Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

IX
День шестой

Внезапно пол таверны задрожал, как и два дня назад, подернулся дымкой цвета оникса, задрожал и исчез.

Я очнулся в павильоне Мелодена, рядом с мастером музыки. Ветви Ловца Света обвились вокруг его ног, а некоторые из них тянулись к шее.

– Ну вот, моя история и подошла к концу. – Мелоден с трудом шевелил посиневшими губами.

Тяжело дыша, он прижимал к груди инструмент.

– Играйте, Агон, играйте! – взвыл несчастный, когда одна из веток вонзилась ему в горло. Ее товарки медленно погружались в живот музыканта.

Малейшее движение, и он умрет. Борясь с подступающей тошнотой, я схватил цистру и принялся наигрывать «Аврору».

– Скорее, они вас видят… – взмолился музыкант.

Слабое движение губ, и ветви разорвали его щеки. Пронзенный черными отростками, Мелоден резко откинул голову назад, чтобы Ловцы Света прервали мучительную агонию. Из его рта вырвался хриплый крик, лицо расслабилось, тело повисло на ветках.

Ноты звучали все громче, однако, казалось, дерево все еще видело меня. Корни и ветки оставили в покое тело Мелодена и поползли в моем направлении. Ощутив панику, я сбился с ритма раз, затем второй, и в конечном итоге мелодия смолкла. Меж тем отростки Ловца Света продвинулись уже на три локтя.

Сжав зубы, сведя брови, залитые потом, струящимся со лба, я закрыл глаза. Я знал, что другого шанса у меня не будет. «Аврора» должна зазвучать сейчас или никогда. Я глубоко вздохнул и снова взялся за цистру. Набирая силу, волшебная мелодия заструилась по комнате, паника на цыпочках отступила. Я открыл глаза. Ветви и корни укорачивались, втягивались в ствол.

– Они тебя не видят, вперед, Агон, – срывающимся шепотом подбодрил я себя.

Я откинул портьеру, закрывавшую выход, и, не прекращая играть, покинул павильон. В школе царила неописуемая паника. Ученики метались от одного павильона к другому, некоторые тащили за собой раненых товарищей, другие собирались вокруг психолунников. Последние плечом к плечу стояли в самом конце улицы, с ужасом взирая на Дерево Дьюрна, ветви которого хлестали всех подряд, словно сошли с ума. Их сухой треск только усиливал всеобщий страх. Дерево чувствовало приближение убийцы, но не видело его.

Когда я делал первые робкие шаги по улице, мне казалось, что в животе ворочается чей-то ледяной кулак. Каждый пройденный локоть приближал меня к Дьюрну, а значит, к победе. Но я упустил один немаловажный факт: «Аврора» скрывала меня от взглядов деревьев, но не от глаз учеников.

Несмотря на страшный шум, некоторые школяры услышали музыку и заметили меня. Еще десяток локтей отделял меня от кордона психолунников, когда кто-то из учеников узнал меня и, страшно оскалив лицо, двинулся наперерез с рапирой в руке. Я решил, что все пропало. Если я брошу цистру и возьмусь за Тень, меня убьют ветки. Если я продолжу играть «Аврору», за меня возьмутся ученики…

Я сглотнул ком, застрявший в горле, прекратил игру и вытащил рапиру.

– Сколько у меня времени, чтобы расправиться с учениками и добраться до психолунников?

Тень мгновенно оценила ситуацию.

–  Кажется, ты совершил ошибку, страшную ошибку, – прошептала она.

Впервые в ее голове прозвучало настоящее смятение. В ту же секунду Ловцы Света застыли. Ученики и психолунники последовали их примеру, ошеломленные или скорее напуганные внезапной тишиной, упавшей на школу.

– Они в смущении, Тень, они ищут меня, но все еще не видят!

–  Эхо, хозяин, эхо мелодии…

Ее голос перекрыл чавкающий звук, с которым мой локоть впечатался в лицо ближайшего психолунника. Мужчина покачнулся и рухнул на спину. Я перескочил через него и устремился к Дереву, преследуемый яростно вопящими школярами и психолунниками. Но теперь меня заботили ветви дерева, которые ожили и начали конвульсивно подергиваться.

Я уже вознамерился взлететь по ступеням, ведущим к необъятному стволу, когда меня догнали двое учеников с обнаженными рапирами. Я сделал умопомрачительный вольт и отразил атаку первого противника, пытавшегося преградить путь к лестнице. Каким-то чудом мне удалось добраться до ступеней. Тень задела обоих нападавших. Лестница была слишком узкой, и мои враги не могли атаковать одновременно. Старший из них, размахивая клинком, бросился вперед. Я держал его на расстоянии: спасибо Тени, которая помогала мне, короткими мысленными командами направляя удары. Ступень, еще одна, еще – я натолкнулся спиной на дверь башни и решил, что партия выиграна. И тут эхо «Авроры» смолкло, явив свету убийцу Дьюрна. Ветви Дерева незамедлительно потянулись ко мне.

За считанные секунды я бросил Тень в ножны и снова схватился за цистру, но черные отростки уже пронзили грудь. Этим не преминул воспользоваться мой ближайший противник. Несмотря на страх, который ему внушало разбушевавшееся дерево, он атаковал, целясь прямо в сердце. Наши взгляды встретились, но его рапира лишь вспорола ткань моего камзола: одна из веток задела клинок. Ученик предпочел отступить и присоединиться к товарищу, все еще топтавшемуся на лестнице. Я остался один, пригвожденный ветвями к коре Ловца Света. Сумасшедший бег и короткая, но яростная стычка со школярами опустошили меня, и сейчас я задыхался, чувствуя, как огонь опаляет легкие в тех местах, куда вонзились черные отростки. Я вспомнил Урланка, и его рассказ об учениках, попавших в ловушку Ловца Света. Учитель говорил, что малейшее движение может привести к тому, что ветви разорвут внутренности обездвиженного бедняги…

Я перестал дышать и, едва касаясь пальцами струн, снова взял первые аккорды «Авроры». Новый болезненный ожог заставил меня глухо застонать. Дерево слишком поздно поняло, что происходит. Новые ветви потянулись, норовя вырвать цистру из рук, и в этот момент мое сознание закрылось для них. Ловец Света больше меня не видел. Не прекращая играть, я толкнул дверь плечом и вошел внутрь башни.

Здесь обнаружилась одна-единственная комната, в которой спиной к лестнице стоял мужчина, наблюдавший сквозь разноцветные стекла окна за беспорядками, охватившими школу. Я осмотрелся и увидел странную коническую конструкцию, пронзающую ее снизу вверх ветку, зажавшую в «лапе» потрескивающий факел, смятую постель, письменный прибор, гусиные перья, торчащие из чернильниц с чернилами разных цветов, рубашки, небрежно брошенные на бархатное кресло.

Мужчина, или скорее ребенок, повернулся. Я не был готов к тому, что Дьюрн окажется таким молодым. Ректору было не больше шестнадцати-семнадцати лет; на его вытянутом лице сверкали огромные серые глаза, две влажные жемчужины – олицетворение невинности. Длиннющие ресницы Дьюрна украшала тончайшая черная шелковая лента, завязанная крошечным бантиком. Серебряный обруч пересекал чистый высокий лоб, удерживая молочно-белые волосы, ниспадающие на спину. Я прекратил играть и закинул цистру за спину.

– Добро пожаловать, Агон де Рошронд, – прозвучал удивительно певучий голос.

Моя рука потянулась к эфесу Тени.

–  Ничего не понимаю, – прошептала та. – Даже если Дерево и перестало тебя видеть, то ветки, отступая, должны были разорвать плоть…

Облаченный в шерстяную тогу, волочащуюся по полу, Дьюрн провел тонкой рукой по волосам.

– Палач Школы Ловцов Света, не слишком-то простая роль, – сказал он, подходя ближе.

Поэты назвали бы выражение, застывшее на лице лорда-ректора, энигматичным. Я потихоньку приходил в себя, грудь еще побаливала, но я уже мог безбоязненно дышать.

– Получается, вы всего лишь ребенок… – протянул я, касаясь сердца собеседника острием рапиры.

–  Прямо над тобой затаилась ветка Ловца Света, – озабоченным голосом бубнила Тень, – почему она не приходит Дьюрну на помощь? Почему она бездействует? Хозяин, что здесь происходит? Складывается впечатление, что он совершенно тебя не боится…

– Уберите ваше оружие, Агон, оно слишком болтливо, а это мешает. Я знаю, зачем вы сюда пришли. Я в курсе ваших злоключений, и сомневаюсь, что в глубине души вы смирились со своим прошлым, что мечтаете сеять смерть…

– Я должен убить ребенка, – прошептал я. – Но кто вы, Дьюрн? Как могло случиться, что за все эти годы вы совершенно не постарели? Лорд-ректор – ребенок, такое не укладывается в голове…

– Именно здесь я должен был находиться, Агон. В волшебном месте, где день венчается с ночью, и правят бал вечные сумерки. Совершенно иные люди позаботились о том, чтобы эта школа стала Школой Ловцов Света.

– Но Урланк утверждал, что это вы были основателем школы.

– В некотором роде, это так. Но, как и вы, я – жертва обстоятельств.

Он сел за письменный стол и провел рукой по столешнице.

– Как сейчас вижу вашего отца, он стоял там же, где и вы. Я до сих пор чувствую ненависть, почти материальную ненависть, которую он питал к Наставничеству. Его ненависть, да… она потрясла меня. Она измотала его, порой она даже мешала барону сконцентрироваться… так он хотел, чтобы вы отреклись от своих учителей. Я взял пергамент и записал то, что больше всего поразило меня в вашей истории. Несколько фраз, но их оказалось достаточно, чтобы понять: долгожданный наследник скоро постучится в ворота Школы Ловцов Света.

У меня закружилась голова, привалившись к стене, я пробормотал:

– Что вы такое говорите? Наследник? Наследник чего?

– Наследник Школы Ловцов Света.

Кажется, мое сердце остановилось.

– Нет, вы никогда бы не осмелились…

– После смерти вашего отца, – Дьюрн развязал ленточку, удерживающую его ресницы, – вокруг вас начала сплетаться паутина лжи. Фильмир, искушенный серый кардинал, наш человек в замке Рошрондов, знал о моем желании.

Фильмир… самый старый слуга манора, суровый и сдержанный мужчина, склоняющийся к моей колыбели, перевязывающий мои раны после возвращения из Лоргола, успокаивающий меня, еще ребенка, когда подкрадывались ночные кошмары.

– Узнав о замыслах Лерсшвена, я позволил фэйри строить его козни, – продолжил Дьюрн. – Ведь мы преследовали одну и ту же цель. Он нуждался в убийце, я – в наследнике. О, вы не единственный, на кого я возлагал свои надежды. Я наблюдал за многими молодыми людьми, но никто не мог сравниться с вами, никто, кроме вас, не подходил на роль моего преемника.

– Это невероятно, бессмысленно! Вы хотите, чтобы вам наследовал ваш убийца! Безумие, чистой воды безумие! Я никогда не соглашусь возглавить Школу Ловцов Света!

– Но я и не намерен завещать вам школу, воспитывающую серых кардиналов. Вы унаследуете вот это, Агон. – Дьюрн протянул мне футляр, в котором на бархатной подушечке лежала длинная черная ресница. – Мою ресницу. С ее помощью вы сможете вырастить Ловца Света, и неважно, где вы его посадите. Что касается меня, то я должен исчезнуть, отдать Серые тетради Лерсшвену. Он распорядится ими лучше меня. Мне никогда недоставало мужества воспользоваться знаниями, таящимися в них. Я никогда бы не смог обуздать своенравных баронов. Серых кардиналов недостаточно, чтобы навести порядок в королевстве. Требуется нечто большее, кто-то должен раскрыть Серые тетради и заставить Ургеман содрогнуться. Лишь так мы обретем долгожданный мир и благоденствие.

– Вы заблуждаетесь! – вспылил я. – Лерсшвен хочет использовать тетради в собственных целях, лично я в этом не сомневаюсь.

– О нет, это вы заблуждаетесь, его мечты грандиозны и достойны уважения. Возможно, однажды вы поймете и разделите их.

Дьюрн вернулся к окну и прошептал:

– Маги Затмения должны увериться, что Лерсшвен победил. Осознав, насколько он силен, – а ведь лишь ему удалось сокрушить Школу Ловцов Света, до сего дня считавшуюся неуязвимой, – они сплотятся вокруг него и станут сражаться насмерть. Лерсшвен нуждается в затменниках, только с их помощью он сможет осуществить свою мечту. Именно поэтому я пощадил Урланка, Мелодена и Арлекина. Бедняги искренне верили, что защитили свое сознание, что сумели обмануть деревья… Но сила Ловцов Света огромна. И я вручаю ее вам, чтобы в один прекрасный момент вы возродили школу.

– Но у меня нет подобного намерения! Даже если я очень захочу этого, то не смогу стать лордом-ректором. Как мне убедить вас?

– Вы – плоть от плоти семьи Рошрондов, представитель могущественной фамилии королевства. И очень скоро вы потребуетесь Ургеману. Не отказывайтесь от собственного прошлого, оно неразрывно связано с будущим. Листая Серые тетради, я увидел все признаки грядущей бури. На горизонте уже сгустились тучи – первые предвестники войны, и близок час, когда они затянут весь Ургеман. И вот тогда возникнет нужда в человеке, способном обуздать бурю. Изучайте магию, совершенствуйтесь в игре на цистре, сделайте Тень своей вернейшей помощницей и укрепите свой дух. И когда королевство призовет вас, вы откликнетесь на его призыв.

– Абсурд, я нисколько не похож на героя. Вы воспитали не одного серого кардинала, неужели среди них не нашлось достойного преемника, человека, способного похвастаться истинным величием души? А Серые тетради? В окружении баронов полно рыцарей, чьи силы и амбиции во сто крат превосходят мои!

– Нет, Агон. Давно в Ургемане не рождалось человека, подобного вам. И даже если мы забудем о вашей крови, вы единственный, кто способен овладеть и истинной магией, и Аккордами. Вам не хватает лишь силы Ловцов Света, и именно поэтому я решил сделать вас своим наследником. И испытание, которому вы только что подверглись, еще раз убедило меня, что я не ошибся.

Дьюрн опустил глаза, приподнял края тоги, подошел к постели и лег на нее.

– Присядьте. – Он похлопал ладонью по краю кровати. – Да, вот сюда. Возьмите меня за руку. Она не дрожит, однако я намерен умереть, уйти, и все ради того, чтобы Лерсшвен заручился поддержкой Затмения, а вы могли стать наследником всего королевства.

Ректор закрыл глаза, по его руке прошла тихая дрожь. Душа Дьюрна покинула эту землю.

Сраженный его откровениями, не способный осознать размах интриг, плетущихся вокруг моей скромной персоны, я, пошатываясь, подошел к окну.

Ранее призрачные, Ловцы Света начали твердеть, и теперь их ветви уже не могли свободно проходить сквозь стены павильонов. Фасады зданий пошли трещинами, камень крошился, словно черствый хлеб, черепица рушилась с крыш. Отовсюду раздавались дикие вопли учеников, пронзенных ветвями.

Чей-то голос оторвал меня от созерцания чудовищного зрелища.

– Демон, отродье тьмы!

На пороге возник Элиос. Его кулаки были сжаты.

– Ребенок-мужчина мертв, ты убил его. – По круглым щекам психолунника текли слезы. – Ни одно преступление в мире не может сравниться с твоим. Будь проклят, Агон, ты и твои сообщники.

Дрожащим пальцем Элиос указал на тело Дьюрна.

– Мы разделяли все его чувства, его страхи, его тревоги… Твое появление встревожило деревья, ты ранил сердце Дьюрна, и оно постоянно кровоточило. Как я мог быть таким слепцом! Как я мог поверить, что твое прошлое поможет нам сделать из тебя серого кардинала?

Дерево задрожало, и внезапно, когда Элиос бросился в атаку, потрясая тонким кинжалом, ветви ожили и сплели черную сеть между мной и психолунником. Пол под нашими ногами заходил ходуном. Тень испустила хриплый крик.

–  О, хозяин, деревья, они скорбят… Это невыносимо… – простонала рапира, а затем резко разорвала мысленную связь.

В ту же секунду, расширяя трещины в стенах, в башню полезли отростки Ловцов Света.

– Они явились покарать убийцу! – торжествовал Элиос.

Прямо на наших глазах на ветках вырастали острые шипы, напоминающие колючки лесной ежевики. Неужели деревья явились отомстить за смерть хозяина? Парализованный страхом, я смотрел, как один из колючих отростков ползет ко мне… и неожиданно бросается на психолунника. С губ Элиоса сорвался хрип: ветви обвили его шею, а шипы принялись рвать лицо и тело мужчины.

Отныне Дерево защищало наследника Дьюрна…

Я отвел глаза и схватил перламутровый футляр, в котором лежала ресница, росток Ловца Света. Затем сквозь пролом, образовавшийся в том месте, откуда Дьюрн в последний раз смотрел на школу, я выбрался на улицу. Корни деревьев сложились в подобие лестницы, по которой я спустился вниз – в руке Тень, за спиной цистра.

Улица превратилась в настоящий театр боевых действий: ученики и учителя Школы Ловцов Света сражались с солдатами Затмения, наемниками, хлынувшими с палуб величественных кораблей с серебряными парусами. Воины заполонили переулки, разделяющие павильоны, и сейчас яростно истребляли растерявшихся школяров, подбадривая себя горловыми криками.

Обшивка кораблей Затмения, причаливших к полуострову, тускло поблескивала в серых сумерках. Мачты, борта и паруса судов окутывали сонмы искр. Магия надежно защищала наемников от странного волшебства школы и, прежде всего, от болезней, затаившихся в телах преподавателей. Последние ничем не могли помочь своим ученикам. Они падали на землю, даже не успев обнажить оружие. Болезнь, так долго сдерживаемая деревьями, мгновенно отравляла кровь, разрывала сердца и туманила мозг. Наставники умирали от чумы или от болотной лихорадки. Их глаза вылезали из орбит, кожа покрывалась коростой, руки и ноги разлагались, распространяя вокруг страшный смрад. Вскоре не осталось и сражающихся учеников: они рухнули рядом со своими мэтрами – изящные рапиры оказались бессильны против тяжелых шпаг и мечей. Никто не мог оказать достойного сопротивления хорошо обученным воинам в доспехах. Ловцы Света предали своих подопечных, и теперь высились посреди полуразрушенных павильонов, словно черные надгробные памятники.

Прошло еще несколько минут, и в школу ворвался отряд всадников: бронзовые доспехи, лица скрыты кольчужной сеткой. Завидев всадников, торопящих коней, наемники отступили. Рыцари останавливались перед каждым павильоном, чтобы швырнуть в него факел. Охваченные пламенем, Ловцы Света таяли на глазах. Наконец конники достигли Мыслетория, после чего отряд распался на две части, уступая дорогу Лерсшвену.

Я ждал фэйри внутри здания, опершись на аналой, у подножия которого лежал психолунник, покончивший жизнь самоубийством. Его руки еще сжимали кинжал, вонзившийся в сердце.

– Агон! – воскликнул Лерсшвен, заметив меня. – Вам удалось!

Я равнодушно кивнул и взялся за гарду Тени, чтобы рапира могла видеть все, что происходит. Лерсшвен, нацепив на лицо брезгливую гримасу, обогнул труп и удивленно уставился на Амертину, съежившуюся в инвалидном кресле.

– Черная фея?

– Она поедет со мной. Счастье, что я нашел ее раньше твоих наемников. Она ничем не больна, а потому не представляет никакой опасности.

Пожилую женщину я обнаружил рыдающей над телом Урланка. Мы оставили останки мастера оружия прямо на полу его павильона и вместе добрались до Мыслетория. Фея бросила на меня заговорщицкий взгляд. Лерсшвен погладил подбородок, а затем взмахнул руками.

– Отлично, пусть едет. Как я могу отказать вам хоть в какой-нибудь просьбе?

Он поглядел по сторонам, и его губы расплылись в насмешливой улыбке:

– Психолунники, вы проиграли, отныне Серые тетради принадлежат мне.

Фэйри вернулся на улицу и кликнул всадников, которые тут же рассеялись по этажам Мыслетория в поисках бесценных тетрадей. Им потребовался не один час, чтобы забрать все документы из библиотеки и погрузить хрупкий пергамент в трюмы кораблей Затмения. Завитки черного едкого дыма летали над школой. Деревья, около которых солдаты сложили трупы преподавателей, догорали и исчезали.

Я же покинул Школу Ловцов Света в обществе фэйри, который проводил меня до самой каюты, оказавшейся богато обставленной и хорошо охраняемой комнатой. Как только мы обосновались в ней, я не смог удержаться и принялся вспоминать лица тех, с кем подружился за последние дни. Мелоден погиб, Урланк тоже.

– А Арлекин?

Фэйри пожал плечами:

– Что вы хотите, чтобы я сделал? Арлекин! Не представляю, что с ним сталось, да, честно говоря, и не горю желанием узнать. Полагаю, его унесла проказа. Смотрите только вперед, Агон, и забудьте об этих людях.

Я отвел глаза. Амертина, расположившаяся неподалеку, внимательно изучала мое лицо.

– Странно, даже за пределами школы цвета сумерек никуда не исчезли, – протянула она. – Смерть Дьюрна ничего не изменила.

– Да! – воскликнул Лерсшвен. – Вы по-прежнему отмечены печатью Ловцов Света! Вы последний ученик школы, отныне единственный ученик…

«Конечно, – подумал я, – наследник школы должен ей во всем соответствовать…»

– Мы отплываем в Лоргол, – добавил фэйри.

– Моя сестра, Эвельф…

– И что?

– Вы уверены, что Мезюм не причинит ей вреда?

– Да, уверен, – неохотно буркнул Лерсшвен.

– Тогда пошлите в манор гонца, пусть он сообщит сестре, что я направлюсь в Лоргол и что останусь там на неопределенный срок.

– Что-то еще? – осведомился мой собеседник.

– Золото, мне потребуется много золота, чтобы начать новую жизнь в Лорголе.

– У вас будет золото. Это все?

– На данный момент да.

На рассвете нового дня ветер наполнил паруса кораблей, и армада двинулась прочь от руин Школы Ловцов Света. В трюмах, в сундуках, запечатанных магией Затмения, дремали самые страшные тайны королевства. Прислонившись к мачте, я наблюдал за восходом солнца. Когда горизонт расцветился первыми сполохами зари, я почувствовал, как мои брови дрогнули, а затем опустились вниз, прикрывая глаза. Я стал похож на ребенка-мужчину, отмеченного ночью.

–  Хозяин? – откликнулась Тень, когда я коснулся гарды.

– Я так и не понял, что имел в виду Дьюрн, когда говорил о будущем Ургемана.

–  Я тоже, хозяин.

– Полагаешь, я смогу стать бароном?

–  Если вернешься в Рошронд.

– Нет, я не хочу туда возвращаться. По крайней мере пока не хочу. Мне еще надо многому научиться. Беседуя с Дьюрном, я все же извлек кое-какой урок.

–  Какой же, хозяин?

– В настоящее время я – тот, кем был всегда.