Текст книги "Джеймс Хеллборн. Трилогия"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 67 страниц)

  Улыбнись,

  И нырни в глубину скорей,

  К жемчугам,

  Что лежат на дне морей.

  

  Потолок – небеса,

  А моря – зеркала,

  Отражается в них

  Жизнь, что быть могла – но не была.

  

  Параллельный мир,

  Там, где мы всегда живем в любви,

  Дотянись до него рукой, дотянись до него...

  Параллельный мир,

  Там, где сердца необычен ритм,

  Дотянись до него рукой, дотянись до него рукой...

  – Пошли отсюда, – резко поднялась Патриция. – Хорошего понемножку. Достаточно малоприятных воспоминаний для одного дня.

  На соседней улице они остановились возле очередного бетонного купола. У входа маячил бородатый мужчина в белом хитоне и фригийском колпаке.

  – А вот и храм Митры, – заметила мисс Блади. – Заглянем?

  – Не стоит, – покачал головой Хеллборн. – Я добрый альбионец, который должен верить в святую троицу Авраама, Исаака и Иакова. Вернемся домой.

  – Домой, – эхом отозвалась Патриция, и в ее голосе было столько горькой иронии, что Хеллборн счел за благо промолчать.

  * * * * *

  У калитки уже прогуливалась Келли Робинсон со своим Навуходоносором; когда Патриция выбралась из машины, кадет-лейтенант бросилась ей на шею. " Женские розовые сопли".

  – Нет-нет, – возразила Келли, когда Патриция предложила ей посетить скромную конспиративную квартиру, – в другой раз. Пойдемте ко мне. Мама приготовила обед, она будет рада видеть моих новых друзей.

  "Возможно, здесь не принято отказываться от подобных приглашений", – подумал Хеллборн и поплелся вслед за девушками, на ходу почесывая за ушком боевого вавилонского кота. Кот беззвучно зевнул и показал клыки. "Какое счастье, что я не коммунист!" – констатировал Джеймс. А вот если выставить Набукко против саблезубой альбионской кошки – кто кого завалит?...

  * * * * *

  Миссис Робинсон оказалась такой же стройной голубоглазой блондинкой, 45-летней (или около того) версией своей дочери. Язык не поворачивался сказать "постаревшей", скорее – "зрелой". Она и в самом деле была рада видеть гостей. Похоже, почтенная дама откровенно скучала в этом языческом уголке бывшей испано-французской Африки.

  – Понимаете, – сказала радушная хозяйка, – здесь так редко можно встретить приличного альбионца...

  Только невероятное усилие воли позволило Хеллборну сохранить спокойствие и понять, что миссис Робинсон имеет в виду оригинальное, первоначальное значение термина "Альбион" – "остров Великобритания". Стоит вспомнить, что и антарктическая колония сэра Фрэнсиса Дрейка когда-то называлась не просто "Альбион", а "Новый Альбион". С веками приставка "Нью" потерялась и потеряла смысл, ибо "оригинальную" Британию никто больше "Альбионом" не называл – ни "старым", ни каким-нибудь другим. На той, прежней планете.

  Как видно, отставная библотекарша Патриция тем более была в курсе особенностей здешнего британского сленга, потому что она незаметно наступила Хеллборну на ногу.

  – Давно вы перебрались из старой доброй Англосферы в благословенную Солдатскую республику? – продолжала госпожа Робинсон.

  – Мама, – внезапно вмешалась Келли, – не задавай глупых вопросов! Разве ты не понимаешь, что они только что вернулись с холода?

  При слове "холод" Джеймс первым делом вспомнил снежные равнины Нового Альбиона, и ему снова стало нехорошо. Потребовалось дополнительное усилие воли и мысли – нет, Келли и не думала намекать на южный полярный материк. Это опять какой-то переносный смысл.

  – Да-да, конечно, – поспешила согласиться миссис Робинсон. – Прошу всех к столу!

  Слава Митре, ничего общего с бегемотными консервами. Хотя Хеллборн так и не понял, из какого животного был приготовлен сей роскошный обед.

  Все-таки это был не самый стандартный английский дом. Остро не хватало дворецкого, а пожилая служанка из аборигенов (берберка? мавританка?), менявшая блюда, была одета явно не по форме. Английская служанка в брюках?! – вот теперь Хеллборн окончательно и бесповоротно поверил в свое прибытие на чужую и далекую планету.

  После обеда был чай с сигарами в библиотеке (впрочем, курила только хозяйка) и возвышенная беседа о современной политике. Джеймс в очередной раз призвал на помощь все свое вдохновение и непрерывно сыпал штампами и стереотипами:

  – ...война не затянется надолго. Драконский фронт окончательно рухнет через месяц-другой. Красные переоценили свои силы. Когда с ними будет покончено, у дельфинских союзников не будет другого выхода как признать наши завоевания и заключить мир.

  – Месяц-другой... – повторила миссис Робинсон. – Но потери!...

  "Потери неизбежны", – собирался ляпнуть Хеллборн, но вовремя прикусил язык. Похоже, в этом доме не принято равнодушно относиться к потерям.

  В одном из углов библиотеки (и почему он заметил это только сейчас?!) на полке стояли два портрета в траурных рамках.

  – Мой младший брат и моя старшая дочь, – проследила за его взглядом госпожа Робинсон.

  " Готов поспорить, ты ей тоже кого-то напоминаешь".

  – Мама! – снова возмутилась Келли.

  – Что "мама"? – в свою очередь возмутилась почтенная леди. – Одна глупая война за другой, такими темпами от нашей семьи... – она не договорила.

  – Как ты можешь такое говорить, в то время как сам генералиссимус...

  – Наш генералиссимус – напыщенный солдафон! – отрезала миссис Робинсон.

  "Что это – вольнодумство генеральской жены или я просто недооценил здешнюю свободу слова?" – не понял Хеллборн.

  – Твой отец считает, что ему по-прежнему двадцать лет, и носится по джунглям, как зеленый лейтенант! Мог бы уже иметь собственный кабинет в Генштабе, или даже два кабинета....

  – Мы тоже скоро возвращаемся туда, – осторожно сказал Джеймс.

  " Как бы не так! У нас своя война... и мы даже не имеем представления, как далека она от завершения".

  Хозяйка достала кружевной платочек и промокнула глаза.

  – Как вы могли такое подумать! – в ее голосе прозвучала искренняя обида.

  "Что я такого подумал?" – удивился Хеллборн.

  – Послушайте старую женщину...

  "???!!!"

  – ...старую женщину, не возвращайтесь на фронт. Разве вы еще не навоевались?! Патриция, милая, как давно вы смотрели на себя в зеркало?!

  " У нее нет на это времени, пока она ходит через зеркала".

  – Мама, как ты можешь!

  – Извините меня, я сама не своя. И так каждый раз.

  – В таком мире мы живем, – примирительно заметил Хеллборн.

  " В таких мирах, если быть совсем точным".

  – Мой отец погиб на войне, когда мне было шесть лет. Мать очень переживала... и ненадолго пережила его, – поведал Джеймс.

  " В кои-то веки – чистая правда".

  – Но почему вы решили избрать военную карьеру? – поинтересовалась миссис Робинсон. – Семейная традиция?

  – Не только, – признался Хеллборн. – В свое время на меня произвел очень сильное впечатление разговор с одним сержант-майором. Когда я спросил его, почему он не уволился после очередной войны и остался на сверхсрочную службу, он ответил мне примерно следующее: "Когда все началось, нас внезапно призвали и бросили в мясорубку. Мы не знали куда идти, что делать, в кого стрелять, кто наши враги, кто наши командиры и как нас зовут. Когда все начнется в следующий раз – а начнется неизбежно – я хочу быть на своем постоянном месте, в своем легионе, на привычной должности". И он был прав, все началось снова.

  " Вот только я не всегда был на своем привычном месте".

  – Скорей бы оно уже завершилось, – прошептала хозяйка.

  – Нам остается молиться и надеяться на лучшее, – неуверенно сказал Хеллборн.

  Тут в библиотеку заглянул Навуходоносор, и Патриция ловко превратила его в тему разговора. Келли под большим – ТСССС! – секретом сообщила, что "вавилонский боевой кот" является побочным продуктом абсолютно секретного военного проекта, закрытого ограниченными штабными бюрократами. А ведь тысячи боевых котов, оснащенных по последнему слову техники, могли самым серьезным образом склонить чашу весов... и все такое прочее.

  – Последнее слово техники? – рассеянно уточнил Хеллборн.

  – У него короткий, но очень сильный хвост, – пояснила девочка, – это специально, чтобы дергать за спусковой шнур пулемета. Пулемет можно закрепить на спине.

  – А когда патроны закончатся? – не поверил Джеймс.

  – Тут уж ничего не поделаешь, сам он перезарядить не сможет, – согласилась Келли. – Придется прибегнуть к помощи товарищей!

  – Кошачьих или человеческих? – не понял Хеллборн.

  – А какая разница? – удивилась кадет Робинсон столь искренне, что Джеймс не решился задавать новые вопросы.

  – Все девочки как девочки, – проворчала миссис Робинсон, – платья, куклы... у этой вся комната набита солдатиками, лошадками, самолетиками... И сестра ее такая же была...

  – Мама!

  – Молчу, молчу.

  Простились очень тепло, обещали заглядывать и впредь.

  * * * * *

  Незапланированный отпуск в Ла-Марсе явно затянулся, понял Джеймс примерно через неделю. День проходил за днем, но ничего из ряда вон выходящего не происходило.

  Каждое утро Хеллборн извлекал из почтового ящика свежую газету. Перемены на Северном фронте. Перемены на Восточном фронте. Перемены на Американском фронте. Далее везде.

  Кроме того, он отыскал в одной из комнат пыльный, но работающий радиоприемник (шнур, вилка, розетка на 210 вольт) и теперь мог наслаждаться бравурными маршами и сладкими голосами дикторов пяти или шести дельфинских и саксонских радиостанций. Особенно умиляла станция Сицилийского Королевства – красивый язык, хорошо поют, и ни одного понятного слова.

  Келли регулярно приходила в гости, и они с Патрицией шептались о своих женских/солдатских делах на втором этаже, в то время как Хеллборн прохлаждался в библиотеке. Здесь было что почитать. Подборка книг заметно отличалась от покинутой кейптаунской виллы, хотя "Марсианская трилогия" Уэллса присутствовала и тут. Но Джеймс до нее даже не дотронулся. Он вдруг вспомнил о своих служебных обязанностях офицера альбионской военной разведки и попытался составить доклад, включающий описание самых интересных и полезных достижений здешней военной мысли. Доклад продвигался настолько успешно, что Хеллборн начал всерьез искать ответы на два сложнейших вопроса: как доставить информацию домой и как объяснить дома ее источник?!

  Первый вопрос разрешился довольно просто. Хеллборн еще раз прокатился в Карфаген, уже в одиночку (Патриция не желала лишний раз возвращаться в это мрачное место) и немного побродил по улицам. Похоже, он и в самом деле переоценил здешнюю диктатуру. Роскошный фотоаппарат в маленьком магазинчике ему продали совершенно свободно, открыто, и не задавая лишних вопросов. На своей родной планете Джеймс знавал державы, где для покупки самой примитивной фотокамеры требовалось разрешение политической полиции – не больше и не меньше...

  Одна длинная ночь добросовестного труда – и масса полезной информации превратилась в капсулу с микропленкой. Не проблема спрятать где угодно на теле или даже... гм... внутри тела. А потом извлечь. Но это в самом крайнем случае!

  Как объяснить источник информации дома? Не будем думать об этом раньше времени, твердо решил Хеллборн. Сперва надо вернуться.

  Возвращение явно затягивалось. Шла уже вторая неделя их пребывания в Солдатской Республике. Мак-Диармат больше не появлялся, но зато в окрестностях по-прежнему исправно патрулировала черная машина с черным человеком. И это внушало надежду.

  По ночам продолжали прилетать дельфинские бомбардировщики. Но Хеллборн, нанесший еще несколько визитов в столицу Доминации, не видел никаких последствий налетов. Нет, это вам не Кейптаун и не Харбин. Бедняг должно быть сбивали еще над океаном.

  В одно из посещений добрался до порта, постоял на набережной. Даже море воинственные наследники вандалов заковали в бетон и окружили кольцом башенных орудий береговой обороны. Странное здесь море, подумал Джеймс, нет, это не наши южные океаны...

  Но вот гавань очень напоминает древний карфагенский порт, вспомнил Хеллборн картинку в учебнике. Разумеется, античные финикийцы не злоупотребляли бетоном, а так – очень похоже. Идеально круглый внутренний бассейн; двойные ворота; ангары для кораблей, окружающие башню Адмиралтейства. Конечно, размеры даже и сравнивать смешно. Самый крошечный современный эсминец и деревянные галеры Гамилькаров и Ганнибалов...

  – Любуетесь? – послышался за спиной знакомый голос.

  А вот и один из них. Из Ганнибалов.

  – И почему я не удивлен нашей встрече? – развел руками полковник Александр Ганнибал.

  Хеллборн на всякий случай промолчал.

  – Меня снова назначили на авианосец, – пожаловался пилот-митраист. – D.S.S. "Хайреддин Барбаросса". Но я надеюсь оспорить это назначение.

  – Желаю удачи, – машинально ответил Джеймс.

  – Взаимно, – раскланялся Ганнибал. – Всего хорошего, мистер Хеллборн. Увидимся как-нибудь.

  Развернулся на 180 градусов и зашагал по набережной в неизвестном направлении.

  И все?! Так просто?! Он действительно не удивлен?!

  Или старый знакомый решил, что появление Хеллборна на карфагенской набережной в мундире Доминации – всего лишь закономерное последствие тогдашнего заявления в вагоне-ресторане? " Отведите меня к вашему вождю... тьфу, к ближайшему контрразведчику"?

  Чертовщина какая-то. Но пусть у других голова болит.

  Этим вечером Джеймс вывесил на калитку заранее оговоренный условный знак. Уже совсем глубокой ночью "стрелок-водитель" Гюуэчт постучал в дверь и молча и выслушал рассказ о встрече на столичной набережной.

  – Это не проблема, – коротко заявил африканец. – Совсем не проблема. Забудьте. Спокойной ночи, сэр.

  Как скажешь, товарищ.

  – А наш корабль... – начал было Хеллборн.

  – Еще не пришел. Ждите. Спокойной ночи.

  "Он все так же лаконичен", – заметил Джеймс.

  На следующий день снова заявилась Келли:

  – Я боялась, что вы уедете раньше срока, и поэтому не хотела заранее говорить...

  – Похоже, мы задержимся еще на несколько дней, – промямлил Хеллборн. " О чем это она? Раньше какого срока?"

  – ...завтра, тридцать первого мая, у меня день рождения. Тринадцать лет! Разумеется, вы приглашены!!!

  – Ой, – Патриция была в своем новом репертуаре, – разумеется мы придем!!!

  – Что мы ей подарим? – обратилась мисс Блади уже к Хеллборну, когда кадет Робинсон удалилась.

  "Мисс Блади? – подумал Джеймс. – Такое впечатление, что это не мисс Блади, а миссис Хеллборн спрашивает супруга, что бы такое подарить любимой племяннице..."

  " Решительно пора менять обстановку, в голову лезут совсем уже идиотские мысли", – не преминул заметить Внутренний Голос.

  "Наши отношения действительно зашли настолько далеко? Должен ли я, как порядочный человек... и все такое? Или мы просто два одиноких альбионца на чужой планете?"

  – Бедная девочка, она так скучает по своей сестре, – продолжала Патриция.

  – Как она погибла? – спросил Хеллборн, только чтобы отвлечься от собственных запутанных мыслей.

  – На маневрах, парашют не раскрылся... И все-таки, что мы ей подарим?

  – Есть у меня одна идея, но придется снова съездить в город, – пробурчал Хеллборн. – Я скоро вернусь.

  – Счастливого пути и возвращения. – После того ресторанчика, где распевали печальные пунические песни, Патриция совершенно не стремилась к новым визитам в Карфаген.

  Старый мастер в очередной карфагенской лавочке был полон оптимизма:

  – Работа не займет много времени. Возвращайтесь завтра утром, все будет готово.

  Джеймс так и сделал – вернулся на следующее утро.

  * * * * *

  Гостей было немного – в основном одноклассники Келли из военной академии, но день рождения удался. Торт, свечи, бенгальские огни – все как у нас, отметил Хеллборн. И вручение подарков, разумеется.

  – Что это? – Келли уже собиралась разорвать пакет, перевязанный ленточкой, но Хеллборн остановил ее:

  – Сюрприз. Откроешь потом. – И добавил шепотом: – Маме может не понравиться.

  ...бенгальские огни, угощение, поздравительные тосты (в которой раз никакого алкоголя! но на этот раз – действительно уважительная причина).

  – Рано вам еще, дети, – заявила строгая миссис Робинсон.

  Дети? Подростки? На парочку альбионцев они взирали с ожидаемой смесью ужаса и восхищения – еще бы, настоящие ветераны, охотники джунглей и пожиратели коммунистов. Уже сегодня эти детишки носят военную форму, а что будет завтра?

  " Я воюю с двенадцати лет", – мог сказать по такому поводу Аттила Кун.

  Да и на родной планете Хеллборна такое случалось. В свое время Джеймс наслушался рассказов ветеранов, подавлявших Спартаковскую Германию. Конечно, эти рассказы были пропитаны слухами и легендами, но даже серьезные исследования говорили – когда спартаковская армия наконец-то сдалась, в ее рядах было от 30 до 40 процентов несовершеннолетних... Но это в другом мире, а здесь? Интересно, если карфагенские легионы и в самом деле прорвутся к Кейптауну, что скажет Детям Революции товарищ Никель? Есть в этом мире что-то несправедливое, думал Хеллборн, наблюдая, как миссис Робинсон и ее сестра, тетушка Виктория, возятся с одноклассниками Келли. За что сражаются их родители? Почему хорошие люди должны убивать друг друга?

  К черту! К дьяволу! Это не его война, он не должен их судить. Речь может идти о настолько застарелой ненависти и обиде, что ему просто не понять. Для него Дракония и Карфаген – всего лишь сказочные королевства, затерянные в далекой галактике, думал Джеймс, выбираясь из шумного дома под ночное североафриканское небо. При этом спугнул парочку курсантов, вздумавших целоваться на ступеньках. Дети, усмехнулся он про себя.

  – Давай сбежим отсюда, – послышался за спиной заговорщицкий шепот Келли, поддержанный Патрицией. Разумеется, Хеллборн не мог отказать прекрасным дамам.

  Устроившись на переднем сиденье "фаэтона", рядом с водителем, кадет Робинсон наконец-то вскрыла пакет с подарком.

  – Вот это да! Вот спасибо! Неужели настоящий?! – она бросилась целовать Хеллборна, и тот едва не въехал в ближайший забор. – Ой, извини.

  – Самый настоящий, – отозвался Хеллборн. – С очень богатой историей. Трижды трофей.

  – Да, я вижу, – кивнула Келли, изучая подарок. – Большое спасибо. Вы настоящие друзья.

  На левой стороне затвора по-прежнему значилось " Dem Verehrten Vizeadmiral Jan Peter van der Capellen von Generalprasident der Sachsen Mose Berger aus Dessen Heimat der Waffenstadt Suhl"; на правой добавилась новая надпись: " Келли на память от Патриции и Джеймса". Вместо аккуратно затертого «4,25 мм» на корпусе присутствовал новый калибр «5,2 мм АСР».

  – Никогда не слышал о таких патронах, – признался за день до этого старый карфагенский оружейник. – Это ведь грифонская модель?

  – Вроде того, – неопределенно ответил Хеллборн. – Трофей.

  – Но его нетрудно будет рассверлить и переделать под стандартный малокалиберный боеприпас. Толстые стенки ствола, большой запас прочности. Заменить возвратную пружину – и вовсе пустяк. Возвращайтесь завтра утром, все будет готово.

  Он отобрал золотой пистолетик у покойника Ла Бенева, прятал под подушкой в госпитале, и успешно скрыл при обыске, когда его в очередной раз взяли в плен. Ладно, хорошего понемножку. Это всего лишь кусок металла и пластика. Почему бы не порадовать хорошего человечка?

  "Олифант" выбрался на пляж за северной границей Ла-Марсы. Свинцовые волны Средземного моря в тусклом свете автомобильных фар... как там писали старинные романисты? Целая коробка патронов была расстреляна немедленно – полуразрушенным песчаным замкам не поздоровилось.

  – А теперь – купаться! – Келли в два счета разделась до нижнего белья и побежала навстречу прибою. Патриция последовала за ней. Навуходоносор неожиданно очнулся от своей вечной задумчивости и принялся носиться по берегу взад-вперед.

  "Хорошо-то как, – подумал Хеллборн, присаживаясь на капот. – как будто нет войны, и дом где-то рядом, и сегодня хорошо – а завтра будет еще лучше..."

  Идиллическая картина рухнула быстрее, чем он ожидал. На пляж выполз громыхающий шестиколесный броневик военного патруля.

  – С ума сошли, – сказал рассерженный офицер, проверив их документы. – Так и быть, валите отсюда. Только ради генерала Робинсона. Вам повезло, что мы не успели поднять по тревоге местный гарнизон. Подозрительные личности на пляже, ночная стрельба... Обыватели подумали, что эта высадка вражеских диверсантов!

  – Прошу прощения, майор...

  – Спокойной ночи, дамы и господа, – буркнул патрульный и направился к своей машине. – Все в порядке, ребята, поехали дальше!

  * * * * *

  А на рассвете в дверь конспиративной квартиры постучал совершенно незнакомый человек. Это парень носил униформу Доминации Спаги, но как же он был похож на того альбионского сержанта, вручившего Хеллборну пакет на следующее утро после Манильской Бани. Как давно это было, полгода, целую жизнь и две планеты назад...

  – Капитан Хеллборн? Лейтенант Блади? Распишитесь в получении.

  – Что за ерунда? – удивился Хеллборн, изучив полученный конверт. И немедленно повесил на калитку условный знак.

  На этот раз их навестил лично товарищ Мак-Диармат, неведомо где пропадавший уже больше недели. Скорей всего – на каком-нибудь курорте, потому что капитан четвертого ранга выглядел отдохнувшим и даже немного располневшим. В отличие от своего африканского помощника, ирландец не стал дожидаться темноты. Что ж, ему виднее, от кого и когда прятаться.

  – Наберитесь терпения, – сказал драконский разведчик. – Корабль должен прибыть со дня на день.

  – А с этим что делать? – Хеллборн протянул ему два почти одинаковых глянцевых картонных бланка:

  " Капитан Джеймс Хеллборн/Лейтенант Патриция Блади, АДС, за проявленное мужество и другие заслуги перед Солдатской Республикой награждается Орденом Генерала Мономаха. Награждение состоится 2 июня 1940 года в Карфагенском Дворце Высоких Собраний.

   Начало церемонии в 18.00. Явка обязательна.

   Во имя вечной славы пехоты и других вооруженных сил!"

  – Ничего удивительного, – пожал плечами Мак-Диармат. – Я не только ваши документы подделал, я должен был внести вас в списки кадровых офицеров, поставить на нужную полку фальшивое досье, и многое другое. Не спрашивайте. И вот что получилось. Поезжайте, чего уж там. Скорей всего, награды будет вручать сам генералиссимус. Будь вы настоящими драконцами, – внезапно усмехнулся ирландец, – я бы приказал вам броситься на гнусного диктатора и прикончить ублюдка на месте. Но у нас другая миссия. Так что отправляйтесь туда и развлекайтесь от души. Держитесь, до прибытия корабля осталось совсем немного.

  – Я тоже там буду, – сообщила Келли Робинсон, заглянувшая в гости ближе к вечеру. – Обычные курсантские дела. Будем стоять в почетном карауле, помогать на кухне и все такое. Как я за вас рада!

  "А обо мне и говорить нечего", – подумал Хеллборн.

  Странно, никогда раньше ему не приходилось получать настолько незаслуженную награду. Вот дьявол, еще один пышный банкет, снова парадный мундир... Как скажете, товарищ Мак-Диармат.

  Мы будем гулять и веселиться.

  " ...я предпочитаю проводить свои дни в распущенности, цинизме и отчаянии, чем маршировать в ногу и в искреннем восторге кричать «ура!», когда Славный Лидер проезжает мимо".

   Пол Андерсон, "Рыцарь призраков и теней".

   Глава 37. Славный Лидер проезжает мимо.

  Ближе к вечеру над городом сгустились тучи – в буквальном смысле этих слов.

  – Поразительно, – удивлялась Патриция, когда они подъезжали к Карфагену, – в Тунисии, в это время года! Неужели будет дождь?

  – Все может быть, – философски заметил Хеллборн. – Я бы предпочел старый добрый альбионский снег...

  ("Если повезет – мы увидим его очень скоро. Если.")

  – ...но и дождь – лучше, чем ничего.

  Карфагенский Дворец Высоких Собраний не собирался сверкать в ночи тысячью огней – светомаскировка и затемнение. Но прожекторы угловых флак-башен, кромсавшие небо, с лихвой искупали этот недостаток. Они словно насмехались над грядущими бомбардировщиками Дельфинского Альянса – "приходите и возьмите!"

  Если снаружи это был уже поднадоевший армированный бетон, то роскошь внутренних помещений могла поспорить с палатами харбинских императоров и грифонских королей. Хрусталь, позолота, красное дерево и слоновая кость. Что ж, Доминация Спаги была солдатской республикой – но явно не спартанской.

  Хотя даже спартанцы могли бы одобрить развешанные по стенам батальные полотна и расставленные на каждом шагу мраморные статуи великих полководцев далекого и недавнего прошлого. Помимо картин, памятников и трофейных штандартов перед глазами мелькали союзные и нейтральные мундиры всех цветов спектра, во всех возможных сочетаниях. Возможно, на двух последних вся эта роскошь и была расчитана. Кроме того, слоновая кость и красное дерево должны были символизировать богатство Солдатской Республики и стабильность грядущих ветеранских пенсий.

  " Из бегемотов – колбаса, и золото пустынь,

   И африканские леса, куда глаза не кинь,

   Килиманджаро белый свет, и южные моря-

   Владей всем этим сотни лет, Империя моя!"

  – некстати вспомнил Хеллборн отрывок из фельетона, прочитанного в "Дракон Таймс" за несколько дней до начала войны. Или то была насмешка над какой-то другой империей?...

  Плотная и строгая охрана трижды проверила документы и пригласительные билеты, прежде чем альбионцы добрались до Главного Парадного Зала. Здесь Патрицию и Хеллборна разлучили – нет, не церемониймейстеры, а всего лишь опытные центурионы. Награждаемых солдат и офицеров построили в две аккуратные шеренги. Мальчики отдельно, девочки отдельно. По росту, званию и цвету мундира. Черные пехотинцы, зеленые танкисты и пилоты "механических рыцарей", синие авиаторы, оранжевые моряки и разноцветные союзники. Всевозможные гости пока толпились на заднем плане.

  Потом загремели фанфары.

  Между рядами героев Доминации прошагали отборные преторианцы из Вандальской Гвардии, занявшие позиции вокруг трибуны. Вслед за ними – еще несколько элитных отрядов (на правом фланге одного из них Джеймс разглядел малышку Келли Робинсон). Затем неторопливо проследовали вожди и полководцы Солдатской Республики. Их было много. И если награждаемые обязаны были стоять по стойке "смирно", то к прочим гостям торжества это не относилось. Каждого прибывающего генерала или маршала встречала дружная овация или другие подобные звуки:

  – Чанг! Чанг! Чанг-Кай-Ши! Пат-тон! Пат-тон! Баль-бо! Баль-бо! У-дет! У-дет!

  И хотя Хеллборн успел заочно познакомиться со всеми полководцами Доминации, пролистывая ежедневные газеты, эти торжествующие вопли оказались совсем не лишними.

  Всесильный генералиссимус и диктатор Спаги шел последним. Орлиный взгляд, орлиный нос, грудь колесом и полна орденов, легкое облысение. Если бы не черная полоска усов – настоящий Цезарь. Он и взошел на престол как солдатский император древнего Рима – после того, как с предшественником беспощадно расправились в очередной раз восставшие легионеры. Пять лет назад это случилось. Впрочем, предыдущий вождь Спаги императором не был – всего лишь бароном. Зато красным!

  Ах, да, здесь все-таки присутствовал церемониймейстер, как раз в этот момент выступивший вперед и провозгласивший:

  – Его Превосходительство Герцог Алжира, Верховный Главнокомандующий Легионов, Генералиссимус Спаги и Президент Солдатской Республики Франциско Первый, Франко, Диктатор!

  – ФРАН-КО! ФРАН-КО! ФРАН-КО! – надрывалась толпа.

  Франциско Франко поднялся на трибуну. Еще раз прогремели фанфары. Почетные караулы перекинули ружья с одного плечо на другое. На какое-то время воцарилась тишина. Генералиссимус откашлялся. Справа и слева от него развевались знамена Доминации – черно-красные штандарты, украшенные золотыми гоплитскими шлемами и скрещенными мечами. Развевались? В закрытом помещении?! "Вентилятор", – догадался Хеллборн.

  – Братья! Братья и сестры! Мы пришли из маленьких городов далеких стран, чтобы спасти свою честь от мира, погруженного в огонь! Забудь о том, что ты француз или испанец, теперь имя тебе – Легион! Ты гражданин Солдатской Республики, строитель нового мира! Мира, который будет построен железом и кровью! Кончилась эра унижения! Мы больше не будем пешками в руках продажных политиков! Теперь мы сами выбираем свою судьбу! Сами выбираем, кому объявить войну и за что сражаться! А кто не сражается – тот уже мертв! Кто не видит цель – тот слеп! Есть цель – есть единство! Есть враг – есть убийство! Пока мы едины – мы непобедимы! Мы – Иностранный Легион! И я – тоже Легион!!!

  "Есть в этом что-то порочное, – заметил Хеллборн. – Интересно, он сам-то хоть понял, что сказал? Жаль, я так не умею – быть бы и мне герцогом, маршалом, диктатором..."

  Но такие мысли явно не посещали головы прочих граждан Солдатской Республики, разразившихся торжественными воплями и римскими салютами, едва генералиссимус завершил свою речь. Похоже, я чего-то не понимаю, подумал Хеллборн, салютуя вместе со всеми, но в конце концов – им лучше знать, это их мир, я здесь только проездом.

  После этого диктатор двинулся в обратном направлении, по ходу дела пожимая руки и развешивая ордена (за ним несли целых два огромных подноса). Хеллборн даже не успел заметить, как стал кавалером Ордена Мономаха. "Кто такой Мономах? – закопался Джеймс в свою память. – Античный карфагенский полководец. Он сражался в одиночку. Почти как я".

  Но не сегодня.

  – СМИРНО! ВОЛЬНО! Разойтись!

  Торжественная часть приема закончилась.

  – Теперь надо поплотнее набить брюхо, – заметил стоявший неподалеку пилот "механического рыцаря". – Там, куда мы завтра возвращаемся, такая возможность выпадает редко!

  Хеллборн на всякий случай отвернулся – кто его знает, этот парень мог быть среди тех, кого драконцы не успели подбить в окрестностях заброшенного малайского города.

  Так, а мы что будем делать? Проблема набить брюхо не стоит так остро. Не поехать ли домой? В смысле, "домой", в Марсополис. Но где Патриция? Черт, что за нелепость, надо было условиться о месте встречи. Где ее теперь искать в этом дворце, среди сотен, если не тысяч гостей? Ладно, она умная девочка, не заблудится.

  До ушей Хеллборна донесся отдаленный грохот. Явились бомбардировщики? Нет, все-таки пошел дождь. Гром и молния! Совсем как в старые добрые времена.

  И банкет – совсем как в старые добрые времена. Гости разбиваются на кружки по интересам и завязывают возвышенные разговоры о столь же высоких материях. Конечно, есть и такие, что пришли поужинать или потанцевать, но они в явном меньшинстве. По старой привычке, Джеймс открыл глаза и уши и закружил по залу.

  – ...нефть – кровь войны! Пока в наших руках Нигерия и Триполитания, нам нечего страшиться завтрашнего дня!