Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 59 страниц)
– Ты что делаешь, придурок? – прорычал Аларик.
Парень вырвался из его объятий.
– О, а вот и заботливый дядюшка явился, – с полуулыбкой, тяжело дыша, проговорил он и в следующее мгновение ударил ему в солнечное сплетение.
Стефану нужно было быстро ориентироваться, поэтому удар получился не таким сильным, но всё равно выбил Рика из колеи, и тот на какое-то время потерял ориентацию в пространстве из-за боли и из-за того, что у него перехватило дыхание.
– Не трогай его! – крикнула Елена, подбежав к мужу и схватив его за рубашку.
Тот развернулся и предплечьем ударил её в шею сбоку. Приём оказался более чем эффективным: у девушки от силы удара замерцали перед глазами вспышки, и она отшатнулась.
– Заткнись, сука! – проорал он.
Аларик закашлялся, но, сделав над собой усилие, разогнулся.
– Гадёныш, даже не вздумай, – сквозь зубы процедил он, схватив Стефана за грудки и постаравшись прижать к стене, но, услышав голос Рика, в гостиную выбежали Тайлер и Энзо.
Тайлер с силой схватил Аларика предплечьем за шею так, что он начал задыхаться, и в два счёта освободил Стефана.
– Отпусти его! – на пределе голоса со слезами на глазах выкрикнула Елена, вскочив на ноги, но подбежать к Тайлеру не успела: Энзо крепко схватил её за руку, и, когда она постаралась вырваться, то почувствовала дикую боль в запястье. Чтобы девушка не пыталась высвободиться, он завёл её руки за спину.
Стефан закатал рукава рубашки и взглянул на Аларика, которого крепко, одной рукой за плечи, другой – за челюсть, держал Тайлер, и казалось, что, если Гилберт сделает хоть одно неловкое движение, то просто сломает себе шею. Впрочем, сейчас все его движения были блокированы.
– Уведи его, – приказал Сальваторе, и Елена почувствовала, как внутри всё холодеет.
Она посмотрела на Стефана, а потом на Аларика.
– Ты знаешь, что с ним делать.
Охранник кивнул и буквально в пару движений так же, как и Энзо Елене, заломал Гилберту руки. Тот попытался плечом толкнуть парня, но для Тайлера после многих лет тренировок это было ничто.
– Что ты творишь? – рыкнул Аларик.
– Нет! – нечеловеческим голосом крикнула Елена, снова попытавшись вырваться, но в следующее же мгновение боль пронзила каждую клеточку её тела. – Пожалуйста, не надо!
Рик сопротивлялся, пытался ударить Тайлера ногой и освободить руки, но у него ничего не получилось: это был специально обученный, закалённый во многих боях борец, поэтому ему не составляло труда держать мужчину. Но чтобы облегчить себе задачу, Тайлер замахнулся и ударил его в висок. В следующее мгновение Аларик как-то обмяк: похоже, он потерял сознание.
– Рик!!!
Стефан подошёл к Елене и взял её за руки, дав знак Энзо, чтобы тот отпустил её. Девушка, почувствовав на несколько мгновений свободу, хотела было кинуться вслед за Тайлером, но Сальваторе крепко прижал её к себе за плечи.
– Даже не думай, что ты сможешь убежать отсюда, – прошептал он.
Сальваторе толкнул жену вперёд, но не отпускал её.
– Что ты делаешь? – воскликнула она. – Стефан, пожалуйста, отпусти меня!
– Отпустить? Теперь на за что на свете, – усмехнулся он и потащил её в комнату.
Сальваторе весил чуть ли не вдвое больше хрупкой Елены, поэтому завести её в комнату ему не составило труда. Он отпихнул её на кровать и закрыл дверь на замок.
– Что он сделает с Алариком? – задыхаясь от слёз, спросила Елена.
«Какой же ты ребёнок…» – мысленно с усмешкой произнёс Сальваторе.
– Не знаю, – непринуждённо пожал плечами он, начав расстёгивать ремень брюк. – Но, полагаю, тебе сейчас лучше не думать об этом.
– Нет… – прошептала Елена. – Отойди!
Ей казалось, что всё, что сейчас происходит, происходит не с ней, а в каком-то фильме ужасов. Мысли путались, сливаясь в единый поток, руки дрожали, она всеми силами пыталась бороться, но против Стефана была бессильна.
Елена вскочила с кровати на ноги, но Стефан схватил её за шею и уложил обратно, нависнув над ней.
– Отпусти меня! Не трогай! – прокричала девушка, брыкая руками и ногами.
– Да ори, сколько влезет. Тебя никто не услышит, увы.
Он снял ремень, на мгновение освободив девушку, но едва она попыталась подняться, как в воздухе просвистел удар, и в следующую секунду её предплечье обожгла жалящая боль. На коже остался свежий рубец.
– Давай, скажи, какой я монстр, – с нескрываемым удовлетворением сказал Стефан. – Скажи, что ненавидишь меня. Рыдай, сколько хочешь, но попрощайся со всем, что тебе дорого. Я заберу у тебя это.
Стефан сыпал удар за ударом, оставляя на нежной коже жены красные полосы. На некоторых из них начинали выступать мелкие капли крови. С каждым ударом ему становилось немного легче, но, какой бы силы они ни были, ему казалось, что этого мало.
Силы покидали Елену, и Гилберт понимала, что больше бороться уже не сможет. Она рефлекторно закрывала лицо, чтобы не видеть Стефана, ей было невыносимо страшно, и от этого каждый удар, нанесённый им, становился в десятки раз больнее.
Девушка кричала от боли, извивалась, задыхаясь, умоляла прекратить эту пытку, но Сальваторе не трогали её слёзы и мольбы. Внутри у него разливалось приятное, необъяснимое тепло, а в голове была только одна мысль: «Теперь всё так, как и должно быть».
====== Глава 6 ======
Елена стояла, протирая и без того чистую полку с книгами. Она отчасти не понимала, что сейчас с ней происходит, всё делала на автомате, и ей казалось, что внутри не осталось ничего, кроме страшной, всеобъемлющей пустоты и дикого страха.
За окном уже третьи сутки шёл проливной дождь: холодный, неприятный, оседавший на волосах, одежде, лице. Холод пробирал до костей и, несмотря на то, что дома было тепло, Елена дрожала так, словно бы находилась сейчас на улице, одетая в тоненькое летнее платьице. Однако трясло её не только из-за этого. По её телу будто бы проходил сильный разряд тока, потому что в соседней комнате с кем-то из знакомых семьи Гилберт, позвонившего принести соболезнования, разговаривал Стефан. Он благодарил за слова поддержки и говорил, что в эти дни погода скорбит о таком светлом человеке, каким был Аларик. Он просил прощения за то, что Елена не может поговорить лично: мол, слишком тяжело она переносила такую внезапную смерть любимого дяди. Стефан говорил это всё, и его голос дрожал так, словно бы он сам потерял в тот вечер близкого человека.
Но именно он отдал приказ убить его.
Конечно, об этом не знал никто, кроме обитателей дома Сальваторе: Елены, Тайлера, Энзо и самого Стефана. Фраза «Ты знаешь, что с ним делать» словно бы пулей прошла сквозь Елену, пронзив болью и отчаянным страхом каждую клеточку её тела. Но она не могла представить, что именно имел в виду Стефан, произнеся эти страшные слова.
Труп Аларика нашли неподалёку от особняка, в котором жили Елена и Стефан. Якобы «обнаружив» его, Сальваторе сам позвонил в скорую помощь и полицию. Всё было выполнено кристально чисто, как выразился бы какой-нибудь следователь, если бы узнал о реальных причинах трагедии: рядом с телом Рика был пистолет, на котором нашли отпечатки его пальцев, глубина прохождения пули в виске соответствовала расстоянию, на котором обычно держит пистолет самоубийца, готовясь пустить самому себе контрольный в голову (когда он, иначе говоря, просто прижимает дуло к виску), поза мужчины тоже не вызвала у полиции подозрений, что смерть была насильственной. На теле Гилберта не оказалось даже следов от борьбы, которая завязалась между ним и Тайлером ещё в доме: Локвуд специально держал его за плечи, чтобы не оставить кровоподтёков на шее, а удар в висок, которым он его наградил, когда пытался увести, не был сильным, к тому же, выстрелил охранник впоследствии именно в тот самый висок. Конечно, скрыть следы было бы гораздо труднее, если бы Аларик в момент, когда Тайлер вывел его из помещения, был в сознании, но Локвуд предусмотрел всё: он стрелял в него, когда тот только начал отходить, поэтому удалось избежать и криков, и повторной драки.
Полицейским и прокуратуре было далеко не на руку заводить очередное уголовное дело, которых в производстве всегда было в избытке. Тем более без видимых доказательств. Тем более, если в нём была замешана известная в городе фамилия Сальваторе. По кодексу шериф опросил всех, кто находился рядом с Алариком в последние дни, – Стефана, Тайлера и Энзо. Опросить должны были и Елену, причём в первую очередь, как ближайшую родственницу, но этого не произошло: Стефан ясно дал понять, что сейчас она не готова давать никакие показания из-за своего психического состояния и, увидев, как она билась в истерике и кричала, когда муж всё-таки привёз её в отделение, сердобольный шериф счёл слова Сальваторе правдивыми и пожалел девчонку. Он был уверен, что и без её показаний уже всё было очевидно.
Стефан не позволил Елене даже уехать на похороны, лишь позаботился о том, чтобы тело Аларика перевезли в его родной Сент-Огастин. Теперь он не скрывал от жены свой истинный облик, и слежка за ней продолжалась двадцать четыре часа в сутки: из дома она могла выйти только со Стефаном или в сопровождении Тайлера и Энзо, дома кто-то из охранников тоже постоянно был поблизости.
Для Елены эти дни стали настоящим безумием. Поняв, что произошло с Алариком, она почувствовала, как внутри вспыхнул дикий огонь – это была нестерпимая ненависть. Но с ней в её сердце удивительным образом переплеталось совершенно иное чувство – надежда. Надежда на то, что всё совершенно не так. В сознании Елены по-прежнему будто бы существовали два Стефана. Первый – её муж, добрый, светлый, любящий. Второй – лютый зверь, готовый перегрызть глотку любому, кто перейдёт ему дорогу, сущий дьявол в обличье вихрастого парня с бездонными изумрудными глазами. И больше всего на свете ей сейчас хотелось верить в то, что второго на самом деле нет, что всё это просто страшный сон, который скоро закончится. А первого она по-прежнему любила, потому что в её сознании его образ никак не был связан с тем, что этот человек творил сейчас.
Елене казалось, что она начинает сходить с ума. По вечерам у неё стала подниматься температура, а по ночам её знобило. Дни начали сливаться в единый поток, окрашенный красным цветом крови на руках Стефана, которая иногда оставалась на них после его побоев. Быстро пришло осознание того, что помощи ждать неоткуда: в глазах каждого человека, который его знал, Сальваторе был любящим мужем и отцом, человеком с огромным сердцем, готовым помочь в трудную минуту, чего бы ему это ни стоило.
В этом аду на плаву Елену держал только один человек: её дочь. Пока Стефан не отнимал её у неё, но она не была уверена в том, что так будет всегда. Поэтому каждая минута, проведенная с малышкой, каждое прикосновение, каждый вздох были для неё сейчас бесценным богатством. Дочери Стефан не причинял зла, и Елена молилась только об одном: чтобы он не решил отомстить ей с помощью их ребёнка. Но она знала: если вдруг он решит разлучить их с Никки, она будет бороться за неё до последнего вздоха.
– Не думал, что вы со Стефаном любите пожёстче, – девушка вздрогнула, вдруг услышав за спиной насмешливый голос, полный уже знакомой самоуверенности.
Обернувшись, она увидела не кого иного, как Деймона. Он вернулся в Нью-Йорк неожиданно, кажется, даже для самого Стефана и, по собственным словам, теперь собирался в этом городе жить. Теперь в доме своего двоюродного брата он был частым гостем, и его присутствие подводило Елену ещё ближе к грани с безумием.
– Ты о чём? – заикаясь, пробормотала она, почувствовав, как у неё похолодели руки.
Деймон приблизился к ней, и в следующее мгновение она ощутила на плече прикосновение его тёплых пальцев. Сальваторе немного сдвинул край лёгкой кофты, которая была на ней надета, оголив часть плеча, на котором красовалась глубокая красная ссадина. Елена поспешила отстраниться от него и прикрыть ранку.
– БДСМ увлекаетесь? – усмехнулся Деймон, склонив голову набок, скрестив руки на груди и оперевшись на комод. – Неожиданно.
Следы побоев не видел никто, кроме Аларика и охранников. И в этот момент у Елены, словно вспышка молнии, промелькнула мысль о том, что, может быть… Нет, рассказать всё Деймону? Довериться ему? Абсурд, верх глупости и безрассудности. Стоит только раз посмотреть в эти ледяные голубые глаза, чтобы понять: ему нет дела до чужой боли, ему интересны только его чувства. Да и поверит ли он ей?
– Хотя, если честно, когда я смотрю на тебя, мне тоже хочется поэкспериментировать.
Сальваторе вновь без труда преодолел расстояние, которое разделяло их с Еленой, и прижал её своим весом к стене, одной рукой коснувшись её шеи, а губами коснувшись щеки. Елена подалась вперёд и оттолкнула брюнета.
– Оставь меня в покое! – воскликнула она. – Я же просила тебя ещё в прошлый раз…
Деймон рассмеялся.
– Ты правда поверила в то, что я просто «промахнулся»? – с искренним недоумением спросил он. – У вас дома что, принято хватать тебя за задницу кому-то, кроме Стефана? – с каким-то снисходительным пренебрежением фыркнул мужчина.
Гилберт почувствовала, как у неё начинают гореть щёки.
– Озабоченный ублюдок, – прошипела она, подняв на него полный ненависти взгляд.
Теперь Елена не боялась смотреть ему в глаза: сейчас в её жизни происходили вещи куда более страшные.
– Елена, любить секс – это ещё не озабоченность, – закатив глаза, сказал Деймон. – Не понимаю, как у вас ребёнок-то появился с таким отношением к этому? Нимб не поджимает, а?
Елене было мерзко выслушивать всё это. В этом доме она начала чувствовать себя загнанным зверьком в клетке, откуда невозможно было найти выход.
– Что тебе нужно от меня? – прошептала она, чувствуя, как её начинает трясти.
– А ты сама до сих пор не поняла?
– Я жена твоего двоюродного брата, – с отвращением сквозь зубы процедила она. – Тебе самому-то не противно?
В этот же момент Елена подумала, что это был очень глупый вопрос: совестливость, стыд – таких слов этот человек явно не знал. Кажется, старший Сальваторе подумал так же, потому что не смог сдержать смешок.
– Елена, не хочу хвастаться, но за всю мою жизнь мне ещё не отказывала ни одна девушка. Так что у тебя два варианта: либо уже скоро ты будешь царапать мне спину и кричать моё имя, либо ты нихера не девушка. На мужика ты не похожа, – разведя руками, сказал Деймон. – Так что первый вариант развития событий, конечно, более вероятен.
– Этого не будет, – с невероятной злобой произнесла она.
– В твоих же интересах, чтобы это произошло добровольно, – ответил Деймон. – Я всегда беру своё, – шепнул он, наклонившись к ней, и его горячее дыхание обожгло мочку её уха. Вопреки всему, физиология взяла своё, и тело откликнулось: кожа в следующую секунду покрылась мурашками, и, увидев это, Деймон самодовольно хмыкнул. – Запомни это, котёнок.
Из коридора послышались голоса Тайлера и Энзо, и Деймон вышел из комнаты, оставив Елену один на один со своим страхом и болью. Она устало опустилась на кровать и, закрыв лицо ладонями, почувствовала, как по щекам текут солёные горячие слёзы. Она понимала, что Деймон точно не оставит её в покое и рано или поздно добьётся своего.
В голове была только одна мысль: «Господи, пожалуйста, избавь меня от этого всего…»
Стефан проснулся от прикосновения тёплого ветра, которое ощутил на своих щеках. Открыв глаза и оглянувшись, он увидел, что находится в каком-то чудесном саду: вокруг всё цвело, отовсюду доносился приятный нежный запах жасмина, на цветы садились удивительной красоты бабочки. Было очень светло: солнце достигло своего зенита.
– Здравствуй, сынок, – услышал он позади себя звонкий и до боли знакомый голос, и сердце замерло.
Стефан обернулся и увидел их.
Отца и мать… Нет, любимых маму и папу, как он всегда их называл. Улыбающиеся и счастливые, такие же молодые, как двенадцать лет назад.
– Мама… Папа… – выдохнул парень, не веря своим глазам.
Лили и Джузеппе подошли к нему, и мать с улыбкой коснулась ладонями щёк сына.
– Как же ты похож на отца… – прошептала она, и на глазах у неё заблестели слёзы.
– Я всегда знал, что мой сын, мой наследник будет похож на меня, – не без доли удовлетворённости и с необычайной гордостью сказал Джузеппе.
– Я так по вам скучал, боже…
Стефан кинулся в объятья родителей, стараясь обнять их обоих. Как же отрадно было спустя двенадцать лет вновь ощущать их тепло, слышать их голос, смотреть в их глаза!..
– Мы тоже очень скучали, Стефан, – произнёс отец, поджав губы, и парню показалось, что его голос дрогнул.
– Где мы? – спросил парень. – Где мне вас найти?..
– Ты сам увидишь. Пойдём, прогуляемся, – Джузеппе кивнул в сторону.
Они вышли из сада, и взору Стефана открылась набережная: многолюдная, суетливая, с криками чаек и доносящимся шумом прибоя, звонками велосипедов, проезжающих мимо. Как в детстве. Многие небоскрёбы ещё были в стадии постройки, а машин, припаркованных неподалёку, было раз в пять меньше, чем в любом другом квартале Нью-Йорка сейчас.
– Ну, узнаёшь? – улыбнулась Лили.
Стефан изумлённо оглядывался вокруг и понимал, что находится в Нью-Йорке, но будто бы вернувшись лет на двадцать назад: именно так выглядел город, когда ему было не больше десяти.
– Это Нью-Йорк… Но только восьмидесятых годов… – прошептал он.
– Да, – кивнул Джузеппе. – Это твоё детство, Стефан.
– Тебе было больно, – сказала Лили, коснувшись руки сына. – И ты хотел вернуться в это время… Смотри: сейчас это всё для тебя. Остановись на мгновение. Переведи дух. И успокойся. Мы с тобой. Тебе больше не будет больно.
– И пока… Расскажи нам всё, – попросил отец. – Скажи всё, что ты хотел сказать.
Стефан на мгновение будто бы застыл, не веря, что теперь у него есть возможность хотя бы немного времени провести с родителями. Он не знал, что сказать, но озвучил первую мысль, которая появилась у него в голове и была самой искренней.
– У вас теперь есть внучка, – выдохнул он.
Лили и Джузеппе широко улыбнулись.
– Она твоя копия, мам.
– Мы видели, каким счастливым ты был, когда она родилась, – сказал отец, и Стефан понял: родители действительно были рядом с ним всё это время. Возможно, они знали не всё о его жизни, но это было и неважно: он им обязательно расскажет.
– Маленькая принцесса, – с невероятной теплотой произнесла мать.
Удивительно, но родители не спрашивали ничего про его жену. Не было ничего такого, что возвращало бы его к болезненным воспоминаниям.
– Как её зовут? – с интересом спросил отец.
– Её зовут Никки. Николь Сальваторе.
– Я уверен, ты станешь для неё лучшим папой, – сказал Джузеппе, приобняв сына.
– Мой сын… Как же ты повзрослел… – тихо проговорила Лилиан. – А помнишь, как ты гонял по этой набережной на самокатах с Ребеккой наперегонки? Кажется, совсем недавно это было…
Стефан, поджав губы, кивнул.
– Да, – улыбнулся он. – И обижался на неё «на всю жизнь» каждый раз, когда проигрывал.
Он помолчал немного, а затем задумчиво сказал:
– Теперь она самый близкий для меня человек, – признался он. – Хоть мы и стараемся не вмешиваться в жизни друг друга.
– Берегите друг друга, – попросил Джузеппе. – Запомни, сын: друг для друга вы – самая главная опора.
– Я очень её люблю, – тихо, но с твёрдостью прошептал Стефан.
Он не помнил, сколько продолжался их разговор, он успел рассказать отцу и матери обо всём, что происходило с ним все эти годы, обо всех своих взлетах и падениях, о своих планах и мечтах. Он бродил с ними по своей любимой набережной, ощущал солёный запах океана и капли бриза на коже и чувствовал: он счастлив.
Вдруг неподалёку, на пляже, Стефан увидел мальчишку, который запускал воздушного змея вместе с отцом, и радостно визжал.
– Я так и не научился делать воздушных змеев, – усмехнулся младший Сальваторе, покачав головой.
– Ты добился много чего другого, – приободрил его Джузеппе, похлопав сына по плечу.
– Мне без вас очень тяжело, – тихо проговорил Стефан, почувствовав, как горлу подкатывает ком, а на глаза выступают слёзы.
– Ты сильный, Стефан, – произнёс отец. – Помни: несмотря ни на что, мы с тобой. Вы с Ребеккой – самое дорогое, что у нас есть. И вы должны продолжать свой путь. Потому, что вы заслужили быть счастливыми.
– Что бы ни случилось, сынок, помни об одном: мы очень любим тебя, – прошептала Лили и прижала парня к себе.
Стефан понял, что уже не может сдерживать слёзы, и застонал от волны боли, которая внезапно накатила на него. Он плакал, жадно хватая ртом воздух, захлебываясь своими слезами и заходясь в немом крике. Последнее, что он почувствовал – это прикосновение рук отца на плечах.
В этот момент в глазах замерцали какие-то вспышки, Стефану показалось, что он куда-то падает, и он, мгновенно проснувшись, подскочил с кровати. Он оглянулся и вокруг себя увидел свою спальню. Плазменный телевизор, журнальный столик, светлая мебель – кажется, всё это было вполне реальным. Сальваторе провёл руками по лицу: щёки были влажными от слёз. И в этот момент пришло осознание, что сон не то, что он видит сейчас, а то, что он видел несколько минут назад.
Родителей уже не вернуть. Он может стать счастливым, побыть с ними, но теперь только во снах. Грудь как будто бы сковал какой-то обруч: было больно даже дышать.
Стефан сел на край кровати и закрыл лицо ладонями: слёзы вновь хлынули потоком, и остановить он их не мог, да и не хотел – так он мог выплеснуть хотя бы часть боли, которая накопилась у него в душе. Он плакал, и вместе с невероятной тоской в душу после такого спокойного, безмятежного, светлого сна возвращалось ещё более страшное чувство: ненависть.
Этот сон, эта золотая мечта могла бы стать реальностью: отец и мать были бы сейчас рядом с ним, советовали что-то, смеялись бы вместе с ним… Они увидели бы внучку… Если бы не та автокатастрофа на трассе М86.
Стефан просидел так около десяти минут, не замечая ничего вокруг. Лишь со временем он смог немного успокоиться и пойти принять душ.
Выйдя из ванной комнаты, Стефан увидел Елену: она в тоненьком платьице, которое открывало все её синяки и ссадины, стояла у плиты и, кажется, готовила завтрак. Когда он увидел её, у него в глазах будто бы потемнело, и убивающее пламя в сердце разгорелось с новой силой.
Заметив мужа, девушка почувствовала, как внутри всё похолодело.
– Что, боишься? – усмехнулся Сальваторе, пройдя в кухню и налив стакан воды. – Разумно с твоей стороны. Скажи мне, малышка, какого чёрта ты надела это платье?
Елена ничего не ответила, уткнувшись взглядом в сковородку с яичницей.
– Когда я задаю вопрос…
В этот момент Стефан замахнулся и со всей силы пустил стакан в стену, и в следующую секунду на кухне раздался звон стекла. Елена вздрогнула и рефлекторно отошла назад.
– …Надо отвечать!!! – взревел он. – Сука, жалость решила вызвать? – прорычал он, схватив её за волосы. Елена вскрикнула от боли. – Интересно, у кого? У меня? А может быть, у охранников?
– Стефан, сколько можно, – задыхаясь, пролепетала она. – Что с тобой стало?
По щекам катились слёзы, но Стефану не было до них никакого дела. Его глаза застилала слепая ярость.
– Хватит ныть! – проорал он, тряханув её и оттолкнув в сторону, а затем залепив звонкую пощёчину. – Какая же ты мерзкая… Ненавижу тебя, тварь! Ненавижу! – на пределе голоса кричал он так, что у него на шее проступили вены, а сам он даже покраснел.
– За что? – срывающимся голосом спросила Елена, задыхаясь от слёз. – Стефан, что я тебе сделала? В чём я виновата? За что ты так со мной?
Сальваторе стоял посреди кухни, опустив взгляд в пол, и тяжело и шумно дышал. Тишина стояла в помещении несколько секунд.
– За то, что ты родилась. За то, что в твоих жилах течёт эта поганая кровь Гилбертов, – наконец произнёс он.
Елена была в недоумении и не понимала, о чём он говорит.
– Ненавижу вас всех… Семья ублюдков…
– Стефан, ты даже ни разу с ними не общался! – в отчаянии воскликнула Елена. – Как можно ненавидеть тех, кого ты никогда даже не видел?
Он разговаривал с ней, даже не поднимая взгляда, смотря куда-то в пустоту.
– Скажи мне, когда погибли твои родители.
– Я рассказывала об этом тебе, – тихо ответила девушка.
– Я ещё раз повторю. Скажи мне, когда погибли твои родители. Я хочу, чтобы в первую очередь услышала ты сама.
– Первого июля… 2000 года, – заикаясь, проговорила Елена.
– Где произошла авария?
– Я не знаю, – мотнула головой Гилберт. – Они уезжали в отпуск… Их не было месяц… Я была сама не своя. Я помню только похороны…
– Не знаешь… Зато я знаю, – победоносно сказал Стефан, подняв голову и посмотрев ей прямо в глаза. – Они погибли на трассе М86 города Нью-Йорка. Твой бухой в стельку папаша нёсся по скользкой от дождя дороге, а затем на скорости под сто километров в час вылетел на встречку. И врезался в BMW E-46.
– Зачем ты всё это говоришь… – пробормотала Елена.
– Затем, – сказал Стефан, – что в этой BMW были мои отец и мать.
====== Глава 7 ======
Елена смотрела на Стефана сквозь пелену слёз, не моргая, и не могла пошевелиться. Всё сказанное им словно бы выключило её из реальности, и в помещении на какое-то время повисла тишина. Супруги не сводили друг с друга взгляд, только Стефан смотрел девушке прямо в глаза, с наслаждением наблюдая, как на мгновения отчаяние вперемешку со страхом и отбликами зарождающейся ненависти сменилось полным оцепенением, а она смотрела будто бы сквозь него, ничего не видя.
– Нет, – наконец одними губами прошептала Елена, растерянно мотнув головой. – Это невозможно, – она наконец перевела взгляд на парня, стоящего перед ней.
Сальваторе хотел бы усмехнуться её наивности и слепой вере в картинку, которая складывалась в её сознании все эти годы, но ни один мускул не дрогнул на его лице: он не мог улыбаться, когда речь заходила о том проклятом дне.
– Да? – с раздражением спросил Стефан. – Елена, почему ты вдруг решила, что единственное право на существование имеет только то, во что веришь ты? Да, твой отец – убийца, представь себе!
Девушка лишь качала головой из стороны в сторону, чувствуя на губах привкус солёных слёз. Сознание отказывалось воспринимать слова Стефана, но вместе с этим возразить ему она не могла: Елене тогда было всего двенадцать, и о той автокатастрофе она мало что знала – Аларик сделал всё, чтобы случившееся как можно слабее отразилось на племяннице.
– Аларик… – заикаясь, несмело проговорила она, почувствовав острую боль в сердце и то, как нахлынул новый поток слёз.
– Как ты себе вообще это представляешь? – заорал Стефан. – «Елена, твой папа угробил не только себя и твою мать, но и ещё двух людей на дороге!» Да ты тогда была соплёй, тебе двенадцать лет едва исполнилось! Мозг включи, как бы он тебе сказал об этом?!
Он кричал так громко, что каждое его слово, казалось, даже отдавалось звоном в ушах. У Стефана на шее вздулись вены, на лбу выступила испарина, а сам он густо покраснел. Елене хотелось закрыть уши, а лучше – в одно мгновение исчезнуть куда-то, наконец обрести покой, не слышать тех страшных слов, которые выкрикивал Стефан, не видеть его горящих злобой глаз, ближе и роднее взгляда которых ещё совсем недавно не было ничего на этом свете.
Она не верила ему. Ни единому слову.
– Ты ничего не знаешь о своём отце, Елена, – наконец, сбавив тон и отдышавшись, произнёс Стефан.
«Это неправда», – лишь эта мысль сейчас пульсировала в голове девушки.
– Чего я могу о нём не знать? – пробормотала Елена. – Стефан, пожалуйста, перестань…
– Хочешь, чтобы я рассказал? – парень отошел, налил в новый стакан воды, чтобы успокоиться, и сделал пару глотков. – Хорошо, я расскажу, – с каким-то вызовом в голосе произнёс он, скрестив руки на груди. – У Джона была игровая зависимость. Скажи, кем он работал? Обычным клерком в какой-то конторе, так ведь? – с пренебрежением спросил Стефан.
Елена обессиленно кивнула.
– Ему хотелось денег. Много. Только вместо того, чтобы заняться карьерным ростом, он пропадал в казино. И не ври, что в последние полгода ты не спрашивала у своей матери по вечерам: «А где же папочка?» А папочка в очередной раз шёл в казино, проводил там ночи напролёт в компании дешёвого виски, таких же неудачников, как и он сам, и тех, кому хотелось содрать с них побольше бабла.
Сейчас Елена смутно припоминала, как отец и в последние месяцы перед злополучной поездкой и правда возвращался часто домой только под утро, пьяный, и как мать сдавленным шёпотом, видимо, надеясь, что дочь не услышит, спрашивала: «Когда всё это кончится?»
– Не знаю: то ли дуракам и правда везет, то ли он знал пару приемов, повышающих шансы на благополучный исход, – но он даже выигрывал, – продолжил Стефан. – И чем чаще это происходило, тем больше ему хотелось играть, чтобы получить сумму крупнее, – как и всем идиотам, на которых эти казино и рассчитаны. Конечно, тебя ведь надо было поднимать, а папаша, кроме как квартальные отчеты, ничего делать не умел, – с отвращением выплюнул Сальваторе. – Это и сыграло с ним злую шутку. В один прекрасный вечер он проиграл абсолютно все деньги, которые были у него с собой наличными, и те, которые оставались на карте. Сумма долга была огромна, около ста тысяч, но Джон, видимо, не понял, что попал в полную задницу, поэтому пытался отыграться, и в конечном итоге к уже имеющимся задолжал еще столько же. В тот вечер там находился хозяин казино вместе с братом, Джерардом Мэттьюсом.
– Кто это? – пробормотала Елена.
– А тут начинается самое интересное, – с раздражением и сарказмом ответил Стефан. – Это бывший партнер моего дяди Грейсона, работал у него в компании финансовым директором. Не буду вдаваться в подробности, все равно ничерта не поймешь. Скажу только, что этот гаденыш, по-простому говоря, кинул Грейсона на бабки – очень большие, а потом, когда все его аферы вскрылись, очень удивился, что дядя дал ему пинок под зад. Он отделался условным сроком и тем, что остался на мели. И, конечно, решил отомстить Грейсону за то, что тот не захотел держать у себя в компании крысу. А как можно отомстить? Ну, конечно, грохнуть, как же иначе!
Стефан со злобой всплеснул руками и ударил ладонями себя по бокам. Его рассказ был вполне краток, но Елена все равно не понимала, как ко всей этой истории относится ее отец.
– Превращать условный срок в реальный Мэттьюсу, видимо, не очень-то хотелось, – продолжил Сальваторе. – Поэтому он решил найти исполнителя. На профессионального киллера бабла не было, вот и начал ходить по казино, где жалкие идиоты вроде твоего отца сидят над этой долбаной рулеткой и думают, из каких дырявых штанов достать еще сотню баксов и поставить. Он разговаривал с некоторыми из них, узнавал что-то про их жизнь. Джон был для него идеальным вариантом: бухой, с долгом под двести тысяч, – красота! – каждое слово Стефана было пропитано ядовитой желчью, и было непонятно, к кому он испытывает бóльшую ненависть – к отцу Елены или Мэттьюсу. – Он предложил ему сделку: Джон выполняет его «непыльную» работу, а Джерард уговаривает брата аннулировать долг. Но твой папаша, видимо, даже в таком состоянии прибалдел от таких заявлений и отказался. Тогда Мэттьюс и применил свой план «B»: он нашел его уязвимое место в виде семьи. На протяжении какого-то времени ему приходили угрозы о том, что, если Джон не согласится, то пострадаешь в первую очередь ты. Пару раз он видел нескольких амбалов около своего дома, а затем – неподалеку от школы, где ты училась. И вместе с этим долг оставался непогашенным. В конечном итоге твой безмозглый папаша, – последние два слова Стефан произнес с особенным отвращением, – не нашел выхода лучше, чем принять предложение Мэттьюса. Нет, чтобы обратиться в полицию или, на крайняк, уехать из города, – ну что вы, это же слишком просто! Так что в Нью-Йорк твои родители уезжали совсем не для того, чтобы отдохнуть. Уж не знаю, была ли твоя мать в курсе грандиозных планов этого придурка.
