Текст книги "Укройся в моих объятиях (СИ)"

Автор книги: Fenya_666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 49 страниц)

Он не остановится.

Это осознание напугало даже больше, чем сказанные Драко слова. Он не станет ждать и строить планы, ринется прямо в руки Далии, следом за родителями. Она никогда не скажет об этом Малфою, но в чем-то они с Гарри очень похожи – если дело касается близких, тот тоже сначала делает, а потом думает.

От страха свело живот. Гермиона сжала край своей сумки, пытаясь побороть дрожь в руках.

– Ты слышала, – он переводит неживой взгляд на Паркинсон. – Домовики сказали, что закончили приготовления и родители отправились дожидаться Далию в зале. Очевидно, она успела добраться до Мэнора раньше, чем я.

Гермиона вдруг заметила, что из-под мужского пальто торчит не ворот водолазки, а расправленный ворот белой рубашки. Видимо, эльфы сообщили новость непосредственно перед тем, как парень, переодевшись, двинулся к месту встречи. Гриффиндорка не рискнула спрашивать, заметил ли он следы борьбы. Если бы что-то такое обнаружилось, Драко непременно сказал бы об этом.

Ладони Малфоя сжались в кулаки, на скулах заиграли желваки. Гермиона инстинктивно двинулась вперед, к нему, и замерла на полпути. Что она может сделать? Что ей следовало бы сделать?

Драко, взглянув на неё, уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Грейнджер мгновенно его перебила:

– Я пойду с вами.

Брови парня хмурятся, а гриффиндорка понимает, что попала прямо в цель. Будь его воля, вернул бы её в Хогвартс, но это полное сумасшествие – если Далия догадалась об их плане и похитила Малфоев (а она наверняка догадалась, поскольку было бы крайне глупо похищать родителей Драко в тот день, когда он прибудет в Мэнор и наверняка заметит их отсутствие), девушка ждет их. Или только Драко. Но она опасна и отправляться в логово врага одному – худший план из возможных.

Это Гермиона и поспешила озвучить.

– Я не собирался идти один, – хмурится Малфой. – Пэнси и я… Грейнджер, тебе не обязательно быть там.

Ох, ну конечно.

Пэнси должна отомстить. Пэнси необходимо расквитаться за гибель родителей. Малфой должен вернуть своих. А еще они оба хотят уберечь Тео, а потому постараются отыскать и Нотта-старшего.

Ей же абсолютно… абсолютно нечего там делать.

Но проблема в том, что есть.

Драко.

Она не сможет сидеть в Хогвартсе и ждать, когда придет весть о найденных Пожирателях или об их трупах. Не станет просто верить и надеяться, что все пройдет хорошо. Малфой – умелый волшебник, как и Пэнси, но они точно не бессмертные. Как и Гермиона, впрочем, но она… Просто помешанная на контроле девушка, если вам угодно, и намеренна проконтролировать, чтобы они трое выбрались из этой передряги живыми.

Она не отпустит Драко одного. Драко и Пэнси.

Даже если придется зубами и ногтями впиться в их плоть и аппарировать, как груз. Она сойдет с ума, если останется в стороне.

– Не зли меня, Малфой, – Гермиона никогда не думала, что собственный голос может звучать так зловеще. Предупреждающе.

Паркинсон хмыкает, привлекая к себе внимание. Она помалкивала, пока Драко пытался испепелить Гермиону взглядом, и теперь, напомнив о своем присутствии, переключила гнев слизеринца на себя, сказав:

– Может, поторопимся? Времени не так уж и много.

Пэнси хватает Гермиону под локоть, тем самым ставя точку в обсуждении. Малфой взирает на них убийственным взглядом, а Грейнджер захотелось рассмеяться, что совершенно не уместно в данной ситуации.

Пэнси встала на её сторону.

Та самая Пэнси Паркинсон, которую несколько лет назад Гермиона называла мопсом, а та, в свою очередь, относилась к Золотому трио, как к приклеившемуся к подошве туфель дерьму.

Грейнджер крепче прижимается к слизеринке и протягивает Малфою ладонь.

Возможно, это неправильно. Даже эгоистично, но Гермионе плевать. Она практически наверняка смогла бы понять чувства Драко, ведь, случись подобная ситуация с ней, оградить дорогого человека от возможной угрозы стало бы чуть ли не самой основной целью. Она предпочла бы подставиться сама, нежели толкнуть в объятия опасности близких.

Она смогла бы понять его чувства, если бы позволила себе хоть на миг задуматься об этом. Но Гермиона делает глубокий вдох, на це́пи замыкая в глубине сознания мысль, что заставляет Драко волноваться еще сильнее.

Сегодня она позволит себе быть жестокой, если это спасет их всех. Если это поможет уберечь его.

Малфой переплетает их пальцы, приближаясь к Гермионе на шаг ближе. А через мгновение их словно сдавливает со всех сторон, внутренние органы скручивает узлом, и невидимая сила аппарации тащит всех троих прочь из Хогсмида.

***

Вокруг обширного строения царит другая атмосфера. Все трое опешили, внезапно оказавшись практически в кромешной тьме. Им пришлось простоять на месте, не отпуская друг друга ни на шаг, еще несколько минут, прежде чем глаза привыкли ко мраку.

Гермиона плохо видела детали выросшего перед ней особняка, но для какого-никакого успокоения оказалось достаточно того, что по периметру территории не было живой изгороди и никаких заборов – будет проще уносить ноги в непредвиденной ситуации. Хотя вся их ситуация непредвиденная.

Очевидно, они оказались на противоположной от главного входа стороне – судя по высившемуся в центре высохшему круглому фонтану, сухим кустарникам, некогда имевшим привлекательную форму, здесь было что-то вроде топиарного сада. Но то, что раньше имело привлекательный вид, сейчас походило на развалины.

Малфой, чья рука все еще крепко сжимала ладонь Гермионы, зашагал вперед. Грейнджер машинально потянула за собой Пэнси, не позволяя её руке выскользнуть из-под локтя.

Вокруг мертвенная тишина. Сад не освещался, как и территория вблизи поместья, но Гермиона все равно принялась оглядываться по сторонам. И через мгновение заметила свою ошибку: видимо, сад раньше все же был огражден – в другом его конце виднелось нечто похожее на низкую живую изгородь, некогда окружавшую периметр, но сейчас кустарники оказались буквально вмяты в землю, лишь в некоторых местах остались следы прежней красоты.

Грейнджер поежилась, представив, кому могла взбрести в голову мысль подобным образом поиздеваться над природой. Вряд ли за тот период, что Эйвери-старший находится во Франции, могло произойти подобное естественным путем. Растения определенно погибли бы за год без должного ухода, но то, что предстало перед глазами Гермионы – это чья-то вымещенная злость, а не природное увядание.

Полуразрушенная беседка справа от девушки стала последним доказательством. В неё словно раз за разом запускали бомбардой.

Малфой свернул с дорожки, ведущей от сада в дом, лишив Грейнджер возможности лицезреть окружавшие их ужасы.

Даже ветер, казалось, не рискует проникать на эту мертвую территорию. Со стороны могло показаться, что поместье необитаемо – в окнах не сверкало ни одного огонька. На кирпичных стенах висели уличные фонари, но ни один не горел, и все же Драко старался держаться подальше от каменных дорожек, словно в любую минуту мог внезапно зажечься свет и их местоположение сразу же раскроют.

Они беспрепятственно покинули сад, выйдя к обсаженной низкими – они были чуть выше Гермионы, – деревьями подъездной аллее. Кое-как удалось скрыться среди редкой листвы, и только тогда они расцепили цепочку из рук.

– Придется заходить через главный вход, – скрипя зубами, прошептал Малфой. Очевидно, ему так же неприятно осознавать, что вход и выход у них только один. – Остальные двери заколочены.

Гермиона только удивленно приподняла брови. Она видела веранду по дороге из сада, через которую наверняка можно было попасть в дом, но едва ли могла разглядеть что-то дальше ступеней. Похоже, зрение ловца куда превосходит её собственное, раз Малфой умудрился заметить в глухом мраке заколоченную дверь.

По выражению лица Пэнси было понятно, что ей ситуация нравится не больше, чем Драко, но едва ли у них есть выбор. Попытаются проломить себе вход и ни о каком тихом проникновении не придется даже мечтать.

Хотя судя по тому, что Далия наверняка ожидает их прихода, любое появление не будет тайным.

– Если что пойдет не так – уносим ноги. Не пытайтесь строить из себя героев в безвыходной ситуации, – Пэнси оглядывает их предупреждающим взглядом, словно её слова относятся только к Гермионе и Драко. – Я не меньше вашего хочу найти отца Тео и твоих родителей, Драко, но если словим аваду, никакие благородные порывы не спасут.

Пэнси замолкает и вокруг воцаряется гнетущая тишина. Никому из них нечего добавить. Даже Гермионе пришлось признать, что разработка плана – вещь бессмысленная. Они знают, что вход и выход лишь один, а что внутри поместья – неизвестно. Одна ли там Далия, или у неё есть сообщники? Они поджидают у самых дверей или спрятались в глубине дома? Знают ли, что Малфой придет не один? Что сделают, если…

– Ладно, – Паркинсон кивает в сторону ведущей к поместью дорожке. – Пойдем.

Она первая движется вперед, оставляя на несколько шагов позади Малфоя и Гермиону. Гриффиндорка не замечает, кто первый дергается в сторону другого, но через мгновение их с Драко ладони снова сплетаются. Они не отрывают глаз от дороги, но напряжение слегка спадает. Только вот Грейнджер чувствует, что оно нахлынет с новой силой, когда Малфою придется отпустить её. Когда ей придется отпустить его.

До двойных дверей они добираются за считанные минуты, подгоняемые мрачным предчувствием, и замирают, уставившись на борозды в дереве, словно кто-то пытался вломиться в поместье и использовал для этого не самые цивилизованные методы. Малфой не дает лишней минутки на раздумья – его ладонь смыкается на ручке и надавливает.

Дверь неслышно распахивается. Никакого скрипа, вопреки ожиданиям Гермионы, не последовало. Только вот отозвавшаяся тишина ничуть не успокаивает.

Они оказываются в огромном помещении. Отсутствие света не мешает разглядеть широкую лестницу посредине комнаты, и два арочных проема по обе стороны от неё. Никаких ковров, штор на окнах, мебели, хоть чего-то, способного придать дому уют. Гермиона чуть не рассмеялась от абсурдности своих мыслей. Уют! Как же!

По негласной команде они одновременно достают палочки из карманов, до побеления костяшек сжав древко. Каждый шаг сопровождается звучанием в голове одного за другим защитных заклинаний, словно Гермиона боится забыть их. Ей кажется, что из пространства под лестницей, скрытого тьмой, в любой момент может выскочить враг.

Сейчас, оказавшись в этом жутком, пахнущем влагой и гнилым деревом месте, Грейнджер как никогда ясно осознала глупость их поступка. Заявиться сюда «отрядом» из трех, пусть и ловких, человек, навстречу той, кто, предположительно, похищал и истязал взрослых, даже побывавших на войне волшебников. Драко, Пэнси и Гермиона выглядят кучкой идиотов, если глядеть со стороны.

Но так же ясно она понимала, что у них едва ли был выбор: обратившись за помощью в Министерство дожидаться активных действий пришлось бы слишком долго (если не для пропавших Малфоев, то для Нотта-старшего, время которого могло оказаться на исходе, если уже не истекло, было бы поздно), либо же можно было не дождаться вообще. У них нет союзников, готовых рисковать ради бывших Пожирателей, как нет и убежденности, что этот след – верный, и Далия Эйвери действительно преступница.

Пока все указывало на то, что поместье безлюдное, и, честно говоря, Гермиона смутно представляла, как здесь можно жить. Вдруг логово Далии даже не здесь? Если по территории расставлены ловушки, дожидающиеся их?

Малфою приходится отпустить её ладонь, но через секунду Грейнджер хватается за запястье Пэнси, притягивая её ближе. Гриффиндорке кажется, что кто-то из них двоих может исчезнуть, если отойдет на слишком большое расстояние от Гермионы.

Впрочем, держаться рядом бессмысленно. Они все понимают это. Паркинсон слегка сжимает плечо Гермионы, а та надеется, что это немой знак поддержки, а не предупреждение.

Тусклый лучик света зажигается на палочке Малфоя. Девушки следуют его примеру и вскоре комнату заливает режущим глаза светом. Люмос горел слабо, но по сравнению с царившим до этого полумраком глазам требовалось время для привыкания.

Гермиона тихими шагами двинулась влево, к арочному проему, почувствовав, как напрягся Малфой за её спиной. Очевидно, ему так же непросто держать дистанцию, как и ей.

Луч осветил небольшое пространство перед девушкой и она оглядела небольшую комнату, в которой находилась еще одна лестница, только узкая. Гермиона не рискнула переступать порог комнаты, только поглядела на распахнутую настежь дверь напротив, ведущей, очевидно, в гостиную. Что в комнатке с узкой лестницей, что в гостиной полы были покрыты слоем пыли. Никаких следов, словно сюда и не заходил никто.

Она обернулась.

Пэнси изучала лестницу с такими видом, словно надеялась найти скрытую в ступеньке кнопку для открытия тайной комнаты. Хотя может и надеялась.

Малфой же замер между двумя девушками, сосредоточенно поглядывая то на одну, то на другую. Напряжение в его теле ясно свидетельствовало о том, что парень ждет нападения в любую секунду. Выставленная вперед палочка словно ждала малейшего шороха, чтобы запустить в ту сторону недоброе заклинание.

Гермиона поспешно отходит от арочного проема, подходя к Драко.

– Там повсюду пыль, – шепчет она, но в зловещей тишине поместья слова звучат как вопль. – Не похоже, чтобы теми комнатами кто-то пользовался.

Малфой кивает, опуская руку на спину Грейнджер и подводя её ближе к Пэнси. Слизеринец остается стоять чуть позади, словно ожидал, что в любую секунду придется загораживать девушек собой.

Ей невероятно льстит такая забота, но, видит Мерлин, она прибьет Малфоя, если он кинется под заклинание.

Заводит руку за спину, грубо ухватившись за плотную ткань пальто, и буквально подтаскивает Драко поближе, вынуждая стать рядом. Хмурый взгляд прожигает дыру в виске Гермионы, но она не поворачивается в сторону его обладателя. Пусть зыркает, сколько душе угодно. Она умрет от сердечного приступа из-за страха за него раньше, чем успеет словить аваду.

– Лестница чистая, – бормочет Пэнси. – Вот ей явно пользовались.

Малфой двигается к правой арке. Присев на колени, поднимает палочку над полом, внимательно осматривая доски и комнату в принципе.

– Чисто, – только и говорит он, возвращаясь к девушкам.

– Значит, нам туда? – её слова звучат как вопрос, хотя Гермиона надеялась сказать это более бодро. Но никакой уверенности в голосе нет.

Вдруг становится ужасно страшно отдаляться от входной двери. Переступить порог одной комнаты, попасть в другую, возможно, пройти еще несколько коридоров. И с каждым шагом увеличивать расстояние между ними и единственной возможностью выбраться из поместья.

Гермиона до боли впивается ногтями в нежную кожу ладони, стараясь выгнать страх из крови. Нет, она – гриффиндорка, и бояться – это порочить честь факультета.

Мысленные мотивационные речи не помогают.

Тогда она обещает, что бомбардой пробьет себе и Драко с Пэнси выход из этого дома кошмаров, если ситуация того потребует. Она сделает всё, лишь бы они выбрались из этой передряги.

Все трое двинулись в указанном Малфоем направлении, но не успели сделать и двух шагов, как позади послышался негромкий стук. И тут же умолк.

Ноги словно приросли к деревянному полу. Драко обернулся сразу, а Гермиона уговорила тело повиноваться указаниям мозга только спустя пять секунд.

Она оглядывает комнату, которую они даже не успели покинуть, прежде чем начали происходить пугающие вещи. Света трех палочек достаточно, чтобы убедиться – в помещениях поблизости никого нет. Гермиона вдруг подумала, что ужас её обусловлен не только присутствием возможной жестокой убийцы, но еще и нелепыми страхами из детства. Даже наличие магии в руках не мешало ей бояться всяких призраков, которыми пугали маггловских детей. Что за нелепость?

Но она предпочитает бояться полтергейстов, нежели сумасшедшей убийцы. Первых как минимум не существовало.

Стук повторился. Сердце Гермионы с готовностью отозвалось на этот звук – так быстро оно никогда не колотилось.

Малфой направляет палочку в сторону широкой лестницы, двинувшись туда, и Грейнджер наконец понимает, откуда прозвучал шум.

Под лестницей находится небольшое пространство, которое должно было служить укрытием для чудищ, как решил её воспаленный мозг, когда они только вошли в поместье. На деле же оно служит своеобразным коридорчиком, только таким узким, что протиснуться туда может только один человек. И в конце этого прохода виднеется закрытая деревянная дверь.

Ловушка. Это ловушка.

Драко бросил луч света ниже, освещая не дверь, а пол. Гермиона поняла, зачем он делает это.

– Никакой пыли, – констатирует факт Малфой. Его рука взметнулась к небольшому настенному канделябру, который Гермиона не сразу заметила. – Воск теплый, – Драко касался свечи с таким видом, словно может заразиться от неё какой-то гадостью. Гермиона очень его понимает.

Если воск теплый, выходит…

– Не кажется ли вам, что кто-то намеренно потушил все свечи в доме? – Пэнси опережает её, высказав догадку. Впрочем, самого важного и пугающего она не добавила:

– Будто нас ждали, – заканчивает за неё Гермиона.

Ловушка, ловушка.

Стук повторяется.

– Держитесь позади, – бросает через плечо Малфой.

И как только он делает шаг по узкому проходу, шум звучит снова.

Парень замирает, как и Пэнси с Гермионой.

Их сердца бьются так быстро, что Грейнджер без труда списала бы раздававшийся откуда-то из-за закрытой двери стук на этот отвратительный орган, выдающий их страх с потрохами.

Но в этот раз шум звучал с другой стороны.

Пэнси, стоящая за Гермионой, оборачивается. Свет от люмоса направляется к правой арке. В этот раз шорохи раздавались оттуда. Поместье словно издевалось, пугая наглецов, посмевших вторгаться в чужую обитель, и на мгновение Грейнджер и вправду решила, что это какие-то обманывающие чары. Или в воздухе содержались одурманивающие вещества, потому что минуту назад стук совершенно точно исходил из…

За закрытой дверью снова что-то заскреблось.

Похожим образом звучал скрип передвигаемой по деревянному полу мебели.

И одновременно с ним с противоположной стороны, куда светит Пэнси, из глубины поместья звучит глухой удар.

Грейнджер вздрагивает.

Если это не бред, то в каком-то из углов дома находятся люди. Далия, Люциус, Нарцисса или Нотт-старший? Они не знали, куда идти, потому что ни голосов, ни каких-либо еще признаков сражения не последовало.

Казалось, они простояли в тишине несколько часов, хотя прошло не больше минуты. За это время с обеих сторон поместья лились странные звуки: то скрежет, то глухие шорохи. Что могло оказаться как попытками пленников выбраться из тисков, так и нарочным созданием шума для отвлечения внимания. Или привлечения.

Гермиона чувствовала, как во время их молчания Драко усиленно соображает. Ей не нужно обладать легилименцией, чтобы догадаться, какой план созревал в его голове.

Это ловушка. Ловушка.

– Придется разделиться.

Она так и думала!

– Малфой, – предостерегающим тоном говорит Гермиона.

– Идите вместе, – как ни в чем не бывало продолжает он, хотя глаза выдают всю ненависть к предлагаемому плану. – Я посмотрю, что там, – он указывает палочкой на закрытую дверь в конце узкого коридора.

Гермиона и так понимает, что. Подвал. И ей не нравится сама мысль, что Малфой сунется туда один.

– Может, это ей и нужно – разделить нас.

Подобное никогда не заканчивается хорошо.

– У меня нет выбора, – сквозь зубы шепчет Драко. – Где-то здесь могут быть мои родители и отец Тео. И мы не знаем, где.

Он прав. Чертовски прав – медлить нельзя, но это… Это…

– Драко, – она хватает его за рукав пальто, игнорируя тот факт, что Пэнси слышит, как моляще звучит её голос.

Это была отчаянная попытка остановить его.

Серые глаза словно твердят: «Ты все еще можешь вернуться», и Гермиона захотела врезать ему за то, что мог посчитать, будто она струсит. Малфой не бросает вызов, не упрекает, он словно надеется. Что Грейнджер уйдет, что отсидится.

– Пойдем вместе.

Но она понимает, что он не согласится – не станет тратить время на то, чтобы обследовать сначала одну часть поместья, а потом другую, когда можно сделать всё одним рывком.

Но это безумие.

Гермиона чувствует, что, переступив порог той комнаты, он подвергнет себя огромной опасности. Она и не думает о том, что им с Пэнси придется проделать приблизительно то же самое, поскольку они были вместе – Гермиона и Пэнси. Вдвоем.

Малфой же собрался идти один.

И он не остановится, даже если Грейнджер начнет упираться. В таком случае еще и Паркинсон придется в одиночку отправляться на исследование закутков этого ужаса.

Но в носу предательски защекотало, глаза наполнялись влагой, и Гермиона быстро заморгала, избавляясь от наваждения. Если начнет реветь, Драко насильно отправит её в Хогвартс, усомнившись в нормальной работе мозга и целостности нервной системы. Хотя у кого из них здесь нормально с рассудком и нервами?

– Будь осторожен, – шепчет она.

Эта чертова фраза, которая абсолютно никак не помогает, но заставляет испытывать необходимость в её использовании.

За спиной раздаются тихие шаги, но Гермиона не оборачивается, сразу поняв, что это Пэнси отошла в сторону. Давая им возможность переговорить хоть сколько-нибудь наедине.

– Будь осторожен, – голос дрожит, выдавая состояние хозяйки, но она раз за разом повторяет эти слова, будто молитву. Будто может втолкнуть эту мысль Малфою в голову и уберечь. – Ты слышишь? Только попробуй подставиться, – сталь, прозвучавшая в голосе, удивляет даже её саму.

– Не прекращаешь угрожать мне даже в такой момент, – Малфой цокает языком.

Он пытается несколько разрядить обстановку и у него получается, поскольку губы Гермионы невольно трогает улыбка. Идиот.

– Я серьезно, Драко, если…

Грейнджер успевает только ахнуть от удивления, когда её талию обвивают руки парня. Она жалеет лишь о том, что не может чувствовать тепло его прикосновений через одежду – хочется убедиться, что он настоящий, живой.

Но достаточно и того, что Малфой обнимает, носом зарывшись в волосы у виска, позволяет прижаться к своей шее, вдыхать аромат кожи.

– Грейнджер, – слова еле-еле удается расслышать даже в звенящей тишине. – Сделай то, что получается у тебя лучше всего.

Сердце на мгновение перестает биться, чтобы тут же начать выносить грудную клетку изнутри.

– Что?

– Выживи.

Яркие воспоминания пробиваются сквозь толщу страха и отчаяния, подкидывая образы залитых огоньками свечей коридоров Хогвартса, стук каблуков по плитке пола, прерываемый тяжелыми вздохами и смехом. Волосы Малфоя в тот день были ярко-зелеными, а не платиновыми.

Гермиона сказала, что умеет выживать, прежде чем броситься по коридору, гонимая гневом Драко.

Нижняя губа девушки принимается дрожать. Она прикусывает её, подавляя всхлип, и старается как можно незаметнее утереть глаза, хотя слезы еще не пробились наружу.

Кивает, не рискуя произнести ни слова, и Драко разжимает объятия. А вместе с ним словно отрывается какой-то значимый кусок её души, и его место занимает тьма, холод, зловещая тишина и едкий запах гниющих досок.

Гермиона резко прижимается к губам Малфоя. Тот на секунду потеряет равновесие, но его губы тут же приоткрываются в ответ.

Никогда еще поцелуй Драко не был таким нежным. У Гермионы в принципе все еще не складываются слова «Драко» и «нежность» в одном предложении, хотя она уже давно не жертва его нападок.

Но в этот раз губы слизеринца не пытаются разжечь пламя в душе Грейнджер, не пытаются подавить, подчинить. Они ласкают, успокаивая.

И от этого Гермионе становится только хуже.

Мерлин, они ведь не прощаются!

Она первая отрывается от него, вовремя осознавая, что сама нагнетает обстановку. Они просто разойдутся и встретятся здесь же через какое-то время. Они встретятся.

Грейнджер отступает на шаг назад, поспешно отворачиваясь. Если станет смотреть ему вслед, уж точно лишится рассудка. Хотя уже то, что она только что поцеловала Малфоя перед тем, как уйти с Паркинсон на охоту за неведомым убийцей уже крайне красноречиво говорило о её состоянии.

Гарри и Рон правы – это все безумие.

Но это её безумие.

Когда до Пэнси остается каких-то два-три шага, Малфой окликает её:

– Эй, Грейнджер… – наверное, сегодня день открытий, поскольку таким напряженным, как и нежным, она видит его впервые. – Прости меня, ладно?

Взгляд серых глаз сталкивается со взглядом карих, и в них написано больше, чем было произнесено вслух.

Драко не требуется объяснять значение своих слов. Гермиона и так все понимает.

Внутри что-то совершенно неуместно для данной ситуации расслабляется. Девушку накрывает волной благодарности. Грейнджер и сама не понимала, как важно было услышать их – слова сожаления, искреннего сожаления.

За все, что он наговорил в далеком и недавнем прошлом. За то, что взболтнул сгоряча, но все же задел и ранил.

Она кивает, отворачиваясь раньше, чем желание схватить Малфоя и аппарировать прочь пересилит здравый смысл.

Гермиона с Пэнси пересекают арочный проем, и в тот же миг позади с тихим скрипом отворяется и затворяется дверь.

***

Меняется даже воздух. Вместо привычной затхлости – аромат свежести, словно помещение недавно проветривали. Они идут уже около десяти минут, миновав несколько комнат и коридоров, большая часть из которых оказывались пустыми, только изредка мелькали белые пятна – накрытая тканью мебель.

Гермиона нервно сжимает палочку в ладони, идя плечом к плечу с Пэнси.

Ловушка.

Казалось чертовски подозрительным то, что шум стих в тот самый момент, как они разделились, и до настоящего момента не звучал вновь.

Доски под ногами скрипят, вынуждая тихо чертыхаться. Грейнджер ощущает себя мышью, убегающей от кота. Хотя охотиться вроде как должны именно они.

– Там снова грязь и пыль, – нарушила тишину Пэнси.

Гермиона вздрагивает, переводя взгляд в освещаемую слизеринкой сторону. Комната и правда выглядит бездушной и необитаемой. Но они уже исследовали большую часть территории, исключая запертые на замок помещения. Туда соваться не отважились, хотя обычной алохоморой наверняка можно было разделаться с не поддающимися дверьми.

– Выходит, вариант только один?

Грейнджер светит на лестницу в предыдущей комнате, миновав которую они успели заметить, что ступеньки не покрыты пылью. Но им обеим очень хотелось верить, что соваться на второй этаж не придется.

Пэнси кивает, двинувшись в ту сторону.

– С ним все будет хорошо, – она говорит еще тише, чем раньше.

Не приходится объяснять, о ком идет речь.

– Да, знаю.

Но ни черта она не знает. Гермиона не знает абсолютно ни-че-го! Малфой сунулся в неизвестном направлении, один, не имея возможности связаться ни с кем из них. Всю дорогу она прислушивалась, надеясь засечь знакомый шепот или осторожные шаги. Знак того, что Драко возвращается к ним.

Но ничего. Только зловещая тишина.

Это должно быть дикостью – беспокоиться за Малфоя. Сильнейшее чувство, знакомое им по отношению друг к другу – это ненависть. Снедающая, разрушительная ненависть. Внезапно превратившаяся в симпатию. Влюбленность.

Почему-то больше это не было дикостью.

Как и то, что Пэнси прижимается к ней плечом, поднимаясь по ступеням, пытается внушить Гермионе чувство уверенности, которого на самом деле и сама не испытывает.

Совершенно не вовремя в голову приходит мысль, что Паркинсон понравилась бы Джинни. Возможно, она познакомит их, если девушки выберутся из передряги живыми. Хотя для Уизли-младшей нормальное поведение Пэнси наверняка окажется таким же шоком, как и связь Гермионы с Малфоем.

– Грейнджер, – пальцы слизеринки смыкаются на её плече, останавливая, и она морщится от боли, но, проследив за взглядом Паркинсон, напрочь забывает о ней.

Ловушка. Это ловушка.

Гермиона прекращает дышать, выставляя палочку перед собой. В ушах звучит стук сердца, заглушая потрескивания поленьев в огне.

Она не отрывает глаз от распахнутых настежь двойных дверей, ведущих в освещенную тусклым светом комнату. Они замирают у основания лестницы, не рискуя сделать ни шагу по направлению к очевидно жилому помещению.

Там кто-то есть.

Этот кто-то зажег камин и явно ждет посетителей.

Даже во мраке коридора Гермиона замечает, как бледнеет лицо Пэнси, когда та делает осторожный шаг вперед. Наверное, гриффиндорка выглядит ничуть не лучше.

На её шее все еще висит малфоевский шарф, и она вдыхает исходящий от ткани аромат, словно набираясь сил перед следующим движением. Тело сковывает страхом, но Грейнджер все равно следует за Пэнси, тихо, но быстро поравнявшись с ней.

Девушки переглядываются перед тем, как ступить через порог.

С палочками наизготовку, они входят в небольшое помещение.

Гермиона не вглядывается в мебель, которой эта комната, в отличие от всех прочих, не обделена. Взгляд пытается выцепить малейшие посторонние движения, она вертится на месте, но вокруг никого. Ни души.

Только огонь в камине дает понять, что здесь находились люди.

Взгляд быстро пробегает по длинным диванам, окружающим камин с двух сторон, по книжным шкафам, нескольким рабочим столам в разных углах помещения, и по высохшим цветам в вазе. Холсты висящих портретов изодраны, словно кто-то был очень зол на изображенных людей.

Она практически убеждает себя, что опасность ненадолго миновала, но внезапно сбоку раздается приглушенный вздох, а через мгновение Пэнси проносится мимо, минует один из диванов и буквально падает на колени перед кофейным столиком напротив камина.

Гермиона поспешно двигается следом, не убирая палочки и настороженного взгляда.

Но рука с древком невольно дергается, стоит приблизиться к дивану.

Первыми она замечает покрытые пылью и царапинами ботинки, далее в поле зрения попадают потертые брюки. Когда же Гермиона замирает за спиной Паркинсон, она видит и лицо человека.

Мужчина средних лет.

Она не может глядеть на изуродованное лицо, но по тому, как Пэнси вцепляется в его предплечье понимает все без лишних слов.

На испещренном порезами и засохшей кровью лице замерла маска ужаса. Глаза открыты, но гриффиндорке очень не хочется вглядываться в них, словно она может увидеть на полу другого, еще живого человека – родственника погибшего, который сейчас спокойно отдыхает в Хогвартсе. Гермиона видит след крови, тянущийся от правого глаза и стекающий по виску. Веко прикрыто, но она догадывается, что увидела бы, приглядись под другим углом. Или чего не увидела бы.

Некогда дорогая рубашка изрезана на куски, пропитана кровью, все еще сочащейся из ран.

Запах.

Этот мерзкий металлический запах, которым пронизан каждый метр комнаты. Как она могла не почувствовать его?

– Пэнси, отойди.

Собственный голос дрожит, как и рука с зажатым в ней древком. Желудок скручивает узлом, Гермиона поспешно отворачивается, не желая глядеть на бежевый ковер, на котором отчетливо виднеются следы крови.