Текст книги "Сумеречные королевства: Хроники Сумеречных королевств. Абим"

Автор книги: Матьё Габори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)

Книга II
Танцоры Лоргола

Дражайшая моя Эвельф,

никак не могу найти нужных слов, чтобы описать, что произошло со мной после того, как мы обменялись прощальными поцелуями во дворе нашего замка. Мне так не хватает тебя, сестренка. Но Школа Ловцов Света перевернула всю мою жизнь, и пока я еще не готов вернуться в отчий дом.

Милая сестра моя, Странник умер. Учитель бедняков, мальчишка, верящий в светлые идеалы, скончался… Он умер в этой странной, удивительной школе. Поверишь ты или нет, но я изменился. Возможно, не в лучшую сторону, но достаточно сильно, чтобы принять прошлое и научиться жить со своими воспоминаниями.

И воспоминание о тебе постоянно преследует меня, Эвельф. Я так беспокоюсь за тебя, когда думаю о Мезюме, о его бесконечных интригах, но, главным образом, о том титуле, который он в конечном итоге унаследует, ведь я так и не появлюсь в маноре. Простишь ли ты меня за эту крайнюю степень эгоизма? Порой мне кажется, что я предаю тебя. Вскоре Мезюм будет провозглашен бароном, – а может, это уже произошло? – и тогда он возьмется за тебя, сделает все возможное, чтобы лишить власти любимую дочь скончавшегося правителя, потому что ты имеешь несомненное влияние на вассалов Рошрондов.

Сестренка, я еду в Лоргол, старый славный Лоргол, город, куда столько раз возил меня отец, надеясь вырастить из сына свою точную копию. По всей видимости, его старания не прошли даром. О, не волнуйся, я не обрядился в одежды убийцы и даже в одежды барона. Я вообще не знаю, какой наряд на себя примерить. Хотя верю, есть один, который придется мне по плечу: мантия мага. Да, сестренка, я намерен заняться магией… Именно ради нее я отправляюсь в Лоргол, где рассчитываю с помощью одного фэйри проникнуть в тайны Магической криптограммы. Полагаю, что тебе это кажется невероятным, что ты дрожишь от одной только мысли, что я тут совсем один в окружении могущественных магов. Но не волнуйся за меня, умоляю. Даже если я и вынужден замалчивать многие факты, ты должна знать, что я ничего не боюсь и что обо мне позаботятся друзья. Среди этих друзей числится и некая пожилая дама, рядом с которой я чувствую себя в полной безопасности и потому смело смотрю в лицо грядущему. Ты не поверишь, если я признаюсь тебе, что у нее на спине растут маленькие крылья, что с помощью своего дыхания она может ковать металл и что она умеет разговаривать с камнями… Черная фея, сестренка, фея из сказок. Ее зовут Амертина, и мне не терпится познакомить тебя с нею, увидеть, как вы беседуете, сидя у камина. Не сомневаюсь, вы с ней поладите! Лишь ты одна во всем нашем замке способна оценить удивительную натуру Амертины. Она жила в Школе Ловцов Света, но сейчас путешествует вместе со мной, путешествует прямо в инвалидной коляске, которую никогда не покидает. Она настолько стара, что крылья больше не могут поднять фею в воздух…

Все это так запутанно. Но ты никогда не была в Школе Ловцов Света, ничего не знаешь, а я толкую тебе о некоем волшебном создании, способном расслышать шепот камней… Я даже не знаю, с чего начать. Магия, черная фея, отречение от Наставничества. Должно быть, ты подумаешь, что я лишился рассудка, хотя это не так. Однако, когда мы встретимся, тебе придется смириться с тем, во что меня превратили Ловцы Света. Надеюсь, ты не отречешься от этого совершенно нового братца. Я так боюсь взгляда, которым ты окинешь меня… Глупо, не правда ли? Ты лучше меня знаешь, что никто и ничто не способно смыть прошлое. Отец пометил меня несмываемым клеймом. Но отныне я ношу его, не испытывая жгучего стыда.

Я постараюсь вернуться как можно скорее, сестренка. Через месяц, через год… кто знает? Не пытайся искать со мной встречи. Это бесполезно, а главное, повредит мне. Нет, занимайся манором, постарайся образумить Мезюма, заставь его проникнутся той добротой и душевной твердостью, что заставляют восхищаться тобой всех окрестных рыцарей. Если он разбудит в себе эти качества, то сможет управлять вотчиной не хуже, чем это делал отец. Тебе это удастся, не сомневаюсь.

Люблю тебя,

преданный всей душой Агон.

Мой дорогой брат,

неужели все это и есть Школа Ловцов Света? Магия, демоническая Амертина… Не могу не признаться, твое сумбурное письмо изрядно смутило меня. А разве я могла среагировать иначе? Я думала, что ты давно вернулся к Наставничеству и сейчас бродишь по деревням в компании друзей Странников. Как такое могло случиться, Агон? Как могло случиться, что ты изменился настолько сильно, что без малейшего гнева или горечи вспоминаешь отца?

Сначала я решила, что меня обманули. Читая письмо, я заподозрила Мезюма в очередной каверзе, решила, что его подручные вручили мне подложное послание. Но, перечитывая так поразившие меня строки, я пришла к выводу, что их мог написать лишь один человек. Ты. Спросишь, почему? Детали, мельчайшие детали… Ты обвиняешь себя в эгоизме? Разве это эгоизм, следовать зову сердца? И неважно, что ты решил изучать магию, меня радует сам факт, что ты наконец нашел свой путь в жизни, что смог примириться с воспоминаниями об отце.

Однако меня смущают недомолвки. Хотя разве это недомолвки? Ты вообще ничего не рассказал о себе. Что с тобой приключилось, при каких обстоятельствах ты решил отказаться от Наставничества? Что ты пережил? Как ты мог столь радикально измениться за короткие шесть дней? Чему ты научился за этот срок? Кто отправил тебя в Лоргол изучать магию? Преподаватели школы? Один вопрос порождает другой, меж тем гонец, привезший письмо, объяснил мне, что ты не сможешь ответить на мое послание, что ты будешь вынужден на время исчезнуть. Исчезнуть? Если бы дела не требовали моего присутствия в маноре, я бы уже давно была на пути в Школу Ловцов Света, чтобы встретиться с ее ректором. Если ты помнишь, я обручена с лордом-ректором школы в Арпене – я всячески тяну и откладываю свадьбу, чтобы быть рядом с Мезюмом, – и я бы, не задумываясь, воспользовалась его именем, чтобы меня приняли в таинственной Школе Ловцов Света.

Но не будем об этом. В данный момент мы готовимся к торжествам в честь вступления в титул нового барона де Рошронда. Успокойся, я отлично преодолеваю трудности и в одиночку. Я привыкла во всем полагаться сама на себя, ведь очень долго ты даже не задавался вопросом, каких жертв требует управление баронской вотчиной… О, не сомневаюсь, дальше будет только хуже. Мезюм постарается лишить меня любой власти, но меня поддерживают слуги и многие наши вассалы, которые искренне огорчены, что манор попал в руки такого человека, как наш сводный братец. Но Мезюм горд, уж этого у него не отнимешь. А гордость Рошрондов дорогого стоит.

Сегодня вечером я собираюсь пойти в усыпальницу отца и прочесть вслух твое письмо. Возможно, ты сочтешь подобный поступок ребячеством или глупостью? Но я так не считаю, Агон. Он покинул нас с заледеневшей душой, с сердцем, полным горечи. И где бы он сейчас ни находился, строки из твоего письма успокоят его.

Люблю и верю в тебя.

Твоя сестра Эвельф.

I

Ночь подходила к концу, и я ускорил шаг, мечтая о тепле и уюте, царившим у меня на чердаке. Порой мне казалось, что я слышу жалобное постанывание улиц, уставших от ночного мрака и призывающих робкое солнце. Я плотнее закутался в пурпурный плащ, защищающий меня от холода. Зима накинулась на город, словно оголодавшая волчица на случайно загнанную добычу. Лоргол застыл, завернувшись в одеяло из тишины, баюкая трупы замерзших людей. На севере гордо высился Квартал Тысячи Башен, презрительно взирая на молочную белизну крыш, расположенных ниже. Даже после недельного пребывания в городе я не мог налюбоваться стройными силуэтами его построек, восхищался загадочным светом, озарявшим узкие стрельчатые окна.

Я миновал очередную крутую лестницу и очутился в порту, на набережной, подметенной усердным ветром. Следуя по этой набережной, я вышел к улице Терпкой – узенькому, унылому проулку агонизирующего квартала. Именно на этой улице я и жил… Дома тут так тесно прижимались друг к другу, что порой казалось, будто бы ты попал в причудливый каменный лес. Ни единого отблеска света, мрачные серые стены и слепые окна, закрытые веками деревянных ставней. Мостовые почти исчезли под слоем грязного снега.

Наконец я увидел дверь моего дома. В этом обветшавшем здании мне удалось обустроить для жилья лишь огромный и теплый чердак. Подойдя к крыльцу, я спугнул шустро разбежавшихся тараканов. Старая облезлая крыса на мгновение замешкалась у самого порога: темнота делала почти невидимым ее мохнатое тельце, зато глазки-бусинки поблескивали во мгле. Именно блеск крысиных глаз заставил меня снова вспомнить Школу Ловцов Света и взгляд ее лорда-ректора, мужчины-ребенка Дьюрна, повелевавшего сумерками. Я поспешно захлопнул дверь у себя за спиной. Крыса исчезла, а я начал карабкаться по винтовой лестнице, ведущей к чердаку. Сквозь заколоченные по моему приказу окна в помещение пробивались изломанные лучи призрачного лунного сияния, они рассыпались веером по пустынным комнатам.

Передо мной возникла массивная дубовая дверь, загораживавшая проход на чердак. Именно эта дверь защищала черную фею и меня от непрошеных гостей. Я постучал, и спустя несколько мгновений услышал приглушенное поскрипывание инвалидной коляски Амертины. Приветливо улыбаясь, женщина открыла дверь и пригласила меня зайти.

Жар живого огня запутался в складках плаща. Я обвел умиленным взглядом свои скромные владения. Несмотря на царивший сумрак, комната радовала изобилием красок. Я нуждался в ярких цветах, в разнузданном разгуле красных, синих и зеленых тонов, которые так отличались от мрачных серо-коричневых цветов Лоргола. Но я не питал пустых иллюзий. Все эти сияющие краски были жалкой попыткой забыть о Школе Ловцов Света, о том, что теперь и мое тело, и мой разум подернулись пеплом.

Амертина отнеслась с пониманием к такой одержимости цветом. Потакая всем моим прихотям, она неустанно следила за порядком на чердаке, превратив его в надежное и уютное убежище.

Фея развернула коляску, сложила на спине серые крылья, и я подвез ее поближе к огню, весело потрескивающему в камине. Мы устроились среди разноцветных подушечек и низких кресел, обтянутых шелком. Амертина стянула с меня высокие сапоги, и я поставил босые ступни на пол. Именно из-за этого пола я и купил этот давно заброшенный дом. Стоило нам прибыть в Лоргол, как я принялся тратить золото, полученное от Лерсшвена.

Некогда дом принадлежал ремесленнику, краснодеревщику незаурядного таланта. В свободные от повседневной работы часы мастер трудился над полом собственного чердака. День за днем он выкладывал паркетные доски, создавая деревянный ковер, продуманный до мельчайших деталей. Ремесленник обратился к эпическим сценам из рыцарских баллад, которые сменяли друг друга, образуя гигантскую мозаичную картину из самых разных пород древесины. Я получал небывалое удовольствие, когда, разглядывая очередную композицию, будоражащую воображение, ставил ногу на лицо принцессы или заостренный шлем рыцаря.

Амертина заснула. Мои пальцы скользнули по холодному металлу и обняли гарду Тени. Этого простого движения оказалось достаточно, чтобы наши сознания слились воедино. Очевидно, я помешал рапире: она вслушивалась в отрывистое, свистящее дыхание матери. Тень искренне беспокоилась о здоровье феи. Мое вторжение отвлекало и раздражало оружие, и я тут же ретировался, решив, что мы сможем поболтать утром.

Пламя завораживало, навевало болезненные воспоминания. Я снова видел страшный огонь, пожирающий Школу Ловцов Света, пепел, кружащий над морем. Дрова пылали, превращаясь в уголья, а я вспоминал агонию осиротевших Ловцов Света, подожженных всадниками Ордена Затмения. Черные деревья протягивали к небу горящие ветви-«лапы», и этот жест отчаяния глубоко взволновал меня. Видения возвращались почти каждую ночь, порождая угрызения совести. Лишь крошечный перламутровый футляр, который я носил на цепочке на шее, мог несколько притупить чувство вины.

Черная ресница. Бесценное наследство Дьюрна, его прощальный подарок этому миру. Порой мне ужасно хотелось посадить в землю росток Ловца Света, затаившийся в этой необыкновенной реснице. Но Лоргол был неподобающей клумбой для черного дерева.

Я закрыл глаза. Я размышлял о Мелодене и Урланке. Иногда мне казалось, что, отправившись изучать магию, я предал их. Угрызения совести не желали спать, хотя Амертина пыталась их убаюкать. Фея не уставала повторять, что у меня не было никаких шансов избежать влияния Школы Ловцов Света. Она говорила, что ни один, даже самый искушенный интриган, не смог бы выпутаться из сетей, расставленных Лерсшвеном и его приспешниками. Наставничество превратило мой разум в глину. И мастер оружия со своим другом-аккордником лепили из этой глины все, что им вздумается.

Близился рассвет. Улицы заполнились криками моряков и хлопаньем ставень, открывающихся на заре. С трудом передвигая ноги, я добрался до кровати, стоящей в углу чердака. Амертина дремала у камина, и прежде чем заснуть, я еще раз бросил взгляд на ее хрупкую изломанную фигурку. Покинув Школу Ловцов Света, мы больше не расставались. С бесконечным терпением старая дама заботилась обо мне и нашем чердаке. По-своему мы любили друг друга, если человек вообще может любить черную фею…

II

После прибытия в Лоргол интерес Лерсшвена ко мне заметно поостыл. Именно по требованию фэйри, мага Затмения, я уничтожил Школу Ловцов Света, вырвав из него обещание обучить меня магии. Однако каждый вечер таинственные дела влекли затменника прочь из башни, где мы должны были бы заниматься, и, следуя его совету, я проводил долгие часы в огромной библиотеке мага.

Но у этого вынужденного одиночества были и свои положительные стороны. Читая старые рукописи, выстроившиеся на полках, я утолил свою жажду знаний. Ночная тишина располагала к неспешным занятиям. Я садился на табурет, стоявший у высокого столика с вмонтированной в него лупой в медной оправе, и при свете свечи терпеливо разбирал расплывчатые строчки, выведенные когда-то давно эшевенами Магической криптограммы.

История последней была неразрывно связана с историей магии. Официально Магическая криптограмма появилась на свет во время Ассамблеи, собравшей большую часть магов той далекой эпохи. Эшевены умалчивали, почему собравшиеся приняли решение создать эту могущественную организацию. Из всего изложенного я понял лишь одно: это была неловкая попытка избавить магию от дворянства. Говоря иными словами, речь шла о провозглашении независимости магии и основании некоего учреждения, способного объединить волшебников всех стран и королевств. Так появилась настоящая цеховая организация со своим уставом, который был утвержден на этой же Ассамблее. Пятый пункт устава поразил всех: он запрещал магам вмешиваться в дела государства, становиться советниками при дворах вельможных особ и их вассалов.

В нескольких рукописях эшевены подробно описывали настоящую войну, разразившуюся сразу после Ассамблеи. Короли мечтали уничтожить Криптограмму – новую, только зарождающуюся силу, угрожающую их власти. Магов бросали в тюрьмы, пытали, многих отправляли на каторгу, превращали в рабов. В подобных условиях большая часть колдунов предпочла уйти в подполье. Но эти драматические события лишь укрепили мощь Криптограммы. Короли избрали неверный путь. Они хотели уничтожить организацию, но превратили ее в орден мучеников, в общность людей, фанатично преданных одной цели, всегда поддерживающих своих собратьев. При этом менялась и сама магия. Криптограмма стимулировала появление магических кружков, колдуны встречались много чаще, чем прежде. Даже гонимые, маги постоянно учились и совершенствовали свое искусство, делясь новым опытом с себе подобными. Так прошел век, и королевства признали, что они больше не в силах отрицать само существование Магической криптограммы.

Следующий век стал веком расцвета. В больших городах школы магии плодились, словно грибы после дождя, их пороги обивали толпы желающих постичь ранее запретное искусство. Но при этом магия развивалась совершенно самопроизвольно и бессистемно, что привело к великим открытиям, с одной стороны, и к страшным ошибкам – с другой. То тут, то там происходили прискорбные инциденты, являвшиеся следствием чрезмерного распространения магии, которую больше никто не контролировал. Криптограмма стала жертвой собственной славы. Маги-самоучки, не владеющие реальными знаниями, творили, что хотели, провоцируя все новые и новые беспорядки и катаклизмы. Так магия утратила стабильность и стала синонимом хаоса. На очередной Ассамблее Магической криптограммы в ее устав были внесены многочисленные и существенные изменения. Два основополагающих пункта повлияли на новое «лицо» магии. Во-первых, теперь, чтобы стать учеником магической школы, претенденту требовалось пройти сложнейшие испытания и доказать, что именно он достоин носить гордое звание волшебника, после чего лучших из лучших ждали долгие годы учебы и тяжелого труда. Лишь такой суровый отбор мог вернуть магии ее элитарность.

Во-вторых, теперь Магическая криптограмма делилась на три ордена: Орден Полудня, использующий только светлую белую магию; Орден Затмения, объединивший мастеров иллюзии, умеющих манипулировать человеческим сознанием; и, наконец, Орден Полуночи, владеющий черной и разрушительной магией.

С этого момента Магическая криптограмма превратилась в совершенно закрытую структуру. Маги попрятались по своим академиям, волшба стала уделом элиты, за которой денно и нощно наблюдали суровые цензоры… Тщетно я искал в библиотеке документы, связанные с дальнейшей историей этой организации. Криптограмма окружала себя ореолом тайны, и эшевены довольствовались лишь описанием внутренней борьбы, которую неустанно вели между собой три ордена. Да и в этих рассказах речь шла в основном об усилившемся влиянии той или иной академии, и в конечном итоге я совершенно запутался в сложных интригах магов.

Изучая историю Криптограммы, я почти не покидал стен библиотеки. Никто не знал, что я приехал в Лоргол, и Лерсшвен настаивал, чтобы я хранил свое появление в тайне, и соответственно, как можно реже покидал чердак, который делил с Амертиной, и эту его башню, – я понял, что у фэйри есть в городе еще несколько башен. Затменник утверждал, что, сыграв не последнюю роль в разрушении Школы Ловцов Света, я нажил себе могущественных врагов. Хотя я сомневался, что хоть кто-нибудь за исключением людей из Ордена Затмения знал имена героев драмы, разыгравшейся в школе на полуострове. Меж тем Лерсшвен твердил, что меня разыскивают многие маги, и в частности пресловутые цензоры, о существовании которых я до сих пор и слыхом не слыхивал. Скрепя сердце, я подчинился фэйри, чей характер в последние дни стал совершенно невыносимым. Казалось, что Школа Ловцов Света пометила и его: Лерсшвен беспрерывно злился. Порой он появлялся в библиотеке поздней ночью и искренне удивлялся, обнаружив меня склонившимся над очередной рукописью. Окинув скептическим взглядом мою растрепанную шевелюру и покрасневшие от усталости глаза, затменник хватал какой-то пергамент, бормотал нечто невнятное и исчезал, не прощаясь.

Наши отношения стремительно портились. Две недели я старательно изучал историю Криптограммы, но как-то ночью не выдержал и загородил фэйри выход из библиотеки.

– С меня хватит, Лерсшвен! – начал я ледяным тоном. – Вы вынудили меня примириться с прошлым, но вы обещали мне магию. И что же? Ничего! Вот уже две недели, как я торчу в Лорголе, совершенно ничего не делая. О, конечно, вы позволили пользоваться библиотекой, и таким образом я смог познакомиться с историей Магической криптограммы. Но дальше-то что? Когда я наконец смогу посещать академию? Или вы уже забыли о своем обещании? Если вы не желаете больше иметь со мной дела, то так и скажите, и я исчезну. Мне все это надоело, Лерсшвен…

Фэйри поднял на меня изумленный взгляд, как будто бы только что обнаружил, что я вообще существую.

– Магия… И правда, я обещал ее вам.

Он почесал подбородок и обвел взглядом комнату.

– Вам мало книг? Сейчас у меня нет ни минутки свободного времени, я не могу уделить вам даже секунды.

– Получается, что меня больше не существует. Я был вашим убийцей, я помог раздобыть вам Серые тетради, а теперь стал балластом, от которого вы спешите избавиться. Я прав? Якобы заботясь о моей безопасности, вы держите меня взаперти, но, вероятно, вы замышляете нечто недоброе… Если уж я так вам мешаю, почему бы, в свою очередь, не убить и меня?

– Успокойтесь, Агон. У меня нет сил сносить ваши капризы. Если бы я хотел избавиться от вас, то давно бы уже это сделал. Да, сейчас я вами не занимаюсь. Но повторяю, я безумно занят. У меня нет даже лишней минуты, чтобы начать обучать вас магии…

– А никто и не просит вас учить меня лично. Достаточно дать мне рекомендацию в академию Ордена Затмения, и дело сделано! Только не говорите, что я буду подвергаться невероятному риску в академии Магической криптограммы!

– Вы не правы. В академии вами тут же займутся цензоры. А я не хочу, чтобы они задавали вопросы, во всяком случае не сейчас…

– Получается, что у меня нет выхода? Я вынужден ждать, когда вы освободитесь…

– Х-м-м… это может случиться нескоро. Нет, мы должны поступить как-то иначе.

– Неужели среди ваших друзей-затменников не найдется достойного учителя?

Глаза фэйри блеснули, на его губах заиграла улыбка.

– А это идея. Отличная идея. Давайте-ка подумаем, кто вам подойдет? Сарн… ну как же я не вспомнил о нем раньше? Ну конечно, Сарн играючи справится с этой задачей, – пробормотал Лерсшвен. – А ну-ка, подвиньтесь.

Маг поспешил к письменному столику, схватил перо и принялся водить им по пергаменту. Ровные, изящные буквы рядами ложились на лист.

– Я порекомендую вас Сарну, моему старинному приятелю, проживающему в Квартале Тысячи Башен. Он займется вами. Он обладает удивительным терпением. Так, теперь подпись… Вот, возьмите. – Фэйри протянул мне пергамент. – Сарн живет в башне Октант, это совсем неподалеку отсюда. Завтра утром постучите к нему в дверь, отдайте пергамент, и вы получите отличного учителя.

Нахмурив брови, я взял рекомендательное письмо.

– Получается, я буду изучать магию вне стен академии?

– Вы прикоснетесь к магии, Агон. Лишь прикоснетесь. А затем мы уже подумаем о полноценном обучении. Не так уж и плохо, не правда ли?

– Хорошо, пойду, посмотрю на этого вашего Сарна.

– Договорились, – обрадовался затменник. – Я свяжусь с вами, когда сочту это необходимым. А пока ведите себя осмотрительно.

– Попытаюсь.

– Нет, – строгим голосом возразил Лерсшвен, – не попытаетесь, Агон. А будете вести себя осмотрительно. Отнеситесь серьезно к моим словам. Не высовывайтесь лишний раз, и все будет нормально.

– Ладно.

– И не беспокойтесь. В конце концов вы не так уж плохо устроились. Приобщившись к магии, вы станете тем, на кого я всегда смогу положиться. А это важно и для вас, и для меня. До скорого свидания, – бросил фэйри, перешагивая через порог и исчезая на лестнице.

На заре, прибрав библиотеку, я последовал его примеру. Выйдя на улицу, я старательно запер башню. Я не собирался возвращаться сюда до тех пор, пока не получу главное: возможность изучать магию или по крайней мере возможность приобщиться к ней.