Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 59 страниц)
От всех этих мыслей голову будто бы стягивало железным обручем, и Елена чувствовала, как перед глазами начинают расплываться буквы из-за выступающих слез. Впервые оторвав взгляд от листа, она увидела перед собой Энзо, подошедшего к ней.
– Все? – сглотнув, сухо спросил он, постаравшись не обращать внимание на то, что глаза у девушки были красными и влажными от слез.
Елена вздрогнула.
– Да, – выдохнула она, кивнув.
– Тогда идем, – Энзо махнул рукой вперед, и вместе они направились к выходу.
Справку Елена поспешила убрать подальше в сумочку. На несколько мгновений она оглянулась вокруг и словила на себе завистливые взгляды нескольких пациенток женской консультации, стоявших в коридоре пристально наблюдавших за ними с Энзо. Такая реакция была, в общем-то, предсказуема: черное элегантное пальто, сидевшее на ней как влитое, сумочка из последней коллекции Michael Kors, изящный золотой браслет, красовавшийся на тонком запястье – все во внешнем облике этой девушки говорило о ее состоятельности: во времена, когда у них со Стефаном были нормальные отношения, он позволял жене покупать абсолютно все, что ей приглянется. Картину отлично дополнял Энзо в строгом черном классическом костюме и гарнитурой hands-free в ухе, выглядевший представительно и как-то…надежно, что ли. Так что наверняка в сознании как минимум у пары женщин, задержавших свой взгляд на этой паре и, вероятно, принявших Сент-Джона за супруга Елены, промелькнула в голове мысль наподобие: «Как же ей повезло с мужем». И только взглянув в ее уставшие, красные от слез глаза, можно было понять, какой диссонанс возникает между ее внешним видом и тем, что творится у нее в душе.
Елена всеми силами пыталась сдержать слезы, делая медленные глубокие вдохи, но в глазах все равно щипало, а дыхание перехватывало.
– Стефан уже вернулся с работы? – стараясь скрыть дрожь в голосе, робко спросила она, пока они с охранником преодолевали один больничный коридор за другим в поисках лифта.
Энзо беззвучно кивнул. Елена почувствовала, как внутри все сжалось, поняв, что в ближайшее время будет вынуждена рассказать мужу обо всем. Она больно кусала губы, не зная, куда себя деть, хотела замедлить шаг, чтобы, насколько это возможно, отсрочить этот момент, но Энзо, казалось, наоборот, куда-то торопился и шел так быстро, что девушка еле за ним поспевала.
Оказавшись в машине, Елена, подперев голову рукой и приложив ладонь ко лбу, отвернулась к окну, чтобы Сент-Джон не видел ее слез, которые все равно текли по щекам, несмотря на все ее попытки успокоиться. Рука непроизвольно дернулась к животу, но вспомнив, что рядом находится Энзо, пусть и увлеченный дорогой, Елена осеклась и положила ее на колени. Девушка смотрела в окно автомобиля и не отрывала взгляд от проносившихся мимо заснеженных деревьев и крыш частных домов, напоминавших знакомые с детства сказки Андерсена. Елена никогда не любила зиму, ее колючие морозы и порой завывавшие по ночам метели, и даже Рождество, Новый год и катание на коньках, которые она так любила в детстве, не изменили ее отношение к этому времени года. Но она не могла не признать, что было в нем что-то завораживающее, величественное, хоть и как будто бы безразличное, ледяное – как сама Снежная Королева.
Между Еленой и Энзо царило напряженное молчание, и для нее это было уже привычным, но Сент-Джон вдруг прервал его, остановившись на одном из светофоров.
– Впервые вижу, чтобы из женской консультации выходили в таком состоянии, – на удивление спокойно, даже не посмотрев в сторону Елены, проговорил он.
Гилберт повернулась к нему и удивленно на него посмотрела, и в этот момент Энзо оторвал взгляд от дороги и на мгновение их взгляды встретились. Зачем он об этом говорил? Усмехался? Улыбки на лице не было. Неужели ему не все равно?..
– А ты там так часто бываешь? – усмехнулась девушка.
Энзо нахмурился.
– Кажется, я говорил не об этом.
Елена хмыкнула и нервно дернула плечами.
– В жизни все бывает, Энзо, – пробормотала она и снова отвернулась к окну, ясно дав итальянцу понять, что больше эту тему развивать не желает.
Сент-Джону все стало ясно, и оставшуюся дорогу до дома они провели в молчании.
Когда Елена оказалась буквально в паре шагов от порога дома, она почувствовала, как сильно начинает биться ее сердце и как мгновенно похолодели руки. В этот момент она поймала себя на мысли, что не хотела бы сейчас отпускать Энзо от себя, будто бы он мог ей чем-то помочь, если бы Стефан снова начал ее избивать – скорее, наоборот, он бы накинулся на нее, если бы начальник приказал ему это сделать. Но после истории с Тайлером в глубине души Елену все равно не покидало чувство, что с Энзо безопаснее. А может быть, ей просто нужно было ощущать, что она со Стефаном остается не одна.
Едва девушка переступила порог особняка вместе с охранником, они увидели Стефана. Елена вздрогнула. Сердце пропустило удар.
– Спасибо, Энзо, – сдержанно произнес Сальваторе. – Ты можешь быть свободен, – сказал он, прозрачно намекнув ему таким образом, что хотел бы остаться с женой один на один.
Итальянец кивнул и ушел.
Стефан стоял, положив руки в карманы брюк, и терпеливо ждал, пока Елена разденется, внимательно наблюдая за ней. Она ощущала на себе этот тяжелый, наполненный злобой взгляд пронзительных зеленых глаз, и по коже бегали мурашки.
– И… Что произошло? – наконец спросил Сальваторе, когда девушка сняла верхнюю одежду.
Его вопрос звучал на удивление спокойно, но так твердо и жестко, что становилось понятно, что ответа он требует немедленно – здесь и сейчас.
Елена провела ледяными ладонями по лицу и, опустив взгляд, прошла к ближайшему дивану в гостиной.
– Ты так и будешь молчать? – сквозь зубы процедил Стефан, теряя терпение. – От твоего здоровья зависит здоровье моей дочери, и…
Девушка не дала ему договорить.
– Для Никки это не опасно, – тихо сказала она пересохшими губами.
Сальваторе подошел к жене и, взяв ее за подбородок, посмотрел в ее полные слез глаза своими бездушными.
– Ты, наконец, скажешь, или мне придется применить силу, чтобы тебя разговорить?
Он убрал руку.
– Стефан, я жду ребенка.
Слова, произнесенные Еленой, в эту секунду словно бы пронзили его насквозь, подобно стреле. Стефан на несколько секунд замер, а затем поднял взгляд на Елену. Она сложила ладони, будто бы в молитве, и оперлась руками о колени.
– Что ты сейчас сказала?..
Фраза Стефана была произнесена так тихо, но с таким надрывом, что последнее слово он, можно сказать, не выговорил, а прохрипел.
Елена, не поднимая взгляд на мужа, достала из сумочки справку и молча протянула документ ему. Сальваторе взял лист и пробежался глазами по написанному, а затем посмотрел на девушку. Та впервые за полминуты подняла на него глаза. В это мгновение Стефану показалось, будто бы кровь в его жилах закипает. Кажется, только сейчас до него начал доходить истинный смысл сказанного ею и важное понимание того, как крепко они связаны.
Вот она, причина всего, что ему пришлось пережить и что превратило его в того, кто он есть сейчас, – наивная девчонка с большими карими глазами, которой ему так хотелось отомстить сполна и причинить боль, заглушив таким образом свою. Та, которую он ненавидел всем сердцем.
Мать двоих его детей.
Елена внимательно наблюдала за Стефаном. Ни один мускул не дрогнул у него на лице, лишь ходили желваки на скулах. Но за него все говорили его глаза: в них отчетливо читалось неверие и какой-то искренний испуг. Сальваторе снова взглянул на справку, сделал пару шагов вперед и сел на софу.
– Судьба, однако, забавная штука, – усмехнулся он, смотря куда-то вдаль. – У меня будет двое детей от той, от кого я хотел иметь их меньше всего…
В этот момент Елена почувствовала внутри какой-то неприятный укол.
«Это мои дети. Нет, Стефан, не твои. Я никогда тебе не отдам их».
– Что бы ты сейчас не выдумал, – произнесла она, вдруг с невероятной ненавистью посмотрев мужу в глаза, – я не позволю тебе убить его.
Кажется, впервые ее голос звучал так решительно и с такой непередаваемой злобой.
Сальваторе не отводил взгляд, и они смотрели друг другу в глаза на протяжении какого-то времени, словно бы обмениваясь своими чувствами. Наконец, Стефан встал с софы, отложив справку на журнальный столик.
– Скажи спасибо этому ребенку, – проговорил он, собравшись уходить. – До момента своего рождения он обезопасил тебя ото всего, что я хотел бы и мог бы с тобой сделать.
В этой фразе слилось воедино, кажется, несовместимое: когда Стефан говорит про ребенка, его голос становится тише, кажется, даже как-то теплее. Но проходит какое-то мгновение, одна секунда – он начинает говорить о жене, и в голосе звучит ядовитое презрение и нескрываемое отвращение.
Больше он не сказал ничего и вышел из гостиной, чувствуя, как слабеют мышцы.
Елена сделала глубокий вдох, и у нее из груди вырвался невольный стон. Она обхватила голову руками и заплакала от дикого страха, отчаяния и невероятного омерзения по отношению к Стефану, глотая соленые слезы и жадно хватая ртом воздух, чувствуя, как сбивается дыхание.
Стрелки часов перевернули за цифру одиннадцать. Дома стало тихо: Елена уложила Никки и быстро уснула сама – после пережитого эмоционального потрясения ей необходим был отдых. Охранников тоже не было слышно. Стефан сидел на кухне с открытой бутылкой крепкого французского коньяка и вертел в руках стакан, на дне которого плескались остатки напитка. Ему показалось, что на какое-то время он даже перестал слышать какие бы то ни было звуки вокруг: появилось ощущение, будто бы его погрузили с головой в воду, которая полностью изолировала его от окружающего мира, оставив наедине с собственными ощущениями. Он сам не понимал, как такое возможно, но так же сильно, как он ненавидел Елену, он любил их дочь, которая была ее частицей. И он ощущал, как внутри это чувство начинает зарождаться к их второму, еще не родившемуся ребенку. И Стефан держался за это чувство, словно бы боясь окончательно потерять в себе остатки того, что называют душой и человечностью.
Как бы он ни был ослеплен ненавистью к жене, он понимал одно: у него не получится совместить попытки дать своим детям лучшую жизнь и месть Елене хотя бы потому, что все они будут жить под одной крышей. Именно в этот вечер ему стало ясно, что облегчит его мучения: он должен отпустить ее, вычеркнуть из своей жизни, забыть навсегда. И сейчас, когда он увидел этот безумный огонь в глазах тихой и податливой Елены, когда она говорила ему, что не позволит ничего ему сделать с ребенком, то, как она любила своих детей, несмотря на то, что с ней сделал их отец, он понял, при каком условии сможет это сделать. Появившийся план показался ему даже лучше предыдущего, потому что он навсегда мог избавить Стефана от присутствия ненавистной Гилберт в его жизни, а главное – пропитать болью и исступленным чувством отчаяния от осознания собственной беспомощности всю ее оставшуюся жизнь. По губам Сальваторе скользнула улыбка, и даже сердце, до этого момента бившееся с невероятной скоростью, кажется, начало возвращаться в обычный ритм.
От своих мыслей Стефана отвлек Тайлер, вошедший на кухню.
– Хорошо, что пришел, – произнес Стефан, переведя взгляд со своего стакана на охранника. – Позови Энзо, мне нужно с вами поговорить.
Внутри у Локвуда все похолодело: зачем они понадобились Стефану в половину двенадцатого ночи? В сознании пронеслась мысль: а что, если Елена рассказала ему обо всем? Тайлеру стало не по себе, но Сальваторе выглядел и говорил вполне спокойно, и это давало надежду.
Охранник кивнул, молча вышел из кухни и уже через минуту вернулся туда вместе с Энзо.
– Что-то случилось? – спросил Тайлер.
– Можно и так сказать. С этого дня вы не трогаете Елену.
Тайлер и Энзо переглянулись, а затем перевели взгляд на босса.
– В смысле? – непонимающе пробормотал Локвуд.
– В прямом, – с раздражением сквозь зубы процедил Стефан. Вопрос Тайлера ему показался глупым. – Поднимете на нее руку – эту руку вам сломаю лично. Поняли?
В этот момент Энзо вспомнил какой-то старый фильм, который смотрел еще в детстве, где герой страдал настолько тяжелой формой раздвоения личности, что сам начал верить в существование своего второго «я», которого на самом деле не было. Сейчас сюжет этого фильма как-то сам собой в сознании спроецировался на ситуацию.
– Я так понял, мы можем быть свободны? Больше не понадобимся? – скептически поднял бровь Сент-Джон, на самом деле, конечно, не веря, что Стефан так легко их отпустит, а главное – изменит свое отношение к Елене.
В голове был только один вопрос: что за чертовщина происходит?
– Даже не думай, – усмехнулся Сальваторе и этим оправдал ожидания Энзо. – Сейчас вы должны будете даже тщательнее следить за ней, потому что, полагаю, ее желание сбежать станет лишь сильнее.
– Что произошло-то? Или это тайна? – терял терпение Тайлер.
– Елена беременна, – произнес Стефан, глядя куда-то вдаль, будто бы сквозь напарников. – На нее мне плевать, но если что-то случится с ребенком… – он перевел взгляд на охранников, и его изумрудные глаза в тусклом свете лампы блеснули каким-то зловещим огоньком. – Пеняйте сами на себя.
Стефан помолчал несколько секунд, и Тайлер и Энзо даже не смогли в полной мере осознать смысл его слов.
– Теперь можете идти.
Энзо сделал глубокий вдох и направился к выходу из кухни. Тайлер последовал за ним.
«Что не так с этим Сальваторе…» – мысленно бормотал себе под нос итальянец.
Сибил казалось, что ее трясет в какой-то лихорадке. Щеки пылали жаром, но ладони были холодные, сердце заходилось в бешеном ритме, а дышать было тяжело. Похоже, доводы подруг оказались вполне правдивы: Деймон – тот еще бабник. Еще одна девушка, попавшая в плен этих смеющихся сапфировых глаз. У Сибил тряслись руки, и она порой не попадала пальцами по нужной кнопке на клавиатуре ноутбука, принадлежавшего Деймону, а внутри не давал покоя вопрос: ты точно готова все увидеть?
Они с Деймоном встречались около восьми месяцев, из которых два – жили вместе. Съехаться, устав прятаться по съемным квартирам, как студенты, ему Сибил предложила сама, а Деймон просто не стал противиться. Его внешнее безразличие ко многому из того, что происходило вокруг него, Сибил списывала на особенности характера Сальваторе и, может быть, на его имидж Казановы, который он не хотел разрушать. Это оставляло в нем какую-то загадку, недосказанность – и этим он привлекал еще больше. Сибил влюбилась в этого голубоглазого обольстителя, кажется, с первого его прикосновения, с первого хриплого «привет», которое он прошептал ей на ухо. Она знала, что любит он, и могла дать ему это все: внутреннюю свободу, раскрепощенность, адреналин. Она всегда была такой: отчаянной, взрывной, раскованной, может быть, даже в какой-то степени вульгарной. Мужчин привлекало это на первых порах, но мало кому этого может быть достаточно. Сибил очень глубоко заблуждалась в своей уверенности, что ей удастся удержать Деймона около себя, так и не сумев раскрыть его истинную сущность. Подруги, по сути, указывали ей лишь на вершину айсберга, когда рассказывали, в каком клубе и с кем в очередной раз видели Сальваторе. Сибил не была глупой и в глубине души и так это понимала. Да и запах женского парфюма, исходивший от его рубашки, вряд ли можно было растолковать как-то двояко. Но причина крылась гораздо глубже, чем обычное желание «нагуляться» и взять от жизни все. И, наверное, узнай ее Сибил с самого начала, она вряд ли бы связалась с Деймоном.
Сначала Сибил даже сама не понимала, верит ли она тому, что о Деймоне говорили в его окружении. Но ее желание все решило за нее: получив в распоряжение его ноутбук, чтобы поработать, и случайно увидев на рабочем столе папку с фотографиями с типичным названием, вероятно, предложенным Microsoft, – «Избранное», она не смогла сдержаться и убедить себя в том, что она верит мужчине, который был сейчас рядом с ней.
Сибил с шумом выдохнула и нажала кнопкой мыши на заветный ярлык. По мере того, как она смотрела эти фото, она чувствовала, как внутри все замирает. На всех фотографиях был запечатлен Деймон с какой-то девушкой, иногда вместе с ними были еще друзья. Знаменитая площадь Испании в Каталонии, дождливое утро и Биг Бен, дикий пляж, судя по окрестностям, где-то неподалеку от Нью-Йорка, ночной клуб и абсолютно пьяные глаза… С каждой новой фотографией в грудь будто бы кто-то сильно ударял: начинало ныть сердце. Были и поцелуи, и объятья, но не было ни одного эротического фото – а ведь где-то в глубине души именно это ожидала увидеть Сибил в первую очередь, зная характер Деймона. Но сейчас у нее в сознании промелькнула странная мысль: лучше бы здесь были они… Потому что на каждой фотографии с этой таинственной девушкой Деймон улыбался так искренне и так тепло, смотрел на нее с таким благоговением, что невольно вспоминались истории мужчин, которые влюблялись в Клеопатру, которая для них была солнцем, божеством.
У Сибил и Деймона не было ни одного фотоснимка, где бы он улыбался.
Было больно.
«Кто она?» – раз за разом звучал в голове недоуменный вопрос. И вместе с тупой ноющей болью в сердце проникала ядовитая обида и другой ожидаемый вопрос: «чем я хуже нее?» Сибил поймала себя на мысли, что они с этой незнакомкой даже чем-то похожи внешне: они обе были брюнетками со смуглой кожей и карими глазами, разве что черты лица у девушки с фото были более европеоидные.
Сибил словно бы на эти несколько минут вырвали из этого мира. Она не отрываясь и не моргая смотрела на фотографии, приоткрыв рот, и не могла произнести ни слова.
– Что, интересные фото? – вдруг услышала она над своим ухом громкий насмешливый голос и вздрогнула, обернувшись. Сзади, прислонившись плечом к дверному проему и скрестив руки на груди, со своей фирменной ухмылкой на губах, стоял Деймон и внимательно смотрел на нее.
Сибил, хоть и испугалась поначалу, но оправдываться вовсе не собиралась: наоборот, она ждала объяснений от Деймона.
Сальваторе прошел в глубь комнаты, и в каждом его движении была заметна какая-то удовлетворенность, будто бы он ждал, когда его девушка увидит все сама.
– Кто это? – изумленно произнесла Сибил, кивнув в сторону открытого ноутбука.
Деймон посмотрел в ее растерянные глаза и улыбнулся.
– А это, Сибил, та, которой ты никогда не станешь, как бы ты ни вертела передо мной своей задницей и с каким бы вырезом платья ни надевала.
– Что ты несешь? – пробормотала девушка. – Сальваторе, ты… Черт возьми, какой же ты мудак! – воскликнула она, отложив ноутбук и вскочив с дивана. – Какого черта ты это делаешь? Мы встречаемся с тобой всего восемь месяцев, ты уже за первой встречной юбкой погнался?!
– Мы с тобой не встречаемся, – с каким-то отвращением в голосе перебил ее брюнет. – Просто ты живешь в моем доме, а я тебя периодически трахаю.
Сибил смотрела на него широко распахнутыми глазами и не верила своим ушам.
– Да я смотрю, не меня одну, – пробормотала она. – Деймон, ты больной? – с ненавистью прорычала она. – То есть, эти восемь месяцев мы с тобой «просто периодически трахались»?!
– Что, так страшно быть подвинутой? – с нескрываемым сарказмом спросил Деймон. – Можешь не тратить свои драгоценные нервные клетки. Твоей «соперницы», которой ты, я готов поспорить, мысленно уже все волосы повыдирала, не стало в ноябре 2009.
Сибил вздрогнула. Ей показалось, будто на нее сейчас вылили ведро ледяной воды: даже голос стал тише.
– В каком смысле?
– В прямом, – с раздражением выплюнул Деймон, закрыв ноутбук и забрав его с дивана. – Это моя девушка. И она умерла четыре года назад.
Сибил замолчала, не в силах ответить что-либо, и лишь смотрела, не отводя взгляд, на Деймона. Он никогда не рассказывал ей о Кэтрин. И до сих пор хранил их фото…
– Почему ты до сих пор хранишь эти фотографии?
– А вот это уже, прости, не твоего ума дело. Я не обязан тебе предоставлять отчеты о том, что и как я делаю. Ты мне никто, – Сальваторе с презрением смотрел на девушку, и в каждой его фразе слышалось все большее отвращение. – Если думаешь, что сумела привлечь меня своими виляниями задницей, то глубоко ошибаешься. Захочу – вышвырну тебя к чертям собачьим.
– Ты точно больной, – прошипела Сибил. – Зачем вообще заводить отношения, если одержим…непонятно чем? – она чувствовала, как в ней закипает злоба.
– Это ты, – Сальваторе указательным пальцем ткнул в девушку, – вбила в свою тупую башку, что у нас «отношения». Я тебе хоть раз говорил, что люблю тебя? Я тебе что-то обещал? Ты очень ясно показала собой, для чего ты предназначаешься. Я это сделал, только и всего, – развел руками Деймон, и Сибил в этот момент хотелось кричать. Так ее еще не унижал никто. Она стояла перед Деймоном, словно маленькая девочка, и была как будто парализована, не в состоянии даже возразить что-то. – А теперь проваливай.
– Какой же ты козел… – прошептала Сибил, стиснув зубы, изо всех сил пытаясь сдержать непрошеные слезы, но они все равно текли по ее щекам.
– Знаю, детка, – улыбнулся Сальваторе и направился к выходу из комнаты. – Поторопись, иначе мне придется вышвырнуть твои манатки самостоятельно, а заодно и тебе волшебный пинок дать.
С этими словами Деймон вышел из комнаты. В этот момент ему казалось, что его кто-то рвет изнутри: его боль снова вернулась к нему. Нет, ему было нисколько не жаль Сибил. Но ему было до безумия жаль, что теперь все, на что ему оставалось рассчитывать – это такие отношения с девушками, начинавшиеся и заканчивавшиеся абсолютно одинаково.
====== Глава 11 ======
– Примерно часа через полтора приедет Деймон, – Стефан ходил по комнате пока только в одних джинсах, попутно собирая оставшуюся одежду – носки, футболку, пиджак – с вешалок и спинок стульев (в зависимости от того, где он в прошлый раз оставил то, что искал сейчас), и заодно складывая какие-то документы в свой портфель.
Елена, откинувшись на мягкую подушку, лежала на кровати, читая какую-то медицинскую статью по кардиологии, которую начала еще месяц назад. Она плохо себя чувствовала: беременность, несмотря на ранний срок, протекала тяжело – постоянное волнение давало о себе знать, так что порой Елене от слабости и тошноты было трудно даже встать с постели. Несмотря на то, что она увлеклась чтением, она краем глаза наблюдала за Стефаном, стараясь не выпускать его из поля зрения: видимо, где-то на уровне подсознания не давал покоя страх быть неготовой к какой-то его выходке и потому не суметь дать отпор. Услышав имя Деймона, девушка мгновенно перевела взгляд на мужа и отложила ноутбук, почувствовав дрожь внутри. Сейчас ее пугала даже не очередная грядущая встреча с братом Стефана, а тот факт, что она останется с ним наедине. И наличие двух охранников никакого чувства защиты по понятным причинам не давало.
– Сделай ему завтрак, пока я буду в офисе. Думаю, вернусь часа через три.
– Почему бы ему не приехать тогда, когда будешь дома ты? – поборов дрожь в голосе, пересохшими губами произнесла Елена.
Стефан, надев футболку, внимательно посмотрел на жену и подошел к ней.
– Потому, что это мой гость, и он приезжает в мой дом тогда, когда ему захочется. И это совсем не зависит от твоего мнения, малышка, – по губам Стефана скользнула улыбка, и он потрепал Елену по щеке.
Ощутив на коже его теплое прикосновение и увидев его мерзкую для нее ухмылку, девушка почувствовала, как по коже пробежали мурашки.
– Прояви гостеприимство, это все-таки мой брат, – проговорил Стефан, посмотрев ей в глаза. Он понимал, что она боится его взгляда, и получал нескрываемое удовольствие, наблюдая, как Елена плотно сжимала губы и часто моргала, как это бывало всегда, когда она начинала нервничать, и нарочно пробуждая в ней тревогу вновь.
Стефан отошел от нее и надел пиджак, пару раз отряхнувшись, чтобы он сел точно по фигуре.
– Я думаю, тебе лучше не упрямиться.
Мужчина снова повернулся к Елене.
– Иначе сегодня ночью тебе будет ох как неприятно, – с усмешкой произнес он. – Раз уж хорошенько всыпать тебе пока нельзя.
Гилберт сидела на кровати, прислонившись к спинке, и не сводила с Сальваторе взгляд, стиснув зубы. Думать о том, что с этим человеком придется снова делить постель, было до мурашек, до неприятного кислого привкуса во рту омерзительно.
– Не скучай, дорогая, – на прощание елейно проворковал Стефан и вышел из спальни, с шумом закрыв дверь.
Елена со злостью захлопнула ноутбук, кажется, совершенно забыв о том, что он включен. Побороть страх было трудно, но в этот момент его затмевало другое чувство. Не было сейчас на свете человека, которого бы она ненавидела сильнее двух этих братьев, превративших ее жизнь лишь в ее жалкое подобие, существование в постоянной борьбе за свое спокойствие. Самым смешным было осознавать, что делали они это, не преследуя общей цели, наверное, даже не подозревая о мыслях друг друга. И по отдельности, не взаимодействуя, они были просто беспринципными гадкими лгунами, которые, надевая уже привычную маску доброты и благородности, врали даже друг другу.
Но у Елены не было выбора: принять Деймона дома ей все равно бы пришлось, потому что просить охранников, никогда даже, кажется, и пылесоса в руках не державших, приготовить завтрак, было бы абсурдно. Она понимала, что сейчас отвечает не только за себя, поэтому должна была предвидеть последствия каждого своего действия. В то, что Стефан, разозлившись на нее, сможет сдержаться и не ударить ее, Елена по-прежнему не верила.
Пока Елена хозяйничала на кухне, она пыталась успокоить себя, мысленно повторяя: «Нужно просто приготовить завтрак и сделать две порции: себе и ему. Это несложно. А потом просто уйдешь к себе». Девушка настолько погрузилась в свои мысли под звуки работающего телевизора – должно быть, Энзо снова не выключил – и кипящего чайника, что, услышав звонок в дверь, вздрогнула.
Хотя Елена знала о том, что скоро должен был прийти Деймон, увидев его на пороге, она все равно ощутила, как моментная встреча их взглядов взбудоражила в ней чувства, которые она пыталась в себе заглушить. По спине прошел холодок.
– Доброе утро, – произнес Сальваторе, улыбнувшись своей фирменной кривоватой, но такой обаятельной улыбкой.
Когда Елена смотрела на него, ее не покидало ощущение, что он – не воплощение «обычного» зла, о котором мы имеем представление благодаря сказкам или встречам с не самыми приятными людьми. Деймон был сложнее и опаснее.
Он был, кажется, удивлен увидеть перед собой жену брата, потому что дверь, если приходили гости, обычно открывал сам Стефан, но умело справился со своими эмоциями и скрыл их от девушки.
– Привет, – едва заметно кивнула она, закрыв дверь. – Проходи. Стефана нет, он обещал вернуться через пару часов.
«Стефана нет? Как же ты согласилась остаться дома одна, зная, что приду я? Инфаркт не хватил? Хотя, видно, что боишься: белее полотна…» – думал Деймон, не отводя взгляд от лица Елены, изучая, кажется, каждый его контур. Разумом он понимал, что пора остановиться, что эта девушка, кроме внешности, не имеет ничего общего с той, чей образ никогда не сотрется у него из памяти. Но оторваться от таких знакомых черт лица было невозможно.
– Ну, ничего страшного. Думаю, не заскучаю, – ответил Деймон, и в его глазах появился уже знакомый Елене огонек саркастической усмешки. Под таким пристальным взглядом ей становилось не по себе, и спасения от него не было: она могла бы отвести глаза, но все равно будто бы кожей ощущала, как он внимательно наблюдает за каждым ее движением и мимикой.
– Ты будешь завтракать? – рассеянно пробормотала Гилберт, когда Деймон вернулся из ванной, помыв руки и по пути столкнувшись с Энзо и Тайлером и обменявшись с ними парой слов.
– От твоей кухни никогда не откажусь, тем более, что я не ел со вчерашнего вечера.
Елена жестом пригласила мужчину за стол и не произнесла ни слова, пока доставала чистую посуду и накладывала ему на тарелку омлет с сыром и луком. У нее самой от голода сводило живот, от запахов, казалось, вот-вот потекут слюни, но поесть перед визитом Деймона она не успела, а вот садиться с ним за один стол совсем не хотелось. Поэтому, видимо, самой Елене с завтраком нужно было повременить.
– Чай будешь?
– Да, можно черный?
В моменты таких бытовых диалогов Деймон был очень даже мил и в целом вел себя, не переходя никакие границы, поэтому забыть о том, кого он из себя представляет на самом деле, хотелось еще сильнее.
– Ты очень хозяйственная, – сказал Сальваторе, когда Елена накрыла на стол, и уголки его губ изогнулись в полуулыбке. – Спасибо.
– Не за что, – пожала плечами она и уже хотела было выйти из кухни, но Деймон ее задержал.
– А ты куда? – в его голосе слышалось искреннее изумление, будто бы он и правда предполагал, что Елена тоже что-нибудь съест.
– Я уже перехватила пару бутербродов, – соврала девушка.
– М-да? – скептически поднял бровь Деймон. – А твои голодные глаза говорят об обратном. Елена, я не буду тебя сейчас насиловать на этом столе, я хочу поесть, – усмехнулся он. – Так что можешь не бояться. Садись, я не кусаюсь, – он кивнул на ближайший стул. – В умных книжках пишут, что девушкам в твоем положении нужно следить за питанием.
Услышав последнюю фразу, Елена встрепенулась.
– В каком положении? – негромко проговорила она, не желая, чтобы Деймон о чем-то знал, хотя и так было понятно, что это уже, скорее всего, бесполезно.
– Да ладно, – сказал он, проглотив небольшой кусок омлета. – Можешь не скрывать уже: счастливый отец мне все рассказал. Поздравляю, кстати. Дети – это круто.
Елена не знала, какое чувство в ней сейчас сильнее – какой-то внутренний мандраж оттого, что она находилась с ним один на один, или искреннее удивление неожиданной заботе с его стороны: с ней он всегда вел себя иначе.
– Спасибо, – кивнула она. – Но я, правда, не голодна.
С этими словами Елена вышла из кухни, заставив Сальваторе, читавшего ее, как открытую книгу, усмехнуться. Завтрак он продолжил в одиночестве.
– Ты так старательно меня избегаешь, – сказал Деймон, столкнувшись с девушкой в гостиной, когда она возвращалась из ванной, загрузив вещи в стиральную машину. – Чувствую себя Синей Бородой, ни больше ни меньше.
– А ты ожидал какой-то другой реакции на то, что ты говоришь и делаешь? – потеряв терпение, произнесла Елена, подняв на него взгляд.
– Позволь тебя поправить: я с тобой ничего еще не делал, – невозмутимо возразил Деймон. – Я говорил об этом, еще когда мы встретились на дне рождения моей матери, и с того дня ничего не изменилось. Я просто выразил свою симпатию.
Его последняя фраза вовсе не звучала как оправдание, и от этого по коже пробегал холодок: похоже, Деймон действительно не видел ничего предосудительного в своих поступках, для него это было нормальным.
