, и так же торопливо двигается дальше.

Нет причин для спешки, но Грейнджер чувствует, что сойдет с ума, если остановится хоть на секунду. Сейчас сердце стучит с бешеной скоростью из-за бега, но десятью минутами ранее – из-за полученного шока. И страха. Ужасного, парализующего страха.

Перед взором все еще стоит изображение висящего на метле Малфоя, и Гермиона сжимает кулаки. Она убьет его. Прямо сейчас, как доберется до Башни и… И придется подождать, поскольку вряд ли слизеринцы так быстро отпустят своего героя.

По возвращении в Башню Гермиона мечется по своей спальне добрых двадцать минут. На полу стоит открытая коробка со старыми вещами, которую девушка разбирала несколько дней назад и в которой повторно копалась сегодня утром. Некоторые предметы валяются рядом, но у неё нет ни малейшего желания складывать их обратно. Руки по-прежнему дрожат, бездействие чертовски злит. Поэтому чьи-то шаги служат чуть ли не глотком свежего воздуха.

Гермиона сбегает в гостиную так же быстро, как и вчера, и находит Малфоя в кресле. Он развалился, закинув руки за голову, и торжествующая улыбка украшает бледное лицо. Честно говоря, гриффиндорка собиралась поздравить его с победой, но сейчас скорее согласилась бы сама залезть на метлу и поймать снитч, нежели произнести эти слова.

– Ты! – Драко дергает от неожиданности. Громкое восклицание и топот девушки явно напугали его. – Абсолютный… – Гермиона не замечает, как декоративная подушка оказывается в её руках и летит в Малфоя. – Невыносимый… – под руку попадается вторая, так же быстро достигая цели. – Негодяй!

Малфой, до этого пребывавший в легком недоумении от подобного приема, опомнился после второго «снаряда», так что третьей подушке было суждено отскочить на пол – он отшвырнул её рукой, поднимаясь с места.

Гермиона предполагала, что он отреагирует… Как-то, но точно не ухмылкой! Это его выражение лица лишь раззадоривает сильнее, а слизеринец, кажется, полностью удовлетворен представшей перед ним картиной: запыхавшаяся, с растрепанными волосами и адским блеском в глазах Гермиона, готовая вцепиться в него ногтями.

– Какого дьявола ты улыбаешься?! Ты… Ты мог слететь… Мог упасть! Не смешно, Малфой! – он практически смеется над ней, и Гермиона окончательно выходит из себя. – Думаешь, бессмертный? Или…

– Мерлин, Грейнджер, это называется «Кувырок ленивца».

– Чего? – она хмурится, понижая тон.

– Квиддичный прием, – поясняет Драко, с насмешкой изучая скептично настроенную собеседницу.

Гермиона не уверена, издевается Малфой или говорит правду: название кажется знакомым, Гарри и Рон могли обсуждать что-то подобное, но когда она прислушивалась ко всем этим названиям? Но если то, что произошло на поле – не случайность, и Драко просто выполнял маневр, выходит, она…

– Ты все равно мог упасть, – раздраженно пыхтит девушка, из упрямства и неловкости не решаясь отступить.

Малфой только прокашливается, скрывая рвущийся смех. Он запускает руку в карман мантии, а через секунду на его ладони трепыхается золотой мячик с белыми крыльями. Гермиона даже думать не хочет, как ему удалось уговорить мадам Трюк отдать снитч. Впрочем, у Гарри ведь есть снитч с его первой игры?

– Удача Поттера подошла к концу.

Лишь бы и наша удача не последовала за ней.

– Поздравляю с победой, – она улыбается краем губ, аккуратно касаясь мяча пальцем.

– Отпразднуем, когда закончим… – он дергает головой, а Гермиона кивает в ответ. Она и так все понимает.

Сегодня им точно не до вечеринок и распития огневиски. Что ж, победа Слизерина – неплохой расклад. По крайней мере, теперь Малфой в куда лучшем расположении духа, чем все предыдущие дни. Хорошего настроя им сейчас явно не хватает.

– Мне нужно поговорить с Гарри и Роном, – шепчет Гермиона, не отводя взгляд от мячика. Только теперь для того, чтобы не встречаться взглядом с Драко. Правда она все равно замечает, как хмурится его лицо.

– Собираешься объясняться перед ними? – и почему это звучит так… неправильно.

Девушка пожимает плечами.

– Нет. То есть, разумеется, кое-что объяснить придется, но… – она поднимает глаза на Малфоя. – Я должна поставить их в известность.

Драко кивает и Гермиона, обходя его, ненадолго останавливается.

– Ты… подождешь меня здесь?

Сердце вдруг начинает быстро колотиться, вынося грудную клетку изнутри. Грейнджер ждет его ответ.

Вопрос прозвучал абсолютно невинно, но… они словно имеют в виду что-то совершенно другое. Что-то, означающее нечто большее.

– Да.

***

Гермиона топчется у входа в гриффиндорскую башню несколько минут. За шаг до того, как желание сбежать и перенести разговор на потом возобладает, портрет вдруг распахивается и в проходе появляется взволнованное лицо Джинни. Она не сразу замечает Грейнджер и чуть не врезается в неё, глядя лишь под ноги.

– Мерлин! – восклицает Уизли, когда наконец поднимает глаза. – Гермиона! – чуть тише добавляет она, воровато оглядываясь. И взгляд этот не сулит ничего хорошего. – Ты не должна здесь быть…

– Все настолько плохо?

Из Башни не доносится ни звука, что не удивительно – сегодня победу празднует другой факультет. Но тишина действует оглушающе. Атмосфера кажется зловещей.

– Не то чтобы… Просто Гарри… удивлен, – Гермиона видит, как усердно подруга сглаживает углы. – Рон зол. На Малфоя, не на тебя, – поспешно добавляет она.

– Этого следовало ожидать, и все же я хотела бы поговорить с ними именно сегодня…

– Это правда не лучшая…

Но не успевает Джинни договорить, как из приоткрытого прохода за её спиной высовывается еще одна рыжая голова. Гермиону словно бьют под дых – они с Роном смотрят друг на друга долгую минуту, пока парень не выскакивает в коридор.

Грейнджер предполагала, что в худшем случае Рон накричит на неё, отчитает, но он… Он смотрит практически с надеждой, и это пугает. Она догадывается, о чем хочет спросить друг, и желанного для него ответа у неё определенно нет.

– Гермиона, – лицо Рона все еще покрыто красными пятнами после физической нагрузки. Или всплеска ярости. – Скажи мне, что это была шутка. Ты проспорила? Малфой заставил тебя?

– Рон…

– Вы… Ты и он… – Уизли машет руками, не находя слов, и Гермиона видит, каких усилий ему стоит не выйти из себя.

– Рон, нет…

– Нет, – повторяет он, только в отличие от мягкого тона Грейнджер его собственный звучит напряженно. Неверяще. – Ты и хорёк не можете…

Его лицо кривится от отвращения – очевидно, Рон вспоминает сцену в Большом зале. Гермиона даже не может винить его. Еще несколько месяцев назад у неё была бы приблизительно такая же реакция.

– И это… нормально? – губы парня изгибаются в презрительной усмешке. – Тебе не противно, Гермиона?

– Рон, – безуспешная попытка Джинни успокоить брата.

– Не веди себя так, будто считаешь, что всё хорошо и ничего удивительного не происходит! – он всплескивает руками, теперь уже глядя на сестру. Вдруг глаза Рона сощуриваются, будто от внезапно пришедшей мысли. – Если только для тебя действительно не происходит ничего удивительного.

Уизли-младшая пытается что-то сказать, но слова не идут слишком долго, а Рон быстро анализирует причину:

– Ты знала, – обвиняющим тоном заявляет он.

Джинни пытается перехватить руку брата, с сочувствием поочередно глядя на них двоих, но парень дергает плечом, избавляясь от её хватки, и стремительно обходит Гермиону, громко топая по коридору.

– Я поговорю с ним, – извиняющимся тоном шепчет Джинни.

Грейнджер кивает, но подруга уже уносится вслед за Роном и не видит этого.

Гриффиндорка не удивлена подобной реакции, но и радости не испытывает. Возможно, если сегодня им с Малфоем и Пэнси удастся что-либо выяснить и когда друзья слегка придут в себя, Гермиона сможет предоставить им двоим чуть больше информации? Они бы взглянули на Драко по-другому. Им бы пришлось.

Взгляд падает на открытый проход в гриффиндорскую башню. Девушка делает неуверенный шаг внутрь, позволяя картине захлопнуться за спиной.

Гостиная пустует. Никакого веселого гомона, носящихся старшекурсников и восхищенных детей, пустых стаканов от сливочного пива, плакатов с поздравлениями и… никакой радости. Должно быть, за столько лет гриффиндорцы отвыкли не праздновать победу. Гермиона печально вздыхает, вспоминая прошлое, но одинокая фигура в углу гостиной, изначально показавшейся пустой, привлекает её внимание.

Грейнджер на мгновение забывает, как дышать – сердце часто бьется от волнения, мозг лихорадочно пытается вспомнить выстроенную по дороге речь (если те жалкие несколько предложений можно назвать речью).

Гарри сидит в кресле. Взгляд устремлен в противоположную стену и парень, кажется, вовсе не замечает вошедшую Гермиону.

Тихо, словно боясь спугнуть его, она проходит вглубь комнаты и усаживается рядом.

– Гарри…

Он не вздрагивает, хотя глядит в ответ с явным удивлением. Похоже, он и вправду не заметил её появления. Грейнджер ловит себя на мысли, что уж лучше бы Поттер кричал и ругался – тогда она имела бы возможность защищаться, сейчас же девушка понятия не имеет, как следует себя вести.

– Гермиона, – сейчас его взгляд так похож на взгляд Рона, что внутри отзывается боль. Надежда, будто им все только привиделось. – Ты можешь объяснить… объяснить, что было перед матчем? В Большом зале, вы… – он запинается, а Гермионе так тяжело видеть друга в таком состоянии.

Гарри Поттер, мальчик, который победил великого темного мага, сидит растерянный и подавленный из-за того, что его лучшая подруга поцеловала врага. Гермиона думает, что, возможно, и она возложила на плечи Гарри свои ожидания, как на её плечи их возложили другие. Ожидания, что Гарри поймет, что Гарри быстро оправится. Она опасалась рассказывать им о Малфое, но в глубине души надеялась, что как минимум Гарри будет в порядке. Если не поймет, то примет.

Она берет его ладонь в свою. Взгляд карих глаз говорит сам за себя. И Поттер видит это, он всегда замечал такие вещи.

– Ты ведь всегда здраво мыслишь, да? Гермиона, скажи, это ведь просто… – он осекается.

– Гарри, что бы не происходило у нас с Малфоем, это никогда не было чем-то простым, – шепчет в ответ Гермиона.

Её слова – чистая правда, но правда эта не может понравиться другу. Он кривится, словно от боли, и отводит взгляд. Должно быть, ему хотелось бы наговорить кучу гадостей о Драко, но шок и растерянность препятствуют этому.

– Послушай, – она крепче стискивает его ладонь. – Это и для меня все еще странно, – Гарри удивленно зыркает на неё, и Гермиона понимает, что раскрыла еще одну «тайну» – отношения с Малфоем длятся не первую неделю. – Я тоже была потеряна, даже напугана, потому что… Ну, ты знаешь, это ведь Драко Малфой. Но, Гарри, мы знакомы столько лет. Я ни за что не стала бы… Ничего этого бы не было, останься он тем же трусливым подонком.

Наверное, это худшая речь, которую когда-либо приходилось говорить Гермионе: несвязная, запинающаяся, сопровождающаяся неловким глядением в сторону. Зато она была искренней и, наверное, это главное?

Гарри встает, заставив Гермиону опасливо поднять глаза – неужели сейчас он уйдет? Но Поттер тянет её за собой, поднимая с кресла, и уже через секунду гриффиндорка оказывается в теплых, родных объятиях.

– Ладно, – бормочет он. – Хорошо. Как-нибудь… разберемся.

Гермиона не уверена, что он подразумевает под «разберемся», но все равно кивает, поддакивая:

– Да. Разберемся.

– Все нормально, – снова шепчет Гарри, но скорее для себя, чем для неё.

Нет, не нормально.

Гарри, Рон, а возможно и Джинни вовсе не в порядке, им еще предстоит обдумать ситуацию и смириться с ней. Покричать, поругаться, или еще что-нибудь, что поможет прийти в себя. Но они сделают это. Рано или поздно сделают.

Гермиона крепче прижимается к Поттеру, прислушиваясь к громкому биению их сердец.

Да, они разберутся. Разберутся во всем.

***

Продрогшее тело не согревала даже ходьба туда-сюда, поднявшийся к вечеру ветер хлестал по щекам и растрепывал собранные в хвост волосы, пробивался сквозь одежду и заставлял дрожать изнутри. Гермиона плотнее куталась в куртку, вглядываясь в противоположный край деревни в попытке разглядеть приближающийся силуэт. Но вокруг было пусто, даже студенты и жители Хогсмида разбрелись кто куда из-за погоды.

Стоящий рядом Малфой был полностью погружен в свои мысли и то ли намеренно, то ли случайно абсолютно игнорировал присутствие Гермионы. Она же не стала нарушать его покой. А поговорить чертовски хотелось. Ожидание сводило с ума и выворачивало внутренние органы наизнанку, а окружающая их тишина воздействовала еще сильнее.

Сердце гулко колотилось в груди, но ничуть не помогало согреться, напротив, кровь в жилах словно леденела. Гермиона не чувствовала усталости только благодаря тому, что им удалось ненадолго уснуть – это не было запланировано, но, наевшись досыта – Грейнджер взяла еду у эльфов на кухне, поскольку для обеда в Большом зале требовалось куда больше сил, чем она могла выделить, – Гермиона прикрыла глаза всего на мгновение, а потом… Потом открыла их, обнаружив, что лежит на коленях Малфоя, а тот, в свою очередь, откинул голову на спинку дивана и мирно посапывает.

Позже оба сделали вид, что ничего не произошло.

Но тогда он чуть ли не впервые выглядел настолько умиротворенным.

А сейчас ей казалось, что съеденное днем вот-вот вырвется наружу.

Организму требовался отдых, но Гермиону одолевало удушающее чувство сожаления из-за потраченного на сон времени. Они могли бы повторить план действий, могли бы еще раз обсудить отходные пути… Малфой предположил, что на поместье может быть наложен антиаппарационный барьер, что было бы нарушением министерских указов, но авроры и не сунулись проверять Эйвери, а потому никто из их компании не был уверен, что Далия не рискнула бы сотворить подобный барьер. И если в этом они не были уверены, насчет заклинания обнаружения Пэнси была настроена категорично – едва ли представится возможность его использовать. Точнее, возможность-то представится, но вряд ли заклинание сработает.

Им придется действовать вслепую, и это пугает. Но Грейнджер будет не одна, а вот Малфой… Ему придется отвлекать внимание Далии любым способом.

Внезапно открытой кожи шеи коснулось что-то мягкое. Погруженная в свои мысли Гермиона вздрогнула, возвращаясь в реальность, и подняла голову, встречаясь глазами с Драко.

– Если решила угробить себя еще до того, как мы приступим к работе, могла предупредить заранее.

Его голос звучал как всегда резко, с нотками раздражения, но руки с непривычной аккуратностью завязывали вокруг шеи девушки короткий черный шарф. Ткань ощущалась шелковой, а пальцы Драко – теплыми. Она подавила желание перехватить вещь и завязать самостоятельно – так глупо смущаться из-за подобного! Гермиона оставалась неподвижной как изваяние, пока слизеринец не закончил.

Теперь она не была уверена в причине накатившего жара. Сам Драко повинен в этом или его «подарок»?

Гриффиндорка уткнулась носом в пахнущую Малфоем ткань. Возможно, если на коже останется частичка его аромата, которая будет сопровождать их опасное путешествие, ей будет спокойнее.

– Нервничаешь? – шепотом спросила Гермиона.

Вряд ли кто-то мог подслушать их разговор в этой части Хогсмид – они ушли на противоположный край деревни, посчитав, что в вечер субботы их компании опасно мелькать возле Сладкого королевства и Трех метел. И хотя за все то время, что они дожидаются Пэнси, студентов не было видно, перестраховаться не будет лишним.

Малфой пожимает плечами, вглядываясь вдаль. Но Гермиона и так все понимает. Её рука ныряет в карман мужского пальто, быстро находит ладонь парня и, пока не стало боязно, переплетает их пальцы.

Драко кидает на Гермиону быстрый взгляд, но она отворачивается, усердно разглядывая что-то на другой стороне улицы, и Малфой следует её примеру. Им обоим проще сделать вид, что ничего не происходит. По крайней мере, сейчас. Не лучшее место и время, чтобы что-то обсуждать.

Он сжимает её ладонь крепче.

Гермионе вдруг в голову приходит мысль, что она не может представить Драко в обычной толстовке, джинсах и кроссовках, вместо водолазки, ворот которой выглядывает из-под пальто, брюках и ботинках. Если они выберутся живыми из этой передряги и не угодят в Азкабан, она трансфигурирует его вещи во что-то маггловское, потому что добровольно на примерку подобного Малфой вряд ли пойдет.

Она прячет улыбку в шарфе, но с лица стирается и намек на радость, когда на горизонте появляется одинокая женская фигура.

Пэнси торопливо двигается в их сторону, постоянно оглядываясь по сторонам, словно боится, что кто-то запустит проклятие в спину.

Они все облачились в максимально комфортную одежду – Малфой же, который вроде как направляется всего-навсего на семейный ужин, будет вынужден переодеться в Мэноре, чтобы предстать перед родителями в более официальном виде, – и это, должно быть, первый раз, когда Гермиона видит Пэнси в джинсах и ботинках без каблуков.

– Я не опоздала! – поспешно заявляет она, приблизившись к Грейнджер и Малфою.

– Не опоздала, – гриффиндорка глядит на наручные часы. – Есть еще семь минут.

Первым отправится Драко. Он прибудет за двадцать минут до назначенного для ужина времени, чего будет достаточно, чтобы привести себя в порядок, увидеть Далию и сообщить девушкам о её присутствии в Малфой-Мэноре. А значит, они могут относительно беспрепятственно проникать в поместье Эйвери.

– Ладно, – Гермиона переходит на шепот. – Отправь эльфа как можно скорее, ладно? У нас будет около часа, но все же…

– Хотелось бы убраться оттуда как можно скорее, – заканчивает Пэнси.

Гермиона лишь кивает.

Малфой сообщит о ситуации через домового эльфа – самый надежный для них способ передачи информации. Она помнит, как Кикимер безоговорочно слушался Гарри – если Драко прикажет молчать о происходящем, домовик сделает это. И пусть Гермиона надеялась, что эльф послушается скорее из преданности, нежели из страха, уверенности быть не могло, и от этого сердце неприятно сжималось.

Но другого варианта не было. Пользоваться Патронусом они не могли. Из их компании его умела вызывать лишь Гермиона и, говоря откровенно, ей очень не хотелось раздирать душу мыслями о причинах, не позволяющих Малфою и Пэнси вызывать призрачное существо.

На всякий случай они решили, что достаточно будет попросить домовика передать короткое, завуалированное послание – в конце концов, Нарцисса и Люциус тоже его хозяева, а им лучше не знать, что во время ужина в Малфой-Мэноре чужое поместье активно исследуется Гермионой и Пэнси. Домовые эльфы достаточно умные существа, чтобы найти лазейку и оповестить хозяевов о происходящем, а уповать на преданность Драко слишком рискованно.

Поэтому они заранее определили количество часов, на которые можно рассчитывать – в момент, когда они трансгрессируют из Хогсмида, связь оборвется. Гермиона не сможет послать Патронуса с сообщением о завершении миссии, поскольку в этот момент Малфой может находиться рядом с Далией и родителями, а он, в свою очередь, не станет рисковать еще одной отправкой эльфа уже в поместье Эйвери.

У Гермионы и Пэнси будет час. Час, во время которого Драко ни при каких обстоятельствах не отпустит Далию из Малфой-Мэнора, и во время которого её дом будет изучен вдоль и поперек.

Уже сейчас Грейнджер чувствовала, каким опасным и шатким являлся их план – только дунь, и этот карточный домик рухнет.

Но других вариантов не было.

Тело прошибла дрожь. Малфой, словно почувствовав это, слабо сжал её ладонь в своем кармане.

– Будьте осторожны, – в его голосе появились напряженные нотки. – Держите палочки так крепко, будто от этого зависит ваша жизнь, – потому что она и правда зависит от этого. – Сразу же убирайтесь оттуда, если что-то пойдет не так. Убегайте во двор и аппарируйте.

Все трое понимали, что ни Гермиона, ни Пэнси так не поступят, но девушки все же согласно кивнули. Малфой же сделал вид, что поверил. Только сжатые в полоску губы говорили о том, что он улавливал их ложь.

Гермиона с ужасом поглядывала на часы и следила за движением стрелок.

Ей казалось, что вот он, самый страшный момент – когда пальцы Малфоя разжались, её ладонь выскользнула из его, слизеринец отступил на несколько шагов, позволяя руке Гермионы покинуть теплый карман. Внезапно расстояние в несколько шагов показалось тысячами километров – протяни руку и наткнешься лишь на холодный воздух, словно Драко – проекция.

Она уже открыла рот, чтобы попросить Драко остаться. Рука дернулась в сторону предплечья парня. Остановить. Не дать уйти.

Он обернулся. Серые глаза встретились с шоколадно-карими.

Рука Гермионы безвольно повисла вдоль тела.

Ей пришлось сглотнуть стоявший в горле ком:

– Будь осторожен.

С тихим хлопком Малфой трансгрессировал, не отрывая взгляда от девушки.

Гермиону обдало обжигающе холодным ветром и таким же обжигающим осознанием – теперь Драко и вправду здесь нет.

***

– У тебя нет ощущения, что что-то не сходится?

Пэнси переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться. На её бледном и осунувшемся лице появился румянец – чуть ли не самый яркий признак того, что Паркинсон не является призраком. Гермиона надеется, что слизеринке станет немного легче, когда все закончится, поскольку день ото дня она выглядит все хуже и хуже.

– Пэнси, у нас вообще мало что сходится.

Мысли крутятся вокруг испарившегося несколько минут назад парня и том, насколько благополучно он добрался. Она вглядывается в темноту закоулков, ожидая увидеть появление маленького эльфа.

– Я о том, что Далия не кажется сумасшедшей в прямом смысле этого слова. Конечно, с её жизненной позицией решение согласиться на брак с бывшим Пожирателем не делает её смышленее, но…

Гермиона трет руками лицо.

Ей страшно.

Страшно от того, что домовик не появляется, что Пэнси вдруг начала размышлять о Далии. Грейнджер боится случайно обнаружить что-то, до чего они не додумались раньше, сейчас, когда Драко отправился прямо к этой девушке и чуть ли не сделал себя и свою семью приманкой.

– Я не знаю, Пэнси, – признается она. – Это ведь была только… теория. Единственная зацепка, которая у нас есть.

Гермионе кажется, что они трое позабыли об этом. Что поддались обманчивой надежде, сами додумали какие-то детали для того, чтобы не опустить руки.

Когда Малфой трансгрессировал, все стало куда реальнее, чем в момент планирования. И теперь Грейнджер действительно страшно.

Она прижимает к себе сумку, словно боится потерять её.

– Просто будем осторожными, – заключает Паркинсон. – Внимательными, но осторожными.

Они топчутся на месте еще несколько минут. Ужасающе долгих и наполненных тревогой минут, когда вдруг начинаешь сомневаться во всех принятых ранее решениях и отрицать все, к чему пришел вроде бы логическим путем. Гермиона ненавидит подобные моменты, но разговор не клеится – Пэнси дрожит от страха так же, как и она, и мысли её вряд ли намного позитивнее тех, что крутятся в голове Гермионы.

Возможно, стоило бы высказаться, но они обе молчали, скованные паникой от неизбежности риска.

А потом сбоку от Паркинсон звучит знакомый хлопок.

Обе девушки вздрагивают, поспешно оборачиваясь на звук. Их ошарашенные вздохи заглушает шумное и напряженное дыхание появившегося.

Перед ними стоит не маленькая фигурка домового эльфа.

Перед ними возникает Малфой.

Гермиона не успевает как следует испугаться, когда он выпаливает:

– Их нет. Родителей и Далии нет в Мэноре.

========== Глава 31. ==========

Мир сжался до размеров крохотной точки. Гермионе показалось, что весь воздух разом выкачали из окружающего пространства, хотя порывы ветра продолжали бить в лицо. Она хотела сделать глубокий вдох, но тело отказывалось подчиняться. Конечности начали неметь. Скорее всего из-за холода, но ей казалось, что причина в леденящем ужасе.

– Что ты имеешь в виду? – первой очнулась Пэнси.

Малфой был бледен, как смерть. Остекленевшие глаза замерли на одной точке, глядя куда-то сквозь Гермиону, и она могла поклясться, что слышит, как разнообразные мысли вертятся в его голове.