Текст книги "Двадцать и двадцать один. Наивность (СИ)"
Автор книги: Das_Leben
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 51 страниц)
– «…теперь, покуда Россия свободна от цепей царского гнета, она сможет развиваться в полную силу! Вместе с ярким весенним солнцем рассветает новая страна! Мы ждали и, наконец, дождались! Мы противостояли монархии, мы победили, а значит, и на войне мы победим!» Эмоционально, броско, но слишком субъективно.
Лев сидел на стуле, вслух читая наброски для статьи Кобы. Сам же автор терпеливо стоял сзади него.
– А разве не главное, чтобы народу статьи были интересны? – поинтересовался Коба.
– Это, конечно, важный критерий, но нужно объективно судить о вещах, минимум своего мнения. Так дальше вот тут у тебя: «Наши партии сделают всё возможное для скорейшей победы…». Наши партии?
Лев внимательно посмотрел на Кобу. Тот ответил:
– Ну да. Меньшевистская и большевистская партии-РСДРП. Ленин же часто говорил про «интернационал», «пролетарий»… Там дальше о том, что судьба страны зависит не только от партий, но и от самих людей…
Лев задумался над словами Кобы.
– Интересно, но все же – ты в партии большевиков, зачем тебе Мартов с его партией? Ладно, это риторический вопрос… Ну, тут все понятно… Ага, вот. Концовка.
– А что с ней не так? – удивился Коба. Саму концовку он продумывал долго и очень над ней старался.
– Да нет. Все хорошо… «И поэтому гордитесь своей страной, партией. Верьте в светлое будущее… Ла, ла,ла… Под редакцией Кобы Сталина». – Лев сощурил глаза. – Сталин? Решил последовать всеобщей «металлической-броневой-фамильной зависимости»?
Коба усмехнулся.
– Сам же ей подвергся, Каменев!
– А почему именно Сталин, а не Сталиной? Или Сталинов?
Коба мечтательно поднял взгляд вверх.
– Честно сказать, чтобы было созвучие с «Ленин»…
– Вай, вай, куда замахнулся! Вернись на землю, мы с тобой обычные журналисты, Джугашвили.
Кобе пришлось опустить голову.
– Всё сказал? Спасибо за критику, а теперь я в печать. Сколько ошибок?
Лев еще раз просмотрел текст.
– Да одна две… – негромко сказал он.
– Всего?! – воскликнул Коба.
– …в каждом предложении, – Закончил Лев. Настроение у Кобы и без того поникло. Он взял у Каменева текст и направился к своему столу.
– Что ты так переживаешь? Еще успеешь проявить себя. Сейчас же, как у тебя написано, «время бушующей толпы, время улиц». Ильич еще тебя оценит.
Коба от силы улыбнулся, хоть улыбаться ему не хотелось.
– А ты чем сейчас занимаешься?
– Пишу о тезисах… – ответил Лев.
– Неужели тебя и правда не устраивает эта программа? – удивлялся Коба. Недавние «Апрельские тезисы» от Ильича вызвали бушующие разногласия между большевиками, в том числе разделили Каменева с Кобой.
– Абсолютно. Эти тезисы оказывают разлагающее влияние в обществе! О чем только думал Ленин тогда…
Коба воздержался от ответа. Он чувствовал, что за всеми следующими статьями последует негодование Вождя.
У него есть все шансы занять место рядом с ним… С Великим Лениным. Ведь у кого еще такие амбиции, как у него? Нет таких людей, которые могли бы с ним конкурировать, ну а если и есть – то они по другую сторону баррикад.
*
–Владимир Ильич, подождите секунду!
Низенький лысоватый человек обернулся. К нему чуть ли не бегом шёл революционер.
– Да-да, Григорий, я вас слушаю.
– Я хотел обсудить кое-что насчет тезисов… В «Правде» разногласия да и некоторые товарищи игнорируют Совет…
Ильич перебил его:
– Товарищ Зиновьев, вы говорите очевидные вещи. Тезисы тезисами, но мне необходимо решить несколько вопросов с меньшевиками и эсерами. Если б знал Великий Маркс, как мне не противны эти недалекие, дотошные до власти людишки, но по кодексу революционеров все симпатии в сторону.
Ильич внимательно посмотрел на собеседника и продолжил:0
– На днях мне предстоит встреча с Мартовым. Опять заведет свою нудную шарманку… Ну, да ладно. Это все мелочи.
– А как насчет «американца»? – осторожно спросил большевик.
Ленин сощурил глаза. Некий человек по прозвищу «американец» очень волновал его.
– Мы уже обсуждали деятельность «американца», пока о нем ничего не слышно. Да и его отношение ко всему этому не так достоверно мне известно… Нужно выяснить, что хотел Мартов. Ну а там видно будет, батенька…
*
Миша оторвал взгляд от листка документа. Он не думал, что какая-то история может затянуть его. Просматривать биографии парень не стал, сразу приступил к архиву… Ну, и естественно ничего не понял. Он продолжал сидеть и тупо пересматривать содержимое архива.
– Ну как процесс постижения великой и неприкасаемой? – раздался голос Виктории.
Миша косо посмотрел на нее и тяжело вздохнул.
– Я… Я не понимаю. Тезисы… И причем тут «тайное оружие СССР»?
Девушка надела очки и стала внимательно всматриваться в глаза Миши.
– Так. Ты не читал биографии – так не разберешься, кто из них кто… Это во-первых.
– Эй! Ленина я знаю! – возразил Мишка.
– Не перебивай, когда с тобой разговаривают! А во-вторых, допустим, ты стал читать Толстого «Войну и Мир»… Неужели ты сразу преступишь к главному последнему тому?
– С чего бы мне его читать… – тихо сказал Миша потупив взгляд.
– Не слышу!
– Нет… – недовольно ответил Миша.
– Ты начнешь читать с самого начала… Иначе потом ничего не поймешь. Расскажи, что ты прочитал.
– Ну… – протянул Мишка. – Весной 1917 некие Каменев и… Джугашвили, редакторы тогдашней газетенки и одновременно революционеры в гильдии Ильича, печатают статьи, которые вот, у меня копией лежат. В то же время Ленин обеспокоен деятельностью меньшевиков, а именно готовиться к встрече с Юлием Мартовым…который является главой большевиков…
– Меньшевиков! – перебила его Виктория. – Запомни: Ленин-большевик, Мартов-меньшевик. Это разные партии, хоть тогда и объединенные в одну.
– Ага… – пробубнил Миша. – А что конкретно за встреча? Что они там будут обсуждать?
– А вот это тебе предстоит узнать… – из-за спины Виктория достала новую папку.
– Меня уже подташнивает от этого. Лучше бы меня застрелили! Бурда какая. Что может быть примитивнее предсказуемой встречи двух лидеров? И… кстати… кто такой «американец»?
Виктория загадочно улыбнулась.
– Для тебя всё примитивное, тем более встреча каких-то там полузабытых политиков, но вот только не такая, какую ожидал Ленин.
– Ты меня заинтриговала… Хоть чем-то, – выдохнул Миша, забирая у Вики папку.
====== Глава 10. Солнце и луна ======
Несмотря на то, что в Петрограде было только девять часов вечера, на город опустилась ночная мгла. Владимир Ильич уже стоял в назначенном преждевременно месте, изредка поглядывая на часы, стрелки которых из-за темноты лидер партии большевиков едва различал. На улице было по-весеннему тепло: после проливного дождя по дорогам текли бесшумные ручейки, распустившиеся из почек молодые зелёные листочки тихо и безмятежно шелестели на ветру – свежо и уютно. Нельзя было сказать, что в таком мирном месте недавно гремели взрывы революции.
Ленин неподвижно стоял около маленьких одноэтажных домов, наслаждаясь этой спокойной, располагающей к вечерним прогулкам, обстановкой. Место встречи было выбрано нейтральным специально, на окраине Петрограда, на небольшом пятачке с редкими, малоэтажными домишками. Живущие в этих районах граждане либо рано ложились спать, либо работали в ночную смену, так что возможность разоблачения революционеров была маловероятной. «Где же Мартов? – думал Ленин. – Пора бы ему уже появиться. Он же такой противный педант».
Вдруг сзади Ильича послышался тихий, едва слышимый шорох. Лидер большевиков, будучи очень осторожным и бдительным, на всякий случай развернулся. Рядом никого не было. «Подозрительно…», – пронеслось в голове Ленина, когда тот безуспешно искал глазами нарушителя тишины. Он немного растерялся, однако... С чего Владимир Ильич взял, что человек должен находиться на земле?
– Я бы не советовал бы вам теряться в подобной ситуации, а то мало ли что может случиться!
Ленин встрепенулся и взглянул на наклонную крышу дома, под которой он находился. На карнизе гордо, держась за шпиль, стоял человек, которому принадлежал загадочный звонкий голос.
Ильич сощурил глаза: во тьме трудно было различить лицо неизвестного, но по голосу вождь понял, что это был отнюдь не Мартов. Тогда кто?..
Аноним, стоявший на крыше, судя по всему, был среднего роста и телосложения, одетый в темно-синий плащ, развевающийся на ветру. Лица Ильич не видел, но заметил, что на носу было надето пенсне, в стеклышках которых отражалась серебряная луна. Большевик понял: это пенсне и этот голос могли принадлежать только одному человеку.
– Батенька родимый, хотел поймать карася, а выудил щуку! – восторженно воскликнул Ленин, широко улыбаясь.
– Очень забавно, – с сарказмом процедил обладатель таинственного, хорошо поставленного голоса, однако Ильича совсем не смущал скептический настрой собеседника. Большевик был приятно поражен: он оценил эффектное, нестандартное появление неизвестного, так для него характерное.
– Товарищ Троцкий, когда же вы успели вернуться? А где же товарищ Мартов? – таким же игриво спросил Ильич, отходя от дома, чтобы сильно не задирать голову.
– Буквально на днях. Товарищ Мартов приболел, вместо него на переговоры прибыл я. Вы же не против, Владимир Ильич? – в глазах человека блеснули огоньки.
– Я буду очень вам признателен, Лев Давидович, если вы спуститесь, – попросил большевик. – Вести диалог на таких разных уровнях не очень то удобно.
Ленин сложил руки за спиной и стал наблюдать за загадочным человеком по фамилии Троцкий. Тот лишь опустил голову и грациозно, совершенно легко и непринужденно спрыгнул, будто бы много раз вытворял подобное. Ильич несколько раз хлопнул в ладоши, (“Позёрство”, – подумал он в этот момент) а после аплодисментов неторопливо подошел к нему, по-прежнему обаятельно улыбаясь.
– Красиво полетели, Лёва! – похвалил он. – И что вы – человек с такой харизмой, нашли в Мартове и в этой его программе минимум? До сих пор не могу понять ваших мотивов. Скучно же!
Острый, ледяной взгляд Троцкого пронзил большевика в знак полного несогласия. Да, эти двое революционеров были старыми знакомыми: настолько, что их явная вражда воспринималась как нечто привыкшее и родное.
– Я не собираюсь перед вами отчитываться, Владимир Ильич, – жестко отрезал он, неспешно набирая шаг. – Я здесь исключительно ради дела, касающегося вашей и моей партий!
– А как дела у дяди Сэма? – вдруг как бы «между прочим» спросил Ленин, который шел рядом, и все еще держа руки за спиной. – Им с застоявшимся капитализмом уже приказали долго жить?
– Вы знаете, в Штатах сейчас не очень-то интересно, по сравнению с тем, что твориться здесь: Великая депрессия даёт о себе знать, в Нью-Йорк эмигрируют все, кому не лень – испанцы, сицилийцы, даже из стран Африки. It is impossible! Я бы прибыл ещё раньше, если меня не задержали в связи с отсутствием российских документов, – ответил Троцкий с легкими нотками обиды и, немного подумав, добавил, – …собаки!
– Не говорите, Лев Давидович, – махнул рукой Ленин, – жизнь у нас бьет ключом. Честно признаюсь, растерян, не ожидал вас увидеть. Приятно удивлен.
– Благодарю, – кивнул Троцкий, принимая сей комментарий как должное. – Пожалуй перейдем к делу: после отречения Николая от престола, как и предполагалось, к власти пришло Временное правительство, и я от лица меньшевиков…
– А не хотите ли вы, так сказать, отметить со мной ваше возвращение? – вновь перебил Ильич. Лев Давидович замолчал, потеряно глядя на собеседника – он ненавидел, когда его кто-то перебивал или обрывал на полуслове.
– Нет, знаете ли, не употребляю... – меньшевик явно не ждал такого наглого предложения, и поэтому между ним и Лениным проскользнула неловкая пауза.
– Так вот, – продолжил человек в плаще. – Львов со своими министрами продержится явно не долго, и поэтому…
– Да что вы так официально, Лёва?! Я хотя терпеть не могу меньшевиков, но вас, как человека, я очень уважаю, – большевик хлопнул собеседника по плечу, да так, что у Троцкого едва не слетело его пенсне. Жутко возмущенный и рассерженный таким поступком Лев Давидович, предварительно поправив “окуляры”, высокомерно сказал:
– Я польщен, но я давайте без фамильярности. И без хохм. И вообще без рукоприкладства!
– Вот как на людей влияет буржуазная страна! Все вы меньшевики такие зануды или только дружки Мартова? Как же с вами скучно, безумно! Погубят они вашу уникальность! – эмоционально и наиграно сердился Ильич. – Со-гла-шай-тесь, Лё-ва! – артистично продиктовал по слогам Ленин, остановившись прямо перед Троцким. После последних слов на лице меньшевика невольно появилось нечто вроде улыбки, но и тут же бесследно исчезло.
– Если вы не смените тему, я вынужден буду уйти! – прошипел Троцкий, злобно сощурив глаза.
– Да, да. Я, пожалуй, действительно перегнул палку. Давайте уже без лишних слов вы уйдете от Мартова, он вам не пара…
Лев улыбнулся, и теперь большевик мог разглядеть его глаза: они были льдисто-голубыми, холодными, подобно льду, но блестевшие неистовым металлическим светом. Луна отражалась в расширенных от близорукости зрачках, в пенсне на длинном прямом носу типичного еврейского, но очень симпатичного лица.
– С вами я ни на какую тему, кроме договоренной заранее, обсуждать не намерен, тем более ваша партия… да и вы, мягко говоря, мне не импонируете! – грубо парировал он. Бесконечная улыбка наконец сползла с лица Ленина.
– На нет и суда нет, но запомните: вы скоро сойдете с ума на вашем сером, буржуазном болоте! – заметил он, угрожая указательным пальцем. – Ибо вы, Лев Давидович, несмотря на все ваши предрассудки – истинный пролетарский деятель!
– Безумие – это то, что вы мне предлагаете! – гневно воскликнул Троцкий. – Покинуть партию, в которой в три раза больше людей, и вступить в ваш… «кружок по вязанию крючком»?! Нет уж, увольте!
– Да одно только ваше участие стоит больше всех меньшевистских букашек вместе взятых. В нашей РСДРП(б) только вас не хватает, – парировал вслед Ленин.
– Я догадывался, что симпатизирую вам, – съязвил Троцкий с милой, ироничной улыбкой.
Ленин на мгновение остановился и ядовито фыркнул.
– Не отрицаю: я симпатизирую вам как к своему наихудшему врагу. Я бы даже сказал – архиотвратительному! А знаете, между врагами есть нечто большее, чем между лучшими друзьями… – нараспев ответил Ильич.
Троцкий усмехнулся, косо поглядывая на собеседника.
– Вы имеете в виду ненависть? Вы правы, я вас ненавижу, – спокойным тоном отозвался он. – Но давайте не будем забывать, что вы явились сюда ради власти.
Ленин посмотрел на небо, которое уже было усыпано звездами. В каждом революционере, несмотря на идеологию, было нечто романтическое и мечтательное – материалисты-марксисты не были исключением. А власть – это всего лишь средство, по крайней мере для большевика.
– Временное правительство, как эти звезды, неизбежно, но и не вечно. Лишь до тех пор, пока не взойдет солнце… И нам нужно решить, кто из нас будет этим солнцем.
Троцкий, внимая вдохновлённым словам Ильича, также мельком бросил взгляд на небо.
– Неужели вы считаете, что вы, Владимир Ильич, и будете этим солнцем? – с сарказмом хмыкнул он, засунув руки в карманы плаща. – Лично я сделаю все, чтобы этого не было. К тому же любые звезды на небе затмевает луна. А если вы знаете, что такое солнечное затмение…
Ленин усмехнулся, медленно закрыл глаза и произнёс:
– Он бывает раз в сто лет, батенька. Вы знаете, почему луна так ярко светится и тем самым затмевает все звезды? Потому что на ней отражается солнечный свет. Эти два небесных тела в Космосе неизбежны: они вместе дарят людям свет, вдохновение и веру. Поймите мою метафору, у вас это получиться, и я уверен, что вы еще измените свои взгляды. Честь имею, товарищ Троцкий.
Ленин кротко кивнул в знак прощания и быстро пошел прочь по переулкам, оставив ошарашенного Троцкого одного. Последний ожидал чего угодно и продумал каждый вариант исхода до мелочей, вплоть до взаимных оскорблений, но такого резкого ухода врага он никак не предвидел. Владимир Ильич действительно нескучным человеком – Лев Давидович это понимал. Осознавал и то, что это имеет интерес.
« Ульянов, однако, не такой предсказуемый, как все время кажется. Всё-таки я бы еще пообщался с ним». Троцкий снова перевёл взгляд на небо. В его холодных глазах отражалось лунное сияние.
– А может вы и правы, – чуть слышно произнес он, развернувшись, уходя в противоположном направлении Ленину, как и положено соперникам на дуэли.
====== Глава 11. Первые выводы ======
Миша проснулся сразу же, как только услышал скрипение дверей лифта. Он даже не помнил, как уснул, и не спешил анализировать полученную информацию. Парень даже плохо помнил всё, что говорила ему Виктория, с которой, хочет Миша или нет, должен был общаться.
–Ну что? Как дела? – не здороваясь, спросила Виктория, снимая шарф и шапку.
Миша сонными глазами посмотрел в ее сторону.
– Нормально, только не выспался… – просипел он.
– Да не с тобой, с архивом! – перебила его девушка, подходя к столу, где лежали документы. – Только попробуй сказать, что не читал…
– Да читал я! – воскликнул Миша, словно ученик, который не выучил урок.
– Ну и? Почему из тебя каждое слово по делу клещами вытягивать надо, а когда нет – так не заткнешь, – серьезно сказала Виктория, наливая себе из электрочайника воды в кружку.
Миша зевнул и еще раз мельком глазами пробежался по тексту документа.
–По официальной версии встреча была, как и запланирована – Юлий Мартов и Ленин. Но откуда тут взялся этот… Троицкий?
Виктория с грохотом поставила кружку на стол, так, что половину содержимого расплескалось. Миша насторожился.
– Троцкий! Лев Троцкий! Почему все говорят именно Троицкий? Как же это бесит… ты не читал биографии!
Миша чуть отодвинулся от девушки, на всякий случай.
–Ну, ошибся, что кричать теперь? Я читал биографии. Вот Ленина… Каменева…Троцкого, – Миша переждал секунду, проверить по реакции Виктории, не ошибся ли он снова. Виктория выжидающе смотрела на него. – Причем оба – Львы. Я правильно понял, что они... евреи?
Виктория кивнула.
– Тебя это смущает? Смотри, националистов у нас не терпят!
– Да нет, против евреев у меня ничего нет! Хорошие ребята, – Миша глупо улыбнулся в свое оправдание и сразу решил перейти к выводам: – Меня поразила преданность Троцкого своей партии…
У Виктории чуть поднялись брови. «Недобрый знак», – подумал Миша и замолчал.
–Что? Какая еще преданность? – недоуменно спросила она.
Миша растерялся. Он же несколько раз перечитывал завуалированные отзывы Троцкого, чтобы понять основной их смысл.
– Ну как же. Он же отказал Ленину…
Виктория вздохнула, села напротив Миши на стул.
– Смотри, никому этот бред не говори. Всё, что ты читаешь – лишь документы и некоторые достоверные не полностью. Много чего было уничтожено, изменено. Ты всегда спрашивай, если не понимаешь чего-то, а иначе до истины никогда не доберемся! Так давай анализировать по-порядку: что конкретно ты не понял?
– Всё… – тихо ответил парень. Он невольно сглотнул и приготовился к «взрыву».
– Тааак… – Виктория спокойно убрала челку с глаз. – Ну так слушай предысторию: В феврале 1917 года в стране под названием Россия произошла революция, а именно царь отрекся от престола – понятно?
– Да, – ответил Миша, который был ошарашен тем, что девушка не стала на него кричать.
–После этого страной под названием Россия управлять было некому, что произошло потом?
Миша насупился.
– Не надо со мной разговаривать, будто мне 5 лет. Потом настало Временное правительство…
– Молодец… Ты не так безнадежен! В стране было несколько оппозиционных партий, которые это правительство и сформировало. Большинство из них – эсеры и меньшевики. Что неясно? – Виктория вновь перевела взгляд на парня. Михаил еще раз прокрутил слова девушки.
– Почему ты сказала, что преданность Троцкого меньшевикам – бред?
– Потому что… В те годы он ушел от них.
– Как ушел? – удивился Миша. Позиция Троцкого ему казалась очень прочной и железной.
– До власти и до денег хотелось в одиночку добраться – больше бы досталось. А иначе, зачем же он бросил жизнь в Америке и ринулся в Россию? У него были амбиции, он хотел создать свою партию… – печально произнесла девушка.
– Такие же амбиции, как у Кобы? – уточнил Миша, вспомнив тексты его статей.
– Но этого было недостаточно. А у Троцкого уже в те времена была слава на западе, известное имя. Нужно было найти такого человека, который не знал бы его, – с мечтательной улыбкой сказала Виктория. Миша ухмыльнулся.
– И… Ленин решил перевести его к себе?
–Именно! – воскликнула Виктория. – Это было нелегко, к тому же они несколько лет враждовали… Как только они друг друга не называли тогда…
– И… у Ленина получилось?
Виктория вновь нахмурилась. Голубые глаза сощурились.
– Ты историю в школе вообще не читал, да?
– Ну… Я помню про Петра Великого… – оправдывался Миша.
– Аха! Петр Великий. Боже мой! Он хоть его помнит! – наиграно пропела девушка, отчаянно жестикулируя руками.
– Так зачем я вам нужен, если ты и так все знаешь? – обиженно спросил Миша.
Виктория задумалась.
– Вопрос на засыпку. Видимо, потому что так приказал шеф. И тебе некуда деваться. Кстати, возрадуйся, я теперь твой официальный начальник.
Миша издал звук умирающего животного.
– А тебе… в институт не пора? Или куда-нибудь еще? – прошипел он.
– Я прекрасно знаю, куда мне нужно. Если захочешь есть, на столе – бутерброды, чай сделаешь. На верхнем стеллаже – еще документы, НО… – Виктория сделала паузу, подняв указательный палец вверх в знак внимания. Миша заметил у нее на пальце кольцо с синим камнем. – …это только после того, как окончательно добьешь май месяц. Он весь у тебя. Вместе с биографиями. Вопросы?
– Это опал у тебя? – спросил Миша, всматриваясь в кольцо Вики.
– Что?
– Кольцо с опалом. Странно… Никогда не видел опал в живую. Очень редкий вид…
Виктория сунула руку в карман брюк.
– В камнях разбираешься? Значит, и в политике разобраться сможешь. Вечером я еще зайду.
– А я тут целый день как в тюрьме сидеть должен? – возмутился Миша. Он совершенно не так планировал провести свою жизнь.
– Желательно, но, если захочешь развеяться, можешь осмотреть штаб.
Миша слегка наклонил голову.
– У тебя вообще есть свободное время?
Виктория опустила голову. Она стояла спиной к парню, и он не видел, как у нее заблестели глаза.
– Да. Есть. Удачи тебе с архивом, – отрезала она, подняла голову и твердым шагом направилась к лифту.
Миша снова остался один… Вся последующая неделя длилась так же.
У него больше вопросов вызывала личность Виктории, нежели история. Вроде её внешность ничем особым не выделялась, даже наоборот – всегда одежда Виктории была определенного стиля «просто, но со вкусом»: это был либо сиреневый или синий свитер с джинсами («излюбленные цвета» так решил Миша), или белая блузка с черной жилеткой и черной юбкой, длинна которой была чуть ниже колен. Может, образов было и больше, Миша не знал. Каждый день она надевала разные аксессуары: то были кольца, браслеты. Неизменными только оставались элегантный ободок с бантиком и какой-то кулон, который девушка носила под блузкой. («Зачем носить подвеску, если ее не видно?» – думал Миша). У каждого аксессуара было свое особое значение, потому что к ним Виктория очень щепетильно относилась. Осознание важности на первый взгляд незначительных вещей – этим Миша в ней восхищался. Она была не суровым, но требующим начальником. Миша ни разу в своей жизни не видел человека, который был так одержим историей. Из-за некоторых мелочей, как неправильно названная фамилия или число, девушка очень злилась. Особенно, когда дело касалось Троцкого или Кобы. «Они – наша история! Все должны знать историю страны, в которой родились», – говорила она. За неправильные выводы она лишь подносила ладонь к лицу и говорила: -Schande*…Миша еще больше унижался после этих слов на непонятном ему языке. Один раз он даже начал «наезжать» на девушку, после чего остался без ужина.
Говорила Виктория мало и только по делу: дополняла, исправляла, объясняла. Причем делала она это с эмоциями, очень воодушевленно. Но когда разговор переходил на личные темы, Виктория либо ловко переводила общение на тему архива, или просто молчала, будто задумавшись о чем-то. Ничего о ней самой Мише узнать так и не удалось. Между промежутками бесед, она держалась холодно, беспристрастно. Из-за этой противоречивости Мише так же было сложно определить ее характер: тактичная, хотя могла и выругаться, пунктуальная, хотя и могла опоздать. Но не было ничего такого, чего бы она знать не могла…
Все время Миша думал об одном: «кому нужна была смерть отца? Ведь точно кто-то специально все подстроил». Было странно, что никаких вестей ни от брата, ни от матери он не получил. “Может, им не сообщили? Все ли с ними хорошо?...”
Однажды днем, когда Миша только просыпался, в архив зашел неизвестный ему человек. Доступ к архиву был у всех, но с тех пор, как Миша стал здесь жить, туда никто не заходил. Миша подумал, что это пришла Вика, быстро оделся, причесался и взял в руки папку, чтобы сделать вид, будто он читает. Но это оказался юноша среднего роста, с короткими русыми волосами, вздернутым курносым носом.
– А… Ты видимо и есть новенький, – весело сказал он, подсаживаясь к Мише. – Я Гриша Муравьев. Тоже из документального отдела, – и протянул ему руку.
Парень несильно пожал ее.
– Михаил… – произнес он.
– А что Миш, ты тут живешь, да? –заинтересованно спросил Григорий. Миша смутился от такого вопроса, он не знал, как ему ответить.
– Ну вообще-то нет. Я сюда просто рано приезжаю. Работы много, – соврал он.
– А... – протянул разочарованно Григорий. – А ты значит, вместе с Викторкой работаешь? Ну и как тебе жизнь партийного работника?
– Ну да… Вполне терпимо, – процедил Миша.
– У-у-у… – протянул русоволосый. – С Тори ты осторожнее… Она зарегистрировалась у нас прямо на свое восемнадцатилетние…
«Фанатичка», – подумал про себя Миша.
– А что ты тут всегда сидишь? Весь народ на первом. Слушай, может, за знакомство пообедаем вместе? Я тебя с нашими ребятами познакомлю, – так же позитивно парировал Гриша. Своей простотой он симпатизировал Мише.
– Ну давай. А что… Вика сама не может меня познакомить…
– У нее институт, курсы и партия. Она у нас активистка. Голова отдела. Ей некогда даже личной жизнью заняться, не то, что с тобой расхаживать. Так что… не обижайся на неё. Она требовательна, но как человек хороший. Ну ладно, бывай. Я зайду за тобой в обед!
После того, как Гриша ушёл, Миша задумался. Уж слишком предвзято он относился к девушке, а ведь она его спасла, устроила, не бросила на произвол судьбы… И ведь правда, почти всегда он видел ее уставшей, а она никогда не жаловалась. «Интересно было бы узнать о ней из ее окружения», – решил Миша и даже порадовался такому удачному знакомству с Григорием.
====== Глава 12. Сколько рабов, столько врагов ======
Он один сидел во главе длинного дубового стола в огромном просторном помещении с большими окнами, золотистыми шторами, по краю которых были изображены пентаграммы, с чёрно-белым шахматным полом, а за стеклом бушевала метель.Джек Юлий де Сальвиатти. Это был несомненно он. Высокий, вытянутый, как струна, с идеально прямой величественной осанкой, сидел на стуле, словно на троне.
Его можно было узнать из огромной толпы людей. Бледно-серая, холодная как снег кожа, не свойственная выходцам из солнечных стран, делала мужчину похожим на мертвеца, узкие запястья и длинные пальцы обхватывали ручки «трона». Широкие плечи, крепкое телосложение подчеркивали его грациозность. Но самое необычное, что делало Сальвиатти выше и благороднее всех обычных людей – его лицо. Орлиный острый нос, тонкие губы, и взгляд… Проницательный, леденящий кровь, будто бы видящий насквозь... Сощуренный взгляд сапфировых глаз – взгляд настоящего лидера. Еще одна деталь, которая отличала его, была прическа. Тщательно зачесанные назад под политику волосы синего цвета, но кончики были растрепаны во все стороны, словно иголки у ежа. Под стать экстравагантной внешности была одежда будто бы времен средневековья – темно-синий костюм с золотой вышивкой на воротнике и на манжетах – кресты. Именно в мужчин подобного типажа все девушки безумно влюблялись. Он притягивал и отталкивал одновременно. Человек-загадка.
Джек важно сидел на стуле и смотрел вперёд, гордо подняв голову. Сидел он во главе стола, чуть прикрыв васильковые глаза, наслаждаясь тишиной безмятежного одиночества. Но недолго.
Раздался прерывистый стук в дверь. Джек недовольно открыл глаза и лениво посмотрел в сторону.
– Господин Сальвиатти, можно? – раздался голос из-за двери.
Джек медленно закрыл глаза.
– Входите, – протянул он высоким, хорошо поставленным голосом.
Человек вошел, а за ним – еще около пяти людей. Они не отличались экстравагантной внешностью, но у всех на одежде – будь то пиджак или рубашка, были вышиты бронзовые кресты – не такие яркие, как у Сальвиатти.
– Какие новости, господа? – спросил Джек, внимательно разглядывая всех присутствующих.
– Обстановка все хуже, рок Путинцев уже не за горами. Вся их лже-демократия практически развалилась. Из-за резкой инфляции начались облавы на магазины, воровство. Люди уже не могут позволить себе даже купить хлеб, а закон для голодных ничего не значит, сэр. Рубль больше не имеет значение, как и евро. На бирже паника, впрочем, она везде, – ответил человек, который вошел первым. Он сдержанно держал руки за спиной.
Уголки губ Сальвиатти чуть поднялись.
– Тем лучше дня нас. Видите, что значит иметь своих людей на экономической верхушке. А экономика – сердце любого государства, не правда ли, Александр? Так, а что на внешнем рубеже, Максим Николаевич?
Шаг вперед сделал человек с каштановыми волосами, среднего роста. Он чувствовал себя не очень уверенно, поэтому говорил заикаясь.
– НАТО уже настроено на захват южной части территорий, так что наше «партнерство мира ради» с США уже ничего не стоит… Это всё блеф, чтобы панику не создавать. Но они пока чего-то выжидают, видимо, революции – рассчитывают о сотрудничестве с новой властью. Уже ни для кого не секрет, что скоро это произойдёт…
– …но все делают вид или настолько слепы и глупы, что не видят и не понимают этого. Это неизбежно, как был неизбежен распад СССР. Неужели они еще на что-то надеются? – сам закончил Сальвиатти, покрутив ручку в руке. Он все время вглядывался в неё, будто сейчас она даст ответ на его вопрос. –Это всё тривиально и скучно… Давайте уже перейдем к любимой нашей теме.
Стоящие переглянулись, и шаг вперед сделал невысокий человек, с глазами, у которых не было радужки.
– Вам про всю оппозицию? – уточнил он.
В синих глазах Сальвиатти загорелись огоньки.
– Естественно про всю! Пока мы являемся членами «Единой России» мы должны брать в расчет всех врагов. А потом уж, когда партии не станет, прибегнем к перерождению в новый орден. Нам этот развал выгоден, господа. Чтобы победить конкурента, нужно знать его законы, чем они дышат. – Ответил Джек, откинувшись на спинку кресла и сложив руки в замок, предварительно кинув ни в чем не повинную ручку на стол.
