Текст книги "SEGUI IL TUO CUORE (ЛП)"

Автор книги: Bay24

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 50 страниц)

– Окей, давай начнём с начала, – предложил Сэм, только тогда отпустив Андерсона. – Приятно познакомиться, я Сэм Эванс.

– Блейн Андерсон.

– Андерсон? Где я уже слышал это имя? – задумчиво проговорил Сэм, пожимая руку Блейна. Спустя мгновение его лицо нахмурилось. – Ну, конечно же… Тот случай, восемь лет назад. Ты был там с... – продолжил он было, но, обернувшись к Курту, тут же остановился.

Блейн взглянул украдкой на Хаммела, который смотрел на него озадачено.

– Нет, приятель, думаю, ты принял меня за кого-то другого.

Сэм уловил его взгляд на Курта и, кивнув, сказал:

– Да. Должно быть, так и есть. В конце концов, прошло уже восемь лет, правильно?

– Так что, могу я увидеть этого пупсика или нет? – спросил он потом, поспешно направляясь к Бриттани, сидевшей в кровати с маленьким свёртком в руках.

Девушка выглядела заметно уставшей, но и сияющей.

Роды были не слишком долгими.

Всего пять часов.

И всё прошло гладко, без каких-либо осложнений.

Сэм осторожно взял в руки этот маленький свёрток.

Джудит, как Бриттани и Сантана решили её назвать, была просто красавица.

С копной светлых волос на крошечной головке.

Когда на мгновение она открыла глаза, Сэму показалось, что они зелёные.

Сантана же настаивала на том, что их цвет голубой.

Следующие полчаса они провели, увлечённо ругаясь о том, кто из них прав.

Тэд в то утро не зашёл к Себастиану.

И на следующий день тоже.

Он устал от всей этой ситуации и, в отличие от Блейна, не видел оснований продолжать этот абсурдный спектакль, постановщиком которого был Себастиан.

Люди, вовлечённые во всё это, не были бесправными пешками.

Они заслуживали возможности выбирать.

И если уж быть честным до конца, он был уверен, что заслуживает возможности решить не оставаться единственной жертвой.

Возможно, это было эгоистично с его стороны, но честно.

Он должен был растрясти всю эту до смешного идиотскую ситуацию.

Если Блейна задерживало здесь только обещание, данное Бастиану, то, возможно, пришло время, чтобы кто-то избавил его от этого обязательства.

Он взял телефон и быстро набрал номер.

Пора было Хаммелу узнать кое о чём.

И Тэд был более чем уверен, что ему пора было познакомиться с Фейт.

Курт понятия не имел, что он делает.

Он всегда позволял инстинкту направлять себя, когда находился с Блейном.

Зов его души был настолько сильным, когда он видел его, улавливал его запах или звук голоса, что это невозможно было игнорировать.

Когда в больнице Андерсон подошёл к нему, чтобы сообщить, что возвращается домой, поскольку очень устал, и всё равно там никто в нём не нуждается, Курт сказал, что он тоже утомился и хочет вернуться домой.

Возможно, ему не следовало делать этого.

Если он решил порвать с ним, то оставаться наедине в пустом доме было не самой лучшей идеей.

Поездка в машине прошла, как ни странно, в тишине, и на этот раз вёл Курт.

Блейн откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Иногда Курт исподтишка поглядывал на него.

Ему нравилось наблюдать за ним, когда Блейн не знал, что на него смотрят.

Ему нравилось то, что он видел в такие моменты.

Ладно, чего уж там... ему всегда нравилось то, что он видел, когда смотрел на него.

По правде сказать, прежде чем сесть в машину, Курт собирался спросить Блейна, почему он рассказал о них Тэду.

Он собирался сказать, что ему это не понравилось.

Но затем, увидев его таким усталым и беспомощным, смягчился.

Слишком.

Приехав домой, он тут же бросился к миссис Бингли, чтобы забрать Брандо, в то время как Блейн вошел в квартиру, едва передвигая ногами.

А когда Курт вернулся, он увидел, что Андерсон уже разложил диван.

– Я приму душ, Курт, если ты не против, я совсем спёкся, – сказал он ему.

– Конечно, иди, – ответил тихо Курт, который знал, что уже принял решение, пока наблюдал за Блейном, устало двинувшимся в ванную.

Потому что Курт знал чего хочет.

Почти всегда.

Блейн был измотан.

Не только физически, но и эмоционально.

Он начинал верить, что слова Тэда были не только вполне осмысленными, но и справедливыми.

Пока он раздевался и залезал под горячие струи душа, в нём всё больше росло убеждение, что он совершил ошибку, решив остаться с Куртом.

И что ещё большей ошибкой было поддаться желанию, которое он к нему испытывал.

Жившей в нём необходимости, чтобы Курт его вспомнил.

Чтобы любил его… хотя бы ещё немного.

В тот момент он принимал решение, которое отторгал всем существом, но, которое, он знал, было также единственным действительно правильным для него.

Когда Блейн открыл глаза, он увидел перед собой Курта.

Обнаженного.

Глядящего на него с гневом и желанием.

Абсолютно потерянного.

Блейн знал, что тот делал.

Прекрасно знал.

Он понимал, что это не самое лучшее для него.

Но когда Курт вошёл в душ вместе с ним, он ему позволил.

Как сказала миссис Бингли, не ты решаешь, что делать ради любви.

Любовь сама выбирает за тебя.

Сантана снова стояла у смотрового окна детского отделения.

Ей всё не верилось, что это маленькое чудо – её.

Её и Бриттани.

Наблюдая, как она шевелила ножками во сне или вскидывала ручонки, будто пытаясь схватить что-то, Сантана, кажется, наконец, поняла, что значит быть по-настоящему счастливой.

– По-моему, она похожа на тебя, – раздался голос за её спиной, и когда она обернулась, увидела бабушку.

– Ты же знаешь, что это невозможно, abuela*. Но всё равно она моя. И я сделаю всё, чтобы защитить её.

И в этот момент она думала о том, что случилось с Куртом и Блейном.

Вообще-то, она размышляла об этом с тех пор, как Мерседес рассказала ей, кто такой на самом деле Блейн.

И она никогда не позволит никому причинить столько зла своей дочери.

Никогда.

– Эй, Мерседес, подожди! – оклик парня отвлёк её, когда она собиралась набрать номер своего доктора в Лайме.

Когда Сэм догнал её, девушка уже спрятала мобильник.

Едва закончив ругаться со своим бывшим мужем, который позвонил ей, кипя от злости, потому что она ещё не поговорила с доктором, Мерседес решила позвонить медику, намереваясь дать ему поспешный ответ, продиктованный гневом.

Впрочем, этим всегда заканчивались беседы с Маркусом.

Мерседес считала, что её дела его больше не касаются, тем не менее, он продолжал вмешиваться.

Ей было двадцать лет, когда она познакомилась с Маркусом, и его шарм, деньги и успех ослепили её.

Он был старше и опытнее, чем она.

Но, несмотря на все усилия стать лучше, стать женщиной, достойной его, она не сумела превратиться в то, чего он действительно хотел.

В рабыню.

Поначалу он унижал и бил только на словах.

Хлеща наотмашь жестокими фразами и злыми насмешками.

Затем он перешёл к пощёчинам, что жгли щёки днями.

Под конец он пустил в ход и кулаки.

Мерседес была уверена, что, со временем, он убил бы её.

Но, когда она узнала о раке, который всерьёз угрожал её жизни, женщина поняла, или, лучше сказать, вспомнила, чего стоит, и немедленно его оставила.

И теперь она не собиралась позволить ненависти к Маркусу разрушить ей жизнь.

Что она чуть было не сделала перед тем, как Сэм позвал её, помешав сделать тот телефонный звонок.

– Ты не против пойти выпить со мной кофе где-нибудь? – спросил Сэм, как только поравнялся с ней. – Поболтаем о старых добрых временах и расскажем друг другу о том, что мы сделали, что скажешь?

– Конечно, почему бы и нет? – согласилась Мерседес с искренней улыбкой.

Выходя из больницы, Мерседес подумала, что нет ничего дурного в том, чтобы отложить ещё немного неизбежный выбор, что ожидал её.

Это же был Сэм, в конце концов!

Первый парень, с которым она занималась сексом, первый, кто действительно поверил в неё.

Её первая настоящая любовь.

И, как научил её Блейн, всё остальное могло подождать.

Тем утром у Люси Бингли произошла стычка с тремя местными малолетними хулиганами.

Они как раз увлечённо прокалывали шины автомобиля Теда, милого паренька гея, который жил над галантерейным магазином Авы и всегда угощал Люси мороженным.

Прежде чем спугнуть и прогнать их криком, она сняла маленькое видео с помощью одной из этих адских хреновин, которые были теперь в моде.

Мобильные телефоны нового поколения, которые делают всё.

Даже кофе.

Это был подарок ее внучки Мэнди и, вопреки собственным опасениям, она довольно быстро разобралась, как там всё работает... ну, или почти....

У неё оставались ещё серьезные затруднения с тем, чтобы звонить с этой штуки, но всё остальное функционировало чудесно.

Это видео пригодится Теду, чтобы узнать, с кого требовать возмещения за ущерб.

Сыновья Лоренцо были достаточно большими, чтобы попасть в исправительную колонию за подобные выходки; и чем больше у неё на руках было доказательств их виновности, тем хуже становилось их положение.

Люси не забыла, что обещала заставить их заплатить за то, что эти подонки сделали с Брандо.

Она просто ожидала подходящего момента для нанесения решающего удара.

А тем временем, натравливать на Лоренцо соседей с требованиями возмещения ущерба, нанесённого его отпрысками, с доказательствами, предоставленными Люси, на руках, было даже весело.

Видимо, десять лет пристального наблюдения за приключениями Джессики Флетчер дали свои плоды.

Возвращаясь домой, на лестничной площадке миссис Бингли обнаружила Мадлен Смайт.

Та стучала в дверь Курта и, когда Люси сказала, что они отправились в больницу, потому что их подруга рожает, миссис Смайт удивила её, обронив невольно «Может, это и к лучшему».

– Знаешь, Мадлен, я ещё помню тебя девочкой, когда ты приезжала сюда погостить у твоей бабушки. Бегала как заводная туда-сюда по коридору с этими твоими взъерошенными косичками. И смеялась куда больше, чем сейчас. Но уже тогда ты была на удивление нахальной и противной. Клянусь, в жизни не встречала девочки более гад... эмм… невыносимой, чем ты, Мадлен, – сказала ей миссис Бингли в одном из своих многочисленных порывов безудержной искренности. – Тебе бы следовало вынуть уже эту швабру из жо... эмм, заднего прохода, девочка моя. Этот парень – хороший человек. Твоему сыну не могло повезти больше, это я тебе гарантирую.

– Если делаешь правильный выбор, но всё равно всё кончается плохо… значит, и правильный выбор может оказаться неверным, Вам так не кажется, миссис Бингли? – спросила её Мадлен.

– Я не поняла, о чём ты. Но могу сказать, что это не вина Курта, если твой сын сейчас в коме, и я надеюсь, что ты не это имела в виду. Очень на это надеюсь.

– О, нет. Мой сын такой же, как я. Это мне хорошо известно. Упрямый. Эгоистичный. Временами думает только о себе. Но здесь дело сложнее, и из них двоих, у Хаммела куда больше тайн, похоже. А сейчас мне пора идти. Всегда приятно поговорить с вами, Люси, – проговорила задумчиво Мадлен, прежде чем развернуться и быстро уйти прочь.

– Хотела бы я сказать то же самое, – только и нашлась сказать в ответ Люси, у которой эта странная встреча оставила неприятный осадок.

Когда тем вечером Курт зашёл забрать Брандо, он выглядел каким-то рассеянным и немного задумчивым, и она решила, что не стоит сообщать ему сейчас о визите той женщины.

Во всей этой истории, безусловно, что-то не сходилось.

Но, уж точно не Люси следовало распутывать этот клубок.

Мадлен находилась в аэропорту и ждала своего рейса, который, естественно, задерживался.

Досье, что она нервно вертела в руках оказалось даже более содержательным, чем она рассчитывала.

Но в том, что было там написано, не оказалось ничего полезного, ни, тем более, приятного.

В течение многих лет она не могла найти никакой интересной информации о Курте.

Как сказала однажды Мэри, её помощник, этот Хаммел вёл жизнь более монотонную, чем затворник в монастыре.

Потом частный детектив, которого она наняла, связал имя Андерсона с документами из архива на Курта.

И вот тогда открылось много интересного.

Если так можно определить тот ужас, который предстал перед ней.

Много раз она обвиняла Блейна в том, что случилось, считая его чудовищем, не заслуживавшим дружбы её сына.

Теперь же выяснялось, что он не только не был виновен ни в чём, но что вообще вся ситуация была гораздо сложнее, чем казалось восемь лет назад.

И что она промахнулась по-крупному.

И сейчас она терялась, не зная, как использовать полученную информацию.

Слишком многое менялось в свете этих новостей.

Она могла ожидать чего угодно, но не этого.

Как ей следовало поступить? Её сын знал обо всём? Должен был знать.

Но Хаммел… он знал?

Когда металлический голос объявил её рейс, Мадлен взяла досье и сунула его в сумку.

Она подумает обо всём позже, по возвращении из деловой поездки.

Одно можно было сказать с уверенностью: ей о многом придётся поговорить.

Оставалось только решить, с кем именно – с Куртом или с Блейном.

Курт уронил голову на плечо Блейна, опьянённый его запахом, а вода вокруг них продолжала течь.

Когда тот притянул его ближе, надавив одной рукой на обнажённую спину, а другую сжимая вокруг талии, он обнял его за плечи.

Он отправился за Блейном в душ, не говоря ни слова.

Разделся и вошёл.

Блейн был потрясён, увидев его. Но не стал задавать вопросов.

Ничего не произошло.

Они просто смотрели друг на друга молча некоторое время.

Довольно долго, хотя ни один из них не мог бы сказать, сколько в точности.

Потом они начали целоваться.

Как накануне вечером.

И когда поцелуй стал слишком жарким, они оторвались друг от друга, и Курт уронил голову на плечо Блейна.

Струи падали на спину Курта, и он спрашивал себя, как можно испытывать одновременно такое тепло и такой холод.

Блейн поцеловал его в кончик носа, очень осторожно и с нежностью – пожалуй, слишком романтично, – подумал Курт, чьи руки, словно по собственной воле, принялись ласкать мягкие кудри, завитки которых от воды становились ещё более очевидными.

Ощущение от этих лёгких прикосновений заставило Блейна вздрогнуть.

– Курт, что… это? Что мы делаем? – прошептал он с оттенком тревоги в голосе.

Курт закрыл глаза.

Он ожидал этого вопроса.

И противоречивые ощущения от тепла дыхания Блейна, что ласкало его лицо, и холода воды, что била по спине, вовсе не помогали держать себя в руках, чтобы не сказать правду.

Он чувствовал себя расслабленным и спокойным, впервые за несколько месяцев.

– Я не знаю! Я... можем мы быть только друзьями, которые…

– … иногда занимаются сексом? Это то, чего ты хочешь, Курт? Друга с привилегиями?

Нет.

Курт от Блейна хотел гораздо большего.

Он хотел узнать его, хотел прижимать его к себе, ласкать его, чувствовать.

Хотел, чтобы он остался.

И он испытывал к нему плотское желание, да. Постоянно.

Но больше всего хотел, чтобы он был рядом.

Как сейчас и даже ближе.

Но этого он не сказал, потому что не мог.

А, может быть, и не хотел.

Однако, как сказал Тэд, Блейн заслуживал больше этого, Курт был уверен.

Только, он не мог быть тем, кто даст ему это большее.

Всё, что он мог сделать, это быть честным и оставить ему выбор.

И затем принять любой ответ, какой бы он решил дать ему.

– Да. Я хочу этого, – произнёс он с уверенностью, которой не испытывал ни в малейшей мере в тот момент. – Я доверяю тебе, Блейн. Не знаю почему, в сущности, я тебя не знаю, но это так. Ты можешь?.. Я хочу сказать, можешь это быть ты… без обязательств... Я люблю Бастиана, и это не может измениться, но я действительно хотел бы… – он не закончил фразы, но это и не нужно было, потому что Блейн понял.

Снова, даже без слов.

Блейн печально улыбнулся и прижал Курта чуть ближе.

Это было его «да», и Курт понял.

Блейн знал, что ввязывается в неприятности библейских масштабов, в нечто, что утащит его на ещё большую глубину.

Он сознавал это.

Но это был его Курт.

И если этого он хотел, если это было ему нужно, то он получит это от Блейна.

– Хорошо, Курт, – сказал он просто.

«Отведи мне эту убогую роль, если от этого тебе будет лучше, если это сделает тебя счастливым, в конце концов, я должен тебе это», – подумал он.

И всё же, какая-то часть его души ещё надеялась.

И как всегда поступают те, кто любит по-настоящему, он решил игнорировать остальное и слушать только эту её часть.

Хотя...

Он был уверен, что шум, который он услышал, был звуком ещё одного кусочка его сердца, только что разбившегося вдребезги.

Но пусть он даже знал, что пожалеет со временем, в этот момент он шёл на это.

abuela – бабуля (исп.)

====== Глава 10. Любовь и то, на что люди готовы ради неё. ======

Прошло уже два часа.

Два часа, и он всё ещё его трахал.

Теперь на кровати.

Третий раз за вечер.

Они уже сделали это на диване, пока Брандо наблюдал за ними абсолютно шокировано, учитывая, что это стало его любимым местом за время болезни и, особенно, потому что кот испытывал некоторую ревность по отношению к Блейну.

А затем это произошло в душе.

И каждый раз Курт овладевал им.

Не то чтобы Блейн жаловался.

Когда они вышли из того бара, Курт был до странности тих и оставался таким, пока они не вернулись домой.

Тогда он буквально набросился на него.

Знаки внимания, которые тот смазливенький парнишка оказывал Блейну, с первой минуты, как они только вошли в бар, должно быть, пришлись сильно не по вкусу Курту.

Знаки внимания, которые Андерсон благополучно игнорировал, пока не заметил, насколько они выводили из себя Хаммела.

Тогда он принялся активно потакать этим заигрываниям, возможно, даже малость переборщил.

Ревность.

Он обожал видеть её в глазах Курта.

Или, по крайней мере, Блейн надеялся, что именно она диктовала поведение Хаммела.

В конце концов, Блейну не было за что особо зацепиться, кроме, разве что, слабой надежды.

Друзья с привилегиями – понятие довольно странное.

Никогда не знаешь, как нужно поступать, и что допустимо, а что нет.

Обычно, всё дозволено в пределах постели.

Но вне спальни… что можно делать?

Эти мысли терзали бедного Блейна.

Он хотел бы всего Курта.

Его время, его душу, его сердце.

Помимо тела, он хотел всё это.

Но что, в действительности, доставалось ему, помимо тела?

В дни, которые последовали за заключением их своеобразного соглашения, они отдавались плотским утехам, ни в чём себе не отказывая.

И Блейн мог овладеть им, как и где хотел.

Курт так умел свести его с ума даже после всех этих лет, что Андерсон не ограничивал себя ни в выборе «как», ни «где».

И всё же...

Блейн никогда не знал, насколько далеко мог зайти, насколько ему позволено было стать романтичным в их интимные моменты.

Желание сделать это было сильным.

Взять в свои руки Курта, когда они вместе достигали пика наслаждения, коснуться почти невесомой лаской его бледных щёк.

Ему было бы довольно возможности говорить «Я люблю тебя!», что пыталось сорваться с его губ всякий раз, когда они были близки.

Были вечера, когда ему достаточно было бы просто прижимать его к себе, пока, сидя на диване, они смотрели вместе фильм.

Но всё чего просил Курт, был другой физический контакт – кожа к коже, и секс без тормозов.

Поэтому он раздевался и позволял чувствам направлять его.

Безропотно отдавая всю власть в руки Курта.

И продолжал повторять про себя, что это был секс, просто секс, и для него тоже. И что ему следовало считать себя счастливчиком, потому что у него есть хотя бы это.

Только вот… для него это никогда не было только сексом.

И проблема, в сущности, состояла именно в этом.

Потому что для Курта, в отличие от него, это действительно было так.

Выйдя из душа тем вечером, он ещё раз уточнил, что был честен, говоря, что желает Блейна, да, но что хочет чистого секса.

И в тот раз он тоже взял Блейна и сделал это безо всякой деликатности или нежности.

Вероятно, он хотел пометить территорию после встречи с Тэдом.

И поэтому был груб и властен, что изумило Блейна.

И мгновенно снесло ему крышу.

Курт, казалось, желал его постоянно.

Но никогда не просил ничего большего, чем его тело.

Часто утром Блейн просыпался с губами Хаммела вокруг его члена.

Не осталось в этом доме стены или предмета мебели, которые не видели вблизи голое тело хотя бы одного из них.

Неделя прошла с того решения.

И это была невероятно… физическая неделя.

Блейн достигал рая каждый раз, когда мог касаться тела Курта, и неизменно обрушивался в ад, когда тот оставлял его, не давая взамен ни частички своего сердца или души.

И над всем этим вечно присутствовал страх, что воспоминания вернутся.

И не те прекрасные, ради возвращения которых Блейн готов был на что угодно.

Нет.

Ужасные. Те, от которых Курт решил бежать, забыв о том, что произошло, и о людях, с которыми познакомился в тот период времени.

Те, которые не мешали ему знать всё о Мерседес, Сантане и Бриттани, но не позволяли вспомнить, что он уже знал Тэда, Блейна, Джеффа, Трента и остальных.

Те, которые не давали вспомнить, что он уже был знаком и с Себастианом ещё до их последнего года учёбы в старшей школе.

Себастиана, который нарушил договор и снова представился ему и начал ухаживать, рискуя всем.

Предавая Блейна.

И сейчас… вот они снова вместе, в постели, и ни миллиметра между их обнажёнными телами.

Курт двигался медленно, но с силой, и Блейн бесконтрольно мотал головой по подушке из стороны в сторону в ритме его толчков, потому что это был чистый экстаз каждый раз, когда он находился в нём или чувствовал внутри себя Курта...

Потом наступит ад, но сейчас, пока Блейн просил «Ещё, Курт, больше… дай мне почувствовать тебя больше…», существовал только запах секса, Курта и звуки их тел, сливающихся в необузданном танце безудержной страсти.

Курт, со своей стороны, не понимал, что с ним происходит.

Он хотел Блейна, и с этим Хаммел уже смирился.

Но даже с Себастианом он никогда не был настолько раскован или полон желания, граничащего с похотью.

Крайне редко он бывал с ним сверху и редко брал на себя инициативу, или действовал столь решительно, будто его внутренние тормоза отказали раз и навсегда.

Отсосать Себастиану, в то время как тот разговаривает по телефону? Он бы в жизни такого не сделал.

С Блейном же это случилось, когда Андерсон беседовал с Тэдом.

Курт ещё не понял, какие именно отношения были в действительности между этими двумя.

Блейн сказал, что они хорошие друзья.

Тэд подтвердил это, сделав, однако, довольно отчётливое ударение на словах «Я его близкий друг».

А потом, на прямой вопрос Хаммела, Блейн, нисколько не смутившись, сказал ему, что да, случалось, и они иногда спали вместе, глядя на него со странным выжидающим выражением, что Курта немало встревожило.

Может быть, поэтому Курт вдвойне наслаждался, видя, что Блейн не отстранялся от откровенных знаков внимания, даже перед Тэдом.

Было в этом что-то, что, странным образом, позволяло ему почувствовать собственную власть.

Не то чтобы он ревновал к Харвуду. Нет.

Или, может быть, да. Но это же было нормально, разве не так? Учитывая, с какой неприязнью обращался с ним Тэд.

По сути, возможно, ему следовало признать, что он хотел Блейна, как никогда не хотел Себстиана.

– Ты хочешь сказать, что любишь его больше, чем любил Себастиана? – спросила почему-то взволнованным голосом Мерседес, когда однажды у них зашла об этом речь.

Курт рассказал ей всё, как делал это с незапамятных времён.

И признался в том, какого рода новые отношения были теперь у него с Блейном, уверенный, что подруга не станет судить его и, в любом случае, не постесняется сказать, если, по её мнению, он допускает ошибку.

Однако, как ни странно, она, казалось, только обрадовалась такому обороту.

– Я не говорил этого. Я сказал, что, похоже, я испытываю к нему желание больше, чем когда-либо испытывал к Себастиану, – уточнил Курт с примесью раздражения в голосе.

– Ты правда думаешь, что есть разница, Курт?

Курт этого не знал.

Но хотел надеяться, что да, была разница.

Потому что, в конце концов, у него был Себастиан, так? Или, точнее, он ведь любил Бастиана, нет?

Курт даже не представлял, что был таким ревнивым, пока это не заметила ему Мерседес.

Да, он подарил Андерсону боксёрскую грушу, сказав, что можно закрепить её на потолке в студии Себа, учитывая, что сейчас никто этой комнатой не пользуется.

Но себе он сказал, что сделал это только потому, что хотел, чтобы Блейн чувствовал себя как можно больше дома в квартире, за которую платил.

А вовсе не потому, что в порыве пост-сексуальной искренности, тот признался однажды, что у него только два способа выпустить пар: секс с незнакомцами и бокс.

И потом, он мог говорить с Блейном о Себастиане, как ни в чём не бывало.

И это помогало ему чувствовать себя менее виноватым за то, чем они занимались в этих стенах.

И один раз в кафе, где часто завтракали.

И ещё, в машине Курта, едва выйдя из кино.

И в другой раз – почти – в тупичке позади ресторана, где работал Курт.

Почти, потому что вышел Кевин, чтобы позвать Курта по окончании паузы, прежде чем стало слишком поздно.

Ну, ясно, короче...

Оба упорно не желали говорить о нём, будто он представлял часть прошлого, и, тем не менее, вели они себя уже, как если бы это было именно так.

– Почему Себастиан подарил тебе кота? Он всегда их терпеть не мог! – спросил Блейн однажды вечером, взяв на руки Брандо.

Этот кот, даже в таком плачевном состоянии нисколько не утратил аппетита, и, едва оказавшись на коленях, тут же потянулся, чтобы сцапать кусочек пиццы, который был у него в руке.

– Именно поэтому, – ответил, лаская хвостатого обжору, Курт. – Он считал, что, даря мне нечто, что ему самому не нравилось, но что готов был терпеть, лишь бы порадовать меня, он доказывал мне свою любовь.

– Да, это было так похоже на Бастиана, – пробормотал Блейн, не замечая, что применил глагол в прошедшем времени.

Как, впрочем, и Курт, который некоторое время назад непременно уловил бы это и немедленно поставил бы ему на вид.

На самом деле, они использовали свои воспоминания о Себастиане, чтобы быть ещё ближе, и даже не отдавали себе в этом отчёта.

Но Курту было необходимо, чтобы имя Себастиана упоминалось и чтобы, таким образом, он постоянно присутствовал между ними.

Это было как бы напоминанием для Блейна.

Или, по крайней мере, так это воспринимал Андерсон, даже и не пытавшийся избежать этого тяжкого испытания.

В действительности, это было, да, напоминанием, к которому Курт прибегал часто, это правда… но только для него самого.

Бёрт Хаммел очень устал.

Трёхчасовой перелёт из Лаймы был лишь последним ударом, вообще-то он уже целую неделю чувствовал себя не очень хорошо.

Грипп, наверное.

Однако, когда Кэрол объявила, что у неё неожиданно появилась возможность взять две недели отпуска, ему показалось, что было бы здорово организоваться и сделать сюрприз Финну и Курту, которые в последнее время, из-за занятости Рэйчел и аварии Себастиана не могли выбраться из Нью-Йорка, чтобы погостить дома.

И потом, он хотел увидеть дочку Сантаны и Бриттани, для которой он уже согласился стать крёстным отцом.

Кроме того, скоро был день рождения Курта, и Бёрт хотел провести его с сыном в этом году.

Сейчас Кэрол отправилась к Финну, и они планировали собраться все вместе вечером, чтобы поужинать в каком-нибудь заведении неподалёку.

Заплатив за проезд, Бёрт вышел из такси, которое остановилось перед домом Курта.

Он привычно подумал, что никогда не смог бы привыкнуть к такому городу.

Но его сын был счастлив здесь.

Хотя, в последнее время он был немного потерян, словно сбился с пути.

Об этом и многом другом Бёрт хотел бы поговорить с сыном, если бы только всё не осложнялось тем, что произошло с Себастианом.

Дело в том, что Бёрт знал своего сына и знал поэтому, что ни одно из решений, принятых им за последнее время, не было действительно продиктовано его сердцем.

Но он также знал, что, даже если у них всегда были открытые и честные отношения, в тот момент он не мог явиться перед сыном и сказать ему, что он всё делает неправильно.

Потому что он прекрасно понимал, по какой причине, тот поставил свою жизнь на паузу.

И пусть он не одобрял этих жертв, тем не менее, понимал, даже не считая их достаточными, причины, которые привели его сына к такому выбору.

Подойдя к двери, он остановился на мгновение, чтобы отдышаться.

Лифт всё ещё был сломан, а его сердце не выдерживало определенных усилий.

Наконец, он глубоко вздохнул и позвонил.

И его сердце снова пустилось в пляс, когда дверь открылась, и он увидел парня, который стоял за ней.

По правде говоря, Бёрт чуть не схлопотал ещё один сердечный приступ, потому что перед ним был не просто какой-то там парень.

Нет, там был Блейн Андерсон.

Тот, кто принес в жертву многое в своей жизни, чтобы спасти жизнь его сына.

– Папа! Какой приятный сюрприз! – воскликнул Курт, бросаясь в объятия отца, который с радостью ответил на это объятие, пока Блейн, всё ещё стоя у распахнутой двери, оторопело наблюдал за ними с открытым ртом.

Он учёл всё, все возможности.

Друзья, знакомые, даже просто любопытные, которые могли бы, против всяких ожиданий, узнать как его, так и Курта, и связать их с фактами восьмилетней давности.

Но он ни в малейшей мере не подумал о вероятности, что в Нью-Йорке мог появиться единственный человек, помимо Мерседес, который действительно знал, кто он такой и кем он был, в свою очередь, для Курта.

– Это... – начал Курт, отпустив отца и указывая взглядом на Блейна.

– Блейн Андерсон, я знаю, – закончил за него Бёрт, удивляя сына и заставляя слегка запаниковать Блейна.

– Откуда ты можешь это знать?

Взгляд Бёрта быстро метнулся от одного к другому.

– Он сам мне и сказал, когда открыл дверь и представился, – сказал он, наконец.

Стало быть, Бёрт понял, как обстояли дела, и Блейн моментально расслабился.

Насколько он мог оставаться расслабленным в то время как отец с сыном, сидя в гостиной, оживлённо болтали о том о сём.

Так продолжалось, по меньшей мере, минут тридцать.

Блейн время от времени пытался оставить их под предлогами типа: «Кофе сам не сварится», но Бёрт не позволял ему покинуть комнату, он задерживал его новыми вопросами, и вскоре парень понял, что мужчина просто ждёт подходящего момента, чтобы устроить ему допрос с пристрастием.

И как только Курт удалился к себе переодеться для ужина, Бёрт буквально налетел на Блейна.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь из-за дел, которые касаются Себастиана, мистер Хаммел. Ничего, о чём Курту следовало бы беспокоиться, – произнёс Блейн с несколько преувеличенной медлительностью.

Он был всё ещё взволнован из-за того, что оказался перед этим человеком, который принял его когда-то в своём доме как второго сына, и однажды ночью позволил остаться спать в гостевой комнате после особо серьёзной ссоры с отцом.

– Ты знаешь Себастиана, сынок? – спросил мужчина слегка озадаченно.

– Очень давно, на самом деле.

– Это для меня новость. А Курт… он...

Блейн прервал его сразу, зная, что мужчина имел в виду.

Впрочем, это ведь было именно то, о чём они говорили в тот вечер, когда Блейн решил окончательно исчезнуть из жизни Курта.

– Нет. Он ничего не помнит, иначе меня бы здесь не было.