Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 59 страниц)
– А? – встрепенулась блондинка. – Я? Да нет, ничего… Тебе показалось, наверное.
Стефан нахмурился: Ребекка была достаточно закрытым человеком и доверяла лишь немногим людям, но он всегда читал ее, как раскрытую книгу, и поэтому сейчас понимал, что она пыталась его обмануть.
– Бекс, вот это все кому-нибудь другому задвигай, – фыркнул брат. – На тебе лица нет, но все, конечно, нормально. Хотел бы верить, да не могу.
Стефан внимательно посмотрел на девушку, и она опустила взгляд.
– Может, тебе заказать вина? – спросил он, зная страсть сестры к белым сухим французским винам. – Думаю, что бокал Шардоне сможет поднять тебе настроение.
Ребекка встрепенулась.
– Нет, не нужно, – нервно попросила она, тронув его за плечо. – Я не буду. Мне…нельзя.
– Да что такое? – непонимающе пробормотал Стефан. – Бекс, объясни наконец. Что-то произошло?
Бекка медленно провела ладонью по лицу и глубоко вдохнула. Она чувствовала, что из глаз вот-вот брызнут слезы, но всеми силами старалась сдержать их.
– Ребекка…
– Стефан, пожалуйста, можно я расскажу тебе чуть позже? – прошептала она и вдруг подняла на него взгляд. – В кафе полно народу.
Стефан испугался за нее: он был полон отчаяния и боли, и в таком состоянии сестру он видел впервые.
– Хо…рошо, – рассеянно кивнул он, в мыслях уже начав перебирать варианты того, что могло случиться.
Они провели в кафе около часа, но обмолвились лишь парой фраз, и Стефан, поняв, что пускать ситуацию на самотек нельзя, вернулся к этому разговору уже когда они с Ребеккой приехали домой.
У девушки из глаз градом полились слезы, и она прильнула к брату, крепко обняв. Стефан от неожиданности на несколько мгновений потерял дар речи, но прижал девушку к себе и ласково погладил по волосам.
Он стал самым родным и близким человеком для нее, когда их родители погибли. Такой ответственный, такой заботливый, хотя и младший… Всегда поддержит, всегда поможет, всегда защитит. Вот только сможет ли он понять ее сейчас?..
– Ш-ш-ш, Бекс, ты чего, – прошептал Стефан. – Что произошло? Успокойся, слышишь? Все хорошо, я рядом.
– Стеф… – задыхаясь от слез, проговорила Ребекка. – Я не знаю, что мне делать… Я понимаю, это неправильно, это плохо… Но я люблю его, больше жизни люблю, понимаешь? Я жду от него ребенка…
В одно мгновение парень почувствовал, как у него похолодели руки, и он рефлекторно, словно бы пытаясь защитить от чего-то сестру, прижал ее к себе сильнее.
– От… Деймона?.. – одними губами прошептал Стефан, будто надеясь услышать имя кого-то другого, хотя умом, конечно, понимал, что это самый возможный вариант.
Ребекка обессиленно кивнула.
– Бекс…
– Прошу тебя, ничего не говори, не надо, – умоляла она, отстранившись от брата, глядя ему в глаза. – Я поговорю с ним, мы обязательно найдем выход. Только, пожалуйста, не рассказывай никому. Никто не должен знать.
Стефан смотрел на девушку и просто не узнавал в ней Ребекку: робкая, тихая… Она сильно изменилась за этот год, что они были вместе. Еще недавно она быстро влюбляла парней в себя, играла ими, могла позволить себе выбирать, легко прощалась с человеком, если ее что-то не устраивало. Иногда Стефан задумывался о том, каким же должен быть мужчина, чтобы «приручить» ее. Он и подумать не мог, что это сделает их двоюродный брат.
Она просто боялась потерять свое счастье.
– Ты понимаешь, что это кровосмешение? – тихо спросил парень.
Стефан очень хотел поддержать ее и как-то помочь, но ситуация была не той, в которой можно было ограничиться фразой «все будет хорошо». Сейчас нужно было, чтобы Ребекка осознала реальность.
Девушка сделала пару шагов в сторону и села за стол. Она молчала.
– Бекка, – проговорил Стефан, присев рядом с ней и осторожно обняв за плечи. – Я обещаю, никто не узнает об этом. Это только ваше дело. Но… Пожалуйста, подумай.
Ребекка закрыла лицо ладонями. Она так ничего и не ответила ему. Они провели в молчании некоторое время, но оба не знали, что могут сказать еще. Стефан обнимал ее, а она положила голову ему на плечо. Наверное, бòльшее ей сейчас было и не нужно.
Больше всего на свете Стефану в тот момент хотелось вскочить и крикнуть: «Чем вы вообще думали?!», – но он понимал, что Ребекке действительно плохо. Он не стал озвучивать свои мысли по поводу того, каким он видит единственный выход из этой ситуации, но надеялся, что разговор Ребекки с Деймоном действительно все прояснит.
Взгляд голубых глаз прожигал насквозь. Деймон тяжело дышал, плотно сжав губы, и некоторое время молчал. Ребекка тщетно пыталась привести в норму сердцебиение: от того, насколько быстро стучало сердце, болела даже грудная клетка.
– Ты должна сделать аборт, – наконец произнес мужчина. Его голос звучал безапелляционно и так холодно, что внутри у Ребекки все сжалось.
– Что?.. – прошептала она.
– Ты понимаешь, какие у нас могут быть проблемы? – спросил Деймон. – Это кровосмешение, – повторил он мысли Стефана. – От таких связей редко рождаются здоровые дети – это во-первых. А во-вторых… Ты знаешь, что со мной сделает Грейсон? Он с меня шкуру сдерет. Я не хочу портить отношения с семьей, они только начали налаживаться.
Ребекка смотрела на него и, хотя слез в глазах не было, все было размыто. Она не верила своим ушам. Деймон был готов пожертвовать жизнью их ребенка просто потому, что боялся отца.
– Деймон, нет, – мотнув головой, пролепетала блондинка.
– Ребекка, тебе всего двадцать два, – постарался как можно мягче сказать Сальваторе. – Ты сейчас должна думать об учебе, карьере, самоутверждении, не знаю… Не о детях.
– Он уже живет, – прошептала девушка. – Понимаешь? Наш с тобой ребенок уже существует. И я не могу…
– Ребекка, – голос Деймона стал жестче. – Из этой ситуации мог бы быть какой-то другой выход, если бы мы не были братом и сестрой. Сейчас же… Это риск для нас обоих, притом большой.
Она не могла сказать ни слова. Руки были ледяными. Она очень хорошо знала Деймона и понимала, что такая реакция с его стороны вполне ожидаема, но все же в глубине души у нее жила надежда, что он скажет что-то другое. Что он не оставит ее. Но надежда эта была разрушена в один миг. Ребекка смотрела в его глаза и понимала: решение он не изменит.
Следующие дни стали для Ребекки настоящим безумием. Она хотела просто уехать из города и начать жизнь с чистого листа, пусть без Деймона, но с их ребенком. Но было безумно страшно. Она заканчивала университет и понимала, что, если бросит учебу сейчас, то в дальнейшем с появлением ребенка уже нескоро сможет доучиться. По несколько раз на дню она штудировала энциклопедии по генетике, чтобы понять степень риска для будущего ребенка и вероятность того, что он действительно родится с каким-то генетическим заболеванием, консультировалась с врачами. И, к сожалению, расклады были не за нее. Деймон давил на девушку, она всеми силами сопротивлялась, но постепенно приходило осознание, что другого выхода действительно нет. Рождение этого ребенка могло расколоть семью, но это волновало Ребекку в последнюю очередь. Она просто не знала, как построить свою жизнь дальше. И в конечном итоге все-таки сломалась под убеждениями Деймона, не найдя в себе силы противостоять ему дальше. Не приняла их, не пришла к выводу, что это правильное решение, а именно сломалась.
В этот момент сломалось что-то и в ней самой.
Деймон был рядом с Ребеккой все это время, но ей это было уже не нужно. Она больше не могла смотреть в его глаза, не могла принять его трусость, а внутри все будто разъедало серной кислотой от осознания того, что она сделала… Становилось ясно одно: им пришла пора попрощаться.
Вскоре Деймон уехал в Лос-Анджелес: жизнь в Нью-Йорке ему быстро наскучила. Ребекка была счастлива этому: она надеялась, что, если она не будет видеть его, то боль со временем уйдет из сердца.
Как же она ошибалась. Каждый день, проведенный без этого мужчины, становился для нее безумием. Она ненавидела его всем сердцем и так же сильно любила, не в силах стереть из памяти те мгновения, которые он ей подарил. Ее душа словно раскололась надвое, и порой Ребекке казалось, что она начинает сходить с ума.
Возвращение Деймона подвело Ребекку к последней черте. Он вернулся в родной город спустя всего полгода и с девушкой – Кэтрин, представив ее своей семье.
Слезы ночи напролет. Таблетки успокоительного, которые не помогали. Алкоголь. Больницы.
Деймон не знал, что пришлось пережить Ребекке в это безумное время. А может быть просто, не хотел знать.
Время отравляло ее любовь к Деймону, но не могло убить. Она презирала его, мечтала, чтобы он хотя бы на миг почувствовал все то, что ощущала эти годы она, но по коже все равно бежали мурашки, когда он смотрел на нее. Она хотела вновь прикоснуться к нему, ощутить его дыхание на своей коже, но понимала, что, если это произойдет, она почувствует отвращение. Что с ней происходило, она не понимала.
Эта болезнь, увы, была неизлечима.
И вот сейчас Стефан полоснул острой бритвой по ране, которая, может быть, уже не кровоточила, но все так же сильно болела. За эти дни она словно бы прожила тот год, который они провели рядом с Деймоном, и те восемь лет, когда она была одна. Жизнь продолжалась: у нее были романы, были счастливые продолжительные отношения. Но забыть прикосновения теплых крепких рук того, кто предал ее, было уже невозможно. Равно как и поверить кому-то так же сильно, как поверила ему… Как и простить саму себя за то, что тогда позволила себе эту слабость.
Ребекка крепче сжала руль. По щекам потекли слезы.
– Привет, дружище, – добродушно поздоровался Элайджа, увидев на пороге своего кабинета Стефана.
Майклсону сразу стало понятно: что-то произошло. Стефан еще накануне звонил ему с просьбой о встрече и говорил, что дело срочное, а сейчас зашел к нему в кабинет, словно весь на иголках, с дрожащими руками.
– Привет, – кивнул он. – Можно? – Сальваторе указал на стул рядом со рабочим столом Элайджи.
– Конечно, – отозвался мужчина. – Чай или кофе будешь?
– Эл, прости… Можно мы перейдем сразу к делу?
Стефан посмотрел другу в глаза, и в его взгляде Элайджа прочитал испуг. Голос Стефана дрожал.
– Что случилось?
– Я не знаю, как ты сейчас это воспримешь, но выслушай, пожалуйста. И не делай поспешных выводов.
Элайджа напрягся.
– Я хочу развестись с Еленой и забрать дочь.
Когда адвокат услышал это, ему показалось, что его окатили ледяной водой.
– Че…го? – только и смог ошарашенно пробормотать он.
Елена и Стефан для всех в своем окружении были образцом крепкой семьи. Окружающие видели ту красивую картинку, которую перед ними рисовал Сальваторе: они с теплотой и заботой относились друг к другу, вместе воспитывали дочь и были, кажется, счастливы вместе. Поэтому сейчас слова друга стали для Элайджи настоящим шоком – даже не столько из-за новости о разводе, сколько из-за желания Стефана оформить единоличную опеку над Никки.
– Стефан, ты что? – воскликнул Майклсон, забыв о его просьбе дослушать до конца. – С чего вдруг такие решения?!
– С чего? – вспылил Сальваторе. – А вот с чего!
Стефан кинул на стол адвоката папку с документами.
– Полюбуйся!
Элайджа внимательно посмотрел на парня и достал из файла несколько бумаг, пробежав по ним глазами.
– Это…
– Результаты анализов на содержание наркотиков в крови, – выплюнул Стефан. – И они, как видишь, положительные.
Элайджа не мог вымолвить ни слова, а просто смотрел в документ и на цифры и не верил в происходящее.
– У Елены в крови обнаружен эфедрин. Это, мать твою, разновидность амфетамина! Круто, правда?
Кажется, нервы Стефана были на пределе: он весь покраснел, а на лбу появилась испарина.
– Она была беременна, ты понимаешь это? И, судя по всему, уже тогда колола себе эту дрянь!
– Это какая-то ошибка, – пробормотал Элайджа, хотя умом, конечно, понимал, как глупо звучит эта фраза, когда он держит в руках официальный заверенный наркологом документ. – Нужно сделать другой тест… Через несколько дней…
– Ее кровь проверяли несколько раз в разное время. Врачи говорят, что ошибки быть не может.
– Подожди, подожди… Эфедрин ведь может содержаться в успокоительных. Может быть, она просто не рассчитала дозу какого-то из них…
– Читай внимательнее, – рыкнул Стефан. – У нее в крови чистый эфедрин. Ежу понятно, что ни в одном препарате он не содержится в чистом виде.
– Вообще симптомы какие-то были?
– У нее часто менялось настроение, – проговорил он. – Могла начать скандал на ровном месте, а уже через десять минут смеялась и просила прощения. Я списывал это на беременность и гормоны. Когда она попала в больницу, врачи сказали, что у нее была глубокая депрессия. Я связывал это… – Стефан запнулся, почувствовав, как к горлу подступает ком. – С тем, что она потеряла ребенка, но теперь они считают, что, возможно, причиной могло быть прекращение приема эфедрина.
Элайджа устало потер глаза.
– Это просто немыслимо… – прошептал он, вновь переведя взгляд на бумаги. – Послушай, Стеф, – осторожно проговорил мужчина. – Здесь небольшие цифры: даже если анализы верны, судя по всему, она принимала его в небольших количествах.
– Элайджа, пойми меня, – нервно сглотнув, произнес Стефан. – У нас маленькая дочь, – хрипло сказал он, посмотрев другу в глаза. – У меня просто мурашки по коже от осознания того, какой опасности она подвергала ее и нашего второго ребенка… Для меня сейчас самое главное – безопасность Никки. И я сделаю все, чтобы ее обеспечить.
– Так не делается… – несмело мотнул головой адвокат. – Если проблемы есть, их нужно решать вместе. Вы же семья…
– Семья?! – вскрикнул Стефан, вскочив со своего места и всплеснув руками. – Элайджа, она принимала наркотики во время беременности, – прорычал он. – Она не думала не о будущем ребенке, ни о Никки, ни обо мне. А если бы у нее началась ломка раньше?.. Да, кстати, про маленькие цифры, – выдохнул он, ткнув пальцем в бумагу. – За несколько месяцев эфедрин мог быть выведен из крови, если она принимала его нечасто.
Майклсон провел ладонями по лицу. Несколько минут они провели в молчании, и Стефан старался успокоиться и привести дыхание в норму – а точнее, создать видимость, что он это пытается делать.
– Элайджа, пожалуйста, – голос парня дрогнул. – я понимаю, что Елене нужна помощь. И я помогу ей. Я несколько раз консультировался с наркологами, они уже начали детоксикацию крови. Но я не могу знать, до какой степени она зависима от этой дряни. Я не могу подпустить ее к Никки.
Стефан вздохнул.
– Эл, это наркотики. Это гильотина замедленного действия.
Элайджа молчал, просто не зная, что ответить: он понимал, что все, что говорит Стефан, – правдиво, и что ребенку с таким человеком действительно находиться нельзя.
– Невозможно предугадать, когда потребность в этих препаратах к ней вернется.
Стефан и Элайджа были знакомы уже около десяти лет, и за это время младший Сальваторе ни разу не был уличен во лжи. Да и зачем ему нужно отбирать ребенка у собственной жены без видимых на то причин, если у них в браке все было в порядке? Как бы ни было мерзко и обидно это осознавать, но, похоже, что Елена тоже попала в эту западню. Но вместе с этим ему стало ее невероятно жаль. Слова Стефана, похоже, были правдой, да и он всегда доверял другу, вместе с которым они прошли немало дорог, но… Он словно бы хотел ухватиться за что-то, что даст ему понять, что еще не все потеряно. Что у Елены есть шанс выкарабкаться и, может быть, вернуть доверие Стефана.
– Можно мне с ней будет поговорить? – спросил Элайджа. – В твоем присутствии, если хочешь.
В этот момент Стефан вздрогнул и перевел взгляд на друга, но сделал все, чтобы скрыть испуг. Руки похолодели, но уже через секунду он дал ответ.
– Да.
– Деймон, нам нужно встретиться, – услышал в телефонной трубке Сальваторе голос Энзо.
– Сент-Джон, я на работе, вообще-то, не чаи распиваю, – раздраженно ответил он. – До вечера не терпит?
– Нет! – рявкнул итальянец, и Деймон даже вздрогнул от неожиданности. – Это касается Елены, ситуация серьезная.
Последние слова заставили мужчину сдержаться и не наорать на своего напарника в ответ.
– Что случилось? – сделав пару вдохов, спросил он.
– Говорю же, нужно встретиться, чем скорее – тем лучше. Не телефонный разговор.
Деймон с шумом выдохнул и мельком взглянул на наручные часы.
– Через сорок минут у меня в офисе, Милтон стрит, 8. Успеешь?
– Да.
Уже через секунду Деймон услышал в трубке телефонные гудки, а спустя полчаса Энзо был в его кабинете.
– Может, выйдем куда-нибудь? Тут могут быть лишние уши.
– О, Энзо, – усмехнулся Деймон, потерев руки, – уши здесь работают только на меня. Так что можешь не бояться. Выкладывай, – уже серьезно сказал он.
– В крови у Елены обнаружили наркотики, – протараторил он.
Деймон мгновенно перевел взгляд на охранника и несколько секунд смотрел на него, не отрываясь.
– Ты серьезно?
«Да что за бред… Елена и наркотики – это еще менее вероятно, чем Елена и толпа мужиков!» – мысленно воскликнул брюнет.
– Что за препарат?
– Без понятия.
– Где она в больнице наркотики откопала? – спросил он, понимая, конечно, что вопрос глупый: Елена могла принимать препараты и до попадания в госпиталь. – Да и вообще, откуда ты знаешь?
– Я приходил вместе со Стефаном в больницу, но в травматологическом отделении ее не было. В регистратуре объяснили, что ее уже перевели в наркологическое, и туда Стефан уже пошел один. Сказал, что сейчас мне находиться с ней уже не нужно. Я был просто в ауте, – сказал Энзо. – Я понятия не имею, что вообще произошло, но следующим вечером я видел, как Стефан вышел из своего кабинета с какой-то ампулой в руках. Ну я быстро ретировался в ванную, чтобы он меня не заметил. Я пытался найти эти ампулы, но доступа в его кабинет у нас с Тайлером нет, а там, где искал, я ничего не нашел.
– Мда, – пробормотал Деймон. – У моего братца, видимо, бурная фантазия. Я его недооценивал…
– Думаешь, это он?.. – Сент-Джон с каким-то недоверием покосился на брюнета.
– А ты сам веришь в то, что она, будучи БЕРЕМЕННОЙ и с маленьким ребенком на руках, принимала наркоту? Стефан ее, конечно, прикладывал башкой об стену, но не думаю, что за это время у нее вылетели все мозги, – в свойственной ему едкой саркастической манере ответил Деймон.
Энзо скрестил руки на груди, опустил взгляд и шумно выдохнул.
– Она вообще в адекватном состоянии сейчас? Ты не в курсе? – спросил Деймон, на что итальянец лишь развел руками.
– Она была веселая в какой-то день, а потом вроде все стало как прежде. А что сейчас… Я не знаю.
– Значит так. Как только ее выпустят из наркологического – сразу дай мне знать. Если вменяемая… Нужно забрать ее из больницы как можно скорее.
– Деймон, это утопия, – простонал Энзо. – Если только через окно, черт побери.
– Мозги включи! – прорычал Деймон. – Если это действительно Стефан, то он будет колоть ей эту херню и дальше. А если даже она сама решила так побаловаться, в чем я лично очень сомневаюсь, то ей сейчас основательно промоют мозги и все остальное, и будет как новенькая. Я общался с ней до того момента, как она попала в госпиталь – она была запуганной и нервной, но абсолютно адекватной. Если бы у нее была зависимость, она бы вела себя по-другому.
Деймон сделал паузу.
– Хотя… Черт их знает…
Сальваторе сел за стол и сложил руки в замок.
– Но я правда не верю, что она кололась, когда была беременна.
– Так значит, забрать из больницы?.. – несмело переспросил Энзо.
– Да. Другого выхода нет.
Деймон видел, как Сент-Джон потупил взгляд: Энзо и сам понимал, что Сальваторе прав, но боялся, что сделать им это не удастся.
– Не дрейфь, – Деймон как-то несвойственно для самого себя, по-доброму и по-дружески, похлопал растерянного парня по плечу. – Что-нибудь придумаем.
Комментарий к Глава 17 *Нью-Хейвен – город в штате Коннектикут. В нем расположен кампус Йельского университета.
====== Глава 18 ======
Елена лежала на кушетке с закрытыми глазами, но не спала. Услышав, как кто-то тихонько открывает дверь палаты, она вздрогнула и мгновенно распахнула глаза, через несколько секунд увидев на пороге сначала Стефана, а затем – вошедшего вслед за ним Элайджу. Майклсон решил дождаться того момента, когда наркотик окончательно выведут из крови Елены, чтобы попробовать поговорить с ней, когда она будет во вменяемом состоянии. Поэтому Элайдже и Стефану пришлось ждать около двух недель, прежде чем своеобразный «курс лечения» был закончен и Елену снова перевели в травматологическое отделение. В тот день, когда Стефан вколол ей эфедрин, она почувствовала невероятный прилив бодрости, много смеялась и разговаривала о какой-то ерунде с врачами, явно не до конца понимая, что происходит. В таком состоянии она находилась около шести часов. Затем позитивный настрой сменился сначала апатией, а потом – вспышками ярости: Елена накричала на медсестру, которая ставила ей капельницу. Вечером у нее началась истерика: девушка просто плакала, ничего не говоря, и не могла толком объяснить, что случилось. Именно это и насторожило врачей, заставив их в конечном итоге взять у нее анализы на содержание в крови запрещенных веществ. Однако Елене повезло: эфедрин – не самый сильный наркотик и зависимость чаще вызывает только со второго или третьего введения, хотя подобие ломки начинается уже и после первого: человеку начинает не хватать бодрости, он хочет поднять себе настроение, а если не получает нужного препарата, то впадает в депрессию, которая может сменяться вспышками беспричинного гнева – именно это и произошло с Еленой. Но врачам удалось стабилизировать ее состояние, промыв желудок и полностью выведя из крови препарат. Серьезных последствий удалось избежать еще и благодаря тому, что доза была относительно небольшой, а вколоть жене новую дозу Стефан не мог: теперь у Елены постоянно брали соответствующие анализы, и повторное обнаружение в крови запрещенных препаратов, конечно, насторожило бы врачей. Поэтому Сальваторе решил оставить эту затею до того момента, пока Елену не выпишут из больницы, тем более, что он, судя по настрою врачей, был уже не за горами: постепенно она шла на поправку.
– Привет, – тихо произнес Стефан. – Как ты?
Елена исподлобья посмотрела на мужа, но ничего не ответила. Элайджу такой взгляд насторожил. Стефан вздохнул, хотя внутри все начинало ликовать: все шло по плану. После двух недель, проведенных в наркологическом отделении под постоянным надзором, на девушку вновь напала апатия: у нее постоянно был сонный взгляд, она была безразлична ко всему происходящему и практически не вставала с постели. Это состояние со стороны очень походило на то, что обычно испытывают наркоманы, когда оказываются на принудительном лечении, будучи лишенными очередной дозы.
– Елена, здравствуй, – поздоровался мужчина.
– Элайджа хотел бы с тобой поговорить, – все так же негромко сказал Сальваторе. – Ты не против?
– Зачем? – прошептала Елена.
– Это не займет много времени, обещаю. Я просто хотел задать тебе несколько вопросов.
– Эл, я оставлю вас наедине, – Стефан кивнул другу. – Думаю, вам так будет комфортнее.
Элайджа не ожидал такого шага от друга, но был очень благодарен ему за такое доверие.
– Спасибо, Стеф, – с горячностью ответил он.
Стефан вышел из палаты. Он нисколько не боялся, что Елена может рассказать обо всем Элайдже: она ненавидела мужа, но была запугана до такой степени, что сейчас против него уже не пошла бы. Но даже если бы она осмелилась попросить у Майклсона помощи, он бы вряд ли ей поверил: план мести, ежедневные побои, наркотики – все это походило больше на сюжет какого-то детектива, нежели на реальную историю, которая могла произойти по вине одного из его самых близких друзей. Тем более что Элайджа был начеку, помня, какой препарат был обнаружен у Елены в крови, и понимая, что человек, имевший дело с наркотиками, даже после «чистки» сделает все, чтобы оправдаться. К тому же, оставив Елену и Элайджу наедине, Стефан дал другу понять: скрывать ему нечего.
– Ты не против, если я сяду? – спросил Элайджа, поставив стул рядом с кушеткой Елены.
Девушка безразлично пожала плечами.
– Как твое самочувствие? – вопрос адвоката стал для нее неожиданностью: она думала, что он сразу начнет разговор с расспросов о наркотиках. Гилберт подняла на него взгляд: мужчина смотрел на нее с сочувствием, но с добротой и искренностью.
– Нормально.
– Что-нибудь болит?
– Тебе правда есть до этого дело? – пробормотала Елена, но в ее фразе не было ни ненависти, ни отвращения, ни каких-либо других эмоций: только невероятная усталость. Казалось, из нее просто достали душу, оставив лишь внешнюю оболочку, которая уже не жила.
Увидев такую реакцию на вполне обычные вопросы, Элайджа насторожился: Елена никогда не общалась ни с кем из своего окружения подобным образом, всегда была добра, приветлива и вежлива.
– Елена, я не желаю тебе зла. Как и Стефан. Как и все здесь. Мы хотим тебе помочь.
Элайджа говорил медленно, тщательно подбирая слова и смотря Елене в глаза, пытаясь наладить зрительный контакт, чтобы показать ей, что она может ему доверять. Девушка молчала. Несколько недель назад, услышав фразу о том, что Стефан хочет ей помочь, она бы рассмеялась Майклсону в лицо. Сейчас же ей было абсолютно все равно: чувство безысходности и абсолютной беспомощности словно бы тонкими, но очень цепкими щупальцами обволокло ее изнутри, не давая верить, что что-то может измениться.
– О чем ты хотел спросить меня? – через некоторое время наконец произнесла она, проигнорировав его слова и желая поскорее закончить эту встречу.
– Мы же не на допросе, – мягко сказал Элайджа. – В первую очередь я хотел узнать, как ты себя чувствуешь. Остальное потом.
Мужчина помолчал немного, но затем продолжил.
– Ты сейчас должна думать о своем здоровье. Я знаю, это очень сложно после…всего произошедшего, – поборов ком в горле произнес он, – но нельзя закрываться в себе. Нужно попытаться вновь увидеть что-то светлое.
Елена молчала, смотря куда-то в пустоту.
– Знаешь, почему? – спросил Элайджа, повернув голову в ее сторону.
– Почему? – одними губами, словно ребенок, спросила Елена.
Ее голос дрожал.
– Потому, что дома тебя ждет дочь. К ней нельзя возвращаться с таким настроем.
Элайджа говорил так, потому что больше всего надеялся на то, что ему удастся убедить Стефана не торопиться с разводом и тем более – с лишением Елены родительских прав.
Услышав его последние слова, Елена вздрогнула, подумав о Никки. Внутри все сжалось.
– Я не причиню ей зла. Никогда.
Даже ее голос стал громче и звучал решительно и твердо.
– Я в этом нисколько не сомневаюсь, – ответил Элайджа. – Но, Елена, ты должна понять одну важную вещь: когда ты принимаешь какие-то препараты, ты не всегда можешь отвечать за свои действия.
– Ты решил провести со мной воспитательную беседу о вреде наркотиков? – усмехнулась она. – Все понятно.
– Я не учитель, – мотнул головой Майклсон. – И…
– Я не принимала наркотики.
Слова Елены заставили Элайджу замолчать и внимательно посмотреть на нее.
Он был одним из самых квалифицированных и высокооплачиваемых адвокатов по гражданским делам в Нью-Йорке. В широких кругах он ничуть не меньше, чем профессионализмом, славился ораторским даром: в зале суда он всегда умел точно подобрать слова и построить защиту таким образом, что даже «непробиваемые» адвокаты оппонентов просто замолкали, будучи не в силах привести еще какие-то аргументы. За помощью к нему обращались даже самые влиятельные лица города, доверяя ему не только подноготную своих семей, но и в каком-то смысле свое будущее. И каждый, с кем Элайджа работал, знал: если этот человек берется за дело, то сделает все, от него зависящее, и даже больше, чтобы помочь своему клиенту.
И сейчас Майклсон робел и совершенно не мог сформулировать свои мысли: этот разговор был для него в разы тяжелее чем, наверное, все его судебные дела вместе взятые. Он с большой теплотой относился к Елене: он прекрасно видел, как она любила Стефана и заботилась о нем, как старалась ему угодить, как обожала дочь. Ее искренняя доброта и скромность, кротость и какая-то внутренняя детская непосредственность очень нравились ему в ней. Элайджа понимал: такие люди сильнее всего подвержены влиянию со стороны, так что поверить, что Елена поддалась чьим-то уговорам «просто попробовать» было не так уж трудно. И больше всего на свете ему сейчас хотелось помочь ей и не допустить того, чтобы Стефан осуществил задуманное. Однако ее отрицание очевидного только рушило его надежды, потому что такое поведение было очень типичным для наркомана.
– Я бы очень хотел верить в это, – проговорил он. – Но давай говорить как взрослые люди. Есть анализы, и есть документы, их подтверждающие.
Элайджа глубоко вздохнул и потер глаза руками.
– Может быть, ты принимала какие-то сильнодействующие успокоительные, в составе которых был эфедрин? – несмело спросил он.
Гилберт едва заметно мотнула головой.
– Посуди сама, ну ведь не могли же эти цифры появиться из воздуха, – осторожно проговорил он, и даже его голос стал тише.
– Я понятия не имею, откуда они появились, – нервно, резко и громко выпалила Елена. – Я не кололась, не глотала таблетки, не нюхала, не курила.
– Елена, – как можно осторожнее произнес Элайджа. – Я уже говорил: мы здесь не для того, чтобы тебе навредить. Я хотел с тобой поговорить, чтобы выяснить все от тебя лично и от этого строить какую-то тактику действий, чтобы подобное больше не повторилось. Ты можешь верить мне, – тихо сказал он и дотронулся до оголенного плеча девушки теплой ладонью.
Елена впервые за долгое время не вздрогнула от прикосновения. Она перевела взгляд и какое-то время пустыми глазами смотрела в стену. Мужчина наблюдал за ней и терпеливо ждал ответа.
«Ты можешь верить мне» – теперь эта фраза звучала для Елены, наверное, как самая большая ложь, и неважно, кто ей это говорил. Она доверилась Стефану, на мгновение поверила Деймону… Можно ли было теперь, после всего того, что ей пришлось пережить за эти месяцы, поверить хоть чьей-нибудь улыбке? Едва ли.
– Я уже обо всем сказала тебе.
Майклсон едва слышно вздохнул, в глубине души уже понимая, что особого смысла этот разговор не имеет.
– Как ты сама считаешь, – он решил подойти к вопросу с другой стороны, – что могло повлиять на такое изменение состава крови?
Елена опустилась на подушку и неслышно выдохнула.
– Я… Я не знаю.
Она и правда не могла точно знать причину, по которой у нее в крови оказался эфедрин. Конечно, она обо всем догадывалась, но видимых доказательств не было, а значит, предполагать что-то было бессмысленно.
– Твое состояние как-то менялось? Может быть, прилив энергии, внезапная радость, еще что-то… Тебе нравилось это?
