Текст книги ""Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Александр Лукьянов,Владимир Журавлев,Станислав Лабунский,Александр Тихонов,Ирина Гостева,Владимир Атомный,Михаил Белозёров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 198 (всего у книги 341 страниц)

Она задумчиво посмотрела на Ангелинку. Спартаковка. Верная, в бою надежная, как пошаговая инструкция по частичной разборке «реактивки». Но в личных делах – ветер от головы до задницы, аж свистит! Хохотушка – она и есть хохотушка. И никакого желания руководить. Одна из немногих, не нашедшая себя в мирной жизни. Поломала юную девочку война и навсегда осталась в ее сердце. И она сама осталась там, на войне. Прибилась к авиационной службе безопасности. Противодействие террористическим угрозам, сопровождение авиационного начальства и ценных грузов. Не то чтобы война, но хотя бы с оружием в руках. Она была на дирижабле с самого начала, и это благодаря ее «реактивке» танк с «переговорщиками» так и не дополз до сектейнера. Царапнуло ее там, и ничего, сидит, хохочет, Светку с завистью расспрашивает, как они расстреливали штаб.

– Геля, я вот чего не пойму, – серьезно сказал Кунгурцев. – Те двадцать мужиков, которых вы с Зитой еле по капсулам распихали – ты зачем их с собой в транспортник потащила? Почему потащила, тут без вопросов – но зачем все двадцать рыл сразу?

Ангелина коротко хихикнула, оценив ситуацию с неожиданной стороны.

– Они сами! – с улыбкой до ушей принялась оправдываться девушка. – И не надо наговаривать, вовсе не в транспортник, все у нас было культурненько, обзавидуешься!..

Сергей Кунгурцев за прошедшие годы заматерел, превратился в мощно скроенного мужчину, и полковничьи знаки различия на открытом клапане вполне соответствовали виду. А навыки – новой работе. Он не сильно распространялся, но очевидно было, что при правительстве Каллистратова бывший командир «Спартака» занимался делами тайными и неприметными. И теперь он аккуратными вопросиками разворачивал Ангелинку в нужную сторону. Подальше от хиханек про мужиков, поближе к дирижаблю и странному его полету. Зита слушала, завидовала его профессионализму – и все больше тревожилась. Оказывается, вовсе не грузовым был тот дирижабль. Один сектейнер – грузовой, да, а вот другой представлял из себя пассажирский салон повышенной комфортности. Очень повышенной. Этакий летающий отель для Очень Важных Персон. Ресторанчик, стюардессы, обзорная площадочка… И, оказывается, не в первый раз летают на нем по своим служебным делам всякие военные и околовоенные руководители. Скорее, такие полеты уже нормой стали. Еще бы, это тебе не тесное кресло в самолете! Тут пара суток неспешного – иногда очень неспешного! – туристического полета с разглядыванием природных красот, с выпивками и закусками, с танцульками на ресторанном пятачке, с маленькими, но роскошными каютками на одного… и развеселая Ангелина в качестве охранницы там пришлась очень к месту. И в этот раз летели не только ведущие инженеры из отдела авторского надзора, отладчики и эксплуатационщики. Летели персоны, облеченные властью ставить очень важные подписи на финансовых документах. Оттого и метались заполошно при эвакуации, что документы те наверняка подрастеряли…

Ангелинка рассказывала с юмором о всяких забавных ситуациях на борту. Когда вместе собираются два десятка подвыпивших мужиков и мало дамочек, много забавного происходит. Зита смотрела на нее, и почему-то думалось не о том, какая она хохотушка, а о том, что девушка по сути в одиночку спасала пьяных придурков. Действовала четко, продуманно, решительно, как и положено службе охраны. Успела загнать всех в грузовой сектейнер, провести безошибочно аварийные действия и отстрелиться до того, как дирижабль взорвался. В одиночку, на высоте. Одна – потому что экипаж погиб сразу, от первого попадания в гондолу… И еще вспомнилось, что Ангелинка – из службы собственной безопасности «Спартака». Всегда состояла там, и мало кто об этом знал. И вот вопрос: а что на самом деле делала беззаботная девица с характерной спецподготовкой на борту элитного, по сути, борделя? И насколько в теме Каллистратов? И не его ли это прямое указание?

– Ты одна, получается, в охране была? – с недоумением спросил кто-то.

– Да не! – отмахнулась Ангелинка. – Нас там была толпа! Три стюардессы, повар, диджей, и все из себя ну очень красивые девочки… да вы их по капсулам пихали, такие, в трусиках! Но по ведомости – охрана!

Штурмовики… кто-то смеялся, кто-то искренне восхищался. Это было ожидаемо, все же они строили социализм, не рай на земле, и любой офицер имел в распоряжении комфорта и жизненных благ побольше, чем условный сержант-сантехник, и если экстраполировать, то вроде роскошный полет-отдых для очень важных персон укладывался в государственную схему. Для политически не очень грамотных пока что штурмовиков мысль, что высокое положение гарантирует высокий уровень роскоши в жизни, была и логичной, и привлекательной, и кое-кто уже наверняка представлял себя танцующим с симпатичной стюардессой, ночью, в свете звезд, в ресторанчике, беззвучно парящем в небесах…

А вот ветераны начали обмениваться недоуменными взглядами. Они-то хорошо понимали разницу между необходимостью и роскошью. И во взглядах засветились очень нехорошие вопросы. Зита подозревала, что примерно те же, что недавно задавала она сама себе. Например, а действительно ли требовалось эвакуировать содержимое вип-борделя ценой жизни, по сути, будущих руководителей государства? Не слишком ли велика цена? И постепенно смешки затихли.

– Не, ребята, вы неправы! – серьезно сказала Ангелина, сразу уловившая перемену настроения. – В этот раз летели вполне порядочные мужики, конструкторы из Двойки, авторский надзор! Держались достойно. Если б вы нас не выдернули, бились бы до конца. Думаете, я одна внизу отстреливалась? Как они за свои блоки уцепились, помните? Настоящие фанаты своего дела! Суетились на эвакуации, что было, то было, нервы нам потрепали, но впервые под огнем любой засуетится.

– Достойно-то оно достойно, – задумчиво пробормотал Кунгурцев. – Но – в вип-борделе…

Пристукнул по старой боксерской привычке кулаком в ладонь и не стал развивать мысль. Но Зита его поняла без слов. Заполярная республика утратила свирепую хватку первых лет существования, расслабилась, и начало вылезать всякое. Вип-бордели у военных появились, туристические полеты с кутежами на борту вместо работы… И бунт Особого Заполярного. У Зиты от нехороших предчувствий сдавило сердце.

– Если мне суждено погибнуть – предупреди, – вдруг еле слышно сказал ей Кунгурцев. – Для меня это важно. Надо закрыть пару дел… Предупредишь?

Она с тревогой уставилась в его лицо. В ответ он молча повел подбородком в сторону входа. Она оглянулась. Там стоял генерал-майор Каллистратов с группой офицеров за спиной. Все – с автоматами.

Глава 7

Генерал-майор Каллистратов с непроницаемым лицом смотрел на сидящих спартаковцев. Пауза затягивалась. Он ждет приветствия, команды «смирно» и ровного строя, неожиданно осознала Зита, а автоматчики за спиной вовсе не необходимость, а признак высокого статуса, как у олигархов… тех самых, кого они ненавидели с юных лет. Ей стало неловко за любимого мужчину.

– Товарищи спартаковцы, операция завершена успешно, лично от меня – большое спасибо, ребята, – наконец негромко сказал Каллистратов и обвел взглядом внимающие каждому слову лица. – Только что южный сосед принес официальные извинения за инцидент и заверил, что в будущем подобное не повторится, а все виновные жестоко наказаны. И это – финал одной части очень сложной, многозадачной операции. Только что от заслуживающих доверия лиц пришла информация, что бунт в руководстве Особого Заполярного военного округа успешно вспыхнул и столь же успешно задавлен боевыми группами сил специальных операций полковника Кунгурцева. Поздравляю с давно заслуженным генеральским званием, Сергей, и это – финал второй части операции. Спасены и уже отправлены иным маршрутом ценнейшие наши научные кадры, ведущие разработчики систем маскировки, оказавшиеся случайно не в том месте и не в то время, и это даже не часть запланированной операции, а то, что мы должны делать всегда и не задумываясь – защищать своих людей. Я горжусь, что именно в нашей республике родилась и окрепла такая уникальная сила, как «Спартак», на которую можно всегда и безоглядно положиться в любом наитруднейшем деле! Я горжусь вами, ребята, горжусь как своими детьми, и горжусь тем, что тоже спартаковец! Черный берет – он у меня не на голове, он в сердце… ну да вы это сами знаете.

Спартаковцы задвигались и непроизвольно начали украдкой поглядывать на Зиту – каждый в заполярной республике хорошо знал, кто именно в сердце у лидера. И – да, Зита действительно в черном берете, следовательно, и берет там же, где Зита, то есть в сердце у начальника… Каллистратов беззлобно усмехнулся – и мгновенно построжел:

– Мы победили, на этот раз действительно победили и обрели настоящую независимость – и службы ГБ, и армия теперь исключительно в нашем ведении! Но осталось самое трудное – взять победу в руки и удержать! Армия обезглавлена, но существовать и выполнять свои задачи без головы не может! Ей требуется руководство. Немедленно. Сегодня же. И я снова вынужден обратиться за помощью к «Спартаку». Да, вы возмутительно молоды, да, ни у кого из вас нет соответствующей квалификации и опыта, но мне больше не к кому обратиться. Надежней, чем «Спартак», у меня никого нет. Выручайте, ребята.

Штурмовики зашевелились и разом поднялись на ноги.

– Здесь «Спартак»! – прокатилось по огромному эллингу тихое эхо.

Зита осталась сидеть. И когда всевидящий Каллистратов с каменной физиономией перехватил ее взгляд, еле заметно отрицательно покачала головой. Нет, Владимир Данилович, и еще раз нет.

Не прозвучало никаких распоряжений, но автоматчики за спиной генерал-майора – генерал-майора ли? – еле заметно шевельнулись, и от них потянуло ощутимой угрозой. И тут же Сергей Кунгурцев слегка шагнул вбок и прикрыл ее. Вплотную к нему, плечом к плечу, встал Костя Любимов. Рядом с ним – Ангелинка-хохотушка с верной «реактивкой» в руках, впереди – еще кто-то… за несколько секунд неполная рота бойцов, внимающих приказам начальства, преобразовалась в настороженный, недобрый, готовый к мгновенной схватке боевой кулак. Внутри которого – его суть и сердце.

Генерал-майор кашлянул и опустил глаза.

– Борт подан, «Спартаку» на посадку, – хрипловато сказал он. – Подробные распоряжения получите по прибытию. Командиру «Спартака» после взлета прибыть в отсек проводников с отчетом об операции. Выполнять.

Он развернулся и зашагал к самолету первым, не оглядываясь. Офицеры-автоматчики постояли, контролируя ситуацию напряженными взглядами, и по одному пристроились следом. Боевое наваждение медленно спало.

– Ну и что это было только что? – угрюмо поинтересовалась Светка на правах подруги. – Мы чуть не шлепнули душечку Каллистратова – или как? Что это было, Зита?

– Термидор, – хмуро ответила она и зашагала к самолету. Предстояло очень нелегкое объяснение с любимым человеком.

Военный транспортник Особого Заполярного с мощными вибрациями упорно лез на свой полетный коридор. Ну, не зря назван «Сахаляром», такой же здоровенный, крепкий и простой, как чурбак. Надежное изделие производства авиационного завода из Семерки. Не очень быстрый, не из самых крупных, вообще не блещет выдающимися качествами, зато фиг сломаешь – самое то для эксплуатации в экстремальных условиях Крайнего Севера.

Зита прошла по наклонному проходу к отсеку проводников. Краем глаза отметила, как согласованно пересели поближе к месту действия два спартаковца из особо подготовленных по части скоротечных огневых контактов и эффективного мордобития, и признательно кивнула им. Ребята, как и прежде, защищали ее от опасностей мира.

Отсек проводников, вопреки ее опасениям, оказался столь же аскетичным, как и основной салон. Разве что столик добавился, а так – все те же полетные кресла с накладными спинками, в которых упрятаны аварийные парашюты, все то же экономное распределенное освещение. И крайне недовольный Каллистратов в комплекте.

Из кухни боком выскользнул один из охранников, отодвинул ее каменным плечом и аккуратно поставил перед Каллистратовым полетный поднос с кофе. Она снова почувствовала исходящую от него угрозу. Помедлила, раздумывая, не подать ли условный сигнал ребятам, вздохнула и присела перед непосредственным начальством. Параноидальная подозрительность – штука хорошая, но не в общении с любимым мужчиной все же.

– Ты была права, – недовольно буркнул Каллистратов.

Она недоуменно вскинула брови. Права, оно понятно, но когда именно?

– Давно, – правильно интерпретировал ее гримасы любимый мужчина и обожаемый учитель. – Ты тогда двенадцатилетней соплюхой была. Когда спросила, что будет со «Спартаком», если меня убьют. Вот, ты была права. Я подумал и осознал.

Она только головой покачала. В этом весь ее учитель. Помнит мелкие подробности, которые у нее самой давно вылетели из головы, и через уйму лет делает на их основе какие-то выводы. Подумал он. В течение пятнадцати лет. Ну надо же.

– У меня огромные проблемы с преемником, поэтому я принял решение пройти полную процедуру продления жизни, – негромко и обыденно сообщил Каллистратов. – Насколько смогу, буду вести республику сам. Ненаследственным монархом, если называть вещи своими именами.

– А…

– Это из новинок медицинской науки, открыли и обкатывают в исследовательском варианте в военно-медицинском центре в Копейке. Пока что – топ-секрет, так что не трепись даже внутри «Спартака». Нас за эту технологию как минимум четыре государства сотрут из реальности.

– А…

– Полная процедура жестко связана с подавлением сексуального влечения и инстинктом продолжения рода, – сказал Каллистратов и отвернулся к темному иллюминатору. – Вот такие дела, черноглазая, и вот такая цена.

– Владимир Данилович, – тихонько сказала она. – Проживу я без вашего сексуального влечения.

– А без него создавать семью смысла нет, – сказал Каллистратов и мучительно поморщился. – Смысла – нет! Потому что все остальное между нами и так в наличии, было всегда и никуда не денется, я надеюсь. Мы с тобой друзья и соратники, безмерно уважаем друг друга и очень сильно любим. Ты – единственная моя женщина, была всегда и останешься ей до конца моей жизни теперь уже наверняка. А у тебя… как была, кроме меня, куча мужиков и непонятно от кого дети, так оно и останется, разве что прогрессирует. Но я надеюсь, и для меня в твоем сердце найдется немножко места. Ведь найдется?

Она с трудом кивнула, потрясенная услышанным.

– А теперь, когда я ответил на так волнующий всех вопрос, объясни в свою очередь – какого черта ты восстановила против меня «Спартак»?! Одним движением задницы! Раз – и я лишился самого надежного ресурса! Вот какого черта?

– Владимир Данилович, нам не потянуть армию, – негромко, но твердо сказала она.

– Значит, до сих пор тянули и сейчас вполне себе тянем, а начиная от сих – уже нет?!

– Владимир Данилович, нам не потянуть армию…

– Да нам не уцелеть без армии!

– Владимир Данилович! – сверкнула глазами она и треснула ладошкой по столику. – Нам не потянуть армию, и точка! И только дебил может этого не понимать!

Генерал-майор покосился на разлившийся по полетному подносу кофе, уставился на нее и спокойно произнес:

– Значит, я дебил. Объясняй. Но только так объясняй, чтоб даже дебил понял. Коротко, доходчиво, без формул.

– Да какие там формулы! – сердито отмахнулась она. – Все интуитивно понятно!

– Ах интуитивно, тогда конешно…

Она потянулась через столик и поцеловала вредного своего мужчину, крепко и от души. Каллистратов отстранился и вздохнул. Она тоже вздохнула и села. Полная процедура продления жизни, значит. Наверняка живодер придумал.

– Для начала – до сих пор армию у нас содержала Россия. А от сих пор предстоит самим. Так что давайте без мухлежа, Владимир Данилович, некрасиво вышло.

Генерал-майор крякнул и скривился.

– Как узнала? Это как бы государственный секрет, на каждом углу не болтают!

– Интуитивно понятно.

Она полюбовалась на недовольную физиономию любимого мужчины… м-да, пока что мужчины. К этой мысли следовало бы привыкать не во время сложного разговора, но место и время выбрала не она, а Каллистратов в своей излюбленной необъяснимой манере.

– Пятьдесят тысяч военнослужащих для полумиллиона трудоспособного населения – вполне подъемная задача вообще-то даже без помощи России, – заметил он.

– Это если мы – Россия, – возразила она негромко. – На данный момент – капиталистическая третьеразрядная страна с уголовно-олигархическим правлением, с сильными признаками внешнего управления. Но если мы – первая в мире социалистическая республика, то нам пятьдесят тысяч бездельников не потянуть. Не потянуть, Владимир Данилович, хоть как считайте. Каждый вылет вертолета на учебные стрельбы – тонна топлива. Каждый выход на полигон огневой платформы абсолютной проходимости – полтонны. А они по штучке не передвигаются, любой выход обходится в сотни тонн. А кроме топлива, это и сама военная техника, и оружие, и боеприпасы, и электричество, и военные городки… и очень дорогое содержание офицерского состава. При боеготовой армии у нас просядут все социальные программы. По сути, будем работать на возможную войну. Оно нам надо?

– Нет, но разве имеются другие варианты? Народ кормит либо свою армию, либо чужую, так было всегда, так есть и так будет.

– Мы не потянем армию, – твердо повторила она. – Не потянем, Владимир Данилович. Исходить надо из этого факта.

– Исходи, – с подозрительным добродушием согласился Каллистратов. – А я послушаю. Вдруг у тебя что-то получится? Ни у кого в мире, правда, пока что не получилось без армии, но вдруг ты… м-да, звездная принцесса и обладаешь сакральным знанием?

Она прикинула, куда бы садануть любимого мужчину за насмешливый тон, но оценила его собранность и поняла, что не пройдет. А жаль, товарищ явно напрашивался.

– И в своих рассуждениях не забывай, что я вообще-то тоже военный, – с улыбочкой напомнил Каллистратов. – Как и ты. И весь твой любимый «Спартак». И что у нас насквозь милитаризированное государство, вплоть до общей системы военно-гражданских званий. И большинство заводов – военного назначения. И самое главное – охрану и поддержание рабочего порядка в каторжных поселениях осуществляют те самые, по твоим словам, «пятьдесят тысяч бездельников». Если ты сейчас предложишь человеческое содержимое ленских угольных шахт вернуть в подкупольники – я тебя не пойму.

– Я тогда сама себя не пойму, – усмехнулась она. – Не для того мы очищали наши города от паразитов, чтоб снова заразить. Владимир Данилович, я как раз хотела начать с вашего замечания, что наше государство – насквозь военное. Так зачем нам армия, если армия – мы все?

Каллистратов подумал. Озадаченно пошлепал губами. Еще подумал. Нехорошо покосился на нее. Еще подумал. Она с мстительным удовлетворением наблюдала, как корчит любимого мужчину. А не всё ему одному ошарашивать неожиданными заявлениями, пусть хоть раз прочувствует, каково другим рядом с ним. Например, ей.

– Предлагаешь систему народного ополчения? – наконец хмыкнул он. – У каждого – огневая платформа абсолютной проходимости под кроватью на случай тревоги? Несерьезно. И не избавляет от трат на армию, кстати.

– Я понимаю, что народное ополчение уступает в подготовке профессиональной армии…

– Не уступает, а невозможно. Современная военная техника требует специалистов высокого уровня. Двухнедельными военными сборами их не подготовить. И это не избавляет нас от трат на армию, которые так давят твою жабу.

– Владимир Данилович! – разозлилась она. – Либо мы разговариваем серьезно, либо отдавайте приказ, и я его не выполню! Как и «Спартак». Ребят на укрепление мертворожденной структуры не отдам.

– Перед офицерским собранием тоже рискнешь ляпнуть насчет «мертворожденной структуры»? – ответно сверкнул глазами Каллистратов.

– С «реактивкой» в руках и со «Спартаком» за спиной – запросто, – серьезно сказала она.

Генерал-майор покосился на кухню, где сидели его непонятные то ли помощники, то ли телохранители, открыл рот, чтоб позвать их – и опустил глаза. Она мысленно вытерла со лба холодный пот. Коверкала генерал-майора власть, но изувечила не до конца, не решился применить силу против любимой женщины. Пока что – не решился. А вот любого другого за отказ выполнять приказ и восстановление «Спартака» против его власти расстрелял бы прямо здесь, невзирая на опасность стрельбы в самолете.

– Хорошо, говорим серьезно, – глухо сказал Каллистратов. – Говори.

– Я не предлагаю перейти на систему народного ополчения, – медленно и внятно проговорила она. – И не предлагаю отказаться от армии. Мое предложение – максимально растворить армию в производстве. А производство – в армии. Сделать страну единым целым. Пятьдесят тысяч бездельников нам не нужны, а вот пятьдесят тысяч мужчин-специалистов, социализированных, встроенных в жесткие рамки дисциплины, нам требуются остро. Пусть офицеры получают великолепное социальное обеспечение. Но – за реальные дела. На заводах, шахтах, в лесу и в подкупольниках. Пусть руководят, обслуживают технику и объекты инфраструктуры, а боевой подготовкой занимаются в свободное от работы время. Не так уж ее и много на самом деле.

– А это технически возможно? – спросил Каллистратов, не глядя на нее. – Без потери боеготовности?

– «Спартак», – просто ответила Зита. – Отдельная диверсионно-разведывательная рота «Спартак». Мы получили свою подготовку, будучи учениками старших классов. Учились, и хорошо учились, после уроков бежали на полигоны, на занятия с инструкторами, на боевые дежурства, летом выходили на полевые учения… И сохранили боеготовность, работая в разных структурах и даже городах, судя по последней операции. Если офицеры-мужчины не смогут повторить наш опыт, то какие они офицеры? Конечно, это тяжело, совсем не то, что пьянствовать на дежурствах, поддерживать в частях дикую дедовщину и повальное воровство.

Она нехорошо усмехнулась, вспомнив сосуществование «Спартака» с армейскими подразделениями на Кавказе.

– Продолжай, – обронил генерал-майор. – Военное планирование, разведка и контрразведка? Обслуживание военной техники? Дежурства ракетных расчетов и истребителей ПВО, средств радиоконтроля? Материально-техническое обеспечение? Со всем этим как? Опыт “Спартака” тут неприменим, штурмовые отряды существовали на всем готовом от армии.

– Если подумать, все решаемо, – пожала плечами она. – При наличии доброй воли. Понятно, что кое-что останется, только в реально необходимых размерах. Например, генштаб. Без него никак. Но он может одновременно быть и военной академией, и постоянно действующими курсами по доподготовке офицеров. Руководство армии должно само обучать своих подчиненных, это же интуитивно понятно…

Каллистратов еле уловимо поморщился, и это была его единственная реакция на скрытую подковырку. Не таким она представляла свой разговор с любимым мужчиной. Тяжелым, непростым, нервным – но не таким. Не таким отчужденным.

Они все же содержательно поговорили. Обсудили все возможные изменения в армейских структурах, последовательность и сроки их реализации… но перед Копейкой разговор сам собой увял. Она с тревогой ожидала решения своего начальника и личного бога.

– Я тебя понял, – недовольно сказал Каллистратов. – Хочешь превратить армию в стройбат. В прекрасно подготовленный, тренированный, но стройбат. Представляю, как обрадуется наш генералитет. Или летчики. Или… Не поддерживаю. И армия не примет. Армия считает, что ее задача – быть готовой к войне, ничего более. Я тоже так считаю, кстати. Но… готов на эксперимент. Экономика действительно… не располагает к вип-борделям на служебных дирижаблях. Отдам тебе в управление производственный кластер, именно Шестой каторжный промышленный район. Вместе со всеми расположенными там военными частями. Полномочия – с правом моей подписи, выше некуда. Сумеешь за два года соединить армию с производством – вернемся к этому разговору. Мое условие всего одно. Отдай «Спартак». Не настраивай бойцов против меня. Ребята крайне нужны мне для удержания власти в армии. Все до одного, даже твои штурмовики из Девятки. Твой выбор.

Она невидяще уставилась в темный иллюминатор. Шестой каторжный район. Это – плато Путорана. Дикая, космически неприветливая среда обитания, фактически вечная зима. Сеть шахт, обогатительных цехов, тюремных зон. Огромное, сложное, запутанное хозяйство. Огромный численный состав охранных частей. И все это – на грани, а может, и за гранью кризиса. И экономического, и социального. Уж очень неудачно, впопыхах наляпали производства. Как следствие – весьма условное соблюдение законов республики. Кого они там пугают, эти законы? Хуже все равно не станет. Вишенкой на торте – три бунта заключенных только за последний год. И в этот ад придется везти своих детей, в одиночку, без поддержки «Спартака» …. И какова вероятность, что ее не убьют там вместе с семьей? Несколько процентов или нулевая?

– Твой выбор?

Генерал-майор еле заметно усмехался. Ничего в нем не осталось от того мужчины, в которого она когда-то безоглядно влюбилась, ничего. Жесткий, жестокий лидер. Ненаследственный монарх. Жуткая должность, требующая постоянного напряжения и подозрительности ко всем без исключения. Она опустила глаза и сказала:

– Я согласна.

– Тогда… с большими звездами тебя, диктатор Шестого каторжно-производственного. И удачи.

На столик перед ней легли аккуратные, неброские, но такие весомые в армейской среде сигнатуры. Генерал-лейтенантские. Она вопросительно посмотрела на Каллистратова. Как? У него же самого – только генерал-майорские?

– Вышел из системы военно-гражданских званий, – пояснил Каллистратов. – Монарху, сама понимаешь, оно ни к чему. Самому себе звания присваивать смешно. Всё, вперед к вечной славе. «Спартаку» сама все объяснишь. Сама замутила – сама… ну, ты поняла.

– Владимир Данилович, уберите от себя автоматчиков, – тихо попросила она. – Не для того брали власть, чтоб вернуться к феодализму.

– Это… другое, – поморщился Каллистратов. – Не лезь не в свое дело. Будешь монархом – уберешь.

«Другое» встало перед ней на выходе из отсека проводников. Двое тяжелых, крепко сбитых скорохватов зажали ее с профессиональной легкостью. В их равнодушных глазах она сразу прочитала свою судьбу. А что там читать, если жить ей осталось несколько секунд?

Спасло ее то обстоятельство, что офицеры оказались офицерами несколько более, чем бандитами у власти. Не смогли убить сразу женщину. Видимо, теплились у них где-то остатки совести, заставившие объясниться и оправдаться хотя бы перед ней.

– Ты опасна для армии, – сказал державший ее слева.

– Извини, работа, – добавил державший справа и коротко ткнул ее в бок… попытался ткнуть, потому что сначала попал ей клинком в руку, а потом его смел темный вихрь под названием «Сергей Кунгурцев»…

Было дико больно. В отсеке проводников крутился клубок яростных тел, она оседала медленно по стенке и все смотрела, смотрела в глаза Каллистратову, своему учителю, своему лучшему в мире мужчине…

Очнулась она уже в общем салоне. Рука занемела и не слушалась – кто-то от души вкатил противошоковое. Девочка из штурмовиков Девятки, прикусив губу, обрабатывала ей рану. Она скосила глаза – знатно располосовали. А что она могла сделать, когда зажали, приподняли в воздух и бьют ножом под ребро? Только подставить руку и надеяться на помощь ребят.

– Вот так примет армия твою реформу, – хмуро сказал сидящий рядом Каллистратов. – Берег я тебя, да не уберег. Прости дурака.

Ненаследственный монарх, жестокий лидер первого в мире истинного социалистического государства опустился перед ней на колени и осторожно поцеловал в лоб. Она слабо улыбнулась. Мир покрутился – и прочно встал на свое место.

– Наши все живы? – разлепила она губы.

Каллистратов не ответил. И разговоры вокруг как-то подозрительно стихли. Она с трудом повернула голову. Сергей Кунгурцев лежал рядом с ней, бледный и странно спокойный.