Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 55 (всего у книги 59 страниц)
На протяжении нескольких минут в салоне автомобиля царила тишина, но прервать ее ни Энзо, ни Елена, ни Люсьен не решались. Елена нервно крутила в руках свой смартфон, но какой-то невидимый барьер не давал ей набрать номер Деймона. Быть может, в глубине души она уже чувствовала, почему все это произошло, и поэтому боялась услышать ответ Деймона. Несмотря на то, что на улице и в салоне было тепло, руки у Елены были ледяными, а сердце стучало так быстро, будто бы она только что пробежала марафон. В какой-то момент они с Энзо встретились взглядами, и итальянец, будто прочитав в глазах Елены немой вопрос, едва заметно кивнул. Елена вновь взглянула на экран своего смартфона и через несколько секунд все-таки сняла с него блокировку и набрала заветный номер телефона. Однако в трубке она услышала лишь равнодушное «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Во рту появился горький привкус.
Сам факт того, что Деймон связался с Люсьеном совсем недавно, говорил об одном – с ним все в порядке. Однако мысль это спокойствия не приносила. Голова шла кругом и верить в то, что сейчас Деймон, совершенно не хотелось. Спрашивать о чем-то Люсьена Елена не видела смысла: все равно он вряд ли о чем-то рассказал бы им с Энзо, если бы сделать ему это запретил Деймон.
Водитель изредка задавал какие-то вопросы, но Елена, которую в одно мгновение словно «выключило» из реальности, не слышала и не видела ничего, что происходит вокруг, полностью погрузившись в свои мысли, так что Люсьену приходилось повторять вопросы по несколько раз. Вскоре Елена и Энзо попрощались, перед этим договорившись, что Елена позвонит ему, когда станет известно что-то о Деймоне. Елена не заметила, как прошла дорога до дома. Люсьен, видимо, обеспокоившись состоянием Елены, спросил у нее о ее самочувствии, но она, поблагодарив его за участливость, ограничилась лишь сухим «все в порядке». Она хотела было заплатить Люсьену за оказанные услуги, повторив попытку Энзо, но водитель не взял с нее ни цента и, пожелав хорошего дня, вскоре уехал.
На ватных ногах, чувствуя необъяснимую мелкую дрожь во всем теле, Елена, даже не заходя к себе домой, отправилась к Роуз: нужно было забрать Никки.
– Ну как все прошло? – негромко спросила подруга, когда они встретились и прошли на кухню, чтобы попить чаю, пока Никки, утомленная играми, спала.
– Я не знаю, можно ли ответить на этот вопрос «хорошо» или «плохо», – пожав плечами, усмехнулась Елена. – Стефана приговорили к девяти годам заключения.
– Может, хоть тюрьма его заставит о чем-то задуматься… Главное, что этого урода в вашей с Никки жизни больше не будет, – сказала Роуз.
Говорить о Стефане или о ком бы то ни было из его окружения Елене сейчас совершенно не хотелось. Наверное, впервые в своей жизни она чувствовала такую решительность и не боялась.
– Да, наверное, – пробормотала она.
– А ты чего такая растерянная? – вдруг спросила Роуз, по глазам Елены все поняв. – Что-то случилось?
Гилберт вздрогнула. Она подняла взгляд на девушку и поняла, что, возможно, она могла знать, где сейчас находится Деймон и что произошло.
– Слушай, Роуз, – поджав губы, несмело начала она, – а ты не знаешь… Где сейчас Деймон? Понимаю, вопрос, наверное, глупый, но… Он уехал после заседания… – Елена нервно дернула плечами. – И не сказал ни слова.
Роуз пристально смотрела на Елену в течение нескольких секунд и была изумлена, кажется, не меньше ее. Увидев такой взгляд, Елена уже понимала, к какому ответу ей нужно готовиться, однако то, что сказала Роуз, повергло ее в еще больший шок.
– Тебе Деймон ничего не сказал?
По удивленному взгляду Елены Роуз поняла, каким может быть ответ на этот вопрос.
– У него наметился какой-то контракт с англичанами, – ответила Роуз. – Для заключения нужно лететь в Лондон, естественно, чем скорее – тем лучше. Он взял билеты на сегодняшнее число.
В этот момент Елене показалось, что ее облили ледяной водой. В сознании слова Роуз прозвучали еще раз несколькими отголосками, и внутри все скрутило от осознания смысла сказанного ею.
Роуз нахмурилось.
– Елена, постой… – пробормотала она. – Тебе Деймон правда не сказал об этом?
Елена пожала плечами.
– Нет, ни слова.
Роуз с шумом выдохнула и отвела взгляд.
– Я не смогла даже дозвониться до него.
– Рейс, кажется, был на четыре часа, так что, скорее всего, он уже в пути, – объяснила Роуз.
Елена молчала, просто не зная, что сказать.
– Сколько у нас разницы во времени с Лондоном? – спросила Роуз. – Часов пять ведь, не больше? Ну и плюс время перелета… Нужно позвонить ему с утра, вот и все, – попыталась успокоить Елену она.
– Да, наверное, – рассеянно пробормотала Елена, но что-то внутри подсказывало ей, что этот звонок ничего не решит.
Она, как могла, старалась ни одним своим жестом, ни одним словом не показать Роуз, что она сейчас чувствует, но внутри хотелось кричать. От боли, от горечи, от отчаяния. Деймон в который раз, быть может, сам того не желая, показывал, что они не связаны ничем, но верить в это по-прежнему не хотелось. И сейчас Елене оставалось лишь проклинать свою наивность, кусать губы от нестерпимой обиды, которая в считанные секунды прогрызала в душе огромную дыру.
Утром ни она, ни Роуз до Деймона дозвониться не смогли. Как с ним связаться еще, Елена не знала. Роуз, мало веря в действенность этого способа, все же использовала еще одно средство связи, написав Деймону на его e-mail-адрес, помня, что друг, активно общаясь со своими коллегами и партнерами посредством интернета, часто им пользовался. Вопреки ее ожиданиям, ответ пришел достаточно быстро… Но лишь ясно показал Роуз, почему Елена сейчас не решалась с ним связываться сама.
«Все в порядке, сменил sim-карту, со старой возникли проблемы. Возвращаюсь четырнадцатого числа. Позже созвонимся».
Больше в коротком ответе Деймона не было ни слова. О Елене – в том числе. Роуз несколько минут смотрела на экран своего ноутбука, не веря в то, что все это написал он, но услужливая память именно в этот момент оживила в ее сознании все их последнего времени, давая понять: все закономерно. Роуз не знала, как вести себя с Еленой, как ей все объяснить, но по ее глазам видела: она и так все понимает. Елена старалась вести себя, как прежде, но скрыть свой взгляд от Роуз она не могла. Роуз жадно искала в ее глазах хотя бы отблик того яркого блеска, которым совсем недавно искрился ее взгляд, но все было тщетно: огонек внутри нее погас. Елена продолжала улыбаться, была дружелюбной и приветливой, как раньше, и общалась с Роуз ничуть не меньше. Однако Роуз отчетливо чувствовала, как все изменилось буквально в одночасье. Казалось, что частичку Елены Деймон забрал с собой.
Наверное, это было действительно так.
Сейчас, когда последний мост был сожжен, когда спасения от боли найти было уже невозможно, так отчаянно хотелось забыть обо всем, что их когда-то связывало… Вот только было ли это возможно, когда каждый уголок в доме напоминал о нем? Когда казалось, что даже в прохладных комнатах витает аромат его парфюма? Когда без него оказалось трудно даже засыпать…
Когда в сознании возникал вопрос, которого Елена боялась, наверное, больше всего: «как теперь быть?», – она находила на него лишь один ответ: бежать. Бежать без оглядки от этого дома, от этого города, который когда-то их связал, от любой возможности когда-нибудь встретиться с ним снова. Наивно? Наверное. Но другого способа справиться с этим безумием Елена не знала.
Время ожидания рейса в Сент-Огастин, на который Елена купила билеты, текло, словно в тумане. Елена не замечала улыбок, не чувствовала ход времени, будто застряв в одном дне. Она изо всех сил старалась быть прежней для друзей и прежде всего для дочери. Но в глубине души она чувствовала, что сил у нее остается все меньше.
На протяжении нескольких недель после отъезда Деймона Елена иногда общалась с Энзо. Они порой переписывались, созванивались, спрашивая друг у друга о последних новостях, и можно было сказать, что их отношения уже давно перешли в стадию если не дружбы, то хорошего приятельства – это точно. Энзо был спокойным и рассудительным, порой таким забавным, и, общаясь с ним, Елена порой ловила себя на мысли о том, как же она ошибалась в своих первых впечатлениях об этом человеке. Она знала о нем немногое, но искренне была благодарна ему за то, что он сделал для нее, и нисколько не жалела о том, что они начали общаться чуть ближе. Своими манерами и мировоззрением он напоминал ей средневекового рыцаря, и Елена не раз думала о том, что его будущей девушке с ним, определенно, повезет.
Хотя они с Энзо чаще общались с помощью SMS, Елена почему-то не удивилась, когда одним из вечеров, услышав вибрацию на своем смартфоне, она увидела имя Энзо. В этот момент она укладывала Никки спать и, проверив, что малышка действительно уснула, погасила свет, поспешно вышла из комнаты и ответила на звонок.
– Елена, привет! – бодро поздоровался приятель. – Не разбудил?
– Совсем нет, – ответила Елена. – Как дела, Энзо?
– Все по-старому, – отозвался Сент-Джон. – Нью-Йоркский ритм жизни все не дает покоя, – усмехнулся он. – Как у тебя?
– Ну, если не считать того, что Никки сегодня решила порисовать акварелью на моей белой блузке, – то все стабильно, – рассмеялась Гилберт.
– Акварелью? Серьезно?
– Абсолютно. Кажется, это были солнце и деревья… И еще, кажется, собака. Но мы с Роуз не уверены.
В трубке послышался смех Энзо.
– Кто знает, быть может, лет через двадцать за эту блузку коллекционеры будут готовы отдать несколько сотен тысяч долларов как за первые картины художницы Николь Сальваторе?
– Роуз сказала то же самое и предложила пока не выкидывать, – Елена снова рассмеялась. – Подумываю над этим. – Энзо, что-то случилось? – спросила она.
Итальянец встрепенулся.
– Ничего сверхъестественного и мегамасштабного, – ответил он, и у Елены по коже пробежали мурашки: это была излюбленная фраза Деймона. – Но, если честно, я хотел тебе кое-что предложить.
Энзо на несколько секунд замолчал, словно бы пытаясь подобрать подходящие слова.
– Так как история со Стефаном, слава Богу, закончилась, через шесть дней я улетаю в Неаполь. Время пролетело так быстро, что толком как-то культурно провести здесь время я так и не успел, – усмехнулся он. – Знаешь, я очень люблю театр и недавно узнал, что в эту пятницу в «Маджестик» будет «Венецианский купец» Шекспира. Уверен, постановка будет потрясающей. Я помню, ты говорила, что любишь Шекспира, поэтому я подумал… Может быть, ты захочешь составить мне компанию в эту пятницу вечером?
====== Глава 56 ======
Soundtrack: Денис Любимов – Дневники эгоиста
Над Лондоном нависли серые тяжелые свинцовые тучи, которые, казалось, даже не двигались. Застыв на одном месте и заковав целый огромный город словно в невидимые цепи, они давили, превращали его в нечто не более чем бетонную коробку, в которой нельзя было сделать глубокий вдох. В воздухе пахло дождем, вот-вот должен был начаться сильный ливень, но текли минуты и часы, а в погоде ничего не менялось: лишь тучи становились грознее, затягивая небо плотной материей, через которую все еще прорезывался дневной свет, очерчивая границы облаков яркой каймой, которая на постепенно превращавшемся в графитовый цвете напоминала молнию во время грозы. Едва стоило выйти на улицу, как все тело пронизывал колючий порывистый ветер, от которого не могла спасти даже теплая одежда: он мгновенно проникал под нее, доходя до самых костей, до самых маленьких сосудов. Город, в котором Деймон оказался, был совсем непохож на Нью-Йорк, весна в котором всего за какие-то несколько дней загорелась настоящим ярким летом, ворвалась в жизнь горожан запахом алиссумов, вкусом так любимого нью-йоркцами «Лонг-Айленда»*, теплым ветром с океана.
И тем не менее, город этот был знаком Деймону уже очень давно. Он уже не раз гулял по его мрачным улочкам, над которыми стеной стоял дождь, когда казалось, что он идет не по асфальту, а по странному зеркалу, в котором отражались небо и кривые отблики вечерних фонарей. Неприветливый, пасмурный, холодный, Лондон все же манил к себе необъяснимой силой, таил тысячу загадок, связанный миллионами тонких нитей с многовековой историей, которая оживала на его улицах в зловещих тенях Тауэра, аккордах хитов «Queen», огнях знаменитых английских пабов. Деймон всегда открывал в этом таинственном месте что-то новое для себя каждый раз, когда приезжал сюда.
Сейчас для Деймона Лондон потерял свое имя. Теперь это был для него просто город – серый, безликий, совершенно обыкновенный; город, в котором Деймон не видел то, чего он прежде никогда не знал, то, чего ему увидеть больше не суждено, если только он снова не пересечет океан и не вернется сюда. Город, каких на картах мира тысячи. Деймон отчаянно искал здесь одного: насколько это возможно, отдалиться от Нью-Йорка, забыть, отречься от него. Холодные ливни сменили океанский бриз, стеклянные небоскребы слишком резко были вытеснены английским барокко и теперь казались какими-то неправильными, еще более мощными, совершенно неуправляемыми, а вместо легких, улыбчивых, чем-то напоминавших детей американцев теперь были чопорные англичане, и Деймону порой казалось, что сейчас его от родного города отделяет нечто гораздо большее, чем океан. Однако Лондон открыл ему простую истину: даже в самом далеком городе человек никогда не сможет спастись от своих мыслей.
Когда Деймон занимался вопросами работы, он погружался в нее с головой и меньше всего терпел, когда что-то отвлекало его от дел. В этом с годами, взрослея, он все больше становился похожим на своего отца, хотя в его жизни, в отличие от последнего, бизнес на первом месте не стоял никогда. Однако подчиненные Деймона знали: если он начинал готовиться к совету директоров или другой важной встрече, лучше без веской на то причины не то что не стучать в дверь его кабинета – не появляться в его приемной. За один день он, кажется, забывая о существовании внешнего мира, мог заключить несколько контрактов, начать полную реорганизацию одного из отделов и проанализировать и подготовить к необходимому совещанию ворох документов, в которых порой путался и Уэс, который был в бизнесе намного дольше, чем Деймон, и в экономике чувствовал себя как рыба в воде. Успех компании Деймона и все, до последнего цента, деньги, заработанные им, были совершенно оправданны: работоспособность он имел колоссальную. Однако сконцентрироваться на работе, несмотря на все попытки, сейчас не получалось вообще. Деймон работал на износ: бесконечные переговоры, презентации и конференции, подсчеты и огромные суммы денег, которые пускались в оборот, грандиозные планы. Их с Уэсом день начинался в шесть-семь утра и редко заканчивался за полночь. Деймон давно привык к такому режиму и образу жизни, поэтому усталости – по крайней мере, физической – кажется, не чувствовал совсем.
Изматывало, и гораздо сильнее, его совершенно другое. Чем бы Деймон ни занимался, как бы ни пытался по максимуму загрузить себя работой, как бы ни старался вытеснить ею все чувства, от которых ему некуда было уйти в Нью-Йорке, ему казалось, что день за днем воспоминания, от которых он тщетно пытался спастись, серной кислотой прожигают в его груди огромную дыру. Сейчас он понимал, что каждый день думает не о предстоящем контракте, не о деньгах, не об открывшихся грандиозных перспективах. Его прошлое – вернее, то, что он так отчаянно пытался сделать прошлым, думая, что в этом – единственный правильный выход, – настигло его в нем самом, потому что когда-то очень давно проникло под кожу. Жизнь научила Деймона прощаться и отпускать людей, но он не мог подумать, что сделать это сейчас окажется так трудно. Он сменил sim-карту, не звонил и не писал, не спрашивал ни о чем у Роуз, а просыпаясь каждое утро и слыша звук барабанящих в оконное стекло капель дождя, все равно вспоминал о том, как смешно Елена в такие дни яростно восклицала, что не высунет в такую погоду на улицу и носа. И вместе с этим, когда он видел перед глазами образ Елены, к нему неизменно возвращались мысли о Кэтрин. Деймон постоянно думал о них, вспоминал, сравнивал и ловил себя на удивительной мысли: хотя его отношения с Еленой и Кэтрин были биполярно разными, Елена словно бы вернула его на пять лет назад, в то время, когда ему было легко, спокойно и светло. Было ли это потому, что в ней он нашел отражение Кэтрин? Деймон уже не понимал и сам.
Какой он видит свою жизнь дальше? Деймон не раз задавал себе этот вопрос, от которого, наверное, и зависит будущее человека. Не имея ответа на него, человек застывает во времени, становится просто точкой на временном отрезке, теряет самого себя. Деймон ясно знал, чего он хочет, но ответить на этот вопрос он не мог и этим сам себе напоминал маленького беспомощного ребенка. Он, как и Елена, отчаянно бежал от чего-то, чего-то безумно боялся, но чего – до конца не понимал. Огонь внутри, который, казалось, ненадолго пригасило время, разгорался с новой силой.
Лишь на вторую неделю пребывания в Англии у Деймона и Уэса выдался свободный вечер. Деймон с усмешкой думал о том, что уже точно знает, где проведет несколько появившихся свободных часов, но Максфилду о своем намерении ничего говорить не стал: если сейчас он не мог сам разобраться в себе, думать, что это может сделать какой-то другой человек, пусть даже очень близкий и хорошо его знающий, наверное, было бы глупо. Да и вряд ли Уэс мог чем-нибудь ему помочь: они были совершенно разные. Упрямый, вспыльчивый, не в меру амбициозный Деймон был совершенно не похож на вдумчивого выдержанного Уэса. Такой беспрестанный искатель, как Деймон, наверное, вряд ли когда-нибудь понял бы любовь к спокойствию и стабильности, которая всегда была в Максфилде. В рабочих делах такое тесное переплетение горячей безрассудности и ледяного хладнокровия только помогало, а вот в обычной жизни найти общий язык было тяжело. Даже сейчас, получив наконец заслуженное время отдыха, они тянулись к разному: в надежде на то, что ему хватит пары часов на то, чтобы посетить несколько интересных экспозиций, Максфилд сразу же отправился в Британский музей; Деймон же вспомнил адрес уже знакомого паба, в котором он, бывало, зависал с университетскими друзьями, когда они, еще учась в Йельской школе бизнеса, ездили в Лондон на стажировку. Хотя, быть может, причиной последнего была вовсе не несхожесть характеров Деймона и Уэса. Деймон очень остро ощущал в себе потребность как-то прояснить сознание, остаться наедине с самим собой… А может быть, наоборот, затуманить мысли терпким вкусом виски, забыться и почувствовать хотя бы иллюзию свободы.
На город опускался вечер. Уютный паб неподалеку от площади Пикадилли чем-то напомнил Деймону тот, в котором они с Энзо отдыхали в Неаполе, хотя и обладал совершенно иным национальным колоритом. В воздухе стоял горький запах дорогого табака, скотча** и, кажется, лимона. Кажется, Деймон добился того, чего хотел, переступив порог паба: ход времени перестал ощущаться очень быстро, и вскоре стало совершенно неважно, что с утра им с Уэсом вновь предстояла встреча с британскими коллегами. Скотч, который Деймон не пил уже очень давно, оставлял на губах непривычный привкус, а дым сигарет обжигал горло подобно пламени. Деймон не курил уже больше пяти лет, и выдержка эта, которая помогла побороться с пагубной привычкой, появившейся буквально за одну ночь, стоила ему почти года попыток, но сейчас желание курить было настолько нестерпимым, что Деймон выкуривал сигареты одну за одной, и начинало казаться, что едкий дым пропитал легкие насквозь, осаживаясь внутри ядом. До слуха доносились возбужденные выкрики и звон грузных бокалов: должно быть, сегодня играл один из лондонских футбольных клубов. Это было странно, но, сколько бы Деймон ни выпил, его сознание оставалось ясным. Он уже не пытался направить мысли в другое русло: ими всеми, целиком и без остатка, завладел человек, от которого он сейчас бежал. Над собой Деймон был уже не властен.
Закурив очередную сигарету, Деймон взял в руки мобильный телефон. Он никогда не думал, что будет бояться увидеть чьи-то глаза, но сейчас признавал свою слабость. Когда Деймон открыл альбом с их с Еленой совместными фото, ему показалось, что сердце в груди замерло. Нью-Йорк, Вест-Вилледж, Чикаго, Гранд-Каньон, Лас-Вегас, Лос-Анджелес… Они прошли очень много дорог за то время, что провели друг с другом. Вместе. Деймон вспоминал, с каким презрением на него смотрела Елена еще совсем недавно, как вздрагивала каждый раз, когда он касался ее, как его самого до дрожи раздражали ее беспомощность и страх, и сейчас ему было невозможно представить, как она изменилась за этот год. Деймон помнил о ее обещании справиться со страхом и больше никогда не плакать, и на губах появлялась улыбка: она его сдержала. И пусть несколько раз в его присутствии после того дня она все же не сумела сдержать слез… «Она девушка. Ей можно», – совершенно удивительно для себя думал Деймон и усмехался собственным мыслям.
Она улыбалась ему с фото, эта девчонка с глазами цвета молочного шоколада, совсем еще ребенок – наивная и чистая, до сих пор верящая в сказки, – и вместе с этим – та, у кого ему так многому стоит поучиться. Он был влюблен? Привязан? Он любил? Деймон не знал, как это назвать.
Когда Деймон дошел альбомах до одного из последних фото, на котором он был изображен вместе с Еленой и Никки, которая сидела у него на плечах, уголки его губ изогнулись в полуулыбке. На этой фотографии они выглядели, как самая настоящая семья. Деймон ощущал что-то очень похожее, когда оставался с Еленой и Никки наедине. Внутри него словно зажигался какой-то свет, когда малышка, пряча в пол хитрющие глаза, просила его покатать ее на спине. Он чувствовал себя таким же ребенком, как она, когда Никки разрисовывала ему фломастерами руки, а он рассказывал ей, какие рисунки хочет видеть. Деймон отлично помнил, что он ощутил в тот момент, когда Никки перестала называть его «дядей Деймоном» и протянула более теплое, такое искреннее и ласковое «Дей», когда спрашивала. И каждый раз, когда он оказывался в этой маленькой семье, ему казалось, что он возвращался домой.
Думая о будущем, Деймон знал лишь одно: он хочет, чтобы Елена была счастлива – она заслуживала этого, как никто другой после всего, что ей пришлось пережить. Такой хрупкой и робкой, но, несмотря ни на что, не разучившейся любить и доверять, очень похожей на принцессу из сказок, наверное, Елене действительно нужен был если не рыцарь, то кто-то наподобие. Тот, кто возьмет ее за руку и больше никогда не отпустит. Тот, кто не предаст. Быть может, тот, кто будет чем-то похож на нее саму. Деймону столько раз хотелось схватить ее в охапку и уехать куда-то далеко, показать ей все, что она так мечтала увидеть… Но сейчас, оглядываясь на свою жизнь и себя самого, он понимал, что, деля ее между прошлым с Кэтрин, которое он столько лет пытался отпустить, и настоящим с Еленой, однажды он переступит черту, которая принесет им обоим новую боль. Именно эта мысль удерживала его от последнего, самого важного шага, не давала сказать три слова, которые едва-едва могли сорваться с его губ. Жизнь превращалась в замкнутый круг.
– Да, Сальва, в кого ты превратился? – усмехнувшись, негромко пробормотал себе под нос Деймон. – Ноешь и, как школьник, пересматриваешь фотографии той, которой нужно бежать от тебя без оглядки…
– А разве скучать могут только школьники?
Деймон нервно дернул плечами, услышав над ухом чуть хрипловатый, насмешливый, но очень добродушный голос. Оглянувшись, он увидел рядом с собой невысокого мужчину лет шестидесяти с густой седой бородой, заказавшего двойной скотч. Седина серебрилась и на его висках.
Деймон с трудом проглотил ком в горле и почувствовал, как у него похолодели руки. Он не знал, что это за мужчина, но он так спокойно и уверенно говорил обо всем, что он ощущает в этот момент, что казалось, что он сам оказался на месте Деймона.
– Скучать… – пересохшими губами повторил он, то ли переспрашивая, то ли утверждая.
Старичок мягко улыбнулся.
– Если бы нет, ты бы, вероятно, и правда не пересматривал фотографии.
– За мной идет слежка, а я и не знаю? – усмехнулся Сальваторе, опустив взгляд.
– Если так, то я шпион поневоле, – протянул мужчина. – Просто ты – наверное, единственный в этом баре, кто остался равнодушным к футболу. Как-никак, «Челси» играет с «Манчестер Юнайтед». Не обессудь, что привлек к себе внимание.
Деймон скептически поднял бровь и обвел взглядом помещение.
– Соккер смотрят вроде не все.
– Они тоже обсуждают матч, если прислушаться.
Деймон мысленно усмехнулся.
– Виски не поможет.
Деймон поднял взгляд на своего нового знакомого. Еще несколько секунд назад он улыбался, а теперь внимательно смотрел куда-то вдаль. Из голоса исчезла усмешка.
– Я не знаю другого способа, – пробормотал Деймон.
Новый знакомый взял из рук бармена стакан виски, который тот ему принес, и залпом выпил.
– Все же есть один, – немного помолчав, проговорил он.
– Какой же?
Старичок беззаботно пожал плечами.
– Все вернуть.
В этот момент Деймону показалось, что сквозь него прошел разряд тока. Он несколько секунд неотрывно смотрел на мужчину, ничего не говоря.
– На словах это всегда легко, – наконец произнес он.
– А на деле потом, может, всю жизнь страдать будешь.
Деймон жадно вперился глазами в лицо мужчины и сейчас поймал себя на мысли, что очень хочет увидеть его глаза. Новый знакомый словно почувствовал желание Деймона, и спустя секунду они встретились взглядами. Его голубые глаза показались Деймону очень яркими даже в полутусклом свете паба. Они были по-прежнему смеющимися, но смотрящими будто не ему в глаза, а в его душу.
– Почему ты так уверенно об этом говоришь? – спросил Деймон.
По губам мужчины вновь скользнула улыбка, но она была настолько печальной, что Деймон не решился сказать что-то еще.
– Потому, что я сам все это переживал.
Между собеседниками на некоторое время воцарилось молчание.
– Точно так же боялся, убеждал себя в том, что в этом нет ничего настоящего, что ничего не получится… – задумчиво проговорил он. – И убедил-таки. Ушел. А когда опомнился, то получил приглашение на свадьбу… Как друг семьи.
– Почему? – одними губами прошептал Деймон. Он так и не смог толком сформулировать свой вопрос, но мужчина его понял.
– Десять лет разницы и разные национальности. Глупо, правда? – с горечью усмехнулся он. – Она жила в Париже, а я… А я просто побоялся однажды оставить свою зону комфорта и изменить все ради человека, которого любил.
Деймон закусил губу.
– А что… Было потом?
– Потом все вернулось на круги своя. Я повзрослел, женился, завел семью. Только… – старик вздохнул. – Помню до сих пор.
Голос дрогнул и почему-то в эту минуту кожа у Деймона покрылась мурашками. Старик не рассказал подробностей, не назвал ни одного имени, но все, что ему было нужно, Деймон прочитал в его глазах. Он слушал его и не мог найти себе места, невольно примеряя эту историю на свою жизнь. Кажется, в одно мгновение хмель оставил его и он окончательно протрезвел. Что сказать, он не знал, и лишь, опустив взгляд, задумчиво вертел в руках стакан, на дне которого плескался золотистый виски.
– Сколько тебе лет? – вдруг спросил мужчина. – Быть может, немногим больше тридцати, верно?
Деймон едва заметно кивнул головой.
– Держись за то, что ты чувствуешь сейчас, – сказал старик. – Когда у тебя еще будет возможность так любить…
– Разве в пятьдесят лет человек не способен полюбить? – изумился Деймон.
– Способен. Вот только сердце гореть так не будет.
Деймон вновь поднял на него взгляд.
– Как ты все понял обо мне?..
По губам мужчины вновь скользнула грустная усмешка.
– Поживи с мое, – вздохнул он и совершенно неожиданно для Деймона встал со своего места, собираясь уйти.
Деймону хотелось бы задержать его, поговорить еще, спросить о чем-то, но его в одно мгновение словно лишили голоса, и он лишь пристально смотрел ему в глаза, плотно сжав губы и тяжело дыша.
– Прости уж, что вмешался, – как-то добродушно сказал старик. – Просто я давно не видел в пабах… Таких, как ты. И девушка твоя, чьи фотографии ты смотрел… Милая очень.
Деймон отвел взгляд и перевел его на погасший экран смартфона.
– Передавай привет Нью-Йорку! – на прощание сказал новый знакомый.
Сальваторе встрепенулся.
– Как?!.. – изумленно воскликнул он, и старик рассмеялся.
– Не бойся, – протянул он, – я не колдун. Просто тридцать лет работы с английской диалектологией не прошли даром. Нью-Йоркцы больше всех любят называть футбол соккером, – улыбнулся он и, развернувшись, прошагал к выходу.
Деймон еще несколько минут, кажется, даже не моргая, и, несмотря на шум вокруг, чувствовал, как в ушах отдается стук его сердца, начавшего биться очень быстро. Он не узнал даже имени загадочного мужчины, и в голове был вопрос: может быть, ему это все показалось в хмелю алкоголя? Деймон видел его впервые, и, скорее всего, они больше не встретятся. Но этот разговор, такой странный и удивительный, состоялся именно в этот вечер, когда Деймон меньше всего хотел просить чьих-то советов, но когда эта встреча, быть может, была нужна ему больше всего. Деймон не был фаталистом, чтобы думать, что она предопределена свыше, вряд ли история, рассказанная посетителем паба, имела что-то общее с ситуацией, в которую попал Деймон, но этот разговор этим вечером он долго не мог забыть. Он раз за разом прокручивал в голове каждое слово этого мужчины, и сердце еще долго не могло прийти в нормальный ритм.
Постепенно, очень медленно, но виски начал брать свое, разнося по мышцам тепло. Сознание затуманивалось, хотя Деймон не был пьян, веки начинали тяжелеть, и он ловил себя на мысли о том, что сейчас ему лучше поехать в отель, чтобы хотя бы немного отдохнуть. Расплатившись за свой виски, отчаянно пытаясь бороться с шумом в ушах и с слабостью, очень быстро разлившейся по всему телу, он хотел было пройти к выходу, как увидел рядом с собой девушку.
– Такой симпатичный мужчина не хочет угостить даму коктейлем? – хищно усмехнувшись, проворковала она, положив руку Деймону на плечо.
Он по-хозяйски осмотрел ее с ног до головы, и такой взгляд оскорбил бы любую другую девушку, но эту – только раззадоривал. Девушка действительно была хорошая собой: стройная, высокая – наверное, даже выше самого Деймона, пусть и за счет каблуков, – с четко очерченными ключицами, густыми черными, как смоль, волосами, рассыпавшимися по оголенным плечам, и пронзительно яркими серо-голубыми глаза, точь-в-точь как у самого Деймона – она очень напоминала ему Меган Фокс. Ее уверенность в себе и дерзость во взгляде распаляла азарт внутри, однако Деймон чувствовал, что это не то желание, которое он испытывал по отношению к девушкам. В груди была какая-то необъяснимая тяжесть, но он все равно, кривовато улыбнувшись, ответил:
