Текст книги "Джеймс Хеллборн. Трилогия"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 58 (всего у книги 67 страниц)

  – Я слушаю тебя, – кивнул Джеймс.

  Но Мэгги ничего не ответила, только закатала рукав своего мундира и вытащила из ножен зловещий бронзовый кинжал, костяную рукоятку которого венчала голова дракона.

  – Что ты задумала... – начал было Хеллборн, но китаянка остановила его.

  – Видишь? – она указала кинжалом на большое зеркало, украшавшее одно из стен кабинета.

  – Что, еще одно? – даже не удивился император Альбиона. – И в какую вселенную оно ведет?

  – Не имеет значения. Потому что этому хаосу пора положить конец, – заявила Мэгги. – Это наш мир – наш, понимаешь? Он не самый лучший и не самый прекрасный, но и не самый жестокий. Это наша маленькая планета, наши дела, наши войны и наши проблемы, наши потери и наши радости. Наш дом – и мы как-нибудь сами наведем здесь порядок. Мы слышали достаточно.

  – Слышали что? – не понял Хеллборн.

  – Лязг оружия. Разве ты не слышал лязг оружия?! – внезапно расхохоталась Восточная Жемчужина. – Зеркальная Рыба проснулась. Разве ты не помнишь легенду? Все эти мерзавцы – пальмираджи, беовульфы, индюшатники и прочие, которые сейчас складывают оружие за стенами твоего дворца – только первая волна. За ними идут другие зеркальные и водяные твари. И теперь вся надежда – на Желтого Императора.

  – Но он же давно умер, – все еще не понимал Джеймс.

  – Болван! Тупой альбионский пингвин! Сегодня Желтый Император – это я! Я, его наследница, прямой потомок Величайшего Пусяня Ваньну, императора Поднебесной! Я прочитала послание – все эти цитаты из Книги Перемен! И я знаю, как их остановить!!!

  Мэгги взмахнула кинжалом с головой дракона, грубое бронзовое лезвие полоснуло по венам обнаженной руки – и горячий поток красных капель ударил прямо в зеркало.

  Джеймс Хеллборн упал на колени и схватился за голову. Ему казалось, что его череп сейчас разорвется. Он изо всех сил прижимал ладони к ушам, но все было бесполезно. Непередаваемый чудовищный грохот проникал в самые глубины мозга. Грохот – звон осколков сотен, тысяч, миллионов зеркал, которые в этот момент одновременно разбились по всей Земле.

  – Вот и все, – прошептала Мэгги, медленно опускаясь на пол. Он только чудом разобрал ее слова – этот звон будет еще долго преследовать его. – Вот и все. Мы остались одни, отрезаны от всех прочих миров. Надолго, а быть может и навсегда...

  – Медик! Врача! Санитары! – заорал Хеллборн. – На помощь! Скорее, помогите же ей!

  Ему показалось – или у манчжурской принцессы действительно округлился живот? – вспомнил император, когда перебинтованную Мэгги уже вынесли из комнаты. Что за бред лезет в голову, подумал он, и решительно тряхнул головой.

  Итак, мы остались одни.

  Что ж, как минимум триста тысяч египтянцев не могут вернуться домой, но они преданы своему императору и будут сражаться до конца. Победного конца, потому что бегущие виксосы уже не смогут получать подкрепления из других миров.

  И никто больше не сможет. Ни халистанцы, ни апсаки, ни Кровавая Мэри.

  – Армия, сенат и народ желают видеть своего императора, – доложил очередной офицер. – Они собрались под стенами дворца.

  – Хорошо, я выйду к ним.

  Здесь были все – и его верные египтянцы, и его освобожденные альбионцы, и старые товарищи, от Беллоди до Флойда, и перешедшие на его сторону наемники всех рас, наций и цветов кожи, и плененные враги, склонившие перед ним головы и колени, и многие другие.

  – Да здравствует Джеймс Хеллборн, спаситель Альбиона, отец отечества, лорд-протектор, император! – закричала Вирджиния, едва он появился на балконе, и сто тысяч глоток проревели в ответ – All hail! Ave, Imperator!

  – АВЕ! АВЕ! АВЕ!

  "Я должен произнести речь, – понял Хеллборн. – Что мне сказать им?..."

  Адская, нечеловеческая боль была ему ответом. И только мгновения спустя, утопая в луже собственной крови, он услышал выстрел.

   Глава 53. Когда мир застрелился.

  – Мы долго спорили над твоей кроватью – как лучше поступить? – сказала Вирджиния примерно месяц спустя, когда он наконец-то открыл глаза. – Отключить все капельницы и позволить тебе умереть на вершине славы? Или все-таки попытаться спасти тебя? В конце концов мы решили, что отец нации, прикованный к инвалидному креслу, вынужденный мочиться через трубочку, и время от времени пускающий слюну – это прекрасный и трагический образ, который пойдет на пользу нашему делу.

  В госпитальной палате появился старый верный Беллоди. Следом двое египтянских гвардейцев тащили изможденного и явно покалеченного человека, в котором Хеллборн не сразу узнал комиссара-подполковника Аттилу Куна.

  – Он проник в Альбион вместе с остальными наемниками, – сказал Беллоди. – Это он в тебя стрелял, из противотанковой винтовки.

  – Я все-таки добрался до тебя, предатель, – прохрипел Аттила. – Жаль, взял сликом высокий прицел, и твои яйца не пострадали.

  И мадьяр расхохотался – страшным, хрипящим, безумным смехом.

  – Достаточно, – сказал Беллоди. – Расстрелять.

  – Намибия передавала тебе привет! – крикнул Аттила Кун, когда солдаты уводили его. – Она была беременна!

  "Сначала Мэгги, потом Намибия", – подумал Хеллборн, но ничего не сказал. Похоже, пуля не только задела ему позвоночник, но и лишила дара речи.

  – Выздоравливай... – начала было Вирджиния, но тут же поправилась: – Отдыхай. Мы будем навещать тебя.

  И они действительно навещали его – почти каждый день, и постоянно приносили свежие новости, а иногда – свежих гостей.

  В один из визитов гвардейцы притащили избитого и окровавленного генерал-капитана Джеральда Фуллбокса.

  – Мерзавец! Негодяй! – лицо генерал-капитана исказилось от ненависти. – Я знал, знал, что ты нас всех погубишь! Жаль, что тебе удалось скрыться из индоокеанской крепости, когда наш корабль разбомбил ее...

  "Стрела златоперая все вещества и начала", – вспомнил император голос в наушнике, говоривший с альбионским акцентом, когда он блуждал по коридорам Форт-Нептуна.

  – Они готовили переворот, – пояснил Беллоди. – Он и другие сенаторы. Провалились из-за пустяка. Германский наемник, должный объявить сигнал о выступлении, все перепутал. "Всем-всем-всем. Джеймс фон Хеллборн, фюрер Новой Швабии, мертв". Ну что за бред! Бедняга забыл, что он уже не на своей родной планете.

  – Ничего, мы до тебя еще доберемся! – пообещал Фуллбокс и сплюнул сквозь зубы. – Если не мы, то другие!

  – Обязательно, – кивнул Беллоди. – Расстрелять!

  Через несколько дней Беллоди и Вирджиния явились в его палату, облаченные в маршальские мундиры, украшенными десятком орденов.

  – Мы решили сохранить Республику, – с порога заявил старый товарищ. – Страной будет управлять временный регентский совет. После завершения войны состоится референдум, где народ выберет новую форму правления.

  "Старый добрый Реджи, тихий и скромный, вечно на вторых ролях, всегда в моей тени, – подумал Джеймс. – Кто мог знать, что он так далеко пойдет!"

  – Война продвигается успешно, – продолжала Вирджиния, – мы наступаем на всех фронтах!

  Недели и месяцы пролетали один за другим.

  Врачи разрешили императору покинуть госпиталь. Джеймса отвезли в старый дом семейства Хеллборнов на берегу озера. Если погода позволяла, египтянские телохранители выкатывали его кресло на веранду. Иногда Хеллборна навещали титанисы и торопливцы. Охранники кормили их сырым мясом.

  В один из дней пришло письмо от Мэгги.

  " Здоровый мальчик, почти четыре килограмма, – сообщала Золотая Императрица. – Я еще не решила, как назову его, но решила, что ты должен знать".

  Хеллборн покосился на живот Вирджинии, доставившей конверт. Он заметно изменился за последние месяцы. Не конверт, разумеется.

  – Да, ты все правильно заметил, – отозвалась единокровная сестра. – Давай не будем об этом говорить, хорошо?

  Однажды она пропала на целый месяц, а когда вернулась, ее живот снова был плоским.

  – Ни о чем не спрашивай, – с порога заявила мисс Вульф (или все-таки миссис Хеллборн?). – Кстати, мы окончательно выбили абиссинеров из Африки!

  Как-то раз в гости заявился Флойд, всего лишь в генеральском мундире, но орденов – чуть меньше, чем у Беллоди. Некоторое время старый товарищ говорил о всяких пустяках и победах на азиатских фронтах. Потом помялся, оглянулся по сторонам, склонился к самому уху императора и прошептал:

  – Вирджиния родила двойню, мальчика и девочку. Девочку оставила себе, а мальчика почему-то отдала в приемную семью. Не спрашивай меня, почему.

  Хеллборн и не собирался ничего спрашивать. Он так и не научился говорить.

  Потом пришло еще одно письмо:

  " Ваш мир не был самым худшим из всех, которые мне приходилось видеть, но я покидаю его без всякого сожаления. Твой дом там, где твое сердце. Мое сердце не здесь.

  

  С самыми лучшими пожеланиями,

  

  от имени Офицерского Клуба «Форт-Альянс» – Мэнс Эверард".

  "Интересно, как ему это удалось? – задумался Джеймс. – Или Мэгги разбила не все зеркала?"

  Однажды домик на берегу навестил крепко позабытый римский астронавт Клавдий Аттилий.

  – Вы поставили меня в неудобное положение, господин Хеллборн, но я все-таки нашел из него выход.

  Еще через три дня торжествующие Вирджиния, Беллоди и Флойд выкатили инвалидное кресло на веранду и развернули лицом на север.

  – Смотри, внимательно смотри! Осталось пятнадцать секунд... Десять, девять, восемь... три, два, один!

  Горизонт осветила яркая вспышка, а потом прямо в зенит протянулась тонкая красная линия, огненная, дрожащая, прекрасная.

  – Это первый из наших звездолетов, – торжественно объявил Беллоди, – а за ним последуют десятки, сотни других! Этот мир будет принадлежать нам, и все остальные миры – тоже! Не альтернативные, а реальные планеты, камешки в небесах!

  " И тогда мы покорим эти планеты – или уничтожим, во славу Земли и Человеческого Рода. И если Марс, Юпитер, Нептун населены, как верят многие из наших ученых – тем лучше для нас и хуже для них. Марсианские осьминоги должны узнать свое место и униженно кланяться, если белому сагибу вздумается побить их палкой!", – вспомнил император восторженную речь полковника Ганнибала.

  Понятно, значит и Эверард улетел в космос. Что будет завтра?

  Назавтра Беллоди привел Матильду Робинсон – еще одна старая знакомая, про которую Хеллборн и думать забыл.

  – Я была сердита на тебя, Джеймс, очень сердита, – сказала карфагенская шпионка. – Ты затащил меня в свой мир, и теперь я не могу вернуться домой, в Доминацию Спаги!

  "Ну а я-то здесь причем? – удивился император. – Это Мэгги разбила все зеркала!"

  – Но теперь я готова тебя простить, – продолжала мисс Робинсон.

  – Мы с Матильдой решили пожениться, – добавил сияющий Беллоди. – Благословишь?

  Хеллборн ничего не сказал, только несколько раз моргнул.

  А еще через месяц они ворвались к нему в комнату все вместе.

  – Победа, Джеймс! Мы победили! Война закончилась! Австрийцы раздавлены, халистанцы сдались, виксосы капитулировали! Войне конец, понимаешь?!

  – Мирная конференция соберется на Шпицбергене, – добавила Вирджиния. – Ты летишь с нами. Не хочу слышать никаких возражений!

  "Шпицберген, – подумал Хеллборн. – Там все началось. Там все и заканчивается. Замкнутый круг, вернувшийся на круги своя. Змея укусила себя за хвост".

  Они летели на север на роскошном императорском дирижабле, в сопровождении грандиозного эскорта из десятков больших кораблей и крошечных микроцепов.

  – Победа! Великая победа! – повторял Беллоди. – Все, что мы задумали, все, что планировали – и даже больше! Гренландия, Исландия, Непал – наши, и не только! Никогда еще Альбионская империя не знала подобного могущества!

  – Это сегодня, – заметил Хеллборн. – Но что будет завтра?

  Все были так потрясены, что не сразу ему ответили.

  – Все великие империи рано или поздно рушатся, – продолжал Джеймс. – Так, Британия собиралась править Новым Альбионом до конца времен, но Альбион восстал, и британцам пришлось убираться прочь. Сегодня мы стали господами Исландии, но что мы станем делать, когда Исландия восстанет?

  – Так было прежде, – откликнулась Вирджиния, и ее глаза при этом загорелись каким-то неземным огнем. – Так было прежде – люди восставали против власти других людей. Но ты забыл – мы нечто большее. Мы боги, Джеймс, альбионские боги на Земле! Люди не посмеют восстать против власти богов!

  – Это сегодня, – повторил Хеллборн, с трудом оторвался от кресла и сумел пройти несколько шагов по каюте дирижабля. – Это сегодня, но что будет завтра?

  На этот раз ему никто не ответил.

  Специально для конференции на острове Западный Шпицберген возвели колоссальный стеклобетонный купол – пропускающий солнечные лучи, но не царящий за его пределами полярный холод. Джеймс Хеллборн, отец отечества, лорд-протектор, император, первым сошел по трапу, и вступил под своды Дворца Объединенных Наций, где его восторженно приветствовали как союзники, так и побежденные враги.

  – Он с нами! Он вернулся! Аве, Император!!!

  – АВЕ! АВЕ! АВЕ!

  – Рад видеть вас снова в добром здравии, – сказал адмирал Ян-Питер ван дер Капеллен.

  – Аналогично, – кивнул Хеллборн. – Надеюсь, наша сегодняшняя встреча завершится не так, как тогда, в ночном Порт-Султане. Между прочим, извините, я потерял ваш золотой пистолетик... Дважды – в кабинете у Франца Стандера и в застенках румынской сигуранцы.

  – Ничего страшного, – отвечал белголландец. – Многие из нас потеряли куда больше. Будем надеяться, что нам больше не придется подсчитывать военные потери!

  – Аминь, – кивнул император.

  – Немного жаль, что так получилось, – заметил старый апсак Горацио Брейвен. Лео Магрудер стоял рядом с ним. – Мы потеряли ключи к миллионам замечательных миров. Но что ни делается, все к лучшему.

  – Аминь, – повторил Хеллборн и принялся подниматься на трибуну.

  Но и в этот раз ему не позволили произнести торжественную речь.

  "Бомба была заложена под трибуной, – понял император Альбиона, очнувшись некоторое время спустя на полу, посреди хаоса и всеобщего безумия. – Кто бы мог подумать, что властелинов мира так легко убить?"

  Он попытался встать на ноги, но у него ничего не вышло. Неудивительно – ноги ниже колен отсутствовали, словно срезанные гигантской бритвой.

  "С каждым разом все хуже и хуже", – мысленно вздохнул Хеллборн и пополз в неизвестном направлении, стараясь не обращать внимания на гремевшие вокруг автоматные очереди и крики умирающих.

  Через несколько метров он наткнулся на Беллоди. Скорей всего, это был Беллоди. Джеймс не был уверен в этом до конца, потому что голову Реджи и обезглавленный труп разделяли как минимум пять шагов.

  Чуть поодаль лежала Вирджиния. Вне всякого сомнния, это была Вирджиния. Голова на месте, лицо не пострадало, она даже продолжала улыбаться. Ноги, впрочем, отсутствовали, да и вся нижняя половина тела – тоже. Так что мне еще повезло, заключил Хеллборн и пополз дальше.

  Тем временем на фоне окружавших его криков и воплей прозвучал новый голос. Он не мог видеть кричавшего, скрытого клубами дыма (за взрывом последовал пожар), но тут же узнал его голос.

  – Хеллборн! Джеймс Хеллборн, лживая сволочь, где ты?! – кричала Надежда Стеллер. – Я предупреждала тебя! Я говорила тебе – "Берегись!" Ты обманул меня, ты солгал – и я оказалась у тебя за спиной! Где ты, грязный убийца?!

  Альбионец протащил свое тело еще на несколько метров вперед. Силы стремительно покидали его. Интересно, сколько крови он успел потерять?

  – Хеллборн, я здесь! Не смей от меня прятаться!!! БРРРРРРРРРРАНГ!

  Джеймс вытащил пистолет из кобуры обезглавленного египтянского офицера. Пальцы уже почти не слушались его, он с трудом взвел курок.

  – Хеллборн! – продолжала звать его Надежда Стеллер. – Ну же, будь мужчиной! Или твоей храбрости хватает только на стрельбу в затылок?!

  Джеймс не слушал ее, погруженный в собственные мысли.

  "Левой-правой, левой-правой, под ногами – Альбион..."

  "Я человек дождя, Пати! Встретимся на той стороне!..."

  "Россия, свобода, война!"

  "За что мы сражаемся?.."

  "Прекрати сражаться – и тогда узнаешь"

  Очень скоро он все узнает. Совсем скоро. Ждать осталось недолго.

  "Мы боги, Джеймс! Альбионские боги на Земле!..."

  "Когда на равнинах Афгана..."

  "Когда мир застрелился..."

  – Джеймс Хеллборн, я совсем рядом! Я стою у тебя за спиной! – сказала Надежда Стеллер.

  "...Когда мир застрелился, звезды погасли, и жестокий призрак тьмы, окруженный кровавым ореолом, восстал над вселенной..."

  Шпицберген, начало и конец пути. Замкнутый круг, вернувшийся на круги своя. Змея укусила себя за хвост.

  "Египтянская кровь, – сказал отец, а потом добавил, – я наконец-то нашел способ".

  – Хеллборн, где ты?..

  "Ступай, как солдат королевы".

  Джеймс Хеллборн больше не колебался. Он видел цель.

  Император Нового Южного Египта решительно прикусил ствол пистолета и нажал мертвеющим пальцем на спуск.

  И звезды погасли.

Джеймс Хеллборн

Марш через Грузию – Том 3

  Предисловие.

  Спин-офф – это красивое английское слово (С).

  Предуведомление.

  Нижеследующий текст является продуктом авторского произвола, а всякое сходство персонажей с реальными людьми, живущими или умершими, является случайным и непреднамеренным.

  Дисклэймер.

  "There is a technical term for someone who confuses the opinions of a character in a book with those of the author. That term is 'idiot'." (приписывается Ларри Нивену).

  Вместо эпиграфа:

  "...Совершенно обнаженная Гвендолин Ингольфссон стояла у подножия скалы, с вершины которой падал стремительный поток.

  Было раннее весеннее утро в Скалистых горах, свежее и холодное. Ветер, шептавший среди верхушек вековых елей, заполонивших всю долину от снежных вершин до западной равнины, играл листьями могучих эвкалиптов и сбивал тяжелые шишки. Он принес запах травы и древесной смолы, далекого костра, лося, бредущего на водопой и уставшей медведицы-гризли, загонявшей своих медвежат в берлогу в двух километрах к северу.

  На одно короткое мгновение Гвен отдала себя ветру и тишине, обратив лицо к утреннему солнцу и следя за тенью могучего кондора, брошенной на луга, усеянные звездами цветов".

  С.М.Стирлинг, "ДРАКОН".

  Глава 1. Расстановка акцентов.

  * * * * *

  Совесть лейтенанта Рублева была чиста – он был взят в плен в бессознательном состоянии и будучи тяжелораненым. По крайней мере, ему хотелось в это верить.

  Немцы атаковали в сумерках – обычно они так не поступали, поэтому батальон был застигнут врасплох. Больше того, на сей раз фашисты были поголовно облачены в масхалаты, поэтому им удалось подобраться к советским позициям почти вплотную.

  Первым погиб политрук – неопытный новичок, прибывший с пополнением всего за сутки до этого несчастливого боя. Выпрыгнув на бруствер, он успел взмахнуть пистолетом, крикнуть "За Родину! За Ста..." – и тут же свалился обратно. В его горле торчала оперенная черная стрела – Рублев как-то раз видел точно такую же на картинке, в книжке про индейцев. Или это была книжка про английских рыцарей? Неважно. Навстречу фрицам устремились сразу три "тридцатьчетверки", до поры до времени скрывавшиеся в лесу. Советские машины едва успели дать один залп – и тут же были уничтожены огнем невидимых в ночи вражеских танков. Как немцам удалось добиться такой точности в окончательно наступившей темноте – уму непостижимо. После этого немецкие пехотинцы совершили еще один рывок – и оказались в советских окопах. В ход пошли приклады, штыки и каменные топоры. Именно так, каменные. В свое время лейтенант Рублев провел немало часов в школьной библиотеке – а одна из прочитанных книжек про людей каменного века была прекрасно иллюстрирована. Одним из топоров его и ударили, прямо по макушке. Ушанка лишь слегка смягчила удар. Или это был банальный винтовочный приклад? А какая теперь разница?!

  "Теперь" – Рублев сидел за партой и тупо смотрел на доску. Именно так – за партой – на доску. Фашистский штаб разместился в здании местной школы. К счастью, детишек давно успели эвакуировать, немцы до них не доберутся...

  Немцы ли? В помещении находилось несколько вражеских солдат и офицеров. Один из них, вооруженный автоматом, охранял Рублева. Другие стояли у доски, что-то рисовали на ней и негромко переговаривались. Голова страшно гудела, но лейтенант невероятным усилием воли заставил себя превратиться в слух. Нет, этот язык совсем не походил на тот немецкий, уроки которого Рублев прогуливал в школе. Впрочем, кое-что он помнил. Марта Францевна как-то рассказывала про диалекты. Баварский, австрийский, еще какие-то. Быть может, эти фрицы на редком диалекте лопочут?

  А может все-таки не фрицы? Союзники, то бишь сателлиты какие-нибудь? В классной комнате было тепло (успели натопить), почти все враги скинули свои масхалаты и полушубки, и остались в уже хорошо знакомой Рублеву серой форме фашистского вермахта. Форма вермахта, вот только у каждого на рукаве – веселая разноцветная нашивка. Лейтенант прищурился. Флажок трехцветный. Три горизонтальные полоски – синяя, белая и желтая... нет – оранжевая. Что-то знакомое, почти наверняка видел в той же школьной библиотеке... Финны? Венгры? Неужели итальянцы?! Да нет, откуда им тут взяться... хотя... от фашистов всего можно ожидать.

  Но стрелы? Каменные топоры?! Что это значит, черт возьми?!

  Один из офицеров неожиданно покинул дружную компанию, толпившуюся у доски, и направился к Рублеву. Встретился с ним взглядом – лейтенант выдержал и глаза не отвел. Снова прищурился и окинул незваного гостя оценивающим взглядом. На вид около тридцати, блондин, голубоглазый, метр восемьдесят пять минимум, тонкие бледные губы – образцовая белокурая бестия, и это все о нем. Загадочный фашист тем временем уселся прямо на парту перед Рублевым, ноги поставил на стул. Лейтенанта аж передернуло от такой невоспитанности, но враг понял его по-своему:

  – Вы себя хорошо чувствуете? – спросил офицер на вполне приличном русском языке.

  – Я вам ничего не расскажу, лучше сразу расстреляйте, – машинально ответил лейтенант. Миллион раз, сидя в той самой библиотеке над книжками про героев-партизан и подпольщиков, он представлял, как бросит эту фразу в лицо какому-нибудь врагу... и вот мечта сбылась.

  Фашист ответил не сразу. Сложилось впечатление, что он подбирал слова.

  – Даже личное самочувствие является у вас военной тайной? – наконец-то произнес офицер в серой униформе.

  – Дурацкий вопрос, – пробурчал Рублев и опустил глаза.

  – Дурацкий разговор, – в голосе фашиста прозвучали какие-то странные нотки. – Ладно, зайдем с другой стороны. Разрешите представиться. Лейтенант Джейсон ван Хеллб... – собеседник на какое-то мгновение запнулся, но тут же продолжил: – Джейсон ван Хеллсинг, военная разведка, добровольческая дивизия СС "Южный Крест".

  – Вспомнил! – Рублев чуть было не подпрыгнул на месте. – Вспомнил!

  – Вспомнили что? – заинтересовался новый знакомый.

  Лейтенант не ответил. Ах, это ведь была одна из его любимых книг! Сколько раз перечитывал! Обложка была сильно потрепана, но цвета флага, водружаемого бойцами на скалистом берегу, можно было легко различить – синий, белый и оранжевый! А называлась книга – "Капитан Сорви-Голова", и написал ее замечательный французский прогрессивный писатель товарищ Луи Буссенар!

  Ах, сколько раз он плакал над этой книгой! Как он сочувствовал героическим борцам с британским империализмом! Сколько раз он мечтал оказаться рядом с любимыми героями, а они... а они...

  Лейтенант Рублев чувствовал себя жестоко обманутым и преданным.

  Лейтенант ван Хеллсинг испытывал совсем другие чувства.

  * * * * *

  За ...надцать месяцев до того как.

  Он десантировался ночью – это была полярная ночь, разумеется – десантировался и осмотрелся.

  Специальный агент Системного Патруля Аналогичных Реальностей, Таймлайнов и Альтернативностей[1] Джеймс Хеллборн прибыл в Антарктиду здешнего мира в самом конце августа 1941 года. Конец антарктической зимы – и в этом году она выдалась теплая, слишком теплая. Если бы не черное небо над головой и мерзкий грибной дождик, можно было подумать, что на дворе лето.

  Его окружал город – нет, не родной Фрэнсисберг, но удивительно похожий на него. По улицам сновали люди. Ну что ж, с одеждой он угадал – этот город населяли обычные белые европейцы середины ХХ века. Джеймс Хеллборн поднял воротник плаща, надвинул шляпу и растворился в толпе.

  Аборигены говорили по-голландски, понял он всего через несколько минут. Нет, это был не старый добрый австраланс, и не имперский амстердамский диалект – но Хеллборн быстро убедился, что легко сможет имитировать это наречие. Пришло время переходить ко второму этапу. Следовало выяснить, где в этом мире произошла развилка.

  Библиотеку он не нашел, но отыскал кое-что получше – лавочку букиниста. Хеллборн проторчал в ней целых три часа, но так ничего и не купил. Старый букинист изрыгал вслед страшные ругательства. Джеймс даже притормозил и постарался их запомнить – столь цветистые слова могли изрядно пригодиться при контактах с аборигенами.

  Итак, в этой вселенной вулканические оазисы Антарктиды тоже заселили пришельцы из Южной Америки, так называемые "египтянцы", создавшие великолепную цивилизацию. В XVII веке пришли – нет, не англичане – голландцы и уничтожили египтянскую империю. Но сами египтянцы в этом мире ухитрились уцелеть – загнанные на плантации и в резервации, они в конце концов стали послушными рабами европейских захватчиков. Только в XIX веке явились солдаты в красных мундирах и попытались присоединить Антарктику к владениям королевы Виктории – и крепко получили по зубам. Но англичане особо не расстроились – ведь Южная Африка этого мира досталась им практически без боя. Ибо непокорные буры изначально засели в Антарктиде.

  Страна их называлась Юголландия, Suidolland; по-английски – Southolland, по-немецки – Sudeniederlande. У нее были и другие имена, но сейчас они не имели значения. Хеллборн перешел к третьему этапу внедрения.

  В темном переулке он обчистил карманы какого-то заплутавшего пьянчужки. Труп выбросил в ближайший канал. В документах осторожно исправил несколько букв, на всякий случай. Денег хватило на достойный обед в скромном кафе в рабочем квартале и покупку свежей газеты. Но больше и не потребовалось. В газете он нашел ответы на первую серию самых важных вопросов.

  Что ж, он не случайно оказался в этом месте и в этом времени.

  Вторая мировая война на этой планете была в самом разгаре. В роли главного возмутителя спокойствия выступала объединенная Германия, в одиночку завоевавшая практически всю Европу и сейчас атаковавшая Советский Союз – так в этом мире называлась Россия. Судя по всему, во главе Германии стоял гениальный правитель, великий полководец, заслуженный ветеран и превосходный оратор. Во главе СССР – его полная противоположность. Похоже, более мерзкого, бездарного и ничтожного тирана свет еще не видел. Решительно непонятно, почему Британская Империя решила стать его союзником. От великого отчаяния, не иначе.

  Кроме того, на стороне России выступали Монголия и загадочный "Урианхай" (это еще где?!), а на стороне Германии – Италия и Финляндия.

  Прочие великие державы этой планеты – Япония и англоязычная Северная Америка – пока хранили нейтралитет. Япония, впрочем, была занята мелкой колониальной войной в раздробленном Китае.

  О своем нейтралитете объявила и Юголландия. Но при этом юголландское правительство нисколько не возражало против вербовки своих граждан в добровольческие легионы германской армии. Старые долги и старые счеты. Коммунистическую революцию в Антарктиде, подготовленную московскими агентами лет 20 назад, помогли подавить моряки с интернированных кайзеровских кораблей.

  Старые долги и старые счеты.

  Еще через час Джеймс Хеллборн, он же Джейсон ван Хеллсинг явился на призывной пункт.

  Офицер-вербовщик старался не задавать лишних вопросов. Он даже документами особо не интересовался. Ничего удивительного. Все иностранные легионы одинаковы.

  Уже в России Хеллборн признался, что говорит по-русски. Его немедленно повысили и назначили старшим переводчиком юголландского легиона. Не прошло и месяца, как начальник контрразведки и его заместитель угодили под шальную русскую бомбу – так Хеллборн стал главным контрразведчиком дивизии "Южный Крест".

  Карьера удалась. Мир обещал быть. Война тоже обещала быть.

  * * * * *

  – Где вы научились так хорошо говорить по-русски? – неожиданно спросил лейтенант Рублев. – У белогвардейцев, небось?

  – Вы удивительно близки к истине! – оживился "ван Хеллсинг". – После мировой войны я жил с родителями в Европе. Германия, Франция, Швейцария. У меня была русская гувернантка. Прекрасная женщина, тонкая, чуткая, интеллигентная, образованная, настоящая аристократка. Она привила мне любовь ко всему русскому. "Я помню чудное мгновенье...", ну и так далее. Но увы, от любви до ненависти один шаг, они часто идут рядом. Красные отняли у нее все, поэтому я также впитал от нее ненависть к большевикам...

  – Впитал? – машинально переспросил Рублев. Похоже, не врет фашист, одни сплошные старорежимные словечки.

  – У нее была такая пышная грудь, что я не устоял, – продолжал Хеллборн. – Отец застукал нас вместе, и тут же ее уволил. Мой отец был очень старомоден. С тех пор я стал женоненавистником.

  ("Какая прекрасная легенда, я скоро сам в нее поверю!")

  – Но довольно обо мне, – спохватился "юголландец". – Вы так и не представились. Не торопитесь возражать! Я уважаю ваше стремление сохранить военные тайны, но ваше имя вряд ли таковой является. Напротив, вы просто обязаны представиться. Понимаете, вы находитесь в плену у цивилизованной армии, которая соблюдает Женевские и Гаагские конвенции...

  – Лейтенант Рублев, Николай Павлович, – неохотно ответил советский офицер и тут же замолчал.

  – Николай? Николас? – снова оживился собеседник. – У меня был друг, которого звали Николас. Прекрасный человек и настоящий коммунист.

  – И где он теперь? – стараясь казаться равнодушным, пробурчал Рублев.

  – Его убили на моих глазах, – признался Хеллборн. – Фашисты.

  – То есть ваши соратники? – криво усмехнулся русский.

  – Нет, это были другие фашисты. Но это было давно и неправда, – Хеллборн вздохнул и посмотрел на часы. – Достаточно на сегодня. Вас покажут врачу и накормят ужином. Продолжим наш разговор завтра.

  – Зря стараетесь, я вам все равно ничего не расскажу, – повторил пленник.

  Но Хеллборн только загадочно улыбнулся в ответ.

  * * * * *

  У крыльца стоял танк "Сабельтанд Тигер III", переделанный из антарктического вездехода. Это машина была рождена, чтобы пересекать ледяные пустыни Юголландии – поэтому русские снега и морозы были для нее детским развлечением. Последнее слово техники – орудие с инфракрасным прицелом. Даже у немцев таких нет. И у нас таких не было, печально вздохнул Джеймс Хеллборн и закурил.