Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 59 страниц)
Елена, с кружкой горячего чая, куда она отпустила дольку лимона, осторожно приоткрыла дверь спальни. В этот же момент Деймон, услышав тихий скрип двери, который показался громче рева мотора, почувствовал острую боль в левой части головы, и, с трудом открыв глаза, которые начало резать, увидел перед собой размытую фигуру Елены.
– Ты как? – прошептала она, поставив кружку на прикроватной тумбочке, и этот вопрос показался Деймону настолько простым, настолько искренним, что на сердце стало как-то легче, даже несмотря на его физическое состояние.
– Нормально, – проговорил он, потянувшись к кружке и сделав несколько глотков, обжегших язык.
Деймон пил жидкость небольшими глотками, и по мере того, как он опустошал кружку, становилось и правда легче: озноб и жар исчезали, на щеках появился привычный румянец.
Однако облегчение продолжалось недолго. Прошло, наверное, всего каких-то полчаса, и Деймон начал чувствовать, что постепенно температура тела повышается. Стало казаться, что на грудь положили что-то тяжелое.
– Так вот что называется «нормально», – покачав головой, пробормотала Елена, взглянув на градусник.
Деймон так и не понял, какая у него была температура.
Вскоре она исчезла и вернулась через полминуты с несколькими упаковками таблеток в руках.
– А теперь ты четко говоришь мне, что у тебя болит.
Кажется, впервые голос Елены звучал так уверенно – по крайней мере, в разговорах с Деймоном. Видимо, профессия брала свое. Сальваторе слабо улыбнулся.
– Голова, глаза и кости.
– Горло не болит? Не першит?
Деймон отрицательно мотнул головой. Елена вынула из бластера две таблетки и протянула их ему вместе со стаканом воды.
– Что это?
– Тайленол*, – ответила она. – Он должен сбить температуру.
Елена не отходила от Деймона на протяжении часа, постоянно давала ему какие-то таблетки и поила водой с лимоном. Препараты сбивали температуру максимум до 98.6 по Фаренгейту**, но уже спустя минут двадцать она вновь начинала ползти вверх. Что Деймону легче не становилось, было заметно и по его внешнему виду. Он дышал прерывисто и часто. Он уже не очень ясно понимал, что происходит, и порой Елене приходилось по несколько раз задавать ему вопросы, чтобы он на них ответил. Уши заложило, а глаза предательски закрывались, но головная боль не давала вздремнуть даже на полчаса. Он просто лежал с закрытыми глазами: так они болели меньше. От высокой температуры начало тошнить. До рвоты дело не дошло, но такое состояние порядком измотало Деймона и напугало Елену.
Страх и все мысли о том, почему Деймон так раздраженно отреагировал на то, что она укрылась тем пледом, автоматически отошли на второй план, оставив лишь одно: искреннее желание помочь. Что ей двигало в этот момент, Елена не знала и сама. Быть может, природная доброта и милосердие. Может, не давала о себе забыть клятва Гиппократа. А может, становилось больно смотреть на то, как именно Деймон ворочается в постели, пытаясь найти позу, в которой он мог хотя бы немного поспать. Быть может, жаль было именно его.
– Что это такое?.. – прошептал он, на какое-то время все-таки уйдя в забытье, но почувствовав на лбу приятное прохладное прикосновение чего-то влажного и словно бы очнувшись.
– Это компресс с уксусом, – так же тихо ответила Елена. – Потерпи немного, сейчас должно стать полегче.
На лбу у Деймона выступила испарина, и от пота, которым его прошибало, со временем даже намокли волосы. Он, то ли сам того не понимая, то ли, наоборот, все чувствуя, прислонился к руке Елены. Она боялась его потревожить, поэтому осталась сидеть рядом с ним на краю кровати.
– Зачем… Ты это все делаешь? – вдруг услышала она хриплый обессиленный голос и вздрогнула.
Она взглянула на Деймона. Он, изо всех сил стараясь не закрывать глаза, внимательно смотрел на нее.
– Я делаю это потому, что хочу, чтобы ты был здоров.
Деймон не знал, правдивы ли слова Елены, но они заставили что-то замереть внутри. Они несколько раз громко отдаются у него в душе, и от этого почему-то стало так спокойно… В какой-то момент он открывал глаза и встречался взглядом с ней, в глубине души чувствуя, как он хочет в этих невероятно чистых карих глазах увидеть подтверждение этих слов. Раз за разом он его находил и в эти секунды чувствовал себя в безопасности, будто бы рядом был сильный ангел-хранитель.
Его сны и мысли начинали переплетаться с реальностью.
– Ты заразишься… Иди спать… – в полузабытьи бормотал он.
Компрессы подействовали, и постепенно кожа стала холодеть, а вместе с ней начала и падать температура. Однако, испуганная полубессознательным состоянием Деймона и тем, что до нормальных цифр температура так и не опустилась, Елена все-таки решила вызвать «Скорую помощь». Деймон что-то бормотал о том, что делать этого не нужно, что он лично чем-нибудь выпорет ее, если она это сделает, но в этот раз она его не послушалась.
Врачи бригады, седой мужчина с бородой-эспаньолкой, умудренный годами и опытом, и молодой паренек, который на вид был даже младше Деймона, в какой-то степени успокоили Елену, сказав, что это очень похоже на грипп, пусть и протекающий в форме тяжелее обычного. Они вкололи Деймону внутримышечно какую-то смесь препаратов, судя по всему, в убойной дозе, и спустя минут десять симптомы начали ослабевать. Врачи предложили ему поехать в госпиталь, но тот доктор, что был постарше, сказал, что лечение, в принципе, можно продолжать и дома, если строго выполнять все рекомендации, а узнав, что Елена сама по образованию – врач, только убедился в этом.
– Деймон, у тебя футболка влажная, – прошептала Елена, не понимая, спит он или нет, когда бригада уехала. – Давай я сниму…
– Что, так сразу? – слабо усмехнулся он.
«Начал шутить… Значит, и правда стало легче», – подумала девушка.
– Деймон, – пробормотала она, но сказать что-то не успела.
– Я могу… Сам… Сейчас… – проговорил Сальваторе, с шумом выдохнув и с трудом приподнявшись на локтях.
Елена поддержала его за плечи и помогла сесть. В виски с силой ударила кровь оттого, что перед этим Деймон на протяжении долгого времени лежал. Он кое-как стянул с себя футболку, и Елена дала ему чистую.
– Ложись, – прошептала она, укладывая его обратно в постель и накрывая одеялом.
Последнее, что он увидел, – такой знакомый взгляд, от которого сердцу становилось легче.
Комментарий к Глава 23 *Тайленол – американский аналог парацетамола.
**37.6 по Цельсию
====== Глава 24 ======
Пятница подходила к концу, и Стефан, за прошедшую неделю порядком утомленный бесконечными деловыми встречами и бумагами, собирался домой. Не хотелось идти в ближайший бар, встречаться с друзьями, прогуляться по улице – гораздо нужнее ему сейчас было просто оказаться дома, в тишине и покое, пусть всего лишь на два дня, но побыть вдалеке от этой суеты.
Сальваторе, преодолевая один лестничный пролет за другим, смотрел в какой-то документ, не отрывая от него взгляд, и только успевал здороваться с сотрудниками. Когда он наконец добрался до первого этажа и уже хотел было направиться к выходу, то услышал чей-то крик. Стефан вздрогнул и мгновенно огляделся вокруг. Обернувшись, он увидел, как на лестнице, в положении полусидя, держась за лодыжку, согнулась Кэролайн, а ей пытались помочь встать две какие-то девушки. Как сумел разглядеть Стефан, это были две секретарши, Нора и Мэри-Луиза. Вокруг были разбросаны какие-то бумаги, папку с которыми она, судя по всему, выронила из рук. Кэролайн в организации Стефана работала менеджером в отделе кадров. На работу он ее принял совсем недавно – около месяца назад, но, несмотря на юный возраст, невероятно трудолюбивая приветливая девушка, весьма профессиональная в своей сфере, сразу же добилась расположения руководства в первую очередь, конечно, в лице Стефана.
Сальваторе метнулся к Кэролайн.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил он, хотя предыстория, наверное, и так была понятна.
Он взял девушку за руки и, кивнув двум другим в знак того, что справится сам, попытался помочь ей встать.
– Стоять можете? Что-то болит?
– Спасибо вам большое, – с горячностью поблагодарила она Стефана и двух других сотрудниц. – Я просто бежала по лестнице, не сориентировалась и подвернула ногу. В итоге сломался каблук, и я свалилась со ступенек… Ай! – вдруг вскрикнула она, ступив на левую ногу и, пошатнувшись, чуть было не упала прямо на Стефана, но он поддержал ее.
– Простите, пожалуйста, – робко пролепетала она.
– Кэролайн, болит только нога? Ты головой не ушиблась? – спросила Нора.
– Нет, только нога, – мотнула головой Кэролайн. – Но… Ох, черт…
– Лодыжка?
Кэролайн кивнула.
– Наверно, в травмпункт надо, – Мэри-Луиза озадаченно потерла лоб.
– Нет, не надо! – воскликнула Форбс. – Мне еще нужно отчет доделать, и…
– Кэролайн, Вы стоять самостоятельно можете? – спросил Стефан.
Девушка вновь постаралась наступить на ногу, но в этот момент ее до колена пронзила такая острая боль, что она невольно простонала.
– Ясно, – пробормотал парень. – Значит, в травмпункт.
– Господин Сальваторе, не на…
Договорить Кэролайн не успела. Стефан в один момент подхватил ее на руки, так что от неожиданности она охнула и вцепилась в его плечи.
– Нора, Мэри-Луиза, уберите бумаги, пожалуйста, – попросил Сальваторе, и девушки кивнули.
Попрощавшись с опешившими коллегами, Стефан пошел по направлению к выходу.
– Мистер Сальваторе, но…
– Никаких «но». Кэролайн, это просто травмпункт, чего Вы так боитесь? – спросил Стефан, пока нес ее к своей машине.
– Я не боюсь травмпункта, – ответила она. – Просто Вы… У Вас же работа…
– Я уже как раз собирался уезжать домой.
– Тем более!
– Кэролайн, я Вам аж дважды дал шанс самостоятельно встать, – рассмеялся Стефан. – Вы им не воспользовались. Поэтому будете терпеть меня ближайший час.
Сальваторе кое-как снял сигнализацию со своего автомобиля, открыл дверь и аккуратно усадил девушку на переднее сиденье.
– Не больно?
– Н-н-нет…
– Ну вот и отлично, – с шумом выдохнул Стефан, захлопнув дверь, сев за руль и поспешно заведя двигатель.
Он перевел дыхание и взглянул на Кэролайн, которая была то ли испугана, то ли удивлена, а скорее всего, и то, и другое. Стефан улыбнулся и произнес излюбленную фразу Деймона:
– Я не кусаюсь.
Деймон проснулся от чувства холода в конечностях, хотя казалось, что под кожей, особенно в области лба и щек, по-прежнему все горит. Он никак не мог понять, что ему снится: картинка постоянно крутилась перед глазами по спирали, и он мог различить только отдельные моменты, которые являли ему лишь очертания чьих-то фигур и обозримый горизонт, окрашенный в огненно-оранжевый цвет, яркими вспышками пару мгновений мерцавшие в сознании. Он точно слышал знакомые голоса: Кэтрин, Стефан, Роуз, Грейсон, Елена… Все казалось настолько реалистичным, что приходило ощущение, будто бы они все действительно находились рядом с ним, и лишь отголоски отдельных слов, которые они произносили безо всякого контекста, давали понять, что все это ему лишь снится. Деймон несколько раз пытался открыть глаза, был близок к возвращению в реальность, но сил сделать это в последний момент все равно не хватало. Но все-таки это случилось – тогда, когда, судя по серой полоске неба, которая стала видна из окна спальни, уже наступил день.
Дышать было по-прежнему тяжело. На лоб спадали непослушные пряди влажных волос, и свободная по размерам футболка, тонкой материей облепившая тело, от которой хотелось поскорее освободиться, судя по всему, тоже промокла. Глаза болели, но теперь намного меньше.
«Жить можно», – мысленно заключил Деймон.
Он огляделся вокруг. В спальне никого не было, и в доме было удивительно тихо: лишь дождь барабанил крупными каплями по стеклу в окнах. Погода не изменилась.
Сальваторе осторожно поднялся на локтях, а затем сел на кровати, помня, какую острую боль могут принести резкие движения. В этот момент он услышал шаги на лестнице, и, судя по тому, с каким интервалом они звучали, человек очень боялся шуметь.
– Ты уже проснулся, – Деймон так до конца и не понял, был ли это вопрос или утверждение, – доброе… Добрый день, – неловко улыбнувшись и поджав губы, произнесла Елена, когда увидела его сидящим на постели.
– День? – Деймон изогнул бровь. – Сколько я?..
Он взял на прикроватной тумбочке свои наручные часы и, взглянув на циферблат, увидел, что их стрелка приближалась к отметке 1. Для Деймона это было немыслимым: за последние лет пять самое позднее время, в которое он просыпался, было десять часов утра. Он не был жаворонком, но необходимость постоянного присутствия в офисе с самого утра и частые встречи с деловыми партнерами, которые также нередко назначались на первую половину дня, заставили его со временем привыкнуть к такому образу жизни. При этом Деймон редко ложился спать раньше двух часов ночи.
– Проспал до часу дня… Ну и отстой, – шумно выдохнул он, запрокинув голову чуть назад, посмотрев в потолок и проведя рукой по волосам, убрав их со лба.
– Ничего страшного, тебе можно, – постаралась успокоить его Елена. – Ты уснул только в половине шестого утра.
Деймон повернул голову в ее сторону и внимательно посмотрел на девушку.
– Ты… Не спала все это время?
В его голосе звучало искреннее изумление, потому что осознать, что она, до ужаса боявшаяся его и до этого момента часто смотревшая на него с презрением во взгляде, всю ночь не отходила от его постели, было сложно.
– Деймон, у тебя была температура 102.2*, – ответила девушка. – Я перепробовала практически все жаропонижающие, которые были в домашней аптечке, но сбить ее так и не получилось. Только компрессы помогли на какое-то время, но тебя сильно трясло. Оставить человека в таком состоянии одного – просто безумие.
Деймон отвернулся и посмотрел куда-то вдаль, пытаясь вспомнить то, что происходило с ним накануне, но воспоминания приходили лишь какими-то отрывками: настойчивый голос Елены, просивший приподняться и проглотить очередную таблетку, который он слышал сквозь сон, кислый привкус лимона на губах, какие-то вопросы врачей бригады «Скорой помощи», а затем – наконец наступившее облегчение, которое все-таки не сменилось новой волной жара после того, как они уехали.
– Ты ничего не помнишь? – с беспокойством спросила Елена, и Сальваторе вновь перевел взгляд на нее.
– Ну почему…помню, – пробормотал он. – Помню, как у меня задница от укола болела…
Елена не смогла сдержаться от усмешки. Деймон, определенно, не был бы Деймоном, если бы не пустил фразу наподобие этой.
– Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Терпимо.
– Деймон, там, на кухне… Я сварила овсянку. Ты же ее любишь, – неуверенно сказала Елена. – Иди поешь.
Деймон всегда с удовольствием ел то, что готовила Елена, потому что в этом деле ей, пожалуй, действительно равных не было, подавала ли она на стол обычную кашу по утрам или же готовила намного более сложные блюда наподобие утки по-пекински, которую так любил Стефан. Но сейчас о еде не хотелось даже говорить: к горлу подкатывала тошнота.
– О, нет, – Деймон поднял согнутые в локтях руки и, поджав губы, опустил голову. – Я пас.
– Я понимаю, что сейчас еда – это последнее, о чем тебе хочется думать, – осторожно проговорила Елена, и в ее голосе звучало искреннее сочувствие, – но тебе, правда, нужно поесть. Организм и так ослаблен, а список препаратов, которые тебе нужно будет принимать еще минимум несколько дней, внушительный.
Деймон взглянул на нее исподлобья. От этого показалось, что он вот-вот обиженно захнычет, и в этот момент он напомнил Елене милого маленького ребенка, которого держали дома из-за гриппа уже, по меньшей мере, несколько недель и который ждал лишь одного: чтобы его наконец отпустили на улицу. Прежде Елена не думала, что он сможет напомнить ей о чем-то трогательном… Но сейчас Деймон казался чуть ближе. Он тоже болеет. Терпеть не может уколы. Становится немного капризным во время простуды. В этот момент его образ стал чуть более…понятным. И Елена изо всех сил старалась держаться за него.
– Съедать целую тарелку необязательно. Хотя бы пару ложек.
Деймон внимательно наблюдал за Еленой и поражался тому, насколько она восприимчива к чужой боли. Наверное, наивно было бы думать, что за это время она перестала бояться его окончательно: Елена немного освоилась в его доме и уже не старалась избегать его, как раньше, но она по-прежнему разговаривала с ним тихо и, было видно, подолгу обдумывала слова, вероятно, до конца не понимая, какой бывает реакция Деймона на то, что ему говорят другие. Страх этот был связан не только с ним самим, но еще с полными ужаса воспоминаниями, которые были еще свежи и от которых холодела кровь. За эти несколько месяцев она привыкла к тому, что даже за самую безобидную фразу, за одно слово можно получить пощечину или даже более сильный удар. Но стоило Елене увидеть, что человеку, который был рядом, нужна помощь, страх будто бы отошел на второй план. И теперь было совершенно неважно, что при виде этого человека у нее еще совсем недавно дрожали коленки, что они друг другу никто. В своем стремлении она была искренна, и осознание этого вызывало в Деймоне если не теплоту, то, по крайней мере, сильное уважение.
– На тумбочке градусник… Не забудь измерить температуру, – попросила Елена, и Деймон задумчиво кивнул.
Девушка уже хотела было выйти за дверь, но Сальваторе окликнул ее.
– Елена, – произнес он, и она повернулась к нему, держась за дверь. – Спасибо, – проговорил Деймон, посмотрев ей в глаза.
Больше он не сказал ничего, но в одном слове уместилось все, что он чувствовал в этот момент. Елена поджала губы и, почему-то опустив взгляд, еле заметно кивнула и вышла за дверь, оставив Деймона переодеваться.
Следующие несколько часов прошли для Деймона, словно в тумане. Суставы по-прежнему выкручивало, а голова немного кружилась и болела, хотя боль была и не такой острой и резкой, как накануне, а, скорее, наоборот, – тупой, ноющей, но этим еще более изматывающей. От ощущения скользкой овсяной каши во рту, сейчас казавшейся совершенно безвкусной, передергивало, и Деймон силой заставил себя проглотить хотя бы несколько ложек, запив чаем с лимоном. Градусник показывал 98.6**, на что Елена разочарованно покачала головой и выдала Деймону новую порцию таблеток.
За окном была стена дождя, и настроение вполне соответствовало погоде: накатила какая-то апатия, не хотелось вообще ничего. Ближе к вечеру, когда лежать в постели, слушая музыку и пытаясь что-то почитать или снова уснуть, надоело, Деймон устроился на диване в гостиной перед плазмой, пока Елена возилась на кухне, судя по всему, готовя ужин. Пролистав несколько каналов, он остановил свой выбор на каком-то развлекательном, по которому пустили старую добрую комедию «Знакомство с Факерами». Деймон за счет того, что первый фильм трилогии не смотрел, сначала воспринимал картинку не более, чем фон, не особо вдумываясь в происходящее на экране, хотя сюжетные линии были вполне понятны.
– Птичка, птичка, скок-прыг-скок…
А… Слоник изгибает хо-бо-ток.
Ну, а если будет хныкать он,
Грегг не воспитатель, а гандон.
Кажется, это незамысловатое стихотворение, придуманное Греггом Факером, было за сегодняшний день первым, что смогло вызвать у Деймона улыбку.
– Ган-дон…
– Нет… Нет, нет, нет! Не будем говорить его, это плохое слово.
– Ган-дон…
Эта сцена – наверное, самая знаменитая в фильме, – вызвала смех не только у Деймона: из кухни, где за счет открытого пространства и отсутствия дверей было отлично слышно все, что происходит в гостиной и был виден даже экран телевизора, послышался заливистый хохот Елены.
Сальваторе оглянулся: Елена стояла, скрестив руки на груди, совершенно забыв про салат, который готовила, и слегка прижимала ладонь ко рту, пытаясь успокоиться. В этот момент она ему показалась такой искренней, открытой, раскованной… Сейчас, пусть всего на минуту, но она, кажется, забыла о том, что так пугало ее все это время.
– Господи, этот момент можно пересматривать вечно, – переведя дыхание, сказала Гилберт, заметив на себе взгляд Деймона.
– Ты уже смотрела этот фильм? – с интересом спросил он.
– Раз двадцать, не меньше. Бен Стиллер великолепен.
– Так может, составишь мне компанию и посмотришь в двадцать первый? – Деймон похлопал по дивану, как бы приглашая Елену сесть рядом, и хитро улыбнулся.
Его предложение в одно мгновение словно отрезвило ее, и ее взгляд моментально стал каким-то растерянным.
– Деймон, мне нужно закончить, – как можно более беззаботно пробормотала она.
– Елена, – его голос стал настойчивее, – я кухарку и уборщицу себе не нанимал.
Между Деймоном и Еленой повисла пауза, которая длилась несколько секунд, но эти мгновения тишины показались ей вечностью, потому что, как ответить на это, она не знала.
– Елена, правда, я думаю, салат не обидится, если ты приготовишь его чуть позже, – с иронией сказал Деймон.
Елена отложила нож, вытерла руки и прошла в гостиную, сев на диван немного поодаль от Деймона. Она не знала, что ее заставило все-таки сделать это: то ли желание посмотреть фильм, то ли настойчивый тон Деймона, который не допускал возражений.
Сальваторе, увидев, что сесть рядом с ним Елена побоялась, мысленно усмехнулся, но оставил все как есть: заразить ее не хотелось.
– Узнаю в этом пацане себя, – усмехнулся Деймон, когда на экране вновь появился герой Бена Стиллера, безуспешно пытавшийся заставить забыть малыша слово, которое он с энтузиазмом повторял.
– Почему? – с интересом спросила Елена.
– Мне было лет пять, и в один прекрасный день мой словарный запас тоже пополнился, правда, другим словом. Оно мне так понравилось, что я решил поделиться своей находкой с Ребеккой. Просто представь себе диалог двух малявок, по крайней мере, одна из которых под стол пешком ходит:
– Ребекка, а я знаю слово «пидорас»!
– А что это такое?
– Без понятия.
– А ты пидорас?
– Наверное.
– И я?
– И ты.
– Так это, получается, все такие?
– Ну, может быть.
Ребекке, по всей видимости, словечко тоже приглянулось, – продолжил Деймон, – потому что, когда через пару часов домой вернулся Грейсон, она понеслась встречать любимого дядю с радостным воплем: «Привет, пидорас!», – последнюю фразу он выкрикнул тоненьким голоском, и Елена хихикнула. – Предполагаю, что после такого дружелюбного, а главное – искреннего приветствия моему отцу понадобилось успокоительное, но он после этого еще и умудрился спросить, где она это слышала. Ребекка, конечно, выдала братца с потрохами, – хохотнул Сальваторе. – И я потом еще неделю боялся показаться родителям на глаза… До сих пор не могу понять, где в нашей дохрена аристократичной семейке я мог услышать такое.
Слушая историю Деймона, Елена, кажется, на время даже забыла о фильме: он рассказывал все с такими эмоциями, интонациями и выражением лица, что от смеха у нее на глазах выступили слезы, едва ей стоило представить разговоры пятилетнего Деймона и трехлетней Ребекки и реакцию Грейсона на восторженные возгласы племянницы.
Вопреки ожиданиям Елены, история, рассказанная Деймоном, оказалась чуть ли не единственным случаем, когда он прервал фильм. Они вместе смеялись, и Деймон иногда даже сгибался, обхватив голову руками, поставив локти на колени, но он больше ни разу не отвлекал ее. С каждым разом, когда она вновь слышала его смех, Елене почему-то становилось спокойнее, и она ловила себя на мысли, что хотела бы послушать комментарии Деймона к происходящему на экране.
– Если честно, я думала, ты будешь что-то комментировать, – озвучила Елена свои мысли после того, как фильм закончился.
Деймон удивленно поднял бровь.
– Почему?
– Не знаю… – Елена пожала плечами. – Мне почему-то казалось, что ты любишь это делать во время просмотра фильмов.
– Угадала, – кривовато улыбнувшись, кивнул Деймон. – Только нафига комментировать комедию? Вот пораздражать теток на слезливом моменте в кинотеатре – это да… А в комедиях и так все сказано.
Фильм настолько понравился Деймону, что вечером они с Еленой решили посмотреть первую часть трилогии. Однако его болезнь дала о себе знать, поэтому уже спустя минут двадцать после начала он стал клевать носом, а вскоре и вовсе заснул. Елена выключила DVD-плеер и, случайно коснувшись руки Деймон и почувствовав, что она просто ледяная, поняла, что у него снова начался озноб, и накрыла его пледом, попробовав из положения полусидя уложить его на диван. В какой-то момент Деймон открыл глаза и посмотрел мутным рассеянным взглядом на Елену.
– Спасибо, Кэт… – Деймон замер на полуслове. На протяжении пары секунд он смотрел девушке в глаза, и в какой-то момент его взгляд будто бы прояснился. – …Елена.
– Голос у него совсем больной, – обеспокоенно проговорила Изабелла, положив трубку. – Деймон, наверное, вернется в город только в середине недели.
– На кой черт он вообще поперся в этот Вест-Вилледж? – раздраженно спросил Грейсон. – Наверняка снова с бабами!
В голосе отца Деймона слышалось нескрываемое отвращение: образ жизни сына он никогда не понимал и не принимал.
– Ну, он сказал, что у одного из его друзей был в пятницу день рождения… У него коттедж в Вест-Вилледже, поэтому отмечать поехали туда. А потом Деймон почувствовал себя плохо, и в итоге – температура под сто***. Остался у того друга.
Изабелла присела на край дивана рядом с мужем и нервно вертела телефон в руках.
– Честное слово, хоть езжай к нему и лечи его… – негромко пробормотала она, но в этих словах было невообразимое отчаяние.
– Ничего страшного, не ребенок уже, – буркнул Грейсон. – Будет совсем плохо – обратится к врачу, вылечится и приедет.
– Грейсон, как можно так относиться к собственному сыну? – женщина с изумлением посмотрела ему в глаза.
Она и правда никогда не могла понять такой холодности к Деймону со стороны мужа. Уже давно прошли те времена, когда Грейсон с увлечением читал сыну сказки и учил его кататься на велосипеде. Сейчас он вел себя так, будто бы сына у него и не было.
– А как мне к нему относиться? – со злостью рыкнул Грейсон. – Со слюнявчиком за ним бегать? Мне кажется, это уже не нужно. Белла, Деймону тридцать два. Пора бы смириться с тем, что он уже давно повзрослел. И это произошло непозволительно быстро, – в этот момент он впервые за время их разговора как-то смягчился, а в голосе зазвучало сожаление и какая-то боль. – Но это, увы, уже не изменить.
Изабелла замолчала.
Деймон… Единственный, долгожданный сын, появившийся в их с Грейсоном семье спустя почти десять лет брака, и как следствие, – горячо любимый. Наследник известной фамилии. Будущий преемник своего отца, несомненно, достойный его. Когда-то он тоже станет президентом его компании, будет сильным, смелым мужчиной, настоящим Львом – таким же, как его отец. Но пока, когда он засыпал на руках, когда заливисто смеялся, бегая по мокрому песку на местном пляже, когда он еще неуверенно выговаривал по слогам свое первое «мама», можно было об этом не думать. Пройдет не один год, прежде чем Деймон оставит их, создаст свою семью, прежде, чем кто-то назовет папой его самого… И кажется, что в запасе еще много времени.
Однако годы летят быстро. Изабелла так и не смогла понять, в какой момент все изменилось. Деймон действительно рано ушел из родительского дома – и это не высокопарные слова. Это произошло во всех смыслах этого слова: едва ему удалось вырваться из-под контроля родителей и начать жить отдельно, он отдалился от них настолько, что порой казалось, словно бы они никогда не были семьей. Она помнила, как пела ему колыбельные в детстве, как они с Грейсоном помогали ему сделать первые шаги, как Деймон завороженно рассказывал ей о своих мечтах забрать к себе домой всех бездомных животных и устроить огромный приют, как она после очередной велопрогулки или футбола мазала ему ранки на коленях зеленкой – Деймон, стиснув зубы, шипел от боли, сжимал кулаки, но не плакал, и, каждый раз, видя такую выдержку в пятилетнем ребенке, она чувствовала что-то невероятное – гордость за него, какую-то легкость и спокойствие, уверенность в том, что он вырастет настоящим мужчиной. Но теперь все это было так далеко, что казалось каким-то туманным сном. Изабелла изо всех сил держалась за эти воспоминания… Но от них почему-то так щемило сердце. Он уже не приходил к ней, чтобы поделиться радостью или печалью. Он больше не рассказывал, о чем мечтает, чего боится. Деймон по-прежнему появлялся в родительском доме в Новый год, Рождество, неизменно первым поздравлял их с днем рождения, в каком бы городе он в этот момент ни находился, а матери в такой день дарил охапку ее любимых красных роз. Но он становился каким-то отчужденным, его мысли были где-то далеко, и он уже явно больше не будет искать поддержку у своих родителей. Не спросит совета. Быть может, даже вряд ли придет просто так, чтобы попить чаю и сказать: «Мам, пап, я соскучился». Он – взрослый состоявшийся мужчина и действительно напоминает льва – не только характером, но и своей статностью, движениями, даже походкой. Но теперь Изабелла понимает, что представляла его не таким.
Быть может, Грейсон все чувствовал, и его сердце тоже сжималось от обиды и отчаяния оттого, что он не может ничего изменить. Но только окружающим это он все равно не показал бы. Наверное, со всем произошедшим действительно уже нужно было смириться.
– Я просто волнуюсь за него, – выдохнула Изабелла.
Тихий робкий голос жены подействовал на Грейсона сильнее любого крика, и его раздражение пошло на спад.
– Времена, когда нам действительно нужно было беспокоиться за него, уже прошли. И слава Богу.
Изабелла задумчиво кивнула.
– Я бы окончательно успокоилась, если бы у него появилась девушка. Не эти Сибил-Рейны-Роуз на полгода максимум, а та, с которой у него были бы серьезные отношения. Но Кэтрин… Еще вся эта история с Еленой…
– Причем тут Елена? – сначала не понял Грейсон. – Подожди… – спустя несколько секунд пробормотал он. – Ты думаешь, это Деймон ей помог?..
– Я не знаю, – мотнула головой Изабелла.
Грейсон нахмурился.
– Перестань. Он не настолько одержим.
– Надеюсь, – прошептала она, но это слово все равно прозвучало с какой-то необъяснимой тревогой.
Ничего другого ей не оставалось – лишь верить в то, что сын справится со всем тем, с чем ему пришлось столкнуться. И молиться за него.
Комментарий к Глава 24 *39.4 по Цельсию
**37.6 по Цельсию
***Не забываем, что в США температуру измеряют в градусах Фаренгейта:)
====== Глава 25 ======
– Даже не знаю, чтобы я делал, если бы родился девушкой, – усмехнулся Стефан, разговорившись с Кэролайн по пути в госпиталь. – Ходить на каблуках или шпильках… Немыслимо. Кроссовки ведь удобнее! Хотя каблуки красивее, не спорю.
