Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 50 страниц)

Вообще-то, следуя своей же привычной линии поведения, он должен был немедленно прекратить дела с Джоном, в первый же раз, когда тот предложил ему переспать.

Только у этого парня была своя особая манера, и едва он понял, что подобное не в стиле Блейна, не с его исполнителями, по крайней мере, он словно скинул маску, и с тех пор, был с ним прямолинеен, но не вульгарен, искренен, но никогда не навязчив.

Блейн ему определённо нравился, и он не скрывал, что хотел бы узнать его ближе вне работы.

И, со своей стороны, Блейн думал... ну, а почему бы, собственно, и нет?

Если главной его задачей было забыть, идти вперёд и не оборачиваться назад, может, тогда стоило начать с простого?

Довольно вечеров, проведённых в постели с незнакомцами.

Он давно не подросток, и не это поможет ему забыть любовь всей его жизни.

Любовь, которую он не мог больше ждать, потому что Курт не явится по волшебству, крича, что любит его и только его.

Курт опять выбрал Себастиана – из любви ли или из чувства долга, было уже не столь важно, а важно было только то, что его не было рядом с ним.

И поскольку Блейн решил не окунать его в ад воспоминаний о прошлом, теперь ему следовало смириться.

Курт не принадлежал ему больше.

А он заслуживал кого-то, кто был бы полностью его.

Только его на сей раз.

Настоящие серьёзные отношения, чтобы начать всё с нуля.

Поэтому он улыбнулся Джону и на этот раз ответил «да» на его предложение.

Возможно, он не был мужчиной его мечты, но он был приятным парнем, очень интересным и милым.

И симпатичным, к тому же.

Неплохая отправная точка.

Когда парень радостно улыбнулся, Блейн ответил улыбкой.

И проследил за ним взглядом, когда тот взошёл на сцену, чтобы представить свою группу.

– Привет, народ! Мы – Fenix. Меня зовут Джон, и я хочу посвятить эту песню очень особенному человеку. Блейн, это для тебя!

https://www.youtube.com/watch?v=vFnhSzyS7xA

О, нет, только не это.

Не эту песню.

Блейн написал её, пока был в Нью-Йорке.

И написал он её для Курта.

Так что, нет, он не должен был...

– Не понимаю, почему ты отдал им эту песню. Она настолько… твоя, что я думала, ты сам её запишешь, – сказала Жанин, подойдя к нему.

– Она больше в его тональности, чем в моей, сама знаешь, – ответил он, не отрывая взгляда от глаз Джона.

Они были не светлые, а почти чёрные.

И на редкость красивые.

Может быть, они казались ему ещё прекрасней именно потому, что не напоминали другую пару глаз – ясных и чистых.

– Но не Джону принадлежит то разбитое сердце, о котором говорит эта песня, правильно? Это твоё сердце.

– Во всех песнях поётся о чьём-то разбитом сердце, не только о сердце того, кто её поёт. Поэтому музыка волнует всех. Всегда найдётся кто-то, кто знает, о чём ты говоришь, и понимает. В сплетенье нот и слов разбитое сердце встречает ещё тысячу таких же, как оно. Джон понимает эту песню. Поэтому она идеально подходит для него.

– Ух ты! Какая глубина! Нет, серьезно... ты убил во мне всякий стимул к жизни. Пойду, пожалуй, утоплюсь в джине с тоником. Пока ты тут будешь пожирать глазами лицо того, кто обычно пожирает глазами твою задницу. Чистая поэзия, ничего не скажешь… Пардон, – и Жанин быстро удалилась, направляясь в сторону Тэда и Джеффа.

Блейн же остался где был.

Слушая тёплый хрипловатый голос Джона, который пел слова его муки, делая их полностью своими.

Настолько, что сердце Блейна, остывшее и скованное старыми воспоминаниями, на мгновение, казалось, соприкоснулось с сердцем Джона и снова почувствовало себя тёплым.

Не пылающим, каким только Курту было дано его сделать.

Это было невозможно.

Но… живым.

Позже, когда Блейн вышел из этого заведения, рядом с ним был не парень для одноразового траха, чтобы хоть ненадолго забыться.

На этот раз с ним был тот, кому он пожелает спокойной ночи с желанием увидеться и назавтра, чтобы поговорить ещё.

Небольшой шаг вперед.

Целуя Джона перед дверью его дома, перед тем как попрощаться, он подумал, что, в общем и целом, это был неплохой вечер.

Даже очень.

И целое мгновение, одно долгое мгновение, он не думал о Курте.

Ещё один небольшой шаг вперед.

Но разве не так продолжаешь жить?

Шаг за шагом.

Нет?

Финн по-прежнему находился в крайней растерянности.

Оставалось ещё множество деталей во всей этой истории, которые он затруднялся понять.

Когда Курт был не в состоянии прийти ему на помощь, он пытался найти ответы на свои вопросы у матери и у Бёрта.

Для начала, например, почему никто не сказал ему, как в действительности обстояли дела?

В своё время ему сообщили, естественно, что его брат подвергся нападению.

Но Новым направлениям сказали, что это было банальным нападением гомофобов, а уж никак не изнасилованием и жестоким избиением пятёркой сексуальных маньяков.

И, когда Курт пришёл в себя, ничего не помня, всех попросили не говорить ему ни слова о произошедшем и поддерживать версию о дорожной аварии, чтобы не травмировать его.

Газеты в те дни переполняли новости о скандале Андерсонов, разумеется.

В таком городишке как Лайма, где никогда и ничего не происходит, подобная новость, полная интриг, с полным набором пороков, влекла журналистов, как мёд пчёл.

Но в тот период Курт был ещё несовершеннолетним, и поэтому его имя нигде не появлялось.

И проснувшись, Блейн заключил договор с детективами, которые уже несколько лет копали под его отца, с почти нулевыми результатами.

Он обещал рассказать не только о том, что случилось в ту ночь в доме у озера, но и о других тайных делишках отца, если они оставят Курта в покое.

И учитывая, что Курт всё равно ничего не помнил и, следовательно, был бесполезен, для них это не имело значения, так что, они охотно согласились.

Короче говоря, друзьям Курта никогда и в голову не приходило связать его с теми фактами.

Ведь никогда не думаешь, что подобное может случиться с тобой или с твоими близкими, правильно?

И поверить в то, что на него напали несколько хулиганов, было легче и проще, чем поверить в то, что именно он и был тем несовершеннолетним приятелем Блейна Андерсона, о котором продолжали кричать все газеты.

Этому способствовал и тот факт, что никто из них не успел к тому времени познакомится с Блейном.

Даже Финн, которого никогда не бывало дома, когда он заходил к ним после Далтона, из-за тренировок футбольной команды; и так уж совпало, что он отсутствовал и в ночь, когда Бёрт и Кэрол приютили на ночь некоего Блейна после побоев отца.

Финн знал, что в жизни Курта был парень.

Но он не знал, что этот парень был тем самым Блейном Андерсоном из газет.

Когда он спросил Курта, почему тот не представил Блейна никому, кроме Мерседес, брат ответил, что вначале не хотел создавать внутренней напряжённости в группе из-за того, что он встречается с парнем из хора, являвшегося их соперником, учитывая прецедент с Рэйчел.

Потом из-за проблем с отцом Блейна они были вынуждены видеться тайно и почти всегда в Далтоне.

Бёрт и Кэрол сообщили о том, что действительно случилось, только Уильяму Шустеру.

Так что, за исключением Мерседес, которая сама догадалась, узнав о Блейне, и Сэма, который в то время встречался с ней, все прочие оставались в неведении.

В том числе и он.

Его поставили наравне со школьными друзьями, и это Финна вовсе не устраивало.

Даже Сантане Себастиан рассказал правду раньше него, пусть и спустя годы.

Но он был членом этой семьи.

Он был Курту братом, а не только другом.

Как он должен был чувствовать себя, поняв, что его собственная семья не доверяла ему в чём-то столь важном?

Объяснений матери и Бёрта было ему недостаточно.

Недостаточно было услышать, что они поступили так, чтобы не взваливать на него ещё и эту тяжесть, учитывая, его преувеличенную реакцию, даже когда он думал, что это были всего лишь хулиганы.

Финн подбил глаз Карофски, когда тот, просто подойдя к Курту, напомнил ему о побоях, угрозах, оскорблениях и о том нежеланном поцелуе – всё сразу.

Было страшно даже представить, как бы он отреагировал, узнав правду.

Финна, однако, не интересовало, что они там думали.

Он знал только, что речь шла о его брате, и что он должен был защитить и поддержать его.

Тогда они ему этого не позволили.

Но уж сейчас он был твёрдо намерен сделать это.

В те недели он много и о многом разговаривал с Куртом.

Включая вещи, о которых раньше они не могли говорить.

Он узнал всё о Блейне, о том, как Себастиан притворился, будто не знает его, в то время как они были знакомы уже больше года, о том, что Курт до сих пор не представляет, как подойти к разговору об этом с ним самим, и без того перегруженным проблемами из-за его аварии.

И, прежде всего, Финн выслушал его сомнения.

И понял.

Были вещи, которые Курт не произносил вслух, но они были спрятаны среди сказанного.

Нужно было только внимательно прислушаться, и Финн сумел сделать это.

Теперь ему только нужно было поговорить с Себастианом, подальше от Курта.

Для этого он назначил ему встречу в баре неподалёку от его дома.

– Меня не волнует, как ты это сделаешь, Смайт. Будь с ним жесток. Да даже разбей ему сердце, если надо. Дай ему свободу, свободу поступать так, как он действительно хочет. Это твой долг перед ним, – повторил он ему в сотый раз.

Они сидели там уже больше получаса, и Финн не стеснялся в выражениях, чтобы донести свою мысль.

Что-то подсказывало ему, что время пустой болтовни и вранья закончилось.

Чтобы сдвинуться с мёртвой точки, пора было говорить прямо и действовать решительно.

– Мне нравится эта твоя новая сторона, Хадсон. Авторитарная. Как думаешь, если бы ты вытащил её на свет с твоей подружкой, она была бы сейчас здесь с тобой, вместо того, чтобы прохлаждаться в Лондоне неизвестно с кем?

– Изображай мудака сколько хочешь, Смайт, но на этот счёт я прав, ты прекрасно знаешь. Курт сбит с толку, но не этого он хочет. Он не хочет быть здесь с тобой сейчас.

– Да тебе-то откуда знать, чего хочет или не хочет Курт? Поверь, прошлой ночью он совсем не жаловался, когда кончил с моим членом внутри.

– Эй! Поаккуратней с выражениями, не забывай, ты говоришь о моём брате. И потом, сейчас он даже Бёрту не позволяет прикасаться к себе, сомневаюсь, чтобы он пошёл на близость так скоро после того, что вспомнил.

– Да, прости, ты прав. Курт, не заслуживает, чтобы я обращался с ним, как со своей собственностью. Но в любом случае, это тебя не касается, Финн.

– Ох, да брось, тебя правда радует всё это? Ты действительно хочешь продолжать утешать себя сказками, будто он такой потухший и печальный только из-за того, что вспомнил? Мой брат был потерян ещё до того, как вспомнил всё это. Примерно с тех пор, как ты проснулся, и Блейн ушёл. Он разрывается пополам, это даже слепому видно...

– Ну да... если уж ты заметил… – с издёвкой, но уже более спокойно, вставил Себастиан.

– А ещё всем и каждому видно, – продолжал Финн, пропуская мимо ушей замечание Смайта, – что ему чего-то не хватает. И мы оба знаем, чего. Или, точнее, кого.

– Блейн. Опять... Вечно он.

– Точно, приятель. Именно он. Теперь послушай, мы с тобой никогда особо друг другу не нравились, особенно после той твоей шутки с поддельными фотографиями, которые ты выложил в сети…

– Ладно тебе, Финни, ты выглядел просто шикарно на каблуках. И потом, с тех пор прошли столетия.

– Но я знаю, что ты не тот конченный засранец, каким хочешь казаться. Ты изменял и лгал ему, но я знаю, что ты также любил его по-настоящему.

– Ты веришь в вечную любовь, Финн? – спросил вдруг Себастиан.

И на этот раз его слова не звучали саркастично, только очень вдумчиво.

– Да, – без малейшей задержки ответил Финн, невольно тут же подумав о Рэйчел, – я думаю, у каждого есть настоящая любовь… вечная любовь. Может быть, не каждому дано счастье быть рядом с этой любовью. Но у каждого есть тот, кого он будет любить всегда, несмотря ни на что.

– Чего ты хочешь от меня, Финн? – сдался Себастиан, даже слишком скоро, чем удивил Хадсона, который уже настроился на куда более долгую борьбу.

Но, очевидно, Смайт и сам успел понять гораздо больше, чем готов был признать.

– Ты знаешь, что делать. Курт остаётся с тобой только потому, что считает, будто ты в нём нуждаешься. Необходимо просто подтолкнуть его. Дай ему этот толчок, Себастиан. Причини ему боль, если нужно, но заставь сдвинуться с мёртвой точки.

– Знаешь, вся эта боль, может ни к чему не привести. Ты ведь понимаешь это, правда? Я слишком хорошо знаю Блейна, и решение, которое он принял... он жуткий упрямец и не отступит от него. Даже если это не сделает его счастливым, он поступит как решил.

– Значит нам следует поторопиться и начать действовать, прежде чем станет слишком поздно. Мне кажется, после всего, что им пришлось выстрадать, Курт и Блейн заслуживают, по крайней мере, возможности попробовать и посмотреть, получится ли им вернуть то, что у них отняли. Ты так не считаешь?

Себастиан не ответил на этот вопрос.

Насчёт того, чтобы оставить свободным Курта, он был полностью согласен с Финном.

И ещё больше он был согласен, что Курт и Блейн, наконец, заслуживали второго шанса.

Однако единственным препятствием был он сам, и на данный момент он не знал, действительно ли готов отойти в сторону.

Возможно, как сказала его мать, он был готов к этому десять месяцев назад.

Но он не помнил ничего из того, что подвело его к этому решению, и то, что он чувствовал сейчас к Курту, было несомненно по-прежнему любовью.

Или, может, нет… может, не было.

Потому что, как это было возможно, если он продолжал жестоко тосковать по Тэду, испытывая непрерывную и настоятельную необходимость видеть его, прикасаться, целовать?

Видимо действительно настало время быть честным.

Больше с самим собой, чем с Куртом.

Как бы трудно это ни было, это являлось его прямым долгом перед множеством людей.

И перед самим собой.

В особенности, перед самим собой.

И на этот раз по-настоящему.

Курт был в смятении

Он боролся с этим целыми днями.

В последнее время даже больше, чем обычно.

Но теперь речь шла не только об определённых вещах, которые он вспомнил.

Это смятение касалось исключительно Блейна.

Мобильник в его руке, казалось, насмехался над ним.

Сотовый нагло хохотал ему в лицо только потому, что он не мог найти мужества, чтобы набрать этот чёртов номер.

Но что... что он мог сказать?

Пока у него в голове вертелось только что-то типа «Извини за беспокойство, но знаешь, я давно не звонил и я помню, что ты просил дать тебе время, чтобы подумать и побыть вдали от меня, но дело в том, что я тут, видишь ли, всё вспомнил, так что, если бы ты был так любезен снова приостановить всю свою жизнь ради меня и примчаться сюда, я был бы тебе бесконечно признателен. Не могу обещать, что выберу тебя, потому что, ну, знаешь, есть ещё Себастиан, и он нуждается во мне, и я люблю его тоже, но если ты приедешь, мы поговорим обо всём, и я приготовлю печенье с изюмом, которое ты так любишь, ладно?»

Короче…

Довольно жалкие слова.

И подлые, честно говоря.

В ответ на которые Блейн совершенно справедливо мог послать его куда подальше.

Дело в том, что Курт не мог ни на что претендовать.

Хотя и имел хорошие основания верить или надеяться, что, несмотря ни на что, Блейн, всё ещё что-то испытывает к нему…

Ладно, нет, к чёрту! Он знал, что Блейн ещё испытывает что-то к нему даже спустя всё это время.

Потому что Блейн сам сказал и дал ему понять это всеми возможными способами.

И еще больше потому, что чувствовал это на своих губах каждый раз, когда он целовал его.

И видел в его глазах, когда он смотрел на него.

И как раз поэтому Курт должен был действовать осторожно.

Он должен был сперва убедиться в том, чего действительно хочет.

Он должен был быть уверен, что его поступки не продиктованы только извращённым чувством вины или сожаления.

Звук открывающейся входной двери заставил его вздрогнуть.

Себастиан вернулся домой, и это напомнило ему ещё одну крохотную деталь.

Теоретически он по-прежнему был с ним.

Поэтому, если Курт собирался что-то предпринять, что бы там ни было, перед этим он должен был разобраться с Себастианом.

Прежде чем звонить Блейну, даже просто чтобы поздороваться, он должен был о многом поговорить с парнем, что стоял сейчас перед ним.

И смотрел на него как-то жутковато.

Сначала на него, а затем на телефон, который он всё ещё сжимал в руке.

И внезапно его лицо нахмурилось.

Курт поспешно положил телефон на журнальный столик перед диваном, но, похоже, Себастиан уже успел сделать свои выводы.

Себастиан явно разозлился.

Неужели он понял, кому Курт собирался звонить?

– Эмм… ты вернулся раньше времени с физиотерапии. Я ещё не успел ничего приготовить на ужин. Чего тебе хотелось бы? Что… что ты хочешь на ужин? – спросил Курт темного не к месту, поскольку было всего пять часов вечера, лишь бы разбить тяжёлое молчание, повисшее в комнате.

– Хочу тебя, – прошептал Себастиан, и нет, такой ответ никак не подходил. По крайней мере, Курта он совершенно не устраивал.

– Себастиан, я не… – попытался он возразить тогда.

– Что? Что странного в том, что я сказал? Ты мой парень, Курт. Что дурного, если я выражаю желание целовать и любить тебя?

Действительно, более чем законный вопрос, невольно подумал Курт.

Только вот… он не мог.

И не только потому, что совсем недавно вспомнил о перенесённом многократном насилии и испытывал непреодолимое отвращение от чьих бы то ни было прикосновений.

С Себастианом у него, на самом деле, не существовало этих проблем, поскольку он доверял ему.

Он провел всю ночь, обнимая его уже после того, как вспомнил, и чувствовал себя защищённым и в безопасности.

Пожалуй, только в объятиях Блейна ему было так хорошо.

Так что, травма была тут ни при чём.

Хотя Курт и сомневался, что сможет когда-либо снова заниматься сексом как ни в чём не бывало после того, что он пережил и вспомнил, в любом случае.

– Мы должны поговорить, Курт, – вздохнул Себастиан, прерывая его мысли, прежде чем ему удалось отыскать подходящий ответ.

– О чём?

Вот оно, наконец-то, правильный вопрос.

Первый из многих, он надеялся.

Потому что Себастиану требовалась серьёзная помощь в том, что он должен был сделать.

– О той лжи, которую я рассказал тебе. И о той, которую ты продолжаешь говорить мне. Или, если предпочитаешь другую формулировку, о той, которую мы оба продолжаем рассказывать друг другу. Мы все ошибаемся, Курт, но для тебя одна ошибка уже преступление, а я наделал их много, слишком много… И тем не менее, ты ни в чём меня не обвиняешь, не требуешь никаких объяснений. Просто продолжаешь поддерживать меня и всё. Я очень долго молчал об этом, потому что, в сущности, мне так было удобно, но теперь хватит. Я больше не могу.

– Я не… я не понимаю, о чём ты.

– Ладно, придётся мне сыграть роль чудовища и добавить ещё одну неприятную истину к той куче отвратительных открытий, с которыми ты имел дело в течение последних нескольких недель, – ответил Себастиан решительно, подойдя к нему и отпустив палку, чтобы положить обе руки на плечи Курта. – Между нами всё кончено, Курт, и уже очень давно. Впрочем, даже это неверно, потому что я думаю, было бы честнее сказать, что между мной и тобой, никогда даже ничего и не начиналось, не по-настоящему, во всяком случае.

И это было больно.

Эти слова, ударяя по самым глубинным и интимным струнам, причиняли страшную боль.

Что он имел в виду, говоря, что между ними никогда ничего и не начиналось?

Пять лет любви, стало быть, ничего не значили для Себастиана?

– Я всё ещё не понимаю… – слабо произнёс Курт, и Себастиан немного возненавидел его.

Конечно, он никак не мог облегчить ему задачу, правильно?

Себастиан должен был ранить его всерьёз, чтобы Курт отказался от него. И да, Смайт на тот момент был уверен, что именно так и должно быть.

Что, впрочем, не означало, будто ему было легко прийти к такому заключению.

Но Финн был прав.

А значит, полный вперёд, и неважно, если и его сердце будет разбито вместе с сердцем Курта.

В кои-то веки он поступал правильно.

Может быть, впервые, с тех пор как вся эта история началась.

И его не остановить.

– Я изменял тебе, Курт, в течение трёх лет с Тэдом, – начал он и сжал чуть сильнее хватку на его плечах, чтобы не позволить ему сбежать, когда почувствовал, как Курт вздрогнул от этих слов, – у меня была дочь, о которой я никогда тебе не говорил. И я лгал о твоём прошлом. Я держал тебя вдали от Блейна из страха, что ты снова полюбишь его, и что ещё хуже, я лгал ему, позволив узнать о нас с тобой самым неожиданным и жестоким образом и связав его нелепым обещанием, чтобы не подпускать его к тебе. И, видимо, хорошо сделал, учитывая, что ты провёл последние два месяца, трахаясь с ним в моём доме, пока я был в коме. Да, Блейн сказал мне всё. Или, точнее, я сам понял, просто наблюдая за вами. Но я не виню тебя в этом, не имею права, и, знаешь, почему? Потому что ты мне никогда и не обещал ничего, и я знал, блять, ещё как знал, что ничего не выйдет! Я только обманывал себя, конечно, не без твоей помощи, надеясь, что у нас может что-то получиться. Но это не так. Всё закончилось уже давно.

– Окей, нет, это не так, – сумел-таки вставить слово Курт, высвобождаясь из его хватки и отходя от него. – Да, это правда, нам многое следует прояснить. Но не будь таким безрассудным, Себастиан. Ты принадлежишь к категории людей, которые спешат выбросить сломанные вещи, даже не попытавшись починить их. Но я сентиментален, и когда что-то ломается, я всегда думаю обо всём прекрасном, что связано с этим и, если считаю, что оно того стоит, делаю всё, чтобы исправить то, что сломано. Ты просто запутался.

– Дерьмо! – взорвался Себастиан. – Ничего между нами не сломалось, и знаешь почему? Потому что нечему было ломаться. Ты снова ищешь мне оправданий, Курт. Перестань! Прекрати обращаться со мной, как с несчастным инвалидом, к которому не желаешь даже прикоснуться. Хочешь правды, Курт? Жестокой правды? Ладно, вот она! Я уходил к Тэду, потому что он меня любил. Потому что он отдавал мне всего себя безоглядно. Когда он был со мной, он не спрашивал себя, существует ли кто-то другой, более подходящий или совершенный. Для него существовал только я один. Я любил тебя, Курт, и, думаю, всегда буду любить. Ты первый парень, который заставил меня познать любовь и заставил измениться. Но я лгал тебе. Я лгал тебе и Тэду. И я лгал Блейну. И знаешь, почему? Потому что я хотел тебя! И меня не волновало, что ты мог всё вспомнить и страдать из-за этого, что уж говорить о Блейне и Тэде. Мне были важны только мои желания, я нуждался в тебе, и это было превыше всего. И я пытался убедить себя, будто делаю это из любви. Но в действительности я делал это только потому, что хотел. Потому что я хотел узнать, каково это, быть любимым тобой, Курт. И ещё, потому что мог… и я мог, потому что его не было рядом, не было в твоих мыслях. Это я… я такой, Курт. Не только тот любящий и заботливый партнёр, которого ты знал все эти годы, но и вот этот эгоистичный и глупый человек. Ты выбрал меня, потому что я превратился в хромого и нуждаюсь в сиделке? Это единственная причина, верно? Ну, что ж, тогда тебе пора понять, что ты выбрал не того человека по неправильным мотивам. Ты опять отказываешься от истинной любви из страха, Курт, и на этот раз ты делаешь это сознательно. Но я не позволю тебе свалить вину за это на меня. Не в этот раз. В этот раз я говорю нет! Этот театр абсурда должен закончиться.

– Значит, я так понимаю, Тэд тоже имеет ко всему этому отношение. Ты помнишь о нём, правильно? Ты солгал мне и насчёт твоих провалов в памяти?

– Нет. Действительно есть вещи, которых я не помню. Но Тэд не принадлежит к их числу. Да, я помню его, и отрицал это только потому, что так было проще закрыть историю с ним и получить тебя. Потому что я думал, что это именно то, чего я действительно хотел. И да, конечно, он имеет отношение ко всему. Вначале с Тэдом был просто... секс. Он нравился мне ещё со времён Далтона, где у нас был небольшой флирт. Я был для него его первым разом вначале. Только это. Но потом… я продолжал хотеть его и, как всегда, я взял то, что хотел. И знаешь, что самое ужасное? Я не испытывал вины по отношению к тебе. Я не мог, потому что ты тоже мне изменял. Да, ты жил со мной, ты занимался со мной сексом, целовал меня, строил со мной планы... Но в то же время ты продолжал ждать. Даже не зная, кого или что, но каждый гребаный день, каждый гребаный миг ты ждал. Ты постоянно сравнивал меня с кем-то тебе неведомым, пусть и не отдавая себе в этом отчёта. И в этом сравнении я всегда проигрывал. Поэтому мы вечно ругались как сумасшедшие. Ты был рядом. Я мог говорить с тобой, прикасаться к тебе, заниматься с тобой сексом. Но всё равно ты не был моим. Ты никогда не был моим, Курт. Тэд да. Он был. Вначале это было только сексуальной игрой, но потом... я влюбился в него по-настоящему. Когда я занимался любовью с ним, прижимал к себе, проникал в него, – продолжил Себастиан, хоть и заметил раздражение на лице Курта при этих словах, – когда я прикасался к нему и обнимал всю ночь, я понял, насколько было неправильно, делать всё это с тобой.

– Так, ладно. Это было жестоко, – прошептал Курт, бессильно падая на диван.

Да.

Верно.

Ранить его всерьёз, вот что должен был сделать Себастиан, и неважно, если он и сам при этом пострадает.

Это было правильно, и он знал.

– Нет, то, что я скажу сейчас жестоко, – продолжил он неумолимо, вставая прямо напротив него. – Я хотел оставить тебя, Курт, перед той аварией. Кольцо было не для тебя. И прежде чем ты спросишь, нет, оно было и не для Тэда. И прежде чем ты спросишь об этом тоже, нет, не было никакого другого или другой. Для меня существовал только Тэд. И я собирался переехать в Чикаго, чтобы быть с ним. Окончательно на этот раз. И не только потому, что он поставил мне ультиматум. А потому, что я этого хотел. Действительно хотел.

Молчание.

Только молчание встретило слова Себастиана.

Курт даже не смотрел на него.

И Себастиан надеялся, что сказанного окажется достаточно, чтобы заставить его понять.

Потому что его могло хватить ещё очень ненадолго, прежде чем он опустит руки.

Каждое слово, что он сказал, было правдой, это так.

Что не делало всё это менее болезненным для него.

– Жаль. Я обожал это кольцо, – сказал вдруг Курт, заставая совершенно врасплох Себастиана.

Который рассмеялся от всего сердца, а за ним и Курт.

И слава Богу, подумал Смайт.

По причине, о которой Курту пока не следовало знать.

Но было хорошо находиться там с Куртом, впервые сказав ему всю правду, и понимать, что они ещё могут вот так смеяться с ним вместе, как друзья.

Рано или поздно, возможно, придёт черёд настоящих обвинений и упрёков, и, возможно, что-то между ними сломается, хотя Себастиан надеялся, что нет.

Многое ещё Курт должен был простить ему, но он знал уже, что сделает всё, чтобы вернуть его доверие.

Но пока всё было, как ни странно, идеально, именно так, как было.

– А теперь, будь искренним и ты со мной, Курт, – сказал Себастиан, когда смех утих. – Теперь, когда ты всё помнишь и знаешь. Думаешь, был бы у меня реальный шанс с тобой, если бы ты вспомнил Блейна?

Жестокая правда.

Это обещал и дал ему Себастиан.

Настала очередь Курта отплатить ему тем же.

Сейчас он был готов это сделать.

– Нет, – сказал он, глядя ему прямо в глаза, – это мой ответ, Себастиан. И он всегда был бы «нет». Если я бы я вспомнил Блейна, я никогда не выбрал бы тебя вместо него. Даже если бы он меня предал, обидел, унизил. Я сделал бы всё, чтобы вернуть его обратно. Он всегда был бы первым. Он по-прежнему первый. Даже когда я не помнил его, внутри меня я знал, что это он, в точности, как ты и сказал. Единственный и незаменимый. Я не отрекаюсь от того, что разделил с тобой. Это было прекрасно и важно для меня. Но ты… ты не он. И никогда не будешь. Не для меня. Он… где он, там моё сердце.

И вопреки тому, что Курт ожидал, от этих слов Себастиан улыбнулся.

– Тогда следуй за ним, Курт. Следуй за своим сердцем, – сказал он.

– Что?..

– Ступай и верни его, Курт, прежде чем станет слишком поздно. Поедем в Чикаго, чтобы вернуть твоё сердце. Поедем, чтобы вернуть твоего Блейна.

°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°

Комментарий к Глава 22. Смятение. Часть 1. * https://ru.wikipedia.org/wiki/Дерзкие_и_красивые

http://cs623116.vk.me/v623116700/3f636/rQQ-3I87gCY.jpg

====== Глава 23. Смятение. Часть 2. ======

Снаружи гроза,

Так впусти меня, детка,

Уверен, я смогу помочь,

Вместе мы справимся.

Пусть сейчас непогода,

Но солнце выглянет снова

Даже самой сильной грозе приходит конец

И мы станем лучшие, если всё преодолеем.

Да, Себастиан был полностью согласен со словами песни, которая звучала по радио, пока он занимался со своим физиотерапевтом.

Если сумеешь преодолеть всё, действительно становишься лучше.

Или, по крайней мере, он надеялся на это.

Потому что ему было что преодолевать, и даже с лихвой, в те дни.

Переезд Курта, который решил снять квартиру вместе с Финном.

Новости, полученные от его лечащего врача после компьютерной томографии, сделанной неделей раньше.

И тот факт, что как Тэд, так и Блейн продолжали упорно игнорировать его звонки.

Да, ничего не скажешь, не лучший период в его жизни.

И он надеялся, что всё это хотя бы поможет ему стать более зрелым человеком.

Таким, которому можно дать второй шанс.

А ему предстояло просить о втором шансе многих людей.

Он понял это в тот момент, когда решил отправиться с Куртом в Чикаго.

Хотя….

Решить поехать в Чикаго, и сделать это в действительности, как вскоре выяснилось, оказалось совсем не одним и тем же.

Прежде всего, ему нельзя было прерывать физиотерапию, и, следовательно, теоретически он не должен был покидать город, а тем более, предпринимать столь длинное путешествие.

Едва узнав об этом, Финн, естественно, предложил на замену свою кандидатуру, чтобы сопровождать Курта, но Себастиан хотел присутствовать там лично.

Более того, Себастиан должен был присутствовать там.

Ведь у него было кольцо, которое следовало вручить, наконец, тому, кому оно предназначалось; оставались проблемы, которые сам же он и создал и решение которых предстояло ему; и, главное, он должен был вернуть одного парня.

Ну, вообще-то, ему нужно было вернуть двух парней, потому что теперь он был абсолютно уверен, что хочет и, на самом деле, всегда хотел Тэда.

Себастиан осознал это в тот момент, когда, оставшись дома один, без Курта, понял, что ему не хватает не его, а Тэда.

На мгновение Смайт задумался, не обманывается ли он и не обращается ли мыслями к Тэду, просто потому, что всегда мчался к нему, когда жизнь с Куртом оборачивалась одиночеством.

Однако очень скоро он понял, что всё так и есть на самом деле, и что ему действительно не хватает чисто физического присутствия Тэда.