Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

Было странно стоять в компании слизеринцев и болтать. Вот так просто, словно и не было никакой вражды, словно не эта же Пэнси Паркинсон сводила Грейнджер с ума на протяжении шести лет обучения в Хогвартсе, и не этот Драко Малфой пытался сделать все, чтобы превратить не только жизнь Гермионы, но и всех гриффиндорцев в ад. А сейчас он – её партнер на балу, а его друзья не пытаются проклясть девушку одним взглядом.

Но больше всего поражало другое: почему же они так спокойной отнеслись к ситуации, в то время как Гарри и Рон едва в обморок не упали от удивления?

Искупление.

Возможно, слизеринцы действительно стараются. Возможно, благородные мотивы Гермионы распространятся дальше, чем на одну семью Малфоев. Быть может, они тоже заслуживают еще одного шанса?

– Сколько ты отдала за него? – прозвучал шепот у самого уха гриффиндорки.

От неожиданности она подскочила и едва не выронила бокал из рук. Пэнси вдруг оказалась рядом, а Малфой отвлекся на разговор с Блейзом и Тео. Он стоял в шаге от Гермионы, ведя оживленную беседу, но девушка уже дважды словила на себе взгляд серых глаз. Ей нравилось знать, что он наблюдает, хоть и эта мысль была живо выпровожена из головы.

– Больше, чем рассчитывала, – нервно усмехнулась Гермиона. Обсуждать стоимость платья с Пэнси казалось странным. И не потому, что они не были подругами, просто финансовое положение Паркинсонов даже после войны превышало самые смелые мечты Грейнджер, а она все еще ждала увидеть презрение в глазах слизеринки. Однако сумму все же озвучила.

– Оно того стоило, – ухмыльнулась Пэнси.

У Гермионы галлюцинации, или это комплимент? Она уж было собралась ответить тем же, но в поле зрения попала позолоченная фляга в руках Блейза. Он повернулся спиной к толпе и плеснул содержимое себе в бокал. Яркий оттенок сока практически полностью потускнел. Огневиски, если во фляге было оно, наверняка в несколько раз превышало количество тыквенного сока.

Грейнджер цокнула языком, бессильно качая головой.

– Ты не смогла бы контролировать их и при большом желании.

– Поэтому я даже не пыталась.

Пэнси сдавленно засмеялась и Гермиона ответила улыбкой. Разум кричал о том, что прямо сейчас пора бежать, ведь происходящее не вяжется с устоявшимися представлениями о слизеринцах, и будет лучше так все и оставить – достаточно одного Малфоя, – но идти девушке было некуда, да и компания оказалась неплохой. Она не могла говорить с Пэнси так же легко и расслабленно, как с Джинни, например, но они определенно не плевали друг в друга ядом, что само по себе является успехом.

– Чжоу заносит на поворотах, – до слуха донесся воодушевленный голос Тео. – Даже если слегка толкнешь…

– Со скоростью новенькой Молнии толкать не придется, – Блейз закатил глаза. – Пока она сообразит, куда лететь, мы будем праздновать победу.

Они обсуждали квиддич? Расписание матчей прилагалось вместе с графиком дежурств, который выдала Макгонагалл в самом начале семестра, и если гриффиндорка и окинула его взглядом, то забыла через несколько минут – Гарри и Рон перед каждой игрой пребывали в необычайно возбужденном настроении, так что приближающееся мероприятие Гермиона уж точно не пропустила бы. Но в последние недели на беззаботную болтовню практически не было времени, а те разговоры друзей, что Гермионе доводилось слышать, пролетали мимо ушей. Девушка сосредоточилась на других вещах.

Вероятно, прислушайся Грейнджер к болтовне гриффиндорцев, то была бы осведомлена о первом матче. Она даже не знала, какие команды играют. И все же речь шла об одной из её знакомых.

– Чжоу отличный ловец! – вдруг вставила Гермиона, приближаясь на шаг к парням. – Гарри говорил…

– Поттеру тоже не стоит расслабляться, – фыркнул Нотт, уже предвкушая вкус победы. – Его удача рано или поздно закончится.

– Дело не в удаче, Гарри хороший игрок. – она скрестила руки на груди, защищая друга, но Тео, ко всеобщему удивлению, без оскорблений и укоров начал перечислять слабые стороны Поттера, указывая на промахи в каких-то трюках, названия которых для Гермионы звучали как незнакомые заклинания. Единственный вывод, который удалось сделать – Гарри действительно стоит подготовиться. Кажется, Нотт неплохо изучил особенности его игры.

– Разве вы играете с Гриффиндором? – удивилась Пэнси.

– Первый матч с Рейвенкло, – покачал головой Малфой. Он выглядел наиболее спокойным, в то время как у Тео завязался бурный спор с Блейзом о том, стоит ли уделять столько внимания повадкам Чанг. – Не убейте друг друга до игры с Гриффиндором, – фыркнул он.

– Грейнджер, – Блейз махнул рукой в сторону Нотта, видимо, оставив попытки что-то доказать, и переключил внимание на Гермиону. – Говоря об игре с Гриффиндором, – глаза девушки расширились. Если он надеется, что она сможет помочь, то, к сожалению или счастью, гриффиндорка не располагала никакими сведениями. – За кого будешь болеть? – он игриво поиграл бровями, взглядом указав на Малфоя.

От столь неожиданного вопроса девушка опешила. Размышления о том, кому достанется Кубок по квиддичу, занимали последнее место в списке приоритетов. Матч казался таким далеким событием, что Гермиона и думать о нем забыла. И уж точно не планировала за кого-то болеть.

Но если придется (а ей придется) присутствовать на игре… Сложно представить, как Гермиона выдержит этот матч. Гарри получал её всецелую поддержку и любовь, но как быть уверенной, что сердце не сведет девушку с ума, когда Малфой выйдет на поле? Если бы у Гермионы была власть в этой сфере, она запретила бы им двоим приближаться к метле.

Их совместный полет не закончился ничем плохим, но тогда никакие мячи-убийцы не рассекали воздух.

От ответа Гермиону спас оркестр. Музыка вдруг оборвалась, а свечи, парящие над головами, пришли в движение и плавно переместились к центру Большого зала. Они замерли над сверкающей кроной дуба, погружая большую часть помещения во мрак и освещая лишь освобожденное от столов пространство вокруг дерева – его выделили для танцев. Гермиона вдруг вспомнила, что действительно не видела ни одной кружащейся под музыку пары, и вспомнила слова Рона про первый танец.

Как так вышло, что эта часть бала стала для неё сюрпризом? На собрании префектов танцы не обсуждались – все сосредоточились на правилах, так что, вероятно, автором идеи является Макгонагалл.

Заиграла незнакомая мелодия. Гермионе нравилось сочетание скрипки, виолончели и фортепиано, но она недостаточно хорошо разбиралась в музыке, чтобы узнать произведение. Наслаждаться же атмосферой это ничуть не мешало.

Некоторые студенты приходили в движение, другие робко отступали вглубь неосвещенной части зала.

– Потанцуем? – от хриплого шепота рядом с ухом в животе Гермионы начало покалывать. Малфой оказался куда ближе, чем можно было представить, и девушка задалась вопросом, стоял он так изначально или же подошел после того, как территория рядом с ними погрузилась во мрак.

– Я плохой танцор.

Грейнджер не была уверена, что готова к этому. Выйти на подобие сцены, где каждый мог со всех ракурсов разглядеть самую странную пару вечера. Её-то платье наверняка привлечет внимание – даже в свете свечей в комнате Гермионы серебро на подоле переливалось необычайно ярко, а залитый светом центр Большого зала усилит эффект в несколько раз.

Гермиона была уверена, что танец выходит за рамки их образа главных старост, пришедших исключительно ради контроля над ситуацией.

Правда, этот образ намеревалась поддерживать только гриффиндорка – Малфою было плевать.

– Не ты одна, – даже в тусклом свете различить ухмылку парня не составило труда.

Пэнси принялась подталкивать настороженного идеей танцевать перед всей школой Тео, но, видимо, разозлить спутницу для него было страшнее позора перед столькими студентами. Стоило Гермионе отвлечься на выражение паники на лице Нотта, как по руке вдруг расползлись знакомые электрические удары. Малфой невесомо коснулся пальцев девушки своими, и на этот миг она, кажется, перестала дышать. В груди начало пощипывать как от долгого бега, когда слизеринец переместился выше и в конечном итоге обхватил ладонь Гермионы своей.

Он взял её за руку.

Он взял её за руку!

Девушка пыталась сохранить остатки рационального мышления, но разум упрямо концентрировался лишь на ощущении сомкнутой ладони Малфоя вокруг её собственной. Гермиона не стала сопротивляться, когда он повел её сквозь заметно поредевшую толпу к освещенной части зала.

Они оказалась под кроной величественного дуба, вблизи оказавшегося еще более внушительным, а поток сыплющихся листьев увеличился. Гриффиндорка не успела обрадоваться тому, что, быть может, они вуалью скроют их странную пару, когда оркестр увеличил темп и другие студенты закружились в танце. На лице Драко все еще красовалась ухмылка, но ответить ему Гермионе не смогла из-за сосредоточенности на собственных шагах. Сердце тревожно забилось, на этот раз не из-за прикосновений Малфоя – он уверенно обхватил её за талию, и девушке пришлось опустить одну руку ему на плечо. Вторая же покоилась в его ладони.

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить азы вальса с четвертого курса. Тогда Грейнджер хорошо справилась и сейчас не должна оплошать.

Они последовали за танцующими студентами и быстро вписались в общий ритм. Малфой вел уверенно, хоть Гермиона и предполагала, что её дрожь может послужить неплохой преградой для приличного танца. Он не стискивал её ладонь, но держал достаточно крепко, чтобы гриффиндорка чувствовала опору.

– Ты соврал, – прошептала она, убедившись, что шум музыки помешает остальным парам разобрать слов.

– Я часто вру, Грейнджер. Конкретизируй.

– Ты сказал, что плохо танцуешь.

Это определенно было ложью. Драко не был мастером танцев, но двигался достаточно умело, чтобы не опозориться самому и вселить слабую, но уверенность в Гермиону. Ей удалось совсем немного расслабиться в его руках.

– Не было такого.

– Ты сказал, что не я одна плоха в танцах! – в своей голове Гермионе интерпретировала это как «я тоже плох».

– Да, но я говорил не о себе, – девушка была уверена, что он засмеялся бы, не кружись они сейчас вокруг толпы людей. Малфой кивнул куда-то в сторону и Гермиона, устремив взгляд в указанном направлении, увидела непривычно бледное лицо Нотта.

Если бы Грейнджер не знала, с каким выражением он шел за Пэнси на «сцену», то не обратила бы внимания на их пару, но она знала и едва не рассмеялась, осознав, каких усилий Тео стоит не выбиваться из общего ритма. Разве детишек аристократов не учат плясать на подобных мероприятиях?

– Последний раз я танцевала на Святочном балу, – призналась Гермиона, возобновив зрительный контакт с Малфоем и концентрируясь на движениях своих ног.

– С Крамом? – она кивнула, а Драко фыркнул в ответ.

В этот момент он вдруг отступил на шаг. До Гермионы вовремя дошел смысл его действий, хотя сердце забилось в тревожном ритме. Она не слишком уверенно прокрутилась, все еще хватаясь за руку слизеринца, как за спасательный круг, после чего одновременно с остальными девушками оказалась вновь прижата к своему партнеру.

Только сейчас несущественное расстояние между их телами привлекло внимание гриффиндорки. Возможно, она смутилась бы, не будь так занята желанием завершить танец на хорошей ноте. Никогда бы не подумала, что так отчаянно станет держаться за присутствие Малфоя рядом – в ту секунду, когда он отступил, Гермионе подумалось, что слизеринец прервет танец и уйдет.

Пока Драко вел её, тревога притуплялась.

– Я бы сказал, что удивлен, но это не так, – прервал молчание парень.

– Почему?

– Даже если представить, что ты каждый месяц посещаешь балы или хотя бы вечеринки, – Драко прервался, прижимая Гермиону теснее, чтобы аккуратно проскользнуть между танцующими со всех сторон парами. – То скорее бубнишь на всех из-за угла.

– Неправда! – что возмущало больше: правдивость его слов или тот факт, что она настолько предсказуема в подобных вещах?

– Расслабься, Грейнджер, – Малфой вновь перешел на шепот и, Гермиона может поклясться, танец не требовал столько близкого нахождения его лица рядом с её собственным.

Девушка прерывисто выдохнула, надеясь, что Драко не заметит вновь возникшую дрожь в руках. А она практически прониклась благодарностью к этому несносному парню! Конечно же, слизеринец не мог упустить момент и не поиздеваться.

Алкоголь в крови был в ничтожно малых дозах, и едва мог повлиять на разум Грейнджер, но она предпочла списать свое поведение именно на огневиски, когда во время очередного «прохождения» мимо танцующих пар, прижалась к Малфою в ответ. И отступать не стала.

Слизеринец, до этого следивший за движением окружающих, перевел взгляд на Гермиону. Блеск в серых глазах усилился. Причиной тому было чрезмерно яркое освещение, отбивающееся от сверкающих оранжевых листьев, кружащихся вокруг, или же нечто другое, знать мог только Мерлин. Но дыхание все равно сперло.

Он наклонился ближе. Девушка приказала себе оглядеться ради собственной безопасности, но взгляд отказывался перемещаться на других студентов. Вместо этого он скользнул ниже серых глаз. Лицо Драко не выражало никаких эмоций, но он мог не заметить её взгляда на своих губах.

Гермиона скорее увидела, нежели услышала его тихий, короткий выдох. Ничем не прикрытое удивление в карих глазах осталось незамеченным – Малфой продолжал испытывающе изучать её губы.

Какая-то часть мозга трубила в колокола, указывая на опасность ситуации. На этот раз Грейнджер была готова прислушаться, когда Драко в танце умудрился склониться еще ближе. Теперь он неотрывно смотрел в её глаза, чудом продолжая вести танец. Гермиона хотела того, что может произойти, несмотря на всю абсурдность ситуации, и была практически уверенна в намерениях Малфоя.

Но он отстранился так же резко, как прекратилась музыка.

Только сейчас она обратила внимание на прерывистость своего дыхания. Грудь слизеринца вздымалась так же тяжело – оставалось лишь надеяться, что для остальных это будет лишь последствием танца.

Гермиона слабо нахмурилась. Никто не смотрел. Вокруг вновь загудели возбужденные голоса студентов, но каждый переговаривался со своим партнером, медленно отдаляясь от раскидистого дуба. Свечи пришли в движение, вновь освещая весь Большой зал. Неужели вся её паника перед балом была бессмысленной? Исключая, конечно же, беспокойство за реакцию друзей.

Никому не было дела до главных старост. Гермиона мысленно обратилась к Мерлину, чтобы ничего не изменилось. Может, до конца вечера произойдет что-то ошеломляющее, и тогда ученикам уж точно будет что обсудить в понедельник.

Она разом осушила бокал, когда они оказались рядом со столом с напитками, невольно подмечая, как нелепо все же смотрится тыквенный сок в сверкающем стекле бокала для шампанского.

Тело по прежнему била дрожь, и Гермиона не была уверена, связано это с её неумелым вальсом или тем, что случилось по завершении. Возможно, она более восприимчива к алкоголю, чем предполагала? Но насколько нужно быть подверженной его влиянию, чтобы от одного коктейля сомнительного качества пустить в голову мысль о публичном поцелуе с Малфоем? Благо, сейчас в её напитке не было ничего, кроме сока – Гермиона начинала сомневаться в своем состоянии здраво мыслить.

– В тебе сейчас прожгут дыру.

Она прослеживает за взглядом Драко и чувствует, как от волнение подскакивает давление. Джинни, почему-то одна, стоит у одного из окон метрах в десяти, и неотрывно смотрит на Гермиону. Как жаль, что свечи уже осветили Большой зал. Быть может, в темноте она не чувствовала бы такую вину за то, что не может прочитать эмоции во взгляде подруги. Было бы легче просто не видеть друг друга.

Но Гермионе приходится слабо кивнуть Малфою и двинуться в сторону Уизли. Она понятия не имеет, куда делись Гарри и Рон, но слава Мерлину, что их не оказалось рядом.

– Что происходит? – выпаливает Джинни, стоит Грейнджер оказался в шаге от её.

– Мы пришли как главные старосты, – заученная ложь легко срывается с губ. Однако же они обе осознают глупость этих слов.

– Гермиона, – с опаской произносит Джинни и медленно качает головой.

Грейнджер ошибалась в своих суждениях. В взгляде Джинне никогда не было разочарования – она напугана. И её настроение, как смертельная болезнь, передается воздушно-капельным путем. Ладонь начинают потеть. Гермиона ошиблась и в тот момент, когда приняла решение пустить все на самотек. Теперь у неё не было ни стратегии, ни смелости. Проще говоря, никакого преимущества перед догадками Уизли.

– Со стороны это выглядит дико, но все в порядке. Он в порядке, – ложь. Сколько раз Малфой намеревался убить её? Гермиона подозревает, что безрассудная идея усадить её на метлу и поднять в воздух тоже была одним из способов. – Я имею в виду, он больше не психует и не называет всех неугодных грязнокровками, – со вторым спорить бесполезно, а вот первое, наверное, все же преувеличение.

Она предполагала, что хуже ужаса на лицах Гарри и Рона сегодня ничего не будет. Но в очередной раз за последние пять минут осознает свою ошибку. Если бы в зале было тише, Гермиона совершенно точно могла бы расслышать удары сердца Джинни и свои собственные, настолько сильно колотилось сердце. Подруга стремительно побледнела и Грейнджер всерьез забеспокоилась о её состоянии.

– Это же не он? Тот придурок – это ведь не Малфой?

Пропитанный надеждой голос Джинни кинжалом вонзался в сердце Гермионы. Можно было соврать. Несмотря на доводы рассудка, Уизли слишком хотела верить в правдивость своих слов, а потому без промедлений выдала бы желаемое за действительное, ответь Гермиона положительно на её вопрос.

Но от лжи реальность не изменится.

– Да, – она видит мольбу во взгляде Уизли и чувствует себя куском дерьма, отмахиваясь от неё. – Это он.

– Нет, Гермиона. Нет.

Она физически чувствует потребность оправдать Малфоя: сердце трепыхается в груди, а невысказанные слова комом встают в горле. Грейнджер борется с чувством стыда, убеждая себя, что имеет полное моральное право послать к черту вину из-за всего того, что произошло между ними со слизеринцем. В конце концов, она не сделала ничего предосудительного. Наверное.

– Мы разговаривали как нормальные люди, – начинает Гермиона, приближаясь на шаг ближе и обхватывая дрожащие плечи подруги. – Он выслушал бредовый рассказ о моих родителях, даже… Даже помог справиться с эмоциями. Малфой не так уж и плох, Джинни.

Но подруга отрицательно качает головой, с неподдельной паникой вглядываясь в глаза Гермионы. Она обхватывает предплечья Грейнджер руками и чересчур крепко сжимает, вероятно не замечая этого.

– Он Пожиратель, Гермиона.

– Больше нет Пожирателей.

– Ты знаешь, что это не так. На нем метка.

– Волан-де-Морта больше нет, – чеканит Гермиона, а Джинни вздрагивает при звуке его имени. – Я не могу говорить за других, но Малфой не вспоминал о чистоте моей крови с начала учебного года, – Он не выглядел осуждающе, целуя меня.

– Это неправильно, – упрямо качает головой Уизли, а Гермиона не может ни возразить, ни согласиться. В конце концов, она сама не знает, что теперь правильно. – Он разобьет тебе сердце.

– Разве не ты говорила, что это не смертельно?

– Я не подозревала, что мы говорим о Малфое! – громче необходимого произносит Джинни и обе девушки начинают озираться по сторонам. Гермиона не уловила, в какой момент заиграла озорная музыка, но благодаря ней большая часть студентов ускакала на импровизированную сцену.

Внимание Грейнджер вновь переключается на подругу.

Осуждать её гриффиндорка не может, и лишь надеется получить в ответ то же. Джинни не обвиняет и не злится, но испуг во взгляде передает всю степень плачевности ситуации. Если Уизли не может понять, то кому тогда довериться Гермионе? Она не планировала становиться одной из тех, кто обсуждает парней или девушек в коридорах Хогвартса, но наивно рассчитывала на советы. Единственный совет, который Джинни могла дать – это бежать как можно быстрее.

И Гермиона рада бы. Вот только даже сейчас позвоночником ощущает присутствие Малфоя неподалеку и вспоминает его уверенные движения во время танца. За весь вечер у него была уйма возможностей поиздеваться и, исключая подтрунивания, он не воспользовался ни одной (хотя Грейнджер уверена, что её вальс – то еще зрелище для аристократа).

«Ты не выглядишь удовлетворенной своим выбором».

Возможно, Драко удается читать каждого человека как открытую книгу, и для него это ничего не значит, но Гермиону никто не мог прочитать, даже она сама. До вчерашнего дня. Ей не нравились посаженные словами слизеринца ростки сомнений, но бессмысленно врать, что она сама не осознавала того, что попросту шагает по протоптанной Гарри и Роном дорожке. Стоило отмахнуться от его слов, насколько правдивыми бы они ни были, как она делала и раньше, но в ситуации с Малфоем все было по-другому. Гермиона не знала что именно, но, возможно, сам факт того, что это Малфой.

Она пыталась защитить его. Пытается до сих пор: на поле для квиддича, на поле боя за его семью.

Она позволяла и позволяет ему те вольности, за которые, по-хорошему, следовало влепить затрещину. Мерлин, она согласилась пойти на бал вопреки здравому смыслу, а десять минут назад была готова поцеловать его при всех студентах.

А еще он больше не называл её грязнокровкой. Он не называл её так.

Дело дрянь.

– Он мне нравится.

И шепот звучит громче, чем топот студентов, гул голосов и игра оркестра.

Вокруг все замирает, когда Джинни и сама Гермиона пытаются осознать, что она сейчас сказала.

Грейнджер хочет засмеяться, но смех получится нервным. Все похоже на нелепую комедию с ней в главной роли. Не верит, что действительно произнесла это. Возможно, разбушевавшаяся фантазия сыграла злую шутку?

Джинни, кажется, забывает не только о своей панике, но и том, что нужно дышать. Когда она открывает рот, чтобы что-то сказать, Гермиона уже пятится от неё, как от прокаженной.

Она не могла признаться в этом.

Только не тогда, когда подобные слова находились под запретом даже в мыслях. Не тогда, когда Джинни стояла рядом. Грейнджер не собиралась делать этого.

Чей-то ботинок наступил на сжимающиеся на краю пропасти пальцы девушки и она с тихим свистом полетала на дно той ямы, которую сама себе и выкопала.

Это был конец.

***

Гермиона намеренно избегает Малфоя, зная, что он ищет её. Два или три раза встречает Пэнси и Блейза и на их указания о том, где находится Драко, неестественно широко улыбается и кивает. А потом направляется в точности в противоположную сторону. Они, должно быть, считают Гермиону полной идиоткой, не способной ориентироваться даже в Большом зале, но это последнее, что её заботит.

Как она может смотреть ему в глаза? Малфой не ведает о признании, но Гермиона своих слов не забудет.

Она не планировала заходить так далеко. Она не планировала и до поцелуев доходить, но вот как вышло! Принятие собственных чувств многое объяснило бы в поведении Гермионы, но она настойчиво отказывается верить в это и тратит все силы на отрицание.

Быть может, она неправильно интерпретировала свое отношение к Малфою? Возможно, с ней просто что-то не так, учитывая, что отношения с Роном так же были странными: Грейнджер отчаянно пыталась перескочить прочерченную ими черту дружбы и перейти к чему-то большему, но все и всегда шло наперекосяк. В этом не было вины Рона или Гермионы, просто для дружбы они годятся больше, чем для отношений.

Может, она спутала влечение с симпатией. Или же её симпатия вызвана исключительно влечением.

Гермионе нужно было скоротать час до одиннадцати, и когда младшекурсники с недовольными минами начали собираться у входа в Большой зал, она поспешила отправиться с гриффиндорцами по коридорам Хогвартса до того, как возле слизеринцев появится их предводитель. Парвати пообещала еще раз обойти зал, на случай, если особо хитрые дети попытаются затеряться в толпе, но, пересчитав учеников в гостиной, Гермиона решила, что все на месте.

Пришлось пригрозить Филчем и Кровавым Бароном, чтобы младшекурсники не вздумали разгуливать ночью по школе. Полная Дама любезно согласилась сообщить Макгонагалл, если случится непредвиденное.

Гермиона замерла посреди коридора, не в силах заставить себя двинуться в сторону Большого зала. Она не могла вернуться на бал. Не для того, чтобы снова избегать Малфоя. И встретиться с ним тоже отказывалась. Должно быть, сейчас Грейнджер поступает как дерьмовый человек – передозировка чувством вины за один вечер.

Гермиона нервно стянула с ног обувь, раздражаясь от цокающего звука каблуков. Пол коридора был холодным, но она упрямо продолжила идти к Башне старост, ненавидя свое платье за исходящий от него свет. Ей хотелось спрятаться, но сложно быть незаметной, когда одежда сверкает серебром. Несколько часов назад ей нравилось это свечение.

Камин в гостиной не был зажжен, но, привыкнув к сквознякам за пределами Башни, Гермиона не обратила внимание на холодный воздух помещения. Хотелось швырнуть туфли в огонь вместе с платьем, но первые были подарком, а второе слишком большой роскошью, чтобы позволять себе подобные вольности. Поэтому девушка просто оставила обувь возле дивана и, оперевшись на подлокотники, устало вздохнула.

Она совершила ошибку и не имела ни малейшего представления о том, как все исправить.

От прозвучавшего стука в окно сердце совершило кульбит и Гермиона едва не подскочила. И почему почта постоянно приходит сюда?! В темноте разглядеть птицу проблематично, но стук клюва по стеклу уже отпечатался в памяти. Грейнджер двинулась вперед, ожидая увидеть огромного филина, но вместо этого в гостиную влетает небольшая сипуха.

Она сразу узнает её и в груди неприятно сдавливает. Птица Перси.

Сумка Гермионы осталась в комнате, потому сипуху приходится оставить без лакомства, но она все равно позволяет погладить себя, прежде чем отдать конверт и скрыться в темноте ночи.

Ветер врывается в помещение и Грейнджер захлопывает окно, поежившись от холода. Свет луны не попадает в комнату, а потому гриффиндорке придется зажечь свечи или камин, чтобы прочитать послание, но она неуверенно мнет конверт в руках.

Мог ли Перси сообщить плохие вести в письме? Или просит о встрече? А может, Гермиона просто параноик, и на самом деле все уже решилось?

В любом случае, узнать ей не суждено. Тяжелый стук каблуков раздается позади и девушка прячет письмо в одну из книг быстрее, чем успевает сообразить, в какую неловкую ситуацию сейчас попадет.

В панике оборачивается, сквозь мрак различая силуэт Малфоя, и гадает, заметил ли он странности в её поведении. Впрочем, странного за вечер произошло не мало, так что, если и заметил, мог списать на что угодно, помимо таинственного письма.

Если бы птица задержалась в гостиной хоть на несколько минут, Драко, вероятно, узнал бы о письме. И пусть копаться в чужой почте не в его стиле, Гермиона планировала оставить свою переписку в тайне, учитывая её содержание.

– Какого черта, Грейнджер? – какое «неожиданное» начало разговора. – Я как придурок ношусь по Большому залу, а потом выясняется, что ты нахер свалила!

– Мы можем обсудить это позже?

Она совершенно не придумала подходящую отговорку. Да и отговорки – её слабое место, по всей видимости.

– Нет, мы обсудим это сейчас, – Малфой делает несколько шагов от входа, а Гермиона борется с желанием отступить. Не следует подпускать его ближе, если планирует оправдаться. Для этого нужна трезвая голова.

– Я не хочу это обсуждать! – что она там говорила про трезвую голову?

Гермиона с отчаянием всплескивает руками в воздухе, отводя взгляд. Даже в темноте заметен пылающий в глазах слизеринца гнев.

Я облажалась, Малфой.

– В таком случае изначально не стоило ебать мне мозг и идти вместе!

– Так это я виновата? – возмущенно восклицает Грейнджер. Кулаки Драко сжимаются, как и её собственные. Отлично, сейчас они убьют друг друга. – Ты пригласил меня!

– Вот именно! – Малфой буквально кричит, но гриффиндорка не чувствует опасности. Либо парень разучился угрожать, либо инстинкт самосохранения окончательно покинул Гермиону. – Я пригласил тебя, а ты свалила.

Они оба тяжело дышат из-за раздражения и криков, но девушка замолкает после его слов. С этим она спорить не могла (хотя очень хотелось, просто ради того, чтобы позлить его), как и отрицать бестактность своего поступка. И тем не менее уступать Гермиона отказывалась. Возможно, следует поменьше общаться с Малфоем – она начала перенимать его привычку отрываться на других людях по причине своего дурного настроения.

– Я поссорилась с Джинни из-за тебя! – по правде говоря, они не то чтобы ссорились, но Грейнджер не была уверена, что подруга захочет разговаривать с ней еще как минимум неделю.

– Ахуенно, наверное, винить во всем других, Грейнджер? Очень удобно, да?

Она открыла рот, чтобы возразить, но лишь безмолвно шевелила губами. Малфой был прав и они оба это знали. Он не виноват в том, что Гермиона взболтнула лишнего, что в принципе допустила подобные мысли. Но он был виноват в том, что плавил её мозг и заставлял сердце вылетать из груди.

Драко сводил с ума и никакие зелья не смогли бы справиться с этим. За исключением, возможно, напитка живой смерти, но и тогда он, вероятно, беспокоил бы спящее сознание девушки и вынуждал проснуться.

И за это Гермиона ненавидела и желала его.

Малфой – тот, от кого следует держаться подальше, но разве он сам не говорил о безрассудности гриффиндорцев? Что ж, Грейнджер выбрала правильный факультет.

Она искреннее возрадовалась тому, что избавилась от обуви, потому что босиком бежать было куда удобнее, чем на каблуках.

Малфой подхватил её за талию как только расстояние между ними сократилось до нескольких сантиметров. Одна его ладонь тут же переместилась на подбородок девушки и Гермиона уже не была уверена в том, что она решила поцеловать его.

Но это было и не важно – трепещущее ощущение в животе резво отозвалось на ласки Малфоя. Стоило его языку скользнуть между её губ, мысли о том, кто же стал зачинщиком поцелуя, вылетели из головы.

Драко действовал резче, чем обычно: сильнее прикусывал губы, грубее прижимал к себе, и Гермиона ненавидела тот факт, что отвечает с тем же напором. Малфой придерживал её за талию, но Грейнджер все равно приходилось приподниматься на носочках, чтобы обвить его шею руками.

Она сойдет с ума, сойдет с ума.

– Грейнджер, – прорычал он, словно предупреждая, но Гермиона лишь недовольно зашипела в ответ и надавила на его затылок, вынуждая склониться ниже и возобновить поцелуй.

Она уже обо всем рассказала Джинни. Уже поссорилась с мальчиками. И они с Малфоем танцевали на глазах у всей школы. Так какая теперь разница?