Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 59 страниц)
Деймон взял ладонь Кэтрин в свою, переплетя ее ледяные пальцы со своими, и крепко сжал, внимательно посмотрев ей в глаза.
– Все будет хорошо. Я обещаю тебе. Ты веришь мне?
– Я верю только тебе.
– Несколько дней я не расставался с ноутбуком и искал в интернете любые источники об этом заболевании, читал научные статьи и новости о продвижении в лечении онкологии… Голова пухла от потока информации, которая порой была очень противоречивой. Мы с родителями Кэтрин сразу начали поиск клиники, где могли бы продолжить лечение, и остановились на Cedars-Sinai**. Ты, наверное, знаешь, у них один из лучших онкологических центров на континенте, – пробормотал Деймон, и Елена обессиленно кивнула. – Курс химиотерапии начали практически сразу же. Врачи предупреждали, что переносить его будет тяжело, не один раз говорили о возможных побочных эффектах… Но все равно сложно было смотреть на то, как Кэтрин постоянно знобило по ночам. Вскоре у нее совсем пропал аппетит. Врачи рекомендовали есть небольшими порциями, но Кэт не съедала даже их. Она очень любила вареную рыбу, я приносил ее ей, но она к ней не притрагивалась. Я ходил в ближайший магазин и приносил ее любимые испанские апельсины, когда разрешали доктора, но и они тоже оставались нетронутыми. Кэтрин сильно потеряла в весе, но курс был доведен до конца, и это было нашей маленькой, общей победой. Врачи дали три недели на то, чтобы восстановить силы, а после – начали второй. Он проходил чуть легче, и мы даже ненадолго выходили на улицу. Постепенно Кэтрин начала оживать, и я сам увидел, что лечение дает результаты. К ней в госпиталь часто приезжали друзья, мы подолгу болтали ни о чем, смотрели какие-то фильмы. Я по большей части приезжал к Кэтрин по вечерам – мне нужно было работать, чтобы оплачивать лечение. И у нас появилась маленькая традиция: каждый раз, встречаясь вечером, мы смотрели «Друзей». Так получилось, что мы оба ни разу не смотрели этот сериал, и, узнав об этом, наши друзья все уши прожужжали нам о том, что мы обязаны это исправить. Мы по вечерам садились, включали ноутбук и погружались в этот мир. Но при этом очень часто на ум приходили истории из собственного опыта, мы вспоминали их, смеялись и подкалывали друг друга. И в такие моменты страх уходил.
На губах Деймона появилась улыбка.
– Знаешь, когда Кэтрин только начинала лечение, я думал, что постепенно превращусь в какого-то робота, который начнет говорить исключительно медицинскими терминами, но… Я сам никогда не мог подумать об этом, но именно в это время я ощущал жизнь как никогда сильно. Наверное, чтобы это случилось, мне нужно было почувствовать, как она утекает сквозь пальцы. Чтобы я понял ее ценность и начал ее беречь. Чтобы научился радоваться тому, на что раньше даже не обращал внимание. Потому, что из таких мелочей и состоит жизнь, и, забывая о них, можно упустить что-то очень важное. Я это очень хорошо уяснил тогда.
Деймон сделал небольшую паузу, а затем продолжил.
– После того, как был завершен второй курс «химии», врачи еще раз взяли все необходимые анализы и были очень довольны и их результатами, и состоянием Кэтрин, но говорить о чем-либо было еще рано. Они прописали еще три высокодозных курса, чтобы «добить» эту дрянь и достичь ремиссии, которая позволила бы провести трансплантацию костного мозга. Мы начали искать донора… И тогда я понял, что нас окружают просто удивительные люди.
Голос Деймона стал тише, и в нем зазвучало удивительное благоговение.
– Когда врачи сказали мне, что, вероятнее всего, после третьего курса можно будет провести ТКМ, Бонни и Кай были в Аргентине. Они звонили стабильно раз в два-три дня и спрашивали о самочувствии Кэтрин, хотя они очень близко не общались. Когда я им рассказал о поиске донора, они… Они прервали свою поездку и вернулись в Лос-Анджелес, чтобы пройти типирование. Эту процедуру прошли многие наши друзья. Они все объединились в борьбе против нашей беды. Это было просто невероятно, – прошептал Деймон. – К сожалению, подходящего донора среди нас не нашлось, поэтому нужно было искать дальше, но клиника быстро справилась с поисками. Главное было – достичь ремиссии. И у нас это получалось. После пяти курсов «химии» кровь была чиста, 0% бластов. И на фоне этой новости меркли те сумасшедшие месяцы, которые нам пришлось пережить перед этим. Мы жили в предвкушении и верили: нужно потерпеть еще чуть-чуть, и все будет по-старому. Раньше мы с Кэтрин любили фотографироваться, у нас была куча абсолютно разных фото. Но мы с ней договорились, что забудем про фотоаппарат на время лечения, и дело было не в том, что Кэтрин могла стесняться своего внешнего вида – такого не было. Она чувствовала себя уверенно. Просто мы верили, что настанет день, когда вся эта история станет для нас белым пятном, и о ней ничего не будет напоминать. Я не знаю, что со мной происходило, но я был абсолютно спокоен, когда Кэтрин проводили процедуру ТКМ. Я знал ее, знал лучше, чем себя. Она всегда привыкла бороться до последнего, и у меня в мыслях не было какого-то другого исхода, кроме положительного. С того дня началась новая жизнь. Кэтрин была совершенно обессилена после пятого курса, но после ТКМ многое изменилось. Едва врачи разрешили, мы начали выходить на улицу, она быстро начала ходить сама, чем удивила многих докторов. Мы гуляли, бывало, смотрели на небо и говорили, говорили, говорили… Мы считали дни после ТКМ, и чем больше становилась цифра, тем сильнее была уверенность в нашей победе. Когда врачи разрешили покинуть госпиталь и жить дома, мы просто кричали и обнимались, как дети, мы готовы были бегать по отделению, как сумасшедшие. Нужно было принимать кучу таблеток, носить защитную маску – но это все казалось такой ерундой… Ремиссия держалась на протяжении нескольких месяцев, и, предварительно поговорив с врачами, когда в честь какого-то праздника в США устроили три выходных, помимо основных – субботы и воскресенья, я увез Кэтрин в Санта-Монику.
– Деймон, ведь теперь так будет всегда? – с невероятной надеждой во взгляде спросила Кэтрин, когда они с Деймоном, обнявшись, стояли на берегу океана и слушали шум прибоя. Кожу обдувал приятный теплый августовский ветер, который приносил с океана соленый привкус.
Деймон взглянул на Кэтрин: она была очень похожа на ребенка, и такой он видел ее впервые. Но тем сильнее хотелось показать ей, что ее надежды не напрасны, что теперь все действительно будет хорошо.
– Да, – кивнул Деймон. – Нам с тобой столько еще предстоит всего сделать… Свадьба… Сумасшествие, – он улыбнулся, обняв девушку сзади, скрестив руки у нее на животе, и поцеловал в щеку.
Они стояли так около минуты, просто смотря вдаль, слушая крики чаек и думая каждый о своем.
– Кэтрин, – вдруг позвал Сальваторе. – Я хочу ребенка… – прошептал он ей на ухо.
Он не знал, как она отреагирует на эти слова: к детям Кэтрин никогда не питала особой нежности. Но что-то подсказывало ему, что теперь они в своих желаниях сходятся.
– Я знаю, что пока нам нужно будет подождать. Но, может быть, когда лечение закончится…
– А кого ты больше хочешь – мальчика или девочку? – вдруг спросила девушка, и Деймон не смог сдержаться от улыбки. Он на мгновение задумался.
– Пацана. Девочек я не умею воспитывать… Вообще никого пока не умею, – усмехнулся он. – Но мальчики как-то понятнее.
– А я бы хотела девочку, – сказала Кэтрин и повернулась к Деймону, внимательно посмотрев ему в глаза. – Чтобы у нее были такие же голубые глаза, как у тебя.
– Ты ведь понимаешь, что тебе придется забеременеть как минимум дважды, чтобы исполнить наши с тобой желания, м? – с заговорщицкой ухмылкой произнес Сальваторе, коснувшись лба любимой.
Кэтрин улыбнулась.
– Я люблю тебя, – прошептала она, коснувшись тонкими пальцами его щеки.
Деймон ничего не ответил, а лишь накрыл ее губы своими.
– Все было хорошо, и ничто не предвещало беды. Мы наслаждались друг другом, отключив на время все мобильные и занимаясь тем, чем хотим. Бывало, просыпались в двенадцать, еще часа по полтора валялись в постели… И это нам было по кайфу. Но в какой-то день у Кэтрин утром пошла носом кровь. Она этого даже не почувствовала, но кровотечение было сильным. Я сразу позвонил ее лечащему врачу, и тот сказал, чтобы мы срочно возвращались в город и как можно скорее обратились в Cedars-Sinai.
Елена не отводила от Деймона глаз, и его взгляд стал каким-то испуганным – он вновь переживал эти мгновения.
– Мы бросили все и сорвались, и уже через пару часов были в госпитале. У Кэтрин взяли все необходимые анализы, и через пару дней мы узнали причину этого кровотечения: 87% бластов в крови. Рецидив, ранний и очень агрессивный. И в этот момент мне показалось, что кто-то над нами очень злобно посмеялся. У Кэтрин не было никаких симптомов, кроме кровотечения в то утро. У нее не было даже слабости, – голос Деймона дрогнул. – Все это время мы жили полноценной жизнью, строили планы на будущее, просто мечтали… И все это оказалось разрушенным… В один момент. Это больно.
В этот момент взгляды Елены и Деймона встретились, и она почувствовала, как у нее задрожали губы.
«Боже, сколько же ему пришлось пережить… Что он чувствовал?..»
– Кэтрин начали курс противорецидивной терапии, но она угасала с каждым днем. Организм был полностью ослаблен и больше не отвечал на лечение. И все же внутри горел какой-то огонек – может, бессмысленный, совершенно нелогичный… Но он держал на плаву. Но, чудес, наверное, не бывает.
Деймон провел руками по лицу и сделал глубокий вдох.
– Она…умерла на моих глазах, – прошептал он.
– Представляешь, Бон-Бон с Каем решили открыть свою туристическую фирму. Отец Кая крутит пальцем у виска, – усмехнулся Деймон. – Он-то мечтал, чтобы он работал в его автомобильной компании…
– Здорово как… – Кэтрин слабо улыбнулась. – Они такие молодцы. Я очень рада за них.
– Я бы тоже в туризм подался. Это же сколько стран еще можно посетить… Кэт, помнишь, ты говорила, что очень хочешь побывать в Барселоне?
Кэтрин ничего не ответила, и Деймон, повернувшись, увидел, что она закрыла глаза.
– Кэт… – прошептал он, приложив ладонь к ее лбу.
Сначала он не понял, что произошло, но страх поглотил душу очень быстро.
– Кэтрин… Кэтрин, ты меня слышишь? – уже громче произнес он, но девушка никак не отреагировала.
Руки в одно мгновение похолодели, а в сознании зазвучали отголоски страшных мыслей. Деймон, как безумный, подскочил на месте и метнулся в коридор.
«Кэт, подожди… Кэтрин, прошу тебя… Только держись, умоляю…»
– Кто-нибудь, врача, врача вызовите в двенадцатую палату, – жадно хватая воздух, тараторил Деймон, выбежав в коридор.
– Что случилось? – спросила дежурная медсестра.
– Девушка… Мы с ней разговаривали… Она вдруг замолчала и закрыла глаза… Она ни на что не реагирует! – Деймон запинался, глотал половину звуков и дрожал всем телом.
Уже буквально через минуту в палате Кэтрин было несколько врачей и медсестер. Сальваторе хотел зайти, но его не пустили.
– Мистер Сальваторе, подождите здесь, – попросил врач и закрыл дверь палаты.
– Кэтрин не успели даже отвезти в реанимацию, – надтреснутым голосом произнес Деймон. – Просто спустя несколько минут вышел ее лечащий врач и сказал, что сердце остановилось.
Елена почувствовала, как в этот момент у нее внутри что-то оборвалось, и сердце, несколько раз быстро ударив, словно бы на мгновение замерло. Деймон смотрел абсолютно стеклянными глазами куда-то сквозь нее и не моргал.
– Я зашел в палату и просто не верил в происходящее, – проговорил он, нервно сглотнув. – Еще пять минут назад она была рядом со мной, мы разговаривали… Это не могло произойти вот так. Наверное, я должен был быть готов к этому, но… Черт возьми, это невозможно. Невозможно свыкнуться с мыслью об этом, даже если у тебя в запасе есть еще двадцать лет.
Деймон опустил взгляд и потер руки.
– Я плохо помню, что было после. Подготовка к похоронам, соболезнования, сам день, когда прошла церемония… Все размыто. На похоронах я услышал разговор двух каких-то женщин в возрасте – это были сестры матери Кэтрин. Они постоянно косились на меня и рассуждали, почему я не подхожу к надгробию. А я не мог и не хотел подходить к нему. Я не мог видеть, что между датой рождения и датой смерти на нем двадцать восемь лет разницы. Я не мог на надгробии видеть имя той, которую хотел повести под венец. Да, я, наверное, слабак. Я хотел было подойти к ним и сказать пару ласковых, чтобы они хотя бы в такой день закрыли рот, но потом… Потом я задумался: может быть, они правы, и это действительно как-то неправильно? За все это время я ни разу не заплакал. Я кричал, бил посуду, лез в драку с теми, кто пытался как-то меня успокоить… Но во мне не было слез. Я не знаю, почему так, – едва слышно произнес Деймон, мотнув головой.
– Как ты это пережил?.. – прошептала Елена, больше не в силах сдерживать эмоции.
– Елена, я действительно слабак, – усмехнулся Сальваторе. – Я начал бухать, как последний сапожник, взял отпуск и закрылся дома, не просыхая.
– Деймон, я знаю, что ты дома. Открывай! – кричал Кай, барабаня кулаками в дверь.
Ответа не было. Паркер устало прислонился спиной к двери и провел ладонью по лицу.
«Черт побери…»
– Сальваторе, мать твою! – снова проорал он, ударив кулаком. – Если ты сейчас не откроешь эту чертову дверь, я вынесу ее к херам, ты меня понял?
Спустя какое-то время парень наконец услышал, как дверь открывается. В человеке, появившемся на пороге, Кай лишь с трудом узнал своего лучшего друга. Бледный, худой, с взлохмаченными волосами и щетиной, с красными глазами.
– Чего приперся? – пробормотал он, и Паркера сильно обдало перегаром.
– Ты совсем с катушек съехал? – раздраженно ответил тот, пройдя в квартиру. – Родители в Нью-Йорке с ума сходят оттого, что ты на связь не выходишь, а ты здесь бухаешь?
– Как же вы меня заебали все… Мне двадцать восемь лет, ау! – проорал Деймон. – Я сам могу решать, что мне делать. Мне плевать на то, что вы обо мне думаете, каким хотите видеть. Просто оставьте меня в покое!
– Да нихера ты не можешь! – прорычал Кай. – Возьми себя в руки! Деймон, вот именно, ты взрослый мужик, а ведешь себя, как подросток. Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, но жизнь, несмотря ни на что, не кончилась. Имей силы продолжить свой путь. Даже если на нем тебе пришлось столкнуться с такой бедой. Я не думаю, что Кэтрин хотела бы видеть тебя таким.
– Паркер, ты только и можешь, что чесать языком. Вы все мне весь мозг проели, и ваши нравоучения мне уже вот где, – Деймон указал ладонью на горло. – Откуда вам знать, что я чувствую и о чем думаю… Прости, дружище, но вы мне порой напоминаете сборище попугаев, которых научили говорить несколько фраз и которые теперь этим с успехом пользуются. Думаешь, мне легче от этого становится? Нихера!
В этот момент Паркер развернулся и со всей силы ударил Деймона в лицо. Тот рефлекторно закрыл лицо ладонями и отшатнулся, и, когда первый шок прошел, накинулся на Кая с кулаками.
– Ты совсем офонарел?
– Офонарел тут явно не я, – выплюнул Кай, пытаясь оттолкнуть Деймона от себя. – Если ты думаешь, что тебе удастся просто так сложить руки и сидеть и ныть, то ты ошибаешься. Ты будешь жить, придурок, ты слышишь меня? – прорычал Паркер, схватив Сальваторе за грудки. – И будешь жить нормальной жизнью, ты меня понял? И срать мне, что ты думаешь по этому поводу!
Деймон замолчал и, вдруг подняв глаза на Елену, замер. По ее щекам текли слезы.
– Елена… – произнес он.
– Мне, правда, очень жаль, – едва слышно прошептала она. – Деймон, я… Я не знаю, что сказать, – Елена пожала плечами и утерла щеки ладонями. – Я не могла подумать, что все на самом деле… Вот так.
Деймон смотрел на Елену, не отводя взгляд, и не мог поверить своим глазам: она приняла его боль, как свою собственную. И ей действительно было его жаль. Несмотря на то, что он был ей никем. Несмотря на то, что она еще недавно его ненавидела. Почему-то именно в этот момент, когда он говорил о своей любимой девушке с такой грустной, но очень искренней улыбкой и нежностью, когда с таким трепетом вспоминал каждый день, прожитый вместе с ней, с такой болью в голосе рассказывал о том, как ему пришлось с ней попрощаться, в ее душе поселилась уверенность: он не такой, каким нарисовало его образ ее сознание. Он умеет любить, скучать, скорбеть. Он человек. Со своими чувствами, взлетами и падениями, со своими ошибками. И сердце невыносимо щемило каждый раз, когда она смотрела в его глаза и видела в них океан боли и несбывшихся надежд.
– Откуда же ты такая… – то ли с усмешкой, то ли серьезно пробормотал он. – Ты жалеешь каждого…
– Вы с Кэтрин заслуживали другого.
– Да, – задумчиво проговорил Деймон. – Наверное.
– Ты больше не влюблялся? – спросила Елена, вновь подняв взгляд на него.
Сальваторе мотнул головой.
– Я сам не знаю, что со мной происходит. В каждой девушке я ищу черты Кэтрин. Я просто любил ее. И мне ее очень не хватает.
Елена вдруг поняла, сколько всего Деймон на самом деле уместил в одну фразу: «Я просто любил ее». Наверное, в этом и заключалась вся его жизнь – и та, которая была с Кэтрин, и та, что ожидала его после. Он действительно любил. Так сильно, как умел. Наверное, поэтому он так и не смог отпустить ее.
– Деймон, ты…хочешь увидеть во мне Кэтрин, да? Не только внешне, но и внутренне? – вдруг несмело спросила Гилберт, облизнув пересохшие губы.
Деймон отвел взгляд и почувствовал внутри какой-то укол: наверное, так оно и было, даже если он сам это не до конца осознавал.
– Я не знаю, правда, – мотнул головой он. – Если бы вы были похожи еще и характерами… Это было бы безумие.
Елена помолчала немного, а затем произнесла:
– Деймон, спасибо тебе.
– За что? – удивленно спросил он.
– За то, что все рассказал. Что не стал увиливать и лгать. За то, что доверился.
В этот момент у Елены в сознании словно бы рухнул какой-то барьер, и она коснулась пальцами его руки. Деймон взглянул на нее, и она посмотрела ему в глаза.
– Деймон, время лечит, – негромко сказала она. – Ты научишься жить с этим. Я знаю, о чем говорю. Оно, правда, затягивает многие раны. И однажды, встретив девушку, которая, быть может, даже не будет похожа на Кэтрин, ты вновь полюбишь. И станешь счастливым.
Слова Елены напомнили Деймону то, о чем говорила Роуз пару недель назад. Он улыбнулся уголками губ.
– После всего того, что ты испытала по отношению ко мне, ты считаешь, что я заслуживаю счастья? – усмехнулся он.
Ни один мускул не дрогнул на лице Елены, и она абсолютно серьезно и с полной уверенностью ответила:
– Да.
И от этого короткого слова по коже у Деймона почему-то побежали мурашки.
– Ну и что будем делать? – спросил Клаус, нервно отстукивая пальцами по столу незамысловатый ритм. – Звонить Стефану?
– Слушай, может, мы все-таки перепутали? – неуверенно спросил Финн. – Все-таки была ночь, да еще и мы были выпившие…
– Ну ты же узнал Деймона. Откуда он здесь вообще?
– Стефан рассказывал, что у него здесь квартира… – задумчиво пробормотал Финн.
– Ну, в том, что это был Деймон, ты уверен?
– Да.
– А я совершенно точно видел Елену.
Финн потер глаза.
– Елена и двоюродный брат Стефана… Да это же бред!
– Ну, тогда у нас групповые галлюцинации, – развел руками Майклсон. – Финн, да ладно тебе, Елена это была.
– Да с какого перепугу она вообще здесь?
– Ну, судя по всему, она неплохо проводит время.
Финн с шумом выдохнул, и в помещении на какое-то время воцарилась пауза.
– И что ты предлагаешь делать? – наконец спросил он.
– Думаю, что Стефана все-таки поставить в известность надо. Пусть сам уже решает, что с этим делать. Ему по обстановке в его семье виднее, способен ли на такое этот Деймон, могла ли с ним уехать Елена…
Финн немного помедлил, но затем достал мобильный телефон. Он взглянул на друга, и, когда Клаус кивнул, снял с экрана блокировку и набрал телефонный номер Стефана.
Комментарий к Глава 30 Очень много Детрин. Да. Знаю. Но теперь, думаю, образ Деймона станет для Елены немного ближе и понятнее – а это важный шаг, согласитесь:)
====== Глава 31 ======
– Каждый раз, когда я пробую вашу кухню, убеждаюсь, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – рассмеялся Стефан, отправив в рот кусок вишневого пирога.
– Правда нравится? – с энтузиазмом спросила Кэролайн.
Стефан закивал и, не имея возможности сказать что-то из-за полного рта, просто поднял вверх большие пальцы обеих рук. Кэролайн это показалось таким милым и забавным, что она не сдержалась от улыбки.
– Я научилась его готовить только буквально пару месяцев назад, хотя рецепт знала давно – подруга подсказала. То с сахаром переборщу, то вишни слишком мало добавлю, то он у меня подгорит… Заколдованный круг какой-то! Когда я его приготовила, наверное, раз в десятый, и все, кто его попробовал, сказали, что это действительно вкусно, у меня был личный праздник, – девушка засмеялась.
Это была уже не первая встреча Кэролайн и Стефана и не первый раз, когда он пробовал ее вишневый пирог. Шла третья неделя «заключения» Кэролайн дома, ей вот-вот должны были снять гипс, и она с нетерпением считала дни до этого момента, потому что эти недели стали для Форбс, которая привыкла к шумным вечеринкам и круговороту дел и событий, стали настоящим наказанием. Настоящим спасением из этого плена для нее совершенно неожиданно стал Стефан. Он приезжал по вечерам, часто привозил продукты и необходимые лекарства, постоянно спрашивал о ее самочувствии. Девушка была серьезно ограничена в движении, так что даже обычный поход в магазин стал для нее серьезным испытанием, поэтому помощь Стефана была очень кстати. Но еще больше она была благодарна ему за то, что он развеивал ее скуку. Он держал ее в курсе того, что происходит на работе, рассказывал какие-то забавные истории, вместе они даже обсуждали прочитанные недавно книги, и Кэролайн была абсолютно обезоружена его безграничным обаянием. Хотя они все еще обращались друг к другу на «Вы», постепенно, чем больше они общались, она забывала о том, что он – ее начальник. Стефан был заботливым, очень милым и каким-то домашним: он приезжал к ней не в строгих деловых костюмах, в которых обычно появлялся в офисе, а в джинсах, клетчатых рубашках, добавлявших его образу необъяснимой теплоты, и кроссовках. Он шутил и много улыбался, и рядом с ним Кэролайн было очень легко и комфортно. Она не могла не удивляться тому, что он, фактически чужой для нее человек, так проникся ее бедой, но была искренне счастлива, что такой человек встретился ей на пути.
К приходу Стефана Кэролайн старалась приготовить что-то вкусное, и Стефан никогда не отказывался выпить у нее чашку чая с каким-нибудь кексом или даже съесть что-то «посерьезнее». И все же «фаворитом» для него стал тот самый вишневый пирог, от которого он отказался в тот день, когда впервые оказался у Кэролайн дома, поэтому чаще всего она готовила его, зная, что Стефан от него точно не откажется. И всегда за чашкой чая и таким десертом между ними завязывались непринужденные разговоры. Они разговаривали буквально обо всем и рассказывали друг другу о себе. Кэролайн рассказала о том, как всю жизнь мечтала стать журналистом, а в конечном итоге оставила эту затею, и почему совсем не жалеет об этом, о своей любви к собакам, комедиям, горным лыжам и всему, что связано с Францией, а Стефан – о том, как он пришел к мысли об открытии своей охранной организации, университетских годах, увлеченности боксом и любви к внедорожникам. Они сошлись в своей любви к собакам, а еще – к сладкому, и Стефан даже попросил у Кэролайн пару рецептов десертов, заставив всегда питавшую слабость к умеющим готовить мужчинам блондинку окончательно растаять. Но на предложение дать рецепт и вишневого пирога, от которого Стефан был без ума, Сальваторе, к удивлению Кэролайн, ответил отказом, сказав, что теперь это блюдо у него ассоциируется только с ней, и этим заставив ее густо покраснеть. Зачастую Стефан возвращался от девушки поздно вечером, уже когда начинало темнеть, но всегда – в приподнятом настроении, с улыбкой на лице и желанием обязательно встретиться с ней вновь. Он пока сам до конца не понимал, что с ним происходит, и знал только одно: все это ему, определенно, нравится.
– Когда я только учился готовить, у меня даже картошка-фри подгорала, – хохотнул Стефан. – Двоюродный брат мне этого до сих пор забыть не может. Серьезно, я кинул ее на сковородку, отвернулся буквально на минуту – кто-то прислал СМС – повернулся – а там одни угольки! Я такого разочарования в жизни не испытывал давно. С тех пор картошку-фри, по-моему, даже не ел ни разу. Зато научился готовить. Думаю, до Вас мне далеко, – Стефан улыбнулся, – но я стараюсь.
– Думаю, если бы я что-нибудь попробовала, то убедилась бы в том, что Вы недооцениваете свои способности.
– Когда снимут гипс, я буду только рад пригласить Вас в гости, Кэролайн, – ответил Стефан.
– С удовольствием, – с улыбкой сказала она.
Кэролайн отпила из чашки чай.
– С чабрецом он все-таки вкуснее, – пробормотала она, поджав губы и, взяв костыли, уже хотела было встать, чтобы достать банку с листьями чабреца, но Стефан, видя, что ей трудно встать, остановил ее, мягко положив ей руки на плечи и усадив обратно.
– Давайте я достану, – предложил он. – Только скажите, где.
– Спасибо большое, – поблагодарила Форбс. – Чабрец вон в том шкафчике, за пачкой кофе.
– В этом? – Стефан указал на один из кухонных шкафчиков, и Кэролайн кивнула.
Сальваторе дернул за ручку дверцы, но она, кажется, была плотно закрыта.
«Что за ерунда?..» – пронеслось у него в мыслях, и он дернул еще несколько раз, но уже сильнее.
– Только осторожнее, там… – начала Кэролайн, вспомнив, что она не предупредила Стефана о проблемах с петлями на этой дверцы, но опоздала.
Стефан в последний раз со всей силы дернул за ручку. В этот момент послышался громкий треск, и он почувствовал какую-то легкость в руках, будто бы преодолел барьер. Злополучная дверца чуть было не упала на него. Стефан от неожиданности громко охнул и вздрогнул и лишь в последний момент увернулся и удержал ее в руках, отшатнувшись назад. Судя по всему, дверца сорвалась с верхней петли, потому что она неестественно накренилась и чуть не ударила Стефана по плечу.
–…дверца еле держится, – зажмурив глаза, закончила Кэролайн, но было очевидно, что уже поздно. – Господи, Стефан, простите, пожалуйста… – пролепетала она. – Там что-то с петлями, ее очень тяжело открывать было в последние несколько недель.
Девушка взяла костыли и, опершись на них, подошла к Стефану, чтобы убедиться в том, что он себе ничего не повредил.
– Вы не ударились? – с беспокойством спросила она.
– Все нормально, – пробормотал Сальваторе, еще до конца не отойдя от шока. – Это Вы меня простите… Мне пора научиться рассчитывать свои силы. А что с ней было? – спросил он.
– Я сама не знаю, если честно, – пожала плечами Кэролайн. – Сначала она начала скрипеть, потому открываться – только со второго или третьего раза. Просто я в этом не очень хорошо разбираюсь… Точнее, вообще не разбираюсь, – призналась девушка, смущенно опустив глаза. – А вызвать мастера все руки не доходили.
Стефан осмотрел дверцу, петли и шурупы, достал из шкафчика банку с чабрецом и протянул Кэролайн.
– Тут, в принципе, ничего страшного нет, – заключил он. – Просто петли старые, нужно поменять. Я починю. Только, думаю, нужно будет подождать минут тридцать – надо в строительный съездить. Но это же не очень срочно, правда?
– Стефан, не нужно… – Кэролайн почему-то смутилась еще больше. – Я сегодня вызову мастера, и…
– Кэролайн, ну, это же я, как медведь, пришел и все поломал, – улыбнулся Стефан. – И это было не предложение, а констатация факта.
– Как я могу Вас отблагодарить? – только и смогла спросить девушка.
– Уже отблагодарили. Я за ваш пирог новый дом построить готов, – рассмеялся Сальваторе. – Правда, все в порядке. Я буду только рад исправить свою оплошность и помочь Вам. У Вас ведь есть дрель?
Девушка кивнула.
– Ну и отлично.
Вскоре Кэролайн принесла ему необходимые инструменты, и он аккуратно снял дверцу с другой петли. Стефану повезло: строительный супермаркет был расположен неподалеку от дома Кэролайн, поэтому визит туда не отнял много времени, и он вернулся уже спустя минут двадцать с новыми петлями, пакетиком каких-то шурупов и замазкой для отверстий от старых петель. В какой-то момент, пока Стефан менял петли на дверце, он почувствовал вибрацию в кармане брюк. Отвлекшись от работы, он взял в руки мобильный телефон и, увидев на экране имя своей сестры, взял трубку.
– Привет, Бекс. Как дела? Как отдыхаете? Как Никки?
В это время Кэролайн была вместе с ним на кухне, слышала его разговор с Ребеккой и внимательно наблюдала за Стефаном. Разговаривая с этой девушкой, он не переставал улыбаться и спрашивал, кажется, о каждой мелочи, внимательно ее слушая. Но с особой теплотой он спрашивал о дочке. Его глаза загорелись каким-то совершенно особенным, ласковым огоньком, когда Ребекка, судя по всему, рассказала ему о том, что Никки выучила новые слова, и он с интересом спрашивал, что за слова это были. На все вопросы сестры, связанные с Никки и всевозможными лекарствами, кремами и другими необходимыми на отдыхе детскими принадлежностями, он отвечал быстро и безошибочно, как отец со стажем. Кэролайн смотрела на него и думала о том, что его жене, дочери, да и всей семье в целом с ним невероятно повезло.
– Вы тоже, наверное, скоро присоединитесь к жене и дочке? – с улыбкой спросила Кэролайн, когда Стефан положил трубку.
– Это не жена, – мотнул головой он, вернувшись к работе. – Это моя сестра. У нее в этом месяце отпуск, и они с мужем забрали Никки, потому что у меня как раз сейчас совсем нет времени ехать отдыхать. А тем временем лето ведь начинается, – Стефан развел руками. – Не хочется, чтобы она сидела в пыльном городе. У океана в любом случае лучше.
Кэролайн немало удивилась, когда узнала, что Стефан разговаривал не с женой и отправил дочь отдыхать не с ее матерью, а с ней, и впервые заметила, что у него на пальце нет обручального кольца. Она хотела бы узнать об этом подробнее, но спрашивать о чем-то не решилась.
– А сколько Никки, если не секрет? – спросила девушка.
– Полтора года, – отозвался Сальваторе. – Всем задает жару, – усмехнулся он, но эта фраза прозвучала очень по-доброму и с удивительной нежностью.
– Это такой интересный возраст! – воскликнула Форбс. – У меня просто племяннице столько же, и с ней каждый новый день – сплошное веселье. Недавно уронила на кота рулон туалетной бумаги, тот запутался в нем… В общем, пока поймали… Причем обоих! Эта мини-банда по всему дому убегала.
