Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 50 страниц)

– Было бы так ужасно, если бы он вспомнил?

– Не ожидал от тебя такого вопроса, Мерседес!

– Я имела в виду тебя. Было бы так ужасно, если бы он вспомнил тебя?

Блейн посмотрел на неё в замешательстве. Затем спокойно поставил чашку кофе, который пил, на стол.

– Он не вспомнил бы только меня, так что, да, это было бы ужасно.

И потом Мерседес задала ему вопрос, которого он боялся. Тот, который всегда неизбежно тянул за собой множество дурных воспоминаний и чувств в отношении друга.

– Когда ты узнал о нём и Себастиане? Я хочу сказать… я даже не знала, что вы друзья, он никогда не говорил о тебе Курту, я совершенно уверена. И когда Сантана мне позвонила, говоря, что здесь появился друг Себастиана, и что его имя Блейн Андерсон, я решила, что это шутка, вот почему я примчалась сюда.

Блейн взглянул на неё с натянутой улыбкой.

– Тогда случилось нечто плохое кое с кем, очень близким Себастиану, и у него самого был скверный период в то время, – начал он объяснять. – Я приехал сюда, чтобы помочь ему, и, когда вошёл в его дом, я их увидел. Фотографии их с Куртом повсюду. Он не позаботился, чтобы припрятать их, как в первый раз, когда я приехал к нему в Нью-Йорк, во время моего последнего года в Далтоне, потому что ему было слишком худо. Вот так я и узнал, что он спал с ним. Благодаря фотографии на том грёбанном камине. Он мне даже не сказал, что нашёл его здесь, в Нью-Йорке и, тем более, что всё зашло настолько далеко, что они даже начали жить вместе. Это было страшным ударом для меня. Один наш друг из Чикаго предупредил Себастиана о моём приезде, так что он убедил Курта съездить проведать отца на несколько дней, чтобы избежать нашей с ним встречи. Но в то же время он чувствовал себя… опустошённым, и в тот момент он хотел, чтобы я знал о них с Куртом. Так или иначе.

– Почему ты не вернулся позже? Почему не показался ему?

– А зачем? Всё было кончено, Мерседес. У него была другая жизнь, жизнь, в которой он был счастлив, и мой лучший друг был действительно влюблён в него. Почему я должен был приезжать сюда, чтобы испортить всё? Ради воспоминания о чувстве, которое, возможно, никогда больше даже не коснётся его сердца? Я должен был рисковать, что принесу с собой все страшные воспоминания, связанные с этой историей? И для чего? Курт был в порядке и был счастлив. С меня и этого довольно.

– Одежды мученика тебе не идут, Андерсон. И потом, если ты и впрямь веришь в это, почему сейчас ты здесь?

– Это произошло случайно. Я приехал сюда, только чтобы узнать, куда пропал Себастиан. А затем я остался, чтобы исполнить одно обещание, данное Себастиану и другое, данное Курту давным-давно, ни больше и ни меньше, я же сказал тебе.

– Да, и продолжаешь повторять, но я не понимаю, какого дьявола это должно означать.

– Возможно, для тебя ничего, но для меня это означает всё, – заявил Блейн убеждённо. Затем, прежде чем Мерседес вернулась к аргументу, добавил: – Но расскажи мне о себе. Чем ты занималась в последние годы?

– О, у меня всё хорошо. Если не считать мужа-скотину, которого я умудрилась себе выбрать. И рак молочной железы, который сожрал немного моего веса и левую грудь почти год назад. То, что ты видишь – протез, – сказала она, указывая пальцем на упомянутую часть тела. – Своего здесь ничего не осталось. Но всё могло обернуться и хуже, верно?

– О, Боже, Мерседес, мне так жаль! – искренне расстроенный, сказал Блейн.

– Ах, мой мальчик, мне – нет. Я уже преодолела это, и изо всей ситуации вышла победительницей и сильнее, чем прежде. А то я уж и забыла, каково это, быть сильной женщиной, – ответила Мерседес весёлым тоном.

Она этого не показывала, но невольно задавалась вопросом, сумеет ли так же справиться с остальным, рано или поздно, но вслух ничего не сказала.

В течение следующего часа они продолжали говорить о том, что сделали в эти годы и что, как они считали, было нужно Курту.

Мерседес не хотела думать о звонке врачу, который должна была сделать в следующий вторник. А Блейн не хотел думать о двух часах, проведённых с Тэдом.

Если не произносишь некоторые вещи вслух, иногда, они теряют свою значимость, верно?

====== Глава 7. Это изысканное удовольствие, что зовётся желанием. Часть 2. ======

Угол переводчика:

Предупреждения!

Первое – в главе присутствует описание жестокого обращения с животными. ((

Второе – рейтинг резко повышается до NС17. ;) И уже не спустится.

Пристегнуть ремни... поехали!

Когда Тэд позвонил Блейну и попросил прийти к нему в отель, он сделал это не для того чтобы поговорить о Курте.

На самом деле, он хотел переспать с ним. Хотел заняться диким, животным сексом. Тем жестоким и грубым сексом, которым они занимались в последнее время в Чикаго. Без какого-либо эмоционального участия, потому что между ними не было чувств. Не было и никогда бы не могло быть, потому что они разделяли лишь необходимость и давящее одиночество, которое угнетало их обоих.

В сущности, Тэд понимал Блейна, а Блейн знал, что нужно Тэду.

Когда Себастиан исчез из их жизни девять месяцев назад, они, чувствуя себя обманутыми и покинутыми, в результате сблизились, как никогда раньше, и попытались побороть их боль единственным способом, который знали. Их отношения всегда были фикцией, которую оба принимали, не задаваясь лишними вопросами.

Никаких обязательств, никакой реальной связи. Они встречались, когда одиночество становилось невыносимым, и ничего более.

Тем утром Тэд снова был у Себастиана. За неделю, что он находился там, он не пропустил ни одного дня. Он проявлял крайнюю осторожность, дабы не пересечься с Куртом, и в этом ему помогал Блейн, который всякий раз, как Хаммел выходил из дома, чтобы пойти проведать жениха, отправлял Тэду сообщение с предупреждением.

В тот день, Тэд застал его бодрствующим или, по крайней мере, в состоянии, которое, по словам дежурной медсестры, можно было считать таковым для пациента в коме.

По сути, всё сводилось к куче отличающихся от обычных сигналов на мониторе рядом с кроватью.

Он не видел никакой разницы, но, по словам медсестры, теперь Себастиан точно мог слышать, поэтому Тэд говорил с ним. О себе, о Блейне, о боли, которую испытывал. Обо всех тех вещах, о которых чувствовал потребность поговорить.

Когда он вернулся в отель, был так разбит, что сразу же позвонил Блейну, прося прийти как можно скорей, составить ему компанию. Но вместо того, чтобы найти кого-то, кто утешил бы его, Тэду пришлось иметь дело с тем, кто искал утешения из-за странного поведение Курта. Опять.

– Боже! Да что же в этом Хаммеле такого особенного, что ни ты, ни Себастиан, не в состоянии сказать ему прощай раз и навсегда? – зло спросил Тэд.

– Не знаю. Но я бы не отказался от возможности провести остаток своей жизни, пытаясь выяснить это, – был честный ответ, который он получил от Блейна.

При виде потрясённого лица друга, с застывшим на нём выражением боли, почти как если бы он получил удар в живот, Блейна затопило чувство вины.

Хоть он и не питал нежных чувств к Тэду, ему вовсе не хотелось плохо с ним обращаться. Возможно, он уже потерял одного друга, и не хотел терять другого.

Тэд, со своей стороны, чувствовал себя буквально уничтоженным. Его уже отвергли ради Курта однажды. Он не позволит и Блейну так поступить с ним. Не на этот раз.

Пускай он и не любил его, и знал, что тот не любил его тоже, Тэд хотел в кои-то веки оказаться на первом месте. Он хотел пожить этим обманом ещё немного. Убедить себя, что, возможно, у них получилось бы что-то, если бы они постарались.

И, даже если внутри себя Блейн прекрасно знал, что этому не бывать никогда, он тоже надеялся на это. Всё стало бы так просто тогда.

Поэтому в тишине он позволил Тэду взять себя за руку и отвести на кровать, и в следующие два часа был только запах другого мужчины вокруг него и их хриплые стоны, сливающиеся в темноте этой комнаты.

Люси Бингли, известная всем, как леди Бингли, предпочла бы в тот момент находиться в любом другом месте, лишь бы подальше от того, где была на самом деле.

Даже вернуться в церковь, чтобы заново выслушать бестолковые проповеди пьяного священника, и то было бы лучше, чем находиться там.

Как же эти звери искромсали несчастного кота...

Нет, она не хотела думать об этом.

Женщина слышала, как бедное животное жалобно мяукало внутри старого полотенца, в которое она его завернула, взбираясь по лестнице, чтобы отнести Курту. Она старалась не сжимать зверя сильно, но с её внезапными приступами головокружения приходилось держаться за перила, так что транспортировка не самого лёгкого кота на свете, используя только одну руку, стала непростым предприятием для неё.

Чёрт возьми! Рано или поздно, она устроит хорошую взбучку этому бездельнику Джонсу. Как получается, что он вечно суёт нос в чужие дела, но до сих пор не нашёл времени вызвать мастера, чтобы починить лифт?

Добравшись до их с Куртом лестничной площадки, она остановилась на минуточку, чтобы перевести дыхание.

Миссис Бингли нашла кота тем утром в переулке позади здания, где стояли баки с мусором, возвращаясь с мессы в честь её покойного мужа. Она услышала жалобное мяуканье и, зная, что Курт искал Брандо, подошла, чтобы посмотреть, не застрял ли кот, как уже не раз случалось, в решётке ограждения, отделявшего заднюю часть здания от дороги.

В ограждении, однако, ничего не было. Но возле стены... был Брандо.

Бедная тварь лежала на боку, истекая кровью, которая медленно струилась из заднего прохода и изо рта. Кот тихо мяукал, и шерсть на его спине была почерневшая, видимо, подпалённая, а в некоторых местах можно было даже увидеть под ней живое мясо.

Это, скорее всего, было делом рук сыновей мясника, малолетних идиотов, которые развлекались тем, что доставали геев и лесбиянок, живущих неподалёку. Они знали, что это был кот Курта.

Люси присела на колени, несмотря на боль в суставах, и, не задумываясь, схватила бедное животное на руки.

Она побежала к Джонсу, чтобы тот сходил позвать Курта, и этот неповоротливый увалень вернулся через десять минут, говоря, что не застал никого дома.

Потом, когда женщина, обратила его внимание на то, что кот, которого она всё это время держала на руках, нуждался в ветеринаре, этот подлец посмотрел на неё с отвращением и сказал:

– А я тут при чём? Это не мой кот, и потом, я не могу оставить свою работу.

Миссис Бингли безумно захотелось закричать ему в лицо, что, круглосуточное почёсывание задницы никак не подходило под определение работы, но она сохранила спокойствие, главным образом, чтобы не тревожить ещё больше страдающее животное, и велела ему вызвать такси.

Её выходное платье насквозь пропиталось кровью. Но ей было всё равно.

Придя к ветеринару, она поставила всех на уши и не успокоилась, пока врач не пришел, чтобы осмотреть кота. Только потом она села и смогла оценить ущерб, нанесённый платью.

Которое было испорчено окончательно и подлежало сожжению на костре... немедленно.

Вскоре врач вышел к ней и сказал, что Брандо будет в порядке. Он получил серьёзные травмы, нанесённые тяжёлым предметом, вроде биты и, вероятно, был избит ногами; у него было множество закрытых и один открытый перелом лапы.

Самым худшим были ожоги шкурки на задней части – очевидно, сделанные огнём зажигалки – которые в некоторых местах достигли живой плоти и угрожали заражением.

Также у него имели место разрывы ануса. Вероятно, его палачи использовали что-то, типа трубки из твёрдой резины.

Однако, коту не требовалось наложение швов и, используя необходимые лекарственные средства, меры предосторожности, и хорошую дозу любви, можно было поставить его на ноги. В конце концов, он был сильным здоровым котом.

«В этом сомневаться не приходится», – подумала Люси, учитывая неимоверные усилия, которых ей стоило дотащить его до четвертого этажа. Вздыхая, она расправила плечи и попыталась, насколько это было возможно, привести в порядок тот кошмар, в который превратилось её платье.

Потом женщина собралась с духом и нажала на кнопку дверного звонка Курта. И открыл ей именно он.

О, прекрасно!

Этот чёртов Блейн Андерсон постоянно следовал за Куртом, словно тень, но, когда он действительно был нужен, его не оказывалось на месте.

– Ладно, милый! Сейчас присядь и внимательно меня послушай, понятно? – сказала она сбитому с толку Курту, который видел на одежде женщины кровь, но не понимал её происхождения.

Он ей нужен был спокойным и рассудительным, чтобы суметь дать необходимую сейчас любовь и заботу своему питомцу.

О том, чтобы задать жару тем проклятым негодяям, она сама позаботится, как только выйдет из дома.

Блейн едва успел открыть дверь, как Курт бросился ему на шею.

Он бормотал что-то неразборчивое о том, что Брандо был ранен, или что-то в этом роде и, повернув голову в сторону дивана, Андерсон действительно увидел нечто бесформенное, свернувшееся в гнезде из старых шерстяных свитеров.

– Курт, успокойся! Иначе я не смогу понять, что ты говоришь, – сказал Блейн, неохотно отстраняя его от себя.

Глаза Курта были красными и опухшими, знак того, что он плакал, и много. Хаммел передал то, что миссис Бингли рассказала ему о случившемся с котом. И пока он говорил, слёзы оставили место горечи. Потом пришла ярость.

Потому что Курт был из тех, кто принимал удары, снова и снова. Но никогда не сгибался и не сдавался. И тот огонь, что горел в нём и который так часто пытались погасить, не умер, он всё ещё был там, и он поразил Блейна в самое сердце и снова пленил его.

Минута за минутой, шаг за шагом, в то время как глаза Курта разгорались гневом, пока он рассказывал, что случилось, в сердце Андерсона разгоралось желание.

Затем Блейн последовал за ним на кухню, где Курт начал швырять кастрюли и тарелки на стол, продолжая посылать проклятия этим соплякам и их глупой ненависти.

В этот момент Блейн схватил его за плечи и заставил взглянуть себе в лицо.

– Курт, перестань! Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал, скажи, чего ты хочешь от меня, и я сделаю это, Курт! Просто ска...

Но Курт не дал ему закончить, буквально впившись в желанные губы.

Это не было поцелуем. Это было настоящее нападение. Курт практически насиловал его рот своим языком, и Блейн потерял всякий контроль.

Он взял его за бёдра и притянул к своему телу, в то время как эта атака продолжалась.

– Блейн, мы должны остановить это, – проговорил Курт между поцелуями, даже если сам же он всё и начал.

– Остановить что? – спросил Блейн, прижимая его к стене.

Курт запустил пальцы в его кудри, притягивая ко рту.

– Это, – пробормотал он, прежде чем поцеловать его глубоко и страстно.

Рубашка Курта была навыпуск, и Блейн немедленно проник под неё руками, касаясь горячей нежной кожи, насколько было возможно достать.

Пока они продолжали целоваться, Курт испустил негромкий стон и начал расстёгивать пуговицы рубашки Блейна.

– Если... прикоснись ко мне... да... сейчас, – сказал он и Курт знал, что его слова невнятны, но ему было всё равно.

Всё, что он знал, это что Блейн трогал его, и что он сам хотел коснуться Блейна.

И так сильно было это желание, что он не стал больше терять время с кнопками рубашки, а просто выдернул её из-под ремня брюк, открывая брешь на его груди, которую сразу же начал покрывать поцелуями и укусами.

Блейн был таким горячим и соблазнительным.

Курт притянул его ближе, проводя руками вдоль спины парня, в то время как тот выцеловывал его шею. Андерсон прижался сильнее, продолжая помечать бледную кожу.

– Курт... мы должны прекратить... – попробовал сказать Блейн, пытаясь отстраниться от него; но он знал, что это бесполезно, пока пальцы другого продолжали блуждать по его спине или бёдрам, достигая задницы, чтобы схватиться за неё и притянуть ещё ближе.

Ощутив эрекцию Хаммела, которой тот бесконтрольно тёрся о его собственную, Блейн не смог больше себя сдерживать.

Как изголодавшийся, он набросился на его губы, кусая, зализывая и посасывая, сколько мог, в то время как его рука опустилась, оглаживая возбуждённый член другого поверх джинсов.

Курт застонал и невольно толкнулся в его руку.

Он думал, что умрёт, потому что Блейн, наконец, касался его, и он хотел больше, и хотел этого прямо сейчас, немедленно.

Хаммел протянул руку к молнии джинсов Блейна, но тот оттолкнул его без каких-либо церемоний.

– Подожди... – выдохнул он, разрывая поцелуй. – Я хочу, чтобы...

Но Курт не дал ему закончить. Снова. Он не хотел слов. Он хотел... его. И всё.

Он вновь захватил его губы и вернулся к молнии джинсов, которые стянул затем одним решительным жестом, вместе с боксерами, взял его член в кулак и начал осторожно двигать рукой вверх и вниз, отмечая, как Блейн красив, когда дрожит под его прикосновениями.

Потребовалось всё самообладание, которым Блейн располагал, чтобы сдержаться и не сорвать с Курта одежду, а вместо этого стоять там, глаза в глаза, глядя, как тот ласкает его.

В одном уголке его сознания Блейн, жаждущий секса, ликовал, в то время как другая часть твердила, что не таким должен был стать их первый раз спустя все эти годы.

Ему хотелось, чтобы оба они были влюблены, как это было с ним, а не действовали просто в порыве страсти. И куда делся его страх, что Курт может всё вспомнить? Он бы пригодился, чтобы заставить его остановиться.

А Курт продолжал прикасаться к нему с правильной мерой нежности и страсти, как это было всегда. И от этого Блейн не мог сбежать. Не мог сбежать от них.

От того, чем они были друг для друга.

– Курт, я... – сказал Блейн перед тем как снова остановить неспешные движения его руки, на этот раз с большей решимостью. – Я не так хочу кончить, – сказал он затем, взглянув в его глаза, потемневшие от страсти.

– И как бы ты хотел кончить? – спросил тот, медленно облизывая губы.

– Внутри тебя, – прошептал Андерсон, сокращая расстояние между их губами.

Курт застонал в этот поцелуй, выгибая немного спину.

Блейн воспользовался этим и окончательно стянул с него рубашку. У Хаммела перехватило дыхание от внезапного контакта разгорячённой кожи с его, более прохладной.

– Боже, как я скучал по всему этому, – пробормотал Блейн в рот Курта. Последний на мгновение задумался: «Что значит, скучал?» – но потом всё потеряло значение.

И, вместо того, чтобы спросить, что он имел в виду, Курт просто вовлёк рот и язык Блейна в новый чувственный поцелуй.

Блейн застонал и притянул Хаммела ближе к себе, чувствуя его возбуждение даже через джинсы, которые по-прежнему были на нём.

Он протянул руки к заднице Курта, принимаясь мягко массировать.

Курт что-то одобрительно пробормотал, и Блейн, потянув вниз молнию, опустил его брюки до пола, с некоторыми трудностями и возгласом «Черт подери, тебе правда необходимо носить такие узкие джинсы?» – что заставило другого лишь тихонько захихикать.

Затем он оторвался от парня на время, необходимое, чтобы его рассмотреть.

Курт стоял, немного смущенный сейчас, пока глаза другого парня жадно изучали его тело, прикрытое только тонкой тканью боксеров.

– Господи, какой же ты красивый, – сказал Блейн и снова привлёк его в объятия, скользя поцелуями от шеи до плеча, где нежно втянул губами, мягко посасывая, бледную кожу.

Затем он продолжил свой путь вниз, пока не захватил ртом один из его сосков.

Курт невольно выгнул спину, опираясь на стол позади него, а горячий язык Блейна продолжал свой танец вокруг ореолы. Хаммел боялся, что долго на ногах не удержится.

Блейн, со своей стороны, был возбуждён больше, чем мог себе когда-либо представить, только от одного звучания негромких стонов Курта.

Они были всё те же.

– Блейн. Спальня. Сейчас же, – короткие отрывистые команды мгновенно нашли отклик со стороны Андерсона.

– Да. Пойдем. Немедленно.

Они были единым клубком рук и губ, и языков, и не прекращали целоваться ни на секунду, в течение всего времени, которое потребовалось, чтобы преодолеть короткое расстояние от кухни до спальни.

Достигнув цели, Блейн, толкнул Курта на кровать, а затем в одно мгновение оказался сверху, продолжая целовать его, дразнить, изучать и боготворить – руками, языком и глазами.

Кожа Курта была светлой и гладкой, как когда-то, на ней не осталось следов, которые рисковали бы возродить страшные воспоминания, и Блейн не мог удержаться, чтобы не трогать и зацеловывать её повсюду.

Его вкус был всё ещё тот же – ваниль.

Курт ощутил дрожь, пробежавшую по спине, когда жаркое дыхание Блейна переместилось, касаясь его кожи, до тех пор – ох, блять! – пока Блейн не коснулся языком внутренней стороны его бедра, целуя и посасывая чертовски близко к другим частям его тела, которые требовали внимания не меньше.

– Блейн, – простонал он, не в силах контролировать себя. – Ты хочешь убить меня?

– Нет, Курт, я пытаюсь подарить тебе удовольствие, поэтому заткнись и позволь мне сделать это, – ответил Блейн, начиная медленно ласкать его член.

Блейн посмотрел на него. Курт лежал расслабленно, его глаза неопределенного голубого цвета сейчас были темнее обычного, губы раскраснелись от множества поцелуев, а щёки горели. Это было самым чувственным зрелищем, какое он когда-либо видел.

Блейн чуть сжал руку вокруг его члена и раздвинул бедром ноги Курта. Тот издал слабый стон и толкнулся в руку Блейна, который взглянул на него с дьявольской улыбкой, спускаясь другой рукой ниже за мошонку.

Блейн остановился на мгновение и спросил:

– Ты уверен?

Курт гневно взглянул на него и произнёс глубоким голосом:

– Если ты не трахнешь меня сейчас же, я убью тебя. Считаешь это достойным ответом на твой вопрос?

Блейн улыбнулся этой маленькой пошлости, сорвавшейся с уст Хаммела.

Такое случалось, только когда он был порядочно возбуждён. И это тоже не изменилось.

Андерсон схватил Курта за бока и заставил перевернуться; затем медленно облизал, один за другим, три пальца. Он знал, что в доме Курта не было смазки, потому что он больше не покупал её после инцидента с Себастианом. Как если бы хотел держаться подальше от искушения.

«Вот, что я для тебя, Курт?» – подумал Блейн с убийственной трезвостью, незадолго до того, как чуть более высокий стон Курта, внимательно наблюдавшего за его действиями, заставил парня забыть обо всём, что не было стройным телом, дрожащим от желания под ним.

– Возможно, будет больно сначала, – пробормотал он, проводя пальцем по дырочке Курта. Тень сомнения вновь закралась в его сознание. Но хватило одного короткого взгляда в глаза Курта, чтобы прогнать её прочь, потому что всё, что он прочёл там, были страсть и желание.

Он медленно скользнул пальцем внутрь, и начал осторожно расширять вход. С уст Курта сорвался тихий стон удовольствия.

Боже, прошло так много времени с тех пор, когда кто-то касался его так, и ощущение было болезненным, конечно, но и крайне приятным.

По крайней мере, сейчас.

Блейн медленно присоединил к первому второй палец, и Курт начал извиваться под ним.

– Блейн, это пытка, – выдохнул он хриплым голосом.

Андерсон лишь улыбнулся на эти слова и скользнул ещё одним пальцем внутрь Курта, продолжавшего бормотать неразборчивые жалобы под ним, и принялся двигать ими, немного поворачивая запястье, в попытке найти то самое чувствительное местечко, прикосновение к которому заставляло Курта издавать бессвязные, но неправдоподобно прекрасные звуки.

– О, Боже, ох, блять, да, здесь!!!

Вот оно! Нашёл.

Блейн ударил повторно по тому же месту, один раз, потом два, и, наконец, ещё.

Курт, рассыпающийся на кусочки от того, что его руки с ним делали, был самым опьяняющим зрелищем из всего, что Блейн когда-либо наблюдал.

Курт схватился за простыни и издал стон недовольства, когда пальцы Блейна внезапно исчезли.

– Курт, – сказал Блейн, глядя на парня. – Я схожу взять один из моих презервативов, хорошо?

Курт едва сумел кивнуть ему в знак согласия, но взгляд его был чист и выражал полное доверие. Он просто хотел Блейна внутри себя. Как можно скорее.

Тот встал и побежал в ванную, чтобы достать презервативы из своего ящичка.

Даже зная, что это было не слишком удобно и, возможно, неправильно, он попытался надеть один из них, торопливо возвращаясь в комнату, но был вынужден остановиться, чтобы действовать не вслепую.

Затем, за неимением другого, он схватил флакон с маслом для тела, который стоял на тумбочке рядом с кроватью, и щедро размазал его по члену.

Только тогда он поднял глаза, чтобы посмотреть на Курта, и от того, что увидел, у него перехватило дыхание.

Хаммел лежал на спине, абсолютно голый, с закрытыми глазами, одной рукой неспешно лаская себя, чтобы получить хоть какое-то облегчение.

Блейн застонал от этого спектакля и поспешил к кровати.

Он остановил руку Курта, который немедленно открыл глаза, чтобы взглянуть на него.

– Позволь мне позаботиться об этом, – прошептал Андерсон перед тем как наклониться и оставить нежный поцелуй на губах. Затем он закинул его ноги себе на плечи.

– Курт, если будет слишком больно без смазки или… что-то ещё, скажи только слово, и я остановлюсь, ладно?

– Да, да, но, пожалуйста, не заставляй меня больше ждать, – взмолился Курт, и Блейн схватил его за бедра и приподнял, придвинув немного ближе, используя свои колени, как точку опоры, чтобы позволить ему получить максимум удовольствия.

В конце концов, он был экспертом в этом.

Если Курт хотел забыть то, что сделали с Брандо, и всё остальное, он мог помочь ему. И если Курт хочет использовать его, Блейн позволит ему это.

Теперь уже для него не было ни малейшей возможности ответить «нет».

Блейн закрыл глаза и медленно толкнулся в Курта.

Боже! Было так тесно и жарко вокруг него.

Оба застонали от этого вторжения.

Сперва Курту было настолько больно, что он с трудом сдержал крик.

Но Блейн двигался медленно, пока не оказался полностью внутри него, продолжая поглаживать его руки и покрывать короткими поцелуями ноги.

Затем, спустя минуту, в течение которой он ждал, пока Курт привыкнет, по его кивку Блейн начал медленно двигаться, заставляя себя не торопиться, чтобы не взять сразу и силой то, чего хотел долгие восемь лет.

Это случилось лишь один раз между ними раньше.

Один единственный раз – совершенный и прекрасный – и Блейн помнил всё так отчётливо, словно это произошло вчера.

Видя, что на лице Курта выражение боли сменилось удовольствием, Блейн немного увеличил скорость и силу толчков, а Хаммел продолжал сжимать простыню так крепко, что костяшки его пальцев побелели от напряжения.

Когда он начал стонать и просить: «Да... сильнее... ещё... так...», – одним непрерывным потоком слов, Блейн принялся двигаться всё быстрее, чтобы чаще задевать то местечко внутри него, что заставляло кричать, зная, что долго так не продержится.

Он скользнул рукой вокруг эрекции Курта, сопровождая ласками ритм толчков.

Курт почувствовал знакомое ощущение давления, которое собиралось в одной точке, поднимаясь вверх от пальцев ног, и тихо позвал Блейна:

– Я близко.

Его голос затих, когда Блейн начал толкаться в него ещё быстрее, так что теперь был слышен звук шлепков кожи о кожу, и кровать двигалась вместе с ними беспорядочно, но сильно и непрерывно, и оба балансировали на грани оргазма.

Курт кончил первым, крича имя Блейна, сперма брызнула на его живот и на руку Андерсона, но Блейну было всё равно, он продолжил толкаться – один раз, потом два, и ещё третий, буквально вдалбливаясь в него, пока и его не настиг один из самых мощных оргазмов, которые он когда-либо испытывал, выкрикнув, в свою очередь, имя Курта.

Он продолжал двигаться даже во время оргазма, а после аккуратно спустил с себя ноги Курта и упал на него мягко, но полностью. Наконец, Блейн осторожно вышел из него и лёг рядом.

Вскоре Курт почувствовал, как нежная рука касается его щеки, и открыл глаза.

Его встретила ласковая улыбка.

Тогда рука Курта непроизвольно потянулась к руке Блейна, сжимая её.

Без единого слова.

И так, вскоре оба, поддавшись усталости, уснули.

Рука в руке.

Как когда-то давно, когда всё только начиналось между ними.

====== Глава 8. Выбор. ======

Первые лучи солнечного света, робко заглянувшие в комнату, легонько целовали черты парня рядом с ним.

Курт смотрел на него и думал, что никогда в своей жизни не видел ничего более красивого.

И его пробирала лёгкая дрожь от воспоминаний о том, что произошло между ними минувшей ночью.

От мысли о том, что этот парень был его, и он мог целовать его, обнимать и ласкать всякий раз, как только почувствует, что хочет этого, что ему это необходимо.

Необходимость.

Вот чем стал он для него теперь – необходимостью.

В Лайме у Курта было немного людей, на которых он мог рассчитывать, кроме отца и друзей из хора.

Но теперь рядом с ним был этот парень, и этот парень был его.

Пусть во многом Курт продолжал испытывать неуверенность, но это ощущение было настолько чётко определённым, что не оставляло места для сомнений.

– Доброе утро, – слегка завозившись, прошептал только что проснувшийся рядом с ним мальчик.

– Доброе утро и тебе, соня, – произнёс Курт, как обычно, прежде чем запечатлеть целомудренный поцелуй на лбу юноши, а затем другой, более нежный, но столь же невинный – на его губах.

– Хммм, может, лучше почистить зубы, прежде чем пускаться в романтику, – произнёс он притворно недовольным тоном.

– Эй! Да как ты смеешь! – оскорбился Курт, принимаясь щекотать его.

Именно так они всегда начинали их утро вместе.

Смеясь.

Этот смех сопровождал его до самого пробуждения.

Курт чувствовал себя будто бы в коконе тепла, лёжа уткнувшись лицом в шею Блейна.

Несколько мгновений он держал глаза закрытыми, наслаждаясь тем, как руки другого парня прижимали его, обхватывая за талию и то, как доверчиво он прислонился щекой к голове Курта. И глубоко вздохнул.

Снова эти странные сны.

Они уже давно не снились ему больше.

Сны, где он видел себя ещё совсем мальчиком в Лайме; и ещё, незнакомца, чьего лица никак не мог разглядеть.

Но который – он чувствовал – был ему знакомым, родным и любимым.

Вот бы и вправду был у него кто-то такой тогда в Лайме…

Он слегка приподнял лицо, чтобы взглянуть на Блейна, который спал рядом с ним, такой спокойный и расслабленный.

И то, что произошло между ними, наложилось на образы сна, стирая его остатки.

Теперь он вспомнил.

То, что произошло ночью.

И после.

Он проснулся посреди ночи, потому что Брандо, оставленный один в гостиной, начал слабо, но настойчиво, мяукать.

Сперва Курт сумел проснуться лишь настолько, чтобы встать и добраться до кота, чтобы узнать, в чём тот нуждался.

Всё тело ныло, и в то же время он испытывал странное ощущение удовлетворённости, но не мог вспомнить почему.

Только уже дойдя до гостиной, он заметил, что был совершенно голым, и направился в ванную, чтобы надеть хотя бы халат.

Брандо не спал и жалобно мяукал, вероятно, потому, что эффект обезболивающего препарата, который ветеринар дал ему, закончился.