Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 59 страниц)
Стефан помогал Кэролайн убрать со стола, когда на его телефоне раздался звонок. Судя по всему, звонила Ребекка. Сначала Стефан, как всегда, улыбается, спрашивает у нее о том, как дела, но в следующее мгновение улыбка исчезает с его лица. Стефан говорит лишь обрывками, и его речь состоит преимущественно из вопросов: «Когда?», «Сколько уже?», «Куда?», «Как она сейчас?». В его глазах появляется неподдельный испуг, и Кэролайн отвлекается от посуды, пристально наблюдая за его реакцией. Наконец, Стефан кладет трубку и быстро уходит куда-то собираться.
– Стеф, что случилось? – чувствуя, что что-то не так, спросила Кэролайн.
– Звонила Ребекка, – дрожащим голосом пробормотал Стефан, надевая толстовку. – Они сейчас с Никки в больнице. У нее подозрение на менингит.
На Стефане нет лица, и кажется, что за эти полминуты поменялся даже его цвет кожи, став каким-то землистым.
Кэролайн почувствовала, как внутри все замерло.
– Боже мой… – прошептала она. – Как… Стеф…
– Я не знаю, – словно в забытьи, мотнул головой он. – Они вернулись позавчера, все было нормально. А к утру у нее поднялась температура, около 102*… Ребекка сказала, что Никки сильно плакала и показывала на голову. Они вызвали «Скорую», врачи настояли на госпитализации. Кэр, мне нужно туда.
Стефан тараторил так быстро, что трудно было разобрать половину слов, которые он произносил. Он был напуган, часто дышал и напоминал заблудившегося ребенка, который не мог найти дорогу назад. Таким Кэролайн видела его впервые.
– Стефан, может быть, нужна какая-то помощь? Мне поехать с тобой?
– Кэролайн, не надо, – Стефан положил ладони на плечи. – Я тебе позвоню, хорошо?
Форбс кивнула.
– Стеф…
Она коснулась его руки, и он взглянул ей в глаза.
– Все будет хорошо, слышишь?
Сальваторе рассеянно кивнул и, попрощавшись, вышел из дома.
На следующий день Деймон разбудил Елену рано утром. Что произошло, она не поняла: он будил ее по утрам, только когда они куда-то уезжали. Ответа на вопрос «что случилось?» не последовало. Деймон выглядел угрюмо и лишь холодно произнес: «Собирайся быстрее». Зачем-то он приказал завязать волосы в тугой хвост, снять цепочку и сережки. Он вновь очень напоминал самого себя месяц назад. Снова властность. Лед в глазах. Что послужило причиной такой перемены в нем, Елена не знала. И страх возвращался очень быстро.
На негнущихся ногах, толком не проснувшись, Елена садится к нему в машину и чувствует, как начинают холодеть руки. Дорога занимает совсем немного времени: уже минут через двадцать они подъехали к высокому зданию, на стеклах которого играли солнечные блики. Выйдя из машины и оказавшись перед ним, Елена немало удивилась: огромными красными буквами над входом было написано – «спортивный центр». Они заходят туда, Деймон коротко кивает вежливо поздоровавшемуся и, судя по всему, знающему его охраннику. Вопросов в голове слишком много, но мысли путаются от пугающей невозмутимости Деймона, который идет так быстро, что она еле поспевает за ним, и даже не оборачивается. Путь кажется невообразимо длинным, и ощущается течение буквально каждой секунды. Наконец, остановившись перед одной из деревянных дверей в коридоре на третьем этаже, над которой висела надпись «женская раздевалка», Деймон протянул ей пакет.
– Через пять минут жду тебя в зале номер тридцать семь. Второй этаж, по коридору прямо до первого поворота налево, вторая дверь.
Деймон так жестко отчеканивает каждое слово, что внутри от страха все сжимается, и Елена не находит в себе сил чтобы возразить или хотя бы о чем-то спросить. Оставшись в полной тишине, она чувствует, как в ушах шумит кровь, а в груди невыносимо быстро стучит сердце. В пакете – спортивная форма, которая очень ей знакома: майка, леггинсы, кроссовки. Но среди этого набора оказывается кое-что, что окончательно сбивает Елену с толку. Это перчатки для кикбоксинга.
Пара глубоких вдохов не помогают прийти в себя, и ей не остается ничего другого, кроме как переодеться. На себя она не надевает лишь эти самые перчатки, будто бы не веря, что они предназначаются для нее, и просто берет их с собой. Наверное, впервые в своей жизни так сильно боясь задержаться хотя бы на минуту, она быстро спускается на второй этаж. Найти зал, указанный Деймоном, оказывается не так сложно, но открыть дверь очень страшно: она уже знает, что вновь встретится с его взглядом. Но себя приходится побороть.
Достаточно большой спортивный зал залит светом. Отовсюду слышатся рваные выкрики тренирующихся спортсменов и приказы тренеров. Отыскать Деймона глазами среди них почему-то оказывается: он стоял немного поодаль и разговаривал с какой-то девушкой, одетой примерно так же, как Елена, но, боковым зрением увидев, что она пришла, быстро попрощался со своей знакомой и подошел к ней. На нем – темно-синяя борцовка, спортивные шорты и какая-то специальная обувь, схожая с боксерской – в их видах Елена не разбиралась. В руках – те же перчатки, что у нее.
– Пойдем.
Деймон едва заметно кивает головой в сторону свободного ринга, и этот слабый кивок действеннее самого громкого приказа. Елена не чувствует под собой ног и дрожит всем телом, но покорно двигается вслед за ним. Деймон на ходу надевает и застегивает перчатки. Он в два счета преодолевает ограждение ринга, чего нельзя сказать о Елене: проходит еще несколько секунд, прежде чем ей все-таки удается с ним справится.
Елена оказывается прямо перед Деймоном, на расстоянии буквально нескольких шагов. Мощная грудь. Широкие плечи. Руки испещрены вздутыми венами. Теперь он кажется ей каким-то титаном, обладающим невообразимой силой. Смотреть ему в глаза страшно, но он заставляет это делать, не сводя с нее взгляд, под которым она абсолютно беззащитна и безоружна.
– Надень перчатки.
Елена нервно сглатывает. Конечно, в сознании, словно кусочки паззла, начали складываться догадки о том, для чего он ее сюда привез, но дикий испуг мешает понять четкую картину. Елена не двигается с места.
– Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты сделала это?
Елена усилием воли возвращает себя к реальности. Руки дрожат, а глаза застилает какая-то пелена, но она все-таки надевает эти чертовы перчатки, опустив взгляд и боясь вновь встретиться глазами с Деймоном. Наконец, она вновь поднимает на него глаза. По его губам скользит усмешка.
– Хорошо. А теперь ты должна будешь показать мне все, на что ты способна.
Комментарий к Глава 36 *102 градуса по Фаренгейту – примерно 39 градусов по Цельсию.
====== Глава 37 ======
Стефан мчался в госпиталь, не помня себя, и изо всех сил старался побороть дрожь в руках. То, что сказала ему несколько минут назад Ребекка, теперь доходило до него лишь обрывками. Он из последних сил пытался хвататься за них и сконцентрировать свои мысли. Менингит… Заболевание, опасное для жизни. И оно может быть у его дочери. Одна лишь мысль об этом заставляла кровь холодеть. Сейчас все практически в один момент потеряло значение и слилось в один серый безликий поток, а в ушах звучало лишь имя крохи, которой он сейчас так был нужен. Душу в одно мгновение опутал ледяной страх. Она совсем еще маленькая, такая беззащитная, она еще не знает о том, что такое боль… Стефан не задумываясь отдал бы что угодно, чтобы никогда не узнала.
Приехав в больницу, в приемном отделении Стефан увидел Ребекку практически сразу. Она была очень бледной, с синяками под глазами. На девушке не было лица, и она выглядела очень напуганной.
– Стеф… – только и смогла выдохнуть она, увидев своего брата.
– Ребекка, что произошло? Где сейчас Никки?
– Я… Я не знаю, Стеф, – срывающимся голосом произнесла Ребекка, жадно хватая ртом воздух. – Она проснулась в восемь часов и начала плакать. Я очень удивилась: ты же сам знаешь, Никки очень спокойная, она уже не устраивает истерики, как совсем маленькие дети… – бормотала она. – Я попыталась ее успокоить, приложила руку ко лбу – она вся горела! Мы стали спрашивать, болит ли у нее что-нибудь, и она показала на голову. Я измерила температуру, у нее было 102. Сначала Марсель предположил, что это грипп какой-то, но до этого у нее не было никаких симптомов. Разве что накануне она уснула раньше обычного… Но перед этим мы долго гуляли на улице, я подумала, что она просто устала. Я дала Никки жаропонижающее, но температура не спала, и она начала держаться за голову, вся покраснела. Тогда мы решили вызвать парамедиков, и они уже сказали… Что срочно нужно госпитализировать… По пути в больницу ей сделали несколько уколов, здесь уже подключили к капельнице, чтобы избежать сильного отека. Сейчас ее осматривает врач, он сказал, что сам позовет нас…
Стефан, надув щеки, с шумом выдохнул и провел ладонями по волосам.
– Они сказали, что, конечно, нужно обследование, но предполагают, что, скорее всего, это менингит.
Ребекка поджала губы, и Стефан увидел, как на ее глазах заблестели слезы. Внутри у него все сжалось, и он даже в какой-то момент растерялся: он совершенно не привык видеть ее такой. Но сейчас она была подавлена и абсолютно растеряна.
– Стефан, это я виновата. Я не доглядела…
– Бекка… – произнес Сальваторе.
– У менингита ведь есть какие-то ранние симптомы… Ребенок головку не так держит или еще что-то… Но я клянусь, с Никки все было хорошо! Она не болела… Я не знаю, как все произошло – буквально за один день…
Девушка провела ладонями по лицу, пытаясь успокоиться, но это не подействовало. Она нервно всхлипывала, дергала плечами и больно кусала губы. Стефан сделал шаг к ней и, обняв сестру за плечи, прижал к себе.
– Ш-ш-ш, Бекка, прекрати. Слышишь? Во-первых, диагноз еще не подтвержден. А во-вторых – здесь нет твой вины, понимаешь?
Стефан взял лицо Ребекки в ладони и аккуратно, с нежностью утер ее слезы большими пальцами.
– Таких тёть, как ты, надо поискать. Ты для Никки делаешь все, и я всегда буду благодарен тебе за это, потому что так спокойно, как тогда, когда она с тобой, я чувствую себя, только когда она со мной. Ты заменила ей мать. И ты не должна себя винить. Невозможно отследить, когда вирус попадает в организм.
– Стефан, она же такая маленькая!.. – всхлипывая, подняв взгляд на парня, пролепетала Ребекка. – Врач сказал, что ей нужно будет сделать пункцию, а пункция – это же толстенная игла прямо в позвоночник…
Стефан вновь обнял Ребекку и погладил ее по волосам. Умом он понимал, что никто из них действительно не виноват в том, что произошло, но в глубине души он испытывал те же самые чувства, что и она. Он корил себя за то, что этим утром его не было рядом с дочерью, что ей было больно, а он даже не мог хотя бы погладить ее по голове, поцеловать. Просто показать ей – только начинающей познавать этот мир, еще толком не понимающей, что с ней происходит, – что не нужно бояться. Потому, что папа будет с ней. Глупо и бессмысленно винить себя в том, на что невозможно повлиять, но когда от тебя зависит кто-то беззащитный, в душе остается только одно – желание сделать все для того, чтобы оградить его ото всего плохого, что его может ждать в этом мире, чего бы тебе этого ни стоило. Потому, что у этой крохи нет никого, кроме тебя. И когда в твоей жизни появляется этот кто-то, каждый раз его боль ты начинаешь воспринимать как собственную – только в разы сильнее. Приходит осознание: вряд ли можно выдумать кого-то роднее и дороже.
– Эти процедуры обычно проводят под местным наркозом, Никки ничего не будет чувствовать, – объяснил Стефан.
Ребекка уткнулась ему в плечо, а он легонько погладил сестру по спине.
– Ш-ш-ш… Ребекка, – Стефан немного отстранился от нее и посмотрел ей в глаза. – Это хорошая больница, Никки здесь обязательно помогут. Все будет хорошо.
Он говорил это, но сам чувствовал, как внутри будто бы все дрожит. Говорить можно было все что угодно, но было очень страшно. Но Стефан, как бы это ни было трудно сейчас сделать, постарался собрать волю в кулак: он понимал, что несет ответственность за Никки и должен не только по максимуму сохранять хладнокровие, чтобы адекватно оценить ситуацию после разговора с врачом, но и помочь Ребекке.
– Может быть, тебе принести воды?
Девушка мотнула головой.
– Тогда сейчас мы успокаиваемся и ждем врача. Договорились?
Ребекка, поджав губы, кивнула.
Постепенно Ребекка начала успокаиваться, но, когда к ним подошел врач, Стефан заметил, что она вновь начала дрожать, и приобнял ее за плечи.
– Я вижу, что вы очень волнуетесь сейчас, и прекрасно вас понимаю, это абсолютно нормально для родителей, – сказал лечащий врач Никки, мужчина в годах, чьи волосы были уже полностью седыми. Стефан редко обращал большое внимание на внешность человека при знакомстве, но сейчас он поймал себя на мысли, что у мистера Стоуна – именно так звали доктора – очень добрые глаза. И это на удивление успокаивало. – Да, у девочки под подозрением вирусный менингит, на это указывают многие симптомы, о которых я вам уже говорил. Но точно можно будет говорить о чем-то только после обследования. Даже если диагноз подтвердится, не нужно наводить панику: все это поправимо, медицина сейчас располагает широким спектром средств для лечения этого заболевания. Мы уже вкололи необходимые препараты для понижения внутричерепного давления, Никки уже стало легче. Сейчас ее готовят к проведению люмбальной пункции, результаты будут готовы к вечеру, и уже в зависимости от них мы будем выстраивать тактику лечения дальше.
– Доктор, ей ведь не будет больно? – с надеждой дрожащим голосом спросила Ребекка.
– Совершенно нет. Обычно достаточно местного наркоза. Но так как девочка будет в сознании, ее нужно будет удерживать в правильном положении: маленькие дети в таком возрасте еще не могут сами пробыть в одной позе даже несколько минут. Сейчас Никки может быть напугана незнакомой обстановкой, поэтому я думаю, что будет лучше, если это сделает кто-то из вас, – предположил врач. – Это займет буквально несколько минут. После ее переведут в палату, и одному из вас можно будет остаться с Никки.
Разговор с Стоуном продолжался еще около пятнадцати минут, а затем Стефан отправился вместе с ним к дочери. Стефан никогда не боялся больниц и врачей, но на те несколько минут, что ей проводили пункцию, его сердце словно замерло. Он старался не отводить взгляд от ее глаз – не только для того, чтобы успокоить малышку, но и для того, чтобы не видеть, что с ней делают. Он понимал, что она ничего не чувствует, но у него, взрослого мужчины, сердце сжималось всякий раз, когда он представлял, как проходит эта процедура. Увидев папу, Никки, кажется, перестала бояться и, внимательно слушая, как он с ней разговаривает, почти не двигалась. Судя по всему, врачам удалось снять у нее болевой синдром, потому что она уже не плакала. Она заплакала только тогда, когда все закончилось, испугавшись, что Стефан уйдет.
– Папа, – почти одними губами, но достаточно четко произнесла Никки, всхлипывая от слез, когда Стефан остался с ней в палате.
Услышав это, Сальваторе почувствовал, как по коже у него побежали мурашки.
– Папа здесь, все хорошо, – шепнул ей он, погладив по голове.
Он просто сидел рядом с ней несколько минут, что-то тихо шептал и не отпускал ее руку, и постепенно Никки начинала успокаиваться.
– Папа, боит, – захныкала девочка, показав на заклеенную пластырем руку – по всей видимости, она болела от иглы капельницы.
– Зайчонок, потерпи чуть-чуть, – попросил Стефан.
Он аккуратно погладил малышку по руке.
– Тебе дадут лекарство, и перестанет. Хорошо? Ты же помнишь, что такое лекарство?
Никки на мгновение отвлеклась и внимательно посмотрела на Стефана.
– Помнишь, как ты говорила? Ле-ка…
– …-Фа, закончила малышка.
Стефан улыбнулся.
– А как будет полностью?
Никки задумалась и застеснялась, и Стефан решил ей немного помочь.
– Ле…
– Фа… Фа-фа, – протараторила девочка, и Стефан рассмеялся.
– Лефафа? – переспросил он.
– Фа-фа-фа!
– А в прошлый раз ты называла это «лекафа».
Никки, вспомнив это слово, широко улыбнулась.
– Лекафа! – с восторгом повторила она.
– Да, пусть пока будет «лекафа».
Стефан аккуратно убрал у Никки со лба прядь волос и погладил ее по щеке. Он наблюдал за дочерью, у которой пушистые ресницы еще были мокрыми от слез, но которая уже даже, кажется, и не помнила о том, что пять минут назад плакала, и сейчас улыбалась, и чувствовал, как внутри все расцветает. Он быстрее всех мог вернуть ей улыбку и заставить смеяться, сразу понять, как она себя чувствует и что хочет сказать. А Никки, несмотря на свой совсем юный возраст, очень тонко чувствовала его настроение. Видя, что он чем-то расстроен, она просто забиралась к нему на колени и обнимала его. А если Стефан улыбался, она понимала, что в этот момент из него можно вить веревки, и могла покапризничать, добиваясь чего-то своего. Стефан не знал, как объяснить эту удивительную связь, но очень боялся ее потерять.
Никки была совсем сонной, и Стефан, видя это, уложил ее спать. Убедившись в том, что она спит достаточно крепко и вряд ли проснется в ближайшее время и испугается, он, предупредив медсестру, ненадолго ушел, чтобы отвезти Ребекку домой.
– Стеф, как она? – с беспокойством спросила девушка, которая ждала в коридоре, так как врачи разрешили быть рядом с Никки только Стефану как ближайшему родственнику.
– Уснула, – с облегчением ответил он. – Поехали, я отвезу тебя домой.
– Стефан, тебе сейчас лучше быть с Никки. Я сейчас позвоню Марселю, он заберет меня.
– Бекс, она проспит несколько часов. Я отвезу тебя и вернусь. Пока Марселя дождешься…
Спустя несколько минут Стефану все-таки удалось убедить сестру в том, что ничего страшного не случится, если он отлучится на сорок минут, и она все-таки согласилась поехать с ним.
– Вернешься – ляг спать, – посоветовал он, когда они ехали домой, и Ребекка рассеянно кивнула. – Тебе нужно отдохнуть.
– Позвони мне, когда станут известны результаты, ладно? – попросила она.
– Конечно, – пообещал Сальваторе.
В этот момент на его мобильном раздался сигнал входящего, и он, увидев на экране имя Кэролайн, снял трубку, почувствовав укол совести, потому что обещал ей позвонить, но до сих пор так это и не сделал. Кэролайн с беспокойством спрашивала о Никки и подбадривала его, и внутри Стефан ощущал невероятную теплоту, видя, что она действительно волнуется и хочет помочь. Он разговаривал с Кэролайн недолго, но эти десять минут оказались ему очень нужны. Они позволили почувствовать, что он не один, что человек, который ему важен и дорог, рядом. И страх из души на эти мгновения уходил.
– Это та самая Кэролайн?.. – спросила Ребекка, когда Стефан положил трубку.
Он пристально посмотрел на сестру и улыбнулся.
– Все девушки такие проницательные, или мне попался особый экземпляр в виде моей сестры, которая знает обо всем?
На губах Ребекки появилась усмешка.
– Думаю, и то, и другое.
– Это она, – сказал Стефан.
– Расскажешь о ней?
– Она невероятная, Бекс, – произнес он. И пусть он больше не смог подобрать слов, в этой фразе уместилось его истинное отношение к этой девушке. – И чем-то похожа на тебя. Такая же голубоглазая блондинка.
Ребекка наблюдала за братом, и когда они заговорили о Кэролайн, увидела, как у него заблестели глаза. Такого нежного трепета в его взгляде она не видела уже очень давно, и увидеть это вновь сейчас было радостно.
– Мы работаем вместе, – объяснил Стефан. – Месяц назад она сломала лодыжку, и я периодически ездил к ней, привозил лекарства, помогал по мелочам. А сейчас так привык к ней… Что без нее уже все не то.
Ребекка слушала Стефана и чувствовала, как сердце начинает биться быстрее. Она не знала о Кэролайн ровным счетом ничего, кроме того, что о ней рассказал он, но Ребекке это было уже и не нужно: то, как он говорил о ней, показывало больше, чем самое обстоятельное описание. Стефан почти не улыбался с тех пор, как связал свою жизнь с Еленой. Улыбку на его губах могла вызвать только дочь. Жизнь в постоянном поиске, жажда мести, погоня за чем-то… Он не думал о том, что когда-нибудь сможет вновь стать счастливым. И где-то в глубине души понимал, почему. Он выбрал другой путь, который лишил его покоя, думая, что желание отомстить гораздо сильнее.
Кажется, сейчас это в прошлом. Он вновь любит. Смеется. И просто живет.
– Я чуть позже обязательно вас познакомлю, – пообещал брат. – Думаю, вы поладите.
Ребекка улыбнулась.
– Буду ждать.
Разговор шел в размеренном русле, но под конец Стефан почему-то помрачнел.
– Кстати, Елена, кажется, нашлась.
Ребекка изумленно взглянула на него.
– Где она сейчас?
– Это увлекательная история, Ребекка, – усмехнулся Сальваторе. – Незадолго до твоего приезда мне позвонил Финн и рассказал, что они с Клаусом видели Елену в Лос-Анджелесе около какого-то ночного клуба.
– А они уверены, что это была она? – скептически подняла бровь блондинка. – Елена и ночной клуб… Как-то слабо верится.
– Тут главный вопрос не в том, где она была, а в том, с кем, – пробормотал Стефан, посмотрев куда-то вдаль. – Она была там с Деймоном.
Ребекка на какое-то время замолчала, ощутив, как внутри все скрутило.
– И почему именно это меня не удивило… – произнесла она, откинувшись на спинку пассажирского сидения. – Зная Деймона…
– Что-то поздновато он очнулся, если заметил, что Елена похожа на Кэтрин, только сейчас, – с ненавистью съязвил Стефан.
– И… Что будет дальше? – с осторожностью спросила Ребекка.
– Не знаю, – Стефан мотнул головой. – Все это нужно сто раз проверить, потому что дело было ночью, да и Клаус с Финном не были абсолютно трезвы. Я дал им адрес Деймона, они обещали проверить.
Стефан вздохнул.
– Хотя, по сути, если там была действительно Елена, это ничего не меняет. Едва ли после всего произошедшего суд допустит, чтобы Никки осталась с ней. Разве что Элайдже наконец можно будет придать ускорения. Вряд ли после всего этого он будет, как и раньше, думать, что Елена святая, и уговаривать меня поговорить с ней.
– Больше ты ничего не будешь делать?
– Пусть она хоть замуж за Деймона выходит, мне плевать, – с отвращением сказал он. – Я мечтаю лишь о том, чтобы она больше никогда не появлялась в моей жизни.
Ребекка ничего не ответила. С одной стороны, она была рада, что Стефан наконец освободился от этого гнетущего, совершенно безумного желания отомстить. А с другой стороны, она понимала: Елена сделает все, чтобы вернуть дочь. И в глубине души она чувствовала: их семью ждет непростое время.
Елена стояла перед Деймоном, дрожа всем телом, смотрела на него, не моргая, и не верила своим ушам.
– Ты ведь не ударишь меня?.. – дрожащими губами, с невероятной надеждой во взгляде и голосе спросила Елена.
На губах Деймона появилась надменная насмешка, разрушившая ее надежды в одну секунду.
– Почему ты так думаешь? – слегка склонив голову набок, с каким-то вызовом, явно наслаждаясь своим превосходством, произнес он. – Мы на ринге, Елена. А значит, мы равны.
В этот момент на Елену обрушилась такая сильная волна совершенно дикого, животного страха, что у нее перехватило дыхание и на какое-то мгновение она перестала понимать, где находится. Перед глазами за эти секунды, как одна картинка, предстали все зверства Стефана, и даже места, на которых зажили раны от его побоев, кажется, вновь начали болеть. Хотелось бежать без оглядки, сбивая ноги в кровь, задыхаясь, чтобы оказаться как можно дальше от человека, стоявшего перед ней сейчас, но руки и ноги были словно бы скованы кандалами, и она не могла даже пошевелиться. Грудная клетка начала болеть от того, в каком бешеном ритме заходилось сердце.
– Но ты можешь защитить себя, Елена, – сказал Деймон, и его слова вырвали ее из этого безумного круговорота мыслей и образов. – Ударь меня. Напади на меня прежде, чем это сделаю я.
Гилберт мотнула головой, не сводя взгляд с Деймона.
– Нет… Я не буду…
– Тебе будет легче сдаться и вновь испытать боль?
В этот момент Деймон сделал шаг к ней и замахнулся кулаком. Елена отпрянула в сторону, вскрикнув, и от страха зажмурила глаза, но поняла, что он промахнулся нарочно. Она шумно дышала и, стиснув зубы, исподлобья смотрела на него, не говоря ни слова.
– Страшно? – спросил он. – А следующий удар может быть точнее. А что, если опасность будет угрожать не тебе, а, например, Никки?
Услышав имя дочери, Елена почувствовала, как у нее похолодели руки.
– Что тогда? – продолжал Деймон, давя на ее самые слабые места. – Ты оставишь ее? Ты не сможешь совладать со своим страхом ради нее?
Гилберт нервно сглотнула.
– Она совсем кроха. Она не сможет защитить себя, даже если захочет.
В виски с силой ударила кровь, и внутренний холод внезапно сменился жаром, которым обдало кожу.
– Ну же. Покажи, на что ты способна ради своего ребенка!
И в этот момент, ставший последней каплей, в Елене словно щелкнул выключатель. Она все еще была в диком ужасе. Елена понимала умом, что сейчас опасность Никки не угрожает и они с Деймоном одни, но, словно на автомате, шагнула в его сторону и, сжав руки в кулаки и сделав резкий рывок, попыталась ударить его в предплечье. Однако Елена, кажется, не успела даже коснуться его: Деймон тотчас парировал удар, сбив ее руку. Вопреки ее ожиданиям, больно не было.
– Еще.
– Деймон, я не могу, – выдохнула Гилберт.
– Можешь.
– Нет!
– Я сказал, бей! – рявкнул Деймон, и его слова, кажется, отрикошетили от стен и эхом разнеслись по всему огромному залу.
Елена, превозмогая внезапно накатившую слабость, снова пошла в атаку, в этот раз попытавшись поразить его в грудь, но Деймон вновь вовремя поставил блок, перехватив ее удар.
– Еще!
Елена остервенело сыплет на него удар за ударом, но ни один из них не доходит до цели. У нее на лбу появляется испарина, дыхание сбивается, а конечности становятся совсем ватными и плохо слушаются, но на щеках Деймона даже нет румянца: он с легкостью отражает все ее удары и даже не устает. Складывается ощущение, что вокруг него построена какая-то невидимая стена, которая его ограждает. Каждый раз Гилберт вздрагивает, когда он ставит ей блок или парирует, боясь, что за этим последует ответный удар.
– Деймон, зачем тебе это? – наконец хрипло, срывающимся голосом, простонала она, выбившись из сил. – Ты же видишь, что я тебе не соперник. Я не умею драться.
– Мне нужно, чтобы ты перестала быть принцессой на горошине, Елена, – жестко проговорил Деймон, наклонившись к ней. – Я не люблю девушек, которые ведут себя так, что их становится легко спутать с мужиком. Но размазывание соплей меня раздражает еще больше. Я хочу, чтобы ты могла постоять за себя, а не бросалась в слезы и мольбы о пощаде в ситуациях, когда это совершенно бессмысленно. Поэтому ты будешь приходить сюда три раза в неделю и учиться кикбоксингу с самых его основ. Тренировать тебя буду я, поэтому плакать бесполезно – на меня не подействует.
– Деймон, что за…
Деймон, обычно любивший, когда Елена начинала с ним спорить, потому что случалось это крайне редко, в этот раз не дал ей даже договорить.
– Предвосхищая все твои «я не буду» и «я тебе не игрушка», напомню: три месяца назад ты сама согласилась выполнять все то, чего захочу я. Сейчас я хочу, чтобы ты занялась кикбоксингом. Я не заставляю тебя участвовать в оргиях и пить кровь младенцев, так что надеюсь, что обойдется без истерик и выкриков «какая мерзость!». А сейчас настоятельно рекомендую перейти из режима «загрузка» в какой-нибудь более активный и все-таки сдвинуться с места, потому что твоя первая тренировка начнется прямо сейчас.
Слова Деймона звенели в ушах, и она никак не могла прийти в себя, чтобы в полной мере осознать сказанное им. Он вышел с ринга, но Елена стояла еще несколько секунд, не сходя со своего места.
– Я по два раза повторять не люблю, – услышала она жесткий голос Деймона, и в этот момент пришло понимание: сопротивляться действительно бесполезно. И делать это совершенно нет сил. Не физических – духовных. Деймон был психологически явно сильнее Елены, и переубедить его в чем-то, прогнуть, было бы утопией. По крайней мере, сейчас.
Елена, словно запрограммированный робот, двинулась вслед за Деймоном, еще не отошедшая от испуга и шокированная его планами и поведением одновременно.
В какой-то момент она немного успокоилась, когда Деймон увел ее с ринга и повел в другой зал, где о боксе напоминали только груши: стало понятно, что пока он ее спарринг-партнером не будет. Однако все оказалось ничуть не лучше.
Тело Елены, несмотря на то, что гимнастику в ее жизни уже давно заменили пробежки по утрам и занятия фитнесом, помнило спорт и было достаточно гибким, однако оказалось абсолютно неподготовленным к занятиям именно боевыми искусствами. Проблемы возникли уже тогда, когда Деймон учил ее вставать в правильную боевую стойку. Ноги на ширине плеч расслаблены и чуть согнуты в коленях, голова наклонена, таз немного подан вперед – все это приходилось повторять по несколько раз и показывать на собственном примере. И здесь Деймон оказался совершенно не таким терпеливым, как это было неделей раньше в баре, когда он учил Елену играть в бильярд. Он кричит, не стесняется в выражениях и, находясь невыносимо близко к ней, невообразимо ее этим пугает.
– Я сказал, отставить правую ногу на полшага назад!!!
Тело не слушается, коленки предательски дрожат, а мозг просто входит в ступор, путая право и лево, руку и ногу. Однако подбадривать Деймон, похоже, вовсе не собирается.
На то, чтобы научить Елену вставать в более-менее правильную стойку, уходит почти час, и ей кажется, что ничего хуже и сложнее быть уже не может, однако вновь ошибается. Деймон показывает ей первые, самые легкие удары на груше, и повторить их оказывается не только сложно, но и больно.
– Правой рукой! Руку прямо держи!
Елена наносит удары изо всех сил, но они все равно получаются слишком слабыми, что снова и снова вызывает недовольство Деймона. С нее градом течет пот, щеки горят, как при тридцатиградусной жаре на открытом солнце, а из тугого хвоста выбиваются волосы и лезут в глаза.
– Я не понимаю, ты инвалид? Почему ты постоянно сгибаешь руки? РУКИ ПРЯМО!!!
– Не кричи на меня!
– Я буду кричать, пока ты не совладаешь со своим телом и не начнешь нормально работать!!! – прорычал Деймон, приблизившись к Елене до такой степени, что между их лицами осталось расстояние лишь в несколько сантиметров, и посмотрев ей в глаза. – А теперь, если ты спустя тридцать минут все еще не поняла, чем я недоволен, когда ты наносишь такие удары, упала и отжалась. Десять раз.
– Что?..
– ЖИВО!!!
Елене не остается ничего, кроме как выполнить это упражнение и принять упор лежа. Оно ей удается гораздо лучше, и тренировка продолжается. Постепенно счет времени теряется, а крики Деймона сливаются в звуки удара о грушу. Костяшки болят, несмотря на защитные перчатки, в мышцах – ужасная слабость.
