Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 50 страниц)

Эти слова разят, как удар молнии.

Они тоже ссорились, конечно, как и все пары, безоблачный мир царил только в первые дни.

Затем, отчасти по причине стресса из-за того, что приходилось встречаться в тайне, отчасти, из-за проблем в доме Блейна, которые утомляли и держали его в постоянном нервном напряжении, начались первые споры.

Многие были связаны с сообщениями, иногда чересчур откровенными, хотя и всегда шутливыми, которые Себастиан присылал Курту.

Блейн реагировал на них с почти маниакальной ревностью.

Он не понимал, почему Курт хочет его, когда может получить такого свободного от проблем, весёлого и сексуального парня, как его друг.

Такого, с которым не пришлось бы скрываться.

– Потому что, вопреки всему, я хочу тебя. Мне нужен ты. Я люблю тебя. И предпочту провести ещё тысячу дней и ночей, прячась по углам с тобой, чем один только час открыто с кем-то ещё, – неизменно отвечал ему Курт.

Да, поэтому он ехал в Чикаго.

Потому что, вопреки всему, он по-прежнему любил Блейна.

Хотел Блейна.

Нуждался в нём.

Он забыл о нём.

Но ему было необходимо, чтобы Блейн знал – несмотря на то, что он не помнил его, всё это подспудно всегда жило в нём.

When you breakdown,

Когда ты сломлен

When you can’t take it all

Когда нет больше сил выносить всё это

When you’re slamming your first against the wall

Когда ты бьешь кулаками о стену

Thunder can sound so frightening

Удары грома могут звучать пугающе…

Голос из динамиков, объявивший: «И это была Stormy группы Fenix, о которых мы ещё безусловно услышим», – вернул Курта к действительности.

Возможно, он ошибался.

Возможно, он ехал туда, лишь чтобы окончательно попрощаться со своей первой истинной любовью.

Возможно, ему предстояло выяснить, что Блейн был просто идеальным воспоминанием о чём-то несовершенном, что, тем не менее, много значило для него.

Возможно, ему предстояло понять, что он продолжал держаться за него только из чувства вины.

Возможно, он хотел лишь извиниться.

Возможно, он шёл навстречу буре, которая ему не по силам.

Возможно, это было так.

Но он должен был, по крайней мере, попытаться.

Потому что, если ему предстояло сказать «прощай», он хотел быть уверенным, что не отказывается от истинной любви.

Не в этот раз.

Потому что, да, даже самый сильная гроза когда-то закончится.

Но только преодолев всё, мы становимся лучше.

Чэд только что ушёл.

Не потому, что в его стиле было прийти, заняться сексом и снова исчезнуть.

Скорее, даже наоборот.

Вообще-то он оказался очень ласковым по натуре и был способен часами обнимать Тэда в постели после.

Но в тот вечер его мать была в Чикаго, и он должен был уделить внимание и ей тоже.

Он пригласил Тэда сопровождать его на ужин с матерью.

Но, если откровенно, тому казалось ещё слишком рано для столь серьёзного шага, как знакомство с родителями.

Ему было хорошо с Чэдом.

Тэду льстило его внимание и ухаживания, всё то, чего до сих пор никогда не выпадало на его долю.

Только вот...

Он не был Себастианом.

И как бы Тэд ни ненавидел себя за это, он прекрасно знал, что Чэд не тот, с кем ему удастся забыть прошлое.

Он был только тем, с кем он мог не думать о Смайте пару часов, максимум, целый вечер.

Ничего более.

Пока ему хватало и этого, и да, с ним он чувствовал себя хорошо и спокойно.

Но со временем это стало бы только ещё одним очередным самообманом.

А от этого Тэд уже порядком устал.

Может быть, поэтому или, может, то как Чэд оделся и ушёл сразу после секса, напомнило ему времена, когда в этой самой комнате с ним был Себастиан, но только Тэд взял телефон и набрал номер.

Честно говоря, он даже не ожидал, что Смайт снимет трубку, потому что это было более или менее тем, что делал он, игнорируя все его звонки и электронные письма в последнее время.

Тем не менее, уже после двух гудков Себастиан ответил взволнованным «Тэд? Это ты?» словно ожидал услышать, что это всего лишь сон.

И, возможно, это действительно было так, потому что этот голос по-прежнему производил невероятный эффект на Тэда.

Как в первый раз, когда он увидел его в Далтоне сидящим на чемодане перед дверью их комнаты в ожидании соседа, поскольку свой ключ он потерял пока трахал новичка в школьном туалете, одновременно пытаясь подъехать к другому первогодке.

Или первый раз, когда они занимались сексом всё там же, в Далтоне.

Это был всего лишь трах по пьяни, который, однако, открыл Тэду глаза на многие вещи относительно настоящего себя.

Или в день их первого поцелуя на трезвую голову, в Чикаго, спустя, ни много ни мало, четыре года после того перепиха, закрывшись на кухне, пока все остальные в гостиной болели за одну из первых групп Блейна, участвовавшую в музыкальном конкурсе.

Или в первый раз, когда они занимались сексом после того, как решили стать любовниками, потому что Себастиан не собирался отказываться от Курта, а Тэд согласился на роль второго, лишь бы быть с ним.

У них всё всегда происходило наоборот.

И всё же...

Этот голос его завораживал.

Он уносил его с собой к тысячам воспоминаний, неважно, что Тэд делал или говорил.

– Тэд, ты ещё там? – спросил снова Себастиан, но он не ответил и на этот раз.

Он сам позвонил и, возможно, ему следовало сказать хотя бы “привет”.

Но он просто не мог, застигнутый врасплох волной воспоминаний, которые один только звук его голоса сумел всколыхнуть.

Неужели ему никогда не хватит силы, чтобы окончательно сказать ему «прощай»?

– Я еду, Тэд. Только... ты можешь дать мне шанс? – произнёс вдруг с надеждой Себастиан на другом конце провода, и эти слова потрясли Тэда до глубины души.

Это было что-то новенькое.

Он ехал туда?

И по какой причине?

Чтобы помириться с Блейном? Или ещё немного позабавиться за его счёт?

Возможно, он должен был спросить, но побоялся услышать ответ.

Потому что не знал, как ответил бы потом сам.

Рассудок говорил ему послать Смайта куда подальше, но сердце кричало, чтобы он сказал «Да, приезжай, пожалуйста, вернись ко мне».

Кого он должен был слушать – разум или сердце?

Тэд не знал.

Теперь уже нет.

Поэтому он просто ответил: «Нет», – и повесил трубку.

И что с того, если уже в следующее мгновение он пожалел об этом?

Идти вперёд и не оглядываться.

Он обещал себе идти вперёд.

И на этот раз не собирался отступать от своего решения.

Телефоны иногда могут быть зловещими предметами.

Почти исчадиями ада.

Заставляют надеяться, будто можешь получить всё, чтобы потом не дать абсолютно ничего.

Себастиан был уверен в этом и буквально ненавидел свой мобильник.

Вчерашний звонок не встревожил его.

Нет.

Он практически вызвал у него приступ паники.

И совершенно запутал.

Снова.

За секунду до того, как его телефон зазвонил, у него был план.

А секундой позже вся его убеждённость испарилась посреди сомнений и страхов.

Как, чёрт возьми, Тэду удавалось довести его до подобного состояния?

Он был напуган.

Его действительно пугала мысль оказаться с ним лицом к лицу.

И в то же время он не мог дождаться этого момента.

Потому что ему не хватало… всего в нём.

Ему не хватало его.

И полное осознание того, до какой степени он был идиотом, стараясь избавиться от него, чтобы остаться с Куртом, когда было так ясно, что он уже выбрал его, и только его... это запутывало Себастиана ещё сильнее и вызывало почти болезненное желание увидеть его снова и исправить всё.

У него ведь будет возможность сделать это... правильно?

Он бы хотел знать.

И несмотря на это, он всё ещё пребывал в полнейшей растерянности относительно Курта.

Когда портье отеля, где они остановились на ночь, сообщил им, что осталось только два свободных номера, один двухместный и один одноместный, Себастиан предложил Курту разделить с ним комнату на двоих, чтобы выяснить, так ли хорош секс между бывшими, как говорят. Едва сказав это, он возненавидел себя, сам не понимая, почему продолжал вести себя подобным образом.

Излишне говорить, что Финн тут же испепелил его взглядом, а Курт только рассмеялся, полагая, в отличие от брата, что Себастиан пошутил.

Чёрт! Он действительно хорошо пудрил ему мозги в течение этих семи лет!

Потому что, нет, Себастиан вовсе не шутил.

Ему не хватало Курта и сильно.

Ему не хватало его тепла, и, ещё больше, его утешения в такое трудное для него время.

И для Смайта секс с его бывшим не казался ошибкой, а напротив, чем-то естественным и правильным, чтобы облегчить одиночество.

Вроде того, что делали Тэд и Блейн, и одна мысль об этом мгновенно вывела его из себя.

Но таков был Смайт, и так он подходил к жизни.

Но потом, когда он остался один в номере, поскольку Курт предпочёл, само собой, ночевать с Финном, зазвонил телефон, и всё изменилось.

Потому что, как только он увидел имя на дисплее, то понял, что на этот раз не может позволить себе облажаться.

На этот раз он должен выбрать.

Ведь, в сущности, он и так уже это сделал, разве нет?

Поэтому он ответил, готовясь смиренно выслушать крики и упреки, которых, однако, не последовало.

То есть, на самом деле, не последовало вообще ничего.

И когда молчание Тэда затянулось, он не выдержал и проболтался, что едет и что делает это ради него.

Потому что он хотел, чтобы сомнений тут не было.

И вот сейчас он сидел и в сотый раз прокручивал момент, когда Тэд сказал «Нет».

Короткое, произнесённое вполголоса и не слишком уверенное «нет», которое, тем не менее, сумело разбить его сердце надвое.

И что ему теперь было делать?

Оставалось только одно, на самом деле.

Попросить о помощи.

Поэтому наутро, он вручил Курту листок с адресом, а затем, оставшись один, позвонил Тренту, Нику, Джеффу и Уэссу.

И каждый из них немедленно бросил трубку, или почти каждый.

Единственный, кто выслушал его, был Джефф, который согласился увидеться с ним в баре, где сейчас Себастиан и ждал.

Не ради него, конечно.

Ради Курта, Блейна и Тэда.

Джефф заявил, что они наворотили уйму глупостей.

И ничего страшного, пока всё это не воспринимается слишком серьёзно.

Но когда это происходит, вот тогда уже начинаются проблемы.

Джефф устал видеть, как его друзья лгут друг другу.

С него было довольно.

Поэтому, да, он согласен был помочь Себастиану, если тот сперва сделает кое-что для него.

Что именно, он, конечно, не сказал.

Впрочем, это не имело большого значения, потому что Джефф, в любом случае, явился пунктуально в оговоренное время.

Но с сюрпризом.

С ним пришёл Купер Андерсон.

Блейн чувствовал себя напряжённым и нервным.

И даже не знал, почему.

Он был взволнован и будто бы ждал чего-то.

И даже не знал, чего именно.

По идее, он планировал провести этот вечер дома, тихо и спокойно, в полном одиночестве.

Чтобы отдохнуть от суеты, которой была полна его жизнь в эти последние недели.

Поэтому никаких праздничных вечеринок, никаких посиделок с Купером и, особенно, с Джоном.

Что было довольно непривычно, поскольку после их первого раза они не расставались дольше, чем на десять минут.

Они практически жили вместе, потому что Джон спал там, ел там, и по сути, уже жил там.

И на работе они тоже постоянно были вместе.

Жанин с присущим ей весьма спорным чувством юмора в шутку называла их «сиамские любовники».

Не то чтобы он был сильно против.

Ему просто было необходимо немного времени для себя, чтобы заняться всем тем, что в течение этих лет одиночества помогало ему чувствовать себя лучше.

Некоторые привычки становятся стилем жизни, так?

Например, он уже слишком давно не играл на гитаре или не писал что-то новое.

В последний раз он занимался и тем, и другим ещё в Нью-Йорке... у Курта.

И этого ему не хватало.

Было так много новых эмоций, которые буквально сами просились на бумагу, что он испытывал физическую потребность дать им выход каким-то образом, чтобы двигаться дальше.

Выплеснуть всё это через новую музыку или тексты, всегда было лучшим средством для него.

Поэтому он взял свою гитару, которую не брал в руки уже месяц.

И как раз собирался вынуть медиатор, который хранил во внутреннем кармане чехла гитары, когда раздался звонок в дверь.

В тот самый момент.

Ещё какой-то сантиметр и пара секунд, и он бы ощутил под пальцами листок.

Письмо, которое Курт положил туда месяцем раньше.

И о котором напрочь забыл во всей этой суете.

Но раздался звонок в дверь, и он рефлекторно отдёрнул руку, обернувшись к двери.

Оставляя письмо на месте.

Блейн тяжко вздохнул, поднимаясь с дивана, потому что не хотел никого видеть.

Даже Джона.

И молил небеса, чтобы это не оказался его брат Купер с очередной безумной идеей, потому что сейчас он определенно был не в настроении.

Хотя было неясно, почему, собственно, учитывая, что, по идее, он должен был быть на седьмом небе от радости, ведь песня его группы, мало того, песня, написанная им самим, за одну только неделю взлетела в рейтинге, попав сразу в первую десятку.

И потом, теперь у него появился Джон, так?

Этот парень был как глоток свежего воздуха в его жизни.

Блейну было хорошо с ним.

С ним он чувствовал себя любимым.

А для него было непросто понять, насколько в действительности он в этом нуждался.

Тем не менее, это было так.

Сильный Блейн Андерсон, который прошёл через столь многое и ещё очень многое продолжал преодолевать, хотел просто быть любимым.

Ему просто нужен был кто-то рядом, тот, кто был бы там для него и только для него.

И Джон был таким человеком.

Даже если Блейн ни о чём его не просил, Джон был таким.

Это было в новинку для него – быть тем, о ком заботятся, а не наоборот, быть тем, кого любят, а не тем, кто должен любить.

Возможно, это было не совсем справедливо по отношению к Джону, но это было тем, в чём нуждался Блейн, наконец.

И со временем, он знал, что уважение, симпатия и желание, которые он испытывал к Джону, перерастут в любовь, Блейн был уверен в этом.

Потому что Джон оказался тем самым.

Тем, с кем он мог окончательно сказать прощай Курту.

Курту, который, как он понял, едва открыл дверь, вместо того, чтобы находиться в Нью-Йорке, в постели с его бывшим другом Себастианом, стоял прямо перед ним в тот самый момент.

Если только он ему не снился, что было весьма сомнительно.

Потому что в таком случае он был бы голым.

Значит, он был там на самом деле.

Что могло нанести некоторый ущерб его убеждениям.

Когда Курт после первого момента лёгкой растерянности улыбнулся своей невинной и совершенно обезоруживающей улыбкой, Блейн мгновенно осознал, как сильно ошибался.

Потому что это безусловно и основательно подрывало его убеждения.

====== Глава 24. Вся наша история. ======

Привет.

Такое простое слово. Одно из тех, что произносишь по сотне раз на дню.

Одно из тех, которым никогда не придаёшь особого значения.

Тем не менее, для Блейна оно значило очень много.

«Привет», – было тем, что они с Куртом сказали друг другу при первой встрече.

Это слово дало начало всему между ними.

«Привет», – было тем, что слетело с их уст, едва они открыли глаза утром после того, как впервые занимались любовью.

«Привет», – это было всё, на что Блейну хватило сил, когда восемь лет назад, стоя в очереди в Lima Bean за капучино, которым надеялся подкрепить вымотанные процессом силы, он обернулся и оказался лицом к лицу с Мерседес и Куртом.

С Куртом, который не помнил о нём и ответил другим застенчивым простым «Привет», прежде чем пройти мимо.

Именно это робкое «привет», произнесённое почти шёпотом в ответ на его, заставило Блейна осознать, что ему не справиться с этим.

Он не мог оставаться на расстоянии всего двух часов езды от Курта, не рискуя в любой момент сорваться и броситься к нему, чтобы любить его снова.

Чтобы начать всё сначала, пусть даже расплатой за это мог стать ад.

Если бы только это было возможно.

И между ними так было бы всегда.

Он знал.

Поэтому он решил уехать.

Так что, именно это короткое слово, разлучило их, в некотором смысле, восемь лет назад.

Сколько ещё раз он должен распрощаться с Куртом, прежде чем окончательно признает себя побеждённым?

Прежде чем почувствует, что его сердце бьётся вновь?

– Привет, – сказал Курт, стоя перед ним в дверях после нескольких минут молчания, в течение которых они просто молча смотрели друг на друга.

И Блейн тонул в глазах цвета неба после грозы.

Ему не хватало этого почти осязаемого ощущения его взгляда на себе.

Ему не хватало силы, с которой он изучал его.

И Блейн понял, что всё было бесполезно.

Что бы он ни делал или говорил.

Весь проделанный им трудный путь, вся перенесённая боль, та, что он преодолел с высоко поднятой головой и в одиночку.

Всё это было обращено в прах.

Улыбкой и тихим «Привет!»

Без единого слова, прежде всего по той причине, что он попросту был не в состоянии что-либо сказать от волнения, которое душило его, Блейн лишь отступил в сторону и сделал Курту знак головой, давая молчаливое разрешение войти.

Разрешение, которым Курт тут же и воспользовался.

Потребовалось некоторое время, чтобы Блейн нашёл в себе силы развернуться к нему.

Захлопнув дверь, он немедленно прислонился к ней с закрытыми глазами.

Так много мыслей вихрем кружили ему голову, что он просто не удержался бы на ногах, в противном случае.

Но когда он, наконец, собрался с духом и сумел повернуться к нему, то увидел, что Курт не смотрит на него, потому что с любопытством осматривает его жилище.

– Я не хотел тебя беспокоить, – тихо произнёс вдруг Курт, всё ещё стоя к нему спиной. – Знаю, мне следовало предупредить тебя заранее, но я хотел… сделать тебе сюрприз, и вот…

Сюрприз.

Он хотел сделать ему сюрприз.

Ну, если это было его целью, он достиг её, и с оглушительным успехом.

Блейн хотел бы спросить его, зачем он был там.

Почему явился к нему домой, не предупредив.

Был он один или нет?

И ещё Блейн хотел бы узнать, всё ли у него хорошо.

Действительно ли он начал всё сначала с Себастианом?

Был ли он счастлив?

Думал ли о нём иногда?

Но больше всего Блейн хотел заглянуть ему в глаза ещё хоть раз.

Но он не находил в себе сил, чтобы задать один из этих вопросов, или чтобы обойти его и снова окунуться в синеву, которую всегда так любил.

Поэтому он просто сказал:

– Хочешь кофе, Курт? – и это, возможно, было самым нелепым, что только могло прийти ему в голову в этой конкретной ситуации.

Они не виделись и не говорили целый месяц.

Они расстались, с повисшим в воздухе нерешённым вопросом относительно возможности их совместного будущего.

Курт явился к нему в дом, красивый как никогда, а Блейн не нашёл ничего лучшего, чем поинтересоваться, не хочет ли он кофе?

Это был определённо самый идиотский и неуместный вопрос всех времён.

И, должно быть, Курт тоже так подумал, потому что тут же повернулся к нему, глядя удивлённо и растерянно.

И именно тогда, встретившись, наконец, с этими кристально чистыми глазами, Блейн понял, в чём его основная проблема.

Он был напуган.

И пугали его как раз причины, по которым Курт сейчас находился там.

Ведь у Блейна почти всё получилось.

Ему почти удалось убедить себя, что он заслуживал ещё одного шанса на счастье.

И он очень старался.

Почему же сейчас Курт был там?

Чего ещё он от него хочет?

Запутать его ещё немного собственным смятением?

Блейн не сумел подавить порыв гнева.

Потому что он так больше не мог… с него было довольно.

Курт не имел права находиться там.

Не сейчас.

Не теперь, когда он собирался начать всё заново.

Это было несправедливо.

– Что ты здесь делаешь, Курт? – спросил он тогда и, возможно, в его словах прозвучало чуть больше злости, чем он хотел бы.

Этот неприкрытый гнев в голосе заставил Курта вздрогнуть, и он поспешил ответить:

– Я здесь с Себастианом и Финном. Мы думали...

– Что? Что вы думали, Курт? Приехать сюда, чтобы ткнуть меня носом в вашу вновь обретённую идиллию, одновременно пытаясь вернуть друга, и того, с кем можно трахаться, пока твой парень восстанавливает силы?

Он отдавал себе отчёт в том, что нападает на него, и это было плохо, очень плохо.

Но Блейн устал.

В прямом смысле слова.

Он был измождён.

Почти опустошён.

У него не осталось ничего, что он мог бы отдать.

Не Курту, по крайней мере.

Он уже взял всё.

– Я бы никогда не сделал… – попытался сказать Курт, но всё было бесполезно.

Блейн не слушал.

Блейн не хотел слушать.

– Что, Курт? Что бы ты не сделал? Не стал бы меня использовать? Потому что, если ты не заметил, это именно то, чем ты занимался в течение двух месяцев. А потом выбросил как ненужный хлам, едва только Себастиан вернулся.

– Блейн, я здесь, только чтобы узнать, всё ли у тебя в порядке.

И это уже было нечто совершенно абсурдное.

Однозначно.

– Всё ли у меня в порядке? Что ж, пару минут назад всё было прекрасно. Я собирался поиграть на гитаре, ожидая, когда придет мой парень. А сейчас? Сейчас – не знаю. Но уж точно не хорошо. Я просил тебя дать мне время, Курт, так что ты здесь делаешь?

Почему он так нападал на него?

Почему кричал ему в лицо?

И, главное, почему сказал о Джоне так резко и грубо?

Но Курт, со своей стороны, и глазом не моргнул, когда услышал термин «мой парень».

Стало быть, он настолько ему безразличен?

И вот, гнев вновь всколыхнулся в груди Блейна, и он снова задался всё тем же вопросом.

Что Курт там делал?

– Мне не следовало приходить без предупреждения. Прости! Я... я лучше пойду, – произнёс Курт на одном дыхании, не давая ему возможности добавить что-либо ещё.

Он торопливо прошёл мимо и, открыв дверь, исчез из вида в один миг.

Оставив его там сожалеть о его запахе и его глазах.

Что вообще тут сейчас произошло?

Надежда.

Это было всё, о чём Курт просил.

Ему бы хватило самой малости, одной лишь слабой искры, чтобы найти в себе мужество, которое было ему необходимо, чтобы заговорить.

Но он не нашёл её.

Глаза Блейна, в замешательстве устремлённые на него, были полны боли и… гнева.

Да, гнева.

По отношению к нему.

Сколько же зла причинил ему Курт, даже не отдавая себе в этом отчёта?

И после этого, на что он мог ещё рассчитывать?

Об этом размышлял Курт в ожидании лифта, прежде чем уйти из дома и из жизни Блейна окончательно.

– Значит так, Курт, это адрес студии звукозаписи Блейна. Если не найдёшь его дома, он наверняка будет здесь. Теперь… что, мы говорили, ты должен сделать, если он не захочет слушать тебя, или плохо отреагирует на твой приход? – спросил его тем утром Себастиан.

– Я поблагодарю его за всё, что он сделал для меня и оставлю его в покое? – спросил Курт нерешительно.

– И по какой такой грёбанной причине ты должен выкидывать подобную херню?

– Потому что… если Блейн счастлив, меньшее, на что он может рассчитывать, чтобы я уважал это, после всего, что он для меня сделал. Если он счастлив, как я могу не быть счастливым?

– Жертвы! Ты говоришь о новых жертвах. Боже, вы двое реально зациклились на этом, и вам давно уже пора прекратить приносить себя в жертву, один ради другого! – взорвался в ответ Себастиан. – Этим вы никогда не добьётесь ничего кроме страданий. Какого хрена ты имеешь в виду под «Если он счастлив, как я могу не быть счастливым?» Это же чистый бред! Ты его счастье, Курт. А он – твоё. И если это говорю я, что-то это да значит, блять! Так что, если он не будет настроен на разговор, привяжи его к стулу, прикуй к батарее, похить его, делай что хочешь, но заставь его выслушать тебя, Курт. Он тоже должен тебе кое-какие объяснения, а значит, не смей сдаваться, пока не получишь их, ясно?

Да.

Правильно.

Он пришёл туда не за этим.

Не для того, чтобы сдаться.

Он ведь знал, что будет нелегко.

И не для того он прошёл сквозь ад, чтобы опустить руки перед этим жалким подобием бури.

Блейн зол?

Ну, что ж, это его право.

Но и Курт был зол, и он тоже заслуживал большего сейчас.

Прежде всего, он заслуживал получить, наконец, ответы на некоторое вопросы.

Поэтому, благополучно проигнорировав разошедшиеся перед ним дверцы лифта, он решительно развернулся и твёрдым шагом направился обратно.

Дверь в квартиру Блейна была всё ещё открыта, как он её и оставил.

Собравшись с духом, он вошёл туда снова, готовый схлестнуться и с этим штормом.

Хочет он того или нет, Блейн его выслушает.

Блейн убрал гитару на место.

Желание играть испарилось без следа и, кроме того, в этот момент он буквально ненавидел себя.

Прежняя ярость улетучилась вместе с уходом Курта.

Почему он повёл себя с ним так по-скотски?

Блейн часто задавался вопросом, каково было бы снова встретиться с Куртом.

И он уже смирился с идеей, что рано или поздно, это случилось бы.

Курт вернулся в его жизнь, и он не хотел отказываться от него и в этот раз.

Он мог быть его другом.

Если рядом с ним будет Джон, он знал, что справится с этим.

Со временем, конечно.

Но, возможно, он лишь заблуждался.

И всё же, присутствие Джона придавало ему мужества.

Тем не менее, он повёл себя совершенно не так, как представлял.

Почему?

Целиком погрузившись в эти мысли, он совершенно забыл, что дверь его квартиры так и осталась открытой.

– Почему ты не сказал мне, Блейн? – раздался внезапно голос Курта, возвращения которого он, очевидно, также не заметил.

– Что? – спросил он растерянно, всё ещё под впечатлением того, что они наговорили друг другу во время их недавней перепалки.

Особенно того, что невольно вырвалось у него.

– О тебе. О нас. О том, что на самом деле случилось той ночью, – последовал ответ, поразивший Блейна как удар молнии.

Значит, он вспомнил?

Но как?

Это было невозможно.

Но ему не удалось спросить, не удалось вообще ничего сделать, потому что Курт приблизился к нему и осторожно положил раскрытые ладони ему на грудь.

Но потом ладони сжались в кулаки, и Курт начал бить его по груди, снова и снова.

– Почему… ты… не сказал… мне? – каждое слово сопровождал новый удар, не слишком сильный, но вполне ощутимый. – Почему ты солгал мне? Почему ты позволил мне забыть, кем мы были? Забыть нас? Тебя? Я не хрупкая фарфоровая кукла, Блейн. Я бы справился. Я имел право быть там для тебя, как ты всегда был для меня. Почему ты лишил меня этого, почему?

Это превратилось в настоящую истерику.

На которую Блейн не знал, как реагировать.

Потому что каждое слово снова переносило его в ад, который он считал давно пройденным и забытым.

Но это было не так.

И видимо никогда не стало бы.

Когда слова Курта начали прерываться всхлипываниями, а затем и настоящими рыданиями, Блейн аккуратно, но твёрдо, взял его за запястья, после чего привлёк к себе и крепко прижал.

И Курт не противился, напротив, он полностью растворился в этом объятии, давая, наконец, волю слезам.

Так значит, момент настал.

Блейну некуда было больше бежать – не от Курта и их прошлого.

Поэтому он спросил:

– Зачем ты приехал, Курт? – И на этот раз Андерсон был уверен, что знает ответ. Но ему нужно было услышать это от него.

– Я хочу знать.

Вот так.

Знать.

Независимо от того, каким трудным, болезненным и тёмным было твоё прошлое, будущее всегда остаётся чистым листом.

Но для того, чтобы заполнить его, необходимо сначала узнать, кем ты был.

Курт должен был узнать, кем был раньше, чтобы знать, кто он теперь.

И Блейн понимал это.

– Как ты вспомнил? – не смог не спросить он, однако.

Потому что, прежде всего, ему нужно было знать, что пошло не так.

Он должен был знать, оказалась ли его жертва, в конечном счёте, напрасной.

Случилось ли это по чьей-то пустой прихоти.

Или попросту желание самого Курта заставило его всё вспомнить.

– Я наткнулся на досье Мадлен.

О, ну конечно.

Значит, это не был эгоизм Себастиана.

Не жизнь с Блейном в течение двух месяцев.

И даже не подсознательное стремление Курта, в конечном итоге.

Это было... что?

Небрежность женщины, которая совала нос в дела других людей только потому, что не выносила мысли о собственной неспособности контролировать всё, что ей только вздумается?

Почему бы и нет… Блейну только хотелось, по крайней мере, надеяться, что это не было сделано нарочно.

И, возможно, это был всего лишь перст судьбы, в конце концов.

Он бы рассмеялся, если бы у него остались на это силы.

Хоть он не мог бы сказать, что во всём этом было забавного.

Но сейчас Блейн был готов.

Он провёл последние два месяца, надеясь, что Курт его вспомнит, и подсознательно готовился к моменту, когда это случится, поэтому сейчас он ни минуты не колебался.

Он был готов, и когда спросил: «Что ты хочешь знать?» – слегка отстранив Курта и пристально заглядывая ему в глаза, мокрые и покрасневшие, он знал, что это только формальность, ничего более.

Потому что, когда Курт ответил: «Всё», – он понял, что это правильно.

Это был его выбор.

Поэтому Блейн ответил просто: «Хорошо, Курт. Давай поговорим».

Потому что, да.

Момент настал.

День, когда жизнь Блейна изменилась, начался как и любой другой день в его жизни.

С ясного солнца за окном и телефонного звонка, поступившего на частную линию его комнаты.

От его отца.

Который с заботливой настойчивостью предупреждал его не посещать дом у озера в эти выходные.

И под «заботливой» подразумевались угрозы и оскорбления, разумеется.

Блейн знал, что это означало.

Или отец собирался воспользоваться им сам, чтобы провести время с одной из его молодых любовниц, или один из его сомнительных клиентов устраивал там очередную вечеринку, где рулили наркота и секс без правил.

Потому что именно так Марк Андерсон вёл свои дела.

Когда не удавалось получить инвестиции для его фармацевтической компании за счёт его идей, шли в ход дикие вечеринки и особые услуги, которыми он ублажал наиболее состоятельных из своих клиентов.

Блейну было не до того, в любом случае.

Он потерял мобильник накануне вечером, и поскольку в доме он уже проверил везде и безрезультатно, было ясно, что придётся провести субботнее утро в Далтоне за его поисками.

В этом сотовом хранилось многое, чего ему не хотелось потерять.

Прежде всего, их с Куртом совместные фотографии.

Воспоминания об их первом разе.

Счастливые воспоминания, наедине с которыми он проводил вечера, когда отец был дома, и побои родного сына, казалось, были его любимым способом скоротать время.

И, прежде всего, там было крошечное видео, снятое Куртом прошлым вечером после ужина в Bread sticks, где он обещал Блейну, что никогда, никогда не скажет ему «прощай».

Он хотел перенести его на компьютер, чтобы пересматривать в те дни, которые не мог провести с Куртом.

Отец в тот момент не интересовал его ни в малейшей степени.

Можно сказать, он даже не существовал для него.

По прошествии времени, Блейн поражался, насколько идеально продуман был план отца.

Отобрать у него мобильный телефон, отправить с него сообщение Курту, не отвечая, когда тот звонил, чтобы получить объяснения, таким образом заставляя его волноваться ещё больше.

Дождаться для этого дня, когда он был уверен, что парни не собирались встретиться.

Чтобы иметь больше времени.

Блейн считал себя изобретательным, устраивая тайные встречи с Куртом в Далтоне.

Но его отец оказался хитрее.

Он всегда был на шаг впереди.

Блейн не раз задавался вопросом, каким образом его отец собирался всё уладить.