Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"
Автор книги: Bay24
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц)
Ок. Девушка снова отвлеклась, немало разволновав Блейна. Болтушка по пьяни. Этот тип был наихудшим с его точки зрения. Он задался вопросом, что Курт рассказал ей о предыдущем вечере. Небольшой его части было также любопытно, каков Курт в подпитии. Делал ли его алкоголь всё также более раскованным и смелым, как когда они были школьниками. Но он заставил эту часть замолчать, прежде чем не совсем целомудренные мысли не взяли верх.
– Э-э-э, Рэйчел... что тебе нужно? – прервал он её нетерпеливо.
– Да, верно... так вот, ты можешь заехать за нами? Мы все трое здорово выпили и не в состоянии вести те штуки с колёсами, как они называются? Те, которые двигаются... ну, короче, мы не можем вести эти штуки, и было бы мило, если бы ты смог подъехать сюда и забрать нас сейчас. Мы в пабе «Роуз», знаешь его?
– Да, я был там пару раз. Это тот, что на 54 Авеню, так?
– Да... кажется... по правде говоря, я не уверена... но, если увидишь на сцене потрясающую девушку, поющую хиты Барбары, значит, это я, и паб – тот самый, что ты сказал. Ой, прости, должна тебя оставить. Курт играет в «Сунь внутрь» с каким-то старым боровом, и я не хочу, чтобы он забеременел! Надеюсь увидеть тебя скоро!!!
Блейн не успел ответить вовремя, чтобы узнать, в чём именно состоит эта игра «Сунь внутрь» – а ассоциации, вызванные названием были не из самых приятных – как девушка уже повесила трубку.
Отлично! Теперь ему предстояло вытаскивать из паба трёх пьяных, в том числе, Курта, являвшегося потенциальной жертвой «старого борова».
Немного встревоженный, он поспешил покинуть квартиру, и спустился вниз, в гараж, чтобы взять мото.
Вид обломков мотоцикла Себастиана стал для него ещё одним напоминанием. Вот почему он был там. Следовательно, к чёрту его собственные проблемы и к чёрту его тайное желание.
Он был там, чтобы сделать то, что сам Себастиан в настоящее время не мог. Защищать Курта и помогать ему – вписывалось в схему.
Даже если это означало защищать его, прежде всего, от себя, и даже от него самого.
С лёгким вздохом он надел шлем и вывел мотоцикл из гаража. Он спросил себя, и не впервые, почему в тот день, вместо того, чтобы остановиться в Нью-Йорке, он не продолжил путь, чтобы съездить проведать своего брата, как собирался изначально.
– Ты… что ты здесь делаешь? Почему он здесь? Что он здесь делает? – спросил Курт, обращаясь одновременно ко всем.
– Эй, приятель, я даже не знаю, кто он такой, – сказал Финн с прохладцей, когда заметил, что Курт настойчиво смотрит именно на него, в ожидании ответа.
– Это наш герой, Финни, тот, кто пришёл спасти нас! – объявила Рэйчел, появившись сзади и тут же повесившись на руку Блейна. Потом она повернулась к Курту, глядя на него вопросительно. – Правильно, Курти? Потому что, в противном случае, я вторгаюсь в личное пространство незнакомца. Хотя волосы соответствуют твоему описанию. Курти! Так это он? – спросила девушка, положив голову на плечо изумлённо косящегося на неё Блейна, не дожидаясь ответа друга.
Чем было это неприятное ощущение в желудке, что Курт почувствовал, глядя на это зрелище? Раздражение? Ох, я вас умоляю!..
– Да, это он, и, как по мне, он может спокойненько возвращаться домой! Я прекрасно справлюсь со своим джипом, – заявил Курт убеждённо, поднимаясь с колен старика, что крепко держал его, будто бы укачивая, когда Блейн вошёл, тут же теряя равновесие и почти падая на пол.
Но сильные руки Блейна немедленно подхватили Хаммела.
Его внезапную близость Курт ощутил, как электрический разряд.
Его запах, окруживший парня, и его глаза совсем рядом, обеспокоенно устремлённые на него, делали Курта слабым. И в то же время вызывали смутную эйфорию.
Он встряхнулся, отстраняясь от Блейна, и тяжело плюхаясь на другой стул. – Мой внедорожник. У меня внедорожник, не джип, – сказал он, совершенно не к месту.
– А что, разве есть разница? – спросил Финн, беззаботно продолжая потягивать пиво.
Тем временем Рэйчел снова приблизилась к Блейну, всё ещё несколько шокированному, и бесцеремонно уставилась на его брови.
– Ты похож на волшебного гнома. Бьюсь об заклад, что твоя сила заключается именно в тех треугольных штучках на твоём лице. Но ты всё равно очень красивый. Ты мне нравишься. Ох, хочешь спеть со мной дуэтом? Или сделать ребёночка с евроазиатскими чертами, мне без разницы! – воскликнула девушка, полностью во власти собственного бреда.
В этот момент Финн, который наблюдал всю сцену с хмурой гримасой на лице, заявил, что с него довольно.
Он схватил Рэйчел за руку и сказал, что, хоть и немного навеселе, но вполне в состоянии вызвать такси, чтобы вернуться домой; а Блейн пусть позаботится о Курте.
Кивнув на прощание, он пообещал Курту позвонить завтра и вышел, без особых усилий таща за собой вырывающуюся Рэйчел, которая, во что бы то ни стало, хотела зачать ребёнка с Блейном.
Парень повернулся к стойке бара, где он оставил Хаммела ждать его, и увидел, что старик снова взялся за своё и поглаживал предплечья Курта с похотливым видом, шепча ему на ухо нечто, что в то же мгновение заставило парня одновременно захихикать и покраснеть.
Когда его рука соскользнула слишком близко к промежности Курта, у Блейна потемнело в глазах.
Он ястребом налетел на них и зло отшвырнул от Хаммела старика.
– Эй, – возмутился тот.
– Ни слова, старик, или, клянусь, я тебя зашибу! – гневно пресёк он всяческие возражения.
Затем, повернувшись к Курту, Андерсон взял его за руку и буквально поволок к выходу, в то время как тот ворчал:
– Боже, какой же ты собственник!
Убедить Курта отдать ключи от его внедорожника, когда они вышли из заведения, оказалось непростой задачей.
Курт, может, и был порядком пьян – и тот факт, что он исполнял своего рода лэп-дэнс у фонарного столба, во всё горло распевая «It’s raining man», было конкретным тому доказательством – но оставался, тем не менее, всё тем же упрямцем, что и в трезвом состоянии. Никто не должен был прикасаться к его внедорожнику, продолжал твердить он. Блейну удалось убедить его только рассказами о страшных сценах дорожных аварий.
Ему не хотелось использовать эту карту, но когда Курт уловил связь с тем, что случилось с Себастианом, отдал ключи Блейну без возражений, прерывая своё шоу и немедленно устраиваясь на пассажирское сидение.
Терпеть его разговоры в машине было также весьма непросто для Блейна. После недолгого молчания, Курт развязал язык, забыв обо всём на свете в своём состоянии глубокого опьянения.
И его речи никак не помогали и без того высокому уровню стресса Андерсона.
Конечно, Блейн и сам был немного виноват, он мог бы и не спрашивать, в чём заключалась игра «Сунь внутрь».
Но его любопытство взяло верх.
Так что теперь он мог лишь терпеть объяснения – подробные, противоречивые и весьма эротические – которыми щедро сыпал Курт.
Да, игра «Сунь внутрь» была именно тем, что он и ожидал.
То есть, началось всё, как соревнование, кто проглотит больше алкоголя в кратчайшие сроки, а затем переросло в ту пошлость, которую он себе и представлял.
К счастью, однако, кажется, Курт и старый извращенец не успели сделать практически ничего, кроме как установить общие правила. Отвращение, отразившееся на лице Блейна при описании того, что старик собирался сунуть Хаммелу в рот вместо Bacardi Breezer, было неверно истолковано этим последним, однако.
– Что? Не веришь, что я в состоянии делать некоторые вещи? – спросил он его немного обижено.
– О, нет, я верю в твои способности, ещё как! Просто, ни за что на свете не хотел бы видеть, как ты занимаешься этим с таким мерзким стариком.
– Не беспокойся. Ты не увидишь меня за подобным даже и с молодым. Я не эксгибиционист. Я... и потом, я бы никогда не пошёл с этим... типом. Я только хотел немного внимания, – произнёс Курт напевно, поглаживая Блейна по предплечью с медлительной томностью, впрочем, без каких-либо видимых намерений, учитывая, что он даже не смотрел на него.
Более того, он смотрел в окошко.
– Мне показалось, что он был убеждён в обратном, и я уверен, что если ты хочешь только внимания, то можешь получить его от кого-нибудь получше, Курт, – например, от меня, подумал Блейн, стараясь не обращать внимания на мурашки, которые этот простой контакт посылал по его телу.
Чем именно Курт занимался? Ощупывал его мышцы?
Потому что было похоже на то, судя по лёгким пожатиям руки Хаммела вокруг его бицепса.
– Конечно. Может быть. Потому что я этого стою... как тот шампунь, – заявил Курт, убирая руку. – Он назвал меня ангелом. Но я не ангел, нет. Я смелый. Сексуальный. Я горячий... меня тошнит! Останови, я не хочу заблевать машину!!! – воскликнул Курт внезапно, прикрывая рот рукой и выскакивая из машины ещё до того, как Блейн остановил её окончательно.
«Хм, интересно», – подумал Блейн, прежде чем выйти наружу, чтобы помочь Курту, которого выворачивало на обочине дороги.
После этого стало легче. Вернувшись в машину, Курт впал в некое полусонное состояние и пребывал в нём с закрытыми глазами, молчаливый и неподвижный, до тех пор, пока они не подъехали к дому.
Затем он начал петь.
– Только не это, Курт, не сейчас, пожалуйста.
Повторял ему Блейн уже минут десять, но тот, казалось, не был склонен, ни в малейшей степени, ни подниматься по лестнице, ни, тем более, перестать распевать во всё горло «Bad romance» Lady Gaga.
Блейн прилагал немалые усилия, чтобы заставить его, как двигаться, так и замолчать; и он начинал всерьёз задумываться, а не закинуть ли Хаммела себе на плечо, чтобы справиться с задачей побыстрее.
Курт, однако, был выше него, и, безусловно, сильнее, чем казался, даже в таком состоянии, хотя бы за счет собственного веса.
Это была не лучшая идея.
Они бы попросту скатились вниз по лестнице, рискуя получить серьёзные травмы.
А посему единственным, что Блейн мог делать, так это молиться, чтобы никто из соседей не услышал внеплановый ночной концерт и не вызвал полицию.
В конце концов, было пять утра.
Тем не менее, обошлось без происшествий.
Жители Нью-Йорка, должно быть, действительно привыкли слышать бог знает что, подумал Блейн.
По правде говоря, был некий незримый свидетель всей этой сцены.
Тот самый, что сейчас звонил Мадлен Смайт по телефону.
Питер Джонс, здешний консьерж, был человеком с невысокими запросами. Он не знал в точности, почему женщину мог интересовать тот факт, что Хаммел вернулся домой пьяным. Но, как миссис Смайт всегда говорила, платила ему она – и довольно щедро – для того чтобы он сообщал информацию, а не думал.
Следовательно, он поспешил описать на её голосовую почту недавно увиденное, дополняя это тем, что поведала ему миссис Бингли этим утром, когда он принёс ей газету. А именно, что теперь у Хаммела есть сосед.
Пидор, вроде него самого, думал Питер, учитывая, с какой непринуждённостью Хаммел лапал его.
Питера нисколько не интересовало, естественно, какую дырку Хаммел и тот другой предпочитали заполнять своим членом. Но подозревал, что именно эта конкретная новость доставила бы особое удовольствие женщине и, возможно, принесла бы дополнительный доход.
Человеку же надо на что-то жить, нет?
Но этого Блейн, само собой, знать не мог.
Он помог Курту опереться на стену возле двери, пока искал ключи от дома в своих карманах.
– Хочешь, помогу? Я хорошо умею искать вещи, – заявил Курт, сунув с невероятной для его состояния быстротой и ловкостью – что немало изумило Блейна – обе руки в карманы его джинсов, начиная затем двигать их там беспорядочно, но, определённо, слишком близко к причинному месту.
Блейн чуть не рассмеялся из-за абсурдности ситуации и решил игнорировать жар, начинавший накапливаться южнее экватора от этого простого прикосновения.
Так что он немедленно вытащил его руки из своих джинсов.
– Э, нет, вот этого ты совершенно не должен мне делать, Курт, постой тут.
Видеть Курта в таком состоянии было интересно, подумал Андерсон, открывая дверь. Он не был абсолютно пьян; он был пьян ровно настолько, чтобы быть в состоянии произносить вполне логичные вещи, но не контролировать то, что нёс.
И потом, всегда такой идеально ухоженный, внимательный к тому, что делал и говорил; сейчас он стоял перед ним, небрежно растрёпанный.
Какая-то его часть чувствовала себя плохо, зная, что к этому парня привело отчасти и то, что он сделал прошлой ночью.
Другая же часть находила его слишком милым и очаровательным.
Когда он туда переехал, то подсознательно надеялся, что сосуществование под одной крышей продемонстрирует такие стороны Хаммела, которые смогут избавить Андерсона от нездорового интереса к нему.
Однако, чем больше Блейн видел, тем больше находил черт, которые в нём ему нравились.
Сегодняшний Курт не сильно отличался от фантастического парня его юности, которого он так хорошо помнил. И это разбивало вдребезги все надежды.
Наконец, ему удалось открыть дверь. Курт в тот же момент буквально повис у него на спине, заталкивая в дом, и даже не давая времени, чтобы закрыть дверь, одновременно запевая снова высоким голосом “Bad romance” и отбивая такт кулаками по спине Блейна.
– Ладно, Курт, а теперь мы отправимся в постельку, да? – сказал он ему, пытаясь прекратить эту пытку.
– Эй, мистер Андерсон, что за предложения?!! Я парень замужний, знаешь ли! – захихикал притворно оскорблённый Курт.
– Нет, не замужний, и, в любом случае, я имел в виду – спать!
– Ох, какая пустая трата человеческих ресурсов! – заявил Курт, размахивая руками без видимой причины. И в этом Блейн был с ним на сто процентов согласен, но предпочёл не высказывать свои мысли вслух.
Шагая по воображаемой линии на полу, Курт споткнулся о собственные ноги, но Блейн снова успел подхватить его в полёте, прежде чем он расшиб голову о стенку позади себя.
Они опять оказались близко. Слишком близко.
Курт, привалившийся к стенке, собственным весом утянул за собой и Блейна, чье тело теперь полностью распласталось по его, в то время как руки Андерсона сжимались на талии Хаммела.
– Мне нравятся твои глаза... и губы тоже... интересно, почему они ещё не снятся мне по ночам... – прошептал Курт, опасно приближая свои губы к его.
И Блейн знал, что должен был отстраниться, прервать зрительный контакт с этими, чистыми глазами. Сделать хоть что-то, короче говоря.
Но он оказался целиком во власти ясного взгляда, горячего дыхания, что ласкало его кожу, принося с собой запах алкоголя, за которым угадывался аромат клубники, который он ещё помнил с прошлых времён.
Блейн осознал, что смотрит в глаза сломленного ребёнка, который не в силах контролировать себя так, как хотел бы, который не знает больше, что делать со своей жизнью.
И какая-то частичка его души умерла от мысли, что, возможно, он сам заставил парня понять это.
Но его губы были уже совсем близко. Они касались губ Блейна, и, как он и думал, были мягкими и гладкими. И дыхание, перемешивающееся с его собственным, пахло обещаниями, приключением и старыми воспоминаниями.
И поцелуй, один-единственный поцелуй, о котором, вероятно, Курт на следующий день даже не будет помнить, какой вред он мог принести?
Но внезапно голова Курта тяжело упала на плечо, и сам он, всем телом, полностью навалился на Блейна.
Короче говоря, Курт потерял сознание.
Упасть ему не давали только руки Блейна. Который вздохнул. Сам не зная, от облегчения или от отчаяния. Возможно, и от того, и от другого.
– Предупреждаю, я вооружена, и не побоюсь нанести удар!!! – раздался голосок, нарушая молчание, что воцарилось в тот момент.
Когда Блейн повернулся, он увидел, в дверях миссис Бингли с огромной скалкой в руке, которую она держала высоко над головой с видом воинственной амазонки, готовой сразиться с любым монстром.
Точно, он же оставил дверь открытой! Когда глазки пожилой дамы разглядели, как следует, представшую ей картину, а именно, бессознательно поникшего Курта в его объятиях, он почувствовал, что обязан оправдаться и сказать, что нет, всё было совсем не так, как казалось.
– Окей, кучерявый, – прервала его, однако, женщина, строго нахмурившись. – Теперь объясни мне, какого дьявола здесь происходит!
Миссис Бингли была гораздо более властной, чем ему показалось, когда парень увидел её в первый раз. Поняв, что Курт был всего лишь пьян, она приказала Блейну взять его на руки и отнести в спальню, где она сама позаботилась о том, чтобы снять с него сапоги и накрыть одеялом. После чего заставила Блейна поставить рядом с кроватью пустое ведро и графин воды.
Затем, кивком, сделала ему знак следовать за ней на кухню.
Где отвесила парню мощную затрещину.
– И благодари Бога, что я не воспользовалась скалкой! Что ты сделал бедному мальчику, а?
– Ай! Я... ничего! Он сам всё сделал! Я всего лишь забрал его из паба, – попытался защищаться, Блейн, взвыв от боли. Боже правый, эта бабуля обладала недюжинной силой!
– И ты уверен, что не имеешь ни малейшего отношения к причинам, которые побудили его к этой огромной глупости?
На это Блейн не ответил. Он был уверен, что имел отношение к таковым причинам, но, уж точно, не мог говорить подобное этой женщине.
Но и его молчания оказалось достаточно, чтобы та поняла ответ.
– Ты мне нравишься, сынок. О, ради всего святого, твой вкус в одежде немного сомнителен, и я всерьёз считаю, что тебе следует принять к сведению совет носить обувь на платформе, чтобы добавить несколько дюймов в высоту, но у тебя честные глаза. Так что, прекращай придуриваться и скажи мне правду, – твёрдо заявила миссис Бингли. – Ты ведь уже был здесь два года назад, верно?
Блейн поперхнулся водой, которую пил. Этого вопроса он совершенно не ожидал.
– Как? Что? Кто? – растерянно пробормотал он.
– Что такое сынок, хочешь попросить звонок другу, чтобы тебе помогли угадать верный ответ? – съязвила миссис Бингли. – Я могу не помнить, что ела сегодня утром, и, знаешь, серьёзно, мне хотелось бы вспомнить, потому что с тех пор у меня страшно болит живот, и потом, все эти газы, которые... забудем! Но я прекрасно помню то, что случилось двадцать лет назад, а уж, тем более, два года. Доктор говорит мне, что это нормально, я таким уж нормальным это не нахожу, так я ему и сказала. Короче, когда Курти отправился навестить отца в Лайме, Себастиан остался здесь один и... Чёрт подери, он был в жутком состоянии в тот период. По вечерам возвращался поздно, был вечно пьян. Он говорил, это из-за отсутствия Курти. Отсутствие Курти – хрен на палоч... короче, ты понял, говорила я себе. Потом является этот типчик с зализанными волосами. Жел... гел... ох, короче говоря, фиксатор для волос, как там называют эту мерзость? Я это называю коровьей слюной. И этот типчик ни разу больше не показался. Вошёл в квартиру и вышел только через два дня. Ровно через два дня. И после этого снова вернулся мой прежний Себастиан, весёлый и улыбающийся. Я не сразу тебя узнала из-за того, что теперь творится на твоей голове. Теперь... эммм, хотела бы я сказать, что это выглядит лучше, да только, врать не приучена... в общем, ты понимаешь. Это ведь был ты, верно?
Блейн смотрел на неё с открытым ртом, будто поражённый молнией.
– Ах, не удивляйся так, парень, и закрой свой рот, прежде чем туда стая ворон влетит! Я живу тем, что сую нос в чужие дела. Чёрт возьми, своих-то не осталось, так хоть позвольте мне покопаться в чужих! Так что, это был ты или нет?
Да, точно, это был он. И Блейн отлично помнил те два дня, когда он остановился в этом самом доме, тогда ему совершенно незнакомом, чтобы попытаться вразумить друга. Ему казалось, что он был очень осторожен. Что никто его не заметил. Он вошёл и вышел в самые невероятные часы ночи, специально, чтобы избежать возможных свидетелей.
Вошёл убеждённый и готовый к борьбе, а вышел с огромной пробоиной в сердце и ещё одной утратой, что можно было добавить в и без того длинный список. И новым обещанием, которое было ещё более сложно держать.
– Обещай мне, Блейн, пообещай сейчас, или всё кончено, – вот как Себастиан загнал его тогда в ловушку.
– Да, это был я, – ответил он. Можно было бы попытаться отрицать, но он спросил себя, зачем?
– Почему ты здесь, Блейн Андерсон из Чикаго? Себастиан что-то натворил?
– Боюсь, что да, мэм.
– Это что-то, от чего Курти будет страдать?
– Боюсь, что да, мэм.
– Но ты сделаешь всё, чтобы этого не случилось, верно, парень?
– Боюсь, что да, мэм.
– Ты умеешь говорить только «боюсь, что да, мэм»? – съехидничала дама, упирая руки в бока.
– Нет, мэм, – усмехнувшись, ответил Блейн.
– Хорошо. Тогда скажи мне, почему ты этого боишься?
Вот. Это был хороший вопрос, просто отличный. Один из тех, ответы на которые Блейна определённо пугали.
– Я не считаю правильным то, что делаю, мэм.
– И что же ты делаешь, помимо исправления того бардака, с которым твой друг сам сейчас не в состоянии разобраться?
– Осложняю некоторые вещи, мэм. Для себя, уж точно.
– Ну, так не делай этого, парень.
– Думаю, что это легче сказать, чем сделать, мэм.
– Ты не глупый малый, во всяком случае, с виду. Ну, если не считать твоей причёски. Поэтому позволь сказать тебе кое-что сейчас, учитывая, что завтра я, возможно, ничего не вспомню из этого разговора. Это великая истина... то, что я скажу... а также то, что завтра я ничего из этого не вспомню, честно говоря. Это всё голова. Доктор говорит, что это нормально. Для меня не очень-то. Так я ему и сказала. Не важно… Иногда нужно немало времени, чтобы понять это, но, рано или поздно, жизнь всем преподносит этот урок. Кому больше повезёт, по крайней мере. Не мы выбираем, что делать ради любви. Любовь сама решает, что мы должны делать, сынок.
– Любовь тут ни при чём, мэм!
– О, я тебя прошу! Любовь всегда при чём, малыш! Даже когда думаешь, что это не так, на самом деле, любовь имеет к этому отношение. Ты говоришь странные вещи, но ты здесь из-за любви. Я ещё не поняла, к кому: к долговязому или к фарфоровому. Но я уверена, что привела тебя сюда любовь, это точно!
Блейн в ответ на эти слова лишь кивнул. А что ещё он мог сказать?
Он находился там ради любви, это правда.
Но уточнять сейчас, что это была не любовь к Себастиану, а то чувство, которое он всё ещё продолжал испытывать после всех прошедших лет, несмотря ни на что, к Курту, явно не стоило.
– А ведь я знала, – ласково улыбнулась ему миссис Бингли. – А теперь иди и ты спать, малыш, у тебя усталый вид. И, да! Блейн? Пусть тебе не приходят странные идеи только потому, что Курти сегодня навеселе. Если я узнаю, что ты этим воспользовался, проведёшь пренеприятные четверть часа с этой скалкой, да! А сейчас, бегом спать.
– Хоббит, где, чёрт возьми, Курт?
Ни тебе «доброе утро». Ни «здравствуй». Именно с такой фразой Сантана набросилась на него, когда на следующее утро к телефону подошёл он, а не Хаммел.
– И тебе доброе утро, Сантана. Курт в постели.
– В одиннадцать утра? Что ты ему сделал, хоббит?
– Эй, да вы все зациклились на этом что ли? Почему вы все так уверены, что это я ему что-то сделал? – возмутился Блейн.
– Он тут ни при чём, Сан. Я был в пабе с Финном и Рэйчел вчера вечером. И, видимо, перебрал с выпивкой, – по щелчку на линии и голосу Курта, Андерсон понял, что Хаммел не только проснулся, но ответил на звонок в своей комнате, и что, следовательно, он мог повесить трубку.
Что он и сделал, не попрощавшись с девушкой. С некоторыми хорошее воспитание можно было засунуть куда подальше.
Он вернулся в кухню, где начал готовить странную смесь, которую бабушка давала ему пить каждый раз, когда он приходил пьяный. В своей старой школе, до перехода в Далтон, это случалось неоднократно, прежде чем нападение, когда ему было пятнадцать, не заставило сменить школу.
Несколько минут спустя в дверях кухни появился совершенно потрёпанный Курт.
Его одежда была вся измята. Волосы торчали во все стороны. А под глазами красовались пугающего вида синяки.
Он держался за голову так, будто испытал страшную боль, и, вероятно, подумал Блейн, так оно и было.
– Добрый день, – прошептал Андерсон.
– Хмммм, что такого доброго в этом дне? – угрюмо спросил Курт непосредственно перед тем как плюхнуться на стул.
– Ох, лучик солнца вошёл в мою жизнь, красота! Держи, выпей это, тебе поможет.
Курт недоверчиво покосился на чашку, которую Блейн ему протягивал.
Действительно, запах, что исходил от неё, был не из самых приятных; Андерсон знал об этом, но пойло внутри было отличным средством для борьбы с похмельем.
Курт осторожно сделал глоток и воскликнул:
– Бррр... жуткая гадость, но точно открывает все поры.
– Думаю, что открывать поры, на самом деле, её второе назначение, помимо того, что это отличное средство против похмелья. И против пятен на одежде, скорее всего. Выпей всё, – настойчиво посоветовал Андерсон.
– Непременно, – сыронизрировал Курт. – Кто ж устоит перед такой рекламой?
– Считай это боевым крещением. Теперь, в следующий раз дважды подумаешь, прежде чем напиться.
– Ах, поверь, мне не нужны напоминания о том, что лучше не напиваться.
И Блейн мгновенно понял, что Курт имел в виду. Бас встал между ними. Снова. Неловкое молчание повисло в комнате.
– Блейн, я хотел сказать тебе...
– Курт, я хотел сказать тебе... – произнесли они в унисон.
Короткий взгляд и смех на два голоса прервали момент напряжения.
Затем Блейн первым взял слово.
– Дай сказать сначала мне, хорошо, Курт? Я извиняюсь за то, что тебе пришлось увидеть той ночью. Я... я был не совсем в себе, как ты, думаю, понял, и мне жаль, если я поставил тебя в неловкое положение. Я был потрясён из-за того, что увидел мото Бастиана в таком состоянии, и, не знаю, о чём я думал, но мне нужно было выпустить пар. Я не такой, как ты, Курт. Я не умею справляться один в определенные моменты. У меня нет твоей силы. Наверное, я просто поддался слишком сильному импульсу. На самом деле, я не очень хорошо помню, что сделал, я только надеюсь, что не переборщил и не слишком смутил тебя, – заключил он, пристально глядя в глаза Хаммела.
Он решил лгать и прекрасно сознавал, что делает это только для того, чтобы оставить другому возможность решать, как разобраться с ситуацией.
Обсудив с ним или сделав вид, что ничего не было.
Блейн решил в ночь перед этим, что не отступит ни в одном из двух случаев. Не в этот раз.
Но решение должно было быть за Куртом.
Одна его часть надеялась, что Курт притворится, будто ничего не видел, в то время, как другая с не меньшей силой желала, чтобы Хаммел потребовал объяснений.
И на этот раз он бы их получил.
Курт, однако, как и всегда делал с момента появления Блейна в этом доме, и как всегда делал когда-то давно, сумел удивить его.
– Раз уж мы заговорили о неловких ситуациях, то немногое, что я помню, заставляет меня думать, что и я не без греха. Я не претендую на то, чтобы ты не жил так, как привык, Блейн. Я дал тебе место, где остановиться, и ты за него платишь, в то время, как Бас дал бы его тебе бесплатно, но ты разделил со мной все расходы, чтобы помочь. Сейчас это и твой дом тоже. Только, видишь ли... я скучаю по Бастиану, Блейн. Ужасно. Я такой же живой человек, как ты, и у меня есть определенные потребности. Я хотел бы только... если бы ты мог избегать… понимаешь?..
– Я понял, Курт, без проблем, – прервал его Блейн. И это было правдой. Он понял.
По сути, Хаммел его не игнорировал, но и не считал вопрос достойным обсуждения. Он просто отводил ему место среди маловажных вещей.
Тяжким ударом стало для Блейна понимание, что для Курта его близость не являлась ни в малейшей степени столь возбуждающей, как для Андерсона его.
– Значит, очередное новое начало? – спросил Курт, протягивая ему руку.
– Очередное новое начало, – согласился Блейн, принимая нежную руку в свою.
Глядя в эти глаза, такие прекрасные и чистые, он спрашивал себя, сколько раз ещё у него появится возможность начать с ним сначала после очередной ошибки, которую, он уже знал заранее, совершит. Это было неизбежно, в конце концов.
Из-за того, что он скрывал от него и что по-прежнему испытывал.
Его сердце пропустило бы удар, а, может, и больше одного, если бы он узнал, что в тот момент Курт думал о том, как сексуально Блейн выглядит в этой чёрной рубашке.
Обзывая себя идиотом, к тому же.
Ну, конечно. Ведь Андерсон был совершенно безразличен Хаммелу.
Конечно.
Сантана Лопес, как правило, предпочитала не совать нос в чужие дела. Она всё подвергала холодному и бесстрастному анализу. Пока речь не заходила о дорогих ей людях.
В этом случае девушка становилась чрезмерно заботливой и не слишком рациональной.
В то утро, после разговора с Куртом, несомненно находящимся в состоянии жуткого похмелья, она всерьёз о нём забеспокоилась. Ей и так уже было, о чём беспокоиться, например о том, как Блейн смотрел на него; или о том, как заботился о нём; и, кроме того, ещё и о том, как Курт доверялся этим заботам, почти бессознательно.
Это казалось безумием.
И, безусловно, она беспокоилась о Себастиане.
В конце концов, с тех пор, когда в ту страшную ночь Курт ворвался к ним домой, рыдая и крича об аварии, Сантана взяла на себя обязанность защищать Фарфорового вместо его парня. И этот Андерсон не вызывал у неё никакого доверия.
Слишком много тайн. Слишком много противоречий.
Так что теперь она знала, что должна что-то предпринять. Но не знала, что именно.
Ей нужна была помощь.
И был лишь один человек, к которому можно было обратиться в таком случае. Ей это было известно.
Она только надеялась, что этот человек сумеет добраться до них прежде, чем будет нанесён непоправимый ущерб.
Эмпа́тия (греч. ἐν – «в» + греч. πάθος – «страсть», «страдание») – осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека. Слово «эмпатия» не имеет коннотаций с какими-либо конкретными эмоциями (как, например, в случае со словом «сострадание») и в равной мере применяется для обозначения сопереживания любым эмоциональным состояниям.
====== Глава 5. Угадай, кто придёт на ужин. Часть 1. ======
Говорят, если день не задался с самого утра...
Ну, если это действительно так, тогда начавшийся день обещал стать для Блейна сущим кошмаром.
И, чтобы понять это, ему хватило тех немногих слов, сказанных по телефону.
– Себастиан, он... видишь ли, дело в том, что он попал в аварию, поэтому он не появлялся и…
– Я приеду.
– Нет, не делай этого, прошу тебя. Здесь уже есть я, и, кроме того, Курт тоже здесь...
– Мне всё равно, Блейн. Я приеду.
Блейн повесил трубку, только когда понял, что на другом конце уже оборвали связь. Сделать этот звонок было нелегко. Однако, после того, как он поставил в известность о случившемся Джеффа, Трента и других друзей из Чикаго, это казалось вполне логичным и даже необходимым. Он всё равно узнал бы обо всём, так или иначе, и Андерсон предпочитал проинформировать его самолично.
