Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 50 страниц)

Его сводный брат был доволен.

Он сказал, что Блейн показался ему весьма сговорчивым, когда он связался с ним по телефону два дня назад, чтобы разъяснить свою ситуацию.

Что объясняло, откуда Блейну было известно о желании Финна переехать, когда он уходил.

И почему Себастиан тем утром сказал, что готов принять Хадсона в доме.

Курту это казалось странным.

Себастиан не спросил его, куда пропал Блейн, а сам он не поднимал этот вопрос.

Он не знал, созванивались ли эти двое, но, честно говоря, сомневался.

На практике, оба делали вид, будто не замечают, что за последние два дня Блейн ни разу не дал о себе знать, хотя его дорожная сумка со всеми вещами всё ещё лежала возле двери, где он её и оставил.

Но за этим было нечто большее, Курт чувствовал.

Хотя и не смог бы объяснить, что именно.

Себастиан казался нервным и в то же время печальным.

И то, что он ничего не спрашивал о Блейне, было, по меньшей мере, странным.

Однако…

Однако, оставался тот факт, что Курту было плохо, действительно плохо, физически плохо, от одних только мыслей о Блейне.

А думал он о нём часто.

Но как ему удавалось удержаться от того чтобы отправить ему сообщение или позвонить, сколько бы раз он ни брал в руки телефон именно с этими намерениями, точно так же Курт не делал ничего, что могло бы пробудить воспоминания о тех двух месяцах, что они провели вместе.

Поэтому он ни о чём не спрашивал и ничего не говорил.

Возможно, он надеялся, что тогда всё останется как есть, в приостановленном подвешенном состоянии, не превращаясь в правду.

Даже если это было невозможно, и Курт знал это, потому что Блейн принял решение, и на этот раз не вернулся бы назад.

Если бы для этой уверенности не было достаточно решимости, которую Хаммел увидел в его глазах, когда он объявил, что собирается уехать, то был ещё факт, что в эти два дня, Андерсон ни разу не позвонил, не прислал сообщения, и, тем более, не зашёл лично.

Но стало окончательно ясно, насколько в действительности он собирается сжечь мосты между ними, только тогда, когда Тэд позвонил ему, чтобы узнать, когда он может зайти и забрать вещи Блейна.

Значит, он не хотел даже вернуться за своими вещами, так?

Не хотел даже попрощаться с ним?

Или с Бастианом?

Стало быть, всё кончено?

Два месяца, проведённые вместе, то, что они разделили, эмоции, подаренные друг другу, и всё, что было между ними.

То, что, как Блейн всегда повторял, выходило за рамки просто секса.

Но так ли это было в действительности?

Курт ответил Тэду, что можно зайти любое время, и выразил надежду, что их возвращение домой будет спокойным и безмятежным.

Ему стоило нечеловеческих усилий суметь сказать эти несколько простых слов, не разрыдавшись прямо в телефон.

Повесив трубку, он сделал то единственное, что мог в тот момент.

Побежал к Сантане.

Он не знал, не мог знать, что Блейн на самом деле возвращался.

Ради него.

Потому что Блейн всегда возвращался ради него.

И именно это он сделал на следующий день после своего ухода.

Но только вместо того чтобы увидеть Курта, он оказался лицом к лицу с Бёртом и Себастианом.

И новой жертвой, которую ему придётся принести.

Сантана сходила с ума.

В буквальном смысле слова.

Она не спала, не ела и не отдыхала уже, по крайней мере… да кто ж упомнит, с каких пор?

Совершенно точно, с того момента, когда Мерседес вернулась домой, в Лайму с Сэмом, и некому стало больше помогать ей с малышкой Джудит, учитывая, что Бриттани всё ещё была у своих родителей и не собирались возвращаться в скором времени.

Послеродовая депрессия, так называют это медики.

По сути, у Бриттани пропало всякое желания делать что-либо, она способна была расплакаться из-за любой глупости, и не могла на дух переносить всё, что касалось новорождённых, что уж говорить о детском плаче, а тем более, его источнике.

Не то чтобы она не любила дочь.

Это было самое дорогое существо на свете для неё.

Она её обожала.

И именно поэтому хотела излечиться как можно скорее.

Но, к сожалению, при такой патологии не ей было устанавливать сроки.

Поэтому Сантана отправила её к матери, чтобы Бритт могла отдохнуть и восстановиться.

Только вот сама она теперь готова была головой о стенку биться.

– Санти, можно узнать, почему ты одета как женщина-кошка? – спросил Курт, уже, как минимум, двадцать минут наблюдавший, как она меряет шагами комнату, качая на руках Джудит, чтобы заставить её заснуть. Безрезультатно.

– Это не костюм женщины-кошки, это комбинезон мотоциклиста, – объяснила она торопливо. Затем, видя скептический взгляд Курта, добавила: – Что? В доме не осталось больше ничего чистого, окей? У меня не было времени даже запустить стиральную машину. А этот костюм удобный... если в нём не садиться. У меня был период, когда я хотела стать байкером. Это Бас виноват, он подсадил меня, так что все претензии к нему, дорогуша.

– Я что-то не припомню, чтобы хоть раз видел тебя в седле мотоцикла.

– О, это вовсе не значит, что я в него не садилась. Себ даже научил меня немножко ездить. Я бросила, когда Бриттани застукала меня за этим и впала в панику. Это происходило в период Парсонс. Ты был настолько погружён в учёбу в те месяцы, что возвращался домой и сразу же забирался в постель, даже не поужинав. Я не удивляюсь, что ты не замечал некоторых вещей. Хорошие были времена, правда? Ты тогда был так… счастлив.

– Точно.

Несчастный тон, которым парень произнёс это слово, заставил Сантану немедленно повернуться к нему, и впервые с того момента, как он явился к ней в дом, подруга решилась присмотреться к нему внимательно.

Курт явно не был в порядке.

И определённо не был счастлив.

И она не понимала.

Себастиан проснулся, и с ним всё было хорошо.

Ну, не идеально, но гораздо лучше, чем могло бы быть, учитывая десять месяцев комы, это уж точно.

На самом деле, была только одна причина, по которой парень мог быть в таком состоянии.

И это был Андерсон.

Даже если она считала само собой разумеющимся, что вновь обретя своего мужчину, Курт не стал бы разрываться между ними двумя, а с закрытыми глазами выбрал бы Себастиана; но она знала также – сердцу не прикажешь.

Даже если оно говорит о том, чего ты не можешь помнить.

Сантана всегда старалась не вмешиваться в эту историю.

Она знала недостаточно, чтобы иметь право слова.

Во времена средней школы они с Блейном не были знакомы.

Он слышала, как Курт говорил о нём, – постоянно, почти без умолку – но никогда его не видела.

Блейн учился в Далтоне, который находился в Вестервилле, почти в двух часах езды от Лаймы, и ночевал там же для удобства.

Поэтому он мог встречаться с Куртом только в выходные, и уж эти дни принадлежали им двоим безраздельно. Курт не приглашал никого из Новых направлений на эти встречи.

Кроме Мерседес, разумеется.

И, насколько было известно Сантане, даже Финн не успел тогда с ним познакомиться.

Потом, она даже толком не знала, что в действительности случилось с Куртом в ту ночь, пока сам же Себастиан не рассказал ей об этом много лет спустя.

Для членов Новых направлений Курт тогда попал в автомобильную аварию.

И они наблюдали за всем тем шумом, что подняли журналисты вокруг скандального дела Андерсона с простым любопытством и никогда даже и не подумали связать это с тем, что случилось с Куртом.

Для неё, как и для других, а так же для самого Курта, которого отец сумел огородить от всего этого, как ни парадоксально, Блейн Андерсон был лишь именем, одним из многих.

Да, его фотографиями пестрели газеты, конечно, но он не вызывал ни в ком из них ничего, кроме любопытства.

Но потом она узнала, как всё произошло.

А ещё позже, наконец, имя Блейна Андерсона обрело лицо и вне газетных страниц.

Лицо серьёзного парня, милого, доброго и чертовски влюблённого в Курта.

До сих пор.

Спустя все эти годы.

Сантана знала не понаслышке о жертвах и о страсти, что заставляет идти против всех и всего, и не могла не испытывать искреннего уважения к Блейну.

Однако во всей этой истории для неё, прежде всего, был важен Курт и опасность, которой он подвергался, будучи с ним.

Она присела рядом с ним и спросила:

– Курт, всё в порядке?

– Да… я... Нет, Сантана, ничего не в порядке. Я так растерялся, и… Боже! Я уже просто не знаю, что делать. Он… он не хочет больше сюда возвращаться, даже чтобы забрать свои вещи, понимаешь? Он жил со мной два месяца, а теперь не желает даже зайти попрощаться со мной перед отъездом.

– Ты говоришь о Блейне? – спросила девушка, озадаченно нахмурив брови. Такое поведение было совершенно нехарактерно для Андерсона.

– Да, конечно, о ком же ещё?! – взорвался Курт, забирая у Сантаны Джудит, которая давно уже заинтересованно тянулась ручонками к его брошке-бегемоту. – Уже два дня как он не звонит и не показывается. Внезапно говорит мне, что я должен выбирать, а затем уходит, не сказав ни слова. По-твоему, в этом есть хоть какой-то смысл?

– Курт, ты любишь его?

– Какое это имеет значение? – спросил он нервно, после чего вскочил и начал, в свою очередь, расхаживать взад и вперёд с повизгивающей от восторга Джудит на руках.

– Я думаю, это имеет огромное значение, Курт. И если хочешь знать, я считаю, что он имеет полное право попросить тебя сделать выбор и уйти в тот момент, когда ему ясно, что ты свой выбор уже сделал, но не находишь мужества признаться в этом.

– Не понимаю, о чём ты, – сказал Курт, строя Джудит забавные рожицы, чтобы рассмешить ее.

– Нужно решать быть с кем-то, потому что хорошо с ним, а не потому, что плохо без него. Ты выбрал Себастиана, Курт. В тот самый момент, когда он проснулся, ты сделал это. Не знаю, из любви, или почему ещё… Наверняка сыграло роль и то, что ты не простил бы себе, если бы оставил его в таком состоянии. Теперь подумай, Блейн, очень помог тебе, – «Больше, чем ты способен представить», – добавила она мысленно, – он принёс себя в жертву ради тебя и практически позволил превратить себя в твою секс-игрушку. Как по-твоему он мог почувствовать себя в тот момент, когда ты, не долго думая, отодвинул его на второй план?

– Я не отодвигал его…

– Ладно, нет, возможно, ночью, когда вы оставались наедине, уверена, ты был с ним весьма нежным и страстным, – продолжила девушка, и бросив искоса взгляд на него, заметила, как он смущённо опустил глаза. Бинго. – Но, хочешь знать, что я видела собственными глазами? Твою полнейшую незаинтересованность по отношению к нему. Не знаю, действовал ли ты таким образом, чтобы не ранить Бастиана. Вполне вероятно, зная тебя… И да, то, что ты проявляешь всё это уважение и заботу к желаниям и чувствам других людей, делает тебе честь. Но желания и чувства Блейна, что тогда делать с ними? Ты думал об этом когда-нибудь? Курт, этот парень никогда не скрывал, что испытывает к тебе нечто большее, чем простое физическое влечение. Тебе не кажется, что ты попросил его принести слишком большую жертву, ничего не давая взамен?

– Я никогда ни о чём не просил его.

– Нет, может быть, и нет, но ты надеялся, что он будет смирно ждать в сторонке, пока ты не окажешься в состоянии решить, можешь ли оставить Бастиана, в то время как сам трахаешься с ним прямо у Блейна под носом. И не делай такое потрясённое лицо. Я друг Бастиана, и он рассказывает мне обо всём, ты знаешь. Я не сужу тебя, Курт. Ты можешь делать что хочешь. Ты имеешь полное право всё ещё любить Себастиана, как и имеешь право влюбиться в кого-то другого. Но, видишь ли, ты не можешь злиться, если один из них просит, чтобы ты сделал выбор, а другой претендует на всё твоё внимание. Ты должен сделать это, Курт. Должен выбрать одного из них и должен любить того, кого выберешь. И, возможно, ты и сам ещё этого не понял, но ты это сделал. Ты уже выбрал. Хочешь ты это признать или нет, но ты это сделал. И ты вёл себя соответственно. Не удивляйся, если Блейн не хочет тебя видеть. Ему, должно быть, чертовски плохо сейчас. Хорошо, Курт, вот что я узнала об отношениях и настоящей любви. Отношения – не нечто готовое к употреблению. Как раз наоборот. Это постоянная работа, забота о другом, уважение к его чувствам. Что получаешь взамен? Союзника, да, но и кого-то, кто судит тебя суровее, чем ты сам. Говорят, что лёгкий путь никогда не бывает самым правильным. Всё фигня. Иногда любовь сложна, иногда похожа на прогулку по лесной тропинке в солнечный полдень, но это ничего не значит. Потому что страсть, настоящая страсть, не рождается от трудностей или страдания. Она рождается от доверия, которое тебе удалось завоевать, Курт. Любовь – это жертва, прежде всего. Вчера Бриттани позвонила мне и проплакала битых полчаса, потому что ей не хватает меня и Джудит до смерти, но она не хочет возвращаться, пока не будет уверена, что в состоянии себя контролировать. Это её жертва, которую она приносит во имя любви. Но это также и прежде всего жертва, которую она приносит ради себя самой, для того, чтобы ей было хорошо. Потому что мы, я и Джудит, даём ей это ощущение благополучия, Курт. И если нам будет хорошо, будет хорошо и ей.

– Что ты пытаешься сказать мне, Сантана?

– Думаю, что ты жертвуешь собой ради любви Себастиана, Курт. Вопрос вот в чём: ты это делаешь, потому что хочешь видеть счастливым его, или потому, что, видя счастливым его, ты сам счастлив? Другими словами, ты делаешь это из любви или из чувства долга, Курт? Я считаю, что это единственный вопрос, на который тебе следует ответить сейчас.

И это очень хороший вопрос, подумал Курт.

Пожалуй, единственный, на который действительно стоило отвечать.

Но также единственный, ответа на который он не знал.

Сантана увидела, как он снова нахмурился.

И пожалела, что не может сделать большего для него.

Мерседес наверняка смогла бы сделать гораздо больше.

Вообще-то, прежде чем уехать, Мерседес уже сделала гораздо больше.

Или, по крайней мере, попыталась.

Она отправилась поговорить с Себастианом.

Курт был на работе, той глупой работе, которую всё ещё не оставил, несмотря на то, что его парень вышел из комы, и он мог, таким образом, в теории, вернуться к своей старой жизни, если это была жизнь, которой он хотел.

Вначале она была милой и вежливой, в своём стиле, но затем буквально взорвалась.

Себастиан был потрясён, потому что не привык видеть её столь воинственно настроенной.

И, нужно признать, она заставила его о многом задуматься.

Смайт рассказал Сантане о своей ссоре с Блейном, как рассказывал ей и всё остальное и, должно быть, она поделилась этим с Мерседес.

И ладно, Себастиан думал, что девушка была права, говоря, что он повёл себя с Блейном не по-дружески, и что после всего, что тот выстрадал, немного больше понимания и доброты по отношению к нему было бы нелишним.

И он также был согласен с её утверждением, что его поведение с Куртом было ещё хуже, учитывая, сколь многое он продолжал скрывать от него.

Но дело в том, что Себастиан, в свою очередь, тоже получил болезненные раны от них обоих.

И никто, казалось, не хотел этого понять, или хотя бы признать.

Будто это не имело значения.

Но это имело значение, чёрт подери!

Себастиан любил Курта.

Он влюбился в него сразу и всерьёз, и продолжал любить в течение долгих четырёх лет, прежде чем расстаться со статусом просто друга.

В первые два года – издалека, сначала когда он был с Блейном, а затем когда боролся против жутких воспоминаний, и Себастиан притворялся просто другом. Другом, всегда готовым помочь и утешить.

Другом, который всегда рядом.

Затем – Нью-Йорк, и с ним ещё два года в погоне за тем, кто не хотел его и продолжал ждать кто-то другого, кого не мог или не хотел вспомнить.

И кто, несмотря на это, незримо присутствовал.

Наконец, ему удалось завоевать его – его доверие, физическую близость, а потом и любовь.

А после были два года любви.

Радости.

Секса и удивительных ощущений.

Два года, в течение которых, однако, ему приходилось также постоянно бороться, чтобы быть на высоте воспоминания, которого Курт не имел, но которое, тем не менее, всё ещё очень много значило для него.

Каждый раз проигрывая в этой борьбе.

И в конце концов Себастиан сдался.

Сдался в объятиях Тэда.

Который видел только его, любил его, и вёл себя так, как если бы не существовало никого, кроме Себастиана, кто был бы важен для него.

На каждую бессонную ночь, что он проводил утешая Курта после одного из его кошмаров – кошмаров, которые пытались вернуть ему и Блейна вместе с остальным, как будто его ему не хватало, как будто его было недостаточно – на каждую такую ночь была другая, рядом с Тэдом, который заставлял его чувствовать себя живым и любимым, который принимал его таким какой он есть. Достоинства и недостатки.

Да, Себастиан предавал, обманывал и ранил многих.

Но и он тоже был ранен и предан в некотором смысле.

И Тэд был тем, кто вернул ему способность доверять и любить.

Прощание с ним стоило Себастиану боли и слёз.

Но он всё равно это сделал.

Ради Курта.

Этим жестом, как он это видел, все его долги были погашены.

И теперь они должны были просто начать заново, учась на прошлых ошибках и стараясь на сей раз делать всё лучше.

Едва начальный гнев поостыл, он понял, что переборщил в оценке поведения Блейна.

Он бы сделал то же самое, если не хуже, чтобы заполучить Курта хоть на некоторое время.

И Смайт готов был признать, что в определённом смысле он так и поступил.

Но дело было даже не в этом, если разобраться.

Правда состояла в том, что ему не хватало Блейна, и сильно.

И он не мог отделаться от мысли, что на этот раз, как бы он ни старался, уже не сумеет восстановить отношения с ним.

Отношения, которые длились двенадцать лет и которые выдержали ад, и не один.

Звонок в дверь отвлёк Себастиана от его мыслей; с некоторым усилием он встал дивана и пошёл открывать.

Он был один в доме и не знал, куда ушёл Курт.

Вероятно, к Сантане или к миссис Бингли.

Что напомнило ему о кольце.

Рано или поздно придётся решить, что же с ним делать.

И понять, какой была идея его первоначального назначения.

Но всё исчезло, когда, открыв дверь, он увидел перед собой Тэда.

Чёрт бы его побрал совсем! Наяву он был таким же красивым, каким виделся в его снах.

Харвуд тоже казался несколько удивлённым, потому что, очевидно, не ожидал увидеть его.

– Я пришёл забрать вещи Блейна, – объяснил коротко Тэд, и Себастиан пропустил его внутрь.

– Уезжаете? – спросил он, чтобы нарушить странное молчание, которое повисло между ними.

– Да, сегодня, – ответил Тэд холодно. – Курта нет?

– Нет, думаю, он пошёл к соседке. Если хочешь, могу позвать его.

– Нет, сказать по правде, мне на руку, что он не дома. Могу я задать тебе один вопрос, Себастиан? – спросил он, но, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты лгал мне в течение всего этого месяца?

Казалось, он был здорово зол, и Себастиан не понимал, что он имеет в виду.

Он столько лжи успел наплести, что ему и самому уже трудно было отделить правду от вранья.

Вероятно, Тэд почуял его замешательство, потому что почти сразу добавил:

– Я к тому, что мне кажется странным, когда тот, кто говорит, будто не помнит меня и того, что было между нами, горячится так сильно, если другой говорит, что трахал меня, чтобы его ударить. Вот и всё.

Итак, Блейн рассказал ему.

Какой же Себастиан дурак.

Скорее всего, Андерсон всё выдумал, чтобы заманить его в ловушку и посмотреть, врал ли он, а он и повёлся.

– Это неправда? – не удержался он, чтобы спросить с оттенком надежды в голосе.

– Конечно, это правда, – разрушил все его надежды Тэд. – Мы с Блейном трахались, и много. Тебя это волнует? Или тебе просто неприятно узнать, что ты больше не единственный и неповторимый для меня? Ты меня любил хоть одно мгновение, или только использовал, чтобы восстановить раненое самолюбие, которое терял, живя с тем, кто думает о другом, а?

Себастиан не ответил и лишь опустил голову.

Именно об этом он и сам себя спрашивал.

И именно поэтому отпускал его.

– Ты помнишь о нас. Ты лгал, когда сказал, будто не помнишь, потому что так тебе было проще.

Себастиан понял, что это не вопрос, а утверждение.

Он ограничился тем, что покачал головой и сказал только:

– Да, я помню всё.

Искренний и открытый смех Тэда застал его совершенно врасплох.

– Это так типично для тебя. Ты всегда был эгоистичным ублюдком. Но, может быть, на этот раз тебе удалось сделать что-то хорошее. Для меня, конечно. Не думаю, чтобы Курт и Блейн могли сказать то же самое. Но, по крайней мере, я избавился от этой смешной маниакальной зацикленности на тебе, – заявил он с ноткой язвительности, которую так странно было слышать из его уст, что Себастиан уставился на него с изумлением.

– Я сделал это ради... – попытался он объяснить.

– Не смей говорить, что ты сделал это ради меня, – остановил его Тэд. – Не делай этого, не насмехайся надо мной так. От тебя я заслуживаю большего. От тебя, блять, я заслуживал настоящей любви, страсти, понимания, доверия, верности, твою мать, ты хоть знаешь, что это такое? Я дал тебе всё, Бас, всё. Всё, что имел, я отдал тебе и никогда не требовал...

Но он не продолжил.

Он не смог продолжить, потому что Себастиан шагнул вперёд и припал к его губам.

И, Боже... Тэд ждал этого поцелуя почти целый год.

Сначала лёгкое и почти робкое прикосновение, столь странное со стороны Себастиана, который обычно был уверенным и страстным с ним, вскоре стало более смелым и чувственным.

Бастиан прижал его к себе, и Тэд ответил единственно возможным способом.

Он оставил всякое сопротивление.

Его руки вцепились в плечи Себастиана, и его губы ответили на этот поцелуй, что становился всё более жарким и откровенным.

Танец их языков был раем для Тэда.

Раем, из которого он хотел бы сбежать, но не мог.

Раем, который становился прощанием.

Когда Себастиан услышал негромкий звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине, он поспешно отстранился, оставляя его в шоке и полнейшей растерянности.

Курт вошёл в дом хмурый и печальный и, когда увидел Тэда, удивлённо остановился.

– О, ты уже здесь, – сказал он.

– Да, он пришёл забрать вещи Блейна. Не мог бы ты сам отдать их ему, милый? Я устал и хочу немного прилечь, – поспешно сказал Себастиан, а затем развернулся и направился в спальню, не удостоив больше взглядом ни одного из них двоих.

Тэд повернулся к Курту и слегка натянуто улыбнулся.

Он казался не совсем в себе.

Возможно, они с Себастианом повздорили.

В последнее время его парень был чрезвычайно восприимчив даже к мелочам, и постоянно ввязывался в ссоры и дискуссии.

Когда он узнал о том, что случилось с его котом, например, он отправился в мясную лавку Лоренцо и чуть было не пустил в ход кулаки, не только против него, но и его жены.

– А Блейн… как он? – спросил Курт нарочито незаинтересованным тоном, направляясь к студии, чтобы принести гитару Блейна.

Только сейчас он осознал – Сантана права.

Он снова это делал.

Демонстрировал безразличие.

– Думаю, ты и сам прекрасно знаешь. Хреново, вот как, – ответил Тэд из гостиной, где остался его ждать.

Увидев чехол от гитары рядом с инструментом, который был прислонён столу, Курт решил кое-что сделать.

Это был чисто инстинктивный порыв, и на этот раз он решил ему последовать, не задавая себе лишних вопросов.

Курт торопливо достал лист бумаги и ручку и написал то, что в тот момент хотел, чтобы Блейн знал.

Затем он сложил записку и спрятал во внутренний карман чехла, куда затем убрал и гитару, после чего вернуться к Тэду.

Харвуд рассеянно касался губ кончиками пальцев со странной улыбкой.

Одной из тех улыбок, что появляются лишь вызванные приятными воспоминаниями или счастливыми мыслями.

Хаммел задался вопросом, какими были сейчас их отношения с Блейном.

Провёл ли Андерсон эти два дня у него и, главным образом, провёл ли он их с ним.

Как когда-то.

В конце концов, Себастиан не помнил Тэда, а Курт, похоже, дал отставку Блейну, даже не подозревая об этом.

И от определенных привычек непросто избавиться.

– Не мог бы ты сказать ему, что я сожалею, что он так поспешно ушёл отсюда? Он вовсе не обязан был этого делать. И я только надеюсь, что он не сбежал от… того, что ему больше не нравилось, вот... – сказал Курт, стараясь показать свой интерес к Блейну, не будучи при этом чересчур очевидным. Он всё ещё испытывал некоторую скованность в местах, где Бас мог его услышать.

– Нет, ничего подобного. Блейн, не из тех, кто убегает от ответственности или от своих сражений, Хаммел. Просто мне всё равно нужно было зайти сюда, чтобы попрощаться с Себастианом, и мы подумали, что заодно я смогу захватить его вещи. Они с Бастианом сейчас, похоже, на ножах. И потом, он не хочет видеть тебя, что, думаю, вполне справедливо, разве нет? – ответил Тэд, уважая желание Блейна не упоминать, о чём попросили его Бёрт и Бас. – Знаешь что, Хаммел? Ты победил. Снова. Себастиан весь твой, и на этот раз всерьёз. Знаю, что, возможно, мне следует извиниться за то, то происходило между нами в течение последних трёх лет, но я просто не в состоянии почувствовать вину за то, что любил его. Мне жаль. – Затем он протянул ему руку, немало удивляя Курта этим жестом: – Возможно, ты мне не поверишь, но я рад нашему знакомству, Курт. Не думаю, что смог бы оставить Себастиана в более любящих руках.

После первого момента изумления Курт быстро ответил на рукопожатие.

Он не знал, что думать о Тэде.

Чисто теоретически ему полагалось его ненавидеть, потому что он был любовником Себастиана долгих три года.

Но по этому поводу он чувствовал себя лишь уязвлённым в самолюбии.

Куда больше его беспокоил тот факт, что у него с Блейном была связь.

И это не имело смысла.

Или, может, смысл был, но он не хотел признаться даже самому себе, какой именно.

А вообще, нужно сказать, что во многих отношениях они были схожи и, возможно, в других обстоятельствах даже могли бы быть друзьями.

Какими и были в своё время, на самом деле.

Но Курт, естественно, не мог этого знать.

Тэд снова улыбнулся ему и, взяв сумку и гитару, направился к двери.

И тут Тэд ещё раз удивил его.

Уже перед самой дверью он отпустил на пол сумку и чехол Блейна и повернулся к Курту.

Он выглядел взволнованным, но в то же время решительным.

Курта это, в свою очередь, немного встревожило.

– Окей, вероятно, я совершаю самую жуткую ошибку в моей жизни, но я не могу уйти отсюда, не сказав тебе этого. Есть множество вещей, в которых я сомневаюсь. Но одно я знаю наверняка. Курт, ты должен вспомнить Блейна, – сказал он в заключение с нажимом.

– Разумеется, я буду его помнить, Тэд. Он помог мне, и был рядом в трудное для меня время, – «Это же Блейн, святые небеса! Я любил его. И люблю… Конечно, я буду помнить его».

– Нет, Курт, вспомни Блейна, – настойчиво повторил Тэд, пристально глядя на него.

Курт не понимал, что он хочет сказать.

Но убеждённость, которую он читал в его глазах, ясно говорила, что Тэд чертовски серьёзен и что, чем бы это ни было, он хотел донести до него нечто важное.

– Хорошо, я сделаю это, – сказал он.

– Ах да, пока не забыл, Блейн просил передать тебе это, – сказал Тэд, вытаскивая из кармана небольшой белый конверт, который вручил ему, а затем снова взял вещи Блейна и вышел за дверь. – А, можешь сказать Бастиану, что... Нет, ничего. Пока, Курт.

– Тэд, постой! – остановил его Курт. – Когда ваш вылет?

– Сегодня вечером. В девять. Но он не хочет видеть тебя, Курт. И, честно говоря, думаю, это ты ему должен. Ему нужно время, и ты должен его ему дать. Ты ведь понимаешь, правда?

Курт слабо кивнул, а затем, когда дверь за Тэдом закрылась, в одно мгновение потерял всякий контроль и буквально растерзал несчастный конверт, чтобы прочитать письмо Блейна.

«Дорогой Курт, мне жаль уезжать не попрощавшись. Тебе может показаться, будто так я отказываюсь от того, что было между нами в течение этих двух месяцев, а это совершенно не так, и я хочу, чтобы ты знал об этом.

Я должен уважать волю бывшего друга и, главное, должен позаботиться о себе самом.

Мы с тобой, прежде всего, друзья, правда? Возможно, мы никогда не сможем быть ничем большим, но я хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду рядом. Если тебе будет нужна помощь или просто друг, который выслушает, можешь на меня рассчитывать.

Я прошу только дать мне немного времени, Курт.

Потому что ты для меня был намного большим, чем просто друг.

Не думаю, что смогу найти подходящие слова, чтобы определить то, чем ты был для меня.

Не в этой жизни и не в этом мире.

Береги себя, Курт. Следуй за счастьем, всегда и несмотря ни на что и,

прежде всего, не позволяй больше никому решать за тебя.

Мужество, помнишь?

Надеюсь, что этот браслет будет всегда напоминать тебе не только о том, сколько его в твоём сердце, но и немного о том, кто его подарил.

С любовью, Блейн.»

Курт выронил лист, едва закончив читать, и его рука тут же сама потянулась к надписи «Сourage» на его браслете.

Он ощутил под пальцами тепло, словно она была живой.

И, возможно, так и было.

Каким-то странным и совершенно особенным образом, конечно.

Чем больше он к ней прикасался, тем яснее всплывало лицо Блейна в его сознании, и тем больше зрело в нём мужество сделать то, что он хотел сделать вот уже два дня.

Он даже не сознавал, что взял ключи и вышел из дома, пока не оказался перед своим внедорожником.

Но на тот момент уже ничто не смогло бы его остановить.

Не раньше, чем он поговорит с Блейном.

Блейн снова делал это.

Оставлял позади своё счастье.

Оставлял позади Курта.

Ветер в волосах казался отчаянным криком, чьё эхо терялось в его воспоминаниях.

Все радостные были связаны с Куртом.

Другие же... были все остальные.

Блейн мчался так быстро, как только мог.

Прочь от того, чего хотел больше всего, но не мог иметь.

Курт мчался так быстро, как только мог.

Он обещал не делать этого, но ему было недостаточно. Не могло быть достаточно той записки в качестве прощания для них.

Ему потребовался час, чтобы узнать, из какого аэропорта они отправятся.

И теперь нужно было добраться до выхода на посадку, прежде чем окажется слишком поздно.

Но ему не удалось.

Он успел лишь увидеть, как они исчезают в воротах.

Трент держал под руку своего платинового приятеля… Джеффа, кажется.

Но Блейн... его не было видно.

– Поверить не могу. Ты пришёл, – раздался голос позади него.

Голос Тэда.

Который смотрел на него, как если бы увидел привидение.

– Что… где Блейн? – спросил Курт взволнованно.

– Его нет здесь, Курт. Он решил вернулся в Чикаго на мотоцикле, – ответил Ник с сожалением в голосе.

– Да, и нам пора идти, Ник, иначе опоздаем на рейс. Курт, – окликнул его Тэд, подойдя ближе. – Прости за этот обман, но мне нужно было знать, сделаешь ли ты это… придёшь ли.

– Почему?

– Потому что теперь я знаю, что отдать тебе это, не так уж и неправильно, – сказал Тэд и, убедившись, что Ник уже отошёл достаточно далеко, протянул ему листок. – Домашний номер Блейна, его мобильный телефон, который, вероятно, у тебя уже есть, и ещё адрес его электронной почты. А, да, и номер его студии звукозаписи в Чикаго. Делай с ними что хочешь, Курт, но, когда решишь воспользоваться этим, постарайся сделать это... правильно, пожалуйста, – сказал он, а затем быстро догнал Ника и исчез вместе с ним в зоне предполетного досмотра.