Текст книги "Radical (СИ)"

Автор книги: Deserett

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 59 страниц)

~~~ Δ Я не помню день своего рождения. Я не имею понятия о собственном существовании. Я не отвечу на вопрос, что значит – быть серафимом. Я не бесцелен, наоборот... но я не нахожу целей в том стройном механизме жизни, что создал Бог, и частью которого Он создал меня. Я не Его сторонник, сколько себя помню, я высмеивал Его планы, а потом просто ушел. Переметнулся к врагу, стал предателем, это правда. Но сердца я не имел, душа моя не горела, я не стремился ни пасть, ни возвыситься, я был солдатом-наемником, ни больше, ни меньше. И мне все равно, на чьей стороне сражаться. И Бог, и Люцифер оставались для меня загадочными тактиками и стратегами в большой и нелепой войне, что растянулась в бесконечность. Я же был пехотой, стрелявшей туда, куда укажут. Мне все еще плевать, кто из них победит. Я пришел на землю, я отдал огромную силу, а взамен получил средства, чтобы наполнить пустоту внутри себя. Я занимался саморазрушением, и меня ни капли не волновало, что произойдет, когда я уничтожу последний нетронутый наркотиками кусочек своего разума. Деструкция делает свое дело слишком медленно. Я успел забыть, к какому жуткому завершению цикла веду себя. Но сегодня я вспомнил. Сегодня я пробудился и нащупал внутри километры колючей проволоки. Каждый ее шип обращен стальным острием к маленькому шевелящемуся комку из крови, плоти и астральных лохмотьев, что у меня еще остались. И это он, биологический насос, пригнал меня в самый глухой и скорбный час ночи, в комнату, где спит человек, познакомивший меня с болью. Его ресницы подрагивают во сне... вслед за ними дрожит сердце. Но с каждым таким движением шипы, что ощетинились всего лишь в миллиметре от него, вонзаются... и я дергаюсь. Я словно умираю. И никто не в силах мне помочь. До рассвета... Δ ~~~ Дезерэтт бесшумно соскочил с подоконника и прошел к кровати... легким, скользящим шагом, который ему не принадлежал. Сел на пол, сложив длинные ноги по-турецки. Тонкое белоснежное лицо, что также принадлежало не ему, оказалось вровень с лицом спящего. Ксавьер лежал на боку, безмятежно дыша во сне, удовлетворенный своим властолюбивым любовником дважды. Кровь и сперма на его стройных ногах высохли до светло-бурых пятен, запах выветрился в ночной воздух, осталась природная сладость золотистых волос и фарфорово-бледной кожи. Фрэнсис прижимался к нему сзади, ревниво обнимая сильными руками за талию, не отпуская даже сейчас, когда добыча полностью сдалась... И, в отличие от Кси, он не спал. Расширенными глазами фельдмаршал смотрел на незваного гостя. Никто не произнес ни слова. Серафим улыбался. Конрад сжимал золотоволосого малыша крепче, забыв, что может разбудить. Неизвестно, о чем он думал, но определенно боялся, что Ксавьера отнимут... именно сейчас, когда они с грехом пополам все-таки наладили отношения. Дэз продолжал смотреть на них, с тем невозможным выражением, от которого у Фрэнсиса взмокли ладони, и он нарушил тишину. - Кто ты? Серафим исчез. В его планы не входило представляться раньше времени. Риск разоблачения тоже был. Хотя Фрэнк никогда не видел Ангела... все равно. Темптер не велел являться до восхода солнца. А он пришел лишь потому, что хотел подготовиться. Увидеть еще раз белокурого подопечного, внушить в себя уверенность, побороть тоску, побороть ревность... вид обнаженного фельдмаршала не способствовал ничему из перечисленного. Но он постарается абстрагировать свое сознание от естества Ангела, не плакать, не кричать... заморозить себя и глупую мешанину чувств, что вызвали эти двое. Их хотелось убить, их хотелось трахнуть... обоих. Но он не должен, Господи, он должен вжиться в свою роль, это так трудно, ведь Энджи абсолютно на него не похож. ~~~ Δ Четыре часа. Каких-то сраных четыре часа осталось! Я справлюсь. Я не имею права на ошибку. Асмодей... я поквитаюсь с тобой за эту муку позже. Хотя кому как не тебе – знать... и чувствовать... все, что почувствовал сейчас я. Δ ~~~ Пьяной походкой серафим вышел на обочину дороги и поймал такси. А Фрэнк в смятении еще долго не мог уснуть. Он не особо разглядел в красноватой полутьме комнаты незнакомца, но его лицо, полускрытое длинной челкой, предательски красивый изгиб губ, четко очерченных, просто идеальных... и взгляд, особенно взгляд, смешанные в невообразимых пропорциях страсть и ненависть... заставили кричать. Долго, больно и громко... и этот крик ему пришлось похоронить глубоко внутри себя, чтобы не растревожить спящее рядом сокровище. Старые полунасмешливые мысли о дьяволе и вызове, который тот ему бросил, вернулись. Но теперь стало совсем не до смеха. «Мне нечего тягаться с властелином ада. В гордыне своей и глупости я думал, что он пришлет несчастье, а он прислал мне любовь... И поздно отказываться от проклятого дара, я не расстанусь с Кси, ни за что, сам заплачу чем угодно за право быть с ним. И, похоже, уже начинаю платить». * * * - Мод, мне нехорошо. Можно я поеду тоже и удостоверюсь? - Совесть мучает? Солнце мое, кто тебя отпустит из Ulysse Nardin? - демон возлежал на чертежном столе, ловко умостившись между листами ватмана, карандашами и транспортирами, и лениво пускал струйки пламени под потолок. Один циркуль, правда, оказался прямо между ног, глядя острым концом на... Хэлл дернулся убрать его, и Асмодей накрыл его руку своей. - Все в порядке. Ты потеряешься в Нью-Йорке без проводника, а у меня не получится сопровождать тебя всюду. - А Дэз... - Нет сейчас никакого Дэза, есть лже-Ангел. И ты запамятовал, видимо, что охраняешь настоящего Анджело, тут... пока время вынужденного ожидания в бездействии не истечет. Ну, полно, мастер, ты плачешь точь-в-точь как моя мать, - темптер рывком поднялся и усадил его на колени. - Не вини себя понапрасну. - Но это была моя дурацкая идея с перевоплощением! Ляпнул, не подумав. Он сразу сказал, что не справится, а я... Мод, мне никак не представить, насколько ему тяжело, ведь Ангел слишком... мне не хватает словарного запаса для выражения. Я медленно варюсь в своих мыслях, одна хуже другой, обзываю последними словами за то, что воодушевил серафима на безумный подвиг, хотя сам этого воодушевления ни на грамм не почувствовал, я... знаком с красным сумасбродом полтора дня, а уже пристыжен, до смерти виноват перед ним. Мод, я не хотел, я не подозревал, что мне из-за кого-то так плохо станет... - Тсс, замолчи. Сегодня далеко не дэдлайн, и отчитываться за свои действия ты будешь перед Энджи, а не перед Дэзом. Серафим не маленький, знал, на что идет, он согласился добровольно, и он достаточно сообразительный парень. Ну все, успокаивайся, сейчас я тебе поставлю музыку, выбрасывай из башки разный шлак и займись исследованиями, работа лечит, а твоя работа и мертвого вылечит. Возьми у Ангела немного крови на анализ, а утром доложишь, что нашел. И можешь отправлять заявку в Нобелевский комитет. - Мод, ты такой... - инженер втянул голову в плечи от мощного саунда, хлынувшего из колонок, - невозмутимый! - Похуист, - демон рассмеялся. - Уж говори как есть. - А как я передам тебе результаты анализа? - Отправишь телеграммку в ад. Постучишь крестом по лбу три раза. Хэлл, ну, правда, что за идиотский вопрос... ========== XLIII. Breaking news ========== | Part 2: Tale of foe | Мне снова снилась церковь, свечи, кровь... и коленопреклоненный Ангел. Но теперь в гробу лежал, с рукой, перевязанной черным шелковым бантом, я сам. Я был бы благодарен Блаку за пробуждение, если бы не одно «но»: я утащил у Фрэнка во сне почти все одеяло, и неизвестно, сколько уже Чарльз стоит и смотрит на фельдмаршала. Между прочим, этот великолепный голый мужик принадлежит не тебе, хватит таращиться! - Чего приперся и молчишь?! - воинственно вопросил я полушепотом, накрыл сладко спящего Фрэнсиса и уже под одеялом перелег на него и осторожно обвил его худощавый торс бедрами. Вздрогнул в легком возбуждении, касаясь его сухой и гладкой кожи, холодной... должно быть, он мёрз без одеяла. - Конрад в будни просыпается в семь. Сегодня четверг... и уже начало десятого, осмелюсь заметить. У меня скопилось порядка полусотни донесений из армии и письмо от президента, появилось два очень секретных дела, не терпящих отлагательства, наконец, в три часа пополудни у генерала встреча в Бостоне, которой бостонский мэр добивался полгода, - Блэкхарт умолк, заметив, что я зеваю. - Тебе плевать на его работу, я не сомневаюсь. Но он должен сейчас же проснуться. - Должен? Ну вот сам его и буди. Блак замер в нерешительности. Пока он гадал, какие кары небесные обрушит Фрэнсис на его голову за возмутительное нарушение интимного покоя, я спустился пальцами по рельефному животу генерала в промежность и нежно потерзал кое-что. Теплый, наполовину возбужденный (эротические сны?) член крепко натянулся в моей руке, наливаясь кровью, Фрэнк сладко застонал и выгнул спину. Я успел обнять его, на секунду отделившегося от постели, и прильнул теперь еще теснее. Чарльз же, увидев, как я кладу голову на плечо фельдмаршала с донельзя довольной плотоядной усмешкой, чертыхнулся и вышел вон. Отлично. Значит, военачальник в лице Конрада вам нужен все-таки не так сильно, как мне – мужчина. Любовник и... - Я пытался придумать тебе второе, ласкательное имя, - зачем-то сказал я вслух и сам испугался. Достаточно тихо сказал, однако Фрэнсис шевельнулся... и я уже тянусь губами к его уху, в непреодолимом желании высказать накипевшее, - но ничего не подобрал. Ты чудовищен в своих хладнокровных пытках, убийствах и других вещах. Ты сам их знаешь. И я их не забуду. Я сумел подчинить тебя, зверь. Ты проявил ко мне своеобразное... угловатое и извращенное подобие любви. Я разбудил ее сам и принял как должное, принял грузом на изнеженные плечи и не плакал под тяжестью. Но временами я все-таки жалею, что поддался твоей животности и странному, непередаваемому обаянию. Ты подарил мне максимум наслаждения, грубого, но самого... сытного, что ли. Я не знаю, что еще добавить. Кроме того, что мне больно тебя обманывать. Я хотел, чтоб ты уснул счастливым. И ты уснул. И спал... и, нет, я не собираюсь убегать, я всегда держу свои обещания, ты не проснешься один и не будешь брошен. Но я зря затеял сказку, в которой ты – мой, а я – твой, я знаю, что она лжива, а тебе говорить боюсь. Я хочу закричать, что люблю тебя, и не могу. Много раз хотел, хотя бы мысленно сказать. И лгал, черт возьми, лгал самому себе! А когда не лгал... то понимал, что связался узами крови, забрал тебя в племя вампиров, ты роднее давно опостылевшей семьи, и я всегда теперь хочу твою плоть. Но этого слишком мало, Фрэнк. Ты обнял мое сердце со всех сторон, но не вошел в него, его можно занять лишь раз, и это сделали до тебя, оно – не твое, чужое. Я истощен тоской, я таю изнутри, лишенный покоя, расстаюсь с душой, меня в любой момент может захватить Нежить или то другое, неизвестное порождение хаоса, они победят, ведь я стремительно слабею. И сколько бы ты ни питал мой изнуренный дух своей горячей любовью, я умру, если не вернусь к Ангелу. Это жестокость... но не большая, чем твоя жестокость по отношению к простым людям. Я вздохнул и просунул язык между его пересохших губ. Довольно подло изливать боль спящему Фрэнсису, зато меня перестала грызть совесть. Фельдмаршал приоткрывает рот, помогая нахальному вторжению, но все еще не хочет просыпаться. Странно. Как же он обычно срывался на работу с утра пораньше? Разленился и разнежился со мной? Опять я виноват. - Фрэнк, проснись, - вполголоса попросил я, ложась на постель рядом и с нездоровым интересом посматривая на его ключицу. - Тебя хочет Блак. Страна и армия, - я все-таки поддался Нежити и провел языком вдоль яремной вены, преступно насладился соленым вкусом его кожи, а потом сделал тонкий надрез. - Хотя намного больше тебя хочу я. Ровно вздымавшаяся грудь дернулась, фельдмаршал что-то пробормотал в полусне и вытянул руку в сторону, властно накрыв мой живот. Прижал ко мне крепко ладонь, потрогал, погладил, вниз, вверх... И только после того, как удостоверился в подлинности всего ощупанного, открыл глаза. «Невинный ангел, так возбуждающе стонавший надо мной... твое бесстыдное тело я видел во сне и снова проникал в тебя, разрывал твои девственные прелести с каким-то особенным равнодушием и цинизмом, но ты не сопротивлялся, только плакал, привыкая к боли, и подавался назад, помогая мне. Раскрывался, раздвигал ноги шире, терся ягодицами, тесно прижимался ко мне, отдаваясь весь... Господи, всё было и сладко, и отвратительно. Но... Ксавьер, ты по-прежнему рядом. Я боялся, что сделал с тобой эту гадость наяву...» Теперь он томно потягивается, щурясь и зевая, улыбается и треплет меня за волосы. Странно родной и уютный. Как будто тысячи лет засыпали и просыпались вместе. Меня убивает чувство нашего безумно тесного физического единения, когда он склоняется надо мной, нависая сверху всем телом, но не касаясь. И целует. В щеку... нежно и бережно, словно позабыл свою обычную грубость и нетерпение. - Ты не способ услаждения, не пластмассовая кукла в руках пресытившегося игрушками ребенка и не минутная прихоть, - шепчет он, прочитав недоумение в моих глазах. - Я не заслужил твоего расположения. Спасибо, что не сбежал. - Я тебя немного покусал, - застенчиво признался я, не желая говорить на предложенную тему. - Я бы тебя еще покусал, но будет выглядеть несолидно. Особенно если солдаты начнут перешептываться, с чего бы это ты такой растрепанный, весь в засосах... «Он говорил еще: о том, как приходил Блак, смотрел, как я сплю голый, и как малыш ласкал меня бессовестно на его глазах, а я слушал, старался прогнать из спокойных утренних мыслей ночного гостя и целовал его губы, мешая рассказывать. Откровенно не хочу вставать, куда-то идти и что-то делать». * * * - Генерал! - Блэкхарт ворвался без стука, Ксавьер недовольно скривил рот, подтягивая к себе одеяло, но Фрэнсис как ни в чем не бывало продолжал его целовать. - Фрэнк, звонят из штаба, Патрик на первой линии. - Разберись, - бросил Конрад, по-прежнему не отрываясь от своего приятного занятия. Кси, расслабившись, поглаживал его за плечи. - Это срочно! Я не могу говорить при посторонних, - Блак злобно покосился на довольного белокурого пленника. Тот незаметно сложил и показал ему средний палец. - Здесь нет посторонних, - возразил фельдмаршал, немного раздражаясь. - Снимаю любую секретность, пока ты находишься в комнате, в присутствии моего ангела. Что понадобилось Патрику в столь ранний час? - Ранний?! - Блак повысил голос и тут же об этом пожалел: Фрэнк выпустил Ксавьера из объятий и выпрямился, садясь на постель лицом к подчиненному. Его глаза в один момент заковало льдом, и майор попятился. Знакомый взгляд старого Фрэнсиса, взгляд василиска... от которого все тело каменеет и отказывается повиноваться. - В лунном городе восстание. Новое. Беспорядки начались еще вчера вечером, я приказал отправить туда два полка солдат. Все перебиты. Несмотря на наше численное превосходство, повстанцы сильнее. И они чем-то ужасно разозлены. - Парламентера отправляли? На чьей стороне мэр? - Конрад уже бегал по комнате, в спешке собирая разбросанные носки и натягивая брюки. - Да, отрядили час назад. Мэра Вельда Свонга и его семью они пленили в их собственном доме, заперли в подвале и бдительно следят, чтоб никто даже из своих не подходил слишком близко. Нескольких наших солдат они взяли в плен и... - Блак снова покосился на Кси, - съели до рассвета. Не очень хочется, чтобы с парламентером случилось то же самое. Фрэнк, требуется твое немедленное вмешательство. - Подавай вертолет, летишь со мной, - фельдмаршал лихорадочно застегивал рубашку, стоя перед зеркалом, а когда развернулся, наткнулся на терпеливо ждущие темно-зеленые глаза. Ксавьер все это время прятался за его спиной, с черным галстуком в руках. Ухмыльнувшись удивлению Фрэнсиса, юный упырь принялся невозмутимо завязывать последнюю деталь гардероба. - Ты перестал отражаться в зеркалах, малыш. - В генеральской форме ты нравишься мне больше, чем в костюме, - произнес Кси, поправляя и приглаживая воротничок рубашки. - Ты даже в ванну не заскочишь, не говоря уж о?.. Фрэнсис пожал плечами, схватил пиджак и стрелой вылетел из комнаты. В два прыжка поднявшись на крышу особняка, он был остановлен странным возгласом, перекрывшим шум вертолетного винта. - Возьми меня с собой. Обернувшись, Конрад обомлел: Ксавьер казался белее смерти, с безумно заострившимися скулами и синевато-черными пятнами вокруг глаз. Эти чудные изумрудные глаза испускали теперь едва заметный свет... а сам вампир закрывался обеими руками от солнца. - Я не могу, малыш. Я вернусь так быстро, как разберусь с делами. Не раньше завтра. - Как я узнаю, что с тобой все хорошо? «Его голос! Низкочастотные вибрации, от которых кружится голова и вообще не слышен взлетающий геликоптер. Во имя дьявола, что с ним происходит?! Я так хочу остаться и не беспокоиться ни о чем... Гребаные бунтари Сандре Льюны, всех вас изжарю, выжгу дотла каждый квартал, если понадобится!» - Я позвоню, когда вернусь в генштаб. - А из Сандре Льюны позвонить нельзя? «Там не ловит телефон, не работает радио. Даже спутниковой связи нет. И я хочу, чтоб ты больше не читал мои мысли, дружок». - Что это за город, Фрэнк? Где он? Я должен знать! Я же волнуюсь, хренов ты военачальник, не отпущу тебя просто так, ругайся, не ругайся, а ты мне... - Кто? Придаток к члену? Продолжай, уж больно интересно узнать. Это секретный город, Кси, не нанесенный на карту. Координаты кроме меня еще двум-трем людям известны. Извини.