Текст книги "Кухня века"
Автор книги: Вильям Похлебкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 76 (всего у книги 87 страниц)
Традиционно отмечается у любого дожившего до этого возраста корейца. Имеет определенный ритуал и стол. Другие юбилеи – 50-летие, 75-летие и т. д. – у корейцев не отмечаются.
Свадебный праздник и свадебное застольеПодобное событие отмечается, разумеется, у всех народов. Но у корейцев – это обязательный, один из трех непременных личных праздников в жизни человека. И он связан, конечно, с совершенно определенным застольем и с ритуальными блюдами.
ПоминкиКорейские поминки происходят не в доме, где жил покойный, а непосредственно у его могилы на кладбище. Родные берут туда чашку паби (отварного риса), вареную целиком курицу, нечетное число крутых яиц, обычно 5—7 или минимум 3, если на поминках присутствуют один-два человека.
Кроме того, обязательно берут бутылку рисовой (или любой другой) водки и небольшую четырехугольную скатерть.
На кладбище в изголовье могилы раскладывают скатерть, на нее выставляют принесенную еду. Самый старший из присутствующих наливает первую рюмку водки и выливает ее на могилу в то место, где находится голова усопшего. Затем присутствующие символически, понемногу, пробуют каждое из принесенных блюд, а половина или более того остается на могиле.
Ритуальная еда кришнаитов
Кришнаиты, то есть члены международного религиозного «Общества сознания Кришны» (ИСККОН), исповедуют одно из направлений индуизма, общее число приверженцев которого ныне стоит в мире на третьем месте после последователей ислама и всех форм христианства.
Кришнаиты, являющиеся членами ИСККОН – возрожденной в основном на Западе (в США, Канаде, Западной Европе) международной организации активного индуизма, являются как бы «боевым авангардом» современной ведической религии, философии и культуры и в силу этого выработали четкие и строгие правила как своего общественного поведения, так и своего быта, и в том числе питания, подчиненного исключительно религиозным задачам. Состав и распорядок приема пищи у кришнаитов прочно и неразрывно связаны с их религией, причем эта связь проявляется не только в определенные религиозные праздничные или постные дни, а в течение всего годового календарного цикла, буквально ежедневно на протяжении всей жизни. Таким образом, у кришнаитов все их питание, вся пища носит ритуальный характер, является чуть ли не главным, основным материальным и наглядным проявлением их религиозного рвения.
В современном мире, помимо самой Индии, кришнаиты обладают тремя сотнями крупных центров «Общества сознания Кришны», и ежегодно это число увеличивается в странах, где прежде о Кришне не имели представления. Планомерный рост и удивительная выживаемость этих религиозных общин объясняется теми изменениями социально-экономического порядка, которые наступили во всем мире в 90-е годы в результате глобальных политических сдвигов и которые стали причиной резкого увеличения слоя людей, лишенных уверенности в завтрашнем дне или неспособных обеспечить себе существование.
Международная организация кришнаитов протягивает как бы руку помощи этим людям, берет на себя решение всех проблем, связанных с обеспечением своих приверженцев жильем, одеждой и ежедневным питанием, в обмен на их бесплатный труд.
В чем же сущность ведической (кришнаитской) системы питания?
Во-первых, кришнаиты исходят из того, что в пищу человека не должны входить мясо животных и птицы, а также рыба, яйца или иные живые, а потому «нечистые», существа (морепродукты, улитки, устрицы, саранча и т. п.).
На Западе часто кришнаитскую систему питания отождествляют с вегетарианством. Это совершенно ошибочное определение, ибо в вегетарианстве существенную роль играют, например, яйца и нет никаких исключений для пищевых продуктов растительного мира.
В кришнаитском же питании, наоборот, исключены такие нужные для кулинарного процесса растения, как лук и чеснок, запрещены напитки растительного происхождения – чай и кофе. Но в то же время в ряде случаев определенным людям разрешается употреблять мясо, кроме говядины, то есть мяса коров, которые считаются «праматерями человечества», священными животными.
Можно также употреблять пищу, запрещенную во время строгих постов в других конфессиях, в частности, христианстве. Дело в том, что и католики, и православные, и протестанты исключают из постной пищи и любых постных блюд такие компоненты, как масло, молоко, сливки, сыр, творог и иные кисломолочные продукты, считая их скоромными.
Кришнаитская кухня, наоборот, считает сливочное масло, а тем более все растительные масла, а также молоко и все его производные – основным, главным, непременным, постоянным элементом каждодневного питания, своего рода обязательной священной пищей.
Таким образом, ни по составу, ни тем более по композиции блюд пища кришнаитов не похожа ни на вегетарианскую европейскую, ни на постную религиозную, употребляемую приверженцами христианских религий.
Основу ее составляют злаки, то есть зерно различных растений и мука из них, причем огромную роль играют бобовые (горох, фасоль, нут, бобы, чечевица, соя, маш), являющиеся основным источником белков, а также хлебные злаки (пшеница, рис, ячмень, джугара) и далеко не в последнюю очередь жиры – сливочное масло, растительные масла, молочные продукты, молоко и особенно йогурт (катык). Отсюда широкая возможность приготовления в кришнаитской кухне всевозможных мучных блюд, каш в сочетании с маслом, молоком, творогом.
На втором месте стоят орехи, грибы, овощи и фрукты, создающие, с одной стороны, основу питания, а с другой – многочисленные и разнообразные дополнения к мучным блюдам и особенно часто используемые в супах, соусах, сладких блюдах.
Совершенно исключительное место в кришнаитской (ведической) кухне занимают пряности: черный, красный, белый перец, кубеба, корица, бадьян, кардамон, имбирь, калган, куркума, асафетида, ажгон, зира, петрушка, укроп, базилик, кориандр, широкая гамма разнообразных карри.
Именно пряности в сочетании с жирами дают возможность создавать из злаков, овощей и фруктов разнообразные, отличающиеся по вкусу и аромату блюда и тем самым обеспечивать людей неприедаемой, вкусной пищей, хотя ее энергетическая ценность может быть весьма скромной.
Что же касается содержания конкретных блюд, то поскольку пищевой состав всего питания четко очерчен, в их повседневной композиции допускается полная свобода, хотя в целом придерживаются традиционной рецептуры. Общий же состав и, главное, вкусовая гамма ежедневной пищи могут сильно меняться и колебаться. И именно это обеспечивает неприедаемость кришнаитской кухни несмотря на все те искусственные пищевые исключения и запреты, которые в ней предписываются и соблюдаются.
Распорядок дня, и в том числе распорядок принятия пищи, у кришнаитов весьма строго определен и неукоснительно выдерживается.
Кришнаитский «день» начинается в 3:30 ночи (или «утра»). В 4:15 начинается религиозная служба – моление Кришне. Во время нее Кришне «предлагают» сочные сладкие ароматные блюда или свежие плоды. Часть этих «жертвоприношений» делится и съедается кришнаитами после службы, примерно около 6:00 утра. Это – небольшая «затравка», «закуска».
После медитации и лекции по ведической философии организованные в коммуны кришнаиты завтракают: в 8:00—8:30 они получают так называемый прасад. Сюда входят лепешки, каша, орехи, молоко или йогурт, блюда из овощей и фрукты.
С 9:00 до 14:00 кришнаиты работают, а в 14:00—15:00 следует обед – главный прием пищи у кришнаитов. На обед, как правило, подается рис, затем дал (суп из бобовых, чаще всего фасолевый), тушеные овощи (в масле) и к ним индийский хлеб чапати и еще какое-нибудь одно или два кушанья, в том числе сладкое.
Воскресный обед увеличивается до 10—12 блюд!
В 19:00 кришнаиты собираются для вечернего моления-пения, слушают очередную лекцию о Кришне и, ограничившись стаканом йогурта, ложатся спать в 21:00 или, самое позднее, в 21:30, чтобы проснуться на другой день опять в 3:30. Таким образом, они спят по шесть – шесть с половиной часов в сутки.
В целом такой распорядок дня – здоровый, ненапряженный, но он приемлем лишь для людей дисциплинированных, со скромными жизненными идеалами и к тому же тренированных в этом духе с юных лет, причем психологически являющихся «жаворонками», то есть людьми, которые привыкли делать основную работу в первой половине дня. Для потенциальных «сов» кришнаитский режим совершенно неприемлем, и непонимание этого обстоятельства часто приводило к большим трагедиям.
В отличие от большинства религий современные кришнаиты придают огромное значение именно распространению ведического питания как одному из основных направлений своей религиозной деятельности. В 70-х годах XX в. ими была основана программа «Пища жизни», согласно которой они проводили массовые акции бесплатного обеспечения ведической горячей пищей населения районов стихийных бедствий.
Так, эта программа осуществлялась во время Спитакского землетрясения в Армении, во время гражданской и национальной грузино-абхазской войны и во время войны в Чечне. В самый разгар чеченской трагедии в разрушенном и охваченном пожаром Грозном появились 12 кришнаитов, которые в тяжелейших условиях, на привозной воде, готовили ведическую пищу и раздавали в день до трех тысяч горячих обедов. Всего за последние десять лет кришнаитская программа «Пища жизни» распространила в России свыше трех с половиной миллионов бесплатных обедов. К концу 90-х годов в России действуют около ста кухонь и кафе, в которых кришнаиты готовят и распределяют свою ведическую (растительную) пищу бесплатно различным категориям бедствующего населения.
Правда, реальный результат этой деятельности пока весьма незначителен. Люди, конечно, охотно получают продовольственную бесплатную помощь со стороны кришнаитов, особенно их горячие, вкусные обеды, но их последователями в результате становятся крайне незначительное число – доля процента – людей, ими облагодетельствованных. Однако это не смущает кришнаитов и руководителей ИСККОН. Они продолжают свою религиозно-кулинарную работу с прежней активностью.
Большое значение имеет то, что у кришнаитов приготовлением пищи занимаются кулинары-профессионалы высокой квалификации. Это обеспечивает одинаково хорошее качество питания для всех участников кришнаитских коммун, а также для всех, кто пользуется услугами кришнаитской продовольственной благотворительности. Именно это и отличает кришнаитскую пищевую деятельность, кришнаитские благотворительные обеды от благотворительной пищевой помощи других международных организаций (ООН, Красного Креста, Армии спасения и т. п.), у которых продовольствие часто распределяется в сухом виде, в виде полуфабрикатов и консервов, а горячие обеды исполняются в чрезвычайно посредственном виде – стандартные супы и каши, лишенные кулинарных достоинств и привлекательности.
Глава 6. Знаменитые едоки
Как питались известные люди XX в.
Вопрос о том, что едят или ели великие или просто значительные люди, интересует не только обывателей, людей легкомысленных и просто любопытных, стремящихся по складу своего характера заглядывать в любые недозволенные им по рангу «щелки» и «замочные скважины», но и людей серьезных, степенных, рассудительных и скромных, считающих, в принципе, крайне неприличными любые «заглядывания» за чужой забор. Выходит, поинтересоваться меню ближнего, и даже вовсе не соседа, а высокопоставленного лица, иначе говоря, «сунуть свой нос в его кастрюлю» – отнюдь не считается зазорным, а вроде бы даже вполне допустимым. Отчего же?
Дело в том, что сравнивать, сопоставлять свое личное положение с положением недосягаемых лиц психологически и легче, и доступнее, и удобнее именно на бытовом, особенно на кулинарном уровне.
В таких случаях каждый подспудно рассуждает так: а чем я отличаюсь от него или он от меня как человек, на чисто физиологическом уровне? И чем, собственно, я хуже?
Кроме того, обычно, интересуясь бытовой, гастрономической стороной жизни высокопоставленных лиц, а особенно великих людей, исходят из того, что знать о ней крайне полезно, а потому и необходимо по причине, так сказать, чисто просветительской и рекомендательной. Во-вторых, у великих, несомненно, существуют гораздо большие возможности по сравнению с обычным Homo sapiens.
В начале XX в. именно эти соображения, именно подобный ход рассуждений стали все более распространенными, поскольку сама общественная, социальная и политическая структура общества во всем мире претерпела значительные изменения.
При феодализме подданный, вассал, а тем более крепостной, вовсе не простирал свою фантазию до того, чтобы интересоваться кулинарным бытом своего сюзерена. Подобные мысли крепостным и в голову не могли прийти. Его мечты сводились лишь к тому, чтобы его не выдрали лишний раз без всякой вины на конюшне!
В XX в. рост мелкой буржуазии в Западной Европе и США, рост средней буржуазии и национальной интеллигенции в России и других странах Восточной и Юго-Восточной Европы существенно не только изменили социальную структуру общества, не только привели к созданию новых общественных движений, течений, но и вызвали в низовых слоях общества такие новые интересы, такие потребности в информации о различных явлениях, происходивших в обществе, какие не только не существовали, но даже и не снились, не могли пригрезиться ни одному существу в предыдущих столетиях!
Вторая половина XX в. оказалась в этом отношении еще более «урожайной». Не просто потребность в информации о том, что делается в «высших» сферах общества, возросла у «простых людей», но и степень удовлетворения такого любопытства была доведена до предела, причем искусственно, даже без всяких «требований» толпы.
Новое поколение СМИ, целые орды пишущих, говорящих, фотографирующих и звукозаписывающих журналистов самыми наглыми, насильственными способами стали добывать и выбрасывать на широкое, всемирное общественное обсуждение самую закрытую, самую интимную бытовую информацию, не только кулинарно-гастрономического, но и постельно-сексуального плана.
Короче говоря, если в начале XX в. все еще считалось неприличным заглядывать на чужую кухню, в чужую кастрюлю, не дозволялось без спроса заходить в чужом доме в буфетную или столовую комнату, то к концу нашего века стало вполне допустимым, вполне возможным врываться «прямо в спальню» и выставлять хозяев во всей наготе... читающей и смотрящей телевизор публике. Тут уж никак нельзя объяснить свой (то есть наш) интерес мотивами «просветительскими и рекомендательными», с которых начался сто лет назад поход мелкобуржуазных масс на кухни «великих людей». Теперь «заглядывание» в чужие тарелки, а вернее, неприкрытый кулинарный допрос – «что ел, когда, почему, по какой цене?» – учиняется любой поп-звезде, спортсмену, а также государственному мужу, с которым «беседует» представитель прессы.
И такой «допрос» не дает, естественно, ничего просветительского и ничего поучительного, бывает лишен всякого смысла. Он просто примитивно удовлетворяет сиюминутное любопытство пресыщенного подобной информацией обывателя. Тот в очередной раз узнает, что поп-звезда пьет водку «Довгань» как якобы... дамскую, а известный гитарист не может вспомнить ни одного блюда, кроме макарон с мелко нарезанными сосисками и томатным соусом.
Я сделал свой исторический обзор кулинарных привычек известных людей XX столетия с единственной, действительно научно-просветительской целью, тем более что буду анализировать по преимуществу еду людей уже почивших, давно отошедших в мир иной, и, таким образом, не нарушу их жизненный покой, не коснусь нескромно их нынешнего быта.
Конечно, просветительства в том смысле, в каком его представляет обыватель, в этом обзоре, скажу прямо, будет весьма мало. Ибо, как правило, кулинарный опыт «великих людей» вовсе не велик и тем более не располагает к его рекомендации для всех прочих. Даже подлинно «великие люди» XX в., не говоря уже о просто известных и занимающих высокие позиции, в большинстве случаев не умели воспользоваться ни своими личными возможностями, ни чужими знаниями для правильной организации своего кулинарно-гастрономического быта.
В первых главах книги, посвященных двум первым десятилетиям XX в., я уделил немало внимания придворной кухне в Европе и тем самым достаточно подробно познакомил читателей с гастрономическим бытом тогдашних европейских монархов, которые и составляли, собственно, ту узкую общественную прослойку, которая в то время как бы автоматически причислялась в глазах простого человека к известнейшим людям мира – императорам, королям, царям. Разумеется, монархи не могут отождествляться с «великим людьми», но в чисто гастрономическом отношении как раз именно они и составляли ту верхушку общества, ту высшую точку государственной пирамиды, члены которой обладали наилучшими возможностями и кулинарным опытом, соединенным со знанием высочайших традиций европейской и мировой кулинарной культуры. Это было следствием их исторического положения. Так что в этом отношении стол монархов, который был продемонстрирован на примере таких стран, как Франция, Германия, Россия, достаточно показателен и в историко-кулинарном отношении – репрезентативен.
После первой мировой войны и Октябрьской революции в России, когда большинство государств стали возглавлять не монархи, а президенты, канцлеры, бывшие генералы, маршалы, «вожди» партий и просто диктаторы, то есть лица, пробившиеся к верховной власти не из аристократических кругов, а порой из самых обычных разночинных низов, и отличающиеся от остальных смертных не происхождением, не «породой», а либо своими способностями, либо идеями, либо силой воли, либо всеми этими качествами, соединенными воедино, наступила значительная дифференциация среди глав государств, и эта дифференциация стала проявляться нагляднее всего в области быта этих людей и в области их общей культуры.
Главы государств стали с этих пор отличаться друг от друга не только большей индивидуальностью, которую им труднее было скрывать, чем монархам, но и политическими, общественными, кулинарными взглядами, а также представлениями о своем месте в истории.
Так на мировой политической арене на протяжении XX в. появилось много ярких, исторически значимых и, во всяком случае, заметных представителей международной политической элиты, некоторых из них можно причислить к действительно великим историческим фигурам.
Однако все они по своему гастрономическому жизненному опыту и по кулинарно-образовательному уровню стояли намного ниже даже самых посредственных и бездарных монархов прошлого. Независимо от того, какой политической ориентации или идеологии придерживались выдающиеся деятели XX в., все они по своему пищевому жизненному опыту были, в сущности, неразвитыми, необразованными, неопытными людьми, и это не могло не отложить отпечатка на их индивидуальном подходе к вопросам и общественного, и собственного, личного питания.
Так, одни из них подчеркнуто не придавали никакого значения своему питанию, вели себя в этом вопросе лишь сообразно складывающимся обстоятельствам – могли быть и аскетами, довольствующимися полуголодным существованием, но могли и питаться всем тем, что было доступно и вкусно, совершенно не заботясь о том, полезно ли это, принято ли это.
Другие, наоборот, оказавшись в положении лиц, которым все доступно, либо брали от жизни максимум того, что было возможно, либо оказывались в плену своего окружения и господствующих там современных теорий питания и подчиняли себя, свой режим, свои желания исключительно этим взглядам.
Все это ограничивало «великих людей», превращало их, по сути дела, в рабов современного общества и господствующих в нем предрассудков. Так, убежденными вегетарианцами были одновременно великий демократ и гуманист писатель Бернард Шоу и фашист Гитлер.
Самым же решающим фактором в организации стола того или иного видного общественного или государственного деятеля оказывались ход его политической жизни, его политическая карьера, условия его существования, его деятельность до прихода к власти, которые, как правило, были столь интенсивны, что не оставляли ни времени, ни места для того, чтобы серьезно заняться организацией своего личного быта вообще и питанием, как существенным элементом быта, в частности.
Гитлер, которому приходилось вербовать своих сторонников и устраивать политические сходки в обычных пивных, где собирались отставники-офицеры, разумеется, не мог избежать того, чтобы не пить пива.
Ленин, которому приходилось большую часть жизни скрываться на чужих конспиративных квартирах, волей-неволей был вынужден питаться лишь такой пищей, которая либо не нуждалась в приготовлении, либо требовала элементарного приготовления – кипячения воды на спиртовке. Отсюда понятно, почему основными «блюдами» его стола годами оставались молоко, яйца, хлеб, и ничего больше!
Так ход жизни, ход политической карьеры оказывали решающее воздействие на формирование кулинарных пристрастий многих «великий людей», хотя это и проявлялось, конечно, у каждого в разной степени.
Исключение в этом отношении составляли как раз не великие и даже не выдающиеся люди, известные своим высоким общественным положением, достигнутым в результате политической борьбы, а те «серые лошадки», возносимые на политический Олимп в разных странах в XX в. в силу каких-нибудь случайных, конъюнктурных обстоятельств и не представлявшие собой ни в личном, ни в государственном отношении ничего, кроме самых пошлейших посредственностей.
Конечно, мы знаем очень мало о пищевых взглядах подобных лиц, которые составляли довольно широкий круг или даже слой, обладавший громадными властными и материальными возможностями, ибо редко кто из них поднимался на самую вершину власти, но то, что становилось известно общественности, всегда свидетельствовало о них как о самых ревностных потребителях всех достижений кулинарного и гастрономического производства в своих странах.
Классическим примером в этом отношении может служить президент Франции Феликс Франсуа Эмиль Лубэ, избранный на этот пост 18 февраля 1899 г. Именно он в XX в. весьма символически «открыл счет» тех случайных, конъюнктурных государственных деятелей в Европе, которые к концу столетия фактически заполонили собой «государственные машины» всех стран не только в Западной, но и в Восточной Европе, в России и Америке и, несмотря на все свои национальные, религиозные и иные различия, были весьма близки друг к другу социально, а потому и психологически. Именно поэтому им даже не мешали различия в воспитании и в культуре и они весьма хорошо понимали друг друга и умели договориться между собой.
Французский президент Лубэ – первый глава государства Франции, который совершил в 1902 г. официальный визит в Россию и тем самым заложил не только основу союза России и Франции против Германии, но и основу всей Антанты в целом. Но сделал он это, так сказать, походя, да и не сам по себе, а как посредник, доверенное лицо парижских и лондонских банкиров.
Лубэ происходил из мелкобуржуазной семьи на юге Франции, был, следовательно, провинциалом в гостиных парижской знати, когда начинал свою политическую карьеру. Именно поэтому он избрал профессию адвоката, позволявшую, как и профессия врача, проникать в самые закрытые круги общества в качестве «помощника». Затем Лубэ стал специализироваться на вопросах полиции и финансов, был министром, Председателем совета министров, сенатором и, наконец, стал президентом, пройдя все ступени политической карьеры государственного сановника. Это был типичнейший француз-жизнелюб, не упускавший случая воспользоваться всеми возможностями, которые предоставляли его высокие должности.
В историю Франции он вошел не только как первый президент страны XX в. (18.2.1899—18.2.1906), но и как активный участник Панамского скандала, как борец с анархо-синдикалистским рабочим движением (за что буржуазия и простила ему «Панаму»), как организатор колониальной экспедиции по завоеванию Дагомеи.
Кроме того, он попал далеко не последней строкой и в историю... французской кулинарии. 22 сентября 1900 г. он закатил грандиозный государственный банкет. И, можно сказать, сделал это как раз вовремя, ибо Франция была на пике своего стабильно улучшавшегося экономического положения, которое всего через три-четыре года стало ухудшаться и уже не могло быть восстановлено на прежнем уровне ни в первой, ни тем более во второй половине XX столетия.
Банкет президента Лубэ стал, таким образом, неповторимым и непревзойденным, первым и последним великим банкетом XX в., ностальгическим воспоминанием для многих поколений французов о былом кулинарном (и не только кулинарном) величии Франции. На него были приглашены 22 295 человек, то есть все мэры всех французских городов, поселков и деревень, каждый из которых получил пригласительный билет «личного гостя президента Французской Республики». С тех пор ни одно уже государственное лицо во Франции, включая генерала Шарля де Голля, не могло себе позволить подобную роскошь за государственный счет.
Меню «застолья века»
– Закуски
– Говяжье филе «Бельвью»
– Утка по-руански
– Пулярка, жаренная по-бресски
– Заливные фрикадельки из фазана – «пули Св. Губера»
– Салат Потель
– Мороженое Конде
– Десерт
Позднее Кристиан Пои так писал об этом банкете в своей «Истории французской кухни»:
«Никогда прежде такое значительное число обедающих не собиралось за одной трапезой во Франции, да и вряд ли где-нибудь в целом свете. Заслуга устройства этого фантастически грандиозного банкета целиком принадлежит поварской фирме „Потель и Шабо“. Речь Феликса Лубэ не помешала гостям с удовольствием переваривать вкусную пищу».
Касаясь критики, которая последовала в прессе насчет того, что в меню банкета отсутствовали французские сыры, Кристиан Пои отметил, что это вовсе не упущение, а заслуга кулинарно-поварской команды.
«Ибо старинное, но забытое ныне непосвященными нуворишами гурманское правило гласит, что при подаче блюд из фазана следует особенно предохранять органы обоняния обедающих от иных сильных пищевых запахов, причем не только до, но и после фазаньего блюда. И старый шеф-повар Енисейского дворца в точности выполнил это изысканное предписание знатоков еды, исключив сыры из состава энтреме перед сладким и десертом. Этому надо только радоваться: подлинные элитарные кулинарные традиции еще не исчезли во Франции даже на пороге технического, индустриального XX в.».
Да, в 1902 г. предметом радости и гордости французской буржуазии все еще оставались подобные кулинарные торжества и гастрономические изыски. Но как много изменилось к концу нынешнего столетия! Как стала не похожа на себя гастрономическая Франция, допустившая ради туристов и грубой толпы вульгарную кулинарию «Макдональдсов» и давно уже начисто забывшая не только старые добрые величественные банкеты эпохи президента Лубэ, но даже самого папашу Лубэ!
Первая мировая война и Октябрьская революция в России явились значительным историческим рубежом, резко отделившим всю довоенную, мирную, дореволюционную кулинарию от послереволюционной чисто психологически, а не только в силу изменившейся продовольственной ситуации в разоренной Европе. Думать, говорить, а тем более мечтать и увлекаться гастрономическими проблемами, рассуждать серьезно о пище стало не только в Советской России, но и в Европе чем-то мелким, пошлым, почти недопустимым и в целом даже неприличным среди серьезных политиков всех мастей. В советском же государстве гастрономически-кулинарная тематика после Октября оказалась полностью исключенной из общественной жизни, особенно в руководящих кругах партии, среди революционной элиты. Сложилась редчайшая в мировой истории ситуация, когда именно сильные мира сего встали на позицию пренебрежения жизненными благами, сделали эту позицию как бы частью официальной идеологии и сознательно, в силу исторических причин, партийной морали и обязательств, как бы отодвинули все личные проблемы, в том числе и проблемы быта и питания, с переднего плана на самый дальний, на самый непрестижный и целиком сосредоточили свое внимание на разрешении глобальных общественных проблем.
Конечно, в числе этих проблем на первом плане были вопросы обороны страны и снабжения населения продовольствием, но обеспечение людей едой трактовалось исключительно как насыщение с целью сохранения и повышения их общественной активности и работоспособности, а не как удовлетворение их кулинарных желаний и гастрономических вкусов. Именно то, что сами руководители первого в мире рабоче-крестьянского государства смотрели на еду как на физиологическую необходимость, привело к тому, что проблемы продовольственного снабжения, проблемы обеспечения людей едой были отделены резко и наглухо, как китайской стеной, от вопросов кулинарии, гастрономического разнообразия, от проблем усвояемости и вкуса пищевого сырья и тому подобных «деталей».
Продснабжение страны представлялось важным, решающим, главным, а вопросы кулинарного оформления продовольствия рассматривались как мелкие, побочные, даже отвлекающие и вообще ненужные. Была бы еда, а как ее съесть – в этом нет никакой проблемы. Именно такая постановка вопроса, представлявшаяся естественной и вполне очевидной руководству советской страны, возможно, и справедливо – временно, на два-три-четыре года, создала с годами огромные трудности, привела к искаженному развитию всего советского общества. И это стало возможным потому, что это исторически неверное положение не было своевременно компетентно скорректировано. Жизненный, бытовой и пищевой опыт первых руководителей советской страны не давал им никаких оснований для опасений, что в этой области совершается крупная историческая ошибка.
Такие люди, как Ленин, Свердлов, Дзержинский, Фрунзе, Бухарин, в личной жизни не уделяли вопросам питания никакого внимания, довольствуясь чрезвычайно малым, скромным столом и при этом почти не замечая этого, не рассматривая даже вынужденное голодание как жизненное неудобство. Уже одно это качество, свойственное им, препятствовало их активному вмешательству в данный круг проблем в масштабах страны, поскольку считалось, что для таких дел имеются более узкие специалисты. «Специалистов» же, умевших увидеть за политикой кулинарию и за кулинарией – политику, в нашей стране не существовало никогда.
Что же касается Ленина, то его отношение к еде, ее составу и значению в жизни вообще характерно для русской интеллигенции начала XX в., и потому интересно рассмотреть более подробно, как питался Ленин на протяжении всей своей жизни.
