Текст книги "Джеймс Хеллборн. Трилогия"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 67 страниц)

  " Из Кореи они тоже не могут вещать. Неужели все-таки Харбин?"

  – Нисколько этому не удивлюсь, мой милый Веник, особенно если мы вспомним о Сахалинском вопросе... Но вернемся к посмертным эсерам. Так, например, они приняли в свою партию – кого бы вы думали – первого и главного большевика – Владимира Ульянова-Ленина! И это после того, как за границей были неоднократно опубликованы документы, неопровержимо доказывающие, что Ленин собирался расправиться с эсерами. Но ему не повезло. Или повезло – все зависит от точки зрения. Белголландская... простите, я хотел сказать белогвардейская бомба отправила Владимира Ильича в альтернативные миры.

  – Это ведь официальная версия, не правда ли?

  – Совершено верно. Боюсь, правду мы не узнаем уже никогда.

  "А этому офицеру не влетит за прослушивание подобных передач?" – подумал Хеллборн.

  – И вот, – продолжал профессор Унчипунчи, – как только Ленина разорвало на куски, верные спиридоновцы поспешили присвоить ему звание вдохновителя революции и отца-основателя рабоче-крестьянского государства. Вот такие пироги с котятами! Между прочим, раз уж мы заговорили о котятах...

  "Сейчас ведущий его прервет", – предположил Джеймс – и угадал.

  – Разумеется, профессор, все наши слушатели с удовольствием прослушают вашу декцию, посвященную котятам! Но перед этим – небольшая музыкальная пауза.

  И вновь продолжается бой,

  И сердцу тревожно в груди,

  И Ленин такой молодой,

  Но снова Пусянь победил!

  И Ленин такой молодой,

  Но снова Пусянь победил!

  Отважно шагали на бой,

  Бойцы, не жалевшие сил,

  Был Троцкий такой молодой,

  Но снова Пусянь победил!

  Был Троцкий такой молодой,

  Но снова Пусянь победил!

  Был Троцкий отважен и смел,

  Но сердце тревогой горит,

  А Ленин совсем устарел,

  И снова Пусянь победит!

  А Ленин совсем устарел,

  И снова Пусянь победит!!!

  " Вариантов не осталось, только Халистан. Это не виксы, не их стиль. Странные дела происходят в мировом эфире".

  Хеллборн вздохнул и вернулся в банкетный зал. Кажется, вовремя. Назревало какое-то маленькое, но важное представление.

  – Просим, просим Леонид!

  "Каннегисер, – вспомнил альбионец. – Министр пропаганды. Опять пафосные речи?"

  Джеймс угадал, но не совсем. Товарищ Каннегисер забрался на сцену и действительно произнес речь. В рифму. По-русски и по-английски – для гостей.

  The sun makes their bayonets glisten –

  Foot soldiers. Don Cossacks in force.

  Beyond, at attention to listen:

  Maria astride a white horse.

  Her eyes are fatigued with endeavor.

  Long silence in corps upon corps.

  Her voise, to remember forever.

  Of Russia, of Freedom, of Wars.

  Fire, iron – the heart alchemozes,

  The spirit – green oak against threats,

  And the eagle, Marseillaise, arises

  Aloft from our silver cornets.

  To arms! And the demons will cower.

  As darkness descends over all,

  Archangels of limitless power

  Will envy our cavalier fall.

  If rasping my racking death rattle,

  O Mother, O land I love best,

  If arter defeat in some battle,

  In agony, shot in the chest,

  Near death, with a dream of pure pleasure

  In bliss at that entrance and source,

  With Russia and freedom, I'll treasure

  Maria astride a white horse.

  На солнце, сверкая штыками -

  Пехота. За ней, в глубине, -

  Донцы-казаки. Пред полками -

  Мария на белом коне.

  Открыла усталые веки,

  И речь говорит. Тишина.

  О, голос! Запомнить навеки:

  Россия. Свобода. Война.

  Сердца из огня и железа,

  А дух – зеленеющий дуб,

  И песня-орёл, Марсельеза,

  Летит из серебряных труб.

  На битву! – и бесы отпрянут,

  И сквозь потемневшую твердь

  Архангелы с завистью глянут

  На нашу весёлую смерть.

  И если, шатаясь от боли,

  К тебе припаду я, о, мать,

  И буду в покинутом поле

  С простреленной грудью лежать -

  Тогда у блаженного входа

  В предсмертном и радостном сне,

  Я вспомню – Россия, Свобода,

  Мария на белом коне.

  Браво, бис, апплодисменты. Кровавая Мэри обняла и трижды расцеловала своего министра. Впрочем, один из русских генералов остался недоволен:

  – Нехороший ты человек, Леня. Лет двадцать назад эти стихи другого вождя прославляли.

  – Это было давно и неправда, – покраснел товарищ министр.

  – Я его прощаю, – заявила мадам президент. На том и порешили.

  – Господин Джеймс Хеллборн? – услышал он у себя за спиной и обернулся.

  Перед ним стояла молодая и симпатичная дама в русском мундире. Нет, не совсем молодая. Выглядит на тридцать, но на самом деле ей тридцать шесть-тридцать восемь, не меньше, определил опытный глаз Хеллборна. Просто она старается следить за собой. Носик-пуговка, глазки-маслинки; ах, какие кудряшки...

  " Какой же ты пошляк, Джеймс".

  – Мне сказали, что сегодня вечером вы находитесь в нашем посольстве. Я могу с вами поговорить? Простите мой английский, если вы плохо меня понимаете...

  – Я могу понимать и говорить по-русски, – решил признаться коварный альбионец. – Если у вас есть трудности, не стесняйтесь использовать русские слова и фразы.

  Так они и разговаривали – фраза по-русски, фраза по-английски.

  – Я должна с вами поговорить, – продолжала она. – Где-нибудь в тихом месте.

  – Простите, с кем имею честь? – поинтересовался Джеймс.

  – Извините, – покраснела она. – Старший комиссар Надежда Стеллер. Так вы не против?

  – Нет, конечно. Весь к вашим услугам.

  " Стеллер, Стеллер... Знакомая фамилия. Где я мог ее слышать? И совсем недавно?"

  Она была своим человеком в посольстве и быстро отыскала пустой кабинет. Не совсем пустой, но ее заинтересовали только два кресла – для себя и для гостя. При этом старший комиссар Надежда Стеллер не произнесла ни слова. Обошлась указующими жестами.

  " Хорошенькое начало. Здесь случайно не планируется допрос с пристрастием? А магнитофоны в этой комнате установлены?"

  – Простите, госпожа Стеллер, – спохватился Хеллборн, – вы случайно не еврейка?

  – Почему вы об этом спрашиваете? – нахмурилась она.

  – Простите еще раз, но вы не ответили на мой вопрос.

  Она гневно тряхнула кудряшками:

  – Революция предоставила равные права и возможности всем без исключения народам бывшей империи. Поэтому, пока вы находитесь на территории Советской России, не советую вам поднимать национальный вопрос. Даже у иностранного дипломата могут быть серьезные неприятности.

  "Неужели генерал Пташек-Заполянский был прав?" – с внезапным ужасом подумал Джеймс.

  – Я из петроградских немцев, а мои дальние предки приехали в Россию из Баварии. И советую вам немедленно забыть об этом.

  " Точно, она что-то скрывает. Они везде!"

  Но вскоре ему стало не до смеха.

  Товарищ Стеллер откашлялась и достала из нагрудного кармана маленькую записную книжку. Чуть больше достопамятного блокнота старшины Коппердика, но совсем тонкая. Впрочем, на фоне такой груди...

  – Вы воевали против нас на Груманте, мистер Хеллборн. – Это был не вопрос, а утверждение.

  – Грумант? – переспросил он.

  – Грумант, Свальбард, Шпицберген, имя ему Легион, – нетерпеливо уточнила она.

  – Было дело, – не стал спорить Хеллборн. Все гости могли наблюдать его битву на стаканах и тарелках.

  Она снова откашлялась и принялась зачитывать из блокнота:

  – " Около 16.00. 1 января 1940 года, из ранее захваченной советскими войсками гавани Митраборга, в Мурманск отправился боевой танкатер Советского Северного Флота «Корниловец», бортовой номер 1779. На его борту находились шесть человек. Старший офицер – лейтенант Красной Армии Владимир Стеллер..."

  СТЕЛЛЕР!

  – "... водитель-пилот – ефрейтор Василий Петляков; красноморский пехотинец Андрей Пугачев; красноморский пехотинец Степан Бондаренко; и двое военопленных – риттмейстер Ханс Браге, офицер ДНА; и лейтенант Джеймс Хеллборн, Альбионский Добровольческий Корпус". Вы и есть тот самый лейтенант Джеймс Хеллборн, гражданин Альбиона, – уточнила собеседница.

  – Не стану отрицать, – у него почему-то пересохло в горле. Знакомое ощущение – и такое предсказуемое.

  – " В порт назначения корабль в расчетное время не прибыл", – продолжала госпожа Стеллер. – " Тщательные поиски не привели к положительным результатам. Танкатер «Корниловец» был объявлен пропавшим без вести", – она захлопнула блокнот и уставилась на альбионца. Хеллборн выдержал ее вгляд, и даже скорчил нейтральную и ни на что не намекающую гримасу.

  Тогда Надежда Стеллер продолжила:

  – " Седьмого января 1940 года губернатор Белголландской Исландии пригласил в свою канцелярию российского консула в Рейкъявике. Консулу сообщили, что береговая оборона Исландии обнаружила вышеописанный корабль в территориальных водах к востоку от острова. На борту никого не было. Корабль был возвращен советской стороне без каких-либо условий и дополнительных переговоров.

  

  Следователи из Советской военной полиции в результате тщательного осмотра обнаружили на борту танкатера «Корниловец» Н-1779 –

  

  пятна крови;

  стрелянные гильзы 35-го калибра от карабинов СКФ образца 1933 года.

  

  Судьба экипажа и военопленных по-прежнему остается неизвестной. Текущая война отнимает все силы и средства, поэтому принято решение временно заморозить расследование", – она снова захлопнула блокнот.

  – Вы – лейтенант Джеймс Хеллборн, – повторила товарищ старший комиссар. – Вы были на борту этого корабля. Теперь вы здесь, живой и здоровый. Расскажите мне, что там произошло.

  Он мог бы послать ее ко всем чертям.

  " По какому праву этот допрос?! Я ничего не обязан отвечать! Я офицер союзного флота! У меня дипломатическая неприкосновенность! У вас будут серьезные неприятности!!!"

  Но не стал этого делать. Только спросил:

  – Зачем вам это?

  И услышал вполне предсказуемый ответ:

  – Лейтенант Владимир Стеллер – мой младший брат. Поэтому я хочу знать, что там произошло. Почему вы здесь, и где все остальные люди, бывшие первого января на борту "Корниловца".

  – Этот данорвежец, Браге... – Хеллборн помедлил, – он был настоящий профессионал, spetsnazovets. Ваши люди недооценили его. Решили, что хватит одной пары наручников. Браге придушил водителя цепочкой от этих наручников и завладел его револьвером. Никто даже опомниться не успел, а он уже открыл огонь. Впрочем, один из морских пехотинцев успел выстрелить и смертельно его ранить.

  " Нет ли здесь противоречия, Джеймс? Не успел, но все-таки успел?"

  " Все правильно. Так и должно быть. Правдивый рассказ не должен быть идеален с литературной и стилистической точки зрения".

  – И вот, совершенно неожиданно, я остался на корабле в полном одиночестве. Что мне оставалось делать? При всем уважении, я не собирался возвращаться в советский плен. Плыть к данорвежским берегам было рискованно – русский флот уже приступил к морской блокаде. И я направился в ближайшую нейтральную страну – в Исландию. В Белголландскую Исландию, – на всякий случай уточнил альбионец. – Там я сдался в руки Береговой Обороны. Как мы теперь понимаем, уже тогда белголы готовили свою агрессию. Им ни к чему был лишний шум за несколько дней до войны. Поэтому они поспешили замять дело. Меня быстро выслали в Англию, а корабль вернули вам. Вот, собственно, и все...

  – В вашем рассказе не хватает одной важной детали, – хладнокровно заметила товарищ Стеллер. – Куда делись тела погибших?

  – Я похоронил их в море, – спокойно ответил Джеймс.

  – Выбросили за борт, – уточнила она.

  – Похоронил в море, – настаивал Хеллборн.

  – Выбросили за борт, – повторила товарищ старком.

  – Мы не в детском саду, госпожа Стеллер, давайте прекращать эти игры, – нахмурился альбионец. – Я похоронил их в море. Так принято у нас, у моряков. При всем уважении к погибшим – и к своим, и чужим. Варианты возможны на гигантском мониторе или авианосце, где есть возможность положить труп в рефрижератор и доставить в родной порт для погребения в земле. На маленьких кораблях вроде танкатера вариантов нет. В море. В этом нет ничего оскорбительного. Я бы и сам себя выбросил...

  – Не смешно, – в свою очередь нахмурилась она.

  – Простите. Ваши комментарии задели меня за живое.

  – Задели вас? – криво усмехнулась Надежда Стеллер. – Что говорить обо мне? Ведь речь идет о моем брате. Между прочим, – она резко наклонилась вперед и прицелилась в собеседника парой черных глаз, – как и_м_е_н_н_о умер мой брат?

  – Вы уверенны, что вам необходимо знать... – замялся Джеймс.

  – Мистер Хеллборн, – ее голос похолодел на несколько градусов, – теперь ваша очередь прекращать детские игры. Не надо меня щадить. Я боевой офицер; я воевала, была несколько раз ранена; я убивала людей; я видела как погибают мои товарищи; видела, как близкие мне люди умирают в страшных мучениях. Не надо меня щадить. Я хочу точно знать, как именно умер мой брат.

  – Браге выстрелил ему из револьвера в затылок, – Хеллборн резко бросился в омут с головой. Чтобы не успеть передумать. – В упор. Я уверен, что он скончался сразу.

  Она резко встала.

  – Это все, господин Хеллборн. Не говорю вам "спасибо", потому что благодарить здесь не за что. Но запоните, – она внезапно наклонилась к нему, и он смог почувствовать ее горячее дыхание, – хорошенько запомните, если вы обманули меня – берегитесь. Берегитесь, мистер Хеллборн. Если вы солгали мне – с этого самого дня почаще оглядывайтесь назад. Потому что если вы солгали мне, то в один прекрасный день я могу оказаться у вас за спиной...

  "ОМГ!..."

  – ...но рядом уже не будет данорвежского профессионала, чтобы защитить вас.

  " Чтобы все на него свалить", – уточнил Внутренний Голос.

  – Это все, господин Хеллборн, – повторила товарищ Стеллер. – Прощайте. Надеюсь, мы с вами больше никогда не встретимся. Пусть вы даже рассказали мне правду, но вы убивали наших солдат в Митраборге. Поэтому вы мне противны. Ваше счастье, что сегодня мы союзники. Не мне решать, но я не думаю, что альянс между нашими странами продержится сколько-нибудь продолжительное время...

  " Женщина прощается, но не уходит".

  – ...от нашего союза в Первую Мировую войну не было особого прока, – продолжала товарищ старком.

  – Первую Мировую? – автоматически переспросил Джеймс.

  – А вы не заметили, мистер Хеллборн? – усмехнулась она. – Вот уже почти месяц, как мы участвуем во Второй Мировой. Или вы можете предложить лучшее имя для этой войны?

  – Позволю себе усомниться, – признался он.

  – Кто вас обучал русскому языку? – внезапно поинтересовалась Надежда Стеллер. – Слишком много старомодных оборотов, часто неуместных... Кто-нибудь из белых эмигрантов?

  " Прямое попадание!"

  – Прощайте, мистер Хеллборн, – она не стала дожидаться ответа и через мгновение исчезла за порогом. Прежде чем захлопнулась дверь, ему показалось, что в ее глазах заблестели слезы. Поэтому она и поспешила сбежать.

  Джеймс Хеллборн не сразу последовал за ней.

  За последние пять лет ему неоднократно угрожали; много раз обещали достать из-под земли, а один азиатский ворлорд даже назначил награду за его голову. Это было знакомо, это было понятно; неприятная, но привычная и неизбежная часть работы и службы.

  Тогда почему только что завершившийся разговор он поспешил принять так близко к сердцу?

  Хеллборн искал ответ и не находил его.

  Посидел еще немного в пустом кабинете. Вернулся в банкетный зал. С удивлением отметил, что он отлучился всего на несколько минут. Веселье было в самом разгаре. Лео Каннегисер продолжал срывать апплодисменты. Хеллборн прислушался.

  ...я помню из нежного детства

  тогда прозвучавший ответ:

  "Победа – не цель. Только средство

  Добиться грядущих побед".

  Нас в битву толкает не ярость,

  Но Вера, Нажежда, Любовь,

  Не кровью пропитанный парус,

  Но в жилах текущая кровь.

  Нам битвы финал неизвестен,

  Но помним всегда об одном:

  Кто слышал свободные песни,

  Тот больше не будет рабом.

  В девятом искупаны вале,

  Сжимаем оружье в руках,

  Мы – люди из бронзы и стали,

  В таких же стальных кораблях!...

  "Да, это про нас, – подумал Джеймс. – Это мы – железные люди в стальных кораблях. Осталось только вспомнить и понять – за что мы сражаемся".

   Глава 22. Альбионцы за границей.

  На следующий день Джеймс отправился в Министерство Юстиции, где уже заседала Международная Комиссия по военным преступлениям. Показания, которые ему пришлось давать, свелись к односложным ответам на вопросы "Вы видели это собственными глазами?" – "Да".

  Или "Да, ваша честь".

  Снятые на острове Порт-Султан фотографии демонстрировались на широком экране. Специально приглашенные белголландские дипломаты некоторое время скромно сидели в углу, но потом прорвались к проектору со своим набором невеселых картинок. На какое-то мгновение Хеллборн испугался, ожидая увидеть усыпанную заколотыми и обезглавленными трупами палубу "Виллема Молчальника". Нет, виксы не успели запечатлеть эти пейзажи для грядущих поколений. Впрочем, почерк корейских империанцев легко угадывался на тех островах и кораблях, где все-таки смогли побывать белголландские фотографы.

  Некоторое время корейцы сдержанно молчали, но очередная серия кадров заставила подполковника Тай Кван До вскочить с места.

  – Протестую! Это расстрелянные нами военные преступники из лагеря на Порт-Султане!

  – Палач! – указающий перст главного викса прицелился в Брюса. – Виновен!

  – А среди них случайно не было капрала Геррита Стандера? – подключился Хеллборн.

  – Откуда вы знаете? – удивился было белголландский дипломат, покосившись на свои бумаги, но тут же спохватился: – Вы тоже в этом участвовали! Убийца! Убийца!!!

  Корейцы поспешили вступиться за Хеллборна; завязалась очередная перепалка, и коварный альбионец поторопился покинуть зал заседаний. Ах, как мы мечтали об этой войне!...

  В полупустом (но не совсем пустом) коридоре этажом ниже Джеймс столкнулся с Магрудером. Американский (?) разведчик по-прежнему щеголял в коричневой форме папистов. "Брат-майор Ордена", – разобрался в его нашивках Хеллборн. Магрудер показал ему три средних пальца, что означало "никуда ты от меня не денешься". "Как скажешь", – подумал Джеймс и продолжил свой путь.

  В вестибюле его ждала засада.

  – Мистер Хеллборн? – преградил ему путь белголландский офицер.

  – Полковник Сас, если не ошибаюсь? – остановился Джеймс.

  Белголландский разведчик даже не взялся комментировать столь банальную очевидность.

  – Вы кое-что забрали у нас, мистер Хеллборн, – сказал полковник Берт Сас. – На острове Порт-Султан. Мы бы хотели получить ЭТО обратно.

  "Даже если забрал, не поздновато ли вы спохватились? Многочисленные копии уже давно гуляют по всевозможным кабинетам и подвалам альбионской секретной службы, военной разведки, контрразведки и... Или вам так дороги оригиналы?" – х_о_т_е_л было сказать Джеймс, но передумал. Нет, его неожиданный собеседник явно имел в виду что-то другое.

  – Вам следует поговорить об этом с моими корейскими друзьями, – заметил Хеллборн. – В конце концов, это они хозяйничали на острове.

  – Не беспокойтесь, мы и с ними поговорим, – пообещал полковник Сас. – Но к вам это относится в первую очередь, мистер Хеллборн. Кроме всего прочего, возвращение нашей собственности будет только в ваших интересах. Вряд ли ваше начальство придет в восторг, если узнает о ваших связях с капитаном Лео Магрудером...

  Хеллборн был готов захлебнуться от этого самого восторга... но не смог себе этого позволить.

  – Я... я должен подумать, – неуверенно выдавил он из себя.

  – Подумайте, мистер Хеллборн, – согласился белголландец. – Подумайте. Но не тяните с ответом слишком долго. Постарайтесь успеть до окончания Конференции. Она не будет длиться вечно, но, надеюсь, вы успеете оценить мою доброту.

  Хеллборн оценил.

  У подножия парадной лестницы его ждал автомобиль. Мэгги сидела прямо на капоте в... как это называется? "поза Будды"? Почему бы и нет, капот должно быть теплый...

  – Я обещала позвонить, но решила, что так будет лучше, – заявила она. "Как так?" – не понял Хеллборн. – Ты закончил с делами на сегодня?

  – Вроде бы да, – неуверенно пробормотал Джеймс. Интересно, как все-таки далеко зашла в этих краях женская эмансипация?

  – Тогда я приглашаю тебя на экскурсию, – Восточная Жемчужина переместилась с капота на водительское сиденье – Хеллборн даже глазом не успел моргнуть. – Плохая я буду хозяйка, если не познакомлю почетного гостя с нашими красотами и достопримечательностями.

  – Достопримечательности? – фыркнул Джеймс, погружаясь в автомобиль. – Альбионская пирамидка, Московский Кремль, Боргуннская Ставкирка – очень мило, но стоило ли ради всего этого приезжать в Харбин?

  – Некоторым туристам это нравится, очень экономит время и деньги, – заметила Мэгги. – Самые знаменитые здания планеты в одном городе. "Китайский Диснейленд", как любят говорить враги Императора. Но ты прав. Пожалуй, я покажу тебе настоящую, оригинальную и неподдельную Манчьжурию.

  И "олдсмобиль" направился в аэропорт. По дороге Мэгги мило болтала о всяких пустяках, а Хеллборн перебирал в памяти ее досье, пролистанное несколько дней назад. Интересно, как далеко простираются ее планы? Она попытается его завербовать? Или нет?

  В частном (служебном?) ангаре их ждал крошечный двухместный биплан "попкорнер". Полностью оснащенный, насколько Хеллборн мог судить, даже три бомбы на внешней подвеске. Да, этим бомбам и в том самом досье были посвящены несколько абзацев. Восточная Жемчужина любила время от времени персонально инспектировать имперские границы...

  – Переодевайся, – она распахнула перед ним шкафчик, где были сложены новенькие летные комбинезоны в хрустящей целлофановой упаковке, и сама же последовала собственному совету. Джеймс вежливо отвернулся.

  Когда они закончили переоблачение, подбежал офицер в форме манчьжурских ВВС, отдал честь и что-то отбарабанил. Мэгги отпустила его ответным салютом.

  – Все в порядке, самолет готов и заправлен, – машинально перевела она. – Мы можем отправляться.

  Хеллборн полез было в ячейку пилота, но потом спохватился и со вздохом пересел в кресло бомбометателя. Интересная модель, "спинка" кресла одновременно является упакованным парашютом. Пристегнулся. Натянул шлем, отыскал гнездо и воткнул провод.

  – Проверка, раз, раз, раз-два-три, – сказал он.

  – Пшшшшш... пять-шесть-семь, – ответила Мэгги, устроившись позади него. Джеймс мог видеть ее в зеркале заднего вида. – Все в порядке. Взлетаем.

  – Чух-чух-чух, – отозвался самолет.

  Она все-таки не удержалась и сделала круг над городом. Нет, с цепеллина все было видно гораздо лучше. Интересно, как здесь с воздушным траффиком? До Нью-Йорка далеко. Хеллборн разглядел чуть больше десятка летательных аппаратов в разных плоскостях. С крыши одного из небоскребов им посигналили. Джеймс ничего не понял – не Морзе, какой-то местный код. Мэгги покачала крыльями и развернулась на север. Вскоре город остался позади. Хеллборн ожидал, что Жемчужина возьмется комментировать скучный пейзаж за бортом, но она снова принялась болтать о каких-то пустяках. Потом и вовсе пошла на посадку.

  – Поднимемся на этот холм, – показала она.

  – Надо было взять автожир, – заметил Хеллборн. – Могли бы сразу сесть на его вершину.

  – Только не с нашими автожирами, – покачала головой Мэгги. – Англичане строят новый аппарат, геликоптер. Слышал про такой? Надо будет заказать один-два и опробовать.

  – Вот мы и пришли, – добавила она через четверть часа и только теперь прозвучали долгожданные комментарии. – Сейчас мы находимся на границе трех миров, Джеймс. У нас за спиной – бесконечный лес, Taiga. По правую руку – Il deserto dei Tartari, великая степь; а слева от нас – то, что, мы привыкли называть «цивилизацией» – квадраты возделанных полей, рукотворные судоходные каналы и большие каменные города. Мы, манчьжуры, всегда были людьми лесов, Джеймс. Оттуда мы черпали свою силу и могущество. From the dim red dawn of Creation, from the fogs of timeless Time... "Лишь занялся рассвет творенья, как тени из времен туманов, мы вышли с гордым устремленьем – пройти путями великанов..." Прошли. Неоднократно! Двенадцать с половиной веков назад поднялась над землей первая из манчьжурских империй – Бохай. Тогда мы даже носили другое имя. Тогда мы стали владыками не только тайги, но и всего Тихого Океана. Наши броненосные корабли доплывали до самой Америки!... Но смертельный враг пришел из глубин материка, и наша первая империя погибла... Погибла, дабы снова возродиться из пепла, ибо народ уцелел, укрывшись в сердце тайги. Это был самый блестящий из Фениксов, Золотая Империя Цзинь! Она простиралась от морозных сибирских равнин до полноводных рек жаркого Юга. Самая могущественная держава на Земле! Все государи, от магараджей малайских островов до ханов туркестанских пустынь, склонялись перед нашим могуществом и платили дань Золотому Императору, в какой из пяти столиц он бы не находился. Но потом восстали монголы проклятого Чингисхана, и держава манчьжуров погибла во второй раз. Но опять сохранился народ, уведенный в таежные укрытия последним Золотым Императором. И так каждый раз – мы старались спасти не государство, не каменные города, не сундуки сокровищ, не гаремы с прекрасными наложницами, не императорский обоз, не шелковые знамена, не красивые и пустые слова «честь», «доблесть» и «слава», но только людей – народ.

  "Хоть кто-то из нас наверняка знает, за что он сражается, – подумал Хеллборн. – Это утешает".

  -...четыреста лет спустя, когда давно растаял на земле след Чингисхана и рассыпалась в прах созданная им чудовищная империя, снова мы вышли из лесов. Тогдашняя китайская династия совершенно прогнила и пришла в полное ничтожество. Вся Поднебесная была готова пасть к нашим ногам, а за ней и другие азиатские царства, ослабленные кровопролитными войнами и многолетними смутами. У нас были далеко идущие планы, но... С юга уже шли британцы на боевых верблюдонтах, с запада – русские, с востока – белголландцы. Мы были зажаты между тремя молодыми и опасными хищниками. И опять мы решили поменять имперские амбиции на людские жизни. Но при этом и державу сохранили – маленькую такую империю, буфер и посредник между тремя, а потом и четырьмя великими соседями... – Мэгги сделала трагическую паузу и направила величественный взор куда-то в пространство между небом и землей.

  – Кто это может быть? – совершенно невпопад спросил Хеллборн. Но он не мог промолчать – "кто-то" очень сильно бросался в глаза.

  Восточная Жемчужина вернулась в реальность из волшебного мира старинных преданий и потянулась за биноклем.

  – Всадники на верблюдонтах... Кто угодно. Наши пограничники, монгольские рейдеры, контрабандисты... Серая зона, приграничье. Надо приблизиться к ним и рассмотреть внимательно. – Она вздохнула. – Возвращаемся к самолету.

  Спускаться с холма было проще. Взлетать с неровной поверхности чуть сложнее, чем с бетонного поля, но Мэгги справилась.

  "Попкорнер" лег на крыло и отправился навстречу таинственным всадникам. Увы, как это часто бывает, едва самолет приблизился к скоплению верблюдонтов, с земли немедленно открыли винтовочный огонь. Свист пуль проникал в уши даже через плотные наушники.

  "Сейчас маслопровод прострелят или что-то в этом роде, – отрешенно подумал Хеллборн. – Это всегда так заканчивается..."

  – Монголы! – заорала Мэгги и развернула самолет. – Сбрасывай бомбы по моей команде!

  Джеймс поискал релевантные рычаги. Ага, вот они. Надо только пломбу сорвать...

  – Пошел!

  КРАК!

  ВЖЖЖЖЖЖИУ!

  БУММММ!

  – Дьявол, нам пробили маслопровод! – сообщила Восточная Жемчужина.

  Хеллборн временно потерял дар речи, поэтому ничего не ответил.

  – Придется садиться, – продолжила Мэгги. – Попробую увести самолет подальше.

  Джеймс выглянул из кабины и попробовал полюбоваться на дело рук своих. Похоже, три стокилограммовые бомбы не причинили особого урона монгольскому врагу. Верблюдонтов жалко, конечно. Или нет? Ведь они предали родной Альбион!!!

  – Чух-чух-чух, – жалобно сказал самолет, уткнулся в кочку и смолк.

  – Не починить, – с сожалением констатировала Мэгги. – Смотри, и в мотор попали. Минус два цилиндра.

  – Они приближаются, – заметил Хеллборн.

  – Уходим в тайгу, – решила Мэгги. – Есть шанс, что они за нами не пойдут. Не на верблюдонтах. Вынимай затворы из пулеметов. Жаль, хорошая машина была... – она принялась выкручивать пробку топливного бака.

  – Быть может стоит захватить один из пулеметов с собой? – с сомнением преложил Джеймс и сам себе ответил: – Нет, это чудовище далеко не унести.

  – Держи, – Мэгги протянула ему громоздкую деревянную кобуру с неизвестным пока пистолетом внутри. Вторую такую же повесила через плечо. Следующим подарком оказался потертый брезентовый рюкзак. – Аварийный запас, – пояснила она. – Консервы, спички... Все, пошли.

  Бедняга "попкорнер" получил в борт сигнальную ракету, когда они отошли метров на десять. Не загорелся. Второй выстрел оказался столь же неудачным.

  – Вот черт! – выругалась она.

  – Дай мне попробовать, – предложил Хеллборн. Знакомая английская система, из такого револьвера он стрелял в небо, покачиваясь на волнах в Южном ледовитом океане... – А бронебойных патронов к нему нет?

  – Только сигнальные, – покачала головой Восточная Жемчужина.

  – Жаль, – альбионеец тщательно прицелился и еще раз спустил курок. На этот раз получилось. Самолетик весело затрещал. Мэгги смахнула слезу и отвернулась. Где-то на горизонты послышались выстрелы.

  – Нам следует поторопиться, – произнесли они одновременно и тут же последовали своему совету.

  – Нас будут искать? – на всякий случай уточнил Хеллборн.

  – Кто? – она сделала вид, что не сразу поняла вопрос. – Наши? Разумеется. Стандартная процедура. Через час после невозвращения на тот же маршрут высылаются уже два самолета.

  Они заметно углубились в лес, когда у них за спиной снова послышались выстрелы. Похоже, монгольские разбойники были чем-то разочарованы.

  * * * * *

  ...Очень ранняя весна на сибирской границе. Да, в городе было гораздо теплее. Здесь, в лесу, снег даже не начинал таять. Хотя, конечно, этой стране до Альбиона далеко. К тому же, в Альбионе не встретить таких пейзажей. Или снежная пустыня, или зеленые джунгли. Среднего не дано.

  – Как ты думаешь, мы уже от них оторвались? – спросил Хеллборн на очередном коротком привале.

  – Скоре да, чем нет, – задумчиво пробормотала Мэгги, бросив взгляд на запад. – Но кто знает, что придет монголам в голову?

  Альбионец мало что знал о повадках монголов, поэтому не стал спорить. Вот еще одно отличие от Альбиона – солнце меняло свое положение с поразительной скоростью.

  – Надо поискать место для ночлега, – проследила за его взглядом Восточная Жемчужина.