Текст книги "Кухня века"
Автор книги: Вильям Похлебкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 87 страниц)
Фернан Пуант – известнейший повар Европы 40—60-х годов нашего столетия, наследник французской кулинарной школы Эскоффье и Мориса Курнонского. Его ресторан «Пирамида» в маленьком городке Вьенн в департаменте Изер, на берегу Роны, всего в 30 км к югу от Лиона, стал в первые послевоенные годы местом паломничества поваров из всех европейских стран, желавших получить высшую квалификацию и стать в своей стране в числе ведущих. Они простыми поварами-приспешниками поступали на кухню Фернана Пуанта и стажировались здесь под непосредственным руководством знаменитого мэтра.
Говорят, что жена Фернана, которую он очень любил и называл не иначе как «моя верная Мадо», а также два его последних лучших ученика решили после его смерти продолжать поддерживать славу всемирно известной «Пирамиды» и пунктуально, не отступая ни на гран от технологии приготовления известных блюд своего мэтра, вели работу в этом заведении. Те, кто не ел здесь при самом Фернане, конечно, восхищались вкусом приготовляемых в ресторане блюд. Но те, кто бывал здесь, когда на кухне колдовал сам Фернан Пуант, находили, что нынешняя еда – только слабая тень былой.
В чем же тут дело? Похоже ли это на правду? Нет ли здесь чего-то надуманного, легендарного? Ведь данный феномен нельзя объяснить, исходя из известной пословицы – «из той же мучки, да не те ручки». Ибо во многом именно «ручки» остались те же самые – жены Фернана и его учеников, которые большинство блюд готовили и при Фернане под его присмотром, но абсолютно самостоятельно!
Да, сами. Но они готовили педантично, следуя точно рецептуре и навыку, а сам Фернан готовил иначе: каждый раз немного по-иному! Он не мог повторяться! И любил повторять: «Я постоянно ищу!». Он все время стремился найти новые комбинации, новые возможности, изменить и улучшить вкус блюд, причем его нововведения были столь малы, незначительны, что они оставались абсолютно незаметными для других в работе, но зато сильно, ощутимо проявлялись во вкусе блюд. Это и создавало впечатление чуда, сюрприза, неожиданности даже у завзятых гурманов, которых, казалось, трудно было чем бы то ни было удивить.
Фернан Пуант находил удовлетворение, творческое удовольствие именно в такого рода работе. «Я пытаюсь всегда сделать каждый обед маленьким чудом», – подтверждал он сам. Ибо только так ему было интересно работать и жить. Но его добросовестные помощники, при всем их профессиональном мастерстве, просто не могли обладать свойствами своего мэтра.
Обычно Фернан вставал очень рано – в 5—6 часов утра, и, пока другие спали еще сладким сном, он в полном одиночестве и тишине экспериментировал, размышлял, пробовал, прикидывал разные комбинации. Никакие готовые, «магазинные» изделия будь то кухонное оборудование или вспомогательные средства – пряности, их смеси и приправы, не удовлетворяли его. Он выдумывал, изобретал и создавал все новые и новые приспособления или составы, которые могли бы давать при работе у плиты лучшие результаты, чем при использовании стандартного оборудования.
Он понимал, что вкус блюд зависит не только от рецептов и их добросовестного исполнения, но и от функциональной приспособленности всего кухонного оборудования, от массы побочных вспомогательных средств. Вот почему он изобрел, сам создал особо тонкие сита только для того, чтобы сделать более тонкой и нежной панировку при обжаривании ручьевой форели. Он не переставал экспериментировать над пассированием форели до тех пор, пока не «вышел» на такой режим температуры и огня, при котором форель получилась такой нежной, как он и предполагал это в уме, теоретически. Эта технология легла в основу совершенно нового блюда, которое с тех пор приготавливалось только самим мэтром в глубокой тайне и которое невозможно было повторить после его смерти. Ни у кого из его учеников в свое время не хватило духа попросить у Фернана посмотреть сам процесс приготовления от начала до конца, хотя ближайшие ученики и знал текст рецепта. Тем не менее, почти все ученики Фернана Пуанта стали со временем руководителями, шеф-поварами трехзвездных или двухзвездных ресторанов в разных странах Европы и в разных уголках Франции. Один лишь факт работы под его руководством давал такие навыки, такой заряд, какой не могли дать годы работы в официальных поварских училищах.
В «Золотой Книге» визитеров ресторана «Пирамида», куда заносили свои отзывы различные мировые знаменитости, имевшие счастье откушать блюда Пуанта, имелся один весьма характерный не «похвально-восхищенный», а «злой», «отрицательный» отзыв от повара-конкурента: «Моя нога никогда больше не ступит в этот ресторан, ибо после его посещения я начинаю презирать себя как мастера!».
Подобно тому как Эйлер Йоргенсен указывал на необходимость исключить все отвлекающее во время еды и в первую очередь – звуки, чтобы полностью наслаждаться вкусом прекрасных блюд в полнейшей тишине, так и Фернан Пуант постоянно подчеркивал, что за столом лишь еда должна привлекать зрительное внимание, и поэтому в его ресторане не допускалось ничего яркого, цветного, пестрого в интерьере и сервировке.
На окнах были простые кремовые гардины, на белых фарфоровых тарелках единственным украшением было изображение небольшой золотой пирамиды – фирменного знака ресторана, а серебряные, тщательно вычищенные сияющие приборы покоились на ослепительно-белоснежных скатертях.
Никакой позолоты на мебели, никакого красного бархата и плюша. Ничего лишнего, отвлекающего, кроме подчеркнуто чистого, нового, свежего.
Таким образом, хотя у Фернана Пуанта и была французская классическая кухня, но блюда были, по существу, все свои, в своей интерпретации, в оригинальном индивидуальном исполнении, со своими добавками, с иным антуражем. Некоторые из них стали всемирно известными и были введены как новые в классический реестр. Например, филе форели, переложенное грибами и овощами, подавалось в сливочно-портвейновом соусе. Другое столь же известное блюдо – гратинированные раковые шейки. Это блюдо в честь своего учителя делают почти все его бывшие ученики, рассеянные по крупным ресторанам всего мира. Делают хорошо, но все же чуть-чуть не так, как у Фернана, ибо и этого подробного рецепта никто при жизни Фернана не записал, а только знали по памяти, а Фернан каждый раз колдовал по-иному!
Воспроизвести приготовленное Фернаном – невозможно. Это все равно что, услышав игру Ростроповича на виолончели, попытаться повторить ее затем – «на слух». Даже у мастера это не выйдет!
После смерти Фернана Пуанта память о нем была увековечена: улица, где расположен его ресторан, была переименована в бульвар Фернана Пуанта. Мотивируя свое решение, городской муниципалитет подчеркнул, что такое переименование – весьма скромный знак, которым город может удостоить своего великого гражданина, ибо как повар Фернан Пуант прославил Вьенн на весь мир!
Поль Бокюс – один из крупнейших французских поваров второй половины XX в. Расцвет его творчества приходится на 70—80-е годы, когда он, пройдя годы длительного учения и работы в известнейших французских ресторанах Парижа, в том числе и в «Максиме», под руководством виднейших кулинаров, в том числе и Фернана Пуанта, был удостоен высокого государственного звания Французской Республики – «Честь Галлии».
Однако в период своей наибольшей славы Поль Бокюс работал уже не в Париже и не в крупных городах Франции, а в маленькой деревушке Коллонж-о-Монт д’Ор в пригороде Лиона, на берегу Сены, на старинном постоялом дворе, существовавшем более 200 лет, который был отреставрирован и оборудован современной кухней. Ресторан этот получил имя «Поль Бокюс» – в честь самого мэтра.
В истории французской кулинарии фамилия Бокюс получила известность еще в середине XVIII в. Пращур Поля – Мишель Бокюс – был в 1765 г. довольно известным поваром в округе, да и вообще во всем Лионском крае. Он положил начало целой династии поваров, и его поварской колпак и фартук передавались как реликвии по наследству от отца к сыну, начиная с Филиберта, затем к Николя, Пьеру, Жозефу, Жоржу и, наконец, через шесть поколений достались Полю, который поднял на такой высокий уровень фамильное мастерство, что завоевал для себя и своего ресторана три звезды в справочнике Мишлена.
К сожалению, сына, который бы мог продолжить профессиональную династию, у Поля не было, и на нем она, так сказать, триумфально закончилась.
Поль Бокюс был поваром поистине «королевской кухни». Он не только не любил массовость, серийность кулинарного производства, но и глубоко сожалел и даже больно переживал, что эта массовость приведет к нивелировке самого поварского мастерства, а не только вкуса блюд.
Повар-массовик, «серийщик», по сути дела, приучается готовить плохо, халтурно как в силу большой чисто физической нагрузки, так и в силу отсутствия постоянного опыта осваивания нового, в силу привыкания к штампам в технологии. Ведь при всем желании повар-серийщик не в состоянии приготовить блюдо вкусно даже для самого себя.
Хорошая кухня, хороший стол не любят спешки. И в ресторане Поля клиенты всегда долго ждали приготовления их заказа. Ведь заранее, загодя, за несколько часов готовить пищу нельзя – она портится, если ее не подать с пылу, с жару, прямо с плиты. Не только от ожидания, но и особенно от последующего разогревания вкус еды сильно изменяется к худшему, искажается, грубеет. Поэтому по-настоящему вкусное блюдо можно приготовить только тогда, когда на него получен заказ. А заказ приходится ждать.
Но это правило, несколько стеснительное и неудобное для нетерпеливых обычных клиентов, не отпугнуло от ресторана Поля Бокюса многочисленных «гастрономических туристов» со всего мира. Столик в его деревенском ресторане приходилось заказывать за полтора месяца до визита! Но ожидание, дальняя дорога и высокая стоимость блюд у Поля с лихвой вознаграждались!
За день в ресторане Бокюса готовили примерно 80 различных блюд, и каждое из них Поль лично проверял и пробовал, прежде чем его несли в зал клиентам! Надо было иметь не только терпение и время, а также искреннее стремление не снижать качество ни при каких обстоятельствах! На подобные «подвиги» способны ныне только энтузиасты, только «безумные фанаты» своего дела, своей профессии, но далеко не все даже хорошие и добросовестные повара.
В 80-е годы Поль Бокюс стал по настоятельным просьбам крупнейших ресторанов мира выезжать из своей деревенской глуши на гастроли за границу, в том числе и за океан – в США и Канаду. Во время этих визитов Поль вместе со своей командой обычно «ставил» одно-два каких-нибудь блюда, и на эти «постановки» собирались в таких случаях все гурманы не только данной страны, но и из ряда соседних, куда великий повар не заглядывал. «Кулинарные гастроли» знаменитостей, на которые клиенты приходят не выбирать блюда по своему желанию, как в стационарные рестораны, а являются на «постановку» какого-либо одного «знаменитого блюда», – это то новое, что появилось в мировой кулинарии в конце XX в., причем «изобретателями» этой новации в кулинарии явились американские ресторанные менеджеры и импресарио.
Стево Карапанджа – серб, гражданин Югославии – с детства проявлял желание научиться хорошо готовить, и, поскольку он много слышал о достижениях французских кулинаров, его мечтой было пройти стажировку во Франции – поработать на разных кухнях, в престижных ресторанах под руководством известных кулинаров разных школ.
Парень он был настойчивый и, главное, скромный и трудолюбивый, и потому он в конце концов добился своего – уехал за границу работать и учиться. Это было нелегко. Сербы, также как и другие выходцы из социалистических стран, не считались на Западе способными кулинарами, и поэтому устроиться на работу было весьма трудно, тем более в ресторан, где был бы видный шеф-повар, не только обладающий мастерством кулинара-виртуоза, но и имеющий педагогический дар, способный быть терпеливым и доброжелательным кулинаром-наставником, учителем, тренером.
Но Стево терпеливо переходил из ресторана в ресторан, ища своего наставника. Настойчиво учился он у разных учителей, не уставая каждый раз изучать заново стиль, манеру, привычки учителя, приспосабливаясь к разным, не всегда легким характерам, исключительно ради постижения тайн кулинарного искусства.
Далеко не все способны пойти на это. И еще меньше тех, кто способен это вынести, причем без всякого ущерба для себя как личности, а наоборот, с большой пользой. Но природный талант и воля, соединенные с поразительным трудолюбием, сделали свое дело: талант был огранен, отшлифован разнообразным опытом работы и... засиял.
Самое удивительное при этом было, пожалуй, то, что им были довольны и хвалили его за самостоятельность – все его учителя. А их было немало. Это – югослав Перо Хольяр, португалец Жанес Пердан-Жоньи, французы Жан-Жак Барбье и Жанон Шарло. Пройдя выучку у этих «профессоров» кулинарного искусства, Стево Карапанджа не успокоился на достигнутом и уже смело отправился к «академикам» кулинарии – к Полю Бокюсу и к Фернану Пуанту. Поработав в парижском «Максиме» рядом с Бокюсом и в знаменитой «Пирамиде» у Пуанта, Стево Карапанджа перешел на более самостоятельное поприще в миланский ресторан «Савиньи», а уже затем, в качестве независимого, полностью самостоятельного шеф-повара, стал руководить одним из лучших ресторанов Югославии – загребской «Эспланадой». Именно здесь в 80-х годах способности Стево Карапанджи развернулись во всем своем блеске. Он выступал и как повар-виртуоз, и как повар-дирижер, и как повар-педагог, причем во всех ипостасях он был целен, един.
И хотя он был в основном прилежным учеником французов и прекрасно освоил французскую классическую кухню, его отличительной чертой было то, что он знал не хуже французской и другие оригинальные европейские кухни. Его мастерство легко ассоциировалось с мастерством будапештского, флорентийского, словенского мастеров, он столь же легко ориентировался в блюдах средиземноморской кухни, как и своей родной сербской и хорватской.
В его зрелом мастерстве, развернувшемся во второй половине 70-х – в 80-х годах, было очень много моцартовской легкости и веселости. В своем кулинарном творчестве он столь же импрессивен, как и все великие кулинары. Он работает как бы играючи, но эта «легкость» покоится на таланте, знаниях и огромном опыте, несмотря на его сравнительную молодость. Он вечно стремится к импровизации. Он не копирует себя, не тиражирует свои «лучшие» блюда, а каждый раз что-то прибавляет к ним, изменяет, выдумывая «на ходу» все новые вариации известных рецептов. Так оно, собственно, и должно быть у Мастера.
Стево Карапанджа по характеру еще и боец. Он любит участвовать в различных поварских, кулинарных состязаниях, во всяких конкурсах, олимпиадах, в ресторанных соревнованиях, которые постоянно проводятся на крупнейших кухнях европейских столиц. Его путь на этих «пробах сил», на этих «ресторанных рингах» проходил от парижского «Интерконтиненталя» до лондонского «Савойя» и отмечен более чем тремя десятками престижных премий разного «веса» и «свойства». Это тоже вехи профессионального пути.
Самая ценная его награда – итальянский кулинарный орден «Чемпион гастрономии», являющийся фактически одной из самых высоких профессиональных международных наград.
Несмотря на то что в Западной Европе Стево Карапанджа был «иностранцем» и «гастролером», он оставил о себе хорошую память как у товарищей по цеху, так и у «едоков» многих европейских ресторанов. Тем более было несправедливо и обидно, когда в связи с развалом Югославии и выделением из ее состава отдельных республик, в том числе Хорватии, Стево Карапанджа, на волне раздутого хорватского национализма, был насильно уволен в начале 90-х годов из загребского ресторана «Эспланада» как серб, не имеющий права жить и работать в столице Хорватии. Разумеется, мастер такого международного класса легко нашел себе место... за океаном, но потери от его отсутствия понесли не только представители югославского поварского цеха, но и многочисленные поклонники-едоки.
Как и у всех мастеров высокой кухни, работающих в нескольких странах, интеллектуальный уровень и общий культурный кругозор Стево Карапанджи очень высок. Он прекрасный, интересный собеседник, причем не только в области кулинарной тематики, хотя тут он, конечно, особенно интересен. В 1980 г. он написал и издал в Загребе свою собственную поваренную книгу «Мои любимые рецепты», повторенную в 1982 г.
Как уже было упомянуто, он уверенно чувствует себя не только в области классической французской ресторанной кухни, но и хорошо знаком с венгерской, греческой, итальянской национальными кухнями и, разумеется, со всеми национальными югославскими: сербской, боснийской, македонской и др.; знаком профессионально, а не просто «эмоционально».
Характерным для кулинарного стиля Стево Карапанджи является то, что он как бы имеет свою «золотую середину»: его кухня не старая и не слишком «новая», не искусственно надуманная и не изощренная. Она реалистична, соответствует своему времени, эпохе и стране, в которой в тот или иной момент работает мастер. Это – школа драгоценного опыта, школа страстной, но не слепой приверженности своему мастерству, школа широкой творческой свободы.
Бритт Сандквист-Булин родилась в 1939 г. в Швеции. Она профессиональный преподаватель поварского дела и автор многочисленных кулинарных книг. В период обучения она, кроме своей родной страны, Швеции, проходила также практику в ФРГ и в США. Это наложило на ее творчество значительный отпечаток: ее кулинарные интересы сосредоточились вокруг создания добротной, сытной, здоровой, но массовой, «столовской» еды.
Вначале Бритт Сандквист-Булин преподавала в обычном кулинарном училище. Затем, по мере накопления опыта, она перешла работать в экспериментальные кухни «Шведского кооперативного Союза» (ШКС) и «Закупочного центра» (АО ЗКЦ) – авторитетных шведских организаций, осуществляющих контроль за приобретением и сбытом продовольственных товаров, а также за их переработкой. В ШКС она проработала два года, в АО ЗКЦ – четыре. Это дало ей возможность приобрести огромный опыт, получить полное представление о кулинарном производстве в масштабах всей страны (Швеции), познакомиться с работой других подобных организаций во всей Скандинавии, а также установить и поддерживать деловые кулинарные контакты в соседних странах, прежде всего в Германии.
В 1965 г. Бритт была приглашена в США Американо-шведской ассоциацией (АША) для ознакомления с американскими экспериментальными кухнями, разрабатывающими рецептуру массовой еды в США. Американцы хотели, чтобы шведка продемонстрировала им образцы скандинавского хлебопечения и кондитерского производства. Поездка прошла с большим успехом.
В 1967 г. Б. Сандквист-Булин создала и возглавила в своей стране АО «Современная кулинарная аттестация» (СКА) – организацию, фактически направляющую и объединяющую всю кулинарную деятельность профессионалов-поваров, кондитеров и хлебопеков в стране. В СКА разрабатываются рекомендации по применению готовых и полуфабрикатных блюд в упаковках, а также буклеты, брошюры, листовки с информацией о продовольственных товарах для магазинов и новые рецепты для ресторанов, столовых, буфетов и домашней кухни.
АО СКА изготавливает также все «правильные», то есть образцовые фотографии продуктов и блюд, наблюдает за испытанием новых кухонных и поварских инструментов, кухонной утвари, посуды для кулинарного производства. Фактически эта организация – монополист и законодатель моды в области кулинарии в Швеции. И хотя организация формально считается частной, но она практически действует как государственная, ибо ее контролю подлежит буквально все, что связано с продовольствием и изготовлением пищи в стране.
И главный «законодатель» в этой сфере – Бритт Сандквист-Булин. При этом она не только администратор, руководитель, организатор, но и активный повар, творческий работник, автор многих популярных кулинарных книг. Наиболее известная из них – «Новая поваренная книга» издательства Бонньер (1985, 1992), с каждым изданием обновляемая и пополняемая, – аналог нашей «Книги о вкусной и здоровой пище», но только значительно лучший и кулинарно более глубокий и интересный.
Не менее популярны: «Здравствуй, еда!» (1972), «Хлебобулочные изделия» (1975, 1982), «Новая пища» (1977), «Новые рыбные блюда» (1979), «Праздник зелени» (1981) и «Поваренная книга Пелле Бесхвостого» (1983) – оригинальная попытка создать серьезную, но доступную для детей поваренную книгу как основу будущего настоящего профессионального мастерства.
Как и все образованные, культурные и разносторонние и в то же время практические кулинары, хорошо знакомые с предметом по опыту работы, Бритт Сандквист-Булин считает, что еда важна для нас каждый день, то есть все время, постоянно, и потому не может существовать какой-то особой «целебной» или «лечебной», а также некой выделенной, отдельной, «избранной» еды или еды, ограниченной какими-то рамками – будь то пищевыми, религиозными или моральными. Еда должна быть единой, разнообразной, вкусной и сытной, а главное, обязательно свежеприготовленной и горячей. Вспомним, что говорил Гиппократ почти 2500 лет тому назад: «Вся твоя еда должна быть твоим лекарством!».
Рецепты блюд, конечно, могут и даже должны изменяться в соответствии с нашими растущими знаниями, технологическими возможностями и с современным уровнем снабжения. Мы должны также сами внимательно следить за тем, какое влияние оказывает на нас еда, и притом полагаться, в значительной степени, на свой инстинкт, свою интуицию, а также не привыкать автоматически довольствоваться привычно-стандартным набором блюд, который складывается для ряда людей либо в семье, либо в регулярно посещаемых ими столовых, кафе или ресторанах. «Любить» или привыкать к одному-двум блюдам – это один из признаков некультурности, ограниченности (хотя бы в области вкусовых ощущений).
Важно также, советует Бритт Сандквист-Булин, стараться самим печь хлеб, хотя бы в тех семьях, где есть дети. Это не только гораздо здоровее, но и намного приятнее. Современный промышленный хлеб, к сожалению, имеет весьма низкие пищевые качества, что связано с новой, «нехлебной» технологией его приготовления в закрытых формах и аппаратах. Кроме того, каждый, особенно ребенок, чувствует, какой хлеб ему приятнее, и поэтому именно критерием «приятности», а следовательно и усвояемости, и надо руководствоваться, избирая или меняя различные домашние способы (рецепты) приготовления хлеба.
К этой рекомендации Бритт Сандквист-Булин я особенно советую прислушаться, ибо сам уже очень давно, в 60-х годах, пришел к такому же выводу.
Интересно, что жена посла Германии в Китае Эрика Шёдель, прожившая в Пекине несколько лет и ознакомившаяся с китайским хлебом, вернувшись в Германию, продолжала готовить дома при каждом удобном случае только китайский хлеб, так как свой «родной», немецкий, находила крайне невкусным. Ее дети просто ликовали, когда она готовила китайский домашний хлеб «Лаобин». «Ура! Сегодня у нас китайский хлеб», – радостно кричали они, придя из школы и почуяв доносившийся с кухни аромат свежеиспеченного хлеба.
