Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 59 страниц)
– Я сама толком не знаю, что там произошло, – сказала девушка. – Судя по всему, на него подала заявление Елена.
– Какое к черту заявление… – бормотала Кэролайн. – Господи, – протараторила она, приложив ладонь ко лбу. – Ребекка, когда это произошло? В чем его подозревают? Я поеду сейчас туда.
– Кэролайн, подожди, послушай, – перебила ее Ребекка. – Я сейчас только что оттуда, черт знает почему, но мне самой сообщили об этом от силы час назад. Тебе нет никакого смысла ехать в отделение: свидание со Стефаном будет возможно только завтра, потому что у них порядок очереди. Какую-либо информацию тебе сейчас все равно не дадут: у вас разные фамилии, вы не родственники. Меня саму туда еле пустили, весь паспорт проверили вдоль и поперек. В отделении я встретилась с Маркосом, это его старый приятель, адвокат по уголовным делам. Он сказал, что Стефана перевели в изолятор временного содержания, но встретиться с ним не смог даже он сам: так как Маркос не «постоянный» адвокат Стефана, ему нужно было оформить ордер, это заняло много времени. Стефан отказался давать показания в его отсутствие, поэтому допроса не было.
Кэролайн слушала Ребекку и изо всех сил старалась удержаться в реальности. В висках до боли стучала кровь, а кожу обдавало таким жаром, что казалось, что она сейчас стоит под открытым солнцем. Хотя Ребекка старалась говорить медленно и четко, Кэролайн приходилось по несколько раз повторять ее фразы про себя, чтобы понять их истинный смысл. Руки начинали дрожать.
– Это невозможно… – еле слышно произнесла Кэролайн. – Это какая-то ошибка… Стефан не мог…
Ребекка закрыла на мгновение глаза и поджала губы, почувствовав, как в горлу подступают слезы.
– Что ему грозит?..
– Еще ничего не известно. Следователь ничего внятного не сказал, равно как и Маркос. Только понятно, что есть какое-то заявление.
– Почему ты не сказала мне, когда поехала в участок? Я бы связалась с его друзьями, мы бы приехали туда вместе и смогли бы что-нибудь придумать… – словно в забытьи, тараторила Форбс.
– Кэролайн, – пыталась достучаться до нее Ребекка, – я понимаю, сейчас очень сложно оставаться дома в неведении. Но, пожалуйста, не забывай: сейчас рядом с тобой Никки. В первую очередь ты должна думать о ней. Я знаю Маркоса, он хороший парень и опытный адвокат. Он сделает все, чтобы помочь Стефану.
В этот момент из груди Кэролайн вырвался рваный стон, и по щекам потекли слезы.
– Господи… – задыхаясь, прошептала она, проведя ладонью по лицу.
– Кэролайн, послушай меня, – умоляла Бекка. – Возьми сейчас себя в руки. Толком сегодня ничего не произошло, допрос будет только завтра. Маркос предложил нам встретиться ближе к полудню – к тому времени ордер должен быть готов, и он сможет поговорить со Стефаном. Скорее всего, завтра это сделать получится и у нас. Он обещал рассказать все, что ему станет известно.
Кэролайн перевела взгляд на часы: стрелка указывала на цифру восемь. Умом она понимала, что Ребекка права и сейчас что-либо изменить у них не было совершенно никакой возможности, но сердце все равно рвалось на части от осознания, в какую ловушку мог попасть Стефан. Заявление от бывшей жены… Он ее избивал? В голове молотом стучала лишь одна мысль: нет, нет, нет. Это невозможно. Кэролайн казалось, что она знает этого человека лучше, чем саму себя. Поверить в то, что он мог заниматься рукоприкладством, было немыслимо. Даже если это было так, почему она подала заявление только сейчас? Все это больше походило на сценарий плохо написанного детектива или какой-то несуразный сон.
– Бекка… – тихо проговорила Кэролайн, но сказать что-то еще не смогла.
– Нам нужно только перетерпеть эту ночь. Завтра, как только Маркос со мной свяжется, я тебе позвоню, и мы вместе поедем в участок. Слышишь?
У Кэролайн хватило сил, только чтобы сказать еле слышное «да». Она не помнила, о чем они с Ребеккой разговаривали еще несколько минут. Сердце так бешено стучало, что, казалось, еще немного – и оно пробьет грудную клетку. Попрощавшись с сестрой Стефана, Кэролайн приняла успокоительное, но это помогло ей мало. На свой страх и риск она все же решила позвонить в отделение в надежде на то, что ей хотя бы более внятно объяснять, в чем подозревают Стефана, но Ребекка говорила правду: дежурный отказался раскрывать эту информацию в телефонном разговоре, а на вопрос о свидании он лишь сухо ответил, что для заключенных в ИВС они проходят не чаще двух раз в месяц по предварительному письменному заявлению и в порядке очереди. От отчаяния хотелось кричать. Кэролайн, словно робот, несколько минут листала папку контактов на своем мобильном, думая о том, к кому можно обратиться за помощью. В какой-то момент она хотела позвонить Клаусу: Майклсон точно нашел бы свои рычаги воздействия даже в полицейском участке и узнал бы об обстоятельствах задержания все. От этого звонка Кэролайн удерживала лишь одна мысль, которую озвучила Ребекка: сейчас Никки действительно находится рядом с ней и сильно в ней нуждается. Валери имела возможность приехать только с утра, так как на несколько дней, предварительно договорившись со Стефаном и Кэролайн, уехала отдыхать за город с семьей, а ехать поздно вечером с маленьким ребенком в полицейский участок было немыслимо. Кэролайн, не находя себе места, в кровь кусая губы и нервно отстукивая по поверхности стола пальцами нервный незамысловатый ритм, вновь позвонила Ребекке с просьбой дать ей телефонный номер Маркоса, и после связалась с ним. Разговор с ним практически ничем не отличался от диалога с Ребеккой, с той лишь разницей, что он полностью назвал преступления, в которых подозревался Стефан. Кэролайн слушала адвоката, и ей казалось, что в ее тело кто-то вонзает острые кинжалы. Подстрекательство к убийству, нанесение тяжких телесных повреждений… Кэролайн казалось, что Маркос сейчас рассказывает о каком-то другом человеке. В голове крутился только один вопрос: как это вообще возможно? Адвокат Стефана, не зная всех подробностей, предположил, что таким образом Елена пыталась за что-то ему отомстить или получить какую-то компенсацию. Однако думать о причинно-следственных связях сейчас совершенно не было сил. До нее уже лишь отголосками доходили фразы адвоката, она уже не помнила, о чем ей говорила Ребекка… Она знала лишь одно: Стефан ни в чем не виноват.
Из забытья Кэролайн вырвал звонкий детский голос.
– Мама, – позвала Никки, и Кэролайн, наскоро вытерев слезы, подошла к ней и поцеловала в лоб. – Где папа? – спросила малышка.
Кэролайн стиснула зубы, почувствовав, как предательский ком снова подкатывает к горлу.
– Зайчонок, папа на работе, – поборов дрожь в голосе, произнесла она и улыбнулась. – Он скоро приедет. Но перед этим тебе нужно хорошенько выспаться. Смотри, какие у тебя глазки сонные. Сейчас уже все спят: и Фыр-Фыр, и Тедди, и Оскар. Пойдем и мы?
Кэролайн поцеловала девочку в лоб и, взяв на руки, отправилась с ней в детскую. Убаюкивая Никки, наблюдая, как она постепенно засыпает, она понимала, что Ребекка права: прежде всего она должна думать о ней – об этой маленькой девочке, ближе которой у нее теперь не было на свете. О малышке, которая так нуждалась в защите и материнской любви и нежности. Кэролайн чувствовала, что этой ночью уже не сомкнет глаз. Гладя Никки по волосам, Кэролайн мысленно шептала только одно: «Господи, пожалуйста, пусть это окажется лишь дурным сном, и Стефан вернется домой…»
– У нас ведь все в силе? – несмело спросила Елена, приехав к Энзо в отель утром следующего дня, как они и договаривались.
– Да, можем ехать прямо сейчас, – отозвался Энзо, когда Елена зашла в номер.
В следующий миг Елена почувствовала, как сердце, быстро ударив два раза, замерло: произнеся последние слова, Энзо взял со стола пистолет, и в воздухе раздался щелчок, когда он снял его с предохранителя. Внутри у Елены все скрутило.
– Энзо… – пролепетала она. – Зачем?.. Мы… Мы ведь идем не к Стефану… Мне нужно поговорить лишь с его девушкой…
– Я слишком хорошо знаю Стефана для того, чтобы идти к нему в дом безоружным, – ответил он, кладя пистолет в кобуру. – К тому же, это всего лишь травмат, – усмехнулся он. – Не бойся.
Елена еще с полминуты стояла, не двигаясь, не зная, что сказать.
– Пойдем, – позвал ее Сент-Джон, надев толстовку, закрывавшую кобуру, и едва заметно кивнув вперед, и Елена вздрогнула.
Она взглянула Энзо в глаза, а затем, все так же молча, двинулась вслед за ним.
Оказавшись у дома Стефана, чтобы перестраховаться, Елена и Энзо около двадцати минут наблюдали за близлежащей территорией, но Сальваторе так и не появился, поэтому, по всей видимости, Елена была права: к этому времени он уже уехал на работу.
Елена сделала глубокий вдох и, на несколько секунд задержав дыхание, коснулась дверного звонка. Услышав сигнал, Кэролайн, думая, что так рано приехала Валери, поспешила открыть дверь. Встретив на пороге Елену и Энзо, Форбс вздрогнула. Ее взгляд был испуганный и усталый, а глаза красными, словно она совсем недавно плакала, но, увидев ее, внутри Елена почувствовала облегчение.
– Здравствуйте, – несмело кивнула Гилберт.
Кэролайн ошарашенно, чего-то боясь, едва заметно кивнула в ответ.
– Простите, а Вы к кому? – спросила она.
– Наверное, к Вам. Скажите, Вы… Вы ведь живете здесь со Стефаном Сальваторе?
В сознании звучали отголоски мыслей о том, что этот вопрос выглядит глупо, но сейчас это уже было абсолютно неважно.
Услышав имя Стефана, Кэролайн почувствовала, как по коже прошел холодок. Ее словно бы лишили голоса, и она смогла лишь выдавить почти беззвучное «да».
– Я его бывшая жена, – негромко сказала Елена. – И мать Никки.
С этими словами она протянула ей свой паспорт, и, хотя отметки о браке и рождении детей в этих документах в США не ставятся, Кэролайн поняла, что она не лжет: в документах на развод, которые готовил Стефан, она не раз видела имя и фамилию Елены, которые она сейчас подтвердила. Кэролайн подняла взгляд на Елену, а затем перевела его на Энзо и с каким-то презрением спросила:
– А Вы, наверное, Деймон?
– Нет, – мотнул головой итальянец. – Меня зовут Энзо. Я бывший охранник Стефана.
После того, как Энзо представился ей, взгляд Кэролайн стал еще более испуганным: для чего приехала Елена, она могла догадаться, но зачем ее сопровождал охранник Стефана, она не понимала. И эта неизвестность угнетала.
Кэролайн, не говоря ни слова, пропустила Елену и Энзо в дом. Для Елены это было удивительным, но дарило надежду. Они с Энзо молча прошли вслед за девушкой. Кэролайн выглядела совсем хрупкой, у нее дрожали руки, и казалось, что она не ела несколько дней и вот-вот упадет. Что с ней происходит, Елена не понимала, но в душу закрадывались нехорошие предчувствия.
Форбс едва слышно назвала свое имя, а затем, глядя Елене в глаза, дрожащим голосом спросила:
– Елена, Вы как-то связаны с произошедшим?
– С чем? – непонимающе пробормотала Елена.
– Вчера Стефана задержали по подозрению в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений и подстрекательстве к убийству, – выдохнула Кэролайн, и в этот момент сердце у Елены замерло.
Она перевела взгляд на Энзо: он был удивлен не меньше ее.
Неужели это произошло?..
Елена облизнула пересохшие губы.
– Да, – произнесла она, – заявление было написано мной.
Кэролайн, не моргая, смотрела в глаза Елене, и на ее ресницах блестели слезы.
– За что?.. – не веря, с немой мольбой в глазах, одними губами прошептала она. – Он ведь…
– Кэролайн, пожалуйста, – Елена сделала шаг в ее сторону и положила руки ей на плечи. – Я расскажу Вам обо всем, только, прошу, выслушайте меня. Ничего больше не нужно. Я… Я не видела Никки почти год, – проговорила она, и ее голос дрогнул, а глаза больно защипало. – И я приехала сейчас для того, чтобы все объяснить. Этот человек, – она слегка кивнула в сторону Энзо, – видел все от и до, он не даст мне соврать.
Кэролайн молчала, и Елена, осторожно взяв ее под руку, провела к ближайшему дивану.
– Что Вы мне расскажете? – словно в забытьи, спросила Форбс.
Елена опустила взгляд.
– Правду, – выдохнула она.
Гилберт в последний раз взглянула на стоявшего рядом Энзо, словно бы спрашивая, правильно ли она поступает, и он едва заметно кивнул ей. Елена, перевела взгляд на Кэролайн и, зажав в кулак остатки воли, чувствуя, что в следующие минуты ей вновь придется пережить весь этот ужас заново, начала свой рассказ.
Елена рассказала все. Рассказала о том, как она познакомилась со Стефаном двадцатидвухлетней девчонкой, когда проходила практику в госпитале в Сент-Огастине, а он обратился туда за помощью; о том, как обычный курортный роман перерос в серьезные отношения, которые длились три года и которым не помешало расстояние; о том, как она решилась оставить жизнь в родном городе и уехать с ним в совершенно незнакомый Нью-Йорк, начав в мегаполисе жизнь с нуля; о том, как он приносил ей по утрам огромные букеты ее любимых ирисов с неизменной запиской: «P.S. Я люблю тебя»; о том, в какую сказку он превратил те три года, что они встречались, став для нее самым заботливым, ласковым и любящим мужчиной. В том Стефане, о котором рассказывала Елена, Кэролайн так легко было узнать мужчину, который уже так давно был рядом с ней. И от этого думать о том, что могло произойти между Стефаном и Еленой, было еще страшнее. Елена изо всех сил старалась сдержать слезы, закусывала губу, стискивала зубы, сжимала кулаки, но они непроизвольно градом текли по щекам, когда она вспоминала о том, как он избил ее в первый раз и как изменилась ее жизнь после этого. Безумный план мести, который столько лет вынашивал в себе Стефан, убийство Аларика, ежедневные побои, жизнь под постоянным наблюдением двух охранников, гибель их общего ребенка – Елена не утаила от Кэролайн ничего. Ей хотелось кричать от невыносимой боли, накрывавшей ее мощнейшей волной, когда перед глазами она вновь видела бездыханное тело Аларика, которого куда-то уносил Тайлер, когда вспоминала, как Стефан начинал душить ее и клясться, что никогда ее не отпустит, как он исполосовывал ее тело ремнем, как бил ее руками и ногами, задыхаясь от исступленной ярости, не обращая никакого внимания на ее мольбы; когда в сознании вновь звучали отголоски слов врача о том, что спасти ребенка после падения с лестницы не удалось.
Кэролайн слушала Елену, почти не моргая и не двигаясь, и, словно запрограммированный робот, мотала головой, глотая собственные слезы. Как можно было поверить в то, что Стефан, ставший невероятно близким и родным, удивительно добрый и спокойный, порой такой забавный – мог стать причиной всего того, о чем, дрожа, рассказывала Елена? Хотелось вскочить со своего места, кричать ей, что это все выдумки, клясться на любом кресте, что она знает Стефана, как саму себя… Но из груди лишь вырывался глухой стон.
– Вы… Вы понимаете, что Вы говорите?.. – захлебываясь слезами, произнесла Кэролайн. – Я ни разу в жизни даже не слышала, как Стефан ругается матом… Как такое возможно…
Кэролайн сложила ладони перед собой, будто в молитве, и приложила их к губам.
– Он очень светлый… Он не способен на такое…
– Кэролайн, – негромко позвал Энзо, вмешавшись в разговор. – Я понимаю, это сложно принять. Но все, что сказала Елена, – чистая правда. Все, о чем она говорила, от и до, я видел собственными глазами. Нам нет смысла Вас обманывать.
Кэролайн дрожала всем телом и сидела на диване, глядя в одну точку, упершись локтями в колени. Казалось, что в этот миг кто-то вынул из нее душу, оставив лишь внешнюю оболочку. Она всеми силами пыталась ухватиться за самый маленький шанс понять, что все рассказанное Еленой, – неправда, что Стефан не обманывал ее. И в этот момент Елена почувствовала, как сердце сковало невероятной тоской, когда она смотрела на эту белокурую девушку с небесно-голубыми глазами, которая так искренне улыбалась со Стефаном на фото. Она любила его. Она была с ним счастлива.
Кэролайн выдохнула и провела ледяными ладонями по лицу.
– Стефан рассказывал мне совершенно другое… – тихо произнесла она.
– Он говорил, что я принимаю наркотики? – горько усмехнулась Елена.
Форбс обессиленно кивнула.
– Кэролайн, посмотрите на мои руки, – сказала Гилберт, закатав рукава. – Подумайте: какая мать стала бы принимать наркотики, будучи беременной? Я не отрицаю, в моей крови были обнаружены наркотики – эфедрин в малых дозах. Я знаю, это абсурдно звучит, но… Я понятия не имею, что произошло тогда, – Елена покачала головой и опустила взгляд. – Я никогда не занималась этим. В конце концов, я сама врач и прекрасно знаю о том, к каким результатам это может привести. Я не самоубийца.
Елена на мгновение замолчала.
– В госпитале мне провели чистку крови и полностью вывели наркотик из организма. Моя кровь абсолютно чиста, я думаю, Вы сами можете это понять, глядя в мои глаза и общаясь со мной.
Отрицать что-то не было смысла: Кэролайн и сама видела, что Елена находится в абсолютно адекватном состоянии.
– У нас было подозрение, что это тоже сделал Стефан – он имел доступ к палате Елены, – сказал Энзо. – Но сейчас доказать это невозможно.
– Почему Вы подали заявление в полицию только сейчас, если брат Стефана помог Вам сбежать около восьми месяцев назад?
– Наверное, по-детски звучит, но я боялась. Я до одури боялась упоминания одного его имени. Я не выходила из дома, не брала телефонную трубку, не подходила к окну, боясь увидеть в нем его машину. Я знаю, это моя слабость и сейчас прежде всего я виновата в том, что я лишена общения с дочерью. Но…
Елена сделала глубокий вдох, но больше не могла найти, что сказать. В помещении на какое-то время повисло воцарилось молчание, которое спустя несколько секунд прервал полный боли срывающийся голос Кэролайн.
– Господи…
Она закрывала лицо ладонями и жадно хватала ртом воздух, чувствуя на губах соленый привкус слез, ощущая, как горит все тело, хотя руки были холодными. Кэролайн казалось, что сейчас ее кто-то словно бы расколол на две части: одна ее сторона тянулась к Стефану, твердя лишь одно – «он не мог стать таким», – думая о том, что, может быть, когда они с Маркосом и Ребеккой приедут в полицейский участок, во всем удастся разобраться и понять, что это какая-то чудовищная ошибка… А другая не верила, что все, о чем рассказала Елена, можно выдумать. И от осознания этого сердце горело в диком огне, кричало от невообразимой звериной боли и отчаяния, которыми оно было объято.
Елене хотелось сесть поближе и просто обнять Кэролайн, прижать к себе, чтобы хотя бы немного успокоить ее боль. Но она понимала: Кэролайн нужна поддержка совершенно других людей.
От того, чтобы не закричать, Кэролайн удерживало лишь одно: она помнила о том, что рядом Никки, и она не должна видеть ее такой. Она делала глубокие вдохи, стараясь привести сердцебиение в норму, и вытирала слезы, градом катившиеся по щекам. Энзо налил Кэролайн стакан холодной воды из графина, который стоял на журнальном столике, и она, чтобы успокоиться, сделала несколько больших глотков.
Хотя глаза Кэролайн были по-прежнему красными и опухшими, постепенно ей удалось начать контролировать слезы. Она взглянула на Елену и хотела что-то сказать, но в этот момент они услышали в гостиной звонкий смеющийся возглас.
– Мама!
В этот же миг Елена и Кэролайн обернулись на голос одновременно.
В душе у Елены все замерло, когда она увидела смеющуюся Никки, прижимавшую к себе щенка хаски, который послушно сидел на руках у своей маленькой хозяйки, и бежавшую к ним через всю гостиную, чтобы чем-то поделиться. Из сознания мгновенно ушли все мысли о том, что происходило минуту назад. Мир вокруг остановился и сузился до одного человека. Самого важного. Самого дорогого для них обеих. Маленькой голубоглазой девчушки с таким озорным взглядом.
Кэролайн, собрав остатки воли, украдкой вытерла слезы, чтобы Никки их не видела. Малышка, за несколько мгновений преодолев практически всю гостиную, кажется, даже не заметила, что рядом находится кто-то, кроме нее.
– Мама, смотли, как Фыр-Фыр умеет!..
И сердце разрывается на мелкие куски, словно никчемный клочок бумаги.
====== Глава 49 ======
В салоне автомобиля царила тишина. Елена сидела, отвернувшись к окну, и почти не моргая наблюдала за сменявшими друг друга петлявшими серыми улицами. Энзо иногда украдкой переводил взгляд на нее, быть может, надеясь, что она повернется к нему или о чем-то заговорит, но текли минуты, и ничего не менялось. Энзо не двигался, но внутри все горело огнем, и спасения от этого чувства, минута за минутой все сильнее разливавшегося в крови, стягивавшего грудь каким-то невидимым обручем, который мешал нормально дышать, просто уничтожавшего его изнутри, не было.
Это была всего лишь какая-то секунда, которая, может быть, ничего не значила бы для Энзо, который был никем в семье Гилбертов и Сальваторе. Но именно в эту секунду он увидел глаза Елены. Теплые чистые карие глаза, которые, казалось, он знал уже очень хорошо.
Он видел в них испуг и детскую растерянность, когда Стефан предстал перед ней в своем истинном обличье. Отчаяние и немой крик, когда она просила Тайлера отпустить ее. Ненависть и отвращение, когда Энзо оставался с ней в больнице после всего произошедшего. Он видел, какой невероятной любовью зажигается взгляд Елены, когда она смотрит на Никки. Он видел улыбку в ее глазах, когда встретился с ней вновь.
Но Энзо еще никогда в жизни не встречал в чьих-то глазах столько боли. В тот самый миг, когда они с Еленой увидели, как Никки, заливисто смеясь, бежит в объятья Кэролайн, не замечая никого и ничего вокруг, и услышали, как звонко и с каким искренним детским счастьем в голосе она называет ее мамой, в Елене словно бы щёлкнули выключателем, погасив в ее взгляде ту самую искру, которую люди, наверное, называют жизнью. Она не сводила взгляд с дочери, которая неловко обнимала Кэролайн и о чем-то лопотала ей на своем, еще не совсем понятном детском языке, и казалось, что из нее по частям вынимают душу, растаптывая ее, разрывая на куски, сжигая дотла. На глазах заблестели слезы, но Елена приложила все усилия, чтобы сдержать их и не испугать Никки. Но даже если бы она заплакала, закричала, что есть мочи, наверное, это не забрало бы из нее и одной десятой части того, что она испытывала в этот момент. Ей хотелось только одного – обнимать Никки так крепко, насколько у нее хватило бы сил, как раньше, целуя в лоб, щеки и нос, слыша ее звонкий смех, снова и снова глядя в эти не по годам хитрые и озорные голубые глаза, и понимая: ее малышка ее помнит. Но все ее самые робкие надежды в этот момент разлетелись на мелкие осколки, подобно хрупкому хрусталю.
И этот короткий миг что-то перевернул в самом Энзо. В эту секунду забылось все: то, для чего они с Еленой сюда приехали, о чем им рассказала Кэролайн, как они собирались действовать дальше. Остался лишь колючий холод внутри и единственная истина: так не должно быть.
– Елена, – несмело позвал итальянец, и Елена, словно бы снова вернувшись в реальность, повернула голову в его сторону.
Энзо понимал, что сейчас бесполезно подобрать слова, которые смогли бы забрать хотя бы часть ее боли, потому что таких слов, наверное, просто нет. Но нестерпимо сильно хотелось сделать хоть что-то, чтобы утешить ее, и противиться этому желанию он не мог и не хотел.
– Все будет хорошо.
Уголки губ Елены изогнулись в едва заметной очень грустной улыбке. Когда он, совершенно ей чужой и незнакомый, едва слышно произнес три этих слова, напомнив ей, что она не одна, где-то в области сердца она вновь почувствовала отголоски теплоты: по его глазам она видела, что он искренне сочувствует ей и хочет помочь. Елена, словно пообещав, как когда-то Деймону, что не сломается, поджав губы, кивнула. Больше они не сказали друг другу ни слова, но этот почти немой диалог, на самом деле, был им нужен гораздо больше, чем они оба могли предположить.
В какой-то момент момент Энзо услышал звук входящего вызова на своем мобильнике: звонил Деймон.
– Бодрого утра итальянским мафиози. Не спишь? – послышался в телефонной трубке уже знакомый голос.
– И тебе не хворать, – усмехнулся Энзо. – Уже не сплю. Что-то случилось?
– Случилось. И по этому поводу, наверное, можно было бы устроить пенную вечеринку с бассейном виски и девчонками, на которую я тебя обязательно бы пригласил, если бы сейчас было не двенадцать часов дня понедельника. Сегодня красный день календаря: нашего Стефано задержали.
– Да, про Стефана я в курсе, – на удивление спокойно ответил Энзо, и слух Деймона зацепился за эти слова.
Сальваторе не мог понять, откуда Энзо узнал о произошедшем: вряд ли его оповестили представители полиции – таких связей, как Деймон, он там не имел, и Деймону оставалось лишь гадать о причине осведомленности Сент-Джона, которая его, впрочем, волновала не так уж сильно.
– Если в курсе, то хорошо, – отозвался Деймон. – В связи с этим вам с Еленой нужно познакомиться с одним человеком, и было бы неплохо, если бы это произошло сейчас. Ты можешь через час подъехать ко мне в офис?
– Да, хорошо, – пробормотал Энзо. – Через час буду.
– Вот за что я тебя люблю, так это за то, что ты всегда на связи, – усмехнулся Сальваторе. – Ладно, тогда до встречи. Пойду пока дозваниваться до Елены.
– Деймон, – перебил его итальянец, – не нужно. Елена сейчас со мной, мы приедем вместе.
Деймон на несколько секунд замолчал. Хотя они с Еленой все больше времени проводили вместе с Нью-Йорке, чаще она пока все же жила в Вест-Вилледже и в этот день о своих планах вернуться в город ему не говорила. Ему сразу стало понятно: она снова что-то задумала. Деймон только усилием воли сдержался, чтобы не потребовать у Энзо передать трубку Елене и не устроить ей допрос с пристрастием о том, что она делала в Нью-Йорке в будний день, и лишь попросив их не опаздывать, сдержанно попрощался.
Елена и Энзо были в офисе у Деймона ровно через час, как он и просил. Вместе с ним в его кабинете они увидели высокого темнокожего мужчину в светло-сером костюме. Он выглядел вполне приветливо и, судя по тому, как увлеченно о чем-то беседовал с Деймоном, они были знакомы раньше.
– После задержания Стефана, думаю, события будут развиваться достаточно быстро, – начал Сальваторе, когда они все вместе встретились. – Я могу примерно представить, как все будет происходить дальше, но я не юрист, поэтому мои силы достаточно ограничены. Я в этом деле – точно такой же свидетель, как и ты, Энзо. Поэтому сейчас я хочу познакомить вас с единственным человеком, которому я могу его доверить. Аркадиус Максвелл. Не адвокат – дьявол, – усмехнулся Деймон, и в этот момент его голубые глаза сверкнули каким-то огоньком азарта.
– Можно просто Кад, – с усмешкой сказал Максвелл, пожав руку сначала Елене, а затем Энзо. – Елена, я буду представлять ваши интересы в суде. Если Вы, конечно, не против, – оговорился он.
– Очень приятно, – практически одновременно кивнули Елена и Энзо.
– Наш суд, конечно, самый справедливый в мире и все такое, но, зная моего братишку, а также всех его друзей и просто людей, которые свято верят в то, что его нимб пробивает потолок, когда он приходит домой, полагаться лишь на то, что на нашей стороне правда, не стоит. В ходе следствия у каждого из нас может возникнуть масса вопросов, поэтому я решил, что будет лучше сразу предотвратить это, – объяснил Деймон.
Елена, не отводя взгляд, смотрела на Деймона, и им с Энзо оставалось лишь поражаться его скорости и хладнокровию. Но вместе с этим на душе у Елены становилось спокойнее: Деймон исполнял все свои обещания, и с каждым днем она доверялась ему все больше.
– Елена, пока наши взаимоотношения не будут оформлены юридической доверенностью, доступа к материалам дела у меня не будет, – вступил в разговор Кад. – Деймон обо всем рассказал мне, но, конечно, будет лучше, если со своей точки зрения то же самое сделаете и Вы.
Елена рассказала адвокату все, о чем несколькими часами ранее ей пришлось рассказать Кэролайн. Конечно, эта история мало чем отличалась от рассказанной Деймоном, поэтому в сознании у Када уже возник примерный план дальнейших действий, который он и изложил Деймону, Елене и Энзо.
– Я не буду скрывать, сложившаяся ситуация достаточно сложна, – сказал Максвелл, – во многом из-за того, что никаких свидетелей, кроме Вас, Энзо, нет. На единственного свидетеля почти всегда пытаются воздействовать со стороны подозреваемого. Вам могут предлагать крупные суммы денег за то, что Вы измените свои показания, угрожать, шантажировать Вас и вашу семью… Но, к счастью, программа по защите свидетелей у нас в стране отлажена и редко дает сбои, поэтому о собственной безопасности и безопасности вашей семьи Вы можете не волноваться, тем более что все ваши ближайшие родственники находятся за пределами США. Есть другая сложность, и она может доставить гораздо больше проблем. Учитывая репутацию Стефана, в ходе следствия вообще может возникнуть предположение, что вы с Еленой в сговоре и просто решили таким образом за что-то ему отомстить, – похожие случае бывали в моей практике.
– И что ты предлагаешь делать? – Деймон скептически поднял бровь.
– В вашем распоряжении есть какие-то вещественные доказательства вины Стефана? – вновь обратится к Елене Кад. – Может быть, записи с камер видеонаблюдения, справки из госпиталя, подтверждавшие наличие травм и их причины…
Елена обессиленно мотнула головой.
– В доме у Стефана не было видеокамер, – отозвался Сент-Джон.
Кад тяжело вздохнул и устало потер глаза.
– Про других свидетелей, я так понимаю, спрашивать бессмысленно? – пробормотал он.
– Локвуд? – предположил Деймон.
– Это был бы, конечно, идеальный вариант. Но думать, что он добровольно будет выступать на вашей стороне, зная, что придется раскрыть собственное преступление… Это будет немного наивно, – ответил Максвелл. – О плане Стефана больше никто не знал?
На какое-то время в помещении воцарилось молчание. Спустя несколько секунд, словно вспышка яркого света, у Деймона в сознании возникло имя. Он не знал ничего наверняка, но близость этого человека к Стефану не давала ему поверить в то, что он ни о чем не догадывался.
– Есть у меня один вариант, – задумчиво протянул он, вернувшись к реальности.
– Кто? – спросил Энзо.
– Ты не знаешь этого человека, – небрежно бросил Сальваторе.
– Ты уверен, что этот человек будет готов, в случае чего, дать показания? – настороженно уточнил Кад.
– Да в чем здесь можно быть уверенным… – пробормотал Деймон. – Но пообщаться мне с ним точно надо.
– Деймон, только…
– Кад, можешь меня не предупреждать. За своим языком я следить умею.
Максвелл кивнул, дав Деймону добро на то, чтобы попытаться узнать больше информации. Елена насторожилась, когда Деймон так раздраженно ответил на вопрос Энзо о том, кто еще мог знать, что творилось в доме Стефана. Она перебирала в сознании имена, но понимала, что ей не хватит смелости задать этот вопрос Деймону снова, даже когда они останутся наедине. Хотя в душе была тревога, ей не оставалось ничего, кроме как принять мнение Деймона и верить в то, что он знает, как поступить правильно.
