Текст книги "Джеймс Хеллборн. Трилогия"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 67 страниц)

  Трех– и пятитонные бомбы полярных хищников легко пробивали броневые палубы и рвали стальные корабли на куски также как легко и просто как... как бумажные кораблики – к чему изобретать лишние сущности?

  Два линкора, два авианосца, несколько кораблей рангов поменьше и восемь тысяч человек отправились в бездну – и уже никогда не вернулись обратно.

  "Это моя ночь, – думала Фамке, уткнувшись в окуляр инфракрасного прицела и в очередной раз нажимая на рычаг бомбомета. – Это моя ночь. Она принадлежит мне".

  И завтрашний день тоже будет моим.

  продолжение-следует

  ,

  ................

  Глава 5. Лучший вид на этот город

  * * * * *

  – Это превосходная тактика, господин генерал. Она принесет нам победу, – сказал Хеллборн и самодовольно улыбнулся. Он любил и умел это делать – самодовольно улыбаться.

  Распрощавшись со своими новыми немецкими друзьями, лейтенант "ван Хеллсинг" поднялся на борт специального рейса "Люфтганзы" и теперь летел нах Берлин. На борту самолета ниже его по званию были только бортстрелки и стюарды. Даже среди адъютантов и секретарей не было никого чином ниже гауптмана. А что говорить о прочих пассажирах!

  "В кои-то веки мне не придется принимать командование над этим курятником! Даже если мы разобьемся где-нибудь над Балтийским морем." – Хеллборн был невероятно доволен.

  Зато он оставался самым высокопоставленным юголландцем на борту, и поэтому мог рассчитывать на заслуженное внимание союзников. Чем неоднократно и воспользовался.

  По правую руку от альбионца в настоящий момент сидел важный генерал-фельдмаршал – один из величайших полководцев Рейха, как утверждала "Фелькишер беобахтер". На самом деле, он был просто напыщенным прусским болваном, который никак не мог уследить за полетом передовой юголландской военной мысли.

  – Все гениальное просто, – продолжал Хеллборн. – Мы будем атаковать красных в две волны. Днем на русские укрепления пойдут немецкие солдаты. Они должны будут измотать и обескровить большевиков, и, якобы обессиленные (хотя почему "якобы"?) отступить на прежние позиции. А ночью придут наши юголландцы, свежие и хорошо отдохнувшие. Обученные сражаться в полной темноте, при температуре минус сорок градусов, подкрепленные антарктанками с инфракрасными прицелами. Красные не смогут устоять перед этим мощным двойным ударом. Москва падет еще до наступления весны, я гарантирую это.

  – Она должна была пасть до наступления холодов, – проворчал немец.

  – Раз на раз не приходится, герр генерал, – развел руками Хеллборн. – Но согласитесь, дела пошли в гору после того, как на фронте появились наши парни! Вы знали, что свыше пятнадцати процентов уроженцев Юголландии страдают от никталопии?! Но на войне этот недуг превращается в преимущество! Особенно на той войне, которую мы ведем сейчас.

  – Молодой человек, почему вы до сих пор лейтенант? – перебил его собеседник. – Ваша родина не оценила ваши таланты?

  – Моя родина давно не вела победоносных войн, и поэтому у меня не было возможности сделать карьеру, – скромно опустил глаза Хеллборн. – Но в начале войны я был всего лишь рядовым!

  – Ну что ж, у вас есть шанс дослужиться как минимум до майора. Вряд ли выше – война настолько не затянется. Конечно, если вас не прикончат раньше, – усмехнулся "великий полководец".

  – Конечно, – охотно согласился "ван Хеллсинг".

  – Обязательно разыщите меня в Берлине, нам будет о чем поговорить, – продолжил пруссак. – А теперь извините. Я хочу немного выспаться перед посадкой.

  – Разумеется, герр генерал, – альбионец пулей вылетел из кресла. – Желаю приятно отдохнуть.

  "Впрочем, и мне не мешает отоспаться", – зевнул Джеймс, отыскал свободное кресло в дальнем углу салона и задремал, настолько крепко, что пропустил посадку. Никто из высокопоставленных спутников не решился потревожить его, Хеллборна растолкали пилоты – никакого уважения к союзникам!

  К великому возмущению Хеллборна, такси в Берлине отсутствовали как класс. И они еще называют себя цивилизованной европейской страной!!!

  – Вы должны извинить нас, герр ван Хеллсинг, – сказал комендант аэропорта, – идет война, бензин нормирован, шоферы мобилизованы. Простые граждане пользуются трамваями...

  – Strassenbahn? – не понял Хеллборн. – А это еще что такое?!

  Когда ему объяснили, он на какое-то время потерял дар речи.

  "Какая варварская планета!!!"

  – Разумеется, мы приложим все усилия, – спохватился комендант, – для наших героических союзников!..

  Машина с шофером отыскалась в считанные минуты, и лейтенант "ван Хеллсинг" с комфортом направился в сторону юголландского посольства.

  Берлин Хеллборну решительно не понравился. На его вкус город был слишком готичен и старомоден. На его родной планете Берлин выглядел совсем иначе – после окончательно разгрома Спартаковской Германии в 1920 году в немецкой столице не осталось ни одного целого здания. Пришлось строить заново, с участием лучших швейцарских архитекторов. Берлинцам это только пошло на пользу – они стали добрее не только друг к другу, но и к своим соседям.

  Но хорошо там, где нас нет.

  В юголландском посольстве "лейтенанту ван Хеллсингу" оказали не самый теплый прием. Хеллборн в долгу не остался.

  – Да. Именно так. Этот список необходимо срочно отправить в метрополию, а груз должен быть здесь вчера, – говорил альбионец, развалившись в кресле, и разве что не положив ноги на стол.

  – Что вы себе позволяете, лейтенант?! – теперь уже полковник ван Асбек, военный атташе, был возмущен до глубины души. Конечно, если у него была душа.

  Хеллборн прекрасно знал, что именно он себе позволяет. Даже в патриархальной юголландской армии заслуженный ветеран, только что вернувшийся с передовой, мог позволить себе надменный тон по отношению к тыловой крысе. Пусть даже тыловая крыса была на четыре звания выше.

  – Вы не со мной должны спорить, а с генералом Деклерком, я хотел сказать – бригадефюрером Деклерком, командиром 6-й дивизии СС "Южный Крест", – снисходительно объяснил альбионец. – Это его подпись и печать стоят на документах.

  Ван Асбек коротко вздохнул и еще раз пробежался глазами по списку.

  – Но ведь это... но ведь это же форменное безумие!

  – Война – это безумие, герр полковник! – Хеллборн сделал страшные глаза. – И если мы хотим победить, то должны погрузиться в это безумие с головой!

  – Хорошо, я перешлю этот список в Дракенсберг. Дальнейшее от меня не зависит...

  – Я не смел рассчитывать на меньшее, герр полковник! – Хеллборн выпрыгнул из кресла и вытянулся по стойке "смирно".

  – Вы свободны, лейтенант.

  – Увы, – вздохнул Хеллборн. – Поэтому мне потребуется машина с шофером и конспиративная квартира.

  – Вы редкий наглец, – покачал головой ван Асбек.

  – Все ради вадерланда! – рявкнул "ван Хеллсинг".

  – Это не ко мне. Зайдите к советнику ван дер Эссену, 4-й кабинет на втором этаже.

  – Большое спасибо, герр полковник!

  "Дежа вю". Давно ли он блуждал по коридорам и кабинетам другого посольства в далекой стране?..

  Да, это было давно и неправда.

  * * * * *

  Шофер оказался вольнонаемным подданным Рейха; согласно документам – инвалидом Польской компании, освобожденным от службы. Хеллборн и не думал верить в эту легенду – тут бы и последний пингвин понял, что шофер является агентом гестапо или шупо-зипо-крипо. С легкой печалью альбионец сделал пометку в памяти "ликвидировать в час Х минус 1", после чего велел отвезти себя в клинику доктора Бегенвальда. Адресом в свое время поделился сослуживец из "Южного Креста", погибший на Восточном фронте при крайне загадочных обстоятельствах.

  Старенький профессор внимательно выслушал Хеллборна и твердо заявил:

  – Литр. Литр и ни каплей больше. Хорошего понемножку, молодой человек.

  – Идет война, герр доктор, – "юголландец" призвал на помощь все резервы пафоса, – и каждый из нас должен чем-то пожертвовать для родины!

  – Разрешаю вам пожертвовать литром, – нахмурился Бегенвальд. – Это мое последнее слово. И не возвращайтесь ко мне раньше, чем через два месяца!

  – За это время я могу обратиться к другим специалистам, – ухмыльнулся Джеймс.

  – Это уже будет на вашей совести, не моей. Я вас предупредил, – отрезал доктор.

  Литр так литр, не стал спорить Хеллборн, на первое время должно хватить. Там видно будет.

  Через час с небольшим он покинул гостеприимную клинику, осторожно прижимая к груди запаянный эмалированный бидон. Устроился на заднем сиденье и велел ехать на "конспиративную" (какая там конспиративная, если даже подставному шоферу был прекрасно известен адрес?) квартиру в Бабельсберге.

  Квартира была так себе. Блуждая по этажам и коридорам, Хеллборн пережил еще один приступ "дежа вю". Примерно в таком домике, только в пригороде другой столицы, он провел несколько дней примерно полтора года назад. По старой привычке посидел в библиотеке и узнал об этом мире еще немного. В соседней комнате должна была сидеть Патриция, а по улице гулять Келли Робинсон со своим котенком...

  Ближе к полуночи прибыл курьер из посольства с толстым конвертом. Джеймс расписался и разорвал упаковку. Из конверта выпал пластмассовый прямоугольник, украшенный следующим текстом:

  "Предъявитель, 184 см роста, 80 кг веса, голубые глаза. Имеет право ездить по всем дорогам рейха, генерал-губернаторства, Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, въезжать в запретные зоны, концлагеря, гарнизоны войск СС и вермахта на любой машине в гражданской или военной одежде и с любым пассажиром (или пассажирами). Удостоверение действительно лишь при наличии фотографии.

  Подпись: рейхсфюрер СС, начальник гестапо, начальник ОКВ, начальник СД".

  "Силой вечного неба имя Императора да будет свято; кто не поверит – должен быть убит", – вспомнил Хеллборн.

  На этом повторение истории не закончилось. Когда еще через пару часов упала первая бомба, Хеллборну показалось, что он играет собственную роль в биографической пьесе.

  Джеймс вышел на крыльцо. Так и есть, неведомые бомбардировщики разгружались где-то над центром Берлина – как когда-то ракетопланы Дельфинского Альянса над Солдатским Карфагеном. А пригород, как и прежде, находится в "мертвой зоне". Это не просто "дежа вю", это уже детерминизм какой-то.

  Хеллборн сам не заметил, как произнес последние слова вслух.

  – Добрый вечер! Не спится, дружище? – окликнули его с соседнего крыльца.

  "Нет, это не Келли, и даже не котенок".

  – Заснешь тут, – зевнул Хеллборн (то есть соврал – на фронтах ухитрялся засыпать при стодецибельной канонаде) и кивнул в сторону зарева. – Кто это? Русские?

  – Вряд ли, они давно к нам не прилетали, – отозвался сосед. – "Ланкастеры", должно быть. Англичане.

  – Уверены?

  – Я выгляжу как человек, способный обмануть ближнего своего?! – возмутился сосед.

  Собеседник никак не выглядел – светомаскировка. Увы, Хеллборн не страдал никталопией, и потому мог видеть в ночи только неясный силуэт.

  – Простите, не хотел вас обидеть, – пробормотал альбионец. – Если вы говорите, что это британцы, я вам вполне верю.

  – И правильно делаете, дружище! В наше время никому нельзя верить. Даже себе. А мне – можно. Хе-хе.

  "Кто он вообще такой? – лениво задумался Хеллборн. – Это элитный пригород. Либо генерал, либо еще один гребаный шпик СД".

  – Простите, я не представился! – продолжал невидимый собеседник. – Меня зовут Генрих. Просто Генрих, старина Генрих.

  – Джейсон, просто Джейсон, – в тон ему ответил "ван Хеллсинг".

  – Очень приятно, Джейсон! Однако, дружище, должен заметить, у вас такой необычный акцент, хе-хе...

  – Я пингвин, – не стал скрывать Хеллборн.

  – Юголландец, вы хотели сказать?

  "Как быстро он сообразил! Или с самого начала знал? Точно, чертов шпион".

  – Совершенно верно.

  – Ну что ж, добро пожаловать в Берлин! Надеюсь, вам у нас понравится.

  "Не надейся. Я здесь надолго не задержусь".

  – Ну что ж, англичане возвращаются домой – пора и мне на боковую. Спокойной ночи, Джейсон.

  – Спокойной ночи, Генрих.

  Судя по всему, британские бомбардировщики действительно повернули на запад.

  "Это летят они, – снова вспомнил альбионец. – Yster mense in staal skepe!"

  Понять бы еще, вздохнул он, за что они сражаются.

  * * * * *

  На следующее утро лейтенант Джейсон ван Хеллсинг покинул Берлин и вылетел в Париж.

  Глава 6. Железная дева.

  ...........................................................

  На сей раз все было гораздо сложнее, потому что дело происходило солнечным днем и в двух шагах от американских берегов. Адмирал ван дер Бумен отправил воздушную эскадру на бомбардировку Сан-Франциско. Но теперь янки набрались смелости и попытались нанести ответный удар. Их президент-паралитик вот уже несколько дней подряд верещал по радио, что-то про "ночь позора" и "возмездие левиафану оранжистов". Две эскадры стратегических разрушителей встретились на полпути. Истребители прикрытия отсутствовали – юголландцы были слишком уверены в себе, американцы слишком торопились. Никто не захотел отступать. Похоже, это была первая в истории "собачья свалка" тяжелых бомбардировщиков. Оригинальные цели были мгновенно забыты, бомбы сброшены в океан, дабы облегчить самолеты и позволить им совершать самые фантастические маневры. Некоторые бомбы по дороге вниз ухитрились задеть чужие – или свои – бомбардировщики. Первый этап мясорубки удался. Второй этап тоже не обманул ожидания.

  Фамке активно излучала невозмутимость, но на самом деле ее переполнял бурный восторг. Сколько больших и прекрасных целей! Только успевай менять ленту. Вот еще одна американская "летающая крепость" попала в прицел. БРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРАНГ! В яблочко! Пилотская кабина в клочья, накренился – и медленно заскользил вниз, навстречу океану.

  Еще одна! Нет, отставить! Это свой.

  А вот еще... Черт! Фамке едва удержалась на ногах, короткая очередь ушла в "молоко", а цель покинула поле зрения. Ее самолет резко вильнул влево, уклоняясь от столкновения. Пилотам сейчас приходится нелегко, они выжимают из машин все возможное и даже больше.

  Экипажам тоже достается. Стрелок верхней башни был убит почти сразу. Сменивший его бортмеханик пережил товарища на каких-то пять минут. Интересно, этот командир тоже будет говорить про женщину на борту?..

  Нет, он сказал другое:

  – Фамке, хвостовые стрелки не отвечают! Проверь, что с ними! Вилбренник, замени ее!

  – Принял! – отозвался капрал Вилбренник.

  – Сделаю! – пробормотала Фамке, покинула свое уютное пулеметное гнездышко и поползла вдоль корпуса, цепляясь за поручни, приборы и даже свисавшие провода. Путешествие затянулось – несколько раз самолет резко разворачивался или срывался в штопор – но в конце концов она достигла своей цели. Так и есть. В пробоинах свистит ветер. Капрал Сиберг, стрелок верхней полусферы, висит головой вниз; сержант Фоккер из нижнего гнезда и вовсе без головы остался. Она стянула свой шлемофон, сняла наушники с головы Сиберга и доложила о результатах.

  – Замени их! – коротко приказал командир корабля и отключился.

  Легко сказать... Она не может разорваться, поэтому надо выбрать один из двух постов. Сиберг надежно застрял в своей подвеске, а пулемет Фоккера раскурочен прямым попаданием, как невеста после брачной ночи. "И придет же на ум такое сравнение, – мысленно покраснела Фамке, – откуда мне знать, я ведь не замужем". Пусть будет Сиберг, надо только достать нож и осторожно разрезать подвеску...

  И тут она увидела новую цель.

  Американская "крепость" зашла в хвост из нижней полусферы. Вражеский пилот практически уравнял скорости самолетов, а потом машины принялись медленно, но неотвратимо сближаться. Еще немного – и американский башенный стрелок сможет безнаказанно поливать хвост "летучего юголландца".

  До американского самолета оставалось меньше десяти метров. Сквозь разорванный плексиглас нижнего гнезда Фамке могла прекрасно разглядеть лицо пилота за лобовым стеклом "крепости". Это был совсем молодой парень, похоже, ее ровесник. Рядом с ним сидел штурман, но его лицо скрывалось за поперечным ребром жесткости. Сержант ван дер Бумен снова перевела свой взгляд на пилота. Тот неожиданно поднял глаза и их взгляды встретились.

  Какое-то мгновение лицо американца не выражало никаких эмоций, но внезапно он широко улыбнулся и поднял вверх большой палец. Она осталась без шлемофона, волосы развевались на ветру, подумала Фамке – проклятый янки понял, что ему противостоит девушка. Юголландка пожала плечами и показала в ответ средний палец. Этому жесту ее научили американские моряки, когда она была совсем девочкой, игравшей с другими детьми на причалах Дракенсберга. Американец улыбнулся еще шире, и как будто "притормозил" свой бомбардировщик. Самолеты больше не сближались, теперь дистанция оставалась неизменной – примерно восемь метров по диагонали, плюс-минус. Фамке осталась в "мертвой зоне", башенный стрелок "крепости" не мог ее видеть и достать.

  Но от этого не становилось легче. Сержант авиации бросила еще один короткий взгляд на пулемет Фоккера. В разные стороны торчали лохматые пружины и детали затвора. Дохлый номер. Как в том, набившем оскомину бородатом анекдоте:

  "Но вы же настоящий юголландец!... – И пулемет застрочил снова..."

  Фамке снова оглянулась на "крепость". Пилот по-прежнему пожирал ее глазами и скалился в тридцать два белоснежных зуба. Долго ли еще американец собирается играть с ней? Что делать? Выход есть – доложить командиру, пусть уводит самолет с линии огня... Черт! Как она могла забыть! У нее есть еще один пулемет! Точнее, пистолет-пулемет – не суть важно.

  Фамке торопливо потянула вниз "молнию" летного комбинезона. Глаза американца принялись округляться от изумления – но настоящее изумление ему еще только предстояло испытать, когда Фамке расстегнула подмышечную кобуру и извлекла на свет автоматический "руби", украшенный веселыми золотыми дракончиками Цинской династии. Прощальный подарок Мэгги, любимое оружие японских авиаторов и китайских коммандос. Ухватившись левой рукой за раму пулеметной турели, Фамке крепко уперлась ногами в пол, сдвинула переводчик огня и вытянула правую руку вперед. Семь с половиной метров, прикинула она, трудно будет промахнуться – и она не промахнулась. Пущенная из пистолета длинная очередь впечаталась прямо в лобовое стекло американского бомбардировщика.

  Черта с два! Армированное стекло выдержало, только покрылось мелкой сеткой трещин.

  На этот раз вражеский пилот торопливо натянул кислородную маску и покрутил пальцем у виска. Юголландка показала в ответ раскрытую ладонь – мол, "спокойно, не волнуйся", отбросила опустевший пистолет и в тысячный раз осмотрелась вокруг. Вот с чего надо было начинать – из наплечной кобуры капрала Сиберга выглядывал безгильзовый кольт 44-го калибра. Это уже не пулемет, это осадное орудие!

  Первая же пуля завершила разрушение лобового стекла и убила пилота наповал – в лоб и без выходного пособия. Кажется, в этот раз он даже удивиться не успел. Американец упал на штурвал, его бомбардировщик слегка – совсем слегка клюнул носом. На миг возникло безумное желание – прыгнуть вниз, прямо на голову мертвому пилоту и взять "крепость" на абордаж. Это будет подвиг, о котором еще целые века станут слагать баллады! Желание пропало, когда прежде невидимый штурман, вдохновленный примером Фамке, открыл ответный огонь из своего пистолета. Мазила, выпустил полный магазин и даже близко не попал. Мерзавец прятался за пультом управления, и Фамке не могла его достать, зато пульт раскурочила на совесть. Все, машина далеко не улетит. Уцелевший американец тоже понял это. Должно быть, он считал выстрелы, и когда Фамке выпустила шестую, последнюю пулю, перестал прятаться. Впрочем, штурманский пистолет тоже был пуст, поэтому он только бросил на Фамке прощальный – как ей показалось, укоризненный взгляд – и скрылся в глубине своего самолета. Десяток-другой секунд спустя – она не могла сказать точно, сколько времени прошло (а сколько времени занял поединок? и того меньше) – где-то за кормой американского бомбардировщика раскрылся первый парашютный купол, потом еще один, и еще.

  Сержант авиации ван дер Бумен поправила кислородную маску и перевела дыхание. "Крепость" все еще тащилась вслед за "летучим юголландцем" – но недолго, совсем недолго. Американский аппарат еще раз клюнул носом, и принялся заваливаться на правое крыло. И только тогда Фамке разглядела красочный рисунок на левой скуле бомбардировщика, чуть ниже пилотской кабины – там, где обычно рисуют крестики или звездочки по числу воздушных побед или успешных миссий. Неизвестный художник был талантлив – по крайней мере, на ее окончательно испорченный и непритязательный вкус.

  На картинке была изображена рыжеволосая валькирия, облаченная в древние рыцарские доспехи. Она восседала на крылатом коне, и ее волосы развевались на ветру.

  _____________________________

  продолжение следует

  Глава 7. А там еще немного – и Прованс!!!

  .......................................................................

  В Париже (еще один город, который ему совершенно не понравился) Хеллборна ждал не самый приятный сюрприз.

  Как и в прошлый раз он устроил разнос коменданту аэропорта, прокатился с ветерком по очередной европейской столице, после чего постучался в калитку юголландского посольства.

  По ту сторону калитки стоял высокий, плечистый сероглазый блондин с роскошной рыжей шевелюрой. Красивый, мерзавец, машинально отметил про себя Джеймс. И форма ему идет. Классический светский лев. Ему бы в имперских столицах и больших городах работать. За что его отправили...

  "Но ведь он и работает в большой имперской столице!" – спохватился Хеллборн. – "Ведь это же..."

  – Добро пожаловать, герр ван Хеллсинг, – сказал юголландец и улыбнулся в тридцать три зуба.

  – С кем имею честь? – вежливо осведомился Хеллборн.

  – Капитан Стандер. Франц Стандер. Можно просто Франц, – представился собеседник. – Помощник военного атташе.

  Нет, это совсем не тот Франц Стандер, которого я знал, окончательно убедился альбионец. Тот, прежний Стандер, погиб много месяцев назад на борту БЕЛголландского цеппелина. Его убили по приказу генерала Гисли Торкильсона. А это другой Стандер. Зеркальный двойник из этого мира. Вместо Австралии его далекие предки перебрались в Антарктиду, грядущую Юголландию, где Стандер и появился на свет – не прошло и трех веков!

  "Это не просто "дежа вю", это уже детерминизм какой-то".

  Интересно, он и в этой галактике такой же хитрозадый мерзавец?

  – Прошу вас, проходите. Позвольте, я возьму ваш чемодан.

  – Тихо тут у вас, – заметил Хеллборн, рассматривая внутреннее убранство посольства – довольно скромное. Нет, это наверняка не стиль одного из Людовиков.

  – Посол, атташе и добрая половина персонала временно перебрались на курорт, – поведал Стандер.

  – На курорт?! – изумился альбионец. – Сейчас? В самый разгар войны?! Нашли время...

  – Я имел в виду Виши, – пояснил юголландец. – Раз уж мы признали новое французское правительство, посол решил, что это будет уместно и прилично. На хозяйстве в Париже остались младшие офицеры и чиновники. Работы немного, даже сейчас. Юголландских граждан в городе почти нет.

  – Да и я тут надолго не задержусь, – между прочим заметил Хеллборн.

  – Да, я знаю, – неожиданно быстро закивал юголландец, – я получил депешу от генерала Деклерка. Весь к вашим услугам, герр штабс-капитан.

  (Именно так. Хеллборн пристегнул новые погоны, добытые в берлинском посольстве, еще будучи на борту самолета. Это было старое, привычное звание, Stafкapitein. Он носил его в те счастливые дни на Порт-Султане, а потом на халистанской половине Острова Черепов...)

  – Услугам? – позволил себе съязвить альбионец. – Если вы прочитали депешу, то уже знаете, кто мне нужен.

  – Вы сможете поговорить с этим человек сегодня вечером, – Стандер посмотрел на свое левое запястье. – Через каких-нибудь пять часов. Мы приглашены на ужин, он там будет. А до тех пор... Желаете отдохнуть? Перекусить? Посмотреть город?

  – Плюнуть с Эйфелевой башни, – зевнул Хеллборн.

  Стандер вежливо рассмеялся.

  – Сразу видно культурного человека! Обычно наша бурская деревенщина, оказавшись в Париже, мечтает помочиться с башни!

  "Разведчики прокалываются на мелочах", – вспомнил альбионец. От кого он слышал эту фразу? Неужели от полковника Горлинского?

  – Нет, пожалуй я откажусь от этого сомнительного удовольствия, – покачал головой Хеллборн. – Лучше раздобудьте для меня свежую прессу. Что нового слышно в этом мире?

  – Наши парни одержали очередную победу над американцами! – расцвел старина Франц. – Осталось повторить их успехи на Восточном фронте...

  "Что это было? – удивился альбионец. – Камень в мой огород?"

  – Да, кстати, – спохватился Стандер, – это будет очень-очень званый ужин. В вашем багаже найдется парадный мундир?

  "Нет, только не это!" – мысленно простонал Хеллборн.

  – Нет, но я на вас рассчитываю, – сказал он вслух.

  – Приложу все усилия, – кивнул юголландец. – Прошу вас! Эта комната в вашем распоряжении. Газеты и журналы вам принесут. Вот кнопка вызова – на всякий случай...

  – Спасибо, Франц, я разберусь. Не смею вас задерживать, – позволил себе очередную грубость Хеллборн.

  Но Стандер на него не обиделся. По крайней мере, так показалось Хеллборну.

  * * * * *

  В этот раз пышный банкет проходил не в чьем-то посольстве, а в банальном парижском ресторане. Или не банальном. Стандер произнес его название с торжественным придыханием. Хеллборн же забыл его ровно через минуту. "Максимилиан" какой-то.

  – За чей счет торжество? – мимоходом уточнил Хеллборн.

  – За счет вишистского правительства, – доложил Стандер. – Хотят показать, что они все еще здесь хозяева...

  Тем не менее, на входе в ресторан дежурили автоматчики в германской форме. К документам Хеллборна ("...по всем дорогам рейха, генерал-губернаторства, Франции, Бельгии...") охранники отнеслись со всем должным уважением.

  В этот раз Джеймс не кружился по залу в полном одиночестве – Стандер неотступно следовал за ним. Ну что ж, это не грузинское посольство в Лондоне, и не Дворец Высоких Собраний в Карфагене. И Хеллборн не пришел сюда, чтобы гулять и веселиться. У него была Цель и Хитрый План.

  Зал постепенно заполнялся важными людьми в нарядных костюмах и парадных мундирах. Некоторых из них Хеллборн узнавал – внимательный просмотр газетных фотографий не прошел даром. С другими его знакомил Стандер. Вот, например, с этим. Ну и рожа, как у бульдога. И сам на бульдога похож, низенький и толстый. Мясник-Винни-Пух и то красивее будет.

  – Познакомься, Джейсон – герр Антон Мюссерт.

  – Тот самый?! – Хеллборн изобразил бурный восторг и принялся трясти протянутую руку. – Какая честь, какая честь!

  – Как и для меня, герр ван Хеллсинг, – отвечал вождь нидерландских нацистов. – Рад приветствовать своих заморских братьев на европейской земле! Здесь все гордятся вашими победами – вы делаете честь всей нордической расе!

  – Зюйдической, если уж на то пошло, – ухмыльнулся Стандер.

  "Старина Франц, он совсем не изменился!"

  – Простите? – не понял Мюссерт.

  – Люди нордической расы обитают где-то на севере. Мы живем на Южном полюсе, – охотно пояснил Стандер и широко улыбнулся.

  "Издевается, – подумал Хеллборн. – Настоящий юголландец".

  Настоящие юголландцы всегда посматривали на своих кузенов, оставленных в Европе, как на деревенских дурачков, и никогда не испытывали к ним особой любви и привязанности. Голландцев и юголландцев часто сравнивали с парой англичане-американцы, но это было большой ошибкой. Немцы всего лишь погрозили Туманному (Оригинальному) Альбиону пальчиком – и вся Америка встала на дыбы. Немцы атаковали и оккупировали Нидерланды, а Генеральные штаты в Дракенсберге даже ухом не повели. Напротив. Когда штатгальтеры и сенаторы Юголландии решали вопрос о подписании Арийского Пакта, судьба европейских кузенов занимала в длинном списке плюсов и минусов первое место – с конца.

  – Но это не помешает нам высоко нести знамя, опаленное кровью арийских героев! – продолжал Стандер.

  "Точно, издевается, – убедился Хеллборн. – Неудивительно. Кто такой Мюссерт? Жалкая германская марионетка. Свободные люди должны его презирать. Мы, юголландцы..."

  "Мы, юголландцы... – с ужасом повторил Хеллборн. – Неужели я становлюсь одним из них?!"

  Но он не успел как следует рассмотреть эту мысль – Стандер уже знакомил его с другими гостями.

  – Штабс-капитан ван Хеллсинг – вице-адмирал Дениц из Кригсмарине и флот-адмирал Дарлан из Marine francaise.

  Оба флотоводца лысели прямо на глазах – очевидно, последствия многочисленных тревог и забот. Более в их внешности ничего примечательного не было.

  – Мне сказали, что вы моряк, – первым заговорил немец.

  – Так точно, герр адмирал, – кивнул "ван Хеллсинг". – Бывший. Но, с другой стороны, один раз моряк – навсегда моряк! Это как езда на велосипеде.

  Такова была легенда. Более того, согласно легенде он служил всего лишь на китобойном крейсере. Но колбаснику об этом знать необязательно.

  – Примите наши поздравления! – вклинился второй адмирал, француз. – Блестящая победа! Великолепная операция! Чертовы англосаксы надолго запомнят этот день! О, они надолго его запомнят! И обещаю вам, что...

  "Какую из побед он имеет в виду?" – не понял Хеллборн. – "Порт-Стэнли? Но ведь это было так давно!"

  – ...мы еще не раз заставим их пожалеть о содеянном! – продолжал тараторить лягушатник.

  – ...вытащить старую климактеричку Вильгельмину из ее логова! – вторил Антон Мюссерт, все еще стоявший рядом.

  – Прекрасный корабль, – ухитрился вставить Дениц. – Фюрер был настолько восхищен, что подписал приказ о создании аналогичного авианосца. Мы приступим к строительству как только оккупируем Гренландию.

  – Маршал принял аналогичное решение! – воскликнул Дарлан. – Мы тоже планируем построить такой корабль! И тогда англичане пожалеют! О, как они пожалеют!

  – Не знал, что во французских владениях можно отыскать подходящий айсберг, – немецкий адмирал недовольно покосился на коллегу.

  – Можно, разумеется можно! – немедленно отозвался француз. – Например, в окрестностях Кергелена...

  "Это наш, альбионский Кергелен! – мысленно возмутился Хеллборн. – Пепел "Матильды" стучит в наши сердца!!!"

  – ...кроме того, когда мы освободим Квебек, то сможем воспользоваться ресурсами Ледовитого океана!!!

  – Прежде мы должны утопить Британию, – поморщился Дениц. – Жаль, что юголландское командование решило сосредоточиться на операциях против США...

  – Это было необходимо! – против своей воли Хеллборн заговорил таким восторженным голосом, что немедленно составил конкуренцию Дарлану и удостоился удивленного взгляда Стандера. – Мы должны обезопасить свой правый фланг! Но обещаю вам, как только с американской угрозой будет покончено, наши адмиралы немедленно перебросят "Джаггернаут" в Атлантику и обрушат всю его мощь на Британские острова! "Плачь, плачь, Британия – твоя угасла слава!!!" – неожиданно запел "ван Хеллсинг", привлекая к себя новые взгляды.