Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 50 страниц)

Однако на данный момент он не мог сделать многого. Разве что, попытаться убедить Блейна выслушать его, но и это казалось весьма непростой задачей.

Поэтому он вскоре решил закрыться в кухне вместе с матерью Блейна, чтобы помочь ей приготовить индейку, фарш и картофель в духовке.

Чего он не принял в расчет, так это того, что проводить время с Джули Андерсон оказалось бы так приятно. Многого Курт не помнил ещё об этой женщине, в то время как некоторые детали приходили ему на ум, пока они обсуждали состав фарша для индейки.

Как тот раз, когда Джули повела их с Блейном по магазинам торгового центра или когда она угостила его обедом в лучшем французском ресторане Лаймы, чтобы узнать, как дела у Блейна, который уже несколько недель не возвращался домой после очередных побоев отца.

Джули никогда не стеснялась говорить, что Курт – парень её сына, даже перед своими подругами по загородному клубу или коллегами мужа в тех редких случаях, когда Курт заходил к ним домой.

И ещё она всегда совершенно без проблем звонила Бёрту, чтобы спросить разрешения для Курта переночевать у них, в комнате Блейна, когда Марк находился в отъезде по делам. Неизменно получая, кто знает каким чудом, согласие Бёрта.

И сейчас, в этой кухне, обучая её секретному рецепту соуса для картофеля, Курт словно перенёсся в те времена, когда, совсем ещё мальчишка, он был уверен, что ничто не в силах его по-настоящему ранить, пока у него был Блейн, и у Блейна был он.

– Спасибо, Курт, – сказала вдруг женщина.

– За что? – спросил он озадаченно, потому что, не мог всерьёз подумать, будто это за совет добавлять немного Портвейна в соус для картофеля.

– За то, что ты здесь. С моим сыном. За то, что не сдался. Что вспомнил всё, хоть это и несколько абсурдно, благодарить за воспоминания обо всей той боли. Со слишком чувствительными людьми часто происходит странная вещь. Страдания превращают их в самых жестоких. Тебя нет. Ты всё тот же прежний Курт. Так что… спасибо.

– Я не... – нет, на самом деле, Курт не знал, что сказать.

– Долгое время я сомневалась в том, что твоё возвращение в его жизнь на пользу Блейну. Он решил не говорить, кем он был для тебя и что вы разделили когда-то, и я видела, как он постепенно разваливался на части под тяжестью этого обещания. Ты не представляешь, что значит для матери, видеть своего сына, вынужденным отказаться от всех своих мечтаний по вине других. И это правда, я ненавидела то, что ему пришлось жить с тобой в Нью-Йорке, и я переживала, узнав, что ты приехал сюда к нему. Боже, я волнуюсь и из-за этого Джона… кто он такой? Почему Блейн решил связаться с ним сейчас. И правда в том, что сегодня, как только Купер сказал мне, что ты тоже придёшь, я хотела провести с тобой беседу. Я хотела умолять дать ему свободу, позволить быть счастливым без тебя. Я боялась, что ты станешь винить его. Что захочешь заставить его страдать за то, что сделал один только Марк. Но потом я увидела тебя, и всё, о чём я могла думать, было... Курт помнит. Курт теперь знает, кто он такой, и кем был для него Блейн. Он помнит, что с ним сотворили и, несмотря на это, он здесь, чтобы бороться. За Блейна. Я поняла это в тот самый момент, когда ваши глаза встретились. Поэтому, спасибо, Курт, за то, что ты понял, или, вернее, вспомнил, кто для тебя Блейн. Спасибо, что всё ещё любишь его.

Курт чувствовал, как защипало в глазах от слёз, которые просились наружу, но он не хотел им поддаваться. Не раньше чем скажет кое-что, в свою очередь.

– Я бы никогда не смог обвинить его за то, что с нами произошло. Он оказался там ради меня, потому что хотел спасти меня. До последнего он делал всё, чтобы те монстры сосредоточились на нём, отвлекая их от меня. И когда я забыл про тот ад, он отпустил меня, отказался от меня, чтобы я мог быть счастливым. Он отказался от своего счастья и преодолел всё в одиночку, лишь бы только мне было хорошо. Так скажите мне, могу ли я винить или ненавидеть того, кто сделал это всё для меня? Нет, не могу. Но не благодарите меня. Я здесь не для того, чтобы наградить Блейна. Я здесь из чистого эгоизма. Я здесь потому, что хочу его. Я хочу парня, которым он был, как и мужчину, которым стал. Я люблю семнадцатилетнего Блейна, который пожертвовал собой ради меня, и я всегда буду его любить. Но я люблю, и даже ещё сильнее, мужчину, который был рядом со мной в Нью-Йорке. Мужчину, который всегда был честен со мной и не покинул, когда я в нём нуждался. Который поддерживал меня и относился ко мне с любовью и заботой. Я здесь не для того, чтобы отплатить Блейну за его жертвы. Я здесь, потому что люблю его и хочу, чтобы он вернулся в мою жизнь. Знание того, что он сделал для меня в прошлом, позволило мне понять, что я жил во лжи, это так. Но сегодня я здесь потому, что я полюбил его, даже и не зная ничего из того, что он сделал. Я полюбил его таким, какой он сейчас. И я был бы здесь сегодня, в любом случае, чтобы вернуть его... Понимаете, что я имею в виду?

– Да, Курт, я понимаю. Ты здесь, потому что любишь его и любил бы даже если бы он не был тем парнем, который держал тебя за руку в том доме у озера. Верно? Но он тот самый парень, и ты...

– Я просто отыскал его, наконец, – закончил за неё Курт, будто эта простая фраза объясняла всё. И так оно и было. Джули тоже понимала это.

– Ты действительно пойдёшь к Марку? – спросила затем она, снова обеспокоенным голосом. – Я... может быть, у меня нет никакого права говорить тебе, как поступать в этом случае, но, Курт, я не уверена, что это лучшее для тебя или для Блейна. Ты действительно хочешь пойти к нему?

Курт, казалось, очень серьёзно задумался над этим вопросом, а затем ответил:

– Да, я собираюсь сделать это, даже если Блейн не пойдёт со мной. Если он не захочет, я не буду, конечно, заставлять его, но мне нужно знать, почему. Не почему он сделал это со мной. А почему он захотел сделать это с Блейном.

– Он огромный вонючий кусок дерьма, вот почему он сделал это, не нужно быть гением, чтобы сообразить, – прервал их внезапно Купер, как раз подоспевший, чтобы услышать их разговор.

– Тебе не следовало бы так говорить о своём отце, Купер, – упрекнул его Курт, впрочем, не слишком убеждённо.

– Ты считаешь? Позволь-ка сообщить тебе парочку вещей о Марке Андерсоне, Курт. Когда мне было двенадцать лет, он почти сломал мне руку, потому что я сказал ему, что хочу стать актёром, а не бизнесменом, как он. Блейна в четырнадцать, после избиения в школе, он чуть не утопил в ванной только потому, что тот имел смелость заявить, что ему не стыдно быть избитым из-за того, что он гей. Эта хрупкая женщина не раз и не два сражалась с ним за меня и за Блейна, и не всегда ей удавалось победить, потому что и она сама была жертвой этого человека. Шрам на её теле подтверждает это, ты знал?

– Купер... – прошептала Джули, явно огорчённая тем, как обернулся разговор.

– Нет, Курт, не говори мне, что я могу или не могу сказать об этом человеке. Он действует только в собственных интересах. Я понимаю, почему ты хочешь увидеть его. Но убедись в том, что, если Блейн пойдёт с тобой, он сделает это исключительно потому, что хочет сам, а не для того, чтобы быть рядом с тобой, прошу тебя. И запомни кое-что важное. Что бы ты ни пытался выяснить, от моего отца сможешь услышать только то, что он захочет сказать тебе. Ни больше, ни меньше. Я не знаю, зачем ему понадобилось видеть вас именно сейчас, но не жди извинений, потому что, не думаю, чтобы ты получил их. Даже Блейн не услышал от него банального «прости». Он оставил ему свои деньги, да, но он ни разу даже не написал, что ему жаль! Так что... не ожидай слишком многого, ладно?

– Конечно, Куп, – спокойно ответил Курт, который в одно мгновение вспомнил все эти детали – сломанная рука, шрам, – Блейн уже рассказывал ему об этом. Много лет назад. И эффект, который произвели на Курта эти слова, был сейчас таким же, как и тогда. Как мог отец так поступать с собственной семьёй?

– Вот и хорошо. Мне позвонил Джефф, лучше поздно, чем никогда, хотя уже почти четыре утра, чтобы сказать, что он не пришёл, потому что у Ника небольшой домашний кризис. Кажется, аист собирается навестить кого-то из них, но кого именно, я так и не понял. То ли Ника с его подругой, то ли Джеффа с сестрой Ника? Кто их разберёт! Он звучал очень взволнованно по телефону. Ладно, пойдём выпьем, Курт. Скоро индейка будет готова, на улице начинается снег. Если мы правильно разыграем наши карты, то сумеем отвлечь внимание Блейна, и он этого не заметит, пока не станет слишком поздно, а тогда можно будет привести в действие пункт четвёртый моего супер-плана.

– Который состоит?.. – спросил Курт слегка напугано, позволяя Куперу увести его за собой.

– А Себастиан разве тебе не сказал? Пункт 1: представиться в доме Би в сочельник вечером, в соответствующем наряде. Пункт 2: найти способ остаться на некоторое время наедине с ним. Себастиан здорово подсобил тебе в этом с его взрывным выходом со сцены, и я надеюсь, ты сумел воспользоваться временем, которое вы провели в его комнате. Ох, да, вижу румянец на твоих щеках... маленький поросёнок! Молодец, хвалю! Пункт 3: напоить Блейна, в пьяном виде он куда сговорчивее. Пункт 4: под любым предлогом остаться на ночь в доме. И пункт 5: поиметь его в спальне.

– О, Боже... Купер!!!

– Что такое, мама? Я же не подстрекаю его лишить твоего малыша невинности. С ней он давным-давно распрощался и, если не ошибаюсь, всё с тем же Куртом, так что... в чём проблема? Вперёд, всё у нас получится.

Курт сомневался в этом. Но наблюдая как Джули бросается в Купера комочками теста, смеясь от души, а тот с трагической миной, вскрикивает, указывая на неё пальцем, Курт внезапно понял, как же ему не хватало этой семьи.

Действительно не хватало.

И от мысли о том, сколького его лишил Марк Андерсон, в нём лишь росло желание увидеть этого человека, чтобы спросить его… почему?

Было всего лишь шесть утра, а из квартиры Курта и Себастиана уже доносился страшный шум. Должно быть, они вернулись.

Люси с трудом подняла на руки кота Брандо, которому неизвестно как удавалось, бросая вызов всем законам физики, становиться всё толще, и направилась к двери, чтобы вернуть его своим хозяевам.

Пусть даже теоретически время действительно было чересчур раннее для визитов, раздававшийся у соседей шум ясно свидетельствовал о том, что в этой квартире точно никто не спит, и это давало ей хорошее оправдание, чтобы заглянуть на огонёк и посмотреть, что у них происходит, и удалось ли Курту притащить обратно Блейна. Люси не хватало этого парня. И времени ей оставалось впритык, чтобы попрощаться с ним.

Однако, вопреки ожиданиям, открыл ей совершенно незнакомый молодой человек.

– А ты ещё кто такой у нас будешь? – спросила не слишком вежливо миссис Бингли.

– Я мог бы задать Вам тот же вопрос, но учитывая, что это кот Курта, думаю, Вы соседка, верно? Я Тэд, друг Себастиана.

– Харвуд? Тот самый?

– Ну что ж, я Харвуд, но не знаю, тот ли.

– Если ты Тэд Себастиана, значит, тот самый ты и есть, – ответила миссис Бингли, и по спине Тэда пробежала лёгкая дрожь. Оказывается, Себастиан говорил о нём с... с кем-то? – Можешь взять этого кота? – продолжила, между тем, женщина. – Он тяжеловат для старушки вроде меня, спасибо, – заключила она, вручая Брандо Тэду и заходя внутрь без лишних церемоний. – Где Себастиан?

– Он только что пошёл принять душ.

– А Курт?

– Он ещё в Чикаго.

Логично. Люси должна была догадаться, что такого и следовало ожидать. Этот Андерсон производил впечатление настоящего упрямца. Жалость какая… ей действительно хотелось бы увидеть его ещё хоть разок.

Но времени не оставалось, не на это, по крайней мере. Зато она могла попытаться помочь хотя бы Себастиану.

Этот Тэд выглядел вовсе не так, как она ожидала. По рассказам Себастиана в тот вечер, когда он ввалился к ней домой совершенно пьяным, у неё сложилось впечатление, что этот парень должен был быть куда более высоким и более красивым.

Не то чтобы он был дурён собой, напротив! Это был превосходный представитель рода мужского, просто Себастиан так расписал его, что ей представлялось, он окажется... больше этого, короче. Должно быть, Смайт полагался на собственный взгляд влюблённого, распевая ему дифирамбы. Ей это было понятно.

Люси улыбнулась этой мысли. Её Эрнеста тоже нельзя было назвать Адонисом. Тем не менее, для неё не было никого прекраснее него на земле. Любовь, настоящая любовь, способна и на это.

– Ты ведь не возражаешь, если я останусь и подожду его здесь, правда? Мне бы очень хотелось повидать его, – продолжила Люси, располагаясь на диване, ещё до того как Тэд успел ответить «да» или «нет».

– Как он чувствовал себя в последние дни? – спросила она затем в упор.

Тэд уставился на неё с некоторым сомнением. Конечно, он знал по рассказам об этой соседке Курта и Бастиана. Знал, что для них она являлась почти второй бабушкой. Он был наслышан о её подвигах, когда ей удалось заставить расплатиться их соседа-гомофоба за то, что его сыновья сделали с Брандо. Блейн рассказал ему о том, что этот тип оказался вынужден продать свою мясную лавку и переехать из-за нашествия людей, которые являлись к нему в магазин, вооружённые записанными на видео свидетельствами ущерба, нанесённого его отпрысками. Видео, снятыми этой самой маленькой и хрупкой на вид женщиной. Но как она могла быть в курсе дел Себастиана, если даже для Курта это оставалась до последних событий тайной, он не в силах был понять. Конечно, подумалось ему невольно, вероятно, она знает об этом больше меня. И прежде всего, поэтому он сел рядом с ней и сказал:

– Частые головные боли. И ему стало плохо в самолёте, по пути сюда. Было сильное носовое кровотечение.

– Что с ним?

– Не знаю, он не хочет говорить. Знаю только, что это проблема с головой, для разрешения которой ему нужно сделать операцию, но он не хочет и не хочет говорить мне, что именно это за проблема. И я уже не знаю, что сделать, чтобы уговорить его.

– Что ж ты за трепло! – раздался вдруг голос позади них и, обернувшись, они увидели Себастиана, как раз в тот момент вошедшего в гостиную.

На нём была только белая футболка и растянутые тренировочные штаны, волосы были мокрые, а на лице натянута одна из самых фальшивых улыбок, Тэд сразу понял это. Смайт поспешно подошёл к миссис Бингли с протянутой рукой, чтобы поприветствовать её.

– Тэд всегда преувеличивает, Люси. Просто небольшой стресс. Знаешь ведь, каково это, я проснулся от комы после почти десяти месяцев, вполне нормально, если я не в самой лучшей форме.

– Не пудри мне мозги, сынок! Я не вчера родилась и всё вижу. На тебе лица нет, дураку ясно, что тебе дерьмово. Уж прости за тонкость выражения.

– Однако... прямота прежде всего, а? Не важно… тебе было что-то нужно? Не хочу показаться грубым, но я должен одеться, чтобы пойти к моей дочери праздновать Рождество.

– Нет. Ты не можешь показываться перед Эрикой в таком состоянии. Перелёт тебя совсем подкосил, Бас, – вмешался Тэд, тут же заработав негодующий взгляд Смайта.

– Послушай своего Тэда, сынок. Нельзя, чтобы твоя дочь видела тебя в таком состоянии. Ты бледный как труп, за милю видно, что ты не в порядке. Кроме того, не можешь же ты являться к девочке на Рождество без подарка. Позвони её матери и скажи, что будешь у них завтра. И проведи оставшуюся часть дня, чтобы отдохнуть и восстановить силы.

– Мне не нужно... – попытался возразить Себастиан, но, возможно, видя скептические взгляды Тэда и Люси, или, может, просто потому, что вынужден был признать, что чувствует себя очень скверно после самолёта, но он сдался, и отчаянно воскликнул:

– Господи, я ужасный отец, так?

– Только немного непутёвый, но ты не плохой отец, нет, – поддразнила его миссис Бингли, приглашая сесть рядом с собой. – Слушай, юноша, я не знаю, что с тобой, но ты не в порядке – это ясно даже мне. Поэтому сейчас тебе нужно поправиться, понял? Прежде всего, ради этой девочки. Она заслуживает того, чтобы рядом с ней был отец. Она заслуживает, чтобы ты был рядом. Поэтому твой долг сделать всё, что в твоих силах, чтобы так и было.

– Это не так просто.

– Может быть. Может, и так. Важно чтобы ты сделал всё возможное, чтобы всегда оставалась надежда. Тэд, милый, не окажешь мне услугу? Приготовь немного чая, а потом позвони доктору МакГуайеру. Это лечащий врач Себастиана, номер найдёшь в записной книжке рядом с телефоном. Расскажи ему что произошло, и пусть он тебе скажет, нужно ли отвезти его в больницу для обследования, или ещё что.

– Конечно, – сказал Тэд, немедленно направляясь на кухню, в то время как Себастиан в унисон с ним упрямо вставил своё «Нет!», уверенный, впрочем, что никто его не станет слушать. Как и произошло на самом деле.

– Вы раздуваете проблему. Я в порядке.

Но Люси уже устала слышать эту фразу.

Как от Себастиана, так и накануне от Сантаны, которая вернулась домой снова без Бриттани, оставшейся в Лайме у своих, и то же самое много раз говорил ей Курт. И это никогда не было правдой.

Она считала этих ребят своими детьми и чувствовала сопричастность их жизням, будто от них зависела её собственная.

Конечно, это было не так, она знала.

И всё же, столько любви она чувствовала к Курту, Себастиану, Сантане и Бриттани, что это почти пугало её. Свою дочь она практически потеряла, уже довольно давно. Переехав на другой континент, та отдалилась и даже звонила крайне редко. Впрочем, разговорами по телефону не заменишь живого присутствия. Так что, любовь, которой было полно её сердце, Люси рада была подарить этим детям.

– Это нам скажет доктор, сынок. А теперь перестань валять дурака и приляг на диване, давай, – скомандовала она, подталкивая Себастиана в спину, чтобы он вытянулся рядом, положив голову ей на колени. – А этот Тэд неплох. Может, немного ростом не вышел, но очень милый, знаешь? И я считаю, он тебе больше подходит, чем Курт.

Себастиан слабо улыбнулся, закрывая глаза в ответ на лёгкое и прохладное прикосновение руки Люси, которая гладила его волосы.

– Он здесь не ради меня, а только потому, что я вызываю в нём жалость.

– Ты не можешь на самом деле верить в это. По тому, как он смотрит и как заботится о тебе, видно, что ты для него гораздо больше, чем простой акт милосердия. Но сейчас ты должен бороться, Себастиан. Действительно нет ничего, что могло бы убедить тебя сделать эту операцию?

– Может быть... – ответил еле слышно Себастиан, явно уступая накопившейся усталости.

Люси улыбнулась его ответу, который подразумевал, что надежда всё же оставалась, и предпочла не говорить больше ничего, просто продолжая ласкать его по волосам до тех пор, пока не убедилась, что он спит. Затем, осторожно и с большим трудом, она переместила его голову со своих колени и встала, чтобы отправиться в кухню к Тэду.

– Я позвонил доктору, но он говорит, что не нужно везти его в больницу и что даже если головная боль продолжается, это нормально, учитывая, что он перенёс перелёт, – сообщил ей Тэд, едва она вошла в кухню. – Он тоже отказывается сказать мне, что с ним. Но этого, думаю, мне следовало ожидать, учитывая всю эту белиберду с врачебной тайной.

– С Себастианом всё будет хорошо. Он упрям, но куда умнее, чем это может показаться, и он не станет губить свою жизнь просто так. Думаю, ему только не хватает сейчас... мотивации, вот что.

– Для чего? Чтобы жить?

– В некотором смысле, да. Он потерял всё: Курта, дружбу Блейна. И тебя тоже. И ещё он думает, что не может быть хорошим отцом для Эрики. Он делает вид, будто это всё не давит на него, но внутри ощущает себя несостоявшимся, как будто ничего уже ему неважно. И не видит, что у него по-прежнему есть самое ценное, что стоит защищать и ради чего бороться. Он сам.

– Упёртый идиот! – воскликнул зло Тэд, перемешивая салат, который взялся готовить, лишь бы чем-то заняться.

– Нет, просто Себастиан из тех, кто любит всем своим существом. Люди, которые не знают, что это значит, говорят, что такие типы как он, не влюбляются. Но это не так, знаешь? Влюбляются, да ещё как, только случается это редко. Потому что для него нелегко открыться и стать уязвимым, и ничто не делает тебя более беспомощным, чем открыться кому-то. Когда такое случается, это означает, что он действительно вкладывает всего себя. В этом он напоминает мне моего покойного мужа. Я не пытаюсь оправдать его ошибки или страх, который он сейчас испытывает, если ты вдруг так подумал. Но дело в том, что он открылся всего с тремя людьми в своей жизни. И потерял всех троих. Он любил Блейна, но ранил и разочаровал его. Он любил Курта, но тот никогда не был его по-настоящему. И он любил тебя, а теперь думает, что и ты для него потерян. За что же, по-твоему, ему теперь бороться?

– За самого себя, – сказал Тэд, начиная понимать смысл слов миссис Бингли.

– Именно. Но он не придаёт себе особого значения. Не видит и не понимает собственной важности.

– Что же мне тогда делать?

– Ну, с этим ты ничего не можешь поделать. Разве что, понять, почему ты сейчас здесь. Хочешь быть ему просто другом? Это не то, что ему нужно, Тэд. Не от тебя. Если хочешь быть ему только другом, лучше уходи прямо сейчас, пока он спит. Что ты чувствуешь к нему?

– Я люблю его, – ответил Тэд, не колеблясь.

Как прежде. Больше чем прежде.

Может быть, это навсегда.

Добавил он мысленно. Но миссис Бингли всё равно поняла.

– Тогда оставайся и люби его. Ничего другого и не нужно, Тэд. Оставайся и люби его. Таким как есть и что бы он ни решил делать .

Позже, снова оказавшись в своей квартире, Люси позволила победить усталости и, как делала всегда, прилегла на диван. Врач говорил, что у неё слишком слабое сердце, и что ей следует беречь себя, не суетиться и не слишком утомляться. В любом случае, ей не удалось бы, потому что её тело было чересчур истощено, и она моментально уставала, даже из-за самой малости, в последнее время. И каждый раз, когда она закрывала глаза, тут же оказывалась рядом со своим мужем, Эрнестом, и так приятно было находиться там, в тепле его объятий, всё больше отдаляясь от всего, что ещё связывало её с настоящим.

Может сердце износиться от того, что слишком много любило? Люси нравилось думать, что это так.

Всё повторилось и на сей раз. Едва закрыв глаза, она увидела Эрнеста. Он подхватил её, вовлекая в танец. И её сердце пропустило пару ударов. Или, по крайней мере, так подумала Люси.

Но это было правильно. Настал её момент.

Не Себастиана – её. Она надеялась, что Господь учтёт это.

А потом она просто отдалась на волю музыки. Не открывая глаз, она сжала снова руки мужа и позволила увлечь себя за ним на этот раз. Не осталось ничего, что она должна была ещё сделать там. Она чувствовала. Она знала это. Её задача была выполнена. Теперь всё будет хорошо.

Это был подходящий момент. Тот самый танец.

Теперь ей оставалось только танцевать, тесно прижавшись к Эрнесту. Наслаждаться счастьем, что она с ним снова, и на этот раз навсегда. И смеяться, слушая его кристальный смех в ответ.

Иногда любовь преодолевает даже барьер времени и любые расстояния. И некоторые «прощай» на самом деле всего лишь «до свидания». Люси знала это.

Сейчас она могла быть счастливой. По-настоящему счастливой.

И на этот раз, когда она последовала за Эрнестом, ничто не прервало этого счастья.

Просто иногда, готов ты или нет, нельзя вернуться назад.

Ты можешь только идти вперёд.

– Я не могу уснуть.

С этими словами Курт постучал и вошёл, услышав «Входи!» Блейна, в его комнату, закрывая за собой дверь. Он был в халате, который Блейн одолжил ему. И его волосы были ещё совершенно мокрые.

– Тебе следовало бы высушить волосы, а то заболеешь, – только и сумел сказать Блейн, увидев его перед собой в таком явно намеренно провокационно-сексуальном виде.

На это его замечание Курт поднял глаза к небу и игриво произнёс «Да, мамочка», шутя с Блейном, как они делали когда-то. Затем, не спрашивая разрешения, он подошёл и лёг рядом с ним на кровать.

Блейн знал, что оставить у себя Курта и Финна на ночь, было не лучшей затеей. Но когда их поздний ужин закончился, было уже почти шесть утра, и на улице снега навалило сантиметров пятьдесят, не меньше. Курту с Финном ни за что не удалось бы найти такси, которое доставило бы их в отель. Поэтому Жанин, у которой, в сущности, была та же самая проблема, предложила остаться и разделить на троих единственную гостевую комнату. Только они втроём, поскольку отель Купера и Джули находился буквально в нескольких метрах от дома, и они решили пробиться сквозь снежные завалы, чтобы оставить им больше места.

Может, у него начиналась мания преследования, но у Блейна сложилось стойкое впечатление, что его загнали в ловушку.

Впрочем, сейчас это не имело большого значения. Курт улёгся на боку возле него, и, хотя сам Блейн сидел с компьютером на коленях, всё, что он воспринимал, был запах Курта – даже если, в действительности, пах он его же гелем для душа – и его горячее дыхание, касавшееся обнажённой кожи его плеча.

Не лучшие условия для сохранения спокойствия. Или душевного равновесия.

– Тебе что-нибудь нужно, Курт? – спросил он, стараясь демонстрировать спокойствие и безразличие, которых у него, естественно, и в помине не было.

– Сказать по правде, да. У тебя не найдётся футболки, чтобы одолжить мне для сна? Я ведь практически голый сейчас, – и да, Блейн был уверен, что тон, который он использовал, чтобы сообщить о своей наготе, можно было определить только похотливым. Маленький дьявол-искуситель!

– Возьми любую в шкафу. Думаю, в ящике полно...

Остаток фразы застрял у него в горле, потому что Курт встал и, развязав пояс халата, сбросил его с плеч на пол, оставаясь перед ним обнаженным, предоставляя его взорам вид своей идеальной задницы, чем буквально выбил из Блейна дух.

– Что... что ты делаешь?

– Ну, мне же придётся примерить то, что я найду, нет? Ты немного ниже меня, не факт, что твоя футболка сможет у меня прикрыть всё, что должно быть прикрыто, – ответил Курт, не поворачиваясь к нему и продолжая рыться в ящике. – Только вот... – и в этот момент он развернулся, демонстрируя Блейну также и свой передний ракурс, нисколько не смущаясь показать, насколько он уже возбуждён, – ... не глупо ли искать одежду, когда единственное, чего я хочу – остаться голым… с тобой? – спросил он тихо, направляясь к нему и снова располагаясь рядом с ним, но на этот раз куда ближе. Его губы находились всего в нескольких дюймах от губ Блейна, он чертовски хотел поцеловать его, но не стал бы делать этого до тех пор, пока Блейн не дал бы ему добро. Курт мог дразнить и раззадоривать его сколько угодно, да, но для него было важно, чтобы Блейн понимал, что каждый раз за ним решение, идти ли дальше.

– Я не могу сделать этого Джону, Курт. Он очень важен для меня, – прошептал Блейн, находя внутри себя силы, о которых и не подозревал. Не в такой момент, когда глаза Курта были так близко.

Курт раздражённо фыркнул в ответ на эти слова, или вернее на это имя, единственный действенный сдерживающий фактор, и уронил голову. Затем он встал с кровати, пробормотав «Конечно, как хочешь», и направился подобрать халат, им же брошенный на пол.

Только для этого ему пришлось наклониться вперёд, снова одаривая Блейна первым планом своей задницы.

И тут уж Блейн не выдержал.

Просто потому, что сил его больше не было. Слишком долго сдерживаемое желание перекрыло всё остальное.

Он поспешно вскочил с кровати, хватая Курта за руку, прежде чем тот успел надеть халат, и развернул его к себе.

Затем он атаковал его губы с таким пылом, что буквально впечатал в стенку. И Курт немедленно обхватил его ногами, выпуская из рук халат, который успел натянуть только на одну руку, и ответил на поцелуй с той же страстью и жадностью.

– Господи, если ты сейчас остановишься, клянусь, я убью тебя, – прошептал он прямо в губы Блейна, когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.

– Не остановлюсь. Я не могу... но... Пусть это будешь ты, Курт, – сказал Блейн, заставая его врасплох своим ответом. – Как должно было случиться в тот день на озере. Если бы мой отец не позвонил утром и не приказал освободить дом, помнишь? После нашего первого раза. Мне бы хотелось, чтобы мы вели себя, как если бы... всё, что произошло после, не случилось на самом деле. Хотя бы на одну ночь можем мы притвориться, будто этого не случилось?

«Боже, да», – подумал Курт, прекрасно поняв, о чём Блейн просил, но в качестве ответа предпочёл использовать другой томный поцелуй, которым снова припал к губам Блейна. Блейна, на котором было всё ещё слишком много одежды.

Лёгким толчком бёдер Курт попытался отодвинуть его, чтобы начать раздевать, но Блейн не ослабил хватки, а только начал двигаться навстречу Курту в поисках мимолётного облегчения, что заставило обоих ещё больше утратить контроль, издавая громкий стон в поцелуй от этих толчков.

Это продлилось лишь мгновение, а затем Блейн подхватил Курта за его идеальный голый зад, и, продолжая целовать, донёс до кровати, куда и сбросил, без лишних церемоний, вызывая его нервный смех.

– Деликатность прежде всего, правильно, Андерсон?

Блейн обожал в Курте его чувство юмора. Но в этот момент он хотел только видеть, как он стонет и распадается на части из-за него и того, что он заставлял его испытывать.

Поэтому он не ответил, а торопливо разделся под бдительным взглядом Хаммела, решительно оттолкнув его, когда тот попытался помочь. В какой-то момент Курт услышал негромкий стук чего-то металлического, ударившегося о пол, когда Блейн снял с себя брюки, но не обратил на это особого внимания.

– Ты доверяешь мне, Курт? – спросил вдруг Блейн, уже полностью раздетый.

– Всегда, Блейн.

– Веришь ли ты, что я могу заставить тебя чувствовать себя лучше, чем кто-либо другой, даже сейчас, когда вернулись твои плохие воспоминания? – услышав этот вопрос, Курт взглянул на него внимательнее и в один миг понял, отчего так омрачилось его лицо.

– Ты думаешь, что... ты думаешь, что мне будет сложно позволить тебе прикоснуться ко мне после того как я вспомнил о насилии, Блейн? Это тебя беспокоит?

Вместо ответа Блейн только кивнул головой в знак согласия. Курт улыбнулся, тронутый заботой, которую Блейн демонстрировал ему, даже в такой момент, и приподнявшись, протянул ему руку. Затем решительно дёрнул его на себя, вовлекая в нежный мягкий поцелуй.

– Всё хорошо, Блейн. Я буду в порядке.

– Ты когда-нибудь... ты занимался сексом после того, как вернулись твои воспоминания? – спросил по-прежнему обеспокоенно Блейн, останавливая Курта, который хотел снова притянуть его к своим губам.

– Нет, Блейн, ведь тебя там не было, – сказал Курт, и этот простой ответ взорвал что-то в сердце Блейна. И не только от сознания того, что Курт больше не позволил Себастиану прикоснуться к себе после того как вспомнил его. Но, главным образом, из-за того, что, в некотором смысле, как он продолжал мечтать в течение всех этих лет, это он своей любовью мог исцелить теперь раны души и тела Курта. Раны, нанесённые теми страшными воспоминаниями.