Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 50 страниц)

– Я стал его другом с привилегиями, – произнёс он.

– О. Вон оно как... Это ты умно придумал.

– Это сложнее, чем кажется, – попытался тогда оправдаться Блейн.

– Да ну? Потому что мне это кажется проще простого! Ты по-прежнему влюблён в него. Он хочет парня-игрушку, с которым выпускать пар, пока дожидается Себастиана. Ты согласился, потому что не можешь отказать ему, а он пользуется этим, ублажая тебя фразочками о том, как много ты для него значишь и так далее, и тому подобное. Но никогда не делает то единственное, что могло бы доказать правдивость его слов. То, что сделало бы всё реальным. Поверь, Блейн, я знаю, что говорю. Это практически мой конёк… в этом я мастер.

– Сказать по правде, он никогда не говорил ничего такого. Он был честным с самого начала, сказав, что хочет только секса, – пробормотал тогда Блейн, больше себе, чем брату.

– Нет, постой. Ты хочешь сказать, что он ничего тебе не обещал, наоборот, он тебе чётко и ясно сказал, что просто хочет с тобой потрахаться, и ты, несмотря на все твои чувства к нему, всё равно согласился? Да твою ж мать!!! Так значит это ты идиот, и он ни в чём не виноват! – воскликнул Купер.

– Всегда любящий братец, да?

– А чего ты ожидал, Блейн? Чтобы я похлопал тебя по плечу и благословил? Ты стал секс-игрушкой парня, ради которого практически разрушил свою жизнь... парня, которого всё ещё любишь, после этих восьми лет… ты сделал это сознательно, возможно, думая, что сумеешь воспользоваться этим, и в конечном итоге заставить его влюбиться в тебя. Чушь собачья! Если теперь ты останешься с разбитым сердцем, винить сможешь только себя, Шустрик, – и увидев раненое выражение брата, добавил: – Ты ведь знаешь, что я говорю это только потому, что не выношу самой мысли, что ты снова будешь страдать, как восемь лет назад, Блейн.

– Да, знаю, – тихо подтвердил Блейн, потому что действительно знал, что это правда.

– Слушай, Шустрик, знаешь, чем мы займёмся? Чтобы поднять настроение, мы сделаем демо-видео. И отправим его на киностудию для их нового сериала. Ну, того, о семье геев, которые усыновляют проблемного ребёнка. Ты прекрасно справишься.

– Хочешь, чтобы гей играл гея? Это не слишком банальное клише? – смеясь, спросил Блейн брата.

– Вообще-то, я говорил о роли трудного ребёнка. Учитывая рост, ты просто идеально подходишь, давай! – поддел его Купер, получая в ответ удар кулаком в плечо. – Ай-а! О, а Шустрик стал у нас силачом, да? – обхватил он Блейна за шею, растрёпывая волосы. – А теперь, послушай. Надень свою старую форму Далтона и залижи гелем волосы, как делал когда-то. Судя по тому, что я читал в набросках сценария, этого мальчика отправят в какой-то жутко строгий колледж при монастыре. Я тем временем приготовлю оборудование. Вперёд!

– Даже и не подумаю!

– Поверь, Блейн, это сделает тебя звездой… вроде меня, откроет тебе двери Голливуда. Или, по крайней мере, те, которые легче открыть, теленовеллы всегда пользуются спросом, но это без разницы! Давай, Шустрик, вставай, натягивай свою старую униформу, а потом спускайся и помоги мне сделать это видео, ну... Будет весело. А из мамы сделаем королеву Викторию, давай!

Провожая взглядом своего брата, который выходил из комнаты, Блейн невольно подумал, что иногда – ладно, часто – он ведёт себя как настоящий кретин.

Наверняка потребует, чтобы они тыкали пальцем в собеседника для убедительности.

Некоторые старые привычки неискоренимы.

Однако, открывая шкаф и вытаскивая форму Далтона, он подумал, что, в сущности, наверное, это будет весело.

И им действительно было весело.

Настолько, что в течение доброй половины дня Блейн не возвращался мыслями к своим воспоминаниям и к постоянному желанию Курта.

По крайней мере, пока не обнаружил источник своих мучений прямо перед собой.

Следуй за своим сердцем.

Так сказал ему Арти.

Это был правильный совет, мудрый совет.

Но как можно следовать за своим сердцем, когда неизвестно, куда оно тебя ведёт?

Когда неясно, что оно пытается сказать тебе на самом деле?

Когда разрываешься, как он сейчас – между Себастианом, которого всё ещё любил, Блейном и чувствами к нему, настолько сильными и глубокими, что просто невозможно было закрывать на них глаза?

Он был смущён и взволнован.

А ещё ему было необъяснимо грустно.

И было только одно место в Лайме, где Курт мог искать утешения, и он, не колеблясь, развернул машину, направляясь туда как можно скорее.

«Проси что угодно, и ты получишь это, Курт.» Это сказал ему Андерсон в Нью-Йорке.

И сейчас Курту нужен был друг.

Сейчас Курту был необходим Блейн.

И настолько остро он ощущал эту потребность, что даже не задался вопросом, откуда мог знать, где живёт Блейн.

Он просто знал.

И в тот момент это было всё, что ему нужно.

Он успел позвонить в дверь, прежде чем удариться в панику.

И о чём он только думал? Заявиться к нему, вот так, даже не зная, был ли он дома? Даже не предупредив?

Когда дверь открылась, Курт застыл на месте.

Перед ним стоял Блейн Андерсон.

Естественно, это был Блейн, но его волосы были буквально залиты гелем, и одет он был в униформу Далтона, школы, которую посещали они с Бастианом.

На нём был даже тот ужасный галстук в полоску, который Себ иногда повязывал в шутку.

«Я уже видел его. Но где? Где?..» – сформулировало его сознание в единый миг, потому что чувство было такое, будто он уже встречал Блейна. И не того, с которым познакомился в Нью-Йорке. А именно этого Блейна, который стоял перед ним теперь.

– Курт? Как… что ты здесь делаешь? – спросил тот потрясённо.

Хороший вопрос.

Что он там делал?

Он мог привести тысячу причин своего пребывания там, но всё, что приходило ему в голову, не имело ничего общего с истинным мотивом, заставившим его примчаться сюда.

Просто с ним Курт... чувствовал.

Секс всегда приятен, но становится чем-то живым и важным, заставляет испытывать настоящие эмоции только с тем, кто у тебя в сердце.

И заниматься сексом с ним означало не просто трахаться.

А чувствовать.

Ощущать.

Жить.

Мог он сказать ему… это? Мог так ответить? Мог признаться в этом перед ним, когда с таким трудом признался даже самому себе?

Курт почти не контролировал собственные движения.

Он просто сделал шаг вперёд, и потом еще один и обвил руки вокруг него, потянув на себя, вовлекая в страстный поцелуй.

– А я-то думал, что уже видел предел твоей сексуальности. Ты доказываешь, что я был неправ, – сказал Блейн с улыбкой, когда получил свободу говорить.

– Ты тоже неплох, но... Боже… я всегда ненавидел весь этот гель, который ты намазывал на волосы. Без него они намного лучше.

Услышав эти слова, Блейн мгновенно оцепенел.

Курт растерялся – что он такого сказал?

О, нет… может, его неуместный напор пришёлся не по душе Блейну?

Курт отступил назад и виновато опустил голову.

– Прости, если ввалился так внезапно, даже не предупредив, но я... я обедал с другом, и… не знаю, нахлынули всякие дурные мысли, и мне нужно было поговорить с кем-то, увидеть дружеское лицо, думаю, и...

– Эй, Курт, – сказал Блейн, взяв его за локти и прерывая этот поток оправданий. – Всё в порядке, не беспокойся. Хочешь пройтись немного? Можем сходить выпить кофе, если ты…

– Блейни, дорогой, кто там? – спросил нежный женский голос за его спиной.

Подняв глаза, Курт увидел перед собой очень изящную женщину с длинными распущенными чёрными волосами.

Она была очень похожа на Блейна, хотя азиатские черты в её лице были немного более выраженными, чем у сына.

Но даже оттуда он мог видеть, что глаза были те же.

Когда она увидела Курта, её лицо озарилось искренней улыбкой, и она воскликнула:

– О, Боже... Курт? Это ты?

Затем, не давая ему возможности ответить, женщина побежала к нему и порывисто обняла, что крайне удивило Курта.

Она его знала? Знала его имя… как это было возможно?

Когда женщина отстранилась от него, Курт увидел, что её потерянный взгляд быстро заметался между ним и Блейном, который в тот момент, казалось, увидел призрака, настолько лицо его побледнело.

– О, господи, он не... – прошептала женщина, поднося руки ко рту.

Что там происходило?

====== Глава 12. Just a little bit… ======

Мужество.

Давным-давно кто-то часто повторял ему это слово.

И хотя сейчас он не мог вспомнить, кто именно, Курт прекрасно знал, что тогда оно стало своеобразной мантрой для него.

Поэтому он с первого взгляда полюбил браслет, который Блейн ему подарил.

Браслет, который был на его запястье и в этот самый момент.

Уже одно ощущение этой надписи под кончиками пальцев внушало ему уверенность.

И, вероятно, причина, по которой это пришло ему на ум сейчас, была в том, что, похоже, мужество ему в скором времени понадобилось бы. И немалое.

Он ещё не успел разобраться, как всё произошло, но, после своего странного приветствия, миссис Андерсон взяла себя в руки, извинилась за такой преувеличенный всплеск эмоций и приплела маловероятное оправдание, согласно которому Блейн так много говорил о нём, что ей казалось, будто они уже давно знакомы.

Что Курту показалось более чем странным, потому что он сильно сомневался, чтобы сын рассказал женщине об истинной природе их отношений.

А помимо этого, между ними практически ничего и не было.

Сам же Курт не позволял пока появиться ничему большему.

Однако, когда она пригласила его на чай, Курт не сумел отказать.

Даже если на миг ему почудилось, будто Блейн задержал дыхание, ожидая его ответа.

Возможно, он не хотел его там.

Ведь он явился в дом без приглашения или хотя бы предварительного телефонного звонка.

Безусловно, у него были другие дела и планы.

Тем не менее, миссис Андерсон – которая затем представилась ему как Джули и потребовала, чтобы он обращался к ней только так – не пожелала слушать извинений, крепко схватила его за руку и практически потащила за собой в гостиную.

Женщина забросала Курта вопросами о его работе и карьере.

Она расспрашивала так подробно и с таким искренним интересом, что Курт подумал, что Блейн, должно быть, действительно успел прожужжать ей все уши о нём за эти три дня.

И вот теперь они втроём сидели на роскошном диване, в этой убийственно старомодной гостиной, и ожидали, когда подадут чай.

Да, Курту необходимо было всё его мужество, чтобы понять, за каким чёртом он впутался в эту крайне неловкую и странную ситуацию, и, прежде всего, как выйти из неё, никого не обидев.

И о том, чтобы просить помощи у Блейна, даже речи идти не могло.

Тот выглядел ещё более взволнованным, чем он сам, в этом пиджаке, из которого давно вырос, и в этих тесных брюках, так удачно облегающих в нужных местах, что почти...

НЕТ!

Курт, хватит!

Это неподходящий момент, чтобы думать о некоторых вещах!

– Эй, куда вы все пропали? Камера готова, – раздался вдруг мужской голос.

Когда Курт поднял глаза, чтобы посмотреть, кто только что вошёл в гостиную, ему показалось, будто земля уходит у него из-под ног.

ЭТО. БЫЛО. НЕВОЗМОЖНО.

– Купер, это Курт Хаммел, мой друг из Нью-Йорка, – поспешил сообщить Блейн брату, который застыл посреди комнаты при виде парня, сидящего рядом с матерью.

– Ага. И он здесь… в нашем доме, – ответил тот сквозь зубы Блейну, глядя на него как-то странно, и по его тону можно было сказать, что он чуть ли не потрясён этим обстоятельством.

Всё это удивило Курта, который перевёл растерянный взгляд с одного на другого.

– Да, разумеется. Он здесь. Эмм, Курт, это... – собрался представить его Блейн, но Курт в порыве энтузиазма подскочил, как пружина, с дивана и прервал его, воскликнув:

– О, я знаю, кто это. И... о, Боже мой. Он...о, господи! Доктор Кристофер Лэйсон из Страстей. Я обожаю этот сериал.

От этих слов выражение Купера мгновенно утратило оттенок подозрительности, и на его лице расцвела искренняя и весёлая улыбка.

– О, Курт! Для меня истинное удовольствие познакомиться с тобой! Ты только что стал моим новым лучшим другом, поэтому, пожалуйста, обращайся ко мне на ты, – игриво произнёс Купер и, подойдя к Курту, совершенно неожиданно заключил его в тёплые объятия, что немало смутило Хаммела и заметно ослабило напряжение, в котором Блейн пребывал с того момента, когда Курт ступил на порог этого дома.

Его брат и мать поняли.

Даже если он не успел сказать им многое, что следовало бы, они поняли ситуацию в полной мере.

Они вели себя так, будто действительно видели Курта впервые, и в случае его брата это так и было.

Он видел его на некоторых фотографиях с Блейном, да, но никогда лично.

Блейн расслабился ещё больше, видя, как Курту комфортно с Купером и его матерью.

Несмотря на заметное волнение из-за знакомства с теле звездой, к которой он, к тому же, имел небольшую слабость – Блейн немало повеселился, когда в Нью-Йорке Курт заставлял его смотреть с ним сериалы брата и восторгался его бицепсами, удивляясь тому, что Блейн не разделял его восхищения – видно было, что ему хорошо и спокойно с этими людьми.

Несмотря на то, что Хаммел вспомнил его адрес, сам дом и обстановка ничего ему не напомнили, что, в сущности, казалось Блейну вполне закономерным.

Он был в этом доме всего два раза: один раз на ужине и другой чтобы помочь ему забрать вещи, и, с учётом ситуации, в том случае им не представилось возможности провести экскурсию по дому.

Кроме тех двух случаев, они всегда виделись или в доме Курта, или в Далтоне.

И на его мать, Курт, казалось, реагировал вполне спокойно.

Он был мягок и доброжелателен с этой женщиной, проявлявшей к нему столь живой интерес, но не подавал никаких признаков, что узнаёт её.

Женщину, на которую он когда-то кричал, срывая голос, из-за того, как отец обращался с Блейном.

Женщину, которая не раз и не два встречалась с ним тайком от самого Блейна, чтобы узнать, как жил её сын после того, как ушёл из дома.

Женщину, с которой он вступил в настоящий заговор, чтобы устроить ему идеальный праздник на восемнадцатый день рождения.

И он не узнавал её.

Впрочем, он не узнавал и парня, которому подарил свой первый поцелуй.

Парня, который бросил вызов его страхам и посвятил ему песню перед всей школой.

Парня, который готов был сопровождать его на школьный бал, несмотря на избиение в его старой школе, если бы представилась возможность.

Парня, с которым он впервые занимался любовью.

Парня, который пожертвовал собой, чтобы спасти его, или, по крайней мере, попытаться.

Чему ж тут было удивляться?

Увлечённый наблюдением за реакциями Курта под смех матери и привычную чепуху, что нёс Купер, Блейн, не следил за разговором и почти в нём не участвовал, разве что речь заходила о нём лично. Как, например, когда Купер принялся рассказывать об одном инциденте...

– Не надо, Куп... Не говори об этом, прошу тебя, не...– взмолился он без особой надежды на успех. Естественно, брат сделал вид, что не слышит.

– Короче говоря, стою я там, разговариваю с Джорджем Лукасом о его новом фильме, и ты не представляешь, чего мне стоило с ним встретиться, а мой братишка скачет вокруг и тянет меня за куртку, требуя, чтобы я пошёл с ним. Но я не мог упустить такой шанс, потому что… это же был Джордж Лукас, и из меня получился бы идеальный новый. Тогда, этот юноша становится в позу, орёт во всю глотку, что я противный, а потом...

– Что? – спросил Курт, полностью поглощённый рассказом. Это была одна из многих способностей Купера – умение вовлечь людей в то, что он делал и говорил.

– Нет, не говори, – умоляюще протянул в последний раз Блейн, уже стопроцентно уверенный, что это, в любом случае, бесполезно.

– Он поднял ногу и сделал пи-пи на Джорджа Лукаса, как собачка, – продолжил Купер.

– О, господи… Поверить не могу, он всё-таки сказал это! – воскликнул Блейн, пока остальные, включая его мать, покатывались со смеху.

– О, Боже мой! Ты пописал на Джорджа Лукаса? – спросил Курт в полнейшем изумлении.

– Нет, не совсем на него. На его ботинки, если быть точным.

Смех Курта заставил замереть сердце Блейна на мгновение.

Слишком давно он не слышал, чтобы Хаммел смеялся так открыто.

На секунду он задумался, как было бы прекрасно, если бы это был простой вечер в семье.

На который он пригласил своего парня, чтобы провести немного времени с матерью и братом.

Ничего более.

Правда, отличалась от его мечты, разумеется.

Больше того, правда состояла в том, что Курт практически не обращал на него никакого внимания после того захватывающего поцелуя в дверях.

И Блейну не нравилось, как он смотрел на Купера.

Курт, казалось, был совершенно очарован им.

– Курт, хочешь ещё чая? – спросил он, пытаясь привлечь его внимание.

Ничего.

Он его даже не слушал.

И эта сцена заставила его подумать о том, как всё будет, если Себастиан проснётся.

Это было здесь совершенно ни при чём, одно не имело отношения к другому, и тем не менее… он не мог не представить себя жалким невидимкой, которого не замечают, игнорируют… забывают ещё раз.

Он снова увидел себя в роли неудачника, который издалека наблюдает, как его любимый ловит каждое слово из чужих уст.

Мог он опять рискнуть так сильно?

Да. Мог.

Но вопрос был в другом... хотел ли он этого?

Нет, не снова.

И ещё вот в чём был вопрос... во всей этой ситуации, какая часть выбора была за ним, и какая за Куртом?

Если он согласился на это без каких-либо обещаний, чтобы получить хоть каплю того, что хотел и не мог иметь… это была его вина или Курта, который ничего не обещал, а просто брал только то, что ему нужно и что, в любом случае, и так ему предлагалось?

Кто из них был жертвой, а кто палачом в этой истории?

Вновь подняв взгляд, он увидел, что мать смотрит на него.

Со смесью беспокойства и материнской заинтересованности.

Этот взгляд заставил его почувствовать себя крайне неловко.

И напомнил то, о чём он не хотел думать.

Он резко поднялся с дивана, произнося на одном дыхании:

– Сейчас Курт должен идти, – и тон его голоса не допускал возражений.

– Но, Шустрик, мы ведь ещё не успели поговорить о том случае, когда ты принял участие в конкурсе обжорства. В итоге, его стошнило прямо перед судьями, Курт, нужно было его видеть! – продолжил его брат.

Но Блейна не интересовало больше ничто и никто в этой гостиной.

Остались только он и его разочарование.

Снова.

Ну, ладно… была ещё и его ревность, по правде сказать.

– Нет, Купер, мне пора идти, а Курт пришёл навестить меня, помнишь? Хоть сейчас и кажется, что он здесь ради тебя. И как бы ни была увлекательна игра «Уничтожим репутацию моего брата», я от неё немного устал и уже здорово опаздываю. Так что… конечно, если только Курт не хочет остаться здесь, даже если я уйду, чтобы составить компанию тебе…

Окей.

Отвратительный выпад.

И тон, который он использовал, был, безусловно, чересчур ядовит.

Но он знал, что Купер делал.

Он не был наивным и всё понял.

Брат хотел показать ему на практике, что Курт просто хотел внимания.

И ничего более.

И что его мало волновало, от кого это внимание получить.

Купер делал это ради него.

Но это не меняло факта, что Блейн с удовольствием поколотил бы его. И Курта вместе с ним, если уж на то пошло.

Потому что, если Куп действовал не заинтересованно, по какой такой причине Курт так бесстыдно флиртовал с его братом?

В самом деле ему настолько необходимо внимание, что от кого получать его, ему безразлично?

Боже! Значит Блейн не представлял ничего особенного даже как партнёр по траху?

Он так устал быть тем, кто страдает.

Тем, кто отдаёт и никогда не получает.

Тем, кто вечно ждёт, наблюдая издалека за кем-то, кто никогда не видел его и его боли.

Он не такой, чёрт возьми?!

– Ах, да, Блейн прав, – спохватился Курт слегка огорчённо, поднимаясь мгновенно. – Я вообще пришёл без приглашения. Мэм, – продолжил он, повернувшись к Джули, – было очень приятно познакомиться, и простите, если я явился к Вам в дом, даже не предупредив.

– Не говори так даже в шутку, Курт, я была рада встретиться с тобой. Можешь заходить когда хочешь, – ответила она, обращаясь больше к своему сыну, нежели к нему, но тот, как заметил Курт, глядя на него украдкой, казалось, и не слышал её, срывая с себя пиджак и этот нелепый галстук Далтона.

Боже! Какой эффект производило на Курта вид Блейна, раздевающегося с такой злостью.

Купер, подскочивший к нему, чтобы попрощаться, на мгновение вновь завладел его вниманием.

– Курт, – сказал он просто в качестве салюта.

– Куп. Надеюсь, доктор Лэйсон сумеет завоевать сердце прекрасной Сары. Он заслуживает её больше, чем Дрейк.

– О, заслуги в делах сердечных не в счёт, – ответил тот загадочным тоном ему на ухо, приобняв его. – Но оставайся с нами, и увидишь много интересного в ближайших эпизодах, – подмигнул ему Куп заговорщически, чем вызвал улыбку Курта.

– Хорошо, тогда я пойду... Только… ты не проводишь меня до машины, Блейн? – спросил затем Курт, глядя на него немного обеспокоенно.

– Конечно, Курт, – ответил тот, стараясь казаться, насколько мог, холодным и отстранённым. Что ему прекрасно удалось.

Когда они вышли, Купер и Джули посмотрели друг другу в глаза, а затем Куп воскликнул:

– У меня дурные предчувствия…

Джули не ответила.

В тот момент она только беспокоилась о Блейне.

Курт не знал, что его привело туда.

С какими намерениями он предстал у двери его дома.

Но Хаммел знал, что с момента, когда явилась мать Блейна, он только и надеялся на то, чтобы опять остаться наедине с ним, чтобы целовать его снова и снова.

Даже слушая разглагольствования Купера, он продолжал ощущать присутствие Блейна в комнате.

Сильнее всех других.

Его глаза постоянно возвращались к нему, чтобы иметь подтверждение, что он всё ещё здесь, рядом с ним.

Он пытался отключится от него.

Уделять больше внимания Куперу, потому что… да, ладно! Когда бы ещё ему представилась возможность поговорить с настоящей звездой?

Даже живя в Нью-Йорке, не то чтобы ему встречались знаменитости в баре около дома.

Но это было бесполезно.

Блейн был там, и Курт его… чувствовал.

Он чувствовал его – внутри и вокруг.

Постоянно.

Пока он следовал за ним к машине, оставленной перед домом, Блейн казался далёким, почти безразличным.

Как и в доме.

И после того поцелуя, Курт не понимал, почему.

Он пытался испытать его.

Но даже его непрерывный флирт с Купером ни к чему не привёл.

Может, Курт неверно понял все сигналы.

Возможно, для Блейна он только тот, с кем можно трахаться время от времени, и Андерсон был так нежен и заботлив только ради Себастиана.

Эта мысль разъедала его изнутри.

Он никогда ни о чём не просил, и, со своей стороны, Блейн никогда не обещал ничего.

Уж точно, не клялся в вечной любви. Но Курт поверил его словам, когда он сказал, что всегда будет рядом, если он ему нужен.

Почему же сейчас Андерсон вёл себя так, будто присутствие Хаммела только раздражало его.

– Прости, Курт, но я должен это сделать, – сказал вдруг Блейн, резко останавливаясь и разворачиваясь в его сторону.

Затем медленно приблизился к Курту, глядя на его губы с желанием.

И Курт вспыхнул.

А потом расплавился.

И... ах, да. Прошу тебя… да.

Потому что он сдерживал сердце в ожидании этого момента.

И не мог думать ни о чём, кроме этих губ на своих.

Кроме этих рук, что ласкали его и крепко сжимали в своём кольце.

Он жаждал их всем своим существом.

Но Блейн остановился в двух сантиметрах от его рта, перевёл взгляд на его плечо и аккуратно разгладил ткань.

– Там была пылинка, – только и сказал он, отступая, отнимая у него тепло своего тела, свои руки, свои губы, свой... всего себя.

«Ублюдок!» – видимо эта мысль достаточно отчётливо отразилась на лице Курта, учитывая наглую самодовольную улыбку, которую Блейн обратил к нему.

Великолепно!

В кои-то веки Курт послал к чертям здравый смысл и отправил в отпуск мозг...

Он последовал за своим сердцем, и то место, куда оно привело его, оказалось на редкость отвратительным.

В порыве злости, он собирался нырнуть в машину и исчезнуть, когда сильные руки Блейна железной хваткой вцепились в его предплечья, мгновенно лишая свободы действия.

Андерсон медленно приблизился к нему, пока Курт не почувствовал его горячее дыхание против кожи на шее.

Отчего во всём его теле зародилась дрожь.

Его заметно колотило, и он прекрасно сознавал, что Блейн всё ощущает через это жаркое прикосновение.

– Если хочешь моих поцелуев, Хаммел, тебе придётся постараться куда сильнее. И уделять мне намного… намного больше внимания, – прошептал тогда Андерсон ему прямо на ухо.

Затем он отпустил свой захват и протянул ему руку для прощального пожатия.

Подняв глаза, Курт увидел, что Блейн улыбается.

Он выглядел менее отстранённым и менее злым.

И, определённо, более нахальным.

Что это было? Провокация?

Хорошо, если Блейн хочет играть, Курт готов.

Он пожал руку Блейна и сказал:

– Буду знать, Андерсон. Значит, я тщательно подготовлюсь к завтрашнему вечеру, поскольку ожидаю получить больше… гораздо больше, – добавил он кокетливо, наблюдая, как взгляд Блейна мгновенно потемнел от возбуждения. – До свидания, – заключил он уже спокойнее, садясь в машину, когда понял, что тот не собирается отменять их встречу.

Он вовсе не забыл то, что хотел сказать Блейну.

Но сейчас был неподходящий момент.

И потом, Андерсон бросил ему чрезвычайно интересный вызов.

Если ему нужно, чтобы Курт продемонстрировал, как он его хочет, он сумеет это сделать.

Да ещё как.

Это ведь намного проще, чем признать, что, возможно, он начинает чувствовать к нему что-то более… сложное.

– Рукопожатие, Блейни… серьёзно? Не хватало только хорошего зевка и «Мы Вам перезвоним», и картина была бы полной, – съязвил его брат, незаметно подойдя сзади. – Что это вообще такое было?

– Я попрощался с ним, Куп, что тебя не устраивает?

– Пожатием руки, братишка? Помнишь, когда я говорил, что ты должен заставить уважать себя? Так вот, сегодня я получил подтверждение того, что ты ни хрена не понял. И, больше того, в плане эмоций, ты на том же уровне развития, что и инфузория. Ты играешь в недоступность, потому что думаешь, что это что-то изменит?

– Нет, Куп, я просто устал быть временным заместителем, как ты и говорил.

– Да, говорил. Тогда почему, когда, в кои-то веки, это не так, ты ведёшь себя как мудак?

– Да о чём ты говоришь? Если он всё время только на тебя и пялился, звезда ты наша великая!

– Нет, вообще-то, нет, Шустрик. Он использовал меня, чтобы вызвать ревность в тебе. Я актёр и замечаю все детали. Это мой хлеб. В действительности он не смотрел на меня, а постоянно косился на тебя, чтобы увидеть твои реакции. И эти его заигрывания… Да ладно, ни один гей не может быть настолько геем! Он вытворял всё это, только чтобы проверить, отреагируешь ли ты хоть как-то. А ты? Если бы ты хоть пальцем пошевелил, наверняка получил бы трофей, а вместо этого, что ты делаешь? Ни хрена, блять! Даже хуже, разыгрываешь безразличие. Нет, должен тебя поздравить, Шустрик, ты просто гений. И в любви, если позволишь, ты ни черта не понимаешь.

– Можешь научить меня, как быть терпеливым, Куп?

–Я? Научить тебя... терпению? Ты, который ждал восемь, уже почти девять лет, чтобы решиться снова попытать счастья с тем, кого любишь… ты спрашиваешь меня, как быть терпеливым? Братишка, да ты издеваешься? Если кто и мастер в этом, так это ты. Нам всем стоит поучиться у тебя, чего уж. Но, ради всего святого... тебе не помешало бы выйти из спячки и раскрыть глаза... Послушай, я не понимаю, что между вами происходит, Блейни. У меня никогда не было такой любви. Я только боюсь за тебя. Ты и так уже настрадался из-за всей этой истории. Не пора ли оставить её позади и идти вперёд?

Да.

Пора.

Так или иначе, Блейн должен был идти вперёд.

Розовые примулы.

Любимые цветы его матери.

Те самые, которые он покупал каждый раз, когда шёл проведать её.

Которые она любила расставлять по всему дому, когда он был ребёнком.

И которые он использовал как закладки, когда они засыхали.

Курт любил запах этих цветов.

Он любил воспоминания, что приносил с собой их аромат.

Кристально чистый смех его матери.

Вкус блинчиков, которые она пекла по утрам в воскресенье.

Переливы её голоса, когда, поливая сад, она пела любимые песни.

Их запах придавал ему сил, чтобы преодолеть несколько метров, которые отделяли ворота кладбища от могилы его матери.

Одним из немногих сожалений, которые он испытывал после своего переезда в Нью-Йорк было то, что теперь он не мог навещать её когда хотел.

Как он делал каждый раз, когда ребёнком испытывал необходимость в тишине и уединении, чтобы подумать, или просто побыть в месте, где ему спокойно, вдали от всех, подойдя к могилке – как всегда, ухоженной и чистой – Курт поставил цветы рядом и прилёг на свежую траву, не заботясь о состоянии одежды.

Блейн.

Он стал его пыткой.

Постоянной.

Было невозможно выбросить его из головы.

Когда он успел так прочно проникнуть в его сознание? Когда стал таким важным, необходимым для него?

И затем снова в его мысли врывался Себастиан.

Его улыбка.

Лицо, такое любимое.

И глаза, настолько зелёные и пронзительные, что всегда заставляли Курта плавиться словно воск в его руках.

Их лица накладывались одно на другое в голове Курта.

Почти сливались в одно, и Курт не понимал, где заканчивался один и начинался другой.

Разве можно любить двух людей, столь разных? Можно желать обоих одинаково?

«Следуй за своим сердцем».

Шёпот среди деревьев.

Песнь ветра, танцующего между ветвями и листьями.

Слова, которые Арти сказал ему, снова прозвучали в его голове.

И на этот раз Курт готов был поклясться, что их прошептал ему на ухо любимый голос матери.

Шутки психики.

Да, Курт должен был следовать за своим сердцем, это он знал.

Но прежде, ему следовало понять, к кому оно в действительности стремится.

К Себастиану или к Блейну?

В большом зеркале у противоположной стены комнаты отражался молодой мужчина – здоровый, сильный, красивый, возможно, несколько своеобразной красотой, но убийственно сексуальный.

За его спиной, Джули, сидя на его старой кровати, наблюдала за ним, пока он приводил в порядок волосы, снова свободные от геля, с гордостью и любовью.

Он проделал длинный путь, её маленький Блейни.

Маленький мальчик, который в страхе бежал от всего, стал сильным и зрелым мужчиной.

Наихудшим из возможных способов, это правда.

Тем не менее, даже из всего дурного он сумел извлечь лучшее.

– Он не сильно изменился, в нём всё ещё много от воспитанного и стильно одетого мальчика, каким он был восемь лет назад. Теперь он мужчина, да, красивый мужчина, но до сих пор хранит эту ауру невинности и чистоты, что окружала его когда-то, – проронила Джули задумчиво.

– Да. Ну... сейчас в нём есть и нужная доза извращённости, уверяю тебя, –сказал больше себе, чем матери, Блейн.

Она взглянула на него пристальней после этих слов.

– Блейн, ты… ты ведь не играешь с ним, правда?

– Я бы никогда не смог так поступить с ним, мама, ты знаешь.

– А он? Он играет с тобой?