Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 59 страниц)
В этот момент на Энзо словно бы вылили ведро холодной воды. Он поднял глаза на брюнета. От мыслей, что, на самом деле, Сальваторе не собирался никому помогать, у Энзо внутри все замерло.
– В смысле? – пробормотал охранник. – Но ведь ты обещал…
Сейчас итальянец напоминал Деймону маленького ребенка, которому родители долго обещали купить игрушку, но так и не купили.
– Я тебе ничего не обещал, – отрезал Деймон. – Я лишь узнал у тебя то, что мне было нужно.
Энзо почувствовал, как начали холодеть руки. «Неужели Деймон такой же, как его брат, и надеяться не на что?..» – только эта мысль кровью до боли в висках стучала сейчас в его голове.
– То есть… Как? – недоумевал Энзо. – Зачем тебе тогда вообще нужно было узнавать обо всем этом?!
– А это, шкаф, извини, не твоего ума дела, – сказал Сальваторе, похлопав охранника по плечу и встав с дивана.
– Деймон, он же может убить ее! – не выдержав, воскликнул Энзо, вскочив вслед за ним.
Деймон поднял голову и посмотрел парню прямо в глаза.
– А меня это как-то должно заботить? – хмыкнул он. – Я ничего никому не обязан, – отрезал Деймон. – Я не бюро по спасению маленьких девочек, попавших по собственной глупости вот в такие передряги. Я пообещал вознаградить тебя за информацию – вот твои деньги. На этом все.
Энзо смотрел на него широко распахнутыми глазами и совершенно не понимал, что случилось и послужило причиной таких резких перемен в настрое Деймона. Сент-Джон верил, действительно верил, что он как-то сможет помочь Елене, он видел, что тот поражен тем, что происходит в доме брата. Но сейчас брат Стефана вел себя так, будто бы не имеет к этому ни малейшего отношения.
– Как это возможно – так поступать… – тихо пробормотал итальянец. – Она беременна, Деймон. Она…
– Искренне рад за молодую семью, – развел руками Деймон. – Держи, – с усмешкой сказал он, протянув купюры Энзо.
– Да подавись ты своими деньгами, – прорычал тот. – Ну и урод же ты, Сальваторе.
Он чувствовал, как внутри все закипает. От безысходности хотелось выть.
– Какая эмоциональность, – с нескрываемой насмешкой проговорил брюнет. – Невероятно, сколько чувств может вызвать одна девушка. Ну, принц, беги спасать свою
Белоснежку! Ну, или кто она там для тебя? Я с удовольствием посмотрю, как ты будешь бороться с моим братцем. Это будет…весело.
– Какая же вы поганая семья… – тяжело дыша, прохрипел Энзо.
– Ну так тебя вроде в нее никто и не приглашает, чтобы так возмущаться.
Деймон взглянул на наручные часы.
– Мне уже в офис надо, – сказал он. – Так что давай, гуляй, Челентано, пока волшебного пинка не дал, – усмехнулся Деймон.
Энзо, не чуя под собой ног, совершенно не смотря под них, сжимая кулаки, пулей вылетел из дома.
«Это не люди… Звери…» – думал он.
Елена еще долго прокручивала разговор с Деймоном у себя в голове. Именно он произнес фразу, за которую она сейчас была готова отдать все: «Я помогу тебе». Он просил за это пробыть с ним двенадцать месяцев. Довериться ему? Войти в его жизнь? Быть с ним… Немыслимо. Неправильно. Мерзко.
Елена не сомневалась в правильности принятого ею решения, но именно встреча с Деймоном послужила для нее важным толчком к тому, чтобы начать действовать самой. Она ясно понимала: сейчас на кону стоят три жизни – ее, Никки и будущего ребенка. И с каждым днем шансы на то, чтобы сбежать, становились все меньше: теперь Энзо и Тайлеру была известна, кажется, каждая сторона жизни Елены. Они могли заходить в ее комнату, проверять ноутбук и телефон, отслеживая каждое сообщение, каждый просмотренный ею сайт. Это было безумие, и Елене казалось, что сейчас она будто бы наблюдает за всем со стороны: она чувствовала, что ее жизнь уже не принадлежит ей. Так было больше невозможно.
Елена тщательно обдумывала побег, пытаясь предугадать все варианты развития событий. Как бы парадоксально это ни звучало, но лучшим временем для побега было дневное время суток: в течение дня Стефан был на работе, и обезвредить двух охранников ей поначалу представлялось более легким, чем пытаться справиться со Стефаном. Сначала Елена хотела подсыпать им в еду или напиток сильнодействующее снотворное, но она постоянно была у Энзо и Тайлера на виду, так что уловить момент, когда можно было бы это сделать, было сложно. Но еще труднее было достать нужный препарат, которого в домашней аптечке не было: никто из семьи никогда не страдал бессонницей. На улицу Елена выходила исключительно в сопровождении обоих охранников, которые после докладывали Стефану о, кажется, каждой минуте, проведенной ими вне дома, и покупке в супермаркетах и аптеках они чаще всего совершали сами.
И тогда Елена решила рискнуть и попробовать сбежать ночью. Стефан спал достаточно спокойно, просыпаясь лишь тогда, когда начинала плакать Никки, охранники – подавно. Заранее Гилберт подготовила деньги, документы и самые необходимые на первое время вещи, предназначавшиеся, по большей степени, для Никки: минимальный набор лекарств, что-то из одежды. Все это умещалось в небольшую сумку. Сразу после того, как ей удастся выйти из дома, она планировала отправиться в аэропорт и взять билет на первый же рейс до какого-нибудь американского города.
На часах было 03:29, когда Елена, окончательно убедившись, что Стефан и охранники крепко спят, бесшумно проскользнула в детскую.
– Котенок, умоляю тебя, только не заплачь, – шептала Елена, прижимая к себе дочь.
Девочка сонно терла кулачками глаза, и Елена, чувствуя, как у нее дрожат руки, понимала, что у нее в запасе всего несколько минут.
С сумкой на плече и дочерью на руках, девушка постаралась как можно тише пройти по лестнице, ведущей со второго этажа, где находилась детская и их со Стефаном спальня, в гостиную. Но делать это быстро не получалось: в доме было темно, и Елена боялась попросту споткнуться и упасть. Когда до конца оставалось еще несколько ступенек, Никки недовольно закряхтела.
– Ш-ш-ш, Никки, потерпи чуть-чуть, прошу тебя, – прошептала Елена, коснувшись губами затылка дочери.
Однако девочка проснулась окончательно, и уже через пару секунд достаточно громко заплакала.
– Господи, Никки, пожалуйста, – Елена прижимала малышку к себе и пыталась преодолеть злосчастные десять ступенек как можно быстрее.
Услышав крик дочери, Стефан проснулся мгновенно и метнулся в детскую, находившуюся была напротив спальни, включив там свет и спросонья не услышав, что крик исходит не оттуда. Но, когда он не увидел Никки в кроватке, сон как рукой сняло.
Елена уже открывала замок на входной двери особняка, когда услышала сзади себя голос Стефана.
– А ну стой! – крикнул он, хлопнув ладонью по первому попавшемуся выключателю и метнувшись к жене.
Еще какое-то мгновение – и дверь бы открылась, но Сальваторе ловко схватил девушку за плечи и с силой оттолкнул назад, заперев дверь снова.
– Что, сбежать решила? – усмехнулся Стефан. – Да еще и ночью. Какая конспирация!
Парень сделал пару шагов к Елене.
– Отдай мне Никки.
– Стефан, пожалуйста…
– Ты испугала ребенка. Отдай мне дочь! – гаркнул он, забрав девочку из рук матери. – Ник, тихо, тихо, – обратился он к малышке. – Все в порядке. Папа рядом.
Стефан не боялся, что сейчас Елена улучит момент и сбежит – знал, что без дочери она это ни за что не сделает.
Крики и шум разбудили Энзо, который через минуту появился в гостиной.
– Чего встал? – раздраженно рявкнул Стефан.
Сент-Джон увидел испуганную Елену в верхней одежде и с сумкой и обо всем догадался.
– Я… Просто… Крик услышал…
– Давай, иди спать.
Елена, даже, кажется, не заметив охранника, метнулась вслед за мужем, который пошел с дочкой в детскую.
Стефан укачивал Никки, но сам он был весь красный, а его руки тряслись, и Елена понимала, что он едва сдерживает себя. Что-то говорить ему она сейчас боялась по той же причине: он мог сорваться на нее, и от этого могла пострадать Никки, лежавшая у него на руках. Спустя минут пятнадцать девочку все-таки получилось успокоить, и, погасив свет в детской, Стефан вышел из нее.
– Я же говорил тебе – даже не пытайся сбежать, – сквозь зубы процедил он, схватив Елену за волосы, отчего та вскрикнула. – Заткнись, Никки разбудишь!
Стефан протащил Елену к лестнице и, взяв за шею, прижал к стене рядом со спуском.
– Еще раз такое вытворишь – я тебя убью нахрен, ты меня поняла? – рыкнул он.
– Стефан, пожалуйста, отпусти меня… Я не могу так больше… Это не жизнь! – молила Елена, задыхаясь от слез. – Прошу тебя… Я сделаю все, что хочешь… Только позволь мне забрать Никки и уйти! Клянусь, никто об этом не узнает, я не буду обращаться в полицию. Я исчезну из твоей жизни навсегда, ты никогда не вспомнишь, что я когда-то была рядом. Стефан, пожалуйста, ради нашей дочери и будущего малыша… Ты любишь их, больше жизни любишь, я знаю это! Я не верю, что тебе плевать на них и на то, в какой обстановке они будут расти…
Стефан смотрел в заплаканные глаза Елены и чувствовал внутри какую-то дрожь. И чем сильнее она была, тем крепче он сжимал шею девушки.
Елена закашлялась, и ему пришлось отпустить ее шею, но он тут же схватил ее за кофту.
– Ты никогда не будешь с моими детьми, ты слышишь меня? – словно безумный, прорычал Стефан. – Я никогда не желал им такой матери. Ты никогда не будешь их воспитывать. Я вышвырну тебя из этого дома, как шавку, после того, как родишь.
– Стефан, твои родители… Им не нужна такая месть!.. Они бы не одобрили это, подумай хотя бы об их памяти. Останься человеком, умоляю тебя!
– Ты мне еще что-то будешь говорить про моих родителей? – взревел Сальваторе и тряханул Елену с такой силой, что она сильно ударилась затылком о стену. Он почувствовал сильную тупую боль в груди и то, как начали гореть щеки. – Замолчи! Именно такой мести ты заслужила. Ненавижу!
Стефан с невероятной силой оттолкнул Елену от себя. У нее перед глазами все поплыло, и она, сделав неловкий шаг назад, вдруг почувствовала слабость во всем теле, в следующее же мгновение ощутив, что она падает.
Последним, что услышал Стефан, был ее крик, в одно мгновение его отрезвивший.
====== Глава 15 ======
Тянущиеся минуты казались вечностью, внутри – необъятный холод, в мышцах – такая слабость, что Стефан, держа на руках Никки и укачивая ее, боялся встать со своего места, чтобы ненароком не потерять равновесие и не уронить ее. Отчего-то хотелось прижать ее к себе сильнее, словно бы он остался в мире совершенно один, и маленькая девочка с такими яркими голубыми глазами, в которых он всегда видел частичку любимой матери, сейчас была его единственным, самым ценным сокровищем. Ее существование было для него спасительным кругом на глубине того безумства, в которое он сам превратил свою жизнь. В эту ночь Стефан впервые за долгое почувствовал страх, который пронизывал все тело сильной дрожью. И от мысли, что причиной того, чего он сейчас так боялся, был он сам, замирало сердце.
На долю секунды наступило облегчение, когда в конце больничного коридора Стефан увидел Мередит, свою давнюю подругу и по совместительству – хирурга одного из лучших госпиталей Нью-Йорка.
– Стефан, привет, – устало произнесла она, увидев бледного парня и подойдя к нему. Когда Стефан привез жену в госпиталь, они с Мередит не успели обменяться и парой слов, так что спокойно поговорить могли только сейчас.
– Что с ней? – сходу спросил Сальваторе, даже не назвав Елену по имени, но Мередит, у которой позади было ночное дежурство, не обратила на это внимание.
– Стеф, – проговорила она, положив другу руку на плечо.
Стефан почувствовал, как сердце начало биться быстрее: он обо всем догадывался по грустному и какому-то виноватому взгляду врача.
– Прости, – одними губами прошептала она и, вздохнув, опустила взгляд. – Ребенка спасти не удалось.
В этот момент у Стефана внутри все оборвалось. Из сознания будто бы исчезли все мысли. Вместо них – какая-то яркая и длинная ослепляющая вспышка. Он нервно сглотнул и на мгновение закрыл глаза, то ли надеясь, что все происходящее – просто дурной сон, то ли боясь смотреть на Мередит.
– Мне, правда, очень жаль, – надтреснутым голосом произнесла девушка и подняла глаза на друга.
И становилось понятно: это не банальная фраза врача, которому нужно как-то объясниться с близкими пациента. Она действительно пропускала боль через себя, принимая эту беду как собственную. Мередит по натуре своей была очень добрым человеком с чутким сердцем, и у нее было только одно желание: помогать людям, делать так, чтобы в их жизнях было чуть меньше боли. Физической и душевной. Именно поэтому она связала свою жизнь с медициной. И именно из-за этого столько раз, несмотря на свой юный возраст, порывалась уйти из профессии: было просто невозможно видеть слезы родственников пациентов, находившихся на грани жизни и смерти, начинать многочасовую операцию, зная, что она сможет продлить жизнь максимум на год, слышать прямые вопросы больных: «Доктор, я умру?» – и смотреть в их глаза, полные отчаяния и вместе с этим – какого-то неверия в то, что это происходит с ними. Каждая такая история оставляла настолько глубокий след в душе Мередит, что отпустить ее не помогало даже осознание того, что она вместе с напарниками спасает жизней гораздо больше, чем теряет.
– Срок был небольшим, удар – сильным, и… Стеф, мы сделали все, что было в наших силах.
Сальваторе запрокинул голову и шумно втянул ртом воздух, а затем вновь посмотрел на Мередит.
– Слава Богу, Елена в безопасности. У нее несколько ушибов и сотрясение, но все лечится. Через несколько недель ей можно будет вернуться домой.
Стефан рассеянно кивнул.
– Единственное… До сегодняшнего вечера ней пока лучше не заходить. Пока она без сознания и очень ослаблена.
– Спасибо, Мер, – пересохшими губами пробормотал он.
Мередит смотрела в стеклянные глаза парня и понимала: за тем, что они кажутся совершенно пустыми и безразличными, скрыт океан боли, волны которого сейчас захлестывали его с головой. Понимала потому, что видела: он старался сдерживать слезы, которых были полны его глаза, но моргнул один раз – и по щекам, вопреки его желанию, потекли две тонкие струйки.
– Стефан, – он вновь отыскал взгляд теплых давно знакомых глаз, и уже не опускал свой: от него становилось немного спокойнее. – У вас с Еленой такая чудесная дочь, – девушка перевела взгляд на спавшую на руках в него Никки, а затем вновь посмотрела Стефану в глаза. – И еще будут дети, если захотите. Только нужно немного подождать. Слышишь? Все будет хорошо, – прошептала она с какой-то немыслимой уверенностью.
Сальваторе мысленно улыбнулся: Мередит всегда была такой – отзывчивой, милосердной, всегда готовой выслушать и помочь если не делом, то хотя бы словом.
– Спасибо тебе за все, Мередит, – сказал он. – Я, правда, многим обязан тебе. Спасибо за то, что ты всегда рядом.
Она поджала губы, а Стефан осторожно, чтобы не разбудить Никки, потянулся к ней, чтобы обнять.
Разговор продолжался еще около десяти минут, а после Сальваторе поторопился уехать домой.
Щуря уставшие глаза, которые невыносимо болели после бессонной ночи, всматриваясь в даль, будто бы пытаясь там что-то увидеть, хотя дорога была еще пуста, крепко сжимая одной рукой – холодный руль, а другой – телефон, и слушая на другом конце провода монотонные гудки в ожидании услышать голос своей секретарши, чтобы сказать, что в офисе он сегодня не появится, Стефан хотел только одного: напиться до такого состояния, чтобы перестать понимать, где он находится и что происходит, заснуть, стереть из памяти события прошедших часов.
Он вошел в дом, шатаясь, и быстро уложил Никки в детской. Увидев его, Энзо не поверил своим глазам: Стефан, которого он видел пару часов назад, и Стефан, представший перед ним сейчас, были будто бы двумя совершенно разными людьми. В его внешности почти ничего не изменилось – разве что, он сильно побледнел, но в глаза было страшно смотреть: они были совершенно опустошенными, какими-то безумными и невероятно испуганными. Таким своего босса Сент-Джон видел впервые.
– Как Елена? – осмелился спросить охранник, с трудом поборов отвращение.
Стефан внимательно посмотрел на него стеклянными глазами.
– Жива, – абсолютно без эмоций пожал плечами он и прошел к себе в кабинет. – Передай Тайлеру… Да и тебя это тоже касается… Меня не беспокоить.
Энзо не успел ничего ответить: уже через пару секунд Сальваторе скрылся в помещении, громко захлопнув за собой дверь.
Слова Стефана, пусть даже произнесенные вот так, немного успокоили Энзо, но легче ему не стало.
«Мне нужно с ней поговорить, как только ей станет лучше», – пронеслось у него в голове. Пока у него не было какого-то плана, он, как никто другой, прекрасно понимал, что бороться со Стефаном очень трудно, но он знал другое: он не сможет жить спокойно, если хотя бы не попытается помочь девушке, с жизнью которой так жестоко играла судьба.
Это был уже третий или четвертый стакан виски, но Стефан был абсолютно трезв. Как назло, полностью исчезла даже жуткая сонливость, появившаяся из-за того, что он не спал почти всю ночь.
Из головы не шла мысль, которая останавливала кровь, текшую в жилах.
Елена потеряла ребенка. Их общего ребенка.
Из-за него.
В глубине души, может быть, пытаясь скрыться от этого гнетущего, давящего чувства вины, Стефан пытался оправдаться, думая: «Я толкнул ее, но не знал, что она упадет с лестницы. Я не хотел этого. Елена упала не потому, что я ее толкнул: она оступилась сама».
Но какой-то голос внутри, может быть, принадлежащий тому, что люди называют совестью, душой и человечностью, твердил ему: «Ты – убийца». И слова эти отзывались эхом в каждой клеточке его тела, которое пронизывала ноющая боль, схожая с ломотой, которую обычно чувствуют, когда заболевают гриппом.
Стефан прикрыл глаза и устало провел ладонью по лицу. Голову будто бы стягивало очень тугим железным обручем. Он был бы рад почувствовать физическую боль, настолько сильную, что она смогла бы заглушить в нем все то, что он ощущал сейчас. Но ни головная боль, ни странные ощущения в мышцах, ни жуткая слабость, не отпускавшая его уже несколько часов, не могли с этим сравниться. Это было не просто чувство вины, не просто отвращение к самому себе. Это был еще и жуткий страх – от осознания того, до какой черты он дошел. И вопросы, пугавшие еще больше тем, что ответить на них он не мог: «А есть ли отсюда выход? Можно ли вернуться?»
В эти минуты впервые в жизни Стефан задумался о том, что все могло бы быть иначе. Он ведь не забыл о том, что почувствовал, когда впервые увидел Елену.
Он очень хорошо помнил тот майский приветливый солнечный день в Сент-Огастине. Какими судьбами его занесло во Флориду? А черт знает. Как Деймон и Кэтрин, Стефан тоже очень любил путешествовать, и, когда выдавалась свободная минута, он исследовал самые отдаленные уголки США. Он всегда путешествовал один, наслаждаясь спокойствием и каким-то удивительным чувством защищенности, когда ему казалось, что он сбегает от целого мира, который был ему враждебен. Всегда заезжал в маленькие городки, отдыхать от шума мегаполиса и его бессмысленной спешки, наблюдать за местными жителями, чьи отличия от жителей городов покрупнее можно было увидеть с первого взгляда. Они более степенные, оптимистичные и…какие-то живые. Стефан до безумия любил бродить по маленьким тихим улочкам и видеть добрые улыбки совершенно незнакомых ему людей, которые, сидя на балконе своего небольшое, как правило, двухэтажного дома, могли спросить: «Эй, приятель, как дела?» И понимать, что этот вопрос искренен, что этого забавного седовласого дедушку с бородой действительно интересует, как ты поживаешь, потому что у Стефана из таких, казалось бы, ни к чему не обязывающих вопросов вырастали целые беседы на час-полтора. И, когда он проходил по этой улице в следующий раз, ему могли уже крикнуть: «Стефан, здорово, дружище! Как жизнь?»
Сент-Огастин встретил его ярким солнцем и теплым приветливым ветром, в дыхании которого очень ясно ощущался соленый морской запах, открыл для него новый мир, пока не испорченный ежесекундными сигналами автомобилей и едким запахом бензина: вокруг росло много высоких пальм, напоминавших Стефану чем-то Испанию, белки в парках нередко подбегали очень близко к людям в поисках орешков или еще чего-нибудь вкусного, и совсем не боялись их. И пусть туристов здесь было на порядок больше, чем в других городах, которые он успел посетить до поездки в Сент-Огастин, в эти места он влюбился навсегда, кажется, в тот момент, когда впервые ступил на эту землю.
Поездку Стефана омрачало только одно: не давала покоя гипертония, которая развилась у него еще в юности и во многом из-за которой он оставил футбол, которым был одержим. Несколько раз увидев на тонометре слишком высокие для него цифры, Стефан, в целом, положительно относившийся к докторам и не боявшийся их, решил не шутить с этим и отправился в местный госпиталь на консультацию к кардиологу: его отпуск только начинался, и мучиться от головных болей, головокружения и ужасной аритмии на протяжении всех следующих дней, которые он планировал потратить на более интересные вещи, совершенно не хотелось.
Стефан шел быстрым шагом по одному из петлявших больничных коридоров, уткнувшись в направление врача, и никак не мог понять, как в таком небольшом здании могло уместиться аж три корпуса с пятью подразделениями в каждом.
«Корпус А, этаж 2, отделение 3S, кабинет ЭКГ… М-да, будь здесь Деймон, он бы обязательно поржал над моим топографическим кретинизмом. Если бы сам отыскал это чертово отделение, конечно», – думал он и сам не заметил, как оказался у лифта, рядом с которым стояли двое человек в обычной одежде – по всей видимости, пациенты, – и трое врачей в белых халатах. Хотя, по правде сказать, одна из них, кареглазая милая девчоночка с густыми каштановыми волосами, предусмотрительно забранными в хвост, увлеченно читавшая какую-то толстую тетрадь, была совсем не похожа на доктора: совсем молоденькая, с чертами лица, сохранявшими какую-то детскость, но, было видно, изо всех сил старавшаяся выглядеть как можно серьезнее и этим доказать, что белый халат ей был выдан не зря. Она так была похожа на Кэтрин внешне, но Стефан даже не сразу заметил это: девушка выглядела так искренне, так непосредственно, что уже сейчас становилось понятно, что у нее нет ничего общего с хищницей Кэтрин.
Стефан невольно улыбнулся, поняв, что именно у нее может попросить помощи, тем более, что два других врача увлеченно друг с другом что-то обсуждали, и прерывать их было не совсем удобно.
– Девушка, простите, – произнес Сальваторе, и она, встрепенувшись, мгновенно подняла взгляд на него.
– Что-то случилось? – звонкий голос был полон участия.
– Меня на отправили на ЭКГ. Я уже минут двадцать ищу, никак не могу разобраться со схемой этого здания, – смущенно проговорил Стефан, в этот момент и правда почувствовавший неловкость оттого, что не смог справиться с такой легкой, на первый взгляд, задачей. – Вы мне не поможете?
Парень протянул ей листок с направлением, где предусмотрительно был указан номер кабинета.
– Да, конечно, – приветливо ответила девчонка. – Вам нужно к другому лифту. Давайте я Вас провожу.
Стефан поблагодарил очаровательную девушку, но затем изумленно переспросил:
– К другому лифту?!
На его лице, по всей видимости, читался настолько искренний испуг и изумление, что Елена не удержалась от улыбки.
– Мы тоже долго не могли привыкнуть к новому зданию после того, как госпиталь перенесли сюда, – призналась она, когда они отправились к «пункту назначения». – С моим-то топографическим кретинизмом…здесь вообще беда.
– Вот, у меня тоже самое! – воскликнул Сальваторе. – Я не был готов к таким препятствиям, – посетовал он, и девушка рассмеялась. – Не думал, что этот госпиталь такой большой.
– Самый лучший и известный в городе, – пожала плечами Елена.
– Вот как… Значит, я по адресу, – усмехнулся Стефан, потерев подбородок. – Я просто не местный, приехал сюда в отпуск, и прихватило…
– Ну что ж Вы так, – добродушно и с каким-то беспокойством сказала Гилберт. – Сейчас конец весны, погода такая чудесная. Выздоравливайте скорее!
– Спасибо, – кивнул Стефан. – Не хочется потратить отпуск в таком прекрасном городе на лекарства и процедуры. Я влюбился в Сент-Огастин с первой минуты и еще много чего хочу здесь посмотреть.
– Мне, как жительнице Сент-Огастина, приятно это слышать, – по губам Елены скользнула вновь скользнула улыбка. Вы уже были в Форт Мантазас? Виды оттуда открываются великолепные.
– Еще нет: прилетел только три дня назад и успел только погулять по городу. Старый город – потрясающий! Очень атмосферное место, когда я был там, у меня появилось ощущение, что я очутился в шестнадцатом веке.
– Все туристы в восторге. Для них это часто в новинку: в США сейчас не так просто встретить здания шестнадцатого века.
За разговорами Стефан и Елена сами не заметили, как дошли до нужного кабинета.
– Вот кабинет ЭКГ, постучитесь, там очередей обычно не бывает, – посоветовала Елена.
– Большое спасибо, э… – Стефан многозначительно улыбнулся, дав своей новой знакомой понять, что он был бы не против узнать ее имя.
– Елена, – улыбнулась она.
– Очень приятно, я – Стефан, – ответил парень. – Еще раз спасибо, Елена.
– Не болейте, – отозвалась Гилберт. – И чтобы больше по этой причине здесь не появлялись! – шутливо наказала она, подняв в верх указательный палец.
– Так точно! – парень откозырял, как военный, и на этом они распрощались.
По состоянию здоровья Стефан возвращался в госпиталь еще несколько раз и почти всегда встречал там Елену: оказалось, что она проходила в этом госпитале практику – как раз в кардиологическом отделении. Ей было всего двадцать два года, и добродушный веселый паренек с такими светлыми зелеными глазами быстро вскружил ей голову. Он видел это в ее смущённом взгляде, который она старательно отводила, и не мог не признаться себе в том, что ему нравится это. Все разрушилось в одно мгновение, когда Стефан на бейдже молодого врача фамилию, от которой по телу мгновенно расходилась дрожь: Гилберт. Ему понадобилось еще некоторое время для того, чтобы убедиться во всем, и, когда он понял, что это правда, что в то солнечное утро он столкнулся с девушкой, которую так долго искал и которую, даже ни разу не видев, возненавидел всем сердцем, перед Стефаном встал выбор: забыть о былом, простить и отпустить прошлое, попытаться осознать, что девчонка не виновата в трагедии, которая произошла в его семье, и стать счастливым, дать волю только начавшему зарождаться чувству, или наконец утолить жажду мести, которая съедала его душу все эти годы, и поддаться ненависти. Стефан выбрал второе.
Это могло быть любовью. Сильной, искренней, нежной. Ведь в глубине души и сам Стефан чувствовал, что его зацепила эта скромная девчонка с глазами цвета молочного шоколада, что он был бы не против узнать ее поближе и, подобно тому, как она рассказывала ему городские легенды Сент-Огастина и показывала самые живописные места родного города, показать ей Нью-Йорк. Когда Стефану открылась правда, сначала наступил испуг: он никогда не мог подумать, что встретится с человеком, которого искал долгие годы, в таких обстоятельствах. А затем началось отрицание: Стефан всеми силами старался убить в себе чувства к Елене, пусть пока слабые, только начавшие загораться, но все-таки осевшие где-то в глубине его души, убедить прежде всего самого себя в том, что это просто интерес и симпатия. И ему это удалось. У него получилось погасить в себе этот огонек и зажечь в сердце уже совершенно другое пламя – безумный огонь ненависти и злобы, сжигавший дотла его самого. Сейчас он ничего не чувствовал по отношению к Елене, кроме отвращения, хоть и отлично помнил, что ощутил в тот момент, когда встретился с этими карими глазами.
Все могло быть по-другому. Они с Еленой могли бы стать настоящей семьей и помочь друг другу забыть ту боль, которую оба испытали в детстве. Они не были виноваты в том, что с ними произошло тогда. Если бы Стефан был честен прежде всего перед самим собой и поддался чувству, которое зародилось само по себе, без всякой подпитки мыслями о мести, если бы он позволил себе ответить на искреннюю нежность и ласку, которую дарила ему эта девушка, то сейчас не было бы того безумия, в которое превратилась их жизнь. В их доме был бы мир и покой, и Тайлер и Энзо охраняли бы его, а не следили за тем, чтобы Елена не сбежала.
Их ребенок бы не погиб.
Сейчас, наконец, в душе Стефана появилось чувство, которое стало гораздо сильнее ненависти к Елене и желания отомстить. Это была боль.
Быть может, это был мальчик. Сын. Наследник, о котором он так мечтал. Впрочем, наверное, он был бы рад и дочери: в Никки он души не чаял. И совершенно неважно, кто мать этих детей. Важно, что отец – он. Что их фамилия – Сальваторе. Что в них течет его кровь.
Виски начал действовать. Веки стали тяжелеть, мысли путаться, но среди них была одна настолько яркая, не дававшая покоя, которая теперь, наверное, всегда будет с ним. Стефан сам не заметил, как прошептал ее в пустоту одними губами:
– Прости… Я не желал тебе зла… Прошу, прости меня…
– А где Елена? – как можно более непринужденно спросил Деймон, когда как-то раз на неделе забежал к брату в гости. – С подругами на шоппинг на целый день убежала, что ли?
Выглядел Стефан неважно: опухшие глаза, синяки под ними, – верный признак недосыпа, взлохмаченные волосы и какой-то безжизненный, совершенно потухший взгляд.
Деймон старался выглядеть как обычно, но внутри понимал: случилось что-то серьезное. И держать себя в руках было трудно.
– Нет, – обессиленно мотнул головой Стефан, потерев глаза. – Она в больнице.
– Что случилось?
Деймон напрягся, и к нему впервые пришло очень ясное ощущение страха.
– Она ребенка потеряла, – проговорил младший Сальваторе, опустив взгляд. – Неудачно упала…
Брюнет мгновенно перевел взгляд на брата и несколько секунд не сводил его, пытаясь осмыслить услышанное. Стефан даже не повернулся к нему, глядя куда-то в пустоту. В этот момент он вспомнил слова Энзо о том, что Елене просто опасно находиться рядом с ним, и то, как охранник ни на шутку испугался, когда понял, что Деймон не собирается помогать Елене.
«Добился своего… Неужели это ты? Брат, как же так?.. Неужели ты был готов на это?» – мысленно шептал он.
Содержание дальнейшего разговора со Стефаном Деймон помнил смутно: он бормотал что-то о том, что у нее резко закружилась голова, и она упала с лестницы, что он не успел подхватить ее. Эти слова казались Деймону настолько лживыми, что ему хотелось поскорее уйти из этого дома. Вскоре он и правда уехал, и Стефан не стал его задерживать: принимать сейчас гостей ему хотелось в последнюю очередь.
