Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)

– Пообещай мне, что если что-то покажется тебе странным, ты остановишь меня, хорошо? Мне было ужасно тяжело снова позволить другому мужчине прикасаться ко мне, не испытывая отвращения или гнева. Поэтому, если тебе будет не по себе...

– Блейн, не нужно, – прервал его Курт, – Я не сомневаюсь, что для тебя это было ужасно. Но думаю, это было только потому, что те мужчины не были мной, Блейн. Мне не может быть плохо, несмотря на эти воспоминания, потому что со мной ты. Но если так тебе будет спокойнее, хорошо, обещаю, если что-то будет не так, я тебе скажу. А теперь, можешь заткнуться и просто любить меня?

– Эй, всегда ты командуешь!

– Да, молчи и исполняй! – улыбнулся ему в губы Курт, прежде чем возобновить поцелуй, в котором от прежней целомудренной нежности не осталось ровным счётом ничего. Когда же они отстранились, Курт только сказал «Повернись» тоном, не допускавшим возражений.

Блейн кивнул и повиновался, немедленно ощутив как Курт переместился, устраиваясь почти у него на заднице. Затем Курт начал лизать и покусывать его ягодицы, и Блейну показалось, что он сходит с ума. Но когда язык Хаммела принялся дразнить самое потаённое, Блейн полностью потерял контроль.

– Мммм... дааа, Курт... не останавливайся...

И он не остановился. Напротив, только углубил проникновения, двигая языком по окружности и ещё больше сводя с ума Блейна, который вскоре начал подаваться бёдрами назад, навстречу движениям языка Курта, практически насаживаясь на это самый язык, и продолжал так, пока Курт не придержал его.

Отстранившись, Курт спросил: «Где смазка?», и Блейн наклонился с тихим стоном от ощущения, которое доставило трение его возбужденного члена о простыни, и, достав из ящика всё необходимое – смазку и презервативы – сунул их Курту.

– Только скорее! – сказал он.

– И это я-то командую? – поддел его Курт, но тут же выдавил на пальцы щедрую дозу смазки, чтобы потом уже ими продолжить подготовку Блейна, покрывая, между тем, ласковыми поцелуями его спину, ягодицы, шею – куда только мог дотянуться.

Блейн стонал, пока пальцы Курта безжалостно трахали его, готовя к большему и уже даря огромное удовольствие, когда ударяли по простате снова и снова. Очень скоро он практически закричал, что готов и что хочет больше, «Пожалуйста, Курт, дай мне больше».

И когда Курт прошептал ему на ухо: «Повернись, любимый. Я хочу смотреть тебе в глаза», Блейн вспомнил, что это был не просто секс. Это был ещё один способ единения с Куртом. Способ любить его и позволить любить себя.

Один из многих. Один из самых прекрасных. Но не единственный.

Блейн сделал, как было сказано, и повернулся на спину, расставляя ноги, которые Курт аккуратно положил себе на плечи, как только надел презерватив.

Он ни разу не отвёл глаз от Блейна, и тот почувствовал себя как никогда защищённым и любимым, под этим взглядом. В тот момент не существовало ничего за пределами этой комнаты. Ничего, кроме их любви, и необходимости снова почувствовать себя единым целым.

Когда Курт начал погружаться в него, медленно и осторожно, Блейн закрыл глаза из-за неприятного ощущения, которое вторжение всегда доставляло ему. Его рука на ощупь нашла руку Курта, и тот сжал её сразу. И всё это было так... правильно. Словно он вернулся, наконец, под безопасный кров дома.

Курт толкнулся ещё немного, пока не оказался полностью внутри него. Потом он остановился, откинув голову назад и ожидая, когда Блейн подаст ему знак. Там было так жарко и тесно, что он мог бы кончить в любое мгновение, а Блейн чувствовал, как его тело расширяется, приспосабливаясь к Курту, так хорошо и так быстро, что ему хотелось кричать «Да!».

Но он лишь тихо сказал: «Двигайся», – чуть хрипловатым голосом, полным желания.

И Курт повиновался мгновенно. Выйдя почти полностью и снова врываясь в него с силой. Один, два, три раза.

– Сильнее, – прошептал Блейн, уронив голову на подушку, а пот на его груди и на груди Курта только помогал движениям.

Курт начал входить глубже, стараясь попасть по простате Блейна, чтобы дать то же наслаждение, которое тот дарил ему. Было удивительно находиться внутри Блейна или ощущать его внутри. Курт чувствовал себя завершённым в эти моменты. Правильным.

– Всё хорошо? – спросил вдруг Блейн, убирая чёлку со лба Курта свободной рукой.

– Великолепно, – ответил Курт, продолжая двигаться, а затем наклонился, чтобы подарить ему поцелуй.

В такие моменты им не нужны были слишком откровенные словечки. Иногда они были, и это было горячо и возбуждающе. Но в тот момент, то, что они делали, было не просто развлечением. Это не было просто средством достичь оргазма.

Они снова возвращались к тому, чем были – Курт и Блейн. Единое целое, которым им было суждено быть всегда.

Курт вошёл и вышел ещё пару раз, прежде чем оторваться от губ Блейна, чтобы застонать в голос. Затем он отпустил руку Блейна, но только затем, чтобы обхватить его член, чем Блейн воспользовался, положив обе ладони на его ягодицы и сопровождая его движения.

Как только толчки сменились на более сильные и глубокие, Блейн почувствовал, что член Курта задевает его простату снова и снова, и он не смог сдержать крик удовольствия.

Курт откинул голову назад, решительнее сжимая член Блейна и изменяя угол, продолжая двигаться назад и вперёд внутри него, идеально сопровождаемый его же руками.

– Хочу кончить с тобой, Курт, – сказал Блейн, и Курт взглянул прямо ему в глаза.

Это было, как в их первый раз на озере. И даже лучше.

Это были они же, занимающиеся любовью, как и собирались, прежде чем ад встал между ними.

Но это были также они, те, что вновь обрели друг друга, и на этот раз по-настоящему, после всей той боли.

Курт вспомнил их поцелуи, и их интимные моменты. Те, которые помогали им познавать секреты их тела, но не позволяли идти до конца, пока всё не стало идеально. Их идеальный момент.

Всё это и многое другое было в их глазах.

Они затруднились бы сказать, сколько времени это продолжалось. Глаза в глаза, их стоны, сливавшиеся в один, и ритмичные движения, постепенно превращающиеся в рваные и хаотичные. Может быть, всего несколько минут, может, часы.

Когда пришёл момент, они кончили вместе. Они сделали это, впервые после восьми лет произнося свободно и открыто «Я люблю тебя».

И в первый раз после восьми лет, когда они разъединились и тут же снова вернулись один в объятия другого, они сделали это с сознанием того, что, как и восемь лет назад, у них двоих будет завтра, которое, возможно, им удастся построить вместе.

И любовь, у которой теперь появился шанс.

Финн Хадсон знал толк в поцелуях.

Вообще-то, он во многих отношениях был неплох, как смогла убедиться Жанин той странной ночью.

Конечно, ей удалось урвать всего несколько поцелуев, ничего больше, прежде чем он пустился в разговоры о некой Рэйчел Берри, после чего у неё появилось желание задушить его подушкой.

Пометка для себя: напившийся Хадсон становится слишком болтливым по поводу других девушек и совершенно не романтичным по отношению к ней.

Она надеялась, что поскольку Курт не вернулся в комнату для гостей, где она пыталась развлечься с Финном, то хотя бы её босс в полной мере сможет насладиться этой ночью.

Жанин ничего не имела против Джона и о Курте знала только то, что тот же Блейн ей рассказывал. Но этого ей было достаточно, чтобы понять – Блейн не любит Джона и никогда его не полюбит, потому что для него всегда будет существовать только Курт.

Жанин не придерживалась принципа «клин клином вышибают». Она считала, если любишь кого-то, не сумеешь забыть его, просто переспав с другим. И если состоишь в отношениях, но отвечаешь на ухаживания другого, бессмысленно говорить «Да, но я люблю моего парня». Нет, это не правда. Если думаешь о ком-то ещё, это не любовь.

Жанин допускала, что каждый может ошибиться, но не упорствовать в своих ошибках. Она считала, что всякий может оступиться, но не систематически. И она была твёрдо убеждена, что Блейн продолжал думать о Курте не из чувства вины за то, что случилось, а из-за совершенно другого чувства, что зовётся истинной любовью.

Она надеялась и сама встретить её однажды.

И ещё она надеялась, что Блейн вскоре признает – эта любовь жива в нём по-прежнему.

И если тем временем ей приходилось идти на сговор с Купером, чтобы подтолкнуть своего босса к принятию правильного решения, или составлять компанию симпатичному парню вроде Финна, чтобы он не отправился на поиски Курта, что ж, она готова была сделать это более чем охотно.

Пусть даже с помощью дополнительного бокала вина, за которым она совершила вылазку на кухню Блейна в шесть утра.

Впрочем, Жанин была современной девушкой, которая знала, что иногда судьбу нужно как следует подтолкнуть.

Вот уже около пяти минут он наблюдал за ним спящим на диване.

Он хотел разбудить его, чтобы уговорить съесть что-нибудь, но, в то же время, не хотел прерывать его сон.

Однако дилемма Тэда вскоре разрешилась сама, когда Себастиан проснулся, потревоженный шумом снаружи.

– Эй, – окликнул его Тэд, когда он открыл глаза. – Я позвонил Фейт и сказал, что завтра мы придём к ним на ужин. А утром, если тебе будет лучше, мы сможем подыскать подарок для Эрики.

– У меня есть подарок. Я купил его через неделю после того, как вернулся домой, – сказал Себастиан хрипловатым голосом, приподнимаясь, чтобы сесть.

– Тогда даже лучше. Сможешь отдохнуть подольше.

– Я уже отдохнул вроде бы, – ответил Смайт, вставая и направляясь к окну, чтобы посмотреть на улицу.

– Всего пару часов. Тебе следует поспать гораздо больше и поесть чего-нибудь. Себастиан, я хотел бы...

– Что?

– Это наше первое Рождество вместе. Пожалуйста, Себастиан... я не хочу, чтобы оно стало последним.

Себастиан не ответил, упорно продолжая смотреть в окно.

Он и сам не хотел, чтобы это Рождество стало последним. Но какой у него был выбор? Во всей этой истории, ему, в действительности, какой выбор был предоставлен? Этим вопросом пока ещё ни Тэд, ни Курт, не удосужились задаться. А ведь только это и имело значение, на самом деле.

– Нет... не делай так, Тэд, – сказал он, когда молчание сделалось для него невыносимым.

– Как так?

– Как будто от этого решения зависит… всё. Как будто тебе важно, что со мной будет. Ты, ни минуты не колеблясь, ушёл, когда я сказал тебе, что всё кончено. Ты не боролся за меня! – Себастиан развернулся, с гневом глядя на него. – Ты в два счёта нашёл себе с кем трахаться, нашёл, кем заменить меня. И теперь разыгрываешь роль жертвы, будто тебя волнует, что со мной происходит?

– Не делай этого, Себастиан. Даже не пытайся... я знаю, что ты делаешь. Ты хочешь, чтобы я возненавидел тебя, разозлился настолько, чтобы оставить тебя и вернуться в Чикаго. И я не понимаю этого. Ты сам явился ко мне и умолял дать тебе ещё один шанс. Зачем тебе это было нужно, если ты с самого начала собирался сдаться?

– Боже, Тэд! Я не приговорён умереть завтра же, если не сделаю операцию. Возможно, мне предстоят долгие годы нормальной жизни. Я пришёл к тебе, потому что хотел получить возможность прожить то время, которое мне отпущено, счастливым и в полную силу. Я не хотел, чтобы ты знал, что со мной, потому что я прекрасно понимал, что всё сведётся к нытью «Себастиан, ты должен согласиться на операцию, ты должны рискнуть, ты должен то, ты должен это…» А я не хочу! Потому что, если я это сделаю, у меня может не остаться больше времени, которое я мог бы провести с тобой или с Эрикой, или с Куртом и Блейном. Я могу перестать быть самим собой, и с этим я не могу смириться. Понимаешь ты это или нет?

– Да, понимаю. Проще говоря, ты ещё раз поступил как эгоист. Ты захотел вернуть меня, чтобы прожить счастливо месяц или год. И какое тебе дело, если потом тебе станет настолько плохо, что ничего уже нельзя будет исправить, верно? Ты превратишься в растение или, того хуже, умрёшь, и тебе всё станет безразлично, так? А я? Если я снова тебя потеряю, каково будет мне, по-твоему? Ты никогда не думал об этом, Себастиан?

– Тэд, я...

– Нет. Естественно, о такой мелочи ты не задумался. Как и всегда, верно? Но сейчас всё иначе. Раньше ты мне ничего не обещал, ты говорил, что любишь Курта и никогда его не бросишь, что это мой выбор, оставаться с тобой, несмотря ни на что. Но на этот раз ты обещал, что будешь со мной, что не отступишься. И теперь ты должен держать своё слово. Ты не можешь струсить.

Себастиан не ответил на это обвинение. Всё так и было, разумеется. Его намерение было именно таким, и он ни разу не задумался о том, каково будет Тэду после, если что-то пойдёт не так. Он попросту запретил себе думать об этом.

– Ты сказал, что не заинтересован, что не хочешь меня больше. Так что, в любом случае, это не должно быть для тебя проблемой, – сказал он и направился в комнату, с трудом передвигая ноги. Голова всё ещё болела, несмотря на то, что он немного поспал, и его зрение было несколько помутневшим от недостатка сна и стресса, накопившихся за эти два дня. Ему не удавалось держаться прямо, так что шёл он, слегка шатаясь.

Тэд увидел, как его заносит, и в один миг оказался рядом, беря его под руку, невзирая на сопротивление.

– Тебе опять плохо? – спросил он обеспокоенно.

– Мне просто нужно поспать ещё немного.

– Хорошо, я уложу тебя в постель.

– Сам справлюсь и, если только это не непристойное предложение, можешь отвалить.

– Кто тебе сказал, что это не так? – игриво спросил Тэд, тут же заслужив любопытный взгляд Себастиана.

– Ну конечно. Сейчас, когда я на ногах не стою, можно и поразвратничать со мной, всё правильно.

– Как по мне, так то, что ты без сил, оставляет мне ещё больше свободы действий.

– Харвуд, не провоцируй меня. Сегодня я разбит, но завтра могу снова быть львом.

– Очень надеюсь на это, – прошептал Тэд, опуская Себастиана на кровать, до которой они как раз дошли. На это Смайт, однако, не ответил, потому что понял – речь уже не идёт о шутливом подкалывании.

Не долго думая, Тэд опустился на колени и взял здоровую ногу Себастиана, начиная снимать с него ботинки и носки. Смайт тут же остановил его.

– Что ты делаешь?

– Помогаю тебе раздеться. Похоже, сам ты сейчас не справишься.

– Конечно, справлюсь, это нелепо! – И в его глазах промелькнул такой страх, что Тэд невольно спросил себя, что ещё Себастиан боится сказать и показать ему?

– Тогда, скажем так – я хочу сделать это, – сказал он и, ничего больше не добавляя, продолжил стягивать с него обувь и носки. Затем он поднялся, глядя в глаза Себастиана с улыбкой, через которую надеялся передать ему всю свою любовь. Затем одной рукой он легко надавил на его плечо, чтобы заставить лечь, что Себастиан и сделал.

Он доверял ему.

И Тэд был рад этому.

Осторожно и с капелькой волнения, он взялся обеими руками за пояс его спортивных штанов, начиная затем спускать их вниз, и Себастиан помог ему, слегка приподнявшись.

Прошли месяцы с тех пор, когда Тэд видел Себастиана голым, и он не ожидал такого. Подняв голову, он увидел перед собой плоть проборождённую рубцами и отметинами, почти вдоль всей правой ноги, которая, должно быть, зацепилась за грузовик, протащивший его за собой много метров.

Не задумываясь о том, что делает, Тэд провёл рукой вдоль одного из этих шрамов. От его прохладного прикосновения Себастиан вздрогнул и схватил его за руку, останавливая.

– Знаю, выглядит жутко.

– Я считаю тебя красивым. Вся эта боль, все эти страдания, а ты по-прежнему здесь, со мной. И это прекрасно, потому что я могу делать это, – тихо произнёс Тэд, опускаясь на колени и склоняясь над ним, чтобы коснуться нежным поцелуем одного из шрамов. – И это, – продолжил он, целуя, один за другим, все его шрамы.

В какой-то момент он ощутил, как рука Себастиана сжала его ладонь, и испытал странное чувство.

Он был дома. Там, где и должен был быть.

И не имели значения ошибки, раны и всё зло, что они причинили друг другу. Тэд был там, где должен был быть, и он находился там ради себя самого, потому что хотел Себастиана.

И не собирался отпускать его.

С этой мыслью, словно огнем выжженной в сознании, он буквально набросился на желанные губы.

И Себастиан, не медля ни секунды, принял его в свои объятия, вздыхая в поцелуй, как будто ждал его долго, слишком долго. И Тэд знал, что это так, потому что он испытывал то же самое.

Этот поцелуй отличался от всех их прежних поцелуев.

Этот был медленный, нежный и полный ласки. Словно оба хотели заново познать вкус друг друга. Это было нечто новое для них. Впервые, казалось, в их распоряжении сколько угодно времени, чтобы насладиться близостью, не спеша и не беспокоясь о том, чтобы прятаться от остального мира.

И то, что было между ними, не теряло своей ценности из-за этого. Не становилось менее прекрасным оттого, что не являлось больше ни тайным, ни запретным. Напротив... Сейчас это стало правильным. Восхитительным. И безграничным.

Тэд не мог больше держать это в себе, пока поцелуй становился более грубым, более жадным и горячим, а руки Себастиана проникали под его свитер, царапая и лаская. Рай и ад. Сладость и горечь. С Себастианом всегда было так.

Когда они прервались, чтобы отдышаться, Тэд прислонился головой ко лбу Себастиана и, пристально глядя ему его в глаза, сказал:

– Теперь тебе действительно нужно поспать.

– Я люблю тебя, – сказал ему в ответ Себастиан.

Возможно, он произнёс это впервые или, может, впервые Тэд почувствовал, что эти слова действительно были искренними.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он поэтому.

Потому что это была правда. Потому что именно это заставило его подняться на борт того самолёта. Из-за этого он, не задумываясь, оставил своего бойфренда, как только Себастиан сказал, что приехал в Чикаго ради него.

Потому что это было тем, что он ожидал услышать с тех пор, когда в семнадцать лет притворился перед Себастианом слишком пьяным и занялся с ним сексом в Далтоне.

Потому что это было тем, на что он продолжал надеяться в течение трёх лет их тайной связи.

И в тишине, нарушаемой только их прерывающимся дыханием, которая последовала за этими признаниями, Себастиан, наконец, сказал Тэду, что у него было.

Курту казалось, что он никогда ещё не был так счастлив.

Вытянувшись в этой тёплой постели, всё ещё пахнущей ими и сексом, он разглядывал Блейна, мирно спящего в его объятиях, почти весь день. В течение этих часов он не раз задавался вопросом, какой же ад ему пришлось преодолеть в одиночку, и прижимал его к себе чуть крепче, пока день вступал в свои права, а затем снова превращался в вечер.

Он не хотел больше отпускать его, и уж конечно не после ночи, что они провели вместе. Дело было не только в грандиозном сексе, это было своего рода воссоединением с человеком, связи с которым,на самом деле, никогда и не терял. Они словно заново открыли самих себя и друг друга. И их любовь, чья сила была в состоянии преодолеть всё.

Курт знал, что не ему предстояло принять решение. Не только ему.

И всё же, он был полон надежд. Он понимал, что у Блейна есть определённые опасения, но после такой ночи, или, вернее, утра, как то, что они провели, нельзя было не дать шанс их вновь обретённой любви. Даже если Блейн ничего не обещал. На самом деле, никому из них двоих это не пришло в голову. Но теперь подобное было бы глупо, а Блейн не был глупцом.

Они могли разобраться вместе с Джоном и всем остальным. И с Марком, если бы он захотел. Ведь именно это они пообещали друг другу, прежде чем скользнуть в сон после самого прекрасного секса, какой Курт только мог вспомнить.

А пока, может, стоило приготовить что-нибудь поесть, чтобы Блейн восстановил силы для второго раунда, правильно?

С этой мыслью он в счастливом возбуждении поднялся с кровати, ища что-нибудь надеть, чтобы отправиться на кухню. И едва сделав шаг, почувствовал под ступней что-то маленькое и круглое.

Когда Курт поднял ногу, он увидел, что на полу лежало кольцо. Должно быть, это оно произвело тот негромкий шум, который он слышал накануне вечером. Он наклонился, чтобы взять его в руки, с удивлением отмечая, что кольцо было явно мужское, старинного золота и с небольшим аметистом в центре.

Почему у Блейна было такое кольцо?

Внезапно слова, которые Блейн сказал ему накануне, «Я не могу сделать этого Джону… он очень важен для меня», приобрели новый смысл. Это кольцо предназначалось Джону? Между ними действительно всё зашло так далеко?

Курт не понимал, и эта неизвестность сводила его с ума.

Блейн не давал ему никаких обещаний насчёт их будущего, больше того, он вообще не затрагивал эту тему, и сейчас Курт начинал думать, что Андерсон занялся с ним сексом только потому, что он слишком раздразнил его.

Он знал, что оказывал на Блейна очень сильное влияние в физическом плане, свидетельством тому был весь тот секс, которым они занимались в Нью-Йорке, несмотря на риск, что к Курту в любой момент могли вернуться воспоминания, а для Блейна не было ничего важнее, чем предотвратить это. Но это не гарантировало Хаммелу также права на его любовь и сердце. На самом деле, даже если Блейн не казался безразличным к его провокациям, тем не менее, он ведь оставался с Джоном, так?

Нет, не может быть.

Курт уронил кольцо, торопливо подобрал халат и надел его.

Он хотел бороться за Блейна, да. Но он также пообещал себе, что если Андерсон будет счастлив с другим, он отпустит его, потому что он ему это должен.

Сейчас, однако, он хотел только выбраться оттуда, прежде чем Блейн проснётся, и у него возникнет неуправляемое желание наброситься на него с кулаками.

Со временем Тэд выучил один урок.

Иногда жизнь ставит тебя перед выбором, к которому ты не готов. И всё же, ты понимаешь, что не можешь просто его игнорировать, что должен сделать свой ход, несмотря на весь риск.

Поэтому, когда он убедился, что Себастиан заснул, Тэд осторожно встал с постели и направился в гостиную.

Они успели поговорить о многом и были близки как никогда раньше. Просто разговаривая и глядя друг другу в глаза. Себастиан был слишком утомлён, чтобы заниматься чем-то ещё.

И тем не менее, их вновь обретённая связь казалась почти осязаемой.

Если был какой-то вывод, который Тэд сделал изо всей этой истории, так это что нельзя хранить секреты, которые в состоянии изменять жизни или уничтожать людей. И он не мог позволять себе недооценивать инстинктивную склонность Себастиана вредить себе самому. Или переоценивать собственное влияние на него.

Любовь жила в каждом из них, бессмысленно было продолжать отрицать это.

Но иногда её недостаточно.

Поэтому он взял телефон и набрал номер, который в эти последние два месяца успел выучить наизусть. И замер в ожидании ответа.

И когда Курт произнёс «Слушаю», Тэд впервые нарушил обещание, данное Себастиану.

И всё же не смог почувствовать себя виноватым.

Рука, что ищет другую руку, но находит только холод.

Глаза, что открываются, готовые окунуться в зеркало других глаза, но встречают лишь пустоту вокруг.

Сколько раз ему случалось проснуться, чувствуя этот страх и пустоту внутри за прошедшие годы? Или за месяцы, проведенные в Нью-Йорке? Блейн потерял счёт. Он знал лишь, что никогда больше не хотел бы испытать это ощущение. И однако, вот оно снова застало его врасплох после ночи страсти и любви с Куртом.

Куда он, чёрт возьми, делся теперь?

Блейн устал гоняться за ним, пусть даже всего лишь до кухни.

Что, впрочем, оказалось бесполезно, поскольку Курта и там не оказалось. Как и ни в какой другой комнате дома.

Легкое покашливание заставило Блейна повернуться влево, где Жанин весело разглядывала его с определённым любопытством. Только тогда Блейн понял, что встал с постели и отправился бродить по дому совершенно голым. Спеша выяснить, где Курт, он напрочь забыл, что там были ещё и Жанин с Финном.

– Ну, и тебя с Рождеством, босс. А ты слишком щедр в этом году с подарками. Золотого браслета на ножку мне бы хватило, знаешь ли! – заметила Жанин ехидно.

Медленно, слишком медленно, по его мнению, Блейн прикрыл обеими руками так называемые семейные драгоценности.

– Извини, – прошептал он затем.

– За что? Отличное зрелище для начала нового дня, Андерсон!

– Ты не могла бы кинуть мне одеяло с дивана, пожалуйста?

– Зачем? Тебе холодно? Судя по тому, что мне удалось увидеть, непохоже.

– ЖАНИН!

– Ладно, ладно! Вот, держи! – усмехнулась девушка и, дразня, протянула ему одеяло а не бросила, как он просил, чтобы Блейну пришлось поднять, по крайней мере, одну руку, чтобы взять его. Чего он, естественно, не намеревался делать. Тогда Жанин сдалась и сама принесла ему покрывало, не отказав себе, однако, в удовольствии быстро обойти его сзади и ущипнуть за ягодицу.

– ЖАНИН! – взорвался он снова, подскочив от неожиданности.

– Слишком много добротного материала, босс, бедной девушке никак не устоять!

– Где Финн и Курт? – спросил Блейн, решив игнорировать маниакальный настрой своей подчинённой. Ему давно было не привыкать.

– Они ушли пару часов назад.

– По такой погоде? – спросил Блейн, хотя на самом деле его интересовало совсем другое.

– Курт был настроен очень решительно. Он практически силком утащил бедного Финна. Ах, он сказал мне, поблагодарить тебя за гостеприимство и за ужин. И, полагаю, за «после ужина» тоже.

– И всё? – спросил Блейн, пропустив мимо ушей намёк девушки.

– Нет! Он сказал мне, передать тебе, чтобы ты позвонил ему, как только проснёшься. И ещё он сказал передать тебе, что ты мудак. Ну не совсем… так прямо он не сказал, но по тону, которым он говорил о тебе, я сделала такой вывод. Что ты натворил? Выстрел вхолостую?

– Выстрел вхол... нет! Понятия не имею, о чём ты говоришь. И знать не хочу! – поспешил добавить он, когда понял, что девушка всерьёз собирается пуститься в объяснения.

– Ой, да ладно, Блейн, я слышала вас вчера! Вы там такой бардак устроили... ладно, нет, не такой уж и бардак, и, может, я немножко подслушивала у двери, но, короче... Вы не на шутку разошлись вчера! Почему он сегодня утром, казался таким сердитым?

– Понятия не имею. И после того, что ты сказала, начинаю уже волноваться.

– Послушай, Блейн, мне он показался рассерженным, – продолжила Жанин, протягивая ему кофе, в то время как он садился за стол. – Я имею в виду, по-настоящему взбешённым. Но ещё и печальным. Разбитым. Я не стала вдаваться в расспросы, потому что момент не казался мне подходящим. Но подумай, Блейн. Вы уже потеряли друг друга дважды, по причине того, что не говорили. Не повторяй ту же ошибку.

Это была правда, Блейн знал это.

Убегать, как сделал Курт тем утром, было совсем на него не похоже. Не после того, что он сказал прошедшей ночью. Он никогда бы так не поступил. Не Курт. Значит, должно было что-то случиться.

Поэтому он поспешно встал и вернулся в свою комнату, чтобы позвонить Курту.

Один гудок.

Затем ещё один.

И ещё.

Тревога убивала Блейна.

И вот, щелчок соединения, и сам того не осознавая, Блейн возобновил дыхание.

По крайней мере, пока не услышал:

– Блейн, приятель, это ты? – Это был не Курт, а Финн.

– Что случилось, Финн? – спросил он.

– Не знаю, он не хочет говорить. Но только и делает что плачет, с тех пор как мы вышли от тебя. И к тому же, после были два звонка, от Тэда и Сантаны, один хуже другого. Похоже... я так понял, что у Себастиана дела хуже, чем мы думали, и, я не знаю точно, кто именно, но кто-то там умер. Ты можешь... мог бы ты приехать сюда поскорее, пожалуйста? Он собирает чемоданы и говорит, что мы должны срочно вернуться в Нью-Йорк… плевать ему на снег, говорит, что мы можем отправиться самолётом и оставить мою машину здесь. Я не понимаю всей этой спешки, и он меня здорово беспокоит.

– Лечу к вам пулей! – сказал Блейн, начавший между делом одеваться, зажав телефон между плечом и ухом.

– Отлично. Давай скорей. Он хочет выехать сразу же, как только будут готовы чемоданы, и не знаю, смогу ли я задержать его подольше.

– Не волнуйся, я одной ногой уже там.

И он действительно собирался это сделать. Лететь к Курту.

Он оделся ровно за пять минут и бросился к двери, не слушая, что Жанин кричала ему вслед. В прихожей он застрял, потому что никак не мог найти ключи от своего мотоцикла, но потом вспомнил, что на улице снега по колено. Ох, да к чёрту всё, он поймал бы такси. Блейн уже открыл дверь…

Но тут он услышал «Привет».

Медленно развернувшись, он увидел на диване рядом с Жанин Джона. Он не слышал звонка, возможно, просто потому, что тот воспользовался ключом. Тем, который он сам дал ему. Когда они начали жить вместе, как пара.

– Джон... что... что ты здесь делаешь? Разве тебе не нужно быть в Нью-Йорке для съёмок шоу?

– Я возвращаюсь обратно следующим рейсом. Хорошо, что снег не оказался проблемой. У меня всего два часа, но я должен был увидеться с тобой. Я... Блейн, нам нужно поговорить.

И да, им действительно нужно было это сделать. Но не в этот момент. Не сейчас, когда он вновь рисковал потерять Курта, даже не зная, почему. И всё же, если Джон сел в самолёт и примчался сюда, несмотря на всю его загруженность в Нью-Йорке, значит, то, что он собирался сказать, должно было быть чем-то важным.

Так что, теперь перед Блейном стоял очередной выбор.

Бежать к Курту, как он и обещал. Или остаться и разобраться с Джоном, раз и навсегда.

– У меня был секс с другим, Блейн, – выпалил вдруг Джон.

И всё изменилось.

Потому что, если это не было криком о помощи, отчаянной попыткой привлечь внимание, Блейн не знал, что ещё думать.

Жанин, услышав эти слова, вскинула голову и, бормоча что-то о неотложных делах, метнулась в комнату Блейна, вероятно, чтобы оставить их наедине. Впрочем, она тут же вышла оттуда, нервно бросив: «Это не выход, пардон. Короче, пока», – и затем окончательно покинула квартиру, на этот раз выйдя через нужную дверь.

Блейн, тем временем, не отрываясь, смотрел в глаза Джону.

И странным был ответный взгляд

Только в тот момент Андерсон сумел уловить всю скрытую в нём печаль.

«Что же я сделал с тобой, Джон?» – спросил он себя тогда.

Хотя, на самом деле... он знал. Чтобы снова, наконец-то, быть счастливым, он, очевидно, вытянул счастье из кто-то, кто не заслуживал быть использованным таким образом. Следовательно, теперь было его долгом оставаться там и выслушать его.

Но Курт... он бежал. Блейн не знал, от чего, и не знал, от него ли. Но он это делал.

«Я никогда не скажу тебе “прощай”», – сказал ему Курт накануне вечером.

«Я никогда тебе этого не позволю», – ответил он.

И тем не менее, вот они... снова в отправной точке.

Что Блейн должен был делать?

Следовать зову сердца или долгу?

Впрочем, это был бесполезный вопрос. Пока будешь думать только о других, всегда будешь оставаться последним, сказал ему кто-то. И ещё раз у Блейна было впечатление, что Курт, сознавая это или нет, сделал выбор и за него тоже.