Текст книги ""Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Александр Лукьянов,Владимир Журавлев,Станислав Лабунский,Александр Тихонов,Ирина Гостева,Владимир Атомный,Михаил Белозёров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 80 (всего у книги 341 страниц)

Куда Язаки бежал от испуга и как долго, трудно было понять. Эбису прятались за каждым деревом и протягивали к его золоту свои мохнатые руки.

Наконец Язаки смертельно устал и решил закопать там, где остановился. Содрал слой мха, под которым пошла каменистая почва, принялся расковыривать мечом, но только порезался. В лесу что-то ухнуло и покатилось эхом. Язаки ударил катана раз-другой, разбрасывая во все стороны камни. Вдруг земля под ним разошлась. Мешок с деньгами кувыркнулся в образовавшуюся щель, а Язаки кто-то схватил за ноги и потянул вниз. Перед глазами промелькнул берег, море, и наступила тьма.

– Ну вот ты и докопался, – произнес кто-то злорадно, и Язаки открыл глаза.

Наму Амида буцу! Он находился в подземелье, а разговаривал с ним какой-то доходяга– хонки.

– Кто ты? – спросил Язаки и, скривившись, потрогал на лбу здоровенную шишку – в пол-яйца, не меньше, она дергала болью от головы до ног.

Несмотря на темноту, он увидел, что его рука в крови. Да и голова гудела, как котел. Однако Язаки храбрился. Подумаешь, упал. Ерунда. Голова крепка, все выдержит. Хонки он не боялся. Мало он перевидал их, что ли, на своем веку? Это же не даэки и даже не додзи и бусо.

– Я сикигами – Демон Кадзан, – важно произнес хонки и с удивлением заметил, что Язаки не то что не боится, а просто не уважает его.

Раньше было как? Раньше я только открывал рот, и все понимали, с кем имеют дело. А теперь?… Ах… Но расслабляться нельзя. Ни в коем случае. Это еще тот фрукт. Выпучив глаза, демон в ожидании уставился на Язаки.

– Кадзан? – Язаки с сомнением посмотрел на собеседника и привычно шмыгнул носом. – А зубы где?

– Нет зубов. Нет… – не удержался и горестно вздохнул Кадзан. – Хозяин выбил, чтобы не кусался.

– Ну и правильно, – насмешливо согласился Язаки. – Я что, в хабукадзё?

– Нет еще, – буркнул Кадзан и расстроено отвернулся.

– А… – многозначительно произнес Язаки и попробовал подняться, но у него ничего не вышло. Боль пронзила от затылка до пяток. – Чего тебе надо-то?

– Нехорошо воровать, – назидательно произнес Кадзан и легко, словно играючи, выдернул из ослабевших рук Язаки мешок с богатством. – Нехорошо…

– Отдай! – твердо сказал Язаки и привстал, но боль снова заставила его сесть на место. Шишка на лбу пульсировала и саднила.

– Я бы отдал, да ведь это тебе не принадлежит. И это тоже, – Кадзан протянул руку, и ему в ладонь изо всех тайных карманов Язаки стали вылетать рё.

От обиды Язаки зашмыгал носом, в глазах у него появились слезы не только от боли. А когда последний рё очутился в руках демона, вынести этого он уже не мог и молча, как бычок, бросился на обидчика. Ему еще никогда не приходилось драться с демоном, тем более с Кадзаном – демоном смерти. Он поддел его головой, и они покатились дальше в темноту. О мече Язаки забыл напрочь, а по давней деревенской привычке все больше действовал кулаками.

Они стали мутузить друг друза почем зря и быстро выдохлись.

– Где?… ух… где?… – тяжело дышал Язаки. – Где мои деньги?

– Не… не… не отдам, – сипел демон Кадзан, придавленный Язаки.

Противник действительно оказался не по плечу и здорово помял его своим животом.

– Лучше… лучше отдай, – с трудом произнес Язаки, – а то убью.

– Меня?… – через силы засмеялся Кадзан. – Меня убить невозможно.

Ног у него не было, он уступал человеку в единоборстве, зато умел ускользать из рук, как дым. Но в данном случае это его умение не годилось, потому что с Язаки надо было договориться любым путем, а не убегать.

– А я убью. Ты меня еще не знаешь!

– Да знаю, кто ты такой! Знаю!

– Откуда? – удивился Язаки и отпустил демона.

– Болтали здесь некоторые.

– Кто? – снова схватил его за кимоно Язаки.

– Спокойно. Спокойно, – еле отодрал его руки Кадзан. – Вначале какой-то кантё Гампэй. Я его заманивал, заманивал, а он не заманился. Потом еще один, узкоглазый, который шел по его следам.

– Ну?! – от нетерпения Язаки пнул Кадзана ногой.

– Больше ничего не расскажу. Так с демонами не поступают, – обиделся Кадзан.

– Рассказывай дальше и побыстрее! – потребовал Язаки.

Он уже вполне освоился и успел заметить, что слева подземелье переходило в наклонные ступени, которые вели в основание берега, а сзади сквозь неплотно прикрытую дверь падали дневные лучи солнца. Так вот эти лучи больше всего и беспокоили демона Кадзана. Он поглядывал в сторону двери с тревогой. Ага, торжествующе подумал Язаки, они все боятся солнечного света. Все хонки. Всех мастей. Свет для них – что острый катана для человека.

– Ну вот что, – по-деловому произнес Язаки. – Ты мне расскажи, что случилось и зачем ты охотишься на людей. А тебе помогу, чем смогу.

Демон Кадзан засмеялся:

– В былые времена я бы знаешь что с тобой сделал за такие слова?

– Знаю, – бесстрашно ответил Язаки. – Знаю! Но во-первых, я живой, а не мертвый, а во-вторых, ваша власть кончилась согласно новому устройству Мира.

– Это еще надо доказать! – в запале возразил Кадзан.

Он не любил вспоминать, что отныне их власть на Земле ограничена южным полюсом и что здесь, в Нихон, он нарушает закон. Хорошо, что есть подземелья и другие темные места, где можно спрятаться от глаз Богини Аматэрасу и ее слуг – сайфуку-дзин.

– Чего доказывать?! – напористо произнес Язаки. – Чего доказывать?! Я там лично был. И все видел вот этими глазами.

Конечно, он ни за что не рассказал бы в качестве кого, и вообще, – почему оказался во дворце Аматэрасу на сто первом этаже. В душе он всегда клял себя за трусость и предательство, всякий раз объясняя самому себе, что это была временная слабость, что он вынужден был оставить Натабуру и пойти вместе с Юкой, чтобы охранять ее от всяческий напастей. Ведь в конце концов все обошлось? Обошлось. Кончилось хорошо? Хорошо. Стало быть, он может упоминать имя Богини Аматэрасу так, словно знаком с ней лично, хотя о самой встрече с Богиней Солнца мало что помнил из-за полуобморочного состояния, в котором находился.

– У меня есть личная молитва к ней. Стоит мне шепнуть ей, что я встретил какого-то демона в неположенном месте, и все. Нет тебя! Нету-у-у…Понимаешь?

Почему-то это окончательно убедило Кадзана, что перед ним важная личность и что надо быть осторожным. Можно было не поверить словам Язаки, но личная охранительная молитва, да еще такой грозной Богине, как Аматэрасу – это очень и очень серьезно. Кадзан тоже, как и Язаки, хлюпнул носом. Он понял, что влип и надо выпутываться, а то недолго и голову потерять на этой тяжелой службе, хотя, впрочем, дальше Антарктиды все равно не сошлют. Правда, еще могут перевести в разряд духов. Но, на худой конец, и это нестрашно. Самое страшное, что Богиня Аматэрасу своим светом может превратить в дым и развеять по миру. Но даже тогда я стану частью вселенной, подумал он. Ему стало себя жалко – грязная, тяжелая работа, хозяин самодур.

– Понимаешь, в чем дело, я ведь тоже подневольный. Тоже гнусь.

– А кто твой хозяин? – спросил Язаки, хотя заранее знал ответ.

– Известно, кто…

– Ну?…

– Яма, – почему-то прошептал, оглядываясь на подземелье, Кадзан. – Во… понял?

– А… этот, – Язаки решил играть до конца. Мол, ему все знакомы. Все его друзья-братья. Хотя сам он и смертный.

От таких мыслей Язаки надулся от важности. У него даже перестала болеть голова. В это время где-то совсем близко залаял Афра и раздался голос Акинобу.

– За мной пришли, – обрадовался Язаки. – Давай деньги, я пошел.

– Не могу, – признался Кадзан.

– Почему это? – удивился Язаки.

– Нет денег.

– Ах нет! – Язаки схватил Кадзана за грудки и потащил по лестнице к двери.

И хотя демон смерти Кадзан тоже был не обделен силой, но против лучей света, которые испускала Богиня Солнца Аматэрасу, он был бессилен. К тому же существо без ног не может тягаться с человеком. Язаки тащил его, не обращая внимания на плевки и зуботычины и злорадно приговаривал:

– Сейчас… сейчас… ты мне все отдашь.

Демон смерти уже хрипел. Он превратился в последний дымок от свечи и стал легким, как перышко. Кадык на его шее торчал, как сучок на дереве, а сама шея стала не толще запястья Язаки.

– Не убивай… не убивай…

– Говори! – потребовал Язаки и встряхнул демона так, что у того голова мотнулась словно тряпичная, а те немногие зубы, которые не успел выбить Бог Яма, клацали, как у старого, больного волка.

– Отдам я тебе твои деньги, не нужны демонам они, не нужны. Отдам, но не сейчас.

– Как это так?! – возмутился Язаки и хотел подтащить демона под луч света, который падал в дверную щель, но боялся, что демон окончательно растает, как дым.

– Спрятал я их в тайник, спрятал.

– Тогда тебе конец, – очень спокойно произнес Язаки и подумал, что прикончит дурака демона и найдет мешок.

– Не найдешь, – словно прочитал его мысли Кадзан. – А потом мне все равно, кто убьет, ты или хозяин. Так что можешь убивать.

– Ладно, – Язаки отпустил демона. – Говори, чего ты хочешь.

– Хозяину нужен Натабура.

– Зачем это еще? Зачем Богу смерти живой человек?

– Не знаю. Но догадываюсь, что у них, там, на Небе, Боги тоже друг другу козни строят. Хозяин хочет знать причину интереса Аматэрасу к Натабуре и почему она наделила его хаюмадзукаи.

– Чем-чем?…

– Божественной силой. Боится он. Хаюмадзукаи делает любого смертного способным уничтожать Богов. Понимаешь?! Вдруг все это для того, чтобы убить моего хозяина, а на его место поставить кого-нибудь другого. Натабура может убить Бога?

– Ха! – возгордился Язаки. – Конечно, может, он весь ваш гадючник живо выметет. Он Ван Джи прикончил одной левой.

– Видишь, как плохо. Слышал я эту историю. Значит, твои деньги пока у меня полежат.

И демон смерти зашелся в предсмертном крике, потому что Язаки сгоряча сунул-таки его под лучи света. Пока Язаки очищал карманы Кадзана, тот пришел в себя, но был так слаб, что только сипел:

– А… а… давай договоримся… давай договоримся… у тебя тоже есть интерес.

На челе у Кадзана выступил кровавый пот.

– Ну давай, – Язаки сел на ступени подземелья. – В чем, говоришь, мой интерес?

Он освободил все карманы демона. Того, что он забрал, с лихвой хватило бы на двухэтажный дом и харчевню у дороги, правда, не в городе и не на самом лучшем месте. И это еще не считая бриллианта, который Кадзан не почувствовал и не выудил из самого тайного кармана Язаки.

Кадзан отполз в темноту:

– Я к тебе по ночам приходить буду, а ты мне будешь рассказывать, что делает Натабура и что он задумал.

– А деньги? – с возмущением выпучил глаза Язаки. – Деньги?!

Он немного успокоился, потому что ожидал, что от него потребуют нечто большего. А это полная ерунда за такие огромные деньги!

– Деньги буду выдавать из твоего же мешка. А когда узнаем, почему твоему другу доверили хаюмадзукаи, то верну все. Слово духа смерти!

– Так я тебе и поверил! – выпалил Язаки и вознамерился схватить Кадзана, чтобы снова сунуть его под лучи света и окончательно убить.

– Стой! Стой! – панически закричал демон Кадзан и быстро добавит: – В знак заключения договора хозяин велел вручить тебе Черный Знак Ада – каба-хабукадзё!

– Не надо! – испугался Язаки, оттолкнув Кадзана. – Не надо! – И даже готов был бежать туда, где ждали его Афра и учитель Акинобу, потому что каба-хабукадзё был сделан из крови и душ умерших. Так думали все люди.

Этот каба-хабукадзё никто никогда не видел, но еще в детстве бабушка рассказывала Язаки сказки, в которых грозный Бог Яма приходил к людям с этим Знаком и забирал их в Ад.

– Что ты шумишь?! – сразу понял его слабину Кадзан. – Хозяин не дарит, а дает временно, в знак особого расположения. Ты тоже будешь кое-что уметь, почти как Натабура. Каба-хабукадзё усиливает те качества, которые в тебе развиты, и еще кое-что. Но что именно, я не знаю.

– Оро?! – быстро соображал Язаки.

Если с помощью этого Знака можно разбогатеть, подумал он, то дело того стоит. Он еще не знал своей выгоды, но чувствовал ее. К том уже я не могу появиться с мешком деньг перед Акинобу и Натабурой. Как это будет выглядеть? Может, пока он действительно полежит у этого демона?

– Ти! Давай свой Черный Знак или как его там? Но учти, я бесплатно работать не буду!

– Конечно, дорогой! – обрадовался Кадзан, немного приходя в себя. – Конечно. – И откуда-то из воздуха достал каба-хабукадзё.

Черный Знак Ада был сделал в виде перевернутого треугольника в круге со сходящимися к центру лучами. Оба с испугом уставились на него. К черному шнурку прилип длинный седой волос. Кадзан сделал еще более испуганные глаза. Осторожно снял волос и положил на ступеньку. А потом протянул Знак Язаки. Язаки закрыл глаза и позволил демону смерти надеть на свою шею шнурок. Он приготовился к чему угодно. Даже к смерти или к перенесению в иной мир. Но ничего не произошло. Язаки открыл глаза. Кадзан сидел напротив и улыбался.

– Ова!

В этот момент Афра поскреб дверь лапой, и они услышали голос Акинобу.

– Ищи его, ищи!

– Я тебя выведу другим путем, – подтолкнул Кадзан его в глубь подземелья.

Язаки даже не успел произнести охранительную молитву: 'Кими мо, ками дзо!', которую перенял у Натабуры, как скатился вниз, в черную бездну.

***

Они с Афра нашли его тут же, за скалами. Одинокого, пропащего, с раной на голове. У Язаки были глаза человека, который познал всю глубину жизни и понял, что она бессмысленна. Он хотел всем объяснить, что чем больше смотришь, тем меньше знаешь, что жизнь полна несправедливости, но не мог вымолвить и слова. С этого дня в нем исчезла юношеская беззаботность и былое веселье. Куда делись балагурство и аппетит, блеск глаз и неуемная энергия? А прибаутки? Он забыл их напрочь. Он даже перестал играть с Афра. Но самое главное, у него пропал аппетит. Все решили, что Язаки увидел нечто такое, что не положено видеть ни одному смертному. 'Должно быть, он испугался эбису', – наивно предположила Юка. Никто и не возражал. Язаки же не мог думать ни о чем другом, кроме того, как бы побыстрее вернуть свои деньги.

В тот день Язаки только мычал и плакал. Натабура с учителем отнесли его в лагерь, накормили, обогрели и уложили спать у костра. Только утром Язаки пришел в себя, но что с ним случилось, рассказать не мог – язык не поворачивался, а слова вязли в горле. И они тронулись в путь. Шли очень тихо, сторонясь тех участков леса, над которыми поднимался белый дым канкадэрэ. А к вечеру следующего дня вышли к пограничной деревне.

Нельзя сказать, чтобы она процветала, но и не влачила нищенское существование. Правда, поля были убраны, но ограды поломаны, а кое-где даже отсутствовали. Крайние к лесу дома представляли собой пепелища, от них тянуло гарью, а цепочка ябурай по заснеженному берегу реки являлась слишком слабой защитой от эбису и других лесных дикарей.

– Оро! – с изумлением воскликнул Язаки и показал куда-то вниз пальцем.

Они стояли на горе, под развесистыми соснами, и с жадностью разглядывали деревню. Всем давно хотелось попасть под крышу, посидеть у очага и похлебать горячего супа, а потом улечься спать в настоящую белую пахучую постель. Даже Афра и тот хотел погрызть в тепле мозговую косточку да понежиться на мягкой подстилке.

– Я тоже вижу… – с безотчетной надеждой произнесла Юка и тут же поймала себя на этой мысли и подумала, что так нельзя – нельзя расслабляться.

Натабуру больше интересовал центр деревни. Там наблюдалось какое-то движение и ходили вооруженные люди: асигару или зиганы. Потом он перевел взгляд в ту точку, куда смотрели все остальные, и увидел типичную для Нихон сэкисё. В данном случае она находилась за мостом и была хорошо укреплена двумя башнями из бамбука и двумя нагайя, прикрывающими мост с обеих сторон по левому берегу. Все те же ябурай перегораживали мост в нескольких местах. Такая преграда могла бы задержать разве что пьяного крестьянина, но никак не самурая.

– Как ты думаешь, они нас ждут? – спросил учитель Акинобу.

Акинобу спросил в надежде на новые необычные способности Натабуры – видеть дальше остальных. В душе Акинобу надеялся, что Боги наделили Натабуру еще чем-нибудь полезным, и хотел это выяснить.

Он уже давно ломал голову, как поступить: заночевать ли в лесу, попытаться ли перейти мост и напасть на сэкисё или пересечь реку тихо, незаметно и уйти в горы. Реку так просто переплыть не получится, потому что зима, подумал он, а горы слишком крутые.

Гора за рекой, прикрывающая деревню слева, казалась неприступной. В быстро густеющих сумерках невозможно было даже разглядеть ее вершину. Напасть на сэкисё без разведки было бы верхом глупости, разве что только в расчете на везение или от отчаяния. А если ночевать в лесу, то надо, пока окончательно не стемнело, спуститься по левому крутому склону к реке и подыскать хорошее место. Не зажигать же костер на виду у деревни?

Натабура все это тоже понимал. Но его заботила суета в деревне. Обычно в это время суток крестьяне уже сидели по домам: играли в го, в которой нет ни начала, ни конца, читали сутры и пили сакэ. К тому же, кажется, он разглядел боцмана Дзидзо, повара Бугэй и двоих матросов. Они стояли на коленях в центре деревни с корзинами на головах. Стояли давно, потому что периодически кто-то из них заваливался на бок, а корзина отлетала в сторону. Тогда откуда-то из строений выскакивал человек с бамбуковой палкой, ударами заставлял его подняться и снова водружал корзину на голову. Руки у пленников были завязаны по-китайски в локтях, через которые была продета бамбуковая палка.

К рассвету замерзнут или убьют, подумал Натабура и посмотрел дальше, вдоль течения реки. По краям она была скована льдом, а посередине чернела темная полоса чистой воды. Ближе к устью, за кустами, там, где река перед тем, как влиться в море, делала поворот, он разглядел лодку и подумал, что это самый лучший выход. Единственное, его беспокоили собаки. Периодически они выли, скулили и дрались в предвкушении пира. Их была целая стая – худых, остроухих, желтых ину. Собаки прятались в кустах недалеко от пленников, зная, что рано или поздно людей казнят и что тогда можно будет напиться крови. Они бы давно накинулись на пленных, но боялись человека с палкой.

Жаль, что у нас лука нет, подумал Натабура. Но даже из лука перебить всех собак невозможно. Значит, надо придумать что-то другое. А атаковать будем ночью, когда все лягут спать. План нападения созрел у него в голове. Детали на месте, подумал он.

– Нас уже не ждут. Пошли вторые сутки. Они, – он кивнул в сторону деревни, – расслабились. Кантё пьет в обществе старосты и капитана по имени Го-Данго, который командует отрядом пехоты в двадцать восемь человека. Утром они казнят повара Бугэй и его приятелей. У нас есть шанс их спасти.

Откуда он узнал о кантё, старосте, капитане, и главное – об отряде, Натабура сам не мог понять, просто увидел картинку: сидящих напротив друг друга людей и служанку, подающую сакэ, и всех солдат и по краям деревни, и у воды, и в казарме, даже тех, кто сидел в сэкисё. Ему даже показалось, что он ощущает, о чем думает повар Бугэй – о каком-то злополучном мешке с рё и драгоценностями, из-за которого они с боцманом и матросами поспешили в путь и так глупо попались. Впрочем, мысли Бугэй не отличались последовательностью, и Натабура мало что понял.

– Зачем спасать? – взволнованно спросил Язаки и подпрыгнул. – Пусть будет так, как есть…

Его беспокоило одно обстоятельство – Бугэй, который мог проболтаться. Язаки так разволновался, что не мог стоять на месте и стал подпрыгивать. Лицо его хранило синяки – следы борьбы с демоном Кадзаном, а шишка на лбу не давала возможности носить шапку так, как Язаки носил ее раньше, поэтому она держалась у него исключительно на макушке.

– В смысле? – удивился Натабура.

– Они нас предали?! Предали! Отобрали еду! Мы голодные. Чего я должен их спасать?!

Он замолчал, поэтому никто не возражал, но все посмотрели на учителя Акинобу. Решение должен был принять он.

– В горах мы точно заплутаем. Потеряем много времени. Эбису могут напасть. А если пройдем через деревню, то убьем двух зайцев. Захватим кантё и сократим дорогу.

– А собаки? – спросила Юка.

Она хотела спросить: 'А захватим ли?', но не спросила. До этого им везло, словно Боги все эти два года были на их стороне, значит, повезет и сейчас.

– А мы Афра пустим, – сообразил Натабура. – Кими мо, ками дзо!

Афра как будто все понял. Поставил уши торчком, заворчал и завертел лобастой головой. Он уже готов был к бою. Единственный из пятерых, кто ничего не боялся. Юка даже позавидовала его собачьей решительности.

– Ладно, двигаем в реке, – сказал учитель Акинобу, решив, что план неплохой, а сориентируются они на месте.

Уже в густых сумерках, идя практически на ощупь, они спустились с горы, и Натабура молил Бога войны Хатимана, чтобы деревенские не выставили на дороге засады – что было бы вполне логично. Но все, как ни странно, обошлось. Капитан Го-Данго оказался чрезвычайно самонадеянным. Он презирал монахов, моряков и торговцев всех мастей, потому что они не были настоящими самураями. Кодекс самурая давно скрывал от него суть вещей, а самонадеянность не имела границ. Капитан Го-Данго уважал только силу.

Мороз крепчал, и на небе высыпали звезды. Тучи, подсвеченные невидимой луной, плыли, как стадо неведомых животных, вдоль берега.

На равнине, обращенной к морю, пошел редкий дубовый лес, и снег под ногами лежал не ровно, а какими-то кучками. От этого идти было не легче, ноги проваливались, листья возмущенно шелестели, и Натабуре казалось, что их шаги слышны на весь лес. Потом из-за туч показалась луна, и он вывел почти точно к тем кустам, за которыми лежала лодка.

Моста отсюда не было видно, но Акинобу дал знак остановиться, и некоторое время они прислушивались и вглядывались в окрестности. В деревне лаяли собаки, да несло дымом. Где-то невдалеке пекли картошку.

Прижимаясь к Афра, крылья которого пахли мокрым, влажным и приятным запахом псины, Юка тоже вслушивалась в ночь. Она замерла и приустала, ей захотелось одновременно и спать, и есть. К голоду Юка привыкла. В горах они чаще всего питались ячневой мукой на воде, а если ничего не было – корешками да орехами, разоряя гнезда земляных белок. Последний раз они перекусили утром рисовыми колобками с бабами. Юка покосилась на Язаки – к ее удивлению, он терпеливо сносил голод. Точно, сегодня будет камнепад, подумала она, всматриваясь в звездное небо сквозь ветки кустов. Еще она вспомнила о курице, которая долго шла с ними, а потом взлетела на сосну и осталась в лесу. Почему так?

Не почувствовав человека, совсем рядом на поляну вышло стадо лесных свиней и принялось кормиться желудями. Афра не выдержал, стал все громче сопеть, хотя Юка закрывала ему нос. Свиньи насторожились и убежали в сторону устья реки. Заухала сова, и Юке показалось, что прошло очень много времени – так много, что и жизнь миновала.

Вдруг сердце ее учащенно забилось: она заметила очень близко какую-то тень, хотела что-то сказать, но Афра молча, молчали Акинобу и Язаки, и тогда она поняла, что это вернулся Натабура. Когда и почему он ушел, она даже не заметила. У него было такое умение – ходить бесшумно, как тень. Однако она не увидела в темноте, что его кимоно выпачкано кровью, и только поняла, что он вымок и что, должно быть, побывал на другом берегу реки, потому что прошептал, когда они все наклонились к нему:

– Двое… там и там… пошли… Кими мо, ками дзо!

И тогда она поняла, что не зря пахло печеным картофелем: охрана оказалась достаточно опытной, чтобы скрыть огонь, но недостаточно осторожной, чтобы не удержаться и не согреть еду.

Они обошли кусты и занялись лодкой. Юка снова осталась в обществе Афра, прижимаясь к его теплому боку, стараясь сдержать волнение, которое передалось псу. 'Ты знаешь, как я люблю и его, и тебя', – шептала она ему в ухо. Афра чуть слышно повизгивал, постанывал от избытка чувств и, перебирая лапами, рвался помогать мужчинам. Через некоторое время их позвали, и Юка наравне со всеми стала толкать лодку, в которую побросали скарб и борта которой с треском ломали мерзлый камыш, осоку и тонкий лед у берега. Афра бестолково суетился и путался под ногами, пока Натабура не скомандовал:

– Вперед! Вперед! – и махнул рукой, указывая ему направление.

Тогда Афра расправил крылья, пару раз взмахнул, словно пробуя их силу, тяжело взлетел и пропал в темноте за рекой.

Юка даже не волновалась за него, потому что знала, что так просто Натабура не отправил бы друга-пса за реку. Значит, там действительно все нормально. Я знаю, что он его любит, может быть, даже больше, чем меня, подумала она с грустью, хотя знала, что в сердце Натабуры они помещаются вдвоем. И тут ей стало не до пустых рассуждений, потому что она провалилась по колено и, конечно, тут же промокла. Пришлось на ходу подвернуть полы кимоно. Но через два шага она провалилась еще глубже, чувствуя, как речная грязь держит ноги, и, кажется, потеряла один из вакидзаси. Натабура подсадил ее, и она, очутившись в лодке, потрогала ноги, проверяя, не потеряла ли заодно и дзика-таби. Нет, все оказалось в порядке. У дзика-таби толстая подошва, в них можно ходить и без вакидзаси, хотя запасные лежали в носилках.

Мужчины прыгнули в лодку, и прежде чем оттолкнуться шестом от дна, учитель Акинобу ободряюще сжал ее плечо. Она знала, что он смотрит на нее, как на дочь, и была благодарна ему за заботу.

Река, бегущая в море, показалась Юке живым существом с черной спиной. Это существо едва слышно журчало, трясь о лед, и Юка поблагодарила реку за то, что она приняла их и позволила добраться до противоположного берега.

Афра уже махал хвостом под никлыми голыми ветками янаги, листья с которой облетали по первому снегу и устилали все вокруг толстым бурым ковром.

Лодка с ходу проломила тонкий лед, ткнулась в крутой берег и они, подхватив вещи, выскочили и взобрались на склон. Там уже сидел Натабура в обществе Афра и что-то высматривал в темноте. Было тихо – собаки даже не залаяли, и ветренно, пахло дымом от костра и кислым запахом овчарни. Юка тоже стала смотреть во все глаза, но кроме белого поля в кочках пахоты, ничего не видела. За полем начиналась деревня, и все сливалось в черно-серую полосу. Ей даже показалось, что они ошиблись – вышли не туда, но пару огоньков, вспыхнувших и погасших, подсказали, что они на верном пути – стражники шли по другую сторону поля, и их фонари мелькали за деревьями.

– Опасаются, – прошептал учитель Акинобу, и, кажется, засмеялся.

Не боится, поняла она, и я не буду бояться. Она верила в учителя Акинобу и Натабуру. Они о чем-то посовещались. А потом Натабура сказал:

– Ждите нас здесь. Когда я крикну совой, отпустишь Афра, и идите по его следам.

Некоторой время учитель с Натабурой еще были заметны на фоне поля, но потом и они пропали. Снова ей пришлось ждать, с тревогой вглядываясь и вслушиваясь в темноту. Но услышать она ничего не услышала, кроме яростного собачьего рычания и лая. Язаки примолк, ничуть не страдая оттого, что его не взяли с собой. Он давно уже привык, что все важные и опасные решения принимаются и исполняются учителем Акинобу и Натабурой. Иногда, когда было не очень опасно, им помогала Юка. Язаки нашел для себя удобное решение: 'Я просто не создан для этого, потому что толстый'. В душе он считал, что его дело – торговля, и стремился к своей мечте. Какой из меня вояка, думал он, щупая свой дряблый живот, который висел, как пустой бурдюк. Я потом пригожусь, оправдывался он и трогал заодно и рукоять китайского меча, да порой сквозь одежду прижимал к груди каба-хабукадзё – Черный Знак Ада, и не знал, что с ним делать. Правда, он чувствовал в себе дикую силу, которой владеют только сумасшедшие. Ну и что? Кого этим удивишь? А самое удивительное заключалось в том, что впервые за два года он действительно не хотел есть. Вдруг это все, на что способен каба-хабукадзё? – разочарованно думал Язаки и невольно поеживался в предчувствие чего-то страшного, непонятного, что таилось не только в темноте поля, но представало перед ним как судьба. А деньги? Где деньги? – спрашивал он сам себя. Ему хотелось, чтобы события развивались очень быстро и так же быстро к нему вернулись бы его сокровища.

Юка чувствовала, что Язаки волнуется и что за последние три-четыре дня он стал совсем другим. Правда, за эти время произошло столько событий, что у нее самой голова идет кругом. Но ей казалось, что обойдется.

Вдруг Афра встрепенулся. Заухала сова – совсем не там, где ожидала Юка, а гораздо правее, ближе к реке. Значит, они перехватили стражников там, догадалась она, отпустила Афра и быстро, почти бегом, устремилась следом, придерживая заплечные носилки со скарбом, которые норовили сползти набок. Афра в мгновении ока пересек поле, и когда она уже думала, что потеряла его из вида, кто-то совсем близко сказал:

– Сядь, заметят.

Она узнала учителя Акинобу и уселась почти на Натабуру, который распластался на земле и уговаривал Афра в очередной раз не баловаться. Афра как всегда выражал свой восторг тем, что лизал лицо хозяину, норовя попасть в губы. А еще он повизгивал и постанывал от радости. Наконец Натабура свалил его в снег, и они немного поборолись. И только после всех этих событий, пыхтя, притопал Язаки и, рухнув прямо на мертвого асигару, стал вертеть головой, спрашивая, чего дальше делать-то?

– Тихо… – прервал его Акинобу и велел надеть каса. – Слезь с мертвеца-то…

Язаки отскочил в сторону, шепча: "Наму Амида буцу!" Натабура зажег фонарь, и тогда Юка поняла, что в каса их должны принять за местных крестьян. Юка промокла и к этому моменту уже стала замерзать, но теперь ей вдруг стало жарко. Дело приближалось к схватке.

Как по заказу, луна скрылась за тучами. Пошел густой мокрый снег, все вокруг стало белым и приблизилось на расстояние вытянутой руки: и деревья, и дома, и заборы. Сделалось вроде бы даже теплее и уютнее.

Они поднялись и пошли по тропинке, не очень хоронясь. Юка вела Афра за ошейник. Со стороны крестьянских домов тянуло сытой, теплой жизнью. Пахло дымом очагов. Блеяли овцы. Кудахтали куры, устраиваясь на насесте. Было тихо и мирно, если не считать собак, которые выли и дрались от нетерпения. Снег падал большими хлопьями и повисал на заборах и крышах необъятными шапками. Кто-то открыл дверь, посмотрел вслед. Зевнул и скрылся. Где-то раздавались непонятные голоса, словно духи переговаривались. Прошуршала огромная тенью. Сова, поняла Юка.

Они уже прошли полдеревни и приблизились к площади. Кто-то вдруг спросил из ближайшего дома:

– Все спокойно?

Человека она не видела. Он стоял за деревьями и изгородью. Но по ноткам голоса поняла, что это один из солдат. Должно быть, десятник, подумала она, или даже лейтенант?

– Все спокойно, – ответил учитель Акинобу и помахал ему.