Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 50 страниц)

Но Блейн спросил себя, было ли это действительно так.

За несколько ночей до этого, Курт проснулся, крича из-за кошмарного сна, которого не мог вспомнить.

Блейн видел панику в его глазах, и потом Курт сказал что-то насчёт скалки, и его сердце остановилось.

В ту проклятую ночь было и это среди всего прочего, Блейн помнил слишком хорошо.

Но затем он продолжил, говоря о ком-то, кто во сне гнался за ним, чтобы избить его с этой битой или скалкой, и Блейн почти успокоился.

Должно быть, это был просто кошмар, потому что никто не гонялся за Куртом с битой или чем-то другим в ту ночь и никто не бил скалкой. Не его.

Значит, это точно был просто кошмар.

Возможно, слишком близкий к реальности, но всё же кошмар.

Это ведь ничего не значило, так?

В ту ночь Блейн обнял его и прижимал к себе, пока Курт не заснул снова, а затем остался там, чтобы убедиться, что другие дурные сны не вернуться к нему.

Ему нужно было подтверждение, чтобы быть уверенным, что он может остаться, что может продолжать то, что было между ними, чем бы это ни было.

Кошмар не вернулся ни той, и никакой другой ночью.

Значит, всё было хорошо, правильно?

В этом случае, возможно, он вёл себя эгоистично, но ему необходимо было оставаться рядом с Куртом как можно дольше сейчас, и в глубине души он считал, что в некотором смысле заслужил это.

Бёрт собирался задать ему новые вопросы, видимо заподозрив что-то неладное из-за некоторой неуверенности его выражения, когда Курт снова появился в гостиной.

Он не стал переодеваться, потому что уже и так собирался выйти, чтобы пойти проведать Себастиана, хотя не сообщил об этом Блейну, так что, в конечном счёте, он только сменил джемпер.

Он и Бёрт попрощались с Андерсоном и поспешили на ужин с остальными членами семьи.

Бёрт пригласил и его тоже, но Блейн понимал, что это была всего лишь формальная любезность, разыгранная перед Куртом, чтобы не вызвать у него никаких подозрений.

Поэтому он выдумал срочные дела, которых у него вовсе не было, нисколько не сомневаясь в том, что у них с Бёртом найдётся возможность продолжить разговор, рано или поздно.

Безусловно, слишком рано, на его вкус, в любом случае.

Настойчивое мяуканье привлекло его внимание, до этого момента сосредоточенное на двери, только что закрывшейся за Хаммелами.

Заметив раны кота, Блейн невольно задался вопросом, что сказал бы Бёрт, если бы он его увидел, если бы понял, что эти чёртовы хулиганы сделали с несчастным животным.

Слова, что Бёрт сказал ему восемь лет назад, снова прозвучали в его голове.

И это было уже слишком для него в тот момент.

Так что он быстро собрался и почти бегом вышел из дома.

Ему нужно было поговорить с Тэдом.

Ужин Хадсон/Хаммел/Берри не прошёл, как Кэрол и Бёрт ожидали.

Финн по-прежнему не понимал, что выбрасывает на помойку собственную жизнь только ради поддержания карьеры Рэйчел, которая, кстати, в любом случае, не шла на взлёт так быстро, как девушка рассчитывала.

Курт продолжал считать, что нет ничего необычного в мужчине с его способностями, который работает посудомойкой или кем там ещё в ресторане, вместо того, чтобы использовать один из множества своих талантов, в ожидании парня, который, возможно, никогда больше не проснётся

Иногда Курт и Финн больше походили на братьев, чем если бы их в действительности связывали кровные узы.

Оба упрямые до крайности и оба с весьма искажённым чувством долга.

После ужина, по пути в отель, Бёрт рассказал Кэрол, что видел Блейна в доме Курта.

Она тоже знала Блейна.

В своё время, в качестве медсестры, она много раз заботилась о мальчике, обрабатывая многочисленные раны.

Ещё до той проклятой ночи.

– Но как же получилось, что Финн и Рэйчел не узнали его, когда увидели? – спросила вдруг женщина, вспомнив, как Рейчел упоминала в разговоре, что познакомилась с соседом Курта однажды вечером в пабе.

– Я думаю, и Сантана с Бриттани тоже не могли узнать его. Кроме Мерседес, никто из хора не был знаком с парнем, с которым Курт встречался. Даже Финн. Ты же знаешь. Никто, кроме нас, Уилла, и Мерседес, не знал, что действительно случилось с Куртом в ту ночь. Что же касается Блейна, его имя никогда полностью не было раскрыто, поэтому, вероятно, никто не мог связать его с тем, что произошло. Нет, знаешь, меня поразило гораздо больше новость о том, что Блейн – друг Себастиана ещё со времён Далтона, – ответил ей Бёрт.

– Ты заметил, как Курт говорил о нём?

– Все за тем столом заметили это, Кэрол. Даже Финн, который обычно не слишком сообразителен в определённых вещах, и то понял, что что-то было нечисто и начал изображать суперзаботливого старшего брата, как это за ним водится.

– Однако, всё это очень странно, Бёрт, – продолжила женщина, устраиваясь в постели в ожидании мужа, – застать его здесь, после всех этих лет… почему он приехал, как ты считаешь?

– Я не знаю, Кэрол. Могу сказать с уверенностью – мой сын в безопасности с ним больше, чем с кем бы то ни было. Я видел, что сделал этот парень ради моего сына в своё время. Ты и сама видела, – сказал Бёрт, наклоняясь к ней и нежно целуя её в висок.

Женщина улыбнулась ему, и привычным движением пристроилась в сильных объятиях мужа.

– Но опасаешься, что причины, по которым он здесь, теперь уже не столь благородны?

– Нет, я боюсь, что за всем этим скрывается нечто ещё более серьёзное. Я просто хочу убедиться, что Себастиан не натворил чего-то, что может ранить Курта. В любом случае, завтра мы должны вернуться к Курту, чтобы познакомиться с малышкой Сантаны и Бриттани, и я попробую поговорить с ним. Если бы ты видела, Кэрол… Курт смотрит на него точно так же, как восемь лет назад, но думаю, ни он, ни Блейн не отдают себе в этом отчёта.

После этих слов Кэрол ещё крепче прижалась к Бёрту.

Она уловила печальную нотку в голосе мужа и знала, сколько сожалений, связанных с этим делом, продолжали мучить его.

Он часто говорил, что должен был догадаться о чём-то, зная о проблемах Блейна.

И даже если Курт не помнил, и таким образом, возможно, абсолютно неправильным, находился в безопасности, Бёрт по-прежнему винил себя за всю ту боль, что Блейну пришлось принять на свои плечи и нести в полном одиночестве всё это время.

Она знала, что Бёрт воспользуется этой возможностью, чтобы попытаться исправить некоторые вещи с Блейном.

Те, которые считал своим долгом исправить, по крайней мере.

В конце концов, это был мужчина, которого она выбрала.

И от него она и не ожидала меньшего.

– Блейн, честно говоря, я не понимаю, в чём проблема, – повторял в десятый раз за вечер другу Тэд.

– Как это, ты не понимаешь Тэд? Бёрт, отец Курта...

– В городе. Да, я понял. Как понял и то, что он тебя знает. И я бы сильно удивился, если бы это было не так, Блейн. Но, в конце концов, Мерседес тоже тебя знает, и тем не менее, держит секрет, разве нет? Ради Курта. Так что же, ты ведь не думаешь, что отец сделает что-то, что поставит под угрозу психическое здоровье его собственного сына? Лучше скажи мне вот что, скоро день рождения твоей матери, правильно? Что ты собираешься делать в этом году? – спросил Тэд, пытаясь сменить тему и направить разговор, куда хотелось ему.

Приезд Бёрта или даже Папы Римского в Нью-Йорк крайне мало волновал его, по правде сказать.

– Не знаю. Я думал пропустить его. Она поймёт, – ответил Адерсон не слишком убеждённо.

– Я не думаю, что тебе следует так поступать. Напротив, я считаю, что поездка пошла бы тебе на пользу. Немного времени вдали от Курта пойдёт тебе на пользу, в любом случае. И тебе, и ему. Вы выходите за рамки всей этой игры в друзей с привилегиями. Ты, по крайней мере, уж точно. Ты продолжаешь причинять себе вред собственными руками, Блейн, и, честно говоря, я тебя не понимаю...

– Ты делал это в течение трех лет, Тэд. Продолжал ждать мужчину, который никогда ничего тебе не обещал.

– Да, Блейн. Но Себастиан, по крайней мере, меня помнил, – сказал Тэд, явно задетый его замечанием, вскакивая с постели.

И в тот вечер он набросился на Блейна, едва его увидел, в поисках подтверждения, которое было необходимо Харвуду.

Он понял, что случилось в последний раз, когда он позвонил Блейну.

Хаммел поимел его, пока тот говорил с ним.

Теперь ему нужно было увидеть, имел ли он ещё власть над Блейном.

И Андерсон поначалу ответил на его авансы, прежде чем застыть неподвижно на этой неудобной кровати рядом с ним, не делая ничего, кроме как говоря, для разнообразия, о Курте.

– Да, он помнил и приезжал тебя проведать, время от времени, или ты мчался сюда, когда Курта не было, чтобы закрыться в комнате и трахаться как ёжики… – продолжил слегка раздражённо Блейн. – Это я понял, но что с того? Он продолжал любить Курта, ты знал, и согласился с этим, играя роль, для которой не был создан, и которую ненавидел. Так что, не мог бы ты прекратить отыгрываться на мне за собственные ошибки… пожалуйста?

– Если бы я не видел, как ты совершаешь мою же ошибку, может, и мог бы. Блейн, я искренне переживаю за тебя. Скажи мне, что подумаешь, прежде чем отменить встречу с твоей матерью. Немного времени дома, с твоими старыми друзьями, с этим придурком, твоим братом, подальше от всего этого… пойдёт тебе только на пользу. И потом здесь есть я. Я позабочусь о Фейт и об остальном, на это можешь рассчитывать.

На самом деле, Тэд думал, что, если Блейн не будет мешаться под ногами, ему удастся подобраться к Курту и привести в исполнение свой план.

Он ещё не сумел убедить Фейт встретиться с Куртом, но он знал, что с правильным подходом и без Блейна поблизости у него всё получится.

Женщина и сама не могла дождаться, чтобы познакомиться с Хаммелом, в конце концов.

Она явилась в Нью-Йорк с этим намерением, и уже сделала бы это, если бы Блейн, всё ещё верный обещанию, которое не имело больше смысла держать, не остановил её.

Тэд не был плохим человеком, и не питал никакой скрытой ненависти по отношению к Курту.

Да, возможно, он винил его в том, что Хаммел увёл у него Себастиана, но в глубине души он знал, что единственный, кто действительно был виноват во всей этой истории, был именно Себастиан.

Который не сумел сделать простой выбор, когда было нужно.

И у которого не хватило духу признать, что он ошибся, в своё время.

Не только с ним или с Куртом, или с Блейном.

Но Тэд знал Себастиана и любил его достаточно, чтобы верить, что несчастный случай остановил его, когда он собирался, наконец, исправить то, что, он прекрасно знал, следовало исправить.

Значит, он сам сделает это за него.

Потому что, в отличие от других, он по-прежнему верил в человека, которым Смайт стал со временем.

Поэтому, когда Блейн, наконец, сказал, что, да, он подумает, Тэд внутри себя возликовал.

Он знал, что это «Я подумаю», означало «Поеду».

Стало быть, время пришло?

Время, когда он сможет открыть правду о человеке, которого любит, тому, кто его у него отнял?

Тэд надеялся.

Как давно уже ни на что не надеялся.

Когда Курт вернулся после ужина с семьёй, Блейн уже принял окончательное решение.

Разговоры с Тэдом, хотя, чаще всего, злили его, имели тот позитивный аспект, что всегда помогали навести ясность внутри.

Так что, он сразу же сказал Курту о своём намерении вернуться в Лайму на день рождения матери, как делал каждый год в течение последних восьми лет.

– Я и мой брат Куп, не важно, где мы находимся и что делаем, каждый год возвращаемся в Лайму, чтобы отпраздновать его с нашей матерью. Я остановлюсь там дней на десять, не больше, – сообщил он Хаммелу решительным тоном.

Курт изумился, поняв, что испытывает сильнейший дискомфорт от перспективы остаться без него на целых десять дней.

Настолько сильный, что одна эта мысль причиняла почти физическую боль.

И, слушая, как Андерсон перечисляет все безумные идеи, которые им с братом приходили в голову, чтобы развлечь мать, он понял, что некая интересная идея быстро принимает форму и в его голове.

Ну, конечно. Он может, почему бы и нет?

Он уже давно думал об этом, и это была отличная возможность, нет?

Он не стал задерживаться на размышлениях о том, как странно было, что он не желает оставаться вдали от того, кто служил всего лишь для сексуальной разрядки, или, по крайней мере, так он продолжал твердить сам себе в течение почти десяти дней.

Нет, он думал о том, что мог бы снова увидеться с Паком, Арти, профессором Шустером и всеми теми, кого давно не видел, и по кому скучал каждый день.

И потом, Мерседес была права, так ведь?

Оставаться там и ждать чего-то, что, в любом случае, не случится на следующий день, и, возможно, даже через месяц, было бесполезно.

Себастиан будет там, где он сейчас, и по его возвращении.

– Дождись, когда отпразднуем мой день рождения, Блейн, – начал уверенно Курт, прерывая его нервную болтовню. – Ты вполне успеешь на праздник твоей матери, и мы сможем вернуться в Лайму вместе с моей семьей.

– Мы… сможем? – спросил Блейн немного озадаченно.

– Да, мы сможем. Я поеду с тобой, Блейн. Вернусь в Лайму вместе с тобой.

====== Глава 11. Следуй за своим сердцем. ======

Бёрт Хаммел не держал на руках младенца уже...

Ну… очень давно.

Так давно, что даже и не помнил, когда это было в последний раз.

Это крошечное создание казалось ему настолько хрупким и легко ранимым, что он почти боялся причинить ей боль.

Но она разглядывала его заинтересованно, даже с каким-то весёлым любопытством.

Как обычно смотрел на него Курт, когда был ещё ребёнком.

В глазах Джудит было такое же доверие, когда она смотрела на него.

Бёрта это тронуло до глубины души.

Когда он узнал, что Курт гей, это было единственным, чего, он думал, ему будет не хватать.

Внучки или внука с глазами сына и Элизабет, матери Курта.

Глазки Джудит, конечно, не были похожи на глаза его сына, по понятным причинам, но в её взгляде было столько доверия, что этого оказалось достаточно, чтобы немедленно присвоить малышке статус почётной внучки.

И, кто знает, может, в один прекрасный день у него всё-таки появится действительно свой...

– Она превратится в прекрасную женщину, Сантана, вот увидишь, – сказал он девушке, которая стояла рядом с ним и смотрела на девочку, не отрывая глаз.

– Я знаю, Бёрт, – проговорила Лопес, изображая уверенность, которой, Курт знал, у неё вовсе не было.

Как-то вечером, несколько дней назад, у девушки случился небольшой экзистенциальный кризис.

Она вломилась к Курту в квартиру с растрёпанными волосами и одеждой, перепачканной кашей вперемешку с детской отрыжкой, и принялась орать, что не сумеет позаботиться о таком маленьком беззащитном ребёнке. Что всё это обернётся одной огромной катастрофой.

Курту и Блейну понадобился невероятный запас терпения и ромашкового чая, чтобы успокоить её.

И затем, когда она направилась к выходу, бросив:

– Может, если бы я увидела, как вы двое трахаетесь, у меня бы даже тошнота прошла! – ответом ей был возмущённый крик Курта: «САНТАНА!» и заливистый смех Блейна. Который тут же заставил всех умолкнуть, сказав:

– Ты будешь прекрасной матерью, Сантана, потому что тебя волнуют ошибки, которые ты можешь совершить; ты знаешь, что непременно их наделаешь, и уже чувствуешь вину… но, несмотря на это, ты не сдашься и сделаешь всё, чтобы учиться и становиться лучше. Чтобы обеспечить своей дочери счастливую спокойную жизнь.

Видя её сейчас, с этим взглядом, полным чистой любви в глазах, Курт верил, что именно так и будет.

И Сантана была благодарна Андерсону за те слова.

Она по-прежнему оставалась на стороне Себастиана в этой истории, несмотря ни на что.

Потому что… это же был Себастиан. И он был почти как брат для неё.

Но сейчас она считала, что Блейн заслуживает второго шанса.

Что, возможно, ни к чему не привело бы, поскольку девушка была уверена в любви Курта к Смайту, но всё равно ей казалось, что Андерсон имел на это право.

Выбор, в любом случае, был за Куртом.

И вообще, пока Себастиан находился там, где находился, проблемы, в сущности, и не существовало, с её точки зрения.

Короче, она тоже мысленно отвела Блейну роль сексуальной отдушины для Курта.

Хотя и начинала сомневаться, было ли это действительно так же и для Хаммела, замечая его взгляды, полные желания, адресованные Блейну.

И пусть Сантана не нуждалась в лекции о силе истинной любви, часть её по-прежнему верила, что для Курта такой любовью был Себастиан, и только он один.

В тот вечер все собрались в доме Смайта.

Мерседес и Сантана, с помощью Рэйчел, приготовили шикарный ужин, чтобы отпраздновать все вместе 27-летие Курта.

Присутствовали также Бриттани, Сэм, Кэрол и Финн, разумеется.

Который полюбопытствовал, почему вдруг Курт решил вернуться в Лайму.

Однако, на этот вопрос Хаммел не знал ответа.

Конечно, ему очень хотелось увидеть своих старых друзей и мистера Шустера.

Но он знал, что то, что заставляло его покинуть Себастиана, чего он не делал вот уже десять месяцев, на что он не решился даже на день рождения своего отца, ни Кэрол, и что вынуждало его оставить раненого Брандо на попечение соседки, было чем-то иным.

И имело отношение к Блейну.

По большей части, во всяком случае.

Некоторое время он необоснованно опасался, что Тэд поедет с Блейном.

И в основном, именно поэтому решил последовать за Андерсоном, в свою очередь.

Хотя не понимал, на самом деле, зачем.

Как бы там ни было, он смог вздохнуть с облегчением, когда узнал, что Харвуд останется в Нью-Йорке.

– Ох, нет, Мерседес, садись, – остановил девушку Бёрт, возвращая сонную Джудит в заботливые руки Сантаны. – Вы, девочки, приготовили великолепный ужин. Теперь мы, мальчишки, займёмся десертом. Блейн, поможешь мне? – спросил Бёрт, мгновенно вызывая у Курта иррациональный страх, что отец всё узнал и хочет устроить парню допрос с пристрастием.

Но он больше не был ребенком, да и вообще, его отец, как бы ни стремился защищать его от всего и всех, никогда не был узких взглядов, даже когда Курт был подростком.

Он всегда доверял ему, и с течением времени это уж точно не изменилось.

Тем не менее, он проводил несколько обеспокоенным взглядом двух мужчин, вместе покидавших гостиную.

– Окей, парень, хотелось бы мне иметь больше времени, но ничего у меня не вышло, – говорил, между тем, Бёрт, пока Блейн вытаскивал огромный торт-мороженое из холодильника. – Я хотел поговорить с тобой в эти дни, но поймать тебя без моего сына сложно, как... короче, очень сложно. Но поскольку ты собираешься в Лайму, нам всё-таки придётся улучить момент для этого разговора, парень, ясно?

– Да, сэр, я вовсе не против. Мне тоже нужно о многом спросить Вас, – согласился Блейн, пока готовил бокалы.

– Как ты, сынок? – спросил внезапно Бёрт, пристально глядя на него. – Я имею в виду… после всего, что было, как ты себя чувствуешь? – И Бёрт ощутил себя последним придурком, едва только сформулировал этот вопрос. Как мог чувствовать себя тот, кому пришлось в одиночку справляться с тем, что свалилось ему на плечи?

– Сейчас уже хорошо. У меня было много времени, чтобы прийти в себя, –отрезал Блейн равнодушным тоном.

– Как можно преодолеть такую боль, сынок?

Блейн остановился и, в свою очередь, внимательно посмотрел на Бёрта.

– Её никак не преодолеть, – ответил он после короткой паузы. – Но в один прекрасный день просто понимаешь, что носить её внутри больше не тяготит, – продолжил он искренне.

Он не собирался притворяться перед Бёртом, пытаясь убедит его, будто ему было легко справиться со всем.

Он чувствовал, что может сказать правду этому мужчине, такому сильному и отважному.

Чтобы он не сомневался – как в последнее время всё чаще с долей эгоизма это делал он сам – что в той ситуации принял правильное решение с сыном.

– У Курта никогда не было воспоминаний о той ночи? И как… как вы объяснили ему его травмы? – спросил он с искренним интересом, бросая взгляд в зал, откуда доносился весёлый смех. На подобные вопросы Себастиан никогда не желал отвечать, как бы Блейн ни просил. Бесполезная боль, говорил он.

– Только частые сумбурные ночные кошмары, которые со временем исчезли и, в любом случае, проснувшись, он ничего о них не помнил. В своё время мы сказали ему, что он попал в аварию на джипе, чтобы оправдать его повреждения. Ненавижу врать моему сыну, так что, скажи мне, что я не делал это в течение восьми лет, только чтобы ты теперь явился сюда, рискуя всем ради собственной прихоти.

– Нет, сэр, я здесь только и исключительно потому, что должен исполнить обещание, данное Себастиану и чтобы защитить Курта.

– Вот ещё кое-что, чего я не понимаю. Себастиан. Он знал тебя. Но он знал также и о вас? И если это так, почему он никогда ничего не говорил об этом мне или Кэрол? Он хотел защитить Курта, это я понимаю, но почему было не сказать нам? Ведь ты, наверное, сообщил ему, что мы в курсе всего, если вы действительно такие уж друзья.

– Мы друзья, мистер Хаммел, и да, Себастиан всё знает.

– Стало быть, он молчал, только чтобы защитить Курта?

Блейн не хотел больше скрывать определенные вещи.

Кроме того, он не видел причины. Теперь уже нет, по крайней мере.

Не от Бёрта.

– Это не совсем так, мистер Хаммел. Он молчал, прежде всего, по другим причинам, – сказал поэтому Андерсон твёрдо и с оттенком обиды, которой не мог скрыть.

– Что ты хочешь этим сказать, парень? – спросил Бёрт растерянно.

– Себастиан… он… – Блейн перевёл дыхание и посмотрел прямо в глаза Бёрту. – Он тоже был там в ту ночь.

– Мой отец был странным сегодня, не находишь? Когда вы вернулись из кухни, он мне показался немного не в себе, – сказал Курт, когда они принялись за уборку кухни после ужина.

Сантана и Бриттани ушли к себе рано, чтобы уложить спать маленькую Джудит.

Сэм и Мерседес решили продолжить свой вечер в довольно известном пабе неподалёку, где иногда посетители могли выступать.

Они пригласили и других присоединиться, но у Курта сложилось впечатление, что это было лишь формальностью, и эти двое просто хотели побыть немного наедине.

Он не знал точно, что между ними происходит, но только один счастливый вид Мерседес делал счастливым и его, в свою очередь.

После всего, через что она прошла, в конце концов, немного счастья ей причиталось по праву.

Поэтому он сказал, что слишком устал, и Блейн, который, должно быть, и сам всё понял, последовал его примеру, отказываясь от приглашения Сэма.

Рэйчел и Финн... Что ж, Курту было ясно, что у них серьёзные проблемы, учитывая как старательно они держались подальше друг от друга почти весь ужин и как быстро ушли, едва представилась возможность.

Кэрол и Бёрт остались немного поболтать с ними после ужина, да, но его отец был странным и молчаливым и на очередной вопрос Курта всё ли в порядке, он ответил, что просто устал и хочет спать. Практически волоком утаскивая за собой Кэрол.

– Не знаю, Курт. Мне так не показалось, – коротко ответил Блейн.

Естественно, он знал, почему Бёрт был потрясён.

Нелегко, наверное, было узнать, что, в то время как он заботился, чтобы держать сына подальше от определённых воспоминаний, Себастиан ставил под угрозу его психику вот уже в течение пяти лет.

А если призадуматься, так и дольше.

С тех пор, как подошёл к нему в их последний год в школе, делая вид, будто никогда не знал его прежде.

Конечно, не в той же степени, как если бы это сделал Блейн, но всё же, это был риск.

Себастиан был там той ночью, хоть и пришёл после.

Ведь это он спас Курта и Блейна, в конце концов.

Но не об этом хотел думать сейчас Блейн.

Весь вечер он дожидался момента наедине с Куртом, чтобы дать ему одну вещь.

Это был подарок, который он носил с собой восемь долгих лет, подарок, который так и не смог когда-то вручить ему.

Он решил, что, наконец, настало время.

Больше того, возможно, не могло быть момента лучше.

– Курт, можно тебя на минутку? – сказал он вдруг, закончив заполнять посудомоечную машину.

Хаммел убирал остатки еды в холодильник и обернулся, услышав эту просьбу, с выражением озорного любопытства.

– Нет, я не имел в виду… – поспешил сказать Блейн, немного встревоженный и уже порядком возбуждённый от одного этого взгляда. – Просто… открой это и всё, ладно? – закруглил он затем речь, вручая Курту маленькую красную коробочку с большим золотым бантом.

Хаммел взглянул на него в некоторой растерянности.

Блейн уже сделал ему подарок в этот день.

Великолепный шёлковый шарф небесного цвета от Blueberry, стоивший, должно быть, кучу денег.

Он никак не ожидал от него ничего другого и, по правде сказать, эта маленькая коробочка почему-то заставляла его немного нервничать.

Там ведь не могло быть кольцо, верно? Подумалось ему невольно, но он тут же обозвал себя идиотом за эту совершенно неуместную мысль.

Видя, как взволнованно Блейн наблюдает за ним, он поспешил открыть коробочку и....

О, боже, это было восхитительно!

Внутри лежал браслет.

Курт взял его в руки, чтобы рассмотреть лучше.

Элегантная цепочка белого золота заканчивалась подвеской, которая, на самом деле, представляла надпись, гласившую: «Courage».

Курт смотрел на неё, не в силах отвести взгляд.

Это слово было важным для него.

Может быть, потому, что именно в этом он нуждался, чтобы справиться со всем, что на него навалилось: авария Себастиана, его отодвинутая на неопределённый срок карьера, проблемы с Мадлен и остальное.

Он чувствовал, что это его.

Действительно его.

– Что? Тебе не нравится? – спросил Блейн, обеспокоенный его реакцией.

– Нет. Нет. То есть, да… Конечно, он мне нравится, он просто бесподобен, – сказал Курт, не замечая, что начал плакать.

– Давай, я помогу тебе его надеть, – сказал тогда уже более спокойно Блейн, протягивая руку, чтобы взять браслет обернуть вокруг его запястья.

И Боже! От одного только лёгкого прикосновение этих рук Курта бросило в жар.

– Отлично. Раз браслет тебе понравился, я чувствую себя щедрым и хочу сделать тебе ещё один подарок. Проси что угодно, и ты получишь это, Курт.

– Хм… даже если попрошу ламу? – сострил тот.

– Конечно. Возможно, мне понадобится немного времени, чтобы всё организовать, но это можно сделать. Если хочешь ламу, будет тебе лама.

Курт понял, что Блейн не шутит. И решил сам быть честным с ним.

– Я хочу тебя. Постоянно, – сказал он поэтому.

– Тогда я твой, Курт, – прошептал Блейн.

И других слов не требовалось.

Потому что Курт уже целовал его, и это был поцелуй, в котором слишком много зубов и языка, влажный и беспорядочный, и совсем немного отчаянный, и Блейн застонал дрогнувшим голосом в рот Курта, раньше чем сумел остановиться, потому что, блять! это всегда было так прекрасно!

Блейн облизал контур губ Курта и улыбнулся, когда почувствовал, как тот попытался отстраниться.

Рука Блейна в волосах вынудила его остаться, и будь он проклят, если намеревался противостоять ему хоть в малейшей степени.

Необходимость дышать заставила их оторваться друг от друга в какой-то момент, и Курт собирался что-то сказать, но его мозг полностью потерял способность к мышлению, когда он ощутил жаркие прикосновения языка Блейна, который прокладывал влажную дорожку от челюсти до его шеи, останавливаясь затем в хорошо известном ему чувствительном местечке и начиная покусывать нежную кожу, немедленно целуя и зализывая.

Он почувствовал спиной холод и удивился, когда только Блейн успел снять с него рубашку.

Впрочем, Курта это не сильно волновало, потому что его руки были уже под футболкой, на спине Блейна, впиваясь ногтями с такой силой, что тот застонал в голос.

Блейн поднял руки, и его футболка исчезла, и – чёрт чёрт чёрт – его кожа была настолько горячей против немного более прохладной Курта, что каждый раз это сводило с ума, когда они касались одна другой.

Голова Курта откинулась назад, когда язык Блейна спустился ниже, принимаясь с жадностью дразнить его сосок, в то время как он почти задыхался от ощущения давления руки Андерсона на выпуклость в его брюках и горячее дыхание Блейна на его коже кружило голову, и – Боги небесные! – он практически готов был кончить, но не хотел.

– Дерьмо! – воскликнул Курт, потянув Блейна с силой вверх за предплечья.

– Ммммх? – спросил тот с некоторой нерешительностью, пока возился с ремнём и молнией брюк Курта. – Хочу, чтобы ты меня трахнул, – продолжил он затем. – Пожалуйста, Курт, – Блейн покусывал нижнюю губу Курта после каждого слова. – Пожалуйста. Блять, не заставляй меня умолять.

Курт протяжно застонал и припал лбом ко лбу Блейна.

Чья рука всё ещё была между ними, несильно, но настойчиво массируя поверх джинсов, а его губы касались каждой части тела, до которой он мог дотянуться.

Курт мягко подтолкнул его в сторону стола, одной рукой удерживая за бок, в то время как другая всё ещё блуждала на спине Блейна, прижимая его и помогая отвечать на движения его бёдер, отчего оба стонали ещё больше.

Блейн лизнул его под ухом, и Курт вздрогнул.

– Повернись, – сказал он, касаясь губам его кожи, прежде чем уйти за смазкой и презервативами.

Когда он возвратился, увидел, что Блейн повиновался и уже полностью освободился от одежды, точно так же, как это сделал Курт, избавившись от брюк по пути в свою комнату.

Курт подошёл ближе, пока не прижался к спине Андерсона, устроившись между его раздвинутыми ногами.

Он открыл тюбик смазки и вылил на ладонь щедрую дозу, согревая её.

Затем другой рукой он провёл вдоль спины Блейна, нежно поглаживая изгиб в её основании, прежде чем слегка ущипнуть кожу на крепкой заднице.

Одним пальцем он осторожно ласкал круговыми движениями вокруг входа снова и снова, и снова, пока Блейн не задрожал совершенно бесконтрольно против деревянной столешницы.

Курт положил руку на основание его поясницы, а затем тихонько надавил указательным пальцем, проникая внутрь отверстия Блейна, пока тот не всхлипнул слабо из-за дискомфорта и лёгкого жжения, возможно.

Но вскоре он подался немного навстречу вторжению.

– Больше, – глухо прорычал он.

Тогда второй палец Курта скользнул внутрь, и он начал поворачивать их, стараясь расширить вход и позволить привыкнуть Блейну, который продолжал насаживаться на его пальцы.

Курт наклонился вперёд, чтобы оставить поцелуй на его спине, двигая пальцами внутрь и наружу медленно, очень медленно.

Блейн испустил крик, перешедший, затухая, в стон.

– Блять, бо… больше!

– Терпение, видимо, не одна из добродетелей, которыми ты обладаешь, да? – съязвил Курт, касаясь губами его спины, чтобы поймать капельку пота, скользившую вдоль позвоночника Блейна.

– На данный момент всё, чем я обладаю – это весьма болезненная эрекция и чертовское желание тебя внутри, поэтому, прошу, просто трахни меня, и всё, – проскулил Блейн, увеличивая размах движений.

Курту не нужно было это повторять.

Он вынул из него пальцы и взял презерватив.

Следовало всерьёз подумать о том, чтобы держать запас смазки и презервативов и на кухне тоже, потому что они уже в третий раз делали это там – на этом столе или на одном из стульев.