Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Курт поднял края старого пледа, на котором тот лежал, и осторожно взял кота на руки, стараясь не давить лишний раз на пострадавшие части тела.

Накануне вечером, сразу после того, как миссис Бингли ушла домой, чтобы принять душ и смыть с себя всю эту кровь, его охватила ярость, и он бросился в мясницкую лавку «У Лоренцо» – магазин отца этих трёх малолетних преступников, которые постоянно развлекались тем, чтобы досаждать ему и Сантане с Бриттани.

У него не было ни малейшего сомнения, что это их рук дело.

Они уже неоднократно разбивали стёкла его автомобиля, с тех пор, как он перестал ставить его в гараж, чтобы не видеть останки мотоцикла Себастиана, от которых до сих пор не смог избавиться.

Бас любил этот мотоцикл и, едва оправившись – Курт был уверен – он тут же принялся бы за работу, чтобы вернуть ему прежний лоск.

А если бы не захотел больше садиться на мотоцикл, то сам избавился бы от него.

И до тех пор Курт был даже согласен регулярно заменять разбитые стёкла или ремонтировать зеркало.

Но Брандо не был машиной, которую можно починить или заменить на новую.

Брандо был живым существом и, как таковое, являлся неотъемлемой частью сердца Курта.

Именно по этой причине он ворвался в тот магазин, пылая яростью, и полностью игнорируя немногих присутствовавших покупателей, набросился на Лоренцо.

Он не помнил в точности, что сказал мяснику, и что тот ему ответил, чтобы оправдать своих детей и их приятеля.

Он знал только, что в какой-то момент Лоренцо тоже начал нападать на него, цепляясь к его ориентации.

Всё логично, от кого-то же должны были дети набраться мудрых мыслей, нет?

– Не беспокойся о том, чем мне нравится заполнять мою задницу. Беспокойся лучше о том, чем твои дети заполняют себе голову, потому что это должно бы насторожить тебя, Лоренцо! – выплюнул Курт ему в лицо, прежде чем оставить магазин и возмущённые вопли мужчины позади.

В этот раз он отбросил свои обычные, поистине королевские, манеры.

Но Курт был зол.

Действительно зол.

Он никогда не терпел издевательств, которым в средней школе подвергался годами.

Но сейчас он был взрослым мужчиной, и не собирался терпеть выхлесты тупой бессмысленной ненависти трёх мелких безмозглых придурков.

Однако, когда он вернулся домой, гнев уступил место боли.

Глухой боли… почти невыносимой.

Пока он смотрел на страдания бедного животного, голову заполняли смутные мысли, мучительно пытавшиеся оформиться в нечто определённое и найти выход на поверхность.

Но Курт не хотел, чтобы это произошло. Его это пугало, хотя он даже не знал почему.

А затем вошёл Блейн, и всё полетело к чертям.

Но об этом Курт сейчас не хотел думать, так что, дав Брандо лекарство и немного воды, он взял его на руки отнёс в комнату, чтобы быть с котом рядом.

И там он увидел его.

На какое-то мгновение Курт почти забыл о нём.

Блейн лежал на боку, простыни едва прикрывали точёное тело и член, один взгляд на который, мгновенно вызвал воспоминание о том, как потрясающе он ощущался внутри.

Чувства, охватившие его прошлым вечером, нахлынули вновь, ещё более мощные, чем прежде.

Немного замешкавшись в нерешительности, Курт присел возле Блейна.

Каким же он был красивым.

Рука потянулась, чтобы коснуться смуглой кожи, которую ему так нравилось ласкать прошлой ночью.

Лёгкое движение другого парня вспугнуло его, и он немедленно убрал руку.

Курту не хотелось будить его.

Хаммел не знал, что тот мог бы сказать ему, и, откровенно говоря, чувствовал себя даже немного неудобно.

Прошлой ночью он вёл себя совершенно необузданно, он буквально кричал, требуя ещё и больше, он перехватил инициативу, играя с его телом.

И он… он был не таким.

Даже с Себастианом, когда они занимались не любовью, а чистым и грубым сексом, ему не удавалось настолько раскрепоститься.

Физически они были не слишком хорошо совместимы, даже если любовь между ними возмещала все недостатки.

Не так, как с Блейном.

Чёрт побери!

Он хотел бы разбудить парня и начать всё заново.

Самому овладеть им на этот раз.

Курт хотел этого с пугающей силой.

А ведь он даже не знал, был ли Блейн универсалом или только и исключительно активным. Но его это не интересовало.

Он хотел его. Почти болезненно.

Ощущения, которые Блейн заставил его испытать, были настолько сильны, что выходили за рамки просто хорошего траха.

Но это была постель, которую он делил с Себастианом, которую они выбрали вместе во время длинных выходных, проведённых в поисках матраса и стиля, что подходил бы обоим.

И теперь там мирно спал другой – обнажённый, рядом с ним. После того, как у них был секс.

Хаммел чувствовал себя виноватым. Опять.

И это была такая утомительная эмоция.

Устроив Брандо в кресле, которое тихонько придвинул к кровати, он лёг сам, в уверенности, что не сумеет глаз сомкнуть этой ночью.

Но затем Блейн пошевелился во сне, и его руки обхватили Курта собственнической хваткой. Что мгновенно помогло Хаммелу расслабиться.

Не прошло и десяти минут, как он снова был в мире снов.

И вот теперь, он вновь проснулся, как и прежде, полный сомнений и страхов.

И был занят тем, что молча разглядывал спящего парня, о котором почти ничего не знал. К которому его, тем не менее, неодолимо тянуло и к которому он испытывал странное, но полное доверие.

Брандо лениво и медленно поднялся со своего импровизированного лежбища.

Кот мельком взглянул на Курта, потом тихонько, маленькими шажками, передвигаясь с трудом из-за перевязанной лапы, осторожно переместился с кресла на кровать, а затем, перебравшись через Курта, на живот Блейна, который только что перевернулся на спину, где и улёгся снова.

Курт поднёс руку к мордочке кота, чтобы погладить его, но тот с молниеносной скоростью, какой никак нельзя было ожидать, учитывая его состояние, сердито зашипел и цапнул Курта за палец.

– Ай-а! – воскликнул Курт довольно громко. Слишком громко, по всей видимости, поскольку Блейн сразу же зашевелился, потягиваясь.

– Доброе утро, – сказал затем Андерсон тихо, неясно, кому, ему или Брандо, поскольку сразу же принялся гладить кота, который с энтузиазмом откликнулся на ласки, громко урча, не переставая, однако, поглядывать в сторону Курта и периодически шипеть на него.

– Доброе утро, – ответил Курт с некоторым сарказмом. И тогда Блейн решился повернуться и взглянуть на него.

С нежной улыбкой. Но это продлилось лишь одно мгновение.

Потому что тут же будто тень набежала на его лицо. Блейн быстро приподнялся и, не говоря ни слова, как был, без одежды, встал с кровати, аккуратно подхватил Брандо и решительно направился к двери, заявив, что сам позаботится о том, чтобы накормить кота и приготовить кофе, а затем исчез, оставляя Курта, определённо потрясённого видом его обнажённой подтянутой задницы и, столь же однозначно ошеломленного этой холодностью.

Да, теперь Курт был твёрдо уверен.

С Блейном Андерсоном у него ничего больше не произойдёт.

– Ох, блять, да! – только и мог повторять, в течение уже, по крайней мере, пяти минут Курт.

Он хотел, чтобы Блейн ударял в то самое потаённое местечко, снова и снова, пока верхом на нём, сидя на этом грёбаном стуле в кухне, он отчаянно двигался, не в силах думать ни о чём другом.

Да, Курт был уверен, что с Блейном Андерсоном у него ничего больше не произойдёт.

По крайней мере, до обеда.

И вот, он в своей кухне, буквально насаживается на член упомянутого парня… довольно увлечённо, к тому же.

Он вернулся домой с работы на обед.

Как правило, он этого не делал.

Обычно он пользовался обеденным перерывом, чтобы забежать в больницу или для других дел.

Он сказал себе, что хотел посмотреть, как себя чувствовал Брандо. И это, безусловно, было правдой.

Но, кроме того, он был уверен, что Блейн останется дома до его возвращения, чтобы не оставлять кота одного, как он сам же предложил незадолго до того, как Курт отправился на работу, почти не удостаивая его взглядом.

Он не мог смириться с тем, что Блейн даже не попытался поговорить о прошлой ночи.

Хотя он сам не хотел разговаривать об этом и представления не имел, что сказать, ему всё равно было неприятно, что другой вёл себя так, будто ничего не произошло.

Пусть даже это было, более или менее, именно тем, на что он втайне надеялся.

Едва войдя, он услышал музыку, доносившуюся из кухни, и направился туда, движимый любопытством.

Ему пришлось остановиться на пороге, потому что подобного представления он точно не ожидал.

Блейн что-то готовил и, между делом, танцевал.

С обнажённым торсом.

И когда он наклонился вперёд, чтобы взять что-то под раковиной, предоставляя Курту полный обзор на его задницу, тот вспомнил, как эта самая задница выглядела, не прикрытая одеждой, и полностью потерял контроль над над своей речью и действиями.

Он преодолел расстояние между ними в два быстрых шага, с силой схватил его и толкнул, прижимая к столу, чтобы дать ему почувствовать свою эрекцию, и шепча в ухо: «Хочу тебя снова внутри меня!»

Блейну хватило бы и меньшего, чтобы завестись.

Это жаркое тело, прижимавшееся к его собственному, и эти руки, так властно заявлявшие на него свои права, в одно мгновение разожгли в нём огонь.

После минутной растерянности, он развернулся и буквально набросился на Курта, срывая одежду и одновременно целуя и лаская его с жадностью умирающего от жажды, дорвавшегося, наконец, до источника.

Вскоре они прервали эту борьбу языков, и Блейн, глядя в глаза Курту, сказал: «Хочу тебя во рту».

Курт ничего не сказал, лишь улыбнулся, а затем расстегнул брюки и сдёрнул их вниз, вместе с боксерами.

Почти мгновенно Блейн оказался между его ног, оборачивая язык вокруг члена, прежде чем взять его в рот целиком.

Курт принялся постанывать, откинув голову назад и запустив пальцы в волосы Блейна.

«Блейн хорош во многих вещах, но он чертовски хорош в этом!» – сформулировало сознание Курта, прежде чем содержание этой мысли дошло до него действительно в полном объеме.

Откуда ему было знать?

Ведь этого между ними пока ещё не было. Уж точно не прошлой ночью.

Но потом язык Андерсона, который измывался над выступающей венкой на его члене, стёр любую мысль, кроме «Блейн, Блейн, Блейн, Блейн…».

Блейн взялся ещё и стонать вокруг него, в то время как облизывал и посасывал, и его голова перемещалась вверх и вниз в непрерывном движении.

Вибрации коснулись члена Курта, у которого вырвалось «Блять!», прежде чем он снова вцепился в волосы парня, чтобы остановить его.

Он потянул немного назад, чтобы тот посмотрел на него.

Блейн оторвался от своего занятия со смачным «Поп!», что прозвучало до абсурдного пошло для Курта.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, тяжело дыша.

Губы Блейн были восхитительного оттенка красного.

– Я долго не протяну и не так я хочу кончить, – пробормотал Курт, в качестве объяснения, повторяя то, что другой сказал прошлой ночью.

Блейн только кивнул, а затем, поднимаясь, снял с себя брюки, и спросил:

– И как бы ты хотел кончить? – уже зная ответ и предвкушая момент, когда услышит это из уст Курта.

Тот, опираясь на стол, вытащил из кармана пакетик смазки, который он купил, когда был убеждён, что ничего больше не должно было произойти.

Последовательность – прежде всего!

Затем прошептал «Пока ты меня трахаешь!» – отбрасывая свою рубашку.

Блейн ему улыбнулся, после чего буквально вырвал смазку из рук, в то время как Курт пожирал глазами каждый дюйм его тела, наслаждаясь зрелищем, чего ему не удалось сделать прошедшей ночью.

Боже, до чего же он был красив!

Блейн заставил его опереться на стол, слегка наклонившись вперед, и, щедро полив пальцы смазкой, подготовил тщательно и спокойно.

Слишком спокойно, на вкус Курта.

Он пытал его, мимолётно касаясь, но никогда не ударяя достаточно сильно то самое чувствительное местечко внутри, и тем временем, выцеловывал, покусывал и зализывал покрасневшую кожу.

Затем, сев на стул, Блейн сделал ему знак, чтобы он приблизился. Курт пристроился на нём верхом и медленно опустился, пока член Андерсона не оказался полностью внутри.

Курт отпустил голову на плечо Блейна, пережидая, чтобы привыкнуть к этому вторжению, такому приятному, но всё-таки болезненному.

Положение было не из самых удобных, но в тот момент, казалось, обоим было наплевать.

– Всё хорошо? – спросил Блейн, чуть задыхаясь.

– Лучше не бывает, – выдохнул Курт, тут же наклонившись, чтобы с жадностью поцеловать его снова.

И всё так же продолжая отчаянно целовать его, он начал двигаться.

Он поднялся немного, прежде чем снова опуститься, пытаясь принять Блейна как можно больше.

Снова и снова, набирая скорость при каждом новом движении.

Андерсон вскоре начал приподниматься ему навстречу, насколько мог, двигая бёдрами, и, когда Курт принялся менять при этом угол наклона, он не выдержал.

С громким стоном «Чёртчёртчёрт! Как в тебе тесно!», Блейн стал яростными, но равномерными движениями вбиваться в него, поднимаясь со стула.

– Огосподимойбожеблять! – Курт откинул голову назад и закрыл глаза, пока Блейн касался его простаты снова и снова.

– Тебе нравится? – Блейн припал к шее Курта и прикусил кожу там, где она переходила в плечо, и толкнулся в него опять, ещё жёстче. – Скажи мне!

– Да! О, боже, да! – дыхание Курта срывалось, всё его тело было натянуто как струна.

Блейн знал по опыту, что Курт был готов кончить.

Но ему было не достаточно. Не так.

Блейн хотел больше, гораздо больше.

Внезапным движением он встал со стула и уложил Курта на стол, сжимая хватку вокруг его талии.

У Курта вырвался удивлённый вздох.

В этом положении, Блейн прижимался к нему всем телом, и резкое изменение угла проникновения вызвало протяжный стон и у него.

Курт откинулся полностью на стол, и Блейн, крепко вцепившись в край столешницы, начал вбиваться в него с большей скоростью и силой, совершенно не заботясь о том, что с каждым его толчком стол немного смещался, создавая адский грохот, который наверняка выбесит соседа снизу.

Само собой, если для этого ещё не хватило неконтролируемых высоких стонов Курта.

После нескольких толчков Блейн почувствовал как Курт сильнее сжал ноги вокруг него, в то время как оргазм накрывал его самого.

Блейн, продолжил двигаться в нём во всё более неравномерном ритме.

Он чувствовал знакомое приятное напряжение, что всё росло и множилось, пока, наконец, с криком, не кончил и он.

После чего, без сил, опустился на Курта.

На мгновение его охватило желание закричать «Я люблю тебя!», и ему пришлось прикусить себе язык, чтобы сдержаться.

Когда дыхание Курта пришло в норму, он приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза Блейна.

И то, что он прочёл там, испугало его.

Одной рукой он легонько оттолкнул Андерсона, молчаливо прося выйти из него осторожно, а затем, ни слова не говоря, голый, как был, покинул кухню и заперся в своей комнате.

Блейн остался там, тяжело дыша, и чувствуя себя полным идиотом.

Тем утром он сбежал, потому что не знал, что сказать Курту, и его охватила паника.

Он боялся услышать, что тот вспомнил, да, но не те вещи.

И когда Андерсон понял, что Курт не в состоянии произнести хоть что-то, более того, казалось, что ему просто нечего сказать, он вздохнул с облегчением и немедленно поднялся, используя в качестве предлога Брандо.

Только позже, уже в кухне, он почувствовал, будто умирает внутри.

Какого дьявола он натворил?

Окей, это не он набросился на Хаммела, но, как долго он сопротивлялся? Меньше пяти секунд, прежде чем сдаться во власть этих мягких губ и горячего тела.

Ему необходимо было поговорить с кем-то.

И был только один человек, который подходил для этого.

Он взял мобильник и быстро набрал сообщение.

Чуть позже, когда он переоделся, ему пришел ответ.

Блейн улыбнулся, читая его, и закончил приводить в порядок кухню.

Затем, торопливо погладив Брандо, выбежал из дома, даже не оборачиваясь назад.

Если бы он это сделал, то увидел бы Курта, который выходил из своей комнаты, снова одетый и готовый к выходу.

Он тоже решил не оставаться дома.

Не с Блейном, по крайней мере.

Он опять не знал, что сказать.

Более того, он даже не представлял, что тут вообще можно сказать?

Но когда он вошел в кухню, то увидел, что там уже никого не было.

Был наведён порядок, его одежда была аккуратно сложена на стуле, а на микроволновке он нашёл записку, в которой говорилось:

«Надеюсь, обед тебе понравится. Я должен встретиться с друзьями, но к сегодняшнему ужину с девочками вернусь.

Я уже дал лекарства Секси Марлон Брандо.

Блейн».

Ни слова о том, что случилось.

Снова.

Курт сел, сжимая в руках этот листок.

Желание есть у него напрочь пропало.

А желание Блейна – нет.

– Нет, прости, повтори мне… что ты сделал? – спросил Тэд, повышая голос.

– Уменблсеккуртм, – пробормотал скороговоркой Блейн, спрятавшись за стаканом кофе.

– Мне купить набор гласных, Блейн? Я не ни черта не понял из того, что ты сказал, и, возможно, это к лучшему, потому что на мгновение мне показалось, будто я услышал, что ты занялся сексом с Куртом, и это было бы глупо, я бы сказал, слишком глупо, даже для тебя.

– И, тем не менее, это именно то, что произошло! – ответил Блейн, покаянно опустив голову.

– О, Боже! Блейн! Нет, это последнее, что ты мог допустить, и ты это знаешь! Ради Себастиана и ради тебя самого, – набросился на него Тэд, в порыве непонятной даже ему ярости.

Снова Хаммел. Опять!

– В чём дело, Тэд? Ты ревнуешь?

– Нет, конечно же, нет! – но про себя ему приходилось признать: “Да, определённо”. Он должен был быть честен, по крайней мере, с самим собой. – Мы с тобой, прежде всего, друзья, я знаю границы наших отношений, и я знаю, что ты испытываешь или думаешь, что испытываешь к этому парню, но, Блейн... это опасно и глупо. Ты пожертвовал восемью годами своей жизни, и гораздо большим, из-за того, что случилось той проклятой ночью, а теперь бросаешь на ветер все результаты своих же усилий, ради… чего? Ради одноразового траха с парнем, в которого был влюблён в средней школе?

– Он не только это Тэд, и ты прекрасно знаешь.

– Нет. Это правда. Он – воспоминание. Идеальное воспоминание о чём-то, что ты не успел испортить. Ты убедил себя, что он твой идеал только потому, что на самом деле у тебя не хватило времени, чтобы узнать его как следует и разочароваться, и ты чувствуешь вину за то, что с ним сделали. И даже не задумываешься о том, что сделали с тобой. Сейчас ты здесь, и он тянется к тебе, потому что ему одиноко, а ты надеешься, будто за этим стоит нечто большее, но в действительности он просто тебя использует, – Тэд поставил стакан, который держал в руке, на столик перед собой, а затем, переведя дыхание, продолжил: – Я сделаю тебе одолжение, Блейн, и скажу то, что ты сказал мне семь месяцев назад. Он выбрал его, Блейн. У него теперь другая жизнь, он перелистнул страницу.

Но этого было недостаточно, Тэд знал.

Он видел это в отрешённом взгляде Блейна, потерянном в том, что недавно случилось.

И он не мог этого позволить.

Он не потеряет и Блейна тоже.

Не из-за Хаммела… опять.

Поэтому он нанёс удар, который принёс бы ему верную победу, и сразу увидел, как тело Блейна дрогнуло, едва слова слетели с его губ:

– Он решил забыть тебя. Он мог вспомнить в любой момент о тебе, о вас, но решил не делать этого. Он решил забыть тебя вместе со всем тем ужасом из его прошлого, Блейн. Сколько ещё ты будешь ждать, когда он вспомнит, прежде чем поймёшь, что этого не случится, потому что он этого не хочет?

– Я... я не знаю, сумеет ли когда-нибудь Курт вспомнить меня, окей? Чёрт, я даже не знаю, надеюсь ли я сам на это или нет? Знаю только, что не могу избавиться от желания быть с ним рядом. Он… он не только парень, в которого я был влюблён в средней школе. Он моя первая любовь. Любовь, которую вырвали из моих рук, но которую я ни на секунду не преставал чувствовать в сердце. И возможно, это правда, что я только цепляюсь за воспоминания. Но почему я не должен был этого делать? Он – самое лучшее, что я могу вспомнить. Он… Курт. Мой Курт, и этого ничто не смогло изменить, – сказал Блейн, едва оправившись, и снова отдаваясь во власть воспоминаний, которые старался держать подальше всё это время.

И пока Блейн говорил, Тэд погрузился в собственные воспоминания.

Ведь ему уже довелось слышать эти речи однажды.

Это не было ново для него.

Даже если в тот раз произносил их другой.

– Он… Курт. Мой Курт. И Тэд, поверь, мне повезло, что я могу говорить это, – закончил свою речь Себастиан, сидя у барной стойки с банкой пива в руке.

Он и Тэд сидели в этом задрипанном баре уже больше двух часов.

Они избегали мест, которые обычно посещали с друзьями, потому что хотели остаться одни.

Себастиану было необходимо выпустить пар с кем-то, и Тэд предоставил другу такую возможность, потому что, чем больше времени ему удавалось проводить наедине со Смайтом, тем более счастливым он себя чувствовал.

Конечно, он никак не ожидал подобной исповеди.

Что не только усложняло всё для одного из его лучших друзей, но и для него самого.

И всё же… он был так чертовски уверен, что и Себастиан тоже испытывал интерес к нему…

В последнее время он часто приезжал в Чикаго, чаще, чем обычно, и каждый раз проводил много времени с ним, один на один, под самыми абсурдными предлогами.

Конечно, Тэд находил странным, что Бас не предложил ему просто секс или, что там ему было от него нужно, напрямую, как имел обыкновение делать, когда кто-то интересовал его.

Потому что таковое желание имело место, и было очевидным.

И теперь это признание проясняло всё… отчасти.

– Только вот, помимо того, что он твой Курт, он ещё и Курт Блейна, Себастиан, – уточнил тогда Тэд, готовый взорваться от гнева и ревности, переполнявших его.

Он решил, что этим вечером сам сделает шаг вперёд, если опять не дождётся этого от Смайта.

Потому что он хотел Себастиана всем своим существом и, честно говоря, не мог больше выносить этой нелепой игры, главным правилом которой, казалось, было «дразнить – не касаться», он устал от этой вечной гонки друг за другом.

А сейчас, пожалуйста, ещё и эта прелестная новость.

– Он был Куртом Блейна в прошлом. Теперь он ничей Курт. Он даже не помнит, что произошло, Харвуд. Просто не знает об этом. И Блейна он тоже не помнит, я удостоверился. Это выбор его подсознания, я никого не предаю, – ответил Смайт, почти жалобным тоном.

– Хмм, вижу, пиво делает тебя лучшим философом, – поддел его Тэд.

– Нет. Это Курт делает меня лучшим во всём. Так всегда было. Даже когда мы ходили в школу, и я готов был целовать землю, по которой он ступал, а для него существовал только Блейн.

– И что же ты собираешься делать?

– Я не знаю, Тэд.

– О, я думаю, ты прекрасно всё знаешь, Себастиан. Поэтому ты сейчас здесь и вываливаешь все эти признания на меня, а не на Блейна. Ты уже решил, что продолжишь эту историю, которая, кстати, и так уже длится больше двух лет, наплевав на то, что может почувствовать твой друг, когда узнает об этом. В конце концов, это ведь то же самое, что он сделал тогда, в школе, верно? И это твой шанс… причём, ещё не факт, что у тебя его не было бы, даже если бы Курт вспомнил о Блейне. Но для тебя это всё детали. Даже боль, которую испытает Блейн. А ты прекрасно знаешь, что это случится. Мы оба знаем. Ты предашь его. Уже предаёшь. И, чёрт возьми, именно он меньше всего заслуживает этого, учитывая, через что сам он прошёл. И потом, скажи, а если в один прекрасный день Курт вспомнит Блейна? Если он узнает, что вы друзья, и захочет увидеть его?

– В таком случае, думаю, я отпущу его. Я люблю его до такой степени, что откажусь от него, лишь бы видеть его счастливым. В сущности, именно это и сделал Блейн, разве нет? Если действительно любишь кого-то, ставишь на первое место его счастье, даже если это означает отказаться от него, – заявил с убеждённостью Себастиан, прежде чем громкий смех Тэда не прервал его рассуждения.

– О, Боже, я не верю ни единому чёртову слову, Смайт. Ты эгоист! Ты хочешь его только для себя и готов сделать что угодно, чтобы не потерять его. Именно поэтому сегодня ты здесь, со мной. Не потому, что тебе нужен друг, который тебя выслушает. А потому, что ты хочешь ещё и меня. Ты мне только что сказал, что любишь Курта, но если бы я пригласил тебя ко мне и предложил переспать, ты бы согласился.

Эти слова поразили Себастиана больше, чем он сам мог ожидать.

Это было правдой.

Харвуд нравился ему так, как он не представлял себе возможным.

Не на этом этапе их отношений с Куртом – что складывались прекрасно – в своей любви к которому он был уверен.

И, тем не менее, мужчина, сидящий сейчас возле него, успел проникнуть ему под кожу и не желал уходить.

Себастиан был честен с Куртом.

Он не предавал его и никогда не пытался сблизиться с Тэдом. Не по-настоящему.

Но было ясно, что ему нравилось находиться рядом с ним, и что он приезжал в Чикаго почти исключительно для того, чтобы увидеть его, а не с тем, чтобы провести немного времени с Блейном или с другими.

– Однако… Позволь заметить тебе, Тэдди. Заниженная самооценка – жуткая вещь! – попытался он перевести всё в шутку.

– Это не самоуверенность, я просто реалист. Уже давно всё изменилось между нами, Бас. Возможно, это просто любопытство или физическое желание. Я знаю, что ты любишь Курта, я тебе верю, когда ты говоришь это. И себя я знаю очень хорошо. Я не создан для того, чтобы быть на втором месте, Смайт. Но иногда приходит осознание, что, или ты соглашаешься довольствоваться этим, или останешься ни с чем. А я хочу тебя, Бас. Действительно хочу, – решительно произнёс Тэд, не отводя взгляда от его зелёных глаз.

– В конце концов, каждый выбирает свою погибель, верно? – ответил Бас, нервно сглотнув. Он никогда не видел такой решимости на лице Тэда и не был уверен, что сможет продолжить сопротивляться желанию, которое тот вызывал в нём.

– Я сделал это, Смайт, прямо сейчас. Я сделал свой выбор. Я выбрал мою погибель. Теперь твой черёд решать и выбрать свою. Так что? Пойдёшь со мной или нет? – спросил, наконец, Харвуд и встал, направляясь к выходу.

И, если честно, то, что Себастиан поднялся и последовал за ним, не оказалось большим сюрпризом для Тэда той ночью.

Блейн опаздывал.

Да к тому же, был довольно-таки зол.

Разговор с Тэдом только ещё больше его запутал.

А потом, когда тот попытался затащить его в постель, Блейн оттолкнул его.

Мягко, но твердо.

Он знал, что Тэда угнетало что-то ещё, помимо случившегося с Себастианом, и что он нуждался в утешении. Но суть была в том, что Блейн не мог быть утешением ни для кого в тот момент.

Он чувствовал себя идиотом из-за того, что позволил, чтобы произошло то, что произошло между ним и Куртом, потому что, даже если к Курту не вернулись плохие воспоминания после их близости, он по-прежнему не помнил его.

И сознание этого вновь разбивало уже раздробленное в мелкую крошку сердце.

Тем не менее, сейчас он гнал на бешенной скорости по переполненным улицам Нью-Йорка, потому что не хотел опоздать на ужин.

Потому что не мог дождаться мгновения, когда снова увидит Курта.

Пусть даже тот опять попытается принизить то, что было между ними или убежать от этого.

Всё равно.

Он мог думать только о том, каково было ощущать кожу Курта против собственной.

Его вкус. Его взгляд, как он кончает.

С самого утра он продолжал слышать в голове его стоны.

Его голос, просивший большего.

– Эй, Хоббит, наконец-то! А я уж начинала думать, что моё «Ты тоже обязан присутствовать на ужине!» не дошло до адресата, – набросилась на него Сантана, едва он переступил порог.

– О, Сантана, я бы никогда не смог отклонить столь милого приглашения. Еще немного, и ты отгрызла бы мне голову, чтобы убедиться в положительном ответе.

– Эй, сладкий! Хорошо развлёкся с друзьями? И как дела у этого... как его там, Тэда, правильно? – спросила рассеянно Мерседес.

Она знала, что этот Тэд был в городе, Блейн сказал ей об этом, когда они встречались в баре.

Она толком не поняла тогда, что именно он здесь делал, но из того, что ей рассказала Сантана, догадывалась, кем мог быть Тэд.

Возможно, это был парень Блейна.

В конце концов, если Курт продолжил жить, почему Блейн не должен был поступить точно так же?

Хотя он говорил о нём лишь как о хорошем друге, и, на самом деле, ей не показалось, чтобы Андерсон сильно продвинулся вперёд со своей личной жизнью.

– Кто такой Тэд? Брюнетик, с которым позавчера ты целовался здесь, у подъезда? – встряла Сантана со своей обычной деликатностью, как раз в тот момент, когда в гостиную входил Курт, который, услышав эти слова, застыл с недовольным видом.

– О, ты пришёл! Отлично! Мерседес и Сантана помогают мне на кухне, составишь компанию Бриттани? – спросил его слегка ядовитым тоном Хаммел, не удостаивая даже взгляда.

Если бы Блейн был ещё в силах надеяться, теперь он надеялся бы, что оттенок досады, который уловил в голосе Курта был признаком ревности.

Ужин прошел тихо.

На Бриттани произвела неизгладимое впечатление статья о геях, прочитанная в каком-то странном журнале, и она принялась детально объяснять Курту и Блейну – как прямо заинтересованным лицам – каким образом, в действительности, всё происходит в гомосексуальных отношениях.

Те, время от времени, обменивались сообщническими взглядами и улыбками.

Пока воспоминания о том, что произошло между ними, не нахлынули снова, и смущение не заставило их поспешно отвести глаза.

В тот момент Бриттани описывала преимущества наличия простаты.

И пустилась в рассуждения о том, что и у женщин она имеется где-то – небольшой, практически атрофировавшийся орган, между влагалищем и уретрой, не имеющий специальных функций. Хотя некоторые ученые полагают, будто он совпадает с точкой G – и тут Бриттани уточнила, что цитирует текст по памяти, увидев, что все смотрели на неё с совершенно потрясёнными лицами.

Потом она сказала также, что пыталась найти эту чёртову точку с Сантаной, но безуспешно.

– Так вот, главный вопрос: что доставляет мужчинам удовольствие – стимуляция простаты или нервных окончаний у основания полового члена при проникновении? И это то, на что ученые пытаются ответить! – заключила Бриттани, торжественно глядя на Блейна и Курта, как если бы несла благую весть о пришествии Мадонны… буддисту.

– Как женщина, а следовательно, индивидуум, не имеющий всего этого специфического оборудования, я чувствую себя полным дерьмом, от одних разговоров об этом. Точка G… у нас есть точка G, только искать её, как иголку в стоге сена… вот ведь, грусть-блять-печаль! А посему, не сменить ли тему? – пришла им на помощь Сантана.

Она заметила, как Курт и Блейн вели себя.

Их непрерывный флирт и то, как по-новому они смотрели друг на друга.

Кое у кого здесь было большее, чем обмен биологическими жидкостями. Она была уверена.

Но, вопреки тому, что она думала прежде, это не раздражало её больше.