Текст книги ""Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

Соавторы: Александр Лукьянов,Владимир Журавлев,Станислав Лабунский,Александр Тихонов,Ирина Гостева,Владимир Атомный,Михаил Белозёров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 200 (всего у книги 341 страниц)

Глава 9

Якут аккуратно и оценивающе поглядывал на нее. Зита рассеянно смотрела в окно. Зона «три шестерки» с трех сторон была зажата голыми склонами гор. Очередное уродливое, непродуманное обиталище тысяч людей. Трубы ТЭЦ с клубами черного дыма дополняли пейзаж до апокалиптического. Как избавиться от зон, она так и не придумала. Ну как можно было организовать жизнь заключенных таким уродским способом, как? Великие садисты этим делом занимались, и не просто так, а со рвением! Единственный плюс – железнодорожная ветка заходит прямо на территорию зоны. Подгоняй штабной вагон с жилым модулем и начинай прием, очередной из множества. И грозящий затянуться до ночи – пачка прошений о помиловании впечатляла.

– Полковника Левина, значит, не будет, – вздохнул якут. – Ох, беда-беда…

– Я за него, – отвернулась Зита от окна. – Слушаю вас.

– Э, как ты можешь быть за него… Что ты можешь? Ты можешь выслушать, записать, и все. А полковник Левин мог решить вопрос. Эх, не повезло…

Она озадаченно уставилась на якута. Сроду не угадать, где потеряешь и что найдешь. Удачно она вышла на прием в медицинской форме, проговорился осужденный, не увидел опасности в… кем он ее посчитал? Личной массажисткой начальства среднего пошиба? Кем-то вроде точно. Третий раз она уже слышит вздохи о полковнике Левине. Не пора ли сделать выводы? Ай да якут. А ведь рвался в комиссию по помилованиям полковник, еще как рвался. Она тогда подумала – не доверяет профессионал службы охраны неопытной девочке, подстраховать от глупых ошибок хочет. А вот теперь думает… думает, что пора бы полковника в комиссию по помилованиям таки пригласить. Но не в качестве сопредседателя. Ибо возникли вопросы.

Она быстренько отправила срочный вызов полковнику и вопросительно уставилась на заключенного, мол, дальше вздыхать будем или к сути перейдем? Или, может, сразу на зону потопаем в сопровождении рекса, а? Якут понял правильно, в последний раз вздохнул и заговорил. Она немножко даже послушала. Угу, ни в чем не виноват, страдает невинно, верит-надеется-ждет, что новое руководство Седьмого каторжного примет справедливое решение… справедливое, значит?

– Одорусов Борис Васильевич, осужден Особой тройкой за радикально-националистическую деятельность…

– Берген, не Борис, – деликатно поправил якут. – Приезжим трудно разобраться в нашей жизни, принять правильное решение… не было никакой деятельности! У нас было местное культурное общество, полезными для людей делами занимались, организовывали наши национальные народные праздники, чтоб весело жилось в нашей прекрасной Якутии, детям помогали учить язык бабушек-дедушек! Разве за это можно сажать?

– А также требовали закрепить за местными жителями право преимущественного пользования природными ресурсами республики и запретить промышленные работы в местах компактного проживания автохтонного населения… – рассеянно добавила Зита, проглядывая по диагонали дело.

– Не требовали, обращались к властям с просьбой! Как можно на своей земле быть отлученным от земли? Как смотреть спокойно, когда губят нашу природу? Как поддерживать наши древние традиции, если…

– А вот с этого места поподробнее, – остро глянула она. – насчет «своей земли». Своя – это какая? И чья – своя?

– Якутия – мой родной край, – терпеливо объяснил якут. – Здесь жили мои предки…

– Понятно. Предки, значит. Заключенный Одорусов… появился на свет в роддоме №2 города Ленска. И город, и роддом построены Россией. Учился в школе – преподаватели обучались в российских вузах, учебные программы, учебники составлены и изданы в России… Учился в вузе сам – то же самое, работал… Мысль понятна? Откуда – якут? О какой «своей» земле идет речь? Здесь всё – Россия, и все мы русские. Конкретно сейчас – Российская заполярная социалистическая республика, мононациональная по конституции.

– Э, девушка, ты молодая еще, не понимаешь… – закряхтел якут. – У каждого народа свои особенности! Мы, якуты, не можем жить без наших рек, лесов, мы истинные дети этой земли…

– Вы – жители республики, – заметила Зита. – Вовсе не «дети земли».

– Вот и ты не понимаешь, – улыбнулся якут. – Потому что ты пришлая. Мы – якуты. У нас свои традиции…

– Можно и так, – легко согласилась она. – Не желаете равенства, не очень-то и надо. Вы якуты. Мы русские. Примем как данность. Несколько сотен лет назад мы вас завоевали. Все, вопрос с Якутией закрыт. Мы, русские, забрали эту землю себе по праву победителей. По справедливости нужно было мужчин вырезать, женщин взять в наложницы, детей переучить на язык победителей, так все делали тогда, якуты в особенности по отношению ко всяким тунгусам. Через поколение о якутах некому было бы вспомнить. Мы, русские, поступили иначе. Считаете, ошиблись? Борис Васильевич, сейчас законы в республике простые и понятные, можем исправить ошибку.

– Э…

– Да, ошибки надо исправлять, – кивнула она своим мыслям. – Из материалов дела: за время существования вашего культурно-этнографического общества в окрестной тайге пропали две геологоразведочные партии…

– Да, тайга очень опасное место для тех, кто не привык к ней с детства…

– … а данные прослушки ваших закрытых «уроков родного языка» однозначно свидетельствуют о призывах «оберегать родную землю от чужих всеми силами и средствами». Вывод озвучить или сами догадаетесь? Вы, кстати, профессиональный охотник. Берген, если не ошибаюсь, означает «меткий»?

– Неточный перевод! Речь шла…

– Вот за речь и получите. Были бы доказаны убийства – получили бы расстрел. Прочтите решение комиссии по помилованиям, распишитесь.

Якут неверяще посмотрел на «продлить срок каторжных работ на десять лет без права досрочного освобождения», побледнел и вышел. Она снова уставилась в окно на безрадостный пейзаж. Неисправим. Неисправим. Отработал в шахте семь лет, но так и не принял, что национальностей отныне нет… И куда их, таких, девать? Они все работают в надежде на освобождение. Пусть даже нескорое. Когда распространится информация, что осужденным никогда не вернуться в цивилизацию, что тут будет? Вопросы, одни вопросы без ответов. И Кунгурцев с предложениями не спешит. Тяжеловата оказалась задачка для генерал-майора секретной службы. Оно понятно, на предыдущий опыт не опереться, раньше вопрос решался с изящной простотой – нет лишних людей, нет и проблемы…

– Наконец-то я поймал ваш неуловимый штаб! Это кто у меня распоряжается на дистанциях, а? Кто мне тут лепит дебильные решения? Ты кто такая вообще, медсеструтка?! Где полковник Левин?!

Зита изумленно развернулась на властный голос. Она встречала его раньше! Вот эту всесокрущающую властность в жизни не забыть! Прет огневой платформой абсолютной проходимости! Ну и кто?..

Огромный мужчина в дорогущей «заполярке», положенной по аттестатам высшему армейскому руководству, навис над ней, выпятил тяжеленную челюсть, так бы и врезать наглецу по ней…

– А, вот секретка… ну-ка отодвинься!

Она на автомате перехватила руку, потянувшуюся к аппарату секретной связи, и вывернула. Стальная хватка, наработанная на обработке кожи, никуда не делась и регулярно доставляла ей неудобства, но сейчас пришлась в самый раз. Мужчина охнул сквозь зубы, рванул и выдернул ее из кресла, как пушинку. Вот это мощь! Она внезапно вспомнила точно такую же ситуацию, вот так же она вывернула руку одному «владельцу заводов, газет, пароходов», и так же чуть не взлетела к потолку… Тогда она, правда, была полегче. Значит, не страдал товарищ на зоне все эти годы, сохранил здоровье и спортивную форму, как бы даже не прибавил…

– Какие люди, и без конвоя! – сказала она озадаченно. – Осужденный Берг Леонид Михайлович, а вы что это распоряжаетесь тут, словно и не осужденный? Присядьте, кстати, и руки за спину, пока пулю в кишки не схлопотали.

И сняла маску с лица.

– Ба-лин… – вырвалось у мужчины. – «Спартак»…

– На стул, и ручки, – напомнила она.

– Не требуется, – усмехнулся бывший владелец заводов, газет, пароходов, единоличный диктатор Копейки, ее смертельный враг, а ныне осужденный Берг Леонид Михайлович. – И пистолетиком поменьше размахивай, комиссарша Таня, здесь не в Копейке, свои правила. Вникнешь, тогда и будешь голосок повышать – если будешь. А пока что скажи, красавица, какого черта ты тут делаешь и где Ося?

Она всерьез прикинула, не всадить ли ему действительно пулю, и решила пока что повременить. Выстрелить – дело нехитрое, всегда успеется.

– Я тут принимаю прошения о помиловании, – объяснила она, не вдаваясь в подробности. – А Ося… полковник Левин, да? Полковник Левин должен вот-вот подойти.

Мужчина поморщился, расстегнул ворот «заполярки» и устроился на стуле удобнее.

– У вас тут бабский десант с Копейки, что ли? – буркнул он недовольно. – Ты здесь права качаешь, в главном управлении вообще какая-то стерва отмороженная окопалась…

Теперь уже невольно поморщилась Зита. Лена… подружка Лена внезапно ну очень вошла в роль! Актриса, блин. Нет, то, что она вытворяла, было похоже на оригинал, но… но есть же предел в преувеличении! Зите иногда становилось стыдно за саму себя, настолько ярко и талантливо отыгрывала Лена ее манеру руководить. Столько за последние дни о самой себе пришлось выслушать, «отмороженная стерва» на общем фоне смотрится вполне скромненько… И ведь не остановить подругу, она такой дымовой фронт устроила, что саму Зиту до сих пор считают ну максимум личной медсестричкой какого-то невеликого начальства. Вот и Берг так же думает, а ведь умный мужчина, опытный, и ее знал хорошо.

– И все же, Леонид Михайлович, кто вы здесь?

Мужчина закурил, не спрашивая ее разрешения, помолчал, потом усмехнулся:

– Да примерно тот же, кто и был. С поправкой на местную специфику.

– «Аэростаты России»? – припомнила она.

– В том числе. Собственность у меня отобрали, это нетрудно при государственном силовом ресурсе, но дальше-то что? Дальше надо управлять! Попробовали – жидко обделались. Здесь, на северах, такая транспортная каша, что без опыта фиг разберешься. Без опыта, без знания истории вопроса, без личных связей, а они-то и решают почти всё…

Она невольно кивнула. Да, это она тоже отметила – неразбериха в транспортной сети царила просто жуткая. И, по ее выводам – сознательно заложенная в саму структуру организации работ. Ай да Леонид Михайлович. Подстраховался ушлый олигарх, построил систему так, чтоб без него не работала. талант, несомненный талант… и абсолютная бессовестность. О стране «Мистер-Твистер» никогда не задумывался, это очевидно, по принципу «или моё, или никому».

– … так что быстренько вспомнили, куда меня упекли, выдернули обратно и поставили, откуда взяли. Так что я теперь управляю всеми транспортными сетями, и власти с возможностями имею как бы не больше, чем до того как…

– Транспортными сетями Седьмого каторжного? – недоверчиво уточнила она.

– Всеми сетями, Танюша, всеми. Ко мне руководство районов на доклады бегает – и боится ляпнуть о моем статусе осужденного! У меня, знаешь ли, связей много осталось на самом верху, я любого из них могу достать! И эта дебилка в управлении тоже распоряжается до первого кризиса! Сейчас как встанет индигирская ветка, и прибежит стерва ко мне на коленках! Потому что царь с нее работу спросит, не с меня, а что она сама может? Ничего! Транспортные сети – моя епархия!

Мужчина вдруг осекся, как будто что-то припомнил, и озадаченно уставился на нее.

– Кстати, царь… – пробормотал он. – Любитель малолеток, как и Ферр… Он же был твой трахарь, если правильно помню? А чего ты тогда в такой жопе? Какой-то сраный штаб-вагон, работа с прошениями… Мог бы и на Мальдивах тебе недвижимость прикупить, в благодарность за роскошную задницу!

Она лишь беззлобно усмехнулась. Ее задница по-прежнему лишала покоя мужчин, чем приводила в бешенство подружку Лену, и ничего с этим не поделать.

– Владимир Данилович не мой любовник, – вздохнула она.

– Понятно, действительно любитель малолеток, не слухи… мировая слава пролетает так же быстро, как и юность, да? Не горюй. Мне ты по-прежнему нравишься.

Она искоса глянула на мужчину. Забавный поворот в разговоре. Вдвойне забавный, потому что и он ей по-прежнему нравится, как нравился раньше. Буйная смесь ума, темперамента, силы… и властности, да. К неординарным мужчинам ее всегда тянуло словно магнитом.

Леонид Михайлович засек ее реакцию мгновенно, как дикий зверь, вышедший на охоту, сверкнул дьявольской улыбкой и небрежно скинул «заполярку».

– Задерживается Ося, – заметил он. – Это хорошо. Потому что у нас осталось одно нерешенное дело.

Он поднялся одним неуловимо мягким, сильным движением и вдруг оказался рядом с ней.

– Поцелуй, – напомнил он, и в глубине его глаз зажглись веселые искорки. – Ты задолжала мне поцелуй. И не один.

Он был силен, невероятно силен, и она почувствовала себя абсолютно беспомощной. Как вырваться, если тебя держит стальными клешнями лесопогрузчик-сорокатонник, как? Пикнешь – раздавит!

Ткань дорогого делового костюма жарко придавила лицо, потом могучие ладони легко развернули ее голову, открывая губы для поцелуев… К сексопатологу бы ему, подумалось ей совершенно некстати. Ведь явно испытывает наслаждение, ломая девушку через колено!

Накатил тонкий аромат мужского парфюма, наверняка дорогущего, подружка Лена заценила бы… а потом руки судорожно дернулись, и хватка исчезла. Она отступила на пару шагов. Леонид Михайлович держался двумя руками за низ живота и завороженно смотрел, как капля за каплей сочится по побелевшим пальцам кровь… А потом он дико закричал, как кричит могучий зверь, попавший в смертельную западню. И не было в этом крике уже ничего человеческого.

Светка ворвалась в штаб-салон буквально через несколько секунд. Назначенная в пресс-службу Лене, она почему-то днями пропадала с детьми в жилом модуле, и теперь Зита понимала, почему. И кто ей такой приказ отдал. Слишком быстро появилась верная подруга, слишком быстро. «Спартак» так и не оставил своего командира без охраны.

Пистолет поднялся вверх и стремительно опустился на затылок мужчины. Бумс.

– Зря! – поморщилась Зита. – Хотя… сэкономим на обезболивающем. Разверни его и сними штаны, посмотрю.

– Ого! – сказала Светка с уважением. – Класс! Я бы так не смогла даже с зафиксированным пациентом! Ты каждый день со скальпелем тренируешься, что ли?

– Не болтай. А то точно пойдут слухи, что мы на заключенных удары ставим!

– Да они пойдут без вариантов! – хохотнула Светка. – Орал так, что на зоне наверняка оглохли! А чего он, кстати, орал? Ты же ему одежду разрезала и практически больше ничего!

– От страха, – буркнула Зита. – Отодвинься. Один шовчик все же наложу для спокойствия и чтоб к невинным девушкам какое-то время не лез…

Светка хмыкнула. У нее было свое мнение насчет невинности неких девушек, и она его даже собралась озвучить… но тут возле вагона гулко ударил выстрел. Пистолет траншейный крупнокалиберный, табельное оружие старших офицеров… Светка бесцеремонно пихнула ее плечом и выглянула наружу первой. В каждой руке по стволу. Конвойный у двери нервно указывал автоматным стволом куда-то вниз. Зита привстала на цыпочки, заглянула через светкино плечо… Возле штаб-вагона на промерзлой земле лежал полковник Левин, и возле его головы быстро расплывалось темное пятно.

– Застрелился? – удивилась Светка. – А чего он застрелился?

– Испугался, надо полагать! – все так же нервно пояснил конвойный. – Грехов, наверно, много за собой знал, вот и решил, что лучше пулю в голову, чем вот так…

И солдат с опаской покосился на штаб-вагон.

Глава 10

– Дебилка! Сука со свороченными мозгами!..

Мужчина неловко шевельнулся, охнул, замер, схватившись ладонями за промежность, и принялся поливать ее грязными ругательствами пуще прежнего. Она терпеливо послушала несколько минут. Альфа-самец чуть не лишился главного достоинства, перенервничал, товарищу необходима разрядка, все понятно. Но – хорошего в меру.

– Леонид Михайлович! – укоризненно сказала она в перерыве между ругательствами. – Как вам не стыдно?

– Стыдно – у кого видно! – желчно отозвался зэковской присказкой мужчина, шевельнулся и снова охнул, на этот раз от боли в разбитой голове.

Светка несдержанно фыркнула, Зита тоже не выдержала и улыбнулась. Насчет «у кого видно» – в самую точку, Леонид Михайлович восседал в штаб-вагоне без штанов и трусов, лишь промежность в бинтах. Брюки, разрезанные безупречно острым лезвием и уляпанные кровавыми пятнами, кучкой валялись под стулом.

– Нет, ну какую юность надо было провести, чтоб не понимать элементарных вещей? – прошипел Леонид Михайлович. – Это же была игра! Любовная игра, дура! Самое обычное знакомство с намеком на продолжение! Нет желания – отказалась бы, и всё! Какого хрена сразу бритвой по яйцам?!

– Какую юность надо было провести, чтоб получать удовольствие исключительно от насилия?! – сердито огрызнулась Зита. – Вариант отказаться – он был вообще? В принципе? Как зажал, как голову вывернул – чуть шею не сломал! Радуйся, что пулю в печень не словил!

– Одна ты посчитала насилием! – буркнул мужчина, понемногу успокаиваясь. – Все прочие с точностью до наоборот! Приклеивались так, что потом не отодрать! В резиденции сейчас сидит одна такая, фиг выгонишь! А тоже поначалу причитала, и шампанское ей не то, и цветы без запаха!

– Ну и ломал бы ее, раз ей нравится! – с недоброй усмешкой посоветовала Светка.

– Надоела дура! – брезгливо сказал Леонид Михайлович. – А ты, кстати, тут чего расселась, капитанша? Мухой слетала до моего литерного, пусть подгонят медкапсулу-реаниматор!

– Не поняла, – честно призналась спартаковка. – Ты кто такой, чтоб приказывать?

– У своего начальства спросишь, оно быстро объяснит! – насмешливо пообещал мужчина. – А пока беги, не сиди тут!

Светка недоуменно моргнула. Она точно знала, кто ее начальство, но…

– Зита?

– Это осужденный на пожизненную каторгу Берг Леонид Михайлович, бывший «владелец заводов, газет, пароходов», а также корпорации «Аэростаты России»… – рассеянно пробормотала Зита, изучая личное дело в компьютере. – … вступивший в коррупционный сговор с рядом руководящих лиц Седьмого каторжного района… в частности, с бывшим начрежима бывшим полковником Левиным, он же Ося, он же Еврей… с целью личного обогащения и улучшения условий существования на каторге… а наглый он такой, Света, потому что в преступную схему включены не только руководители Седьмого каторжного, но и старые его знакомые, люди, приближенные к руководству республики, и даже кое-кто из правительства России… ведь так, Леонид Михайлович?

– А если пулю в лоб? – бесхитростно поинтересовалась подруга, глядя на притихшего мужчину. – Помогут ему знакомства?

Зита серьезно подумала. Оценивающе посмотрела на мужчину. Еще подумала.

– Возможно, – сдержанно решила она в результате.

Светка недовольно вздохнула. Она прекрасно уловила недосказанное. Возможно – значит, этот заевшийся и зажившийся «хозяин жизни» зачем-то нужен Зите, настолько нужен, что казнь отменяется. Что сильно нарушало привычную черно-белую картину мира и было просто физически ей неприятно.

– По мою душу явились, значит, эсэсовцы, – криво усмехнулся Леонид Михайлович и осторожно выпрямился на стуле. – А я тут рассказывал, кто я такой, как дурак… Что вам мои возможности и умения, если вы только ломать обучены! Не про себя нужно было рассказывать, а спросить сразу, кто вы такие. Или вам самим сказать прямо. Быстрее бы получилось. Так кто ты такая, комиссарша Таня? Представишься по полному протоколу или упечешь в шахту без лишних объяснений?

– Зинаида-Татьяна Лебедь, генерал-лейтенант политических войск, – вздохнула Зита. – Полномочный представитель лидера республики и диктатор Седьмого каторжно-производственного района с правом личной подписи первого лица.

– …! – тихо сказал бывший хозяин жизни.

Зита не обиделась, поняла, что не про нее сказано, просто оценка человеком собственного ближайшего будущего.

– Насчет шахты – а где вы прописаны, Леонид Михайлович? В смысле, на какой именно зоне, номер барака? Не в резиденцию же вас отсюда отправлять, сами понимаете, и уж тем более не в личный литерный поезд. А в вашем деле, как ни странно, ничего не указано, безобразно вел учет полковник Левин!

– Ося прекрасно работал, – усмехнулся мужчина. – Вам не понять, просто примите на слово – прекрасно. Виртуозно учитывал тысячи факторов, увязывал в работающий организм очень непростых людей, решал любые вопросы… Вам будет его очень сильно не хватать. Как и меня. Здесь, в Заполярье, своя жизнь и свои законы. Впрочем, тебе наверняка всё равно, ты ж сюда явилась карать…

– Прекратите врать, – поморщилась она. – Строите тут из себя эффективных менеджеров. Что прекрасно работает, так это подкупольные номерные города. Без вас, без вашего верного Оси, без всей этой шушеры из зон. А каторжные районы работают отвратительно, как и принято у сборища конченых жлобов, воров и уголовников. Так куда вас?

– Мне без разницы, – безразлично сказал Леонид Михайлович и отвернулся. – Может, это и смешно, но я прописан именно в резиденции, другого места проживания не имею. Но когда будете отправлять в шахту, учтите одно обстоятельство: ваша республика торгует концентратами полиметаллов напрямую с Западом через мой бывший хаб в Дудинке. И без меня Каллистратову эти операции не провернуть. У него на Западе нет надежных партнеров, а у меня есть. Он, кстати, в курсе. А ты, похоже, нет. Именно поэтому, глупая девочка, ты можешь творить что угодно здесь, в Седьмом каторжном, но к Шестому тебя близко не подпустят. Шестой каторжный – выход на Дудинку, слишком для тебя жирный кусочек…

Она побледнела и открыла «ядерный чемоданчик». Значит, Шестой каторжный – слишком жирный для нее кусочек… и близко не подпустят…

Каллистратов сумрачно и недовольно уставился на нее из своего секретного далека.

– Ну?

– Владимир Данилович, некий Берг Л.М. вам очень нужен?

– Уже нет, – буркнул Каллистратов и опустил голову к документам на столе. – Обнаглели вконец контакты, невозможно работать. Обойдемся без его хитрожопых соплеменников. Уже нашли выход через Грузию на южных стратегических противников, с ними получается более надежно, и они берут любые объемы. Вот такой фокус – с врагами торговать надежней, чем через друзей! Так что погарцевал урод, и достаточно. Пропиши ему расстрел и закрой тему. Полностью закрой. Всё?

– Спасибо, – беззвучно сказала она одними губами. – Вы самый лучший мужчина на свете.

– Я знаю, – кивнул он и отключился.

Она подняла голову и краем глаза заметила, как Светка убирает ствол обратно в кобуру. Понятно, подруга решила завалить олигарха при нехорошем развитии ситуации. И будь что будет. Главное, чтобы личный мир, основанный на вере в справедливость, не рухнул. И что-то господин олигарх белый-белый, как бы не грохнулся тут в обморок…

– Леонид Михайлович, вам нельзя падать, шов разойдется! – забеспокоилась она.

Мужчина дико глянул на нее и гоготнул, как безумный. Впрочем, он уже близко находился к означенному состоянию, громкость связи Зита и не подумала убрать.

– Света, отведи больного в дежурное купе! – попросила она.

Подруга изумленно воззрилась на нее.

– Ну не в резиденцию же его! – раздраженно сказала Зита.

– Да выпни на зону, конвойный доведет!

– С порезанным членом? Света, ты представляешь, что с ним там будет?

– Да не все ли равно перед расстрелом? – хрипло сказал бывший олигарх. – Царь же ясно приказал. Моня не нужен, Моню стрелять!

– А как с вами еще? – внезапно обозлилась Светка. – Допросились со своей хуцпой – единственная нация, которую гоняли и гоняют во всем мире! Особо хитрые, богоизбранные? Вот к богу и отправим! Поднимайся, раненый! Не хватайся, ничего страшного там нет! Царапина в два сантиметра, а кривишься, словно яйца кирпичом оторвали!

– Штаны ему принеси сначала, – стараясь оставаться серьезной, сказала Зита. – А то напугает детей своей… повязкой. И чаю налей потом. С валерьянкой.

Она открыла дверь штаб-вагона, ледяной ветер резко ударил в лицо. Конвойный в новеньком «пингвине» уставился вопросительно.

– А где остальные просители? – не поняла она. – Объявили же приемный день.

– Наверно, не придут? – предположил солдат. – После Якута вряд ли кто решится испытывать судьбу. Наверняка вся зона в курсе, как тут дела решаются…

– Каким образом? Якут если и дошел до зоны, то только что!

– Ну, я не знаю, новости на зонах распространяются быстро…

Она остро глянула на солдата.

– Особенно если конвойный отзвонится кому надо по телефончику, да? За малую мзду?

– Никак нет! – с честным видом сказал солдат. – Я же понимаю, что в сговор с осужденными вступать запрещено!

– Да я тоже понимаю, что других вариантов распространения закрытой информации нет, – вздохнула она. – Ну, тогда сам заходи, если всё понимаешь.

– Госпожа… медсестра! – занервничал солдат. – Честное слово!..

– А я сказала – заходи.

Солдат помялся, но все же полез вверх. Он четко понимал, что какая-то медсестричка приказывать ему не имеет права, то то понимание, а то – чутье. Чутье же вопило, что и приказывать имеет право, и карать. А спросить прямо, кто такая, боязно на всякий случай.

Она внимательно смотрела, как солдат осторожно устраивается на стуле, как опускает автомат вниз, замечает окровавленную одежду и нервно сглатывает.

– Какие нервные у нас солдаты, понимаешь, – усмехнулась она. – Фамилия? Ах, Липецкий… что же тебе сказать, рядовой Липецкий, контрактник, награжден медалью «За безупречную службу», специалист второго класса…

– А что надо сказать? – осторожно поинтересовался солдат и слегка расстегнул форму, видимо, взопрел от переживаний.

– В курсе, что эксплуатационные бригады и путейцев переводят на самообеспеченку?

– Да все в курсе…

– И что из этого следует? – требовательно уставилась на солдата она.

Рядовой Липецкий тут же изобразил деревянное лицо и пожал плечами.

– Из этого следует, что рядовой Липецкий не нужен, – усмехнулась она.

– Ну, переведут куда-нибудь…

– Не переведут! – жестко отрезала она. – Вас много таких, дармоедов! Поэтому, рядовой, слушаю твои предложения!

– А кто я такой, чтоб решать? – буркнул солдат. – Как скажут, так и поеду. А нет, так в Четверку вернусь, я из нее призывался.

– А в Четверке чем займешься? – полюбопытствовала она.

– Ну, в патрульные…

– Не требуются! – улыбнулась она. – Большую часть патрульной службы переложили на штурмовые отряды и дружину самообороны, в милиции тоже массовые сокращения. Еще?

– Пожарным…

– И вообще чего привязалась, все равно работать не буду?! – развеселилась она.

Солдат невольно усмехнулся:

– Ну, типа того, как-то так. Профессий у меня нет.

– Специалист второго класса? – напомнила она.

– Водитель вездехода Северспаса! – презрительно поморщился солдат. – В смысле, доучиться на гражданское применение? На карьерах за соцминимум пусть идиоты вкалывают! Или осужденные, им все равно где конца срока дожидаться.

– На карьерах вообще-то далеко не соцминимум, но неважно… а важно то, что работать, значит, не умеешь, – задумчиво подытожила она. – Ну… в чем-то это даже хорошо. Получи решение медико-психологической комиссии. Прочитай и распишись.

Рядовой Липецкий расстегнул «пингвина» до конца. Ему явно и резко стало жарко. Прикасаться к жуткому документу он не спешил.

– Можешь не читать, решение все равно вступит в силу через десять суток, – усмехнулась она. – Начальство зачитает, будешь приятно удивлен.

– Что там?

– Даже так? Ну, могу и объяснить для неграмотных, мне нетрудно. Работать ты не умеешь. А должен, чтоб перекрыть соцминимум. У тебя были варианты, солдат. Ты мог уйти на профессиональные курсы. Если б сумел выучиться и проходить ежегодно повышение квалификации, до конца жизни был бы в шоколаде как высококлассный специалист. Ты мог подать заявление на эмиграцию, отпустили бы сразу, республике тихие саботажники даром не нужны. Ты много чего мог. Но отказался. Значит, пойдешь… у вашей зоны какая специализация вообще?

– Урановая шахта, – враз охрипнув, сообщил солдат. – Ну и группа самообеспечения, прачечные там, пищевой цех, ТЭЦ…

– Вот на шахту и пойдешь. Вольнонаемным. С полной ответственностью бригадира за вас всех, раздолбаев. В смысле – у бригадира будет оружие и очень широкие права его применять. Вынужденная мера, других способов заставить вас работать нет. Будет неплохо, если бригадирскую должность займешь ты, все же профессиональный охранник, со спецификой работы знаком.

– Да, будет неплохо… – эхом прошептал солдат.

– Только учти – бригадир отвечает за подчиненных собственной жизнью, – рассеянно сообщила она. – И за выработку, и за поведение. Иначе никак. Иначе вас, раздолбаев, работать не заставишь, иначе вы тут же снюхаетесь… да ты иди, Липецкий, иди. У тебя смена через час, исполняй службу, пока она есть.

Солдат вздрогнул, застегнул форму… и нехорошо покосился на автомат. Она с легкой улыбочкой ожидала. Сорвется или нет?

– А… в Четверку можно? Если вольнонаемный, значит, свободен, не на службе…

Не сорвался, констатировала она удовлетворенно. Как и вся армия. Что, собственно, предполагалось, но требовало проверки.

– Можно! – легко согласилась она. – Но не примут. Номерным городам такие кадры не требуются, гарантирую. Я уже уведомление к личному делу прикрепила, чтоб в подкупольники не пускали.

– А… в Россию?

Она пожала плечами, отпечатала документ, заверила и толкнула через стол.

– Разрешение на выезд, оно же проездной до границы республики. Оставляешь здесь оружие, и свободен. Вполне успеваешь на грузопассажирский до Западной Заставы. Пойдешь в казарму за личными вещами, передай своему лейтенанту, что жду его. Всё, катись, гражданин Липецкий, навстречу солнцу и теплу.

Она задумчиво смотрела вслед солдату и представляла, какая волна слухов пойдет по военным частям. Ну, в результате кадровикам работать будет легче с заранее подготовленным контингентом. Люди успеют подумать, определиться с выбором. Для того и был приглашен солдатик. Как и его командир. Да и образец принятия решений для кадровиков будет нелишним.

Зря опасался Владимир Данилович – всех смелых в армии зачистили во время бунта. А теперь… как поставила себя основная масса армейцев когда-то слугами государства, так и осталась в тех же рамках. Куда скажут, туда и топают – хоть в бой, хоть на увольнение. А ведь по факту – грозная сила, способная менять правительства и режимы…

Лейтенант, в отличие от солдатика, ей понравился сразу и безоговорочно. А она, естественно, ему. Взгляд от ее задницы, по крайней мере, отводил с трудом. Впрочем, это не помешало ему прямо спросить, с кем имеет честь беседовать и каковы ее полномочия. Выслушал, проникся, но лебезить не начал, молодец. И на новость об увольнении офицер среагировал хорошо: пожал плечами и заявил, что настоящий мужчина без работы нигде не останется, хорошие механики, например, прямо здесь на ТЭЦ требуются. Там он, собственно, и подрабатывал между дежурствами, ну а теперь будет работать на всю ставку. Всей разницы – переселиться из казармы младшего комсостава в общежитие вольнонаемных при ТЭЦ, имелось здесь, оказывается, и такое. Потом лейтенант начал задавать вопросы, вроде простые и житейские, но на которые Зита зачастую ничего не могла ответить. Пока что – не могла. Про отдельное жилье, про инфраструктуру, соответствующую стандартам подкупольников. Про зарплату, возможности профессионального роста. Ну и про женщин, естественно. И если девушку лейтенант еще мог подыскать на тех же курсах повышения квалификации, например, то куда везти свою избранницу – вопросик пока что без ответа. Ибо в общежитие для вольнонаемных аристократка из подкупольника не поедет, без вариантов…