Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 50 страниц)

– Курт, я не думал того, что... – перебил его Себастиан, но Курт остановил его жестом руки.

– Конечно же думал, и я тоже, – возразил Курт, глядя ему прямо в глаза. – Но всё в порядке. И впредь мы должны быть честными друг с другом. Потому что ты мой лучший друг, Себастиан, и ты мне нужен, даже когда ведёшь себя как мудак и говоришь мне вещи, которые я не хочу слышать, но, которые помогают мне смотреть правде в глаза.

– И ты – мужчина, которого я люблю, – сказал Тэд, обхватив лицо Бастиана ладонями. – И сейчас, когда мы, наконец, вместе, только я и ты… ты не можешь сдаться, понимаешь? Не можешь.

Себастиан прислонился лбом о лбу Тэда и накрыл его руки своими. И они были холодными, в отличие от рук Тэда, и слегка дрожали.

– Хотел бы я, чтобы этого было достаточно, Тэд. Но это не так... какие у меня гарантии, Тэд? Ты знаешь?

И на это ни Курт, ни Тэд не могли ответить.

Теперь он остался один. Действительно один.

Или, по крайней мере, так он себя чувствовал. Снова.

Джон ушёл почти час назад, и он не сдвинулся с места с тех пор.

Блейн размышлял.

О том, что Джон сказал ему, о том, что сказал ему Курт, и о том, что он должен был теперь делать.

Ещё раз приходилось ему мчаться к Курту, и он собирался сделать это, потому что хотел. И пусть велик был соблазн остаться и посмотреть, сдержит ли Курт своё последнее обещание и вернётся ли в Чикаго ради него, он всё равно отправился бы в Нью-Йорк. Потому что хотел выяснить, что произошло, и, к тому же, хотел увидеть Себастиана. Однако желание узнать, на что Курт мог пойти ради него, засело бы внутри него и вскоре разъело до костей, он был уверен.

В те дни Курт многое ему продемонстрировал, было бы несправедливо отрицать это. Он совершил ради него поступки, которые другим, возможно, показались бы глупыми, вроде выступления перед публикой. Но не Блейну. Он хорошо понимал, скольких усилий это ему стоило.

И всё же сомнения оставались.

Для начала, почему Курт сбежал таким странным образом тем утром. Раскаяние замедленного действия? Блейн не мог в это поверить, но какая-то причина наверняка была.

В определенные моменты только музыка способна была восстановить мир в его душе и помочь прояснить мысли.

Поэтому он встал, взял гитару и полез в кармашек чехла за новым медиатором, собираясь что-нибудь сыграть.

Иногда судьба самыми странными путями идёт человеку навстречу, чтобы озарить его сердце. Блейн нашёл такую подсказку судьбы во внутреннем кармашке своего старого гитарного чехла. В виде помятого и слегка пожелтевшего листа бумаги.

Когда он развернул его, первым, что бросилось в глаза, была дата, написанная от руки. День, когда он уехал из Нью-Йорка.

Вторым, то что почерк принадлежал Курту.

Это было письмо. От Курта.

« Дорогой Блейн, какое глупое начало для письма, но у меня не так много времени, чтобы использовать тысячу эпитетов, с которыми мне хотелось бы обратиться к тебе.

Мой друг, возлюбленный, наперсник... Тэд сейчас ожидает меня в гостиной, а ты, должно быть, уже в аэропорту.

Я хотел бы, чтобы ты остался, Блейн. Чтобы дал нам шанс. Хотел бы я сам суметь дать его нам.

Но я не могу, потому что должен оставаться рядом с Себастианом, чтобы помочь ему. Не из любви, а ради долга.

Ужасно, говорить так, я знаю, но такова правда.

Потому что, если бы я мог, я бы выбрал тебя, Блейн. И я хочу, чтобы ты знал… Хотя бы один раз я хочу сказать тебе это.

Если бы я мог, я бы выбрал то, кем могу быть только с тобой.

Выбрал бы то, что могу испытывать только с тобой.

Если бы я встретил тебя первым, я бы выбрал тебя. Нет, сейчас я выбираю тебя.

Потому что, даже если я не могу, я люблю тебя, Блейн.

Знаю, я никогда не говорил тебе этого, и когда ты прочтёшь это письмо, будет уже слишком поздно для нас.

Но ты должен знать. Я люблю тебя.

Я никогда не лгал тебе. Когда ты обнимал меня, а я не позволял этому пойти дальше секса, я лгал самому себе, не тебе.

Моё тело, мои губы и мои руки, они никогда не лгали тебе. Вспомни, что испытывал, благодаря им, и ты тоже поймёшь это.

Может быть, я не имею права говорить тебе это, особенно, прекрасно зная, что не могу быть с тобой.

Но я хочу, чтобы ты знал правду. Надеюсь, ты будешь счастлив.

Что касается меня, я никогда не скажу «прощай» памяти о нас и сделаю всё, чтобы вернуться к тебе. Я люблю тебя.

Твой Курт.»

Так значит… Курт любил его.

Не того Блейна, который спас его и принёс в жертву свою юность и любовь к нему. Нет, он любил мужчину, которого узнал в Нью-Йорке. Мужчину, в которого паренёк, покалеченный Лаймой и той ночью на озере, превратился.

Курт выбрал его.

Ещё до того как узнал, кем Блейн был для него в прошлом, он предпочёл его Себастиану, с которым остался только из чувства долга. Значит, это была правда, что он приехал ради него, и что сделал бы это, даже если бы не вспомнил. Прежде чем вернуться к нему, ещё ничего не зная, о том, что в действительности связывало их, Курт обещал в этом письме, что вернулся бы, только ради любви, которую испытывал к нему.

Возможно, это не было правильно, но именно это, прежде всего, делало Блейна счастливым.

Он ещё раз перечитал письмо, чтобы убедиться, что верно всё понял. Затем вскочил с дивана и помчался в спальню, где начал торопливо кидать вещи в дорожную сумку. И тут позвонила Жанин.

– Босс, как дела? Мне стоит приехать, чтобы собрать кусочки твоего тела, разбросанные по дому Джоном? – спросила девушка, для которой, очевидно, сказать просто «Привет!» было слишком сложно.

– Нет, я нашёл письмо, – ответил Блейн, зажав трубку между плечом и ухом.

– О, письмо, как мило. И что там написано? Что-то типа: «Дорогие Курт и Блейн, вы очаровательные придурки. Вы пережили жуткие моменты. Теперь вам предоставляется возможность быть счастливыми. Хватайтесь за неё немедленно. А если не сделаете этого, придётся вмешаться мне, с любовью» – любой из ваших близких, которому вы уже мозг вынесли?

– Жанин… нет, это было письмо Курта ко мне. Письмо, которое он написал ещё до того как вспомнил. Любовное письмо.

– Да, босс, я догадалась! Или, по-твоему, я могла решить, что ты в таком экстазе из-за бабушкиного рецепта мясного рулета.

– Жанин, я возвращаюсь в Нью-Йорк. Сейчас же.

– Давно пора было взяться за ум, босс. А то мне уже надоело наблюдать, как ты круги нарезаешь вокруг своего счастья. Забронировать тебе рейс?

– Не нужно, Финн оставил его здесь свою Impala, и я должен пригнать её ему, – объяснил Блейн.

– На улицах всё ещё полно снега. И, кроме того, самолётом куда быстрее, – возразила Жанин, да Блейн и сам это знал. И это действительно являлось огромным соблазном, но он дал обещание брату того, кто, как он надеялся, в ближайшем времени станет его парнем во всех отношениях, и нужно было выполнить его.

– Только здесь, в Чикаго, если достану цепи на колёса, остаток поездки пройдёт спокойно.

– Подожди минуточку... ты сказал, что машина Финна – Impala?– спросила Жанин, взвизгнув как придавленный хомячок под конец фразы. – То есть, Impala, как машина Дина в Сверхъестественном?

– Impala как Impala, Жанин. Я не смотрю Сверхъестественное, ты же знаешь.

– Да, и за такое следует сажать, вообще-то. Босс, у меня контрпредложение, которое позволит тебе быстрее добраться до Нью-Йорка и в то же время доставить машину в пункт назначения.

– Я весь внимание, Жанин, – ответил Блейн.

– Ты чудовище! – заявил вдруг Себастиан по прошествии довольно длительного периода времени, в течении которого он просто молча сидел на диване, пялясь на Тэда.

– Стараюсь как могу, но всё равно, похоже, не получу желаемого, – ответил тот, отлично понимая, что Смайт подразумевал обсуждение его операции. Курт в течение всего обеда только и делал, что продолжал настаивать, что вызвало со стороны Себастиана новый взрыв плохо сдерживаемого гнева, который отнюдь не сразу и с трудом Тэду всё же удалось унять. После чего Хаммел исчез в ванной комнате, где и пропадал уже около тридцати минут, шепнув Тэду на прощание:

– Оставляю Вас наедине. Теперь твоя очередь. Добей его.

– Каким образом? – растерялся Тэд.

– Никакого секса, если не решится на операцию, – сказал Курт как нечто само собой разумеющееся, легонько похлопав его по плечу, и быстро удалился.

И, вероятно, это действительно могло бы сработать с Себастианом в другое время, но не сейчас. Он получил уже множество нравоучений за этот день. И много ультиматумов. Он видел многих людей, готовых на что угодно, лишь бы заставить его реагировать. Тэд знал, что сейчас настал момент ему самому решать, что делать, как всего лишь накануне сказала светлой памяти миссис Бингли, теперь ему следовало понять, что важно и за что стоит бороться.

Тэду оставалось только сесть рядом и дать ему почувствовать, что он там и что примет любой его выбор.

Так он и сделал.

– Не в этот раз. На этот раз тебе удалось, – сказал Себастиан к немалому его удивлению.

– Ты хочешь сказать, что?..

– Да, я соглашусь на операцию. Я пойду на риск и сделаю это ради моей дочери, ради тебя и ради этой занозы в заднице, Курта. Но, прежде всего, я сделаю это ради себя. Потому что я хочу жить ещё долго, и плевать, если я рискую делать это в качестве овоща. У меня будете вы, а у вас – я.

– Прозвучало не очень здорово, – ответил Тэд, который за то утро так много раз успел услышать от Себастиана те же самые объяснения, что начал понимать его точку зрения. Причину, по которой тот не хотел рисковать.

Потому что, если бы всё закончилось плохо, и Себастиан действительно остался овощем, да, он по-прежнему оставался бы у них, и они могли бы любить его и заботиться о нём. Но для него, что это была бы за жизнь? Как уже сказал Себастиан Курту, мог бы он слышать, как Эрика называет его отцом? Мог бы ощущать прикосновения рук Тэда?

Именно эти вещи имели для Себастиана значение, и его страх потерять их был более чем оправдан и выходил за рамки страха перестать быть хозяином своего тела. Тут речь шла о потере самой жизни.

– Это не совсем та реакция, какой я от тебя ожидал, – сказал Себастиан в замешательстве.

– Нет, не пойми меня неправильно, Бас, – Тэд, встав с дивана и присев перед ним на колени, – я рад, что ты хочешь сделать операцию, но риск, которому ты подвергаешься, действительно огромный, и теперь я понимаю твою точку зрения. И я только задаюсь вопросом, что если... – но он не смог продолжить, потому что рука Себастиана аккуратно легла на его губы.

– Тэд, ты видел сегодня нас с Куртом? Если бы тебя там не было, я бы ударил его. Это не я. То, что происходит в моей голове, мешает мне быть самим собой. И это правда, если я не сделаю операцию, то смогу жить и помнить всё, а, может, и нет, но это всё равно буду не я и заставлю тебя пройти через много, слишком много плохого. Я не контролирую себя, что если я тебя ударю из-за глупой ссоры? А после операции я рискую оказаться прикованным к постели или к инвалидной коляске на всю жизнь, это правда, но, по крайней мере, это буду я. Ну, если только не превращусь в овощ, разумеется. Выбор не слишком богат, но… эй! Есть небольшой шанс, что всё пройдёт хорошо и тебе достается этот хромой, покрытый шрамами, но, как всегда, неотразимый мужчина! Способный контролировать перепады настроения, самостоятельно завязывать шнурки и ежедневно готовить тебе лучшие французские блюда. И ещё трахаться. Как доктор прописал. И как я хочу сделать с того момента, когда ты вернулся ко мне…

Тэд лукаво улыбнулся этим словам Себастиана и, подавшись вперёд, припал к его губам.

Целый день он хотел это сделать, и было замечательно сознавать, что можно было продолжать заниматься этим хоть всю ночь, при желании.

А желание было. И в избытке.

Поцелуй становился всё более глубоким и влажным, а Тэд издавал стоны, заставившие разыграться воображение Себастиана, который в тот момент ничего не хотел больше, чем вновь воссоединиться с Тэдом как прежде.

Но на этот раз по-настоящему. Навсегда. Если им повезёт.

– Как считаешь, если я пойду в ванную и вежливо попрошу Курта свалить отсюда, он оставит нас одних на некоторое время? – спросил он, едва отстранившись от губ Тэда.

– Хммм... не знаю. Он действительно переживает за тебя, и... то, что вы сегодня наговорили друг другу... ты точно уверен, Бас? Ты уверен в своём выборе, я не просто вынужденная замена, правда?

Себастиан не ответил на этот вопрос, а вместо этого снова поцеловал Тэда. Более спокойно и нежно, в этот раз.

Он вложил всю свою любовь и всё сердце в этот поцелуй, и Тэд почувствовал это.

То, что он и Курт высказали друг другу в лицо, они смогут исправить со временем, если у них будет время. Себастиан сделает всё возможное, чтобы это исправить. Но сейчас он хотел только, чтобы Тэд знал – ему нужен он и только он.

Что Себастиан позволяет себе любить, невзирая ни на что, возможно, снова с долей эгоизма. И что он хочет любить именно его.

– Тебе достаточно в качестве ответа? – спросил Себастиан, когда они прервались, чтобы отдышаться, и, наконец, Тэд тоже хотел большего, он прочёл это в его потемневших глазах.

Любовь возбуждала Тэда. Не похоть. Нужно было взять на заметку.

– Пойду, скажу Курту валить отсюда, – сказал Тэд убеждённо, и Себастиан от души рассмеялся.

Но не успели они подняться на ноги, как раздался звонок в дверь.

– А, ну, логично, – сказал Бас, поднимая глаза к небу.

И он, и Тэд с радостью проигнорировали бы нежданный визит, но это был особый день, столько всего навалилось – смерть Люси и остальное – так что, поспешно поцеловав Бастиана в последний раз, Тэд отправился открывать.

И чуть не оказался сбит с ног до крайности взбудораженным Блейном.

– Ох, слава Богу, хоть вы на месте! Не хотел беспокоить, не здесь, но... кстати, ты что тут делаешь, Тэд? Нет, неважно, потом расскажешь. Я хотел пойти к Курту, но вдруг понял, что не знаю его нового адреса. Тэд, Бас дома, может, он даст мне адрес? Мне нужно увидеть Курта, но к телефону он не подходит, и я уже слегка в панике, и...

Тэд заметил это сразу же, в отличие от Себастиана, всерьёз пытавшегося вникнуть в смысл беспорядочных фраз Блейна.

В тот самый момент, когда Курт вошёл в гостиную, взгляд Блейна, словно под действием мощнейшего магнита, оказался привлечён им.

Курт застыл посреди комнаты, в то время как Блейн сделал шаг вперёд и вошёл в дом. Они неподвижно стояли, глядя друг на друга, несколько секунд, и Себастиан с Тэдом обменялись понимающим взглядом и тёплой улыбкой.

Затем Курт и Блейн сорвались с места в один и тот же момент и, не говоря ни слова, бросились в объятия друг друга.

– Ты здесь, ты пришел! Ты вернулся ко мне… – прошептал Курт, оставляя маленькие поцелуи на шее Блейна, куда он немедленно уткнулся, желая ощутить его запах, только чтобы убедиться, что он был там на самом деле и это не сон, потому что одно выражение его лица сказало всё, что ему нужно было знать.

Блейн был там ради него.

Не для того, чтобы сказать «прощай». Не для того, чтобы расстаться.

Но потому, что он выбрал его. Он выбрал их.

– Я всегда буду возвращаться к тебе, – только и сказал в ответ Блейн, крепче прижимая его к себе. И к этому действительно нечего было добавить.

Курт заплакал, но на сей раз это были слёзы радости.

====== Глава 29. Воспоминания. ======

«Следуя за своим сердцем, никогда не ошибёшься. Даже если окажешься в темноте, из которой непросто выбраться. Всё равно, не ошибёшься. Никогда».

Люси Бингли

Воспоминания иногда как палачи.

Воспоминания иногда угнетают. Ранят. Убивают.

Другие – позволяют вернуться к началу и найти дорогу домой.

А есть и те, что лишь напоминают о том, каким ты был.

Воспоминания могут вернуть людей, которых больше нет с нами.

Воспоминания могут вернуть нам счастливые моменты.

И иногда – самих себя.

В этой маленькой церквушке, холодным декабрьским утром, Курта, Блейна, Тэда, Себастиана, Сантану, Бриттани и Финна объединяло одно воспоминание.

Люси Бингли.

Они были там ради неё. Чтобы сказать ей «прощай».

Иногда воспоминания могут объединить тех, кто в противном случае никогда не сошёлся бы вместе.

Иногда воспоминания – всё, что нам остаётся.

Церковь была холодная. Холодная и безликая. Слишком, для бодрой весёлой женщины, какой была Люси.

Церковь была также тёмной и мрачной. Слишком – учитывая, как много света эта женщина излучала.

И хотя она любила смех, вокруг все плакали.

Все, кроме него. У него не получалось плакать.

Почему?

Ему было больно. Церковь была слишком холодной, слишком многолюдной, слишком тёмной и слишком неуютной. И ему было плохо. Как и должно было быть. Но он не плакал.

Казалось, будто тяжкий груз давит на него на уровне груди. Себастиан затруднялся распознать это ощущение. Как ни парадоксально, оно не было неприятным. Только очень угнетающим.

На самом деле, он, словно бы заглядывал в будущую жизнь, без него.

Может быть, в день своих похорон.

Блейн и Курт потерялись в их собственном маленьком мире с момента прибытия Андерсона накануне вечером. Они сидели обнявшись на скамейке, шёпотом обмениваясь словами, понятными лишь им двоим, и иногда почти касаясь губами поцелуем, которого на самом деле не могли себе позволить, учитывая место, где находились и множество людей вокруг. Что, впрочем, не останавливало их от того, чтобы продолжать держаться за руки, просто чтобы убедиться, что всё это реально, а не всего лишь сон. Это зрелище, по идее, должно было раздражать его. Но это было не так. Он был рад за них.

Потому что у него был Тэд. У него всегда был Тэд. Который сейчас сидел рядом, наблюдая за ним с беспокойством.

Харвуд почти не знал Люси, а выглядел более расстроенным, чем он сам.

Хотел бы он разделить это чувство. Но у него не получалось. Во всей этой истории во многом он был неудачником. Но и победителем. Потому что получил Тэда. И второй шанс. Не было никакой гарантии насчёт третьего, но, чёрт возьми, не ему было жаловаться. И всё же, он испытывал чувство потери. Друга. Брата. Настоящей возможности исправить всё с ними. А теперь ушла женщина, которая была почти второй матерью для него. У него были неплохие шансы вернуть что-то. Некоторые привязанности никогда в действительности не исчезали. Другие – никогда бы больше не вернулись. Ему бы следовало плакать, но желания не было. Он не испытывал в этом потребности. Возможно, несмотря на всю боль, он просто был не в состоянии. Неужели он действительно был таким холодным? Может быть. Но, по крайней мере, пару важных уроков он выучил и сумел исправить то, что должен был. И благодаря этому, другие будут теперь счастливы. Возможно, и они с Тэдом тоже.

Он сделает всё, чтобы и им с Тэдом улыбнулось счастье.

Как всегда говорила ему Люси: «Случается ошибаться, потому что все мы люди, сынок. Беда – когда не делаешь ничего, чтобы исправить ошибки».

– Стало быть, тебе нравится этот Тэд, да? И почему бы тогда тебе не повести себя честно с Куртом и не дать ему свободу, чтобы он мог быть с Блейном, сынок?

С этой фразой Люси буквально налетела на него однажды утром, два с половиной месяца назад, едва переступив порог его квартиры, когда он только что вернулся после недолгой прогулки. В те дни ему приходилось много гулять пешком. Для восстановления мышц, как говорил доктор.

– О, и тебе доброе утро, Люси, дорогая! – съязвил Себастиан, которого в действительности нисколько не позабавило это своеобразное нападение. Он прекрасно помнил, о чём они говорили накануне. Блейн совсем недавно уехал из Нью-Йорка, и он видел, как Курт отдаляется. Этим вечером, хотя он этого ещё не знал, они бы снова занялись сексом и не остановились бы в течение двух последующих дней. Короче, его ожидало очередное пустое подтверждение привязанности Хаммела. Но в тот момент Себастиан был разочарован и уязвлён. Он выпил слишком много пива, хотя и не должен был из-за лекарств, которые принимал и, возможно, наговорил Люси больше, чем следовало.

– Сынок, не делай из меня дуру. Я всю ночь думала о том, что ты сказал мне вчера, и теперь мне нужен ответ. Может, я и стара как Мафусаил*, но я не идиотка, знаешь ли! У меня бывают проблемы с молодёжной терминологией и чуток со слухом, но я не дура. Врач говорит, что это нормально, и на этот раз я с ним согласна. Итак, что же ты собираешься делать?

– То, что я и делаю, думаю. Наслаждаться компанией мужчины, которого выбрал.

– И которого же из двоих ты выбрал? – настойчиво спросила женщина.

– Мы должны обсуждать это прямо здесь, на лестничной площадке? Курт дома и может услышать. И, в любом случае, я выбрал его, что, мне кажется, очевидно.

– Очевидно для кого, сынок? Потому что, может, ты и выбрал Курта, но вчера вечером ты только и делал, что говорил мне об этом Тэде.

– Ну и что? Он уехал, разве нет? Что-то мне не кажется, чтобы он остался и боролся за меня.

– Ох, нет, нет, нет и еще раз нет! Даже и не пытайся заводить этот разговор со мной! После того, что ты ему сделал, настоящее чудо, что он не оторвал тебе твои семейные драгоценности! Если ты его хочешь, то оставь Курта и отправляйся за Тэдом, ползай на коленях, чтобы добиться его прощения, и умоляй вернуться к тебе. Но не лги больше...

– Да, знаю, знаю. Не лги Курту, не играй с чувствами Тэда и Блейна. Не будь вечным эгоистом. Веди себя примерно… – в раздражении пронудил нараспев Себастиан. Казалось, он сам никогда не в счёт, ни для кого.

– Я собиралась сказать, не лги себе самому, сынок, – продолжила, однако, женщина, немало удивив его. – Не имеет значения, что ты сделал, какие ошибки допустил, и что, как ты считаешь, должен продолжать, чтобы это исправить. Не так это делается. Никому это не приносит счастья, даже тебе. И, рано или поздно, наступит момент, когда тебе придётся быть честным с самим собой. Какой путь тогда ты выберешь, а? Если ты такой муд... эммм, идиот сейчас, потом, что ты будешь делать?

Он не знал. Себастиан не знал, и, ясное дело, проблема была именно в этом. Что он будет делать, когда этот момент наступит? Продолжит лгать или будет честен, рискуя потерять всё?

– Честность, Себастиан. Даже когда кажется, будто это худший вариант, уверяю тебя, он самый лучший. В конце концов, случается ошибаться, потому что все мы люди, сынок. Беда – когда не делаешь ничего, чтобы исправить ошибки.

И это было тем, что он сделал прошедшей ночью с Блейном. Был честным. Пытался исправить ошибки.

Когда ему с трудом удалось отлепить его от Курта и затащить к себе в комнату, чтобы поговорить. Даже если, вообще-то, именно Блейн попросил его поговорить наедине, но потом не мог оторваться от губ Курта.

Детали.

Короче, они удалились в комнату и какое-то время просто молча сидели, уставившись друг на друга. Потом вдруг Блейн взорвался:

– Ты собираешься делать операцию или нет?

– О, Боже, пожалуйста, нет. И ты туда же! Мне уже достаточно прочистили мозги Тэд и Курт, – и Люси… Да, он подумал и о ней, и на мгновение от мысли «Она умерла, Люси умерла» ему сделалось дурно.

Затем он направил сознание в другую сторону, и боль утихла.

Потому что так Себастиан был устроен. Себастиан не допускал слабостей. Иногда не позволял себе даже показывать, что и у него есть сердце и что оно тоже кровоточит порой, как у всех остальных.

Он знал, что это комната полна воспоминаний для Блейна. О них с Куртом.

В какой-то момент, он задался вопросом, сколько их было, этих воспоминаний, было ли их там больше у Себастиана с Куртом, и на мгновение, на одно короткое мгновение, неприятное чувство поднялось у него в его груди.

Ревность.

Вероятно, оно всегда будет присутствовать между ним и его другом. Неодолимое чувство, которое, возможно, разделит их. Или, может быть, нет. Потому что они оставались всё теми же Блейном и Себастианом. Даже отдалённо не похожими, но, каким-то образом, дополняющими друг друга. Они сумели преодолеть многое вместе. Слишком многое, чтобы сдаться сейчас.

Слишком многое, чтобы не дать себе ещё один шанс. Слишком многое, чтобы не любить друг друга, несмотря ни на что.

– Я просто беспокоюсь за тебя, Себастиан, как и они, думаю. Мне не совсем ясно, что именно с тобой, но из того, что я понял, ты можешь что-то сделать, чтобы чувствовать себя лучше, и я... я хочу, чтобы ты это сделал.

– Почему?

– Ты же знаешь, почему.

– Может, я хочу это услышать, Андерсон.

Блейн преувеличенно раздражённо фыркнул и закатил глаза.

– Потому что ты идиот и мудак. Но ещё ты мой друг, и я люблю тебя. Несмотря ни на что, мы всегда вместе. Ты не бросил меня, когда я был тенью самого себя и ранил всех, кто ко мне приближался, хоть и не сознавал этого, и я не брошу тебя сейчас. Возможно, нам придётся потрудиться некоторое время, чтобы восстановить наши отношения. А может, и нет, и всё между нами вернётся как прежде сразу. Но я хочу попробовать. Я хочу иметь время, чтобы попробовать. Ты дашь мне это время, Бас?

– Ну да, разумеется. Теперь, когда у тебя есть парень, ты можешь быть щедрым, – пошутил немного опрометчиво Себастиан, потому что, если бы не сделал этого, он бы прослезился, чего не хотел, разумеется. Это выглядело бы слишком жалко. После Курта и Тэда, выяснить, что и с Блейном у него всё ещё оставался шанс, это было слишком. Конечно, он не питал иллюзий, что будет легко. Он знал, что должен многое доказать им всем. Да, они тоже должны многое ему продемонстрировать, и они уже делали это. Они не отступали. А значит и он не станет.

– Ты дашь мне это время, Бас? – повторил Блейн смертельно серьезно.

– Послушай, Тэд успел разыграть карту секса, и Курт прибег к угрозам. Они уже убедили меня, так что можешь прекратить строить тут передо мной побитого щеночка. Я сделаю операцию, пойду на этот риск, хуже для вас, если потом превращусь в овощ, вам по очереди придётся вытирать мне задницу.

– Не смешно, Бас.

– Хорошо, Блейн, потому что в этом и правда нет ничего смешного. Может быть, в отличие от Тэда и Курта, ты в состоянии понять это. В состоянии понять, почему я хотел бы не рисковать, а использовать вместо этого на полную катушку те несколько лет, которые мне отпущены без операции. Ты можешь понять, что я делаю это больше для вас, чем для себя самого. И ты можешь понять, что даже так, в действительности, я делаю это, прежде всего, для себя. Потому что я хочу вас. И тем не менее, существует риск, Блейн. Многое может пойти не так, и в этом случае мне нужно знать, останусь ли я один, или вы и тогда будете со мной. Я не могу претендовать (???) на это, но мне хотелось бы знать.

Едва эти слова стихли, Блейн подошёл к нему и положил ладони на его плечи.

– Себастиан, выслушай меня. Ты лгал мне. Ты забрал себе то, что принадлежало мне. Ты мной пользовался. И всё же я здесь. Видишь? Я здесь. Несмотря на всё это. И я буду рядом после. Я всегда буду рядом. Думаю, что это, – и, сказав так, он вытащил из-за ворота рубашки цепочку, на которой висело кольцо, подаренное Бастианом, с надписью «Я никогда не скажу тебе “прощай”», – подходит и для нас с тобой. Я не сделаю этого, Бас. Я не брошу тебя.

И это было великолепно. И из всех обещаний, которые он получил, это было в каком-то смысле наиболее важным для него.

– Ты дашь это кольцо Курту? – спросил он потом с любопытством.

– Нет. Это останется чем-то только нашим. Для Курта будут другие кольца, те, что будут принадлежать ему и мне, и всё. Это то, что ты должен был сделать для меня, и что мне было от тебя нужно. Это только наше.

– Чёрт, какой же ты приторный! Мне захотелось отрезать себе уши, чтобы не слышать тебя больше. И если ты рассчитываешь, что сейчас я тебя обниму, не надейся, Андерсон.

– Идиот, – усмехнулся Блейн, слегка пихнув его в бок.

– Ты должен бы ударить меня, знаешь? Чтобы действительно сравнять счёт, – заявил тогда Себастиан, снова становясь серьезным.

– По правде говоря, чтобы действительно сравнять счёт, я должен дать тебе в морду, по крайней мере, раз двадцать, не меньше. Но я не буду. Я герой, Смайт, а герои не занимаются такой фигнёй как месть.

– Герой, да? – спросил с ухмылкой Себастиан.

– Да, и даже больше. Супергерой. Моё имя супергероя Nightbird, ночная птица.

– Ночная птица? Это чистый случай, что твоё супергеройское имя связано с пернатыми, Андерсон, или это имеет отношение к твоей сверхсиле супер разбивателя яиц и несуна всяческой чуши?

– Пошёл ты, я герой, – повторил сквозь смех Блейн.

Тем и закончилась их размолвка. Как это случалось всегда. Смехом. Конечно, ещё что-то стояло между ними, словно тормоз, не позволяя им быть прежними в полной мере. Но это не было чем-то непреодолимым, было понятно. Так что, Себастиан попросил Блейна кое о чём, что того несколько ошарашило. Но когда Бас сказал, почему хочет это сделать, тот понял. И хотя у Блейна было много сомнений по этому поводу, он сказал «да». И обещал, что они сделают это до операции. Даже если ради этого придётся пойти против Курта и Тэда.

И Себастиан знал, что если Блейн обещал что-то, ничто и никто его не остановит.

Подтверждением тому были восемь лет жертв.

Какое-то движение справа снова вернуло его к действительности.

Пришла его мать и собиралась занять место в самом конце скамейки перед ним. На ней был элегантный чёрный костюм, и когда она повернулась, чтобы поприветствовать Себастиана, сын увидел, что женщина плакала.

Значит, Люси сумела заставить даже Мадлен Смайт дать слабину?

Она бы гордилась этим достижением, если бы смогла увидеть.

– Пойдём со мной, – сказал он тогда, бесшумно встав и утащив за собой Тэда к месту, где сидела его мать, которую, подойдя, поцеловал в щёку. – Мама, помнишь Тэда? Он... мой парень, – представил он ей затем Харвуда, ошарашив этими словами не только её, но и его.

На самом деле, они ещё об этом не говорили, но для Себастиана это было само собой разумеющимся, и очень давно, если хорошенько подумать. Тэд был его парнем уже на протяжении трёх лет. Из них двоих именно Курт, в действительности, играл роль любовника, теперь ему было ясно. Даже если не слишком красиво было так думать, правда состояла в том, что Курт был третьим лишним из-за обязательства, которое Бас взял на себя, поскольку не хотел признавать, что способен бросить его, едва получив то, чего хотел. Его тело.

Да, Себастиан любил Курта. Или, скорее, идею о нём. Он любил мысль, что такой ангел мог влюбиться в человека вроде него. Он любил образ человека, которого Курт любил. Только вот этот человек никогда не был Себастианом на все сто. Не так, как когда он был с Тэдом. Именно Тэд был его единственной настоящей любовью.

Тэд, который после первого момента растерянности протянул руку, чтобы пожать ладонь Мадлен и обратил к Себастиану сияющую улыбку. И это дало ему мужество, чтобы сделать то, что запланировал уже давно.

– Мама, можем мы в эти выходные пообедать у меня? Есть ещё один человек, которого я хочу тебе представить. Её зовут Эрика. И она... короче, поскольку нет лёгкого способа сказать это, я просто скажу и всё – она моя дочь.