Текст книги "В объятьях зверя (СИ)"
Автор книги: atranquility
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 59 страниц)
Стефан хотел бы что-то сказать Кэролайн, но едва ли какие-то слова, существующие в этом мире, могли передать хотя бы самую малую часть того, что он чувствовал. Он едва заметно вдохнул, почувствовав, что воздух в легких почти закончился, и замер.
В комнате царила тишина. Но именно в этой тишине они нашли свое спасение.
Между ними оставались миллиметры. И они были уничтожены в ту секунду, когда, находясь по разные стороны от пуленепробиваемого стекла, они почувствовали тепло друг друга.
Это стекло больше ничего не значило.
Стефан, не дыша, не отводя взгляд от Кэролайн, едва ощутимо коснулся пальцами холодного стекла. Кэролайн несколько секунд смотрела на его ладонь, а затем подняла взгляд.
Из глаз Стефана градом текли слезы.
Soundtrack: Любовные истории – Скажи, зачем
Удивительно яркий розовый теплый закат ложился на невысокие дома и улицы Вест-Вилледжа, словно акварельными красками. Ласковая весна вступила в свои права и теперь гуляла по улицам теплым ветром, разносившим по дворам аромат распускавшихся цветов. Тихий Вест-Вилледж, словно погрузившийся зимой в долгую спячку, оживал, и теперь отовсюду слышались радостные голоса детей и звуки моторов автомобилей часто приезжавших сюда на выходные американцев.
Уложив Никки спать, Елена вышла из дома, чтобы немного подышать свежим воздухом перед сном и просто насладиться этим вечером, который так легко уносил куда-то далеко все ее тревоги и страхи.
Выйдя во двор, она увидела Деймона, сидевшего на качелях. Когда он встретился с Еленой взглядами, по его губам скользнула едва заметная улыбка, и он слегка похлопал ладонью по свободному месту рядом с собой. Это движение было очень знакомо ей: когда, по вечерам, Деймон устраивался перед телевизором, чтобы посмотреть какой-нибудь фильм, или садился у камина с чашкой чая, он неизменно таким образом приглашал Елену разделить эти минуты с ним. Елена улыбнулась и, подойдя к качелям, села рядом с Деймоном.
– Роуз останется завтра с Никки? – спросил он.
– Да, – Елена кивнула. – Роуз очень выручила меня: я бы не хотела брать Никки с собой в суд.
Деймон взглянул на Елену и покачал головой в знак согласия.
– Уверен, они с Роуз отлично проведут время.
Между ними на несколько секунд повисло молчание, и они отвели друг от друга глаза, каждый думая о чем-то своем. Деймон смотрел куда-то вдаль, на улицу, которая уходила широкой полоской, Елена – на розовевшее небо.
– Ты боишься? – вдруг услышала она голос Деймона и вновь повернула голову в его сторону.
Сальваторе внимательно смотрел на нее, едва прищурившись.
– Нет, – пожала плечами Елена.
Сейчас такое спокойствие было удивительно отчасти и для нее самой. Еще недавно она, как могла, хотела отсрочить день суда, признаваясь лишь самой себе: она боится вновь встретиться со Стефаном. Боится понять, что бессильна против него. А сейчас словно кто-то другой внушал ей: все будет хорошо. И она верила в это так сильно, как только умела. Быть может, верить в это ее научил именно человек, который сейчас сидел неподалеку от нее, и был, как раньше, – просто рядом.
– Я верю в правду, Деймон. И она на нашей стороне.
Деймон не показал этого, но в этот момент ему очень захотелось улыбнуться. Он всегда хотел видеть Елену такой – сильной, не боящейся своей прошлой жизни, готовой сделать шаг навстречу совершенно новой. Сейчас она не пыталась скрыть страх лишь для того, чтобы успокоить Деймона.
– А что… Будет дальше?.. – негромко спросил он, в глубине души чувствуя, как сам боится этого вопроса, и еще больше – ответа на него. Но еще больнее было понимать, что он его знает.
Елена пожала плечами.
– Я хочу вернуться в Сент-Огастин, – сказала она. – И продолжить работу в госпитале.
– Почему ты не хочешь остаться в Нью-Йорке? Здесь у тебя было бы гораздо больше возможностей достичь чего-то в карьере.
– А разве помочь другому человеку и, возможно, спасти его жизнь – это не достижение?
Елена смотрела Деймону в глаза, и он, наверное, впервые в своей жизни не знал, что ответить.
– Я не мечтаю стать главврачом в госпитале, председательствовать на конференциях и форумах. Я просто хочу заниматься своей работой и понимать, что я кому-то помогаю. Это единственное, что мне нужно.
Уголки губ Деймона изогнулись в полуулыбке.
– Ты лучше меня, – мягко усмехнулся он. – Твои взгляды правильнее, чем у меня. Но я, наверное, никогда не смогу в полной мере понять их.
Гилберт мотнула головой.
– Наверное, и не нужно. Ты ведь… Совершенно другой человек.
Деймон, поджав губы, задумчиво посмотрел вдаль, но не сказал ничего.
– Я очень соскучилась по Сент-Огастину, – призналась Елена. – Мне очень не хватает его уюта.
– Теперь Нью-Йорк ассоциируется у тебя со Стефаном? – с грустью спросил Деймон.
– Вовсе нет, – ответила Елена. – Но… Сколько бы лет ни прошло… Он вряд ли когда-нибудь станет моим домом. Я чувствую, что здесь я всего лишь в гостях.
– А Никки?..
– Я не хочу лишать Никки семьи, которая любит ее ничуть не меньше, чем я. Парадокс, но ее дом, наверное, как раз здесь, в Нью-Йорке. Знаешь… Около недели назад приезжала Ребекка.
Деймон почувствовал, как по коже пробежали мурашки.
– Мы… – Елена сделала глубокий вдох. – Мы разговаривали около двух часов. Я могу думать о Ребекке все что угодно, но гораздо важнее другое – она безумно любит Никки. И они нужны друг другу. Ребекка просила только об одном: не обрывать все контакты и давать ей общаться с Никки.
– Ты согласилась?
– Не думаю, что это будет случаться часто. Но я не могу и не хочу лишать Никки общения с людьми, с которыми она по-прежнему очень близка. Мы с Ребеккой и Стефаном разберемся в своих отношениях сами. Ребенок от этого страдать не должен.
Деймон опустил взгляд, и по его губам скользнула грустная улыбка.
– В который раз понимаю, насколько многому мне стоит у тебя поучиться…
– Ты научил меня гораздо большему, Деймон.
Деймон ничего не ответил, но в этот момент почувствовал в области сердца ноющую боль. Проходит еще секунда, и Елене вдруг начинает казаться, что они стали друг к другу ближе – теперь они запросто могли коснуться друг друга плечами, будто кто-то из них подвинулся.
Елена вновь подняла взгляд на небо.
– Закат такой теплый… Значит, завтра будет солнечный день, – как-то невзначай, сама не понимая зачем, пробормотала она.
– Угу, – задумчиво кивнул Деймон. – А знаешь, как обычно говорят про такие закаты в Испании?
– Как? – с интересом спросила Елена, повернувшись к нему.
– А хрен их знает, – протянул он. – Мне Кай рассказывал раз двадцать, а я все никак запомнить не могу.
Елена рассмеялась.
– Теперь у меня будет стимул спросить у него самой.
– Паркер устроит тебе лекцию, будь уверена, – улыбнулся Деймон. – Они с Бон-Бон просто без ума от Испании. Расскажешь потом?
– Обязательно.
И снова тишина, в которой слышится лишь дуновение ветра и где-то далеко – чириканье воробьев. Они не стремятся прервать ее, она не угнетает, не пугает. Им было хорошо друг с другом даже молчать. И сейчас они оба, даже не подозревая об этом, старались гнать от себя одну и ту же мысль, которая разливалась в крови едким ядом. Они оставляли друг другу надежду на то, что они встретятся – и еще не раз. Но каждый из них сейчас понимал: наверное, это последний вечер, который они проведут вместе. И как никогда сильно, сейчас хотелось лишь одного: отсрочить эту боль, выпить эти минуты, как хорошее вино, до последней капли.
– Какое сегодня число? – вдруг спросила Елена.
Деймон на мгновение задумался.
– Двадцать второе. А что?
– Надо же, – усмехнулась Гилберт. – Завтра будет ровно год, как ты увез меня к себе.
Сердце пропустило удар.
– Ты… Помнишь, какой это был день? – едва слышно проговорил Деймон.
– Он был таким же теплым и солнечным, как этот. И вечером закат был точно такого же цвета.
Деймон на мгновение перевел взгляд на небо, будто ища подтверждение словам Елены.
– Судьба, правда, удивительная штука… – пробормотал он так тихо, что она его, казалось, даже не услышала.
– Деймон, – в какой-то момент произнесла Елена, и спустя секунду вновь оказалась в плену этих удивительно чистых серо-голубых глаз. – Спасибо, что ты приехал сегодня. Мне… Было нужно это.
– Я знаю.
В какую-то секунду Елена почувствовала на плече прикосновение теплой ладони. Сердце забилось сильнее, а кровь прилила к щекам.
– Елена, – позвал Деймон. – Я… Не могу держать тебя в Нью-Йорке. Это твой выбор. Тем более, что срок моих «полномочий» скоро заканчивается, – он усмехнулся, но скрыть в глазах тоску так и не смог. – Но… Можно тебя попросить пообещать мне кое-что?
Елене казалось, что в какой-то момент из ее тела забрали все силы. Она сидела, не двигаясь, рядом с Деймоном, и, глядя в его глаза, смогла произнести лишь одно слово.
– Да, – выдохнула она.
– Береги себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива.
Глаза предательски защипало, и Елена просто не знала, откуда взяла силы, чтобы сдержать слезы.
Деймон был таким близким сейчас и одновременно – уже невыносимо далеким. «Береги себя»… Всего два простых слова, от которых веяло такой теплотой. И сейчас, когда она слышала их, сердце рвалось на куски.
– Все будет хорошо, – прошептал Деймон, накрыв ее ладонь своею.
Елена не смогла ответить ничего: только слабо, чуть заметно кивнуть. Вот только в глубине она чувствовала: обещание быть счастливой без него было ложью.
====== Глава 55 ======
Комментарий к Глава 55 Самая сложная часть сессии позади, а это значит... Правильно, пора на фикбук)) Спасибо, что ждали, и приятного прочтения!❤️
В огромном зале судебного заседания, несмотря на почти летнюю погоду, почему-то очень холодно – до такой степени, что по коже начинают бежать мурашки. Все вокруг было до рези в глазах одинаковым: тона одежды, прямые линии на стенах, которые повторялись снова и снова, кипы документов. В какой-то момент все это сливается в одну безликую, совершенно ничего не выражающую картину, и Елене на мгновение показалось, что она заблудилась в каком-то лабиринте. От этой тревоги она искала спасение лишь в одном: во взгляде Деймона. Они обмолвились лишь парой слов этим утром. Он не шутил, не улыбался – лишь, плотно сжав губы, порой задумчиво смотрел куда-то вдаль, словно искал что-то, а что – наверное, и сам до конца не понимал. Елена видела его разным за то долгое время, что они провели вместе. Она знала, как он на самом деле любит смех, как сам умеет смеяться; видела Елена, и как Деймон становился совсем другим, когда того требовали обстоятельства, – сосредоточенным, жестким, требовательным ко всем, кто находится у него в подчинении и зависит от него, но прежде всего – к самому себе. Сейчас, в строгом черном костюме, который сел точно по фигуре и в котором, кажется, было невозможно найти ни единого изъяна, как обычно, совершенно спокойно, без какого-либо промедления уверенно отвечающий на вопросы судьи и сторон защиты и обвинения, он виделся Елене уже очень знакомым. И вместе с этим она ловила себя на мысли, которая поистине поражала: на самом деле, она еще никогда не видела его таким. Таким отстраненным. Таким холодным. Казалось, что время начало течь параллельно Деймону, а он был лишь сторонним наблюдателем. И лишь однажды заглянув в его голубые глаза, Елена поняла, как она ошибалась. Быть может, в какой-то момент от Деймона действительно осталась лишь внешняя оболочка, маска, которой он очень умело пользовался… Но глаза, его удивительные живые глаза, в которых она в этот момент увидела то, что он сейчас на самом деле чувствовал, говорили обо всем за него. Он тревожился – как и всякий живой человек, хотя тревога эта не превращалась в страх. Он верил в то, что правда, которая была на их стороне, восторжествует. И вместе с этим всякий раз, когда он смотрел в глаза Стефану, в его взгляде загоралось отчаяние. Деймон не отводил взгляд, не просил у Стефана прощения, понимая, что все, что он сделал, – правильно. Но он искренне сожалел.
Девять лет лишения свободы.
Что почувствовала Елена, услышав эти слова? Наверное, это должна была быть радость или, по крайней мере, облегчение. Стефан больше не причинит боль ей и ее семье и не сможет разлучить ее с Никки. Елена отчетливо слышала каждое слово приговора, но теперь сердце стучало спокойно. Она мечтала об этом так долго, но сейчас не чувствовала ровным счетом ничего – будто бы случилось то, о чем она знала наперед и в чем не сомневалась, то, что было лишь вопросом времени. Страх того, что весь ужас, учиненный Стефаном, может вернуться, совершенно внезапно ушел куда-то далеко, и сейчас Елена чувствовала: приговор суда не был для нее избавлением. Поверить в то, что ей когда-то пришлось пережить, больше не вернется, ей помог Деймон. И произошло это намного раньше.
Негромкий гул голосов, который постоянно прерывается сигналами входящего вызова на мобильных телефонах, суета. Выходя из зала судебного заседания, Елена увидела многих из окружения Стефана. Ребекка, Клаус, Финн… Все они когда-то были близки ей, и Елена искренне верила, что в этих людях обрела настоящую семью. Сейчас она не боялась их, не стыдилась ни одного своего поступка, не жалела о своем решении. Но она до металлического привкуса во рту, до ребяческой дрожи в коленках от омерзения не хотела смотреть кому-то из них в глаза. Равно как и самому Стефану. Страница жизни Елены, связанная с этими людьми, которая когда-то была главной для нее, была не просто перевернута, – теперь от нее оставались лишь тлеющие угольки.
Лишь однажды сердце в груди замерло, пропустив несколько ударов сквозь внезапно нахлынувшую тупую боль, которая в одно мгновение стянула, кажется, всю грудную клетку: это произошло, когда Елена в какой-то миг увидела глаза Кэролайн. Кэролайн изо всех сил пыталась сдержать слезы, но голубые глаза предательски блестели, а губы дрожали. Елена не знала о ней практически ничего, но всякий раз, когда они встречались взглядами, боль Кэролайн словно бы эхом отдавалась в ее душе. Елена знала, какой выбор она сделала, но в глубине души она не ждала от нее другого шага: просто она видела ее взгляд, когда она говорила о Стефане. Она любила его – любила той любовью, которая не знала границ и условий. И теперь Елена хотела лишь одного: чтобы Кэролайн никогда в своей жизни не пожалела об этом выборе.
– Даже как-то не верится, что это произошло…
Услышав немного хриплый – по всей видимости, от сигарет, которыми итальянец в последнее время, судя по характерному горьковатому запаху, исходившему от его одежды, злоупотреблял, – голос Энзо, Елена вздрогнула.
– Почти два года… – задумчиво проговорила она.
– Да, история явно затянулась, – с грустью, усмехнувшись, пробормотал Энзо. – Но… Главное, что все закончилось.
Елена рассеянно кивнула головой, посмотрев куда-то вдаль.
– Елена…
Девушка почувствовала на плече почти невесомое прикосновение теплой ладони Энзо и посмотрела ему в глаза. Он закусил губу, стараясь подобрать слова, которые могли бы помочь Елене понять его, и на мгновение замолчал.
– Наверное, глупо и бессмысленно говорить об этом сейчас, когда прошло столько времени… – несмело начал он. – Но я… Я хотел бы попросить у тебя прощения за… Все это. Я знаю, слова не повернут время вспять и уже вряд ли что-то решат, – суетливо пробормотал он, смущенно на секунду отведя взгляд, – но мне, правда, очень жаль, – уже тише, но все с такой же искренностью произнес он, вновь посмотрев Елене в глаза. – И если я…
– Энзо, – перебила его Елена и совершенно неожиданно для Сент-Джона коснулась его руки, отчего он в тот же момент почувствовал, как по коже будто прошел разряд тока. – Все, что со мной происходило на протяжении последних двух лет… Наверное, больше всего на свете я сейчас мечтаю о том, чтобы однажды отпустить это. И я постараюсь сделать все, чтобы у меня это получилось.
Энзо хотел было что-то ответить на это, но Елена не дала ему это сделать.
– Ты, правда, очень многое сделал для меня, – сказала Елена, глядя ему в глаза, и в ее взгляде, таком теплом и ласковом, он видел, что она не лжет. И от этого внутри по венам разливалось очень приятное, такое нужное тепло. – И тем, что я сейчас имею, я обязана не только Деймону, но и тебе.
Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Энзо не решался сказать что-либо, не отводя взгляд от глаз Елены.
– А все, что связано со Стефаном… Пусть это навсегда останется в прошлом?
Вопрос Елены был мягкий, почему-то очень напоминал вопросы, которые задают родители своим детям. В ее голосе не звучало злости или какого-то упрека.
– Спасибо тебе, Энзо, – прошептала Елена. – За все.
Он облизал пересохшие губы и, не моргая, чувствуя, как меняется ритм сердцебиения, сбивчиво закивал.
– Я рад, что мы с Деймоном смогли… Все исправить, – тихо сказал он.
Уголки губ Елены изогнулись в мягкой улыбке, и она приветливо кивнула ему в ответ. И на душе от этой улыбки становилось легко и спокойно.
Несмотря на то, что заседание закончилось, сразу из суда уехали лишь немногие. Этаж, на котором находился зал, все еще был оживлен и полон растерянными голосами и взглядами. Все происходившее было для многих словно бы в тумане. Привыкнуть? Понять? Смириться? Что теперь делать, вряд ли кто-то из друзей или родных Стефана знал ясно.
– Кэр…
Клаус аккуратно убрал за ухо прядь волосы девушки и прикоснулся ладонью к ее щеке.
– Это не конец. Мы с Маркосом посоветуемся насчет того, что можно сделать. Можно ведь обжаловать приговор, чтобы была возможность смягчить его.
Кэролайн с шумом выдохнула, рассеянно кивая. Клаус смотрел на нее, и сердце рвалось на куски. Она была совершенно разбита, подавлена, растоптана. И вместе с этим он был поражен ее самоотверженностью. То, что происходило с Кэролайн сейчас, ломало ее, рушило все ее самые хрупкие мечты, причиняло боль, которую, казалось, она уже не способна была вынести, потому что день ото дня она становилась лишь сильнее. Но она оставалась верна пути, который выбрала, и человеку, которому дала одно простое обещание. Клаус просто не мог представить, откуда в этой хрупкой совсем еще девчонке столько сил, но она продолжала бороться хотя бы за маленькую надежду однажды вновь стать счастливой – сама с собой, с окружающими, которые не понимали ее выбор, со страхом и отчаянием. И сейчас больше всего на свете хотелось помочь ей в этом, просто показать, что она никогда не будет одна. Клаусу было не нужно взаимности: он лишь хотел быть рядом, пока это нужно Кэролайн.
– Я понимаю, – нервно дернув плечами, ответила она. – Просто… Наверное, мне будет нужно время, чтобы… Как-то осознать это… Привыкнуть…
– Не нужно к этому привыкать, – мотнул головой Клаус, – это не лучшее чувство. Просто нужно немного потерпеть. Пройдет время, и Стефан вернется. К тебе, его семье, к нам. Даже если это произойдет не сразу.
– Я должна была быть готова к этому, – как-то неловко вдохнув, пробормотала Форбс. – Но сейчас меня все равно будто ледяной водой облили, – призналась она, посмотрев Клаусу в глаза и, словно на автомате, покачав головой.
В какой-то момент Кэролайн опустила взгляд.
– Клаус, ты себе не представляешь, насколько мне страшно за него… – прошептала она, и в эту секунду Клаусу показалось, что его сердце перестало биться.
Кэролайн не говорила ему о том, что любит Стефана, но сейчас в этих простых словах, которые были искреннее любого признания, он услышал все, что она хранила в своем сердце. Больно ли ему было слышать это теперь, спустя столько лет, которые связывали их? Клаус никогда не верил в то, что способен отпускать.
Ему лишь было под силу на время пригасить огонь, который, несмотря ни на что, продолжал тлеть в душе, со временем прожигая в ней огромные дыры, восполнить которые, наверное, не смогло бы уже ничего, и так много раз грозившее разразиться новым пламенем, которое сожгло бы его без остатка. Но сейчас собственная боль отходила на второй план. Клаус боялся за Стефана точно так же, как и Кэролайн. И то, какой он сделает выбор, Майклсон знал наперед.
– Кэролайн, послушай, – попросил он. – Я понимаю, что сейчас верить в лучшее очень сложно. Ты, наверное, и сама понимаешь, что вряд ли возможно будет кардинально изменить приговор даже после обжалования, – будет шанс только как-то сократить срок. Но важно не это. Нам под силу преодолеть то, что произошло, только сделать мы это должны вместе. Стефан по-прежнему наша семья. Мы по-прежнему его семья. А значит, мы справимся.
Кэролайн слушала Клауса и не верила, что сейчас все это происходит с ней. Могла ли она еще буквально несколько месяцев назад подумать, что вновь когда-нибудь будет настолько близка с этим человеком, почувствует, как сильно он нужен ей? Могла ли представить, что он станет для нее главной и самой надежной опорой в безумии, в которое превратилась ее жизнь в считанные дни? Он не требовал ничего взамен, не допускал даже мысли о том, чтобы как-то обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. В дружбе Клауса и Стефана не оказалось места подлости, предательству и злобе.
– Я не знаю, откуда ты такой, – как-то по-детски, сказала Кэролайн, утерев слезы, и по ее губам скользнула грустная улыбка. – Но… Клаус, спасибо, – выдохнула она. – Спасибо за то, что ты был рядом все это время, что не отвернулся. Я…
Кэролайн поджала губы и с горечью усмехнулась.
– Что и говорить, я, наверное, слабачка.
Клаус пристально посмотрел ей в глаза.
– Слабаки уходят, – спокойно сказал он. – Твой выбор был иным.
Быть может, Кэролайн сама не понимала, в чем кроется ее сила, почему Клаус был так уверен в том, что у Стефана, несмотря ни на что, есть шанс на счастливую жизнь. Ее друзья хватались за голову, когда узнавали о том, в какую передрягу попал Стефан. Что их ждет дальше? Кэролайн не знала и сама. И все же она не представляла, что может поступить как-то по-другому. И одно это ясно показывало Клаусу: у Стефана есть шанс спастись. И спасет его в первую очередь даже не семья, не друзья, не работа. Его спасет она. Белокурая девчонка с большими небесно-голубыми глазами, чем-то напоминающая принцесс из диснеевских сказок. Еще совсем ребенок… Только очень сильная и мудрая.
Кэролайн не сказала ни слова, а лишь потянулась к Клаусу и крепко обняла его, почувствовав тепло его тела и колючую щетину.
– Мы будем рядом.
Кэролайн вновь подняла застланные пеленой слез глаза на Клауса и несколько секунд, не отводя взгляд, смотрела на него. Кто – «мы»? Он, его семья, другие друзья Стефана? С кем они будут рядом? С ним? С Кэролайн? Сейчас, глядя Клаусу в глаза, Кэролайн понимала, насколько многое значит эта фраза… И как сильно ей сейчас нужно было ее услышать.
Когда Клаус и Кэролайн отстранились друг от друга, они увидели неподалеку Элайджу, который с кем-то разговаривал по телефону. Встретившись глазами с братом и Кэролайн, он лишь холодно кивнул им и пошел по направлению к выходу. Клаус с грустью отвел глаза.
– Вы с Элайджей до сих пор не общаетесь? – негромко спросила Форбс.
– Нет, – Клаус мотнул головой. – Элайджа сказал, что «не собирается участвовать в этой вакханалии», – с горечью усмехнулся он.
Кэролайн почувствовала, как в груди защемило сердце.
– Клаус…
– Элайджа отходчивый, – сказал Майклсон. – Думаю, что через некоторое время что-то изменится, и мы сможем найти общий язык.
Клаус, как мог, старался скрыть свои эмоции, но не увидеть, как тяжело ему дается сложившаяся ситуация с его братом, который, узнав о том, что Клаус встал на сторону Стефана после всего произошедшего, порвал с ним все связи, было невозможно.
– Каждый человек имеет право выбора, – помолчав немного, произнес Клаус. – Элайджа сделал свой, и я не виню его за это.
Клаус задумчиво посмотрел куда-то вдаль.
– Только я хочу, чтобы и он мой выбор тоже принял. Но Эл не может и не хочет понять, что Стефан для меня как брат. Точно такой же, как и он. Когда человек близок тебе, однажды наступает момент, когда тебе становится совершенно плевать на то, какой он в глазах общества. То, что делал Стефан, – это ужасно, это невозможно принять. И я не хочу оправдывать его. Но даже сейчас, когда в глазах его семьи, некоторых коллег и друзей он монстр, я по-прежнему вижу в нем своего друга. Друга, с которым мы вместе однажды чуть не подожгли кабинет химии в старшей школе. Друга, с которым мы пили в барах, а потом попеременно тащили друг друга на плечах до дома. Друга, чей телефонный номер был первым и единственным из тех, что я мог набрать даже в два часа ночи, когда мне была нужна помощь. Друга, который, когда у моей дочери появились проблемы со здоровьем, искал подходящую клинику вместе со мной, ездил к ней в больницу и консультировался с врачами, – пересохшими губами прошептал он, даже не в силах сказать что-то громче. – Мы со Стефаном очень многое прошли вместе, и я, наверное, никогда не смогу забыть это.
Клаус сделал небольшую паузу, а затем проговорил:
– Он совершил огромную ошибку. И это значит, что я должен помочь ему исправить ее.
Кэролайн почувствовала, как по коже у нее побежали мурашки. В те минуты, когда ей казалось, то она стоит на самом краю пропасти, что у нее не хватит сил справиться со всем, что происходило в ее жизни, все-таки оставалось что-то, что заставляло ее вновь подниматься.
– Все будет хорошо, – услышала она негромкий голос.
И верить в то, что однажды все изменится, хотелось лишь сильнее.
В этот момент неподалеку от Клауса и Кэролайн с Маркосом разговаривала Ребекка. В какую-то минуту на другом конце коридора она увидела Деймона, спешившего куда-то. Он задержался на минуту, увидев Ребекку, и сердце в груди пропустило пару ударов, когда они встретились взглядами. Деймон смотрел на девушку, и ему показалось, что внутри, где-то в области груди, разлилась серная кислота. Почему-то уже не в первый раз за этот день он вспомнил детство. То, как они вместе лазали по деревьям, а затем неизменно возвращались домой с ссадинами и синяками. Как рассказывали друг другу страшилки по вечерам, когда Лили и Джузеппе летом, бывало, приезжали к Грейсону и Изабелле за город, в большой уютный дом у озера. Как Деймон учил младших брата и сестру прыгать с тарзанки, а потом частенько получал от своих родителей за то, что они все возвращались в пыли и с парой-тройкой внушительных дыр на одежде.
У Деймона когда-то были брат и сестра…
Что ему оставалось теперь? В этот день семья Сальваторе, наверное, окончательно разделилась на две части. Может быть, когда-нибудь все же удастся стереть эту проклятую границу, которая прошла между ними и превратила из когда-то самых близких людей в совершенно чужих? Деймон понимал, что верить в это наивно и очень глупо. Сейчас, глядя в глаза Ребекке, которой он еще совсем недавно говорил, что ему абсолютно плевать на все, что с ней связано, он чувствовал, что невыразимо жалеет обо всем, что произошло. Не потому, что расстался с ней как с женщиной. Потому, что потерял в ее лице сестру.
Ощущая на себе этот пронзительный, полный немой тоски и отчаяния взгляд серо-голубых глаз, Ребекка почувствовала, как щеки обдало жаром. В ее внешности уже начали происходить первые изменения, связанные с беременностью, но пока правильно подобранная одежда очень удачно скрывала их, так что Деймон вряд ли бы что-то заподозрил, однако она все равно, на автомате, даже сама толком не заметив этого, скрестила руки на животе, словно желая от чего-то защититься. В следующую секунду Ребекка отвела взгляд и вместе с Маркосом поспешила отойти. Деймон, вернувшись к реальности, с грустью усмехнулся и прошел к лифту.
– Бекка, ты совсем бледная, – обеспокоенно сказала Кэролайн, когда Ребекка, закончив разговор с адвокатом, подошла к ним с Маркосом.
– Да? – встрепенулась Ребекка. – Эта весна какая-то аномальная, жара стоит невыносимая, – пробормотала она, переведя дыхание. – Наверное, из-за этого.
– Согласен, – кивнул Клаус, проведя рукой по влажным волосам. – Тут очень душно.
– А мне, наоборот, как-то знобко, – сказала Кэролайн, потерев холодные руки.
– Это от нервов. Пойдемте, я отвезу вас домой, – позвал Клаус. – Думаю, вам обеим нужно отдохнуть.
Отказываться Кэролайн и Ребекка не стали и предложение Майклсона приняли, поэтому вскоре они втроем, желая хотя бы немного успокоиться, разъехались по домам.
Энзо и Елена сами не поняли, как это произошло, но после окончания заседания они с Деймоном обменялись лишь парой фраз, а затем, в общей суматохе, он куда-то исчез. Они ждали его некоторое время, и Елена уже хотела позвонить Деймону, но перед этим Энзо предложил выйти на улицу и поискать его там. Однако поиски успехом не увенчались.
– Что за чертовщина… – пробормотал себе под нос Энзо.
Елена почувствовала, как внутри вновь разгоралась тревога.
Она хотела было что-то сказать Энзо, но в этот момент к ним подошел высокий худощавый парень с густыми темно-русыми волосами в строгом деловом костюме.
– Простите, – обратился он к ним, – я правильно понял, это вы Елена и Лорензо?
Ребята встрепенулись.
– Да, – рассеянно кивнул Сент-Джон.
– Очень приятно, – парень просиял, – меня зовут Люсьен, я водитель мистера Сальваторе.
С этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение о работе в компании Деймона с фото и указанием имени, фамилии, даты рождения и водительской категории.
– Мистер Сальваторе попросил меня забрать вас и отвезти по домам.
Энзо и Елена переглянулись. Внутри все похолодело.
– Люсьен, скажите, – сглотнув, спросила Елена, – а где сейчас сам Деймон?
Люсьен внимательно посмотрел на Елену и мотнул головой.
– Простите, мисс, наверное, в этом я сейчас осведомлен не больше, чем Вы. Он позвонил мне минут сорок назад и попросил приехать сюда, благо я был не очень далеко.
– Больше ничего не сказал? – настороженно спросил Энзо.
Он понимал, что, возможно, так допрашивать человека, которого они совсем не знают, быть может, не было верхом приличия, но сейчас все правила хорошего тона отходили на второй план.
– Нет, больше ничего.
– Странно как-то… – тихо сказала Елена.
– Я думаю, что вам лучше будет позвонить ему и самим спросить об этом, – предположил Люсьен.
– Да, конечно, – проговорил Энзо.
– Я правильно понял, Вас, – водитель кивнул в сторону Елены, – нужно отвезти в отель «Park Central New York», а Вас, – Люсьен перевел взгляд на Энзо, – в Вест-Вилледж?
– Наоборот, – поправил Сент-Джон.
– Ох, – неловко выдохнул Люсьен и встрепенулся, – простите, – смутившись, с улыбкой выдохнул он. – Понедельник – день тяжелый, голова кругом. Можем ехать? – спросил он.
Энзо и Елена, еще толком не оправившись от шока, молчали некоторое время, а затем, все так же, молча, кивнули. Люсьен провел их к своей машине, а затем учтиво открыл перед Еленой дверь черного Lexus, в окнах которого отражались нью-йоркские небоскребы, и помог сесть в салон. Уже спустя полминуты автомобиль мягко и бесшумно тронулся с места.
